Даниэль Орлов
(из записей для всех)
15 марта
Война не кончилась.
В ближайшее время она не кончится, и верить можно только тем, с кем чаще встречаешься на похоронах, чем на свадьбах. Впрочем, если бы не жизнерадостные эфирные голоса коммерческих патриотов, заглушающие не то что стоны раненых и визг электромоторчиков летающей смерти, но даже звон поминального колокола, никто бы и не поверил, что враг, сменив костюм и шляпу, вдруг стал простым соседом по планете. Нет-нет. Это тот же враг.
А война не кончилась.
Плохое будет происходить – и будет происходить быстро. Если прямо сейчас все бросить, отчаяться или, напротив, поддаться благодушию, через совсем недолгое время нас всех будет некому хоронить. Мы все останемся тенями на стенах в собственных жилищах. Зло не остановится. Оно вошло во вкус.
Черт возьми, люди!
Эта война не кончилась!
Из тех, кто прямо сейчас, прямо в эту минуту пешком пробирается «на передок», «на нули», на ЛБС, на реальную границу этого и того света, – кто-то будет ранен, кто-то будет убит. Мы – те, кто возит помощь фронту, – не просто слушаем рассказы бойцов, мы видим опустевшие койки в располагах и собранные для отправки родным личные вещи.
Война не кончилась.
Глупо советовать что-то командованию или руководству страны. Они сами разберутся, без дилетантов. Вообще, надо меньше болтать и больше делать. От каждого зависит исход войны и то, сохранимся ли мы как нация.
2 апреля
Лежу ночью в располаге у штурмовиков, тщетно пытаясь заснуть после всего услышанного и пока не осознанного. Темнота пахнет мужским потом, злым военным железом и печеньем из раскрытой коробки. На соседней койке ворочается Полонский. У него в ногах свернулась собака, еще на Рождество прибившаяся к теплу и тушенке. Утром собрались ехать на полигон отстреливать привезенные нами бронеплиты. Те, что были куплены парнями на «подъемные» в донецком военторге, пуля со стальным наконечником либо пробивает насквозь, либо разбивает на черепки, держащиеся на клочьях СВМПЭ.
В располаге кроме нас только трое. Остальные накануне отправились в ПВД, а после сразу пешком «на передок».
Листаю «телегу» и злюсь от того, что опять ощущаю себя военным туристом. У меня в багажнике автомобиля нераспакованный кофр с камерами, пультами, лампами, проводами и микрофонами. В общем, все для съемки. Но я не нашел в себе сил все это барахло достать. Подобное здесь кажется неуместным, впрочем, как и я сам...
...Вечером меня спросили: «Ну, что там слышно?» Но где «там»? Если имеется в виду «большая земля», то там тот же телек и интернет, что и здесь. В Москве дождь, в Питере неожиданно +16,5. Большинство почему-то решило, что война уже закончилась, и скоро разрешат смотреть ютьюб.
Если же говорить про писательские дела, то «там» – привычные склоки вокруг премий и грантов, взаимная неприязнь и прочие атрибуты творческого процесса. Некоторые, впрочем, отстранились, и правильно: если и суждено сдохнуть от алкоголизма в безвестности, то хотя бы не опозориться перед смертью. Один плохой писатель увел лишнюю жену у другого плохого писателя. Обоим будет теперь что отрефлексировать в прозе.
Я не знаю, что сказать парням. Потому и молчал весь вечер. Тут еще кошки. Три кошки. У меня аллергия на кошачью шерсть, краснеют и чешутся глаза. Стеснялся: парни решат, что плачу. А я бы и заплакал. Плакал бы о них, но пуще – обо всех нас. И легче бы не становилось. Легче тут вообще не становится. Тут только тяжелее и безысходнее. Это у всех во взгляде. Им нужна надежда на победу. Нужна справедливость и вера, что мы в своих теплых городах не предадим их ни делом, ни сказанным в сердцах словом. А мы все как-то так. Как-то так...
8 апреля
Посмотрел я этот ваш телевизор. Немудрено, что бойцы в растерянности, – у них, повторю, тоже телеки в располагах. Странно уходить на ротацию под жизнерадостные репортажи об указах американского президента. В телевизоре война уже кончилась. А если что-то происходит, то это сплошные наши победы.
К сожалению, злая война продолжается и намерена продолжаться дальше. Нет никакого перемалывания врага, а есть тяжелейшие бои, нехватка огневой поддержки, недостаточность разведки, проблемы со связью и эвакуацией раненых. Так что ну на фиг этот телевизор!
