Дмитрий Артис. Дневник добровольца. (Записи второго круга: 16.06.2023 — 01.11.2023). Окончание ч.5

8 октября, 14:32
Не мог уснуть до трёх ночи. Мысли не дают покоя. Крутился на камнях, вертелся так, что протёр дырку в камуфляже. На боку. Встал в районе семи. Выпили кофе с Элпэка.
Парни начали к девяти подтягиваться к нам. Обсудили то, что появились проблемы с бензином и рацией. Эти проблемы нами не решаемы. Доставки нет. «Ноги» не справляются. Продумали план сегодняшней работы. Будем копать ход до лисьей норы, которую давно заметили, но не заглядывали туда. Вдруг заминирована.
В районе одиннадцати вышли, а к часу дня уже прокопали ход под землёй до норы, где нашли ящик с патронами для пулемёта. Крупнокалиберного. Полностью заряженная лента. Ящик с американской маркировкой, но лента, похоже, наша. Завтра перенесём в Отросток.
Попросил Костека влезть в нору и пошебуршить там землю, вдруг пулемёт найдём. Костек залез целиком, одни ноги торчат. Лежит не двигается. Испугался, подумал, что с ним что-то случилось. Позвал. Не отзывается. Слышу, Костек начал как бы сам с собой разговаривать. Всё, решил, с ума спятил. Рядом жахнуло. Наверное, с испуга фляга потекла.
Подёргал Костека за ноги. Он развернулся. Смотрю, а у него в руках телефон. Парень, оказывается, залез в нору и снимал там себя. Я расхохотался и назвал его чёртовым блогером. Дал команду на выход, и к двум часам дня мы уже вернулись в Отросток. Перекусили.
8 октября, 21:11
Перекусили, отдохнули часок, занялись наведением порядка в Отростке.
Ветер и дождь то затихнут, то снова усилятся.
В Отросток вода не проходит. Заранее затыкали все возможные и невозможные дыры. Герметичненько сидим.
Вечером покошмарили немцев из РПГ и стрелковым. Ответки почему-то не было.
Переходим в статус ночного бдения.
Дежавю. Каждый новый день похож на предыдущий. Стабильное положение.
Бензин принесли. Генератор урчит, как гигантская кошка.
9 октября, 13:42
Сплю плохо, работаю хорошо. Мокрый, грязный, уставший. Прямо как рыжий, честный, влюб­лённый. Фильм такой был. В детстве. Помню только название.
Вчера вечером с парнями смотрели что-то американское. Чушь полная. Мужик пристегнул себя к женщине наручниками и застрелился. Женщина потом полфильма таскалась с его трупом, пытаясь отстегнуться. Так и мы таскаемся с окраиной Российской империи, которая назвалась Украиной и торгует подаренной нами государственностью. Украина пристёгнута к нам корнями. Она добровольно пустила себе пулю в лоб и теперь трупом путается под ногами. Корни не обрубить. Выход один. Перестать считать её окраиной и сделать частью Российской империи.
Украины нет. Есть одна неделимая Россия. За неё и стоим.
9 октября, 21:25
«Помните, что вы герои, – говорю парням, – и вам будет легче…» Они помнят и улыбаются, когда иные плачут от боли и страха.
10 октября, 10:31
Рамзан (боевой санитар) как-то сказал, что если человек падает от изнеможения, значит, он потратил всего лишь третью часть своей жизненной энергии. Останется запас в целых две трети, то есть в два раза больше истраченного. Слова Рамзана вспоминал, когда валился с ног от усталости. Поднимался и снова бежал, шëл. Когда не мог идти, полз.
Группу из Кишки Дракона сменили. Значит, скоро придёт замена нам. Получилось самое длинное б. з., несмотря на то, что задачу выполнили в первую неделю. Всё остальное время самостоятельно искали себе работу, ставили задачи и выполняли их. На войне это нормально. Обычное дело, и всё же хочется сказать, что парни моей группы – молодцы. Почти не ныли. Со всем справлялись.
Время болезненно замедляется. Кто хочет почувствовать на своём языке жвачку минут, должен непременно сходить на войну. Здесь время не движется, следовательно, люди живут дольше. Такой вот парадокс войны.
