РЫЖИК
Рыжик помнил, как его трехмесячным щенком привезли в поселок Средний. Он ехал в корзине и время от времени попискивал оттого, что ему было одиноко и страшно. А еще немного холодно и неуютно. Где-то глубоко внизу брякало и стучало. Хлопала дверь, впуская в вагон электрички весенний сырой ветер. Рядом не было мамы, братьев и неприятно пахло мокрой одеждой и кожей. Иногда в корзину заглядывал незнакомый человек в серой шинели и фуражке с голубым околышем. Козырек фуражки тускло блестел в неверном свете вагона. Человек, наклоняя время от времени к Рыжику лицо, легонько поглаживал его и приговаривал: «Не волнуйся, малыш, скоро приедем». Потом они долго шли по полю, Вернее, шел человек, а Рыжик сидел в корзине. От покачивания корзины в такт шагам Рыжика стошнило. Он стал скрести лапами прутья корзины и заплакал, требуя к себе внимания. Но никто ему не ответил. Бухнула деревянная дверь, и запахло кошками. Конечно же, Рыжик не знал, что это кошачий запах, но пахло отвратительно и так враждебно, что щенок на минуточку забыл о своих горестях и зарычал. Что-то звякнуло, скрипнуло, и Рыжик зажмурился от яркого света, хлынувшего в корзину.
– Вот, принимай подарок, дочка, – сказал большой человек в шинели.
– Ой! Ой! – закричала девочка. – Какой он смешной и маленький.
Рыжика достали из корзины, и какие-то незнакомые люди стали по очереди тискать, кружить и гладить его.
– Ах! Какой миленький! Рыжий!
– А глаза-то какие умные!
– А челка, челка какая!
У Рыжика еще больше закружилась голова. Он уже не видел лиц людей, передававших его из рук в руки. Это было многорукое, стоглазое чудовище, прикосновения и запахи которого были неприятны, опасны. Пересилив страх и слабость, Рыжик сосредоточился и цапнул зубами чей-то палец, поглаживающий ему нос.
– Ай! Ах ты паршивец! Кусаешься? – взвизгнула толстая дама.
– Отдайте, отдайте! Рыжик мой! – закричала девочка.
Так Рыжик узнал свое имя. Нельзя сказать, чтобы он быстро освоился в новой семье. Но ему все реже снились братья и мама. По утрам девочка выводила его гулять во двор. Рыжик бегал по зеленой траве, распутывая клубок незнакомых запахов, которые манили куда-то далеко. Казалось, что если пойти за одним из них, то начнется какая-то особенно интересная жизнь, но он боялся потерять из виду девочку. Поэтому, играя, бегал внутри большого круга, в центре которого находилась девочка, которую Рыжик уже любил своей первой собачьей любовью.
Вечерами, когда вся семья собиралась за столом, Рыжику нравилось наблюдать за людьми, лежа на коврике. До него доносились смех, звяканье посуды. А он лежал, положив мордочку на лапы, и сквозь густую челку смотрел, смотрел, пока глаза не начинали слипаться. Иногда вставал, подходил ближе и начинал вилять хвостом, пытаясь обратить на себя внимание. Однажды он даже встал на задние лапы и, пытаясь сохранить равновесие, поднял переднюю правую, как бы отдавая честь. Хозяин и девочка пришли в восторг, а Рыжик в награду получил вкусную косточку. Он очень быстро понял, что нужно делать, чтобы развеселить людей. Когда к хозяину приходили гости, в разгар вечера он подходил к столу, вставал на задние лапы и поднимал переднюю правую, как бы отдавая честь. Все начинали смеяться, хвалить Рыжика и совать ему разную вкуснятину.
– Испортите нам собаку, – говорил хозяин.
После чего Рыжик медленно, с достоинством удалялся, повиливая хвостом.
Шло время. Рыжик рос и уже не боялся во время прогулок потерять из виду девочку. Пока она сидела на лавочке с книжкой, он успевал заглянуть в постоянно открытые двери подъездов соседнего дома. Однажды из темноты на него зашипел серый полосатый зверь с желтыми глазами. Потом зверь фыркнул и выпрыгнул навстречу. Чувствуя злой, раздражающий запах, Рыжик оскалил зубы и зарычал, в то же время почему-то сдвинувшись в сторону, пропуская зверя, который с истошным воплем пронесся мимо и, держа хвост трубой, помчался к соседнему подъезду. Рыжик хотел было броситься вдогонку, но усилием воли подавил в себе это желание и гордо затрусил к девочке. Ему хотелось рассказать ей о происшествии, но он не знал, как это сделать. А девочка, не спрашивая ни о чем, погладила, а потом, взяв на руки, стала тискать, прижимая к себе и приговаривая: «Рыжуля мой, хороший пес». Смысла слов Рыжик не понимал, но, несмотря на обилие рычащих звуков, чувствовал, что его хвалят. Ему стало хорошо и спокойно, как после тарелки мясного супа. Он лизнул маленькую хозяйку в нос и почти забыл про кошку. Но каждый раз, на прогулке, проходя мимо памятного подъезда, Рыжик рычал в темноту, а потом метил дверь, чтобы показать всяким серым и полосатым, чья здесь территория.
По утрам, когда все начинали умываться и одеваться, Рыжик терпеливо ждал, сидя на коврике у двери. И только когда он видел в руках у девочки портфель, а на голове у хозяина шапку или фуражку, начинал прыгать и звонко лаять, пытаясь сказать, что он тоже хочет гулять. Вместе они выходили из дома. Большой хозяин держал девочку за руку, а Рыжик трусил рядом сосредоточенно-важный от сознания своей миссии – охранять любимых людей от разных неприятных встреч. Он даже мечтал о том, как снова из подъезда выскочит полосатый зверь с желтыми глазами, а Рыжик загрызет его на глазах у девочки и хозяина. Иногда к ним подходили какие-то люди, и хозяин перебрасывался ними непонятными словами: плановая таблица, полеты, упражнения. Слова Рыжика не интересовали, людей этих он терпел, не чувствуя в них угрозы для хозяев.