«Писатели – фронту!» продолжают помогать нашим бойцам. В который раз просим вашей помощи...
...Давеча, по дороге в Донбасс, жаловались друг другу, что мы устали, что мы старые, больные, и вообще пора заняться литературой. У каждого масса недописанного, требующего регулярного труда и глубокой погруженности в текст. Но как тут «погрузишься»?.. А по приезду встретили бойцов, вернувшихся из-под Андреевки. И устыдились собственной слабости. Это не мы устали, это они устали. В конце концов, мы можем сутки проваляться на диване с книжкой или детективным сериалом. А вечером знаем, что завтра проснемся, – и не от разрывов мин, не от противного стона электромоторчиков летающей смерти. Нет, мы проснемся от шарканья метлы дворника под окнами.
Нужно, чтобы наши парни смогли вернуться живыми и так же просыпались от запаха кофе, от того, что в соседней комнате гомонят дети, от того, что собака тычет мокрым носом в плечо, зовя на прогулку. Значит, работаем.
15 апреля
– Почему ты этим всем занимаешься? Твое дело – книжки писать, а не клянчить деньги у незнакомых людей, закупать всякую фигню, в которой не разбираешься, мотаться «за ленточку», спать в располагах, чтобы потом орать на всю сеть: «Караул! Мы все умрем!»
Я слышу подобное чуть ли не каждый день от своих коллег. Раньше отвечал подробно и развернуто, теперь просто молчу. Почему я всем этим занимаюсь? Просто потому, что могу, и не могу иначе. Просто потому, что у меня и моих друзей это получается хорошо. Мы видим результат. И мы видим благодарные глаза мужиков. Им это нужно. Они не спрашивают – почему.
Дорогие наши друзья! Всем миром набрали необходимую сумму на покупку двух комплектов системы «Инкубатор». Повезло, и мы смогли заказать предыдущую версию по 291 000 руб. за комплект. Завтра должны привезти транспортной службой. На остаток заказали некоторое количество требуемой электроники.
Но. Парням-штурмовикам все так же нужна современная, прочная и легкая бронезащита. Формируются новые группы, проходят обучение. Обучение ускоренное, совсем короткое. Бойцы просто не успевают получить всю необходимую амуницию. В который раз прошу не задавать вопросы, что там думает Министерство обороны. Министерство обороны работает, к нему вопросов нет. Есть централизованные поставки всего, в том числе самого современного, вновь произведенного. Но надо понимать, что при таком огромном протяжении театра военных действий просто неизбежны задержки и... «задержки». Остановимся на такой обтекаемой формуле. Однако что бы ни происходило, парни должны быть защищены. Это шанс. Шанс выжить и вернуться домой к родным.
Под Покровском идут страшнейшие бои. Наши потери, скажем так, значительны. Каждый из тех, кто ездит «за ленточку», знает гораздо больше, нежели имеет право публично сказать. Ничего не кончилось и не собирается заканчиваться. Но мы можем помочь бойцам. Я не говорю «должны». Я говорю, что можем. Там хуже и страшнее, чем мы способны себе представить. Когда-то после мы напьемся всей горечи окопной правды, и только уверенность, что мы сами сделали хоть малое для них, не даст нам захлебнуться.
23 апреля
«Спасибо за броник. Если бы в другом был, было бы печальней...»
Вот так проявился один улыбчивый паренек-матерщинник – после одиннадцати дней молчания, но живой, и сразу полегчало. Даже спина как-то меньше болит. А я, похоже, через собственную боль все лучше понимаю. Особенно хорошо – своего корешка, инструктора у новобранцев, который говорит: «Не то что имена, даже позывные их запоминать не хочу». И я его понимаю. К людям быстро привыкаешь, особенно если все так, как там. Только привык, только кидал в него тапком, чтобы не храпел, только смеялся над их залепухами на полигоне, а вот уже отсылаешь вещи родителям. И каждый остается внутри навсегда живой.
Это я, сидящий в теплой квартире в городе-курорте Кронштадте, уже потерял за нынешнюю войну четверых. А сколько теряют там мужики, если из той сотни, с кем были в учебке под Каменкой, осталось...
Мне тут уже пригрозили подать в суд или заяву написать за распространение фейков, порочащих... интересно, кого? Прокатились бы до ближайшего кладбища (хоть в родительскую субботу) да посмотрели на эти ряды. Посмотрели и представили бы обочины по краям дороги, по которой туда и обратно ротация. Мне вначале один товарищ прислал видео, потом другой, потом еще и еще. Там через каждые метров десять, да по обе стороны. И наши, и чужие...