10 октября, 16:01
Психически совершенно здоров. У меня чис­тое сознание, внутренний покой. Есть даже некоторая леность, присущая мне в мирной жизни. Но откуда это острое ощущение того, что я пишу то, что уже было сто раз мной написано? Говорю, что проговорено, и думаю, что думано-передумано? Надо будет перечитать дневник в другой обстановке. На базе. Может быть, это не ощущение, а реальность. Неужели я сейчас так пуст, что сознание само гоняет старые мысли, будто крутит заезженную пластинку, чтобы я не считал себя спятившим с ума?
Передали, что Князя назначили старшиной. Хорошая новость. Мозги прапорщика дембельнулись. Больше никаких новостей. Чик убежал в Кишки за водой. Может, принесёт какую-нибудь интересную инфу, и моя голова перестанет цик­литься. Отсутствие информации раздражает. Думать становится не о чем, а думать я люблю.
10 октября, почти ночь
Чик ничего интересного, кроме воды, не принёс. Вокруг нас будто всё замерло. Слышны только автоматные и пулемётные очереди, которые как бы говорят о том, что где-то кипит жизнь.
Парни рано легли. Сижу в одиночестве на ушах. Должен был с Элпэка, но он плохо себя чувствует, и я отпустил его спать. Дневник уже в курсе, что я люблю одиночество. Повторяться не буду.
Голова, смени пластинку!
11 октября, 18:24
Закончились газ, еда, сигареты. Сообщения с нулём нет. Поставок нет. Рыжего и Трёшки нет. Холод собачий.
11 октября, 18:24
Я справляюсь. Не факт, что парни справятся и не начнут ныть. Если такое случится, то нахлынет чувство вины за происходящее. Чувство вины я не переношу.
Основное: газ, чай, сахар. Их нет. Нет ничего. Съели три банки ветчины на шестерых за целый день и запили холодной водой. По половине кружки.
«Ноги» говорят, что Тропа ярости под огнём. Не смогли выйти сегодня за подарками. Подарками называют здесь рюкзаки с едой и прочей надобностью, которые доносят до точки сброса «ноги», бегущие из зелёной зоны. Сама точка сброса находится в жёлтой зоне. Забирают оттуда наши «ноги», которые бегают исключительно по красной зоне.
Заранее никто не позаботился, и ситуация стала критической. Надеюсь, завтра утром по серости подарки доставят.
Днём отрубился на часа полтора. Приснилось, что мы вернулись с б. з., и нам должны сделать укол. Но укол в грязное тело не колют, поэтому попросили раздеться и лечь на скамейки. Я спросил: «До трусов?» Женщина-врач ответила: «До ягодиц!» Чик и Шакай первыми разделись и легли.
Пришли женщины и начали тереть им спину. Женщины обычные. Сорокалетние тётки, ничего сексуального. Но помню довольное лицо Чика. Он был похож на Смайла. На Смайла в первый день моего с ним знакомства в пункте приёма добровольцев. Улыбчивый и волосатый. На волосах лежала мыльная пена. Чик улыбался белозубой улыбкой Смайла.
Я тоже разделся. Замотал полотенцем яркую часть тела. Ко мне подошла женщина и спросила: «Готов?» Кивнул головой. Она поманила меня рукой, и мы вместе вышли на улицу. «Вот, – сказала женщина в белом халате, – видишь лампочки?» На улице висела гирлянда, будто город готовился к новогоднему празднику. Снега не было. Я отчётливо помню дорогу, выложенную брусчаткой. Я опять кивнул женщине – дескать, лампочки вижу. Она продолжила: «Пойдёшь по дороге, отсчитаешь тридцать лампочек. За тридцатой лампочкой будет дверь. За этой дверью заряжают телефоны, но тебе туда ходить нельзя. Там работают наши конкуренты».
В этот момент я проснулся. Рядом жахнуло. Попытался снова уснуть, чтобы досмотреть сон до того момента, как меня начнут тереть мочалкой. Не получилось.
Элпэка сказал, что прилётом разорвало провод. Связь между Кишками Дракона и его Печенью идёт через нас по проводам. Стоит тапик. У нас самих только рация, которая на холоде быстро разряжается. Но это не суть. Я выскочил на улицу по проводам. Нашёл разрыв. Зубами оголил провода и скрутил их. Вернулся в Отросток. Крикнул по рации, чтобы проверили связь. Связь появилась.
12 октября, 09:52
Чик ушёл за подарками. Надеемся, что газ передали. Второй день на холоде без горячего будет ягодками. Цветочки были вчера.