Потом они подходили к школе, и девочка уходила на занятия. А Рыжик провожал хозяина к поляне, у которой возле автобусов в облаках странного удушливого дыма стояли люди. Они громко разговаривали, смеялись и ждали, когда кто-то большой и громкий крикнет: «По коням»! Тогда все, кашляя, бросали на землю дымящиеся, дурно пахнущие палочки и садились в автобусы. Люди были одинаково одеты в шинели или меховые куртки. На всех были одинаковые шапки с кокардой, как у хозяина. Здесь, на поляне, Рыжик узнал, что у хозяина много имен. Дома его звали: папа, Саша и отец. А на поляне он отзывался на странное имя – товарищ майор или Сергеич. Но задумываться об этом было незачем.
«Вероятно, у людей так принято», – думал Рыжик.
Однажды он вместе со всеми прыгнул в автобус и забился под сиденье среди ботинок и больших, знакомо пахнущих мохнатых сапог. Рыжика быстро заметили, и кто-то крикнул: «Сергеич! Похоже, твой питомец на аэродром собрался»!
– Давай его сюда, – услыхал Рыжик голос хозяина.
Чьи-то руки ухватили его и подняли вверх.
– Ха-ха!
– Ну и зверь!
– Какой породы зверюга?
– Мадагаскарская лайка. На крокодилов охотится! – слышалось со всех сторон.
Рыжик зажмурился и зарычал, скорее на всякий случай, чем защищаясь. А потом он почувствовал запах и руки большого хозяина и успокоился. Хозяин посадил Рыжика на колени, погладил и сказал: «Нам бы поучиться у него. Этот пес не присягал, а готов за мной хоть в огонь, хоть в небо. Такая душа собачья».
Все замолчали. А Рыжик, сидя на коленях у хозяина, пригрелся и, задремав, не заметил, как автобус остановился.
– Конец маршрута – «Северный»! – крикнул кто-то. Все стали выходить из автобуса.
– Мне тоже пора, а ты поедешь обратно домой, на «Средний», – сказал хозяин. Потрепал Рыжика за уши и ушел. Автобус рыкнул, заурчал и повез Рыжика домой.
Подбежав к своей квартире, Рыжик встал на задние лапы и поскреб дверь, тоненько взлаивая.
– Нагулялся? – спросила хозяйка. – Всех проводил? Ну, молодец. Пора завтракать.
Рыжик съел свою кашу и с чувством исполненного долга устроился на коврике спать. Теперь он провожал девочку и хозяина каждый день. В автобусе все привыкли к Рыжику и, как ему казалось, с уважением поглядывали на длинную шерсть, густую челку и хвост колечком.
«Еще бы, – думал Рыжик. – Друзья хозяина понимают, что я не просто сижу у хозяина на коленях. Я охраняю его».
На этом же автобусе Рыжик возвращался домой, завтракал и дремал на коврике, ожидая девочку из школы. Иногда хозяин уходил вечером и возвращался утром, не разрешая Рыжику в таких случаях провожать себя. Первое время Рыжик возмущенно лаял, но потом смирился с таким распорядком. Ведь решают люди, а собаки должны подчиняться.
Однажды хозяин привел в дом друзей – из тех, что ездили с ним по утрам в автобусе. Они были чем-то на хозяина похожи. Такие же большие, угластые. От них, казалось, пахло силой, простором. Рыжик вспомнил, как однажды вся семья: хозяин, женщина и девочка вышли гулять в березовую рощу, Разумеется, он бежал впереди, обнюхивая деревья вдоль тропинки, изредка метил их. Было это осенью. Бежать было легко. Опавшие преющие листья пружинили. Плотный воздух как бы раздвигал лепестки легких, заставляя дышать глубже. Внезапно березки расступились, и Рыжик выкатился на лужайку, которая заканчивалась крутым спуском к рельсам железной дороги. Вдали поблескивала река. Справа и слева склоны сопок переливались желтизной и темной зеленью хвои. И над всем этим голубел купол неба, казавшийся до хруста твердым. Если бы хозяин не сказал Рыжику тихим, но твердым голосом: «Стоять», то он бы вспорхнул над рельсами, рекой и рощей диковинной оранжевой бабочкой.
– Что делать, – сказал хозяин, – собакам летать не дано. Но я тебя понимаю.
Запах того самого голубого купола почудился Рыжику при виде друзей хозяина. Запах их кожаных курток тоже был Рыжику знаком. Вероятно, так пахло ремесло, которым занимался хозяин. Хотя чем он занимался в том месте, которое называлось то аэродром, то «Северный», Рыжик не знал.
Гости уселись с хозяином за стол. Женщина суетилась, то открывая, то закрывая дверцу холодильника, где хранилось все самое вкусное. А друзья наперебой громко рассказывали хозяину, показывая что-то ладонями, словно плавали в воздухе. Рыжик наблюдал за ними, подремывая, ожидая той минуты, когда можно будет исполнить любимый трюк. Вдруг он услышал хорошо знакомое слово «Средний» и навострил уши.
– «Средний» и «Северный», – говорил один из друзей. – Так и напрашивается «Южный», которого нет.
– Был он, – перебил хозяин. – «Средний» – жилая зона, «Северный» – служебная, включающая аэродром, с которого мы летаем. А когда-то был аэродром «Южный» для перегонщиков самолетов из Америки. После войны необходимость в нем отпала. Так что: станция Белая, аэродром Северный, поселок Средний.
– Ясненько, – сказал один из гостей. – Приспел третий тост.
– Да... – протянул хозяин. – Это штатские люди третий поднимают за прекрасных дам. А у нас в авиации третью рюмаху пьют в память о погибших товарищах.
Хозяин и его друзья встали, но лица их были так сосредоточенно хмуры, что Рыжик решил развеселить их. Он подошел к столу, встал на задние лапы и поднял переднюю правую, как бы отдавая честь.