Но бывают и другие картинки, когда все ха-ха-ха да у-лю-лю под громкую музыку: «Вот этого сейчас бахнем дроном, а вот этот пополз, а мы его так и эдак! А этот побежал, но не уйдет!» И сотни тысяч пар равнодушных и пресыщенных экранной кровью глаз смотрят на эту смерть, не имея на то права. Ни у кого нет права смотреть на агонию другого раба божьего без благоговения перед смертью, без сострадания, без печали о судьбе человеческой, без молитвы об упокоении души.
И эти, что лежат там по лесополкам, по полям, по руслам ручьев да по днепровским протокам, под корнями ив, вдоль осыпающихся ржавой еще от железа той войны супесью берегов Оскола, вот эти еще не похоронены. И нет над их могилами ни креста, ни хлопков резвящихся на весеннем ветру флагов. Они еще не посчитаны в столбик живыми. Они еще не отминусованы от довольствия и не возведены в степень павших героев. Они пока лишь пропавшие без вести, тени в фильтрационном лагере между адом и небом. И в этом лагере с ними лишь боль, ложь, смрад и отчаянье. Но не надежда. В этой войне надежда по обе стороны от зеркала умудрилась погибнуть первой.
...Злая война не кончилась. Идите и найдите, как вы можете помочь нашим бойцам. В каждом городе, в каждом поселке есть те, кто плетут маскировочные сети, вяжут носки, делают носилки и камуфляж. Есть те, кто собирают гуманитарную помощь, кто изготавливает окопные свечи или паяет электронные платы для дронов. Есть те, кто ремонтируют и готовят автомобили для Донбасса, кто собирает посылки для мирных жителей освобожденных населенных пунктов и для беженцев в пунктах временного размещения. Найдите таких и помогите им. Потратьте на это хотя бы два часа в неделю. Если каждый скажет себе: «Это я спасу страну», мы победим. Это мы закончим эту войну и на десятилетия отодвинем следующую. Мы позволим тем, кто родился сегодня и родится завтра, увидеть своих внуков, прежде чем придется снова отстаивать собственное право на жизнь.
Помощь принимается на карту МИР Сбер 2202203601365333 Даниэль Всеволодович О.
Подготовила Н. Мурзина,
г. Кемерово
(из записей для всех)
15 марта
Война не кончилась.
В ближайшее время она не кончится, и верить можно только тем, с кем чаще встречаешься на похоронах, чем на свадьбах. Впрочем, если бы не жизнерадостные эфирные голоса коммерческих патриотов, заглушающие не то что стоны раненых и визг электромоторчиков летающей смерти, но даже звон поминального колокола, никто бы и не поверил, что враг, сменив костюм и шляпу, вдруг стал простым соседом по планете. Нет-нет. Это тот же враг.
А война не кончилась.
Плохое будет происходить – и будет происходить быстро. Если прямо сейчас все бросить, отчаяться или, напротив, поддаться благодушию, через совсем недолгое время нас всех будет некому хоронить. Мы все останемся тенями на стенах в собственных жилищах. Зло не остановится. Оно вошло во вкус.
Черт возьми, люди!
Эта война не кончилась!
Из тех, кто прямо сейчас, прямо в эту минуту пешком пробирается «на передок», «на нули», на ЛБС, на реальную границу этого и того света, – кто-то будет ранен, кто-то будет убит. Мы – те, кто возит помощь фронту, – не просто слушаем рассказы бойцов, мы видим опустевшие койки в располагах и собранные для отправки родным личные вещи.
Война не кончилась.
Глупо советовать что-то командованию или руководству страны. Они сами разберутся, без дилетантов. Вообще, надо меньше болтать и больше делать. От каждого зависит исход войны и то, сохранимся ли мы как нация.
2 апреля
Лежу ночью в располаге у штурмовиков, тщетно пытаясь заснуть после всего услышанного и пока не осознанного. Темнота пахнет мужским потом, злым военным железом и печеньем из раскрытой коробки. На соседней койке ворочается Полонский. У него в ногах свернулась собака, еще на Рождество прибившаяся к теплу и тушенке. Утром собрались ехать на полигон отстреливать привезенные нами бронеплиты. Те, что были куплены парнями на «подъемные» в донецком военторге, пуля со стальным наконечником либо пробивает насквозь, либо разбивает на черепки, держащиеся на клочьях СВМПЭ.
В располаге кроме нас только трое. Остальные накануне отправились в ПВД, а после сразу пешком «на передок».