В Отростке минусовая температура. Бетон. Мы в летней камуфле. Не до войны. Что-либо делать вряд ли сможем. Ждём проводника, чтобы вернуться на базу. Ждём уже давно. Неделю.
12 октября, 16:39
Элпэка залетел в Отросток довольный. Где можно было бы закрепиться в серой зоне, не нашёл, зато надыбал треть газового баллона и огромный кусок сыра. Баллон выпросил у парней в Кишке, а сыр, как сказал, передали именно мне по позициям. Позывной передавшего забыл.
Это божественное провидение. Я ведь не жаловался. Но кто-то подумал, что мне может быть тяжело, и передал – оторвал от себя – кусок сыра. Бог есть.
Мы с парнями тут же вскипятили воду, сделали чай и запили им вкуснейший сыр от неизвестного моего боевого товарища, который, даже находясь вдали и в такой же, скорее всего, тяжелейшей ситуации, вспоминал, переживал, волновался за меня.
До слёз. Когда-то шутя комментировал такими словами чужие понравившиеся стихи. Теперь не шучу. Плачу, плачу от счастья, что у меня есть настоящие друзья. Настоящие.
12 октября, 19:55
Бегая по трубам, расцарапал спину. Выйди сейчас на пляж, мужики посмотрят, присвистнут и подумают, что я шикарно провёл время.
Подарки есть. Принесли. Еда по мелочи. Газа в подарках нет. Банки на холоде сели. Аккумуляторы на рациях тоже. Ночь будет тёмной. Глухой и тёмной.
13 октября, 14:47
Чик сходил до Кишки за газом, надеясь, что принесли. Не принесли. Бензин вроде есть, закинули. Свет будет, чего не скажешь о горячей кружке чая. Пьём холодный кофе. Армейский. Готовится так. В бутылку с холодной водой засыпается растворимый кофе. Бутылка плотно закрывается крышкой и взбалтывается до тех пор, пока всё кофе не разойдётся. Периодически крышка открывается и впускается кислород. Получается кофе с пенкой. Как капучино. Только холодный и без молока.
Костек отдыхает. Устал. Элпэка попробовал выбраться с Рубероидом до серой зоны. Не получилось. Мы с Шакаем сползали до Печени Дракона. Освободили её от мешков с землёй, из которых соорудили небольшой дот, чуть выходящий из земли. Там будет удобно и безопасно складывать землю, которая набирается у штрафников, копающих кротовую нору до блиндажа из Драконьего глаза, открытого нами полторы недели назад.
Пока переносили мешки, вспотел. Насквозь. В Отростке холодно. Согреться нечем. Чуть знобит. Не критически. Хочется горячего.
13 октября, 21:23
Дневник, сколько раз надо повторить, что газа нет? Слышишь меня? Газа нет. Обычно, если я тебе на что-то жаловался, ситуация исправлялась. Что происходит? Почему не реагируешь?
Вторая половина дня прошла спокойно. Разговаривали, курили – сигареты есть, опять разговаривали и курили. Вчерашний газ ушёл на приготовление обеда. Ели недоваренную крупу. На остатках блиндажной свечи вскипятили пару кружек воды.
Передали, что двоих из «ног» затрёхсотило, причём именно тех, кто хорошо знал тропу до Отростка. Видимо, будут (или они уже начались) проблемы с выводом моей группы. По сути, выйти должны были самое позднее неделю назад. До сих пор здесь.
Не знаю, как снаружи, солнца не видели три недели, но под землёй, в бетонных трубах, пар изо рта идёт.
Таких длинных и крепких ногтей у меня в жизни никогда не было.
Мышей пруд пруди. Трубы ими кишат. Они ходят по нам не стесняясь. Залезают в спальники, штанины, капюшоны и копошатся там, как у себя дома.
14 октября, 12:05
Ничего существенного. Газа по-прежнему нет. Дата ротации неизвестна. Грязь отваливается кусками. Глаза не видят, уши не слышат. До конца контракта чуть больше двух недель. Бьём рекорды. Даже залётчики так долго не сидели на передке после выполнения поставленной задачи. Вылез наверх. Наверху тепло. Солнце. Бабье лето, наверное.
14 октября, 16:44
Докричался по рации до Солнечного сплетения Дракона – места, куда сходится информация с переднего края.
– Как обстоят дела с газом? – спрашиваю.