– Даже Рыжий салютует им, – заметил хозяин.
И никто не рассмеялся.
Хотя косточку свою он заработал.
Прошла зима, а вслед за ней короткая незаметная весна, когда почти до конца апреля снег то вытаивает без остатка, то выпадает снова, покрывая белым одеялом проклюнувшуюся листву берез и зацветающий по берегам реки Белой багульник. Только в первой декаде мая выстреливают листьями тополя, клены, и начинается бег солнечных лучей к лету.
Рыжик, конечно же, не умел считать дни и месяцы. Но это ему было не нужно. Он прожил на «Среднем» больше года и был счастлив, как может быть счастлив пес, у которого есть служба и любимая всем собачьим сердцем семья. За этот год Рыжик заматерел. Оставаясь по-прежнему небольшого роста, он оброс густой шерстью, которая от холки до хвоста, разделяясь ровным пробором, свисала до самой земли. Задние лапы были словно одеты в ярко-рыжие штанишки. Задорно колечком торчал пышный хвост. А под густой челкой поблескивали черные бусинки глаз.
Хозяин частенько, поглаживая Рыжика, говорил: «Несомненно, бабушка твоя согрешила с каким-то принцем. Королевскую природу не спрячешь». А девочка, прижимая Рыжика к себе, приговаривала: «Какой ты у меня красивый, Рыжуля»! От этих слов Рыжик млел. Не понимая их смысл, но догадываясь, что его хвалят, он на мгновение замирал, а потом начинал бегать и лаять, выражая таким способом восторг любви и желание сию минуту доказать людям свою преданность.
По выходным дням вся семья привычно ходила гулять в березовую рощу. Хозяин с женщиной сидели на поваленной сосне, а Рыжик с девочкой бегали между деревьями. Девочка делала вид, что убегает и прячется от Рыжика, а он находил и догонял ее. Набегавшись, они сидели у костра, которого Рыжик немного побаивался. Но, доверяя людям, смотрел, как и они, на красное завораживающее пламя.
В июле хозяин улетел. Это называлось командировка или учения. Такое случалось и прежде. Рыжик вместе с женщиной и девочкой скучал и ждал возвращения хозяина. Время тянулось медленно, но пришел день, который Рыжик хорошо запомнил. Следом наступила совсем другая жизнь.
В дверь еще не позвонили, когда Рыжик, как обычно почувствовал приближение чужих, выскочил в коридор и стал заливисто лаять. Потом раздался звонок, и в квартиру вошли люди в форме. Рыжик видел, как, охнув, женщина обняла девочку, словно пытаясь защитить ее. Первый из вошедших, сняв фуражку, сказал: «Простите нас, но мы должны сообщить, что ваш муж – майор Иванов Александр Сергеевич погиб, выполняя воинский долг». Повисла такая тишина, что Рыжик раздумал лаять и сам, не понимая от чего, прижался к ногам девочки и заскулил.
В доме началась какая-то странная суета. Входили и выходили чужие люди. Каждый из них приносил свой запах. Были запахи добрые и злые, вкусные и не вкусные, и даже обманные. Это когда человек словно покрывал себя защитной оболочкой из смеси запахов, чтобы скрыть истинный, свой. Иногда приходили люди, от которых несло нетерпением и страхом. Они, видимо, боялись войти и окунуться в атмосферу отчаянья и горя, витавших в квартире. Несколько раз приходили люди в белых халатах. От них несло резкими запахами лекарств и боли. О Рыжике все забыли. Он забился в угол между диваном и стенкой и с трудом сдерживал желание завыть. Сколько времени это длилось, Рыжик не знал. Он умел отличить день от ночи, но сейчас время потеряло обычные ориентиры и превратилось в один большой тягучий ком. Забываясь ненадолго во сне, Рыжик ждал, когда же вернется хозяин, а эти странные чужие люди перестанут сновать по комнатам. Подходила девочка, брала Рыжика на руки, гладила его, прижимая к себе так, что ему хотелось с лаем наброситься на чужих людей, в которых он видел виновников горестной суеты.
Потом девочку и женщину куда-то увели. Пришли люди в сапогах. Рыжик знал, что их называют «солдаты». Солдаты стали выносить вещи. Вынесли диван, за которым он прятался. Нужно было что-то делать. И Рыжик с рычанием стал бросаться на солдат, заранее возненавидев их грубо пахнущие сапоги. Вместе с солдатами он оказался на лестнице. Пока они тащили диван, изловчился пару раз схватить зубами какой-то черный сапог. Но сапог больно ударил Рыжика, заставив кубарем выкатиться на улицу. Вернуться в квартиру он не решился, вдруг смекнув, что может встретить хозяина на поляне, откуда тот уезжал на аэродром и куда возвращался.
На поляне никого не было. Но дальше, у знакомого здания, Рыжик увидел много людей в форме. Дом офицеров – так называлось это место. С трудом он стал пробираться через толпу, уворачиваясь от ботинок, сапог и туфелек. Вместе с людьми он вошел в большой зал и сразу же увидел четыре больших ящика, обшитых красной материей. У каждого ящика в цветах стояли большие фотографии. С одной из них на Рыжика смотрел хозяин. Рядом, обнявшись, сидели женщина и девочка. Рыжик хотел подбежать ближе, напомнить о себе, показать, как он их любит, но люди шли по залу сплошным потоком.
Вдруг совсем рядом кто-то громко не сказал, а прошипел: «Уберите собаку»! Снова появились ненавистные сапоги, окружая Рыжика и тесня его к выходу. Рыжик бросился вправо, влево, выскочил на улицу и неожиданно для себя успокоился. Ведь если женщина, девочка и хозяин здесь, то беспокоиться не о чем. Нужно только дождаться их. Рыжик устроился под ближайшим кустом и стал ждать. Ждать пришлось долго. Послышалась музыка, но никто и не думал танцевать. Да и музыка была какая-то странная. Рыдали трубы, а барабан бухал так, что внутри все обрывалось и хотелось выть. Внезапно Рыжик увидел, как над толпой поплыли красные ящики, стоявшие в зале. Их погрузили в автобусы, которые, запыхтев сизым дымом, минуя поляну, поехали в сторону аэродрома.