Листаю «телегу» и злюсь от того, что опять ощущаю себя военным туристом. У меня в багажнике автомобиля нераспакованный кофр с камерами, пультами, лампами, проводами и микрофонами. В общем, все для съемки. Но я не нашел в себе сил все это барахло достать. Подобное здесь кажется неуместным, впрочем, как и я сам...
...Вечером меня спросили: «Ну, что там слышно?» Но где «там»? Если имеется в виду «большая земля», то там тот же телек и интернет, что и здесь. В Москве дождь, в Питере неожиданно +16,5. Большинство почему-то решило, что война уже закончилась, и скоро разрешат смотреть ютьюб.
Если же говорить про писательские дела, то «там» – привычные склоки вокруг премий и грантов, взаимная неприязнь и прочие атрибуты творческого процесса. Некоторые, впрочем, отстранились, и правильно: если и суждено сдохнуть от алкоголизма в безвестности, то хотя бы не опозориться перед смертью. Один плохой писатель увел лишнюю жену у другого плохого писателя. Обоим будет теперь что отрефлексировать в прозе.
Я не знаю, что сказать парням. Потому и молчал весь вечер. Тут еще кошки. Три кошки. У меня аллергия на кошачью шерсть, краснеют и чешутся глаза. Стеснялся: парни решат, что плачу. А я бы и заплакал. Плакал бы о них, но пуще – обо всех нас. И легче бы не становилось. Легче тут вообще не становится. Тут только тяжелее и безысходнее. Это у всех во взгляде. Им нужна надежда на победу. Нужна справедливость и вера, что мы в своих теплых городах не предадим их ни делом, ни сказанным в сердцах словом. А мы все как-то так. Как-то так...
8 апреля
Посмотрел я этот ваш телевизор. Немудрено, что бойцы в растерянности, – у них, повторю, тоже телеки в располагах. Странно уходить на ротацию под жизнерадостные репортажи об указах американского президента. В телевизоре война уже кончилась. А если что-то происходит, то это сплошные наши победы.
К сожалению, злая война продолжается и намерена продолжаться дальше. Нет никакого перемалывания врага, а есть тяжелейшие бои, нехватка огневой поддержки, недостаточность разведки, проблемы со связью и эвакуацией раненых. Так что ну на фиг этот телевизор!
«Писатели – фронту!» продолжают помогать нашим бойцам. В который раз просим вашей помощи...
...Давеча, по дороге в Донбасс, жаловались друг другу, что мы устали, что мы старые, больные, и вообще пора заняться литературой. У каждого масса недописанного, требующего регулярного труда и глубокой погруженности в текст. Но как тут «погрузишься»?.. А по приезду встретили бойцов, вернувшихся из-под Андреевки. И устыдились собственной слабости. Это не мы устали, это они устали. В конце концов, мы можем сутки проваляться на диване с книжкой или детективным сериалом. А вечером знаем, что завтра проснемся, – и не от разрывов мин, не от противного стона электромоторчиков летающей смерти. Нет, мы проснемся от шарканья метлы дворника под окнами.
Нужно, чтобы наши парни смогли вернуться живыми и так же просыпались от запаха кофе, от того, что в соседней комнате гомонят дети, от того, что собака тычет мокрым носом в плечо, зовя на прогулку. Значит, работаем.
15 апреля
– Почему ты этим всем занимаешься? Твое дело – книжки писать, а не клянчить деньги у незнакомых людей, закупать всякую фигню, в которой не разбираешься, мотаться «за ленточку», спать в располагах, чтобы потом орать на всю сеть: «Караул! Мы все умрем!»
Я слышу подобное чуть ли не каждый день от своих коллег. Раньше отвечал подробно и развернуто, теперь просто молчу. Почему я всем этим занимаюсь? Просто потому, что могу, и не могу иначе. Просто потому, что у меня и моих друзей это получается хорошо. Мы видим результат. И мы видим благодарные глаза мужиков. Им это нужно. Они не спрашивают – почему.
Дорогие наши друзья! Всем миром набрали необходимую сумму на покупку двух комплектов системы «Инкубатор». Повезло, и мы смогли заказать предыдущую версию по 291 000 руб. за комплект. Завтра должны привезти транспортной службой. На остаток заказали некоторое количество требуемой электроники.