– В целом в России или в нашем убожестве? – вопросом на вопрос ответил Сова, в тот момент находившийся на связи.
– В России с газом, брат, всё хорошо, и мне это известно. Что с газом в нашем?
– Обещают. Обещают закинуть.
– Принято, брат. – Закончил связь и подумал, что у нас обещанного три года ждут.
Парни повесили маленькое зеркальце рядом с рацией. Свет от него скользнул по моему лицу. Я увидел своё отражение и улыбнулся. Выгляжу не так страшно. Только зубы, передние зубы почернели.
15 октября, 07:36
Ночью случайно смахнул долгоиграющую линзу. Попытался расстроиться из-за этого, но ничего не получилось. Уснул часа в два ночи. Проснулся в пять на пост. Почистил руки, надел линзу и приступил к утреннему бдению. Ничего не происходит. Вот и хорошо.
Мыслями уже дома. Это печалит. С трудом концентрируюсь на нынешних проблемах и задачах. Начинает пугать путь на базу. Появляется страх Тропы. Раньше его не было. Боялся только того, что не вытяну. Сейчас новое состояние. Столько пройдено, и погибнуть на последнем отрезке будет… – как бы это сказать? – неловко, что ли. Матом не хочется ругаться. Прозвучало бы точнее. Ладно, Бог даст, выберусь.
Знобит.
15 октября, 12:19
Есть хорошие новости. Нет, фронт мы не прорвали. К сожалению. Всего лишь нам принесли газ. Два баллончика. Если разумно пользоваться, дня на четыре-пять хватит. К газу добавились печеньки и бичики. Тушёнка у нас ещё оставалась в запасе. Планируем горячий обед.
Рубероид, который Урбани, разведал новую тропу. Она в три раза длиннее, но совершенно безопасная. По его словам. Посмотрим, что будет на деле.
Передали инфу, что одну из групп сегодня-завтра выведут. Либо мою, либо группу Совы, сидящую в Солнечном. Думаю, что Совы. Он зашёл на день раньше нас. Так или иначе, процесс сдвинулся с мёртвой точки. Воевать в неведении и с мыслями о том, что о тебе все забыли, врагу не посоветовал бы. Будем на фоксе, как говорил Давинчи.
Выругался на Костека в мать. Не разбудил напарника и ночью дежурил в одну яичную голову. «Он спал, как младенец!» – заявил в своё оправдание. Устал от его дебильных шуток. Матюкнулся. Костек обиделся и сказал, что больше со мной не разговаривает. Я, конечно, не прав. Надо быть сдержаннее. И всё же…
Парни вышли поправить вход в Отросток. Их засекла птичка. Успели уйти, но по входу начали активно работать. Четыре яйца прилетело. Одно не взорвалось.
15 октября, 20:03
Вспомнил. О тропе, которую якобы разведывал Урбани, говорили ещё месяца три назад. Ею никогда не пользовались. Почему – не знаю. Скорее всего, потому что не такая уж безопасная, плюс длиннее.
В обороне. Боевая готовность.
В темноте почувствовал, что кто-то прошёлся по моей ноге. Мышь или крыса? Нога машинально дёрнулась. Услышал лёгкий тупой шлепок. Опустил голову, смотрю, трёхцветная. Случайно заехал ей по мордочке. Убежала.
Непонятно, кто хуже: комары или мыши? Мыши обнаглели дальше некуда. В спальник пролезают и бегают по мне.
В детстве рассказали историю о том, как мужичонка уснул на сеновале с открытым ртом. Мышь залезла ему прямо в глотку, и он задох­нулся. С такой историей в голове трудно уснуть. Смерть не из героических. На похоронах люди смеяться будут.
16 октября, 11:34
За последние трое суток спал всего восемь часов. С утра вырубило. Два часа проспал мёртвым сном, ничего вокруг не замечая. Проснулся, и вроде нормально.
Пришли подарки. Три баллончика с газом, сладкое и еда по мелочи. Жизнь налаживается, несмотря на напряжённую обстановку.
Костек заявил, что ему на всех наплевать и он пришёл на войну заработать денег. Так у меня не стало ещё одного боевого товарища. Какое всё-таки слабое существо человек, и как дёшево он ценит свою жизнь. Умирать за деньги – пошлее ничего не придумаешь. Не по себе стало. Руки опускаются оттого, что встречаешь на войне подобное. Пытаюсь убедить себя, что заявка Костека от накопленной усталости, проявление детской истерии, а не то, что он чувствует на самом деле.