«Ничего, – подумал Рыжик. – Автобусы всегда возвращаются».
И отправился на поляну ждать. Он пробыл на поляне всю ночь, изредка забываясь в коротком полусне. Утром стали подходить летчики и техники, но хозяина среди них не было. Когда автобусы, фыркнув, уехали, Рыжик побежал домой. Он поскреб дверь, потявкал, но она не открылась. Тогда, чувствуя холодок внутри и нарастающий страх от того, что, кажется, произошло непоправимое. Рыжик побежал к школе.
– Не может быть, чтобы все исчезли, – думал он. – Просто я проспал и не увидел, как они прошли мимо.
У школы было тихо. Шли занятия. Рыжик лег у забора в густой траве, чтобы ждать. Когда прозвенел звонок, и на школьный двор высыпала веселая, шумная детвора, никто не заметил маленькую рыжую собачонку, внимательно вглядывающуюся в лица ребят. Школьный двор опустел. А Рыжик все сидел, глядя на высокое крыльцо, ступеньки, и ждал. Затем он отряхнулся и медленно, поминутно оглядываясь, побрел домой. На его тявканье и поскребывание двери открылась соседняя, вышла чужая женщина. Она сказала: «Ах ты, бедняга! Подожди немного». И вынесла кусок колбасы с хлебом. Рыжик хотел было гордо отвернуться, но голод оказался сильнее. Он быстро проглотил колбасу и хлеб, прошелся по лестничной площадке, обнюхивая каждую дверь, улегся на коврик у своей квартиры и замер. От усталости ему не хотелось даже думать. Свернулся калачиком, уснул и сразу же во сне увидел свою семью на прогулке в березовой роще.
«Роща! Роща! Вот где я еще не искал», – подумал Рыжик.
Вскочил и помчался в рощу. Остаток дня он бродил среди берез, разыскивая следы любимых им людей. А к вечеру, когда уже стало темнеть, он выбежал на ту самую аллею. Деревья расступились перед ним, и с кручи было видно, как далекая река вытолкнула в небо большую желтую луну. Черный купол неба и холодный взгляд луны подсказали Рыжику то, что никак нельзя было осознать, – он остался один.
Пес поднял острую мордочку к луне и завыл-заплакал, рассказывая березам, луне, далекой реке, электричкам, пробегающим внизу, о своем горе.
В жизни каждого живого существа должна быть опора, которая позволяет пережить любые беды. Такой опорой для Рыжика, несмотря на прежитое. стала вера в чудесное возвращение любимой им семьи. Сколько прошло времени, он не знал и не хотел знать.
«Считать дни, месяцы, годы, это людской удел, – думал он. – А собака должна любить, верить и ждать».
Каждый день Рыжик начинал с обхода знакомых ему маршрутов: поляна с автобусами, школа, клуб, роща. В родной квартире теперь жили чужие люди. Но на лестничной площадке еще сохранились знакомые запахи. Рыжику очень важно было хранить и обновлять их в своей памяти. Да и соседка изредка, жалея, подкармливала его. На поляне Рыжика помнили. По утрам кое-кто из людей даже приносил ему еду. Несмотря на голод, маленький рыжий пес брал пищу, словно делая одолжение, и никому не позволял себя гладить. Однажды он запрыгнул вместе со всеми в автобус, забился под сиденье и уехал на аэродром. Вместо того чтобы вернуться, как это было раньше, выскочил наружу и побежал куда глаза глядят. С первых же шагов Рыжик услышал тяжелый гул, идущий из-под земли. Чем дальше он бежал, тем ощутимей становилось дрожание земли и слышнее гул. Маленький пес остановился. Ему было страшно и хотелось вернуться.
«А вдруг хозяин рядом, и ему нужна моя помощь?» – подумал Рыжик и побежал быстрее.
Дорожка, по которой он бежал, привела его к высокой застекленной вверху башне. Оббежав башню, он едва не упал от грохота. Мимо него, совсем рядом, пробежал громадный серебристый зверь, изрыгающий огонь. Зверь присел, подпрыгнул и рванулся к облакам. Очень скоро гул стал тише. В небе осталась только светящаяся точка, а на земле – запах гари. Только Рыжик стал приходить в себя, как с грохотом пробежал такой же крылатый зверь. Рыжик сидел, закрыв глаза. Ему очень хотелось упасть на землю и спрятаться, закрыв лапами уши. В это время из башни вышли два человека в кожаных куртках.
– Гляди, – сказал один из них. – Какой забавный пес.
– Это же Рыжик Сергеича. Как он бедолага, сюда попал?
– Сколько времени прошло, а он все по гарнизону бродит, хозяина ищет.
– А что жена не взяла его с собой при отъезде?
– А куда возьмешь? На съемную квартиру? Да и не в себе она была все время.
– И то правда.
Оба они замолчали. В это время мимо пробежал еще один зверь, и Рыжик, не зная, куда деваться от ужаса, бросился к людям и прижался к ногам одного из них.
– Все. Не могу больше смотреть, как животина мается, – сказал первый. Сильными руками он поднял Рыжика, расстегнул застежку-молнию и сунул песика за пазуху.
Дома Рыжика вымыли, остригли колтуны, расчесали поблекшую шерсть. Оказалось, что у нового хозяина тоже есть женщина и маленькая девочка. Пока хозяин ужинал, они сидели рядом, улыбались и о чем-то переговаривались, указывая на Рыжика. Пес понял, что от него чего-то ждут. Он подошел к столу, встал на задние лапы и поднял переднюю правую, как бы отдавая честь. Потом лег на коврик, положил морду на лапы и спокойно уснул.