Но. Парням-штурмовикам все так же нужна современная, прочная и легкая бронезащита. Формируются новые группы, проходят обучение. Обучение ускоренное, совсем короткое. Бойцы просто не успевают получить всю необходимую амуницию. В который раз прошу не задавать вопросы, что там думает Министерство обороны. Министерство обороны работает, к нему вопросов нет. Есть централизованные поставки всего, в том числе самого современного, вновь произведенного. Но надо понимать, что при таком огромном протяжении театра военных действий просто неизбежны задержки и... «задержки». Остановимся на такой обтекаемой формуле. Однако что бы ни происходило, парни должны быть защищены. Это шанс. Шанс выжить и вернуться домой к родным.
Под Покровском идут страшнейшие бои. Наши потери, скажем так, значительны. Каждый из тех, кто ездит «за ленточку», знает гораздо больше, нежели имеет право публично сказать. Ничего не кончилось и не собирается заканчиваться. Но мы можем помочь бойцам. Я не говорю «должны». Я говорю, что можем. Там хуже и страшнее, чем мы способны себе представить. Когда-то после мы напьемся всей горечи окопной правды, и только уверенность, что мы сами сделали хоть малое для них, не даст нам захлебнуться.
23 апреля
«Спасибо за броник. Если бы в другом был, было бы печальней...»
Вот так проявился один улыбчивый паренек-матерщинник – после одиннадцати дней молчания, но живой, и сразу полегчало. Даже спина как-то меньше болит. А я, похоже, через собственную боль все лучше понимаю. Особенно хорошо – своего корешка, инструктора у новобранцев, который говорит: «Не то что имена, даже позывные их запоминать не хочу». И я его понимаю. К людям быстро привыкаешь, особенно если все так, как там. Только привык, только кидал в него тапком, чтобы не храпел, только смеялся над их залепухами на полигоне, а вот уже отсылаешь вещи родителям. И каждый остается внутри навсегда живой.
Это я, сидящий в теплой квартире в городе-курорте Кронштадте, уже потерял за нынешнюю войну четверых. А сколько теряют там мужики, если из той сотни, с кем были в учебке под Каменкой, осталось...
Мне тут уже пригрозили подать в суд или заяву написать за распространение фейков, порочащих... интересно, кого? Прокатились бы до ближайшего кладбища (хоть в родительскую субботу) да посмотрели на эти ряды. Посмотрели и представили бы обочины по краям дороги, по которой туда и обратно ротация. Мне вначале один товарищ прислал видео, потом другой, потом еще и еще. Там через каждые метров десять, да по обе стороны. И наши, и чужие...
Но бывают и другие картинки, когда все ха-ха-ха да у-лю-лю под громкую музыку: «Вот этого сейчас бахнем дроном, а вот этот пополз, а мы его так и эдак! А этот побежал, но не уйдет!» И сотни тысяч пар равнодушных и пресыщенных экранной кровью глаз смотрят на эту смерть, не имея на то права. Ни у кого нет права смотреть на агонию другого раба божьего без благоговения перед смертью, без сострадания, без печали о судьбе человеческой, без молитвы об упокоении души.
И эти, что лежат там по лесополкам, по полям, по руслам ручьев да по днепровским протокам, под корнями ив, вдоль осыпающихся ржавой еще от железа той войны супесью берегов Оскола, вот эти еще не похоронены. И нет над их могилами ни креста, ни хлопков резвящихся на весеннем ветру флагов. Они еще не посчитаны в столбик живыми. Они еще не отминусованы от довольствия и не возведены в степень павших героев. Они пока лишь пропавшие без вести, тени в фильтрационном лагере между адом и небом. И в этом лагере с ними лишь боль, ложь, смрад и отчаянье. Но не надежда. В этой войне надежда по обе стороны от зеркала умудрилась погибнуть первой.
...Злая война не кончилась. Идите и найдите, как вы можете помочь нашим бойцам. В каждом городе, в каждом поселке есть те, кто плетут маскировочные сети, вяжут носки, делают носилки и камуфляж. Есть те, кто собирают гуманитарную помощь, кто изготавливает окопные свечи или паяет электронные платы для дронов. Есть те, кто ремонтируют и готовят автомобили для Донбасса, кто собирает посылки для мирных жителей освобожденных населенных пунктов и для беженцев в пунктах временного размещения. Найдите таких и помогите им. Потратьте на это хотя бы два часа в неделю. Если каждый скажет себе: «Это я спасу страну», мы победим. Это мы закончим эту войну и на десятилетия отодвинем следующую. Мы позволим тем, кто родился сегодня и родится завтра, увидеть своих внуков, прежде чем придется снова отстаивать собственное право на жизнь.
Помощь принимается на карту МИР Сбер 2202203601365333 Даниэль Всеволодович О.
Подготовила Н. Мурзина,
г. Кемерово