16 октября, 15:49
Выпили по кружке кофе. Расширили Глаз. Отработали немецкие позиции. Ещё раз отработали. Ещё. Сварили обед. Наелись. Пьём чай.
Дополнение на 18:18.
Пошёл дождь. Птички улетели. Пулемёты замолчали. «Ноги» побежали. Принесли много вкусняшек. Поужинали. Выпили по кружке чая.
Перешли на ночные бдения с короткими перерывами на сон.
Из приключений. Штрафник оставил позицию и побежал по трубам в сторону немцев. Поймали. Дальше скучно и неинтересно.
Подключили тапик. Теперь круглосуточно на связи, независимо от батареек в рации. В курсе всех междусобойчиков на нашем участке фронта.
17 октября, 07:38
Ночью вспотел. По всей видимости, накануне вечером поднималась температура. Лёгкие заболевания – простуду и пр. – не замечаешь за одной острой болью по всему телу.
Урбани связался по тапику. Просил держаться ещё дней пять. Потом выведут. Выводить, наверное, он будет. Спросил, что нужно. Вроде ничего не нужно, и нужно много чего. Газ, чай, сладкое. Запросил ещё «морковок». Заканчиваются.
Б. з. получилось масштабное. Тридцать дней безвылазно на самой маковке войны. Седьмого октября записал «привет» подписчикам тг-канала, думал, восьмого выйдем. Как бы не так. Впредь наука: бежать впереди паровоза не рекомендуется. Смеюсь.
С утра успели покошмарить немцев. За кружкой кофе обсудили наличие тапика и нашли в этом огромное количество новых проблем. Теперь все кому не лень звонят и спрашивают про обстановку. Добавилась каждодневная команда «Боевая готовность номер один». Обстановка стабильная. Готовность номер один постоянная.
17 октября, 21:25
В Сердце Дракона ранило одного из штрафников. Осколок в бочину под броню. Элпэка пошёл выводить его на ноль по ночи.
18 октября, 06:14
В голове обывателя война приравнена к способности убивать, а в голове солдата – к умению выживать.
– Огогош, в конце Отростка виден свет! У нас гости?
– Рассветает, Костек.
Поток Давинчи разлетается по домам. Мой поток становится дембельским. Вчера Сургут вышел на б. з., а я ещё тут. Дембелям на войне тяжелее, чем молодым. Больше ответственности, больше нагрузки. На всё это накладываются мысли о доме, о родных и близких. Я бы не прочь отработать до самого талого, как говорится, лишь бы дали помыться, поесть нормально и пару дней поспать.
Элпэка вернулся. На обратном пути задело осколком. Мелкий, под коленку.
Доберман – банщик, уволившийся пару недель назад, напился и подрался. Ему порвали селезёнку. Умер в больнице.
18 октября, 21:34
Без происшествий. Передали, что Сову затрёхсотило на выходе с б. з. По всей видимости, неосторожное обращение с оружием. Не поставил на предохранитель, когда бежал. Задело ногу. Насколько серьёзно, пока не знаю.
Мы занимались мелкими делами. Перенесли БК из Кишки Дракона в Отросток и Драконий глаз. Немного покошмарили немцев, а немцы нас. Доели последнюю банку тушёнки (цыплёнок) на шестерых.
Элпэка притащил с ноля пряников и конфет. Чаепитие было знатное. Больше поделиться нечем. Разве что холодом. Холода у нас много. Вода по ночам замерзает. Только холод никому не нужен. Не поделишься.
Желудок расстроился. Я старался его не обижать, давал, что мог, но он всё равно расстроился. Выпил две таблетки активированного угля. Больше ничего нет. Может, поможет. Помню, как Саву три месяца назад от угля закупоривало. На целую неделю. Мне такое не помешает.
19 октября, 23:35
Не записывал целый день, потому что физически не мог. Попробую по порядку. Постараюсь последовательно. Пока силы есть.
Вчера вечером Чик болтанул, что мы уже скоро месяц (если быть точным, двадцать шесть дней на б. з. – бьём Дракона), но у нас ничего страшного не происходит. То есть мы целы и невредимы. Попросил его сплюнуть и больше таких вещей на войне не говорить.