Рыжик помнил, как его трехмесячным щенком привезли в поселок Средний. Он ехал в корзине и время от времени попискивал оттого, что ему было одиноко и страшно. А еще немного холодно и неуютно. Где-то глубоко внизу брякало и стучало. Хлопала дверь, впуская в вагон электрички весенний сырой ветер. Рядом не было мамы, братьев и неприятно пахло мокрой одеждой и кожей. Иногда в корзину заглядывал незнакомый человек в серой шинели и фуражке с голубым околышем. Козырек фуражки тускло блестел в неверном свете вагона. Человек, наклоняя время от времени к Рыжику лицо, легонько поглаживал его и приговаривал: «Не волнуйся, малыш, скоро приедем». Потом они долго шли по полю, Вернее, шел человек, а Рыжик сидел в корзине. От покачивания корзины в такт шагам Рыжика стошнило. Он стал скрести лапами прутья корзины и заплакал, требуя к себе внимания. Но никто ему не ответил. Бухнула деревянная дверь, и запахло кошками. Конечно же, Рыжик не знал, что это кошачий запах, но пахло отвратительно и так враждебно, что щенок на минуточку забыл о своих горестях и зарычал. Что-то звякнуло, скрипнуло, и Рыжик зажмурился от яркого света, хлынувшего в корзину.
– Вот, принимай подарок, дочка, – сказал большой человек в шинели.
– Ой! Ой! – закричала девочка. – Какой он смешной и маленький.
Рыжика достали из корзины, и какие-то незнакомые люди стали по очереди тискать, кружить и гладить его.
– Ах! Какой миленький! Рыжий!
– А глаза-то какие умные!
– А челка, челка какая!
У Рыжика еще больше закружилась голова. Он уже не видел лиц людей, передававших его из рук в руки. Это было многорукое, стоглазое чудовище, прикосновения и запахи которого были неприятны, опасны. Пересилив страх и слабость, Рыжик сосредоточился и цапнул зубами чей-то палец, поглаживающий ему нос.
– Ай! Ах ты паршивец! Кусаешься? – взвизгнула толстая дама.
– Отдайте, отдайте! Рыжик мой! – закричала девочка.
Так Рыжик узнал свое имя. Нельзя сказать, чтобы он быстро освоился в новой семье. Но ему все реже снились братья и мама. По утрам девочка выводила его гулять во двор. Рыжик бегал по зеленой траве, распутывая клубок незнакомых запахов, которые манили куда-то далеко. Казалось, что если пойти за одним из них, то начнется какая-то особенно интересная жизнь, но он боялся потерять из виду девочку. Поэтому, играя, бегал внутри большого круга, в центре которого находилась девочка, которую Рыжик уже любил своей первой собачьей любовью.
Вечерами, когда вся семья собиралась за столом, Рыжику нравилось наблюдать за людьми, лежа на коврике. До него доносились смех, звяканье посуды. А он лежал, положив мордочку на лапы, и сквозь густую челку смотрел, смотрел, пока глаза не начинали слипаться. Иногда вставал, подходил ближе и начинал вилять хвостом, пытаясь обратить на себя внимание. Однажды он даже встал на задние лапы и, пытаясь сохранить равновесие, поднял переднюю правую, как бы отдавая честь. Хозяин и девочка пришли в восторг, а Рыжик в награду получил вкусную косточку. Он очень быстро понял, что нужно делать, чтобы развеселить людей. Когда к хозяину приходили гости, в разгар вечера он подходил к столу, вставал на задние лапы и поднимал переднюю правую, как бы отдавая честь. Все начинали смеяться, хвалить Рыжика и совать ему разную вкуснятину.
– Испортите нам собаку, – говорил хозяин.
После чего Рыжик медленно, с достоинством удалялся, повиливая хвостом.
Шло время. Рыжик рос и уже не боялся во время прогулок потерять из виду девочку. Пока она сидела на лавочке с книжкой, он успевал заглянуть в постоянно открытые двери подъездов соседнего дома. Однажды из темноты на него зашипел серый полосатый зверь с желтыми глазами. Потом зверь фыркнул и выпрыгнул навстречу. Чувствуя злой, раздражающий запах, Рыжик оскалил зубы и зарычал, в то же время почему-то сдвинувшись в сторону, пропуская зверя, который с истошным воплем пронесся мимо и, держа хвост трубой, помчался к соседнему подъезду. Рыжик хотел было броситься вдогонку, но усилием воли подавил в себе это желание и гордо затрусил к девочке. Ему хотелось рассказать ей о происшествии, но он не знал, как это сделать. А девочка, не спрашивая ни о чем, погладила, а потом, взяв на руки, стала тискать, прижимая к себе и приговаривая: «Рыжуля мой, хороший пес». Смысла слов Рыжик не понимал, но, несмотря на обилие рычащих звуков, чувствовал, что его хвалят. Ему стало хорошо и спокойно, как после тарелки мясного супа. Он лизнул маленькую хозяйку в нос и почти забыл про кошку. Но каждый раз, на прогулке, проходя мимо памятного подъезда, Рыжик рычал в темноту, а потом метил дверь, чтобы показать всяким серым и полосатым, чья здесь территория.
По утрам, когда все начинали умываться и одеваться, Рыжик терпеливо ждал, сидя на коврике у двери. И только когда он видел в руках у девочки портфель, а на голове у хозяина шапку или фуражку, начинал прыгать и звонко лаять, пытаясь сказать, что он тоже хочет гулять. Вместе они выходили из дома. Большой хозяин держал девочку за руку, а Рыжик трусил рядом сосредоточенно-важный от сознания своей миссии – охранять любимых людей от разных неприятных встреч. Он даже мечтал о том, как снова из подъезда выскочит полосатый зверь с желтыми глазами, а Рыжик загрызет его на глазах у девочки и хозяина. Иногда к ним подходили какие-то люди, и хозяин перебрасывался ними непонятными словами: плановая таблица, полеты, упражнения. Слова Рыжика не интересовали, людей этих он терпел, не чувствуя в них угрозы для хозяев.