Ночью плохо спал. Это не впервой. Не столь важно. В пять утра мне нужно было выйти на пост, но Костек, увидев моё болезненное состояние, предложил часок за меня отдежурить. Действительно плохо себя чувствовал, поэтому не отказался. Костек заботливо накрыл меня вторым спальником и ушёл на пост. Через час вернулся, разбудил, спросил о моём состоянии. Ответил, что в норме.
Отработал на ушах два часа.
«На ушах» – это значит, что врага видеть не можешь, но сидишь и слушаешь тишину. При посторонних или непонятных звуках поднимается тревога, парни подскакивают, и мы работаем. Дежурство прошло тихо. После меня заступал Шакай. Трудяга-татарин. В мирной жизни дальнобойщик. Умный, крепкий, спокойный парень.
Мы поменялись. Пошёл вздремнуть ещё пару часиков, а Шакай остался сидеть на ушах. Часов в девять Чик отправился за водой в Кишки Дракона.
В районе десяти утра прогремел взрыв. Подумал, что ударило восьмидесяткой или сто­двадцаткой по месту, под которым отдыхал подраненный Элпэка.
Элпэка спит метрах в десяти от поста, а я прямо за постом. Спросил у него, всё ли в порядке. Дым, запах пороха, бетонная пыль. Ничего не было видно. Элпэка крикнул, что в норме.
Из дыма появилось лицо Шакая. Белое, обсыпанное бетонной пылью. Глаза растопыренные, безумные, смотрят на меня не моргая.
Оказывается, ударило со стороны входа. Там у нас были сложены три ряда мешков с землёй и камнями, на случай наката. За ними в полуметре выставлены ещё два ряда мешков, один из которых прикрывал собой место, где мы сидим на ушах. Укрепляли сами. Первым делом, как только пришли на Отросток. До нас позиция была слабо укреплена.
Спросил у Шакая, что с ним. Он пожаловался на грудь. Отвёл его вглубь Отростка, осмот­рел. На животе в районе печени дырка и под коленной чашечкой такая же, небольшая. Осколочные. Шакай за мгновение до взрыва находился напротив первого ряда мешков у самого входа. Сказал, что пошёл поправить штору, сделанную из спальника, потому что сильно дуло.
Уложил Шакая на лежанку Элпэка, залил дырки перекисью и залепил пластырем. По тапику передал Солнечному о случившемся и пошёл смотреть, что стало со входом. Первые три ряда мешков были полностью разбиты. Из груды камней и земли торчал хвост камикадзе – самовзрывающейся чубатой птички. Верхние мешки, прикрывавшие пост, свалились.
Вернул свалившиеся мешки на место – они тяжеленные, поэтому сел после этого на свою лежанку, чтобы отдышаться. Прогремел второй взрыв. Шума летящей птички не слышал. Второй камикадзе застрял на тех мешках, которые старательно поднял после первого взрыва. Никого не задело. Вернулся Чик. Услышал сообщение по тапику о случившемся и сразу побежал к нам в Отросток.
Поступила команда дать ответку. Сделали два выстрела из РПГ по немецким позициям.
Попросил Чика внимательнее ещё раз осмотреть Шакая, а сам направился к входу. Поправил развалившиеся ряды и уже было хотел собирать землю и камни из разорвавшихся мешков в новые, чтобы лучше укрепить вход, как раздался третий взрыв. Меня откинуло. Тупая боль в ноге в районе бедра. Нога онемела. Пополз вглубь Отростка.
Три камикадзе в одну точку и на одну группу. Больше двух никогда не кидали. «А ведь неплохо поработали, если немцы так взбесились», – мелькнуло в голове.
В глубине Отростка стянул с себя штаны и увидел дырку в бедре. Кровоточила. Залил перекисью и залепил пластырем, который подал Элпэка. Поднял трубку, чтобы передать инфу о третьем камикадзе, и услышал, что по Кишке тоже вдарило. Там затрёхсотило Ибрагима – «ноги» моей группы и… двести, один, из штрафников.
Три человека из моей команды триста и один двести из штрафников. Передал инфу на Солнечное сплетение. Мне тут же сообщили, что за нами выходит эвакуация.
Через полчаса мы с Шакаем переместились в Кишки Дракона. Перед уходом Элпэка сунул листочек бумаги, на котором записал телефон своей мамы. Попросил позвонить и сказать, что с ним всё в порядке.
До Кишки еле дошёл. Обезбол не колол. Хотел проверить, насколько сильной будет боль, когда пройдёт первый шок. Боль сносная.
На Кишке Луна – командир группы разведчиков – уже ждал. Да, командир группы Смайла. Долетел к нам за считанные минуты. Сказал, что будет сам выводить. Решили выходить по серости. В шесть вечера.
Сели с Шакаем на пустой лежак, рядом с которым стоял лежак с погибшим воином. Позывной Шило. Двадцатипятилетний парень. Осколок в левый бок в районе сердца. Видимо, задето было и лёгкое, потому что вокруг рта заметил следы крови. Умер, как сказали парни, сразу. В момент удара он сидел рядом с Ибрагимом. У Ибрагима осколки в спине и голени.
Устал. Знобит. Остальное завтра допишу.
20 октября, 12:16
Так… На чем я остановился? В располаге (девять вечера) Шакай взял чистое бельё и уехал лечиться, а мы с Ибрагимом пошли в баню.
Чудесное место наша баня. Будто смываешь, выпариваешь грехи, накопившиеся за долгое время, проведённое в походе на Дракона. На вид обычный домик. В коридоре раздевалка, потом дверь в помывочную, а из помывочной – в парилку. Ручка на двери парилки всегда горячая. Она приятно обжигает руку.
В помывочной огромная приземистая печь, на которой стоят баки с горячей водой. Рядом с печкой на полу – баки с холодной. По периметру помывочной скамейки. На одной стене туалетное зеркало. Парни бреются. Не все, некоторые. Те, что помоложе.
В парилке ступенчатые полати. С правой стороны от двери маленькая печка, на которой лежат камни, для того чтобы подбавлять парку. Полати накрыты покрывалами.
Я сначала обдался водой в помывочной. Чуть смыл грязь. Потом пошёл в парилку. После парилки опять обдался водой, намылился, смылся и снова в парилку. И так раз пять. Под конец облился холодной водой. Глянул на себя в зеркало. Похудел я, конечно, страшно. Кости и кожа. Но кое-где приросли мышцы.
После бани пошли с Ибрагимом в таверну. Она изменилась в лучшую сторону. Стала изнут­ри красивой, ухоженной, уютной. Повар новый. Марсель. Шестидесятилетний доброволец. Мы разговорились. У парня семеро детей. Кавказец. Ушёл на фронт по идейным соображениям. За Россию. Через военкомат не брали. Удалось попасть через наше подразделение. Тоже хочет быть нужным Отечеству. Накормил отменно. Рассольник с мясом! На второе пюре с курицей. Положил в тарелку помидоров и зелёный перец. Почистил головку лука. Чтоб я так жил! На третье чай с вафлями, печеньями и пряниками. Лучшее завершение дня.
К половине двенадцатого добрался до своего родного флигеля. Боже, как же мне было хорошо! Только нога немного ныла.
Уснул в седьмом часу утра. Проспал до половины одиннадцатого. Разбудил Газпром, которого отправил новый старшина, – улыбчивый, крепко сбитый блондин ростом выше среднего, с красноватым оттенком лица. Газпром сказал, что меня ждут на перевязку.
Собрался, доковылял до Чеха. Он осмотрел меня, поменял повязку. Пока ещё хромаю. Надо до Москвы полностью привести себя в порядок, чтобы никого не испугать. Повар из таверны попросил меня ходить к нему чаще. Я, говорит, откормлю тебя, не беспокойся, поедешь домой толстый, розовощекий и здоровый. После перевязки зашёл к нему. Опять наелся до отвала, поболтали. Отличный парень. Спросил меня про Саву, знаю ли. Он как раз сменил его в таверне. Да, говорю, ходил с ним на своё первое б. з. Посмеялись вместе. «Но я, – добавил, – никого не осуждаю». Ни один пятисотый не скажет обо мне дурного слова, будто я с презрением к ним отношусь. Каждый человек, пришедший на войну добровольно, в моём понимании – герой.
Такие дела.
Позже, если вспомню какие-нибудь неупомянутые нюансы своего выхода с б. з., дополню.
Сейчас планирую дойти до парикмахерши, а потом до штаба, чтобы отправить весточку на большую землю.