Потом они подходили к школе, и девочка уходила на занятия. А Рыжик провожал хозяина к поляне, у которой возле автобусов в облаках странного удушливого дыма стояли люди. Они громко разговаривали, смеялись и ждали, когда кто-то большой и громкий крикнет: «По коням»! Тогда все, кашляя, бросали на землю дымящиеся, дурно пахнущие палочки и садились в автобусы. Люди были одинаково одеты в шинели или меховые куртки. На всех были одинаковые шапки с кокардой, как у хозяина. Здесь, на поляне, Рыжик узнал, что у хозяина много имен. Дома его звали: папа, Саша и отец. А на поляне он отзывался на странное имя – товарищ майор или Сергеич. Но задумываться об этом было незачем.
«Вероятно, у людей так принято», – думал Рыжик.
Однажды он вместе со всеми прыгнул в автобус и забился под сиденье среди ботинок и больших, знакомо пахнущих мохнатых сапог. Рыжика быстро заметили, и кто-то крикнул: «Сергеич! Похоже, твой питомец на аэродром собрался»!
– Давай его сюда, – услыхал Рыжик голос хозяина.
Чьи-то руки ухватили его и подняли вверх.
– Ха-ха!
– Ну и зверь!
– Какой породы зверюга?
– Мадагаскарская лайка. На крокодилов охотится! – слышалось со всех сторон.
Рыжик зажмурился и зарычал, скорее на всякий случай, чем защищаясь. А потом он почувствовал запах и руки большого хозяина и успокоился. Хозяин посадил Рыжика на колени, погладил и сказал: «Нам бы поучиться у него. Этот пес не присягал, а готов за мной хоть в огонь, хоть в небо. Такая душа собачья».
Все замолчали. А Рыжик, сидя на коленях у хозяина, пригрелся и, задремав, не заметил, как автобус остановился.
– Конец маршрута – «Северный»! – крикнул кто-то. Все стали выходить из автобуса.
– Мне тоже пора, а ты поедешь обратно домой, на «Средний», – сказал хозяин. Потрепал Рыжика за уши и ушел. Автобус рыкнул, заурчал и повез Рыжика домой.
Подбежав к своей квартире, Рыжик встал на задние лапы и поскреб дверь, тоненько взлаивая.
– Нагулялся? – спросила хозяйка. – Всех проводил? Ну, молодец. Пора завтракать.
Рыжик съел свою кашу и с чувством исполненного долга устроился на коврике спать. Теперь он провожал девочку и хозяина каждый день. В автобусе все привыкли к Рыжику и, как ему казалось, с уважением поглядывали на длинную шерсть, густую челку и хвост колечком.
«Еще бы, – думал Рыжик. – Друзья хозяина понимают, что я не просто сижу у хозяина на коленях. Я охраняю его».
На этом же автобусе Рыжик возвращался домой, завтракал и дремал на коврике, ожидая девочку из школы. Иногда хозяин уходил вечером и возвращался утром, не разрешая Рыжику в таких случаях провожать себя. Первое время Рыжик возмущенно лаял, но потом смирился с таким распорядком. Ведь решают люди, а собаки должны подчиняться.
Однажды хозяин привел в дом друзей – из тех, что ездили с ним по утрам в автобусе. Они были чем-то на хозяина похожи. Такие же большие, угластые. От них, казалось, пахло силой, простором. Рыжик вспомнил, как однажды вся семья: хозяин, женщина и девочка вышли гулять в березовую рощу, Разумеется, он бежал впереди, обнюхивая деревья вдоль тропинки, изредка метил их. Было это осенью. Бежать было легко. Опавшие преющие листья пружинили. Плотный воздух как бы раздвигал лепестки легких, заставляя дышать глубже. Внезапно березки расступились, и Рыжик выкатился на лужайку, которая заканчивалась крутым спуском к рельсам железной дороги. Вдали поблескивала река. Справа и слева склоны сопок переливались желтизной и темной зеленью хвои. И над всем этим голубел купол неба, казавшийся до хруста твердым. Если бы хозяин не сказал Рыжику тихим, но твердым голосом: «Стоять», то он бы вспорхнул над рельсами, рекой и рощей диковинной оранжевой бабочкой.
– Что делать, – сказал хозяин, – собакам летать не дано. Но я тебя понимаю.
Запах того самого голубого купола почудился Рыжику при виде друзей хозяина. Запах их кожаных курток тоже был Рыжику знаком. Вероятно, так пахло ремесло, которым занимался хозяин. Хотя чем он занимался в том месте, которое называлось то аэродром, то «Северный», Рыжик не знал.
Гости уселись с хозяином за стол. Женщина суетилась, то открывая, то закрывая дверцу холодильника, где хранилось все самое вкусное. А друзья наперебой громко рассказывали хозяину, показывая что-то ладонями, словно плавали в воздухе. Рыжик наблюдал за ними, подремывая, ожидая той минуты, когда можно будет исполнить любимый трюк. Вдруг он услышал хорошо знакомое слово «Средний» и навострил уши.
– «Средний» и «Северный», – говорил один из друзей. – Так и напрашивается «Южный», которого нет.
– Был он, – перебил хозяин. – «Средний» – жилая зона, «Северный» – служебная, включающая аэродром, с которого мы летаем. А когда-то был аэродром «Южный» для перегонщиков самолетов из Америки. После войны необходимость в нем отпала. Так что: станция Белая, аэродром Северный, поселок Средний.
– Ясненько, – сказал один из гостей. – Приспел третий тост.
– Да... – протянул хозяин. – Это штатские люди третий поднимают за прекрасных дам. А у нас в авиации третью рюмаху пьют в память о погибших товарищах.
Хозяин и его друзья встали, но лица их были так сосредоточенно хмуры, что Рыжик решил развеселить их. Он подошел к столу, встал на задние лапы и поднял переднюю правую, как бы отдавая честь.