20 октября, 13:43
Забыл сказать, что вчера, вернувшись из гос­питаля, прошёл мимо своего дома – темно – и уткнулся в пост, который стоит как раз за ним. На посту Китаец. Он сейчас в комендантском взводе, ходит караульным. Обнялись, как старые добрые друзья. Долго не разговаривали, я спешил в баню. Договорились позже пересечься, поболтать. Китаец, обнимая меня, сказал: «Как же я рад, Огогоша, что ты живой!»
Вернулся из парикмахерской. В любви не признавался. Но мы с девчонкой, пока стригся, душевно поговорили. Она мне рассказала о том, как живёт. У неё двое детей. Мальчишка четырёхлетка и девочка-грудничок. Мальчишка до сих пор не разговаривает. В садик ходит по полтора часа два раза в неделю. Вспомнила, кстати говоря, про Саву, после того как я рассказал о том, в какое чудо превратилась наша таверна. Говорит, он часто к ней ходил, бороду стриг. Поговорили о Дике, погибшем на выходе из Сердца. Ей нравился наш красавчик. Хорошенький был, молодой, как она выразилась. Ещё заходила тема о переживаниях мирняка, что наши доблестные дадут обратку. Сказал, чтобы не переживала. Не дадим. Главнокомандующий нас не подставит.
В любви не признавался, потому что решил сохранить слова для женщины, которую люблю. Думал, позвоню и скажу. Но свет отключили. Поэтому связи с большой землёй нет. Как только дадут электричество, пойду позвоню. Обязательно. Позвоню и скажу всё, что чувствую.
20 октября, 18:43
Когда ходил на телефон отправить весточку подписчикам тг-канала, записанную мной тринадцать дней назад, встретил Ковбоя. Говорит: «Огогош, я горжусь тобой. Смотрю на тебя и радуюсь». Ковбой произнёс те слова, которые я хотел сказать ему. Смотрю на него, на наших молодых парней и горжусь ими.
Успел постираться. Днём отключали свет. Занёс вещи к новому банщику, оставил. После телефона, когда свет дали, встретил его по дороге из штаба. Он ехал на водовозовской машине. Банщика и водовоза совместили. Теперь две работы делает один человек. Банщик помахал мне рукой и крикнул, что закинул мои вещи в стиралку. Святой человек. Тоже, как новый повар, кавказец в летах. На вид за полтос.
Шакай в госпитале, Чик и Костек ещё не вернулись с б. з. Я в доме один. Но сижу всё равно в своём привычном флигеле.
В гости зашёл Калуга. Высушенный какой-то. На б. з. его не пустили. Пока сидит в комендачах. Просится рыть блиндажи на нуле. Вид у него потерянный. Жалкий.
Князь ушёл работать в полевой штаб. В полевом штабе жарко бывает. Ну, сразу было понятно, что в комендачах он долго не просидит. Затоскует по нормальной мужской работе.
Атмосфера в располаге мне нравится. Парни чётко делают каждый свою работу.
На бабье лето не успел. На земле стало так же холодно, как под землёй. У меня во флигеле газовая плита. Зажигаю, чтобы согреться.
Списался с Летучим и Ошем. Боевые товарищи из первого контракта. Летучий сообщил, что Штурман и Композитор – парни, которые меняли нас, когда мы увольнялись,– погибли. Ош обрадовался, что я жив. Прямо как ребёнок. Договорились встретиться, посидеть за кружкой пива.
Парень из молодых, что при штабе, спросил, боялся ли я? Ответил, что если скажу: «Мне страшно не было», то сочтёшь за психа или придурка. Молодой засмеялся, а я подумал про себя, что да, боялся. Боялся не справиться и подвести. Но я справился и не подвёл. Более того, мои действия сохраняли человеческие жизни. Не только наших бойцов, но и мирных жителей.
20 октября, 22:22
Чех попросил подойти на медпункт. Передал приказ командира: «Лечь в госпиталь!» Я начал бурчать, что со скуки сдохну. Чех повторил: «Приказ!» Добавил, дескать, тебе потом будет проще получить выплаты, которые положены раненым. Какие выплаты за осколок в ноге? Я думал, у нас выплаты только тяжёлым положены.
Мне, пятидесятилетнему солдату, трогательно было узнать, что командир отряда беспокоится о выплатах подраненным бойцам. Благородно. По-офицерски.
Завтра с утра поедем с Ибрагимом в госпиталь. Сказали, дней на пять. Новое пространст­во, новые люди, ещё одна Тропа ярости (физически не переношу больниц!), ни разу мной не хоженая.