– Даже Рыжий салютует им, – заметил хозяин.
И никто не рассмеялся.
Хотя косточку свою он заработал.
Прошла зима, а вслед за ней короткая незаметная весна, когда почти до конца апреля снег то вытаивает без остатка, то выпадает снова, покрывая белым одеялом проклюнувшуюся листву берез и зацветающий по берегам реки Белой багульник. Только в первой декаде мая выстреливают листьями тополя, клены, и начинается бег солнечных лучей к лету.
Рыжик, конечно же, не умел считать дни и месяцы. Но это ему было не нужно. Он прожил на «Среднем» больше года и был счастлив, как может быть счастлив пес, у которого есть служба и любимая всем собачьим сердцем семья. За этот год Рыжик заматерел. Оставаясь по-прежнему небольшого роста, он оброс густой шерстью, которая от холки до хвоста, разделяясь ровным пробором, свисала до самой земли. Задние лапы были словно одеты в ярко-рыжие штанишки. Задорно колечком торчал пышный хвост. А под густой челкой поблескивали черные бусинки глаз.
Хозяин частенько, поглаживая Рыжика, говорил: «Несомненно, бабушка твоя согрешила с каким-то принцем. Королевскую природу не спрячешь». А девочка, прижимая Рыжика к себе, приговаривала: «Какой ты у меня красивый, Рыжуля»! От этих слов Рыжик млел. Не понимая их смысл, но догадываясь, что его хвалят, он на мгновение замирал, а потом начинал бегать и лаять, выражая таким способом восторг любви и желание сию минуту доказать людям свою преданность.
По выходным дням вся семья привычно ходила гулять в березовую рощу. Хозяин с женщиной сидели на поваленной сосне, а Рыжик с девочкой бегали между деревьями. Девочка делала вид, что убегает и прячется от Рыжика, а он находил и догонял ее. Набегавшись, они сидели у костра, которого Рыжик немного побаивался. Но, доверяя людям, смотрел, как и они, на красное завораживающее пламя.
В июле хозяин улетел. Это называлось командировка или учения. Такое случалось и прежде. Рыжик вместе с женщиной и девочкой скучал и ждал возвращения хозяина. Время тянулось медленно, но пришел день, который Рыжик хорошо запомнил. Следом наступила совсем другая жизнь.
В дверь еще не позвонили, когда Рыжик, как обычно почувствовал приближение чужих, выскочил в коридор и стал заливисто лаять. Потом раздался звонок, и в квартиру вошли люди в форме. Рыжик видел, как, охнув, женщина обняла девочку, словно пытаясь защитить ее. Первый из вошедших, сняв фуражку, сказал: «Простите нас, но мы должны сообщить, что ваш муж – майор Иванов Александр Сергеевич погиб, выполняя воинский долг». Повисла такая тишина, что Рыжик раздумал лаять и сам, не понимая от чего, прижался к ногам девочки и заскулил.
В доме началась какая-то странная суета. Входили и выходили чужие люди. Каждый из них приносил свой запах. Были запахи добрые и злые, вкусные и не вкусные, и даже обманные. Это когда человек словно покрывал себя защитной оболочкой из смеси запахов, чтобы скрыть истинный, свой. Иногда приходили люди, от которых несло нетерпением и страхом. Они, видимо, боялись войти и окунуться в атмосферу отчаянья и горя, витавших в квартире. Несколько раз приходили люди в белых халатах. От них несло резкими запахами лекарств и боли. О Рыжике все забыли. Он забился в угол между диваном и стенкой и с трудом сдерживал желание завыть. Сколько времени это длилось, Рыжик не знал. Он умел отличить день от ночи, но сейчас время потеряло обычные ориентиры и превратилось в один большой тягучий ком. Забываясь ненадолго во сне, Рыжик ждал, когда же вернется хозяин, а эти странные чужие люди перестанут сновать по комнатам. Подходила девочка, брала Рыжика на руки, гладила его, прижимая к себе так, что ему хотелось с лаем наброситься на чужих людей, в которых он видел виновников горестной суеты.
Потом девочку и женщину куда-то увели. Пришли люди в сапогах. Рыжик знал, что их называют «солдаты». Солдаты стали выносить вещи. Вынесли диван, за которым он прятался. Нужно было что-то делать. И Рыжик с рычанием стал бросаться на солдат, заранее возненавидев их грубо пахнущие сапоги. Вместе с солдатами он оказался на лестнице. Пока они тащили диван, изловчился пару раз схватить зубами какой-то черный сапог. Но сапог больно ударил Рыжика, заставив кубарем выкатиться на улицу. Вернуться в квартиру он не решился, вдруг смекнув, что может встретить хозяина на поляне, откуда тот уезжал на аэродром и куда возвращался.
На поляне никого не было. Но дальше, у знакомого здания, Рыжик увидел много людей в форме. Дом офицеров – так называлось это место. С трудом он стал пробираться через толпу, уворачиваясь от ботинок, сапог и туфелек. Вместе с людьми он вошел в большой зал и сразу же увидел четыре больших ящика, обшитых красной материей. У каждого ящика в цветах стояли большие фотографии. С одной из них на Рыжика смотрел хозяин. Рядом, обнявшись, сидели женщина и девочка. Рыжик хотел подбежать ближе, напомнить о себе, показать, как он их любит, но люди шли по залу сплошным потоком.
Вдруг совсем рядом кто-то громко не сказал, а прошипел: «Уберите собаку»! Снова появились ненавистные сапоги, окружая Рыжика и тесня его к выходу. Рыжик бросился вправо, влево, выскочил на улицу и неожиданно для себя успокоился. Ведь если женщина, девочка и хозяин здесь, то беспокоиться не о чем. Нужно только дождаться их. Рыжик устроился под ближайшим кустом и стал ждать. Ждать пришлось долго. Послышалась музыка, но никто и не думал танцевать. Да и музыка была какая-то странная. Рыдали трубы, а барабан бухал так, что внутри все обрывалось и хотелось выть. Внезапно Рыжик увидел, как над толпой поплыли красные ящики, стоявшие в зале. Их погрузили в автобусы, которые, запыхтев сизым дымом, минуя поляну, поехали в сторону аэродрома.
«Ничего, – подумал Рыжик. – Автобусы всегда возвращаются».
И отправился на поляну ждать. Он пробыл на поляне всю ночь, изредка забываясь в коротком полусне. Утром стали подходить летчики и техники, но хозяина среди них не было. Когда автобусы, фыркнув, уехали, Рыжик побежал домой. Он поскреб дверь, потявкал, но она не открылась. Тогда, чувствуя холодок внутри и нарастающий страх от того, что, кажется, произошло непоправимое. Рыжик побежал к школе.
– Не может быть, чтобы все исчезли, – думал он. – Просто я проспал и не увидел, как они прошли мимо.
У школы было тихо. Шли занятия. Рыжик лег у забора в густой траве, чтобы ждать. Когда прозвенел звонок, и на школьный двор высыпала веселая, шумная детвора, никто не заметил маленькую рыжую собачонку, внимательно вглядывающуюся в лица ребят. Школьный двор опустел. А Рыжик все сидел, глядя на высокое крыльцо, ступеньки, и ждал. Затем он отряхнулся и медленно, поминутно оглядываясь, побрел домой. На его тявканье и поскребывание двери открылась соседняя, вышла чужая женщина. Она сказала: «Ах ты, бедняга! Подожди немного». И вынесла кусок колбасы с хлебом. Рыжик хотел было гордо отвернуться, но голод оказался сильнее. Он быстро проглотил колбасу и хлеб, прошелся по лестничной площадке, обнюхивая каждую дверь, улегся на коврик у своей квартиры и замер. От усталости ему не хотелось даже думать. Свернулся калачиком, уснул и сразу же во сне увидел свою семью на прогулке в березовой роще.
«Роща! Роща! Вот где я еще не искал», – подумал Рыжик.
Вскочил и помчался в рощу. Остаток дня он бродил среди берез, разыскивая следы любимых им людей. А к вечеру, когда уже стало темнеть, он выбежал на ту самую аллею. Деревья расступились перед ним, и с кручи было видно, как далекая река вытолкнула в небо большую желтую луну. Черный купол неба и холодный взгляд луны подсказали Рыжику то, что никак нельзя было осознать, – он остался один.
Пес поднял острую мордочку к луне и завыл-заплакал, рассказывая березам, луне, далекой реке, электричкам, пробегающим внизу, о своем горе.
В жизни каждого живого существа должна быть опора, которая позволяет пережить любые беды. Такой опорой для Рыжика, несмотря на прежитое. стала вера в чудесное возвращение любимой им семьи. Сколько прошло времени, он не знал и не хотел знать.
«Считать дни, месяцы, годы, это людской удел, – думал он. – А собака должна любить, верить и ждать».
Каждый день Рыжик начинал с обхода знакомых ему маршрутов: поляна с автобусами, школа, клуб, роща. В родной квартире теперь жили чужие люди. Но на лестничной площадке еще сохранились знакомые запахи. Рыжику очень важно было хранить и обновлять их в своей памяти. Да и соседка изредка, жалея, подкармливала его. На поляне Рыжика помнили. По утрам кое-кто из людей даже приносил ему еду. Несмотря на голод, маленький рыжий пес брал пищу, словно делая одолжение, и никому не позволял себя гладить. Однажды он запрыгнул вместе со всеми в автобус, забился под сиденье и уехал на аэродром. Вместо того чтобы вернуться, как это было раньше, выскочил наружу и побежал куда глаза глядят. С первых же шагов Рыжик услышал тяжелый гул, идущий из-под земли. Чем дальше он бежал, тем ощутимей становилось дрожание земли и слышнее гул. Маленький пес остановился. Ему было страшно и хотелось вернуться.
«А вдруг хозяин рядом, и ему нужна моя помощь?» – подумал Рыжик и побежал быстрее.
Дорожка, по которой он бежал, привела его к высокой застекленной вверху башне. Оббежав башню, он едва не упал от грохота. Мимо него, совсем рядом, пробежал громадный серебристый зверь, изрыгающий огонь. Зверь присел, подпрыгнул и рванулся к облакам. Очень скоро гул стал тише. В небе осталась только светящаяся точка, а на земле – запах гари. Только Рыжик стал приходить в себя, как с грохотом пробежал такой же крылатый зверь. Рыжик сидел, закрыв глаза. Ему очень хотелось упасть на землю и спрятаться, закрыв лапами уши. В это время из башни вышли два человека в кожаных куртках.
– Гляди, – сказал один из них. – Какой забавный пес.
– Это же Рыжик Сергеича. Как он бедолага, сюда попал?
– Сколько времени прошло, а он все по гарнизону бродит, хозяина ищет.
– А что жена не взяла его с собой при отъезде?
– А куда возьмешь? На съемную квартиру? Да и не в себе она была все время.
– И то правда.
Оба они замолчали. В это время мимо пробежал еще один зверь, и Рыжик, не зная, куда деваться от ужаса, бросился к людям и прижался к ногам одного из них.
– Все. Не могу больше смотреть, как животина мается, – сказал первый. Сильными руками он поднял Рыжика, расстегнул застежку-молнию и сунул песика за пазуху.
Дома Рыжика вымыли, остригли колтуны, расчесали поблекшую шерсть. Оказалось, что у нового хозяина тоже есть женщина и маленькая девочка. Пока хозяин ужинал, они сидели рядом, улыбались и о чем-то переговаривались, указывая на Рыжика. Пес понял, что от него чего-то ждут. Он подошел к столу, встал на задние лапы и поднял переднюю правую, как бы отдавая честь. Потом лег на коврик, положил морду на лапы и спокойно уснул.