Проснулись в нем и профессиональные амбиции, внутреннее стремление достичь в редакции чего-то большего, чем обычная информационная деятельность.
«Такое революционное, дерзко-искусительное было время, – возвращался он к тем далеким годам. – И отдел, который я вскоре возглавил, был совершенно необычный – отдел спорта и культуры. Но все же больше меня тянуло к другому – быть в центре создания газеты. Верстать ее. А для этого – выправить текст, заострить заголовок, придумать подпись к фото...».
Эти усилия не пропали даром: стремление «быть в центре создания газеты» было замечено редакционным руководством, и вскоре Андрей оказался в секретариате «Комсомольца», а затем стал и ответственным секретарем газеты. Свободомыслием, независимостью, огромной популярностью среди читателей «Комсомолец Кузбасса» (переименованный впоследствии в «Кузнецкий край») во многом обязан таланту ответсека Королёва.
В самом деле, «Комсомолец» – «Кузкрай» выбивался из однообразного множества газетных СМИ региона, отличался смелостью в освещении самых острых вопросов, задиристостью, если хотите. При этом, именно Андрей постоянно «колдовал» над привлекательным лицом каждого газетного номера, над «вкусной» подачей написанных коллегами статей и репортажей. Помните, как он признается в «Белом воробье»: «...Сам себе эту странность я объясняю спортивностью характера: для меня, дескать, особенно важен азарт и радость преодоления».
Скромничает, конечно, ведь кроме «спортивного характера» давно обнаружился в нем и литературный талант: он всегда находит время писать что-то в газету, излагает события точно, образно, хорошим, присущим именно ему языком и стилем. Поэтому и не любит выпускать на полосу чей-нибудь слабый материал, и если публикацию до выхода в свет можно улучшить, делает это, не стесняясь...
Кто знаком с «внутренним устройством» газетной редакции, знает: должность ответсека очень непростая, я бы сказал, одна из самых сложных в газете. Андрей подходил для нее как никто другой. Здесь проявились его организаторские способности, умение собрать очередной интересный номер, чтобы подписчику было что почитать. Это, прямо скажем, – целое искусство, которое со стороны и незаметно.
Редакционный коллектив «Комсомольца Кузбасса» простым никогда не был: тут сошлись опытные «акулы пера» и очень шустрая молодежь, подрастающее племя часто очень амбициозных начинающих репортеров, из которых кто-то после трех-четырех публикаций успевал уверовать, что схватил Бога журналистики за бороду. С последними интеллигентному ответсеку приходилось труднее всего. Но если надо было проявить настойчивость, объясняя такому, почему его статья не пойдет в газету сразу, а только после основательной переделки, Андрей умел собрать волю в кулак, чтобы доказать свою правоту. При этом находил для авторов нужные слова, ведь известно же, как те чувствительны ко всякого рода правке или замечаниям. В общении с ними нужен не авторитет должности, а авторитет специалиста, который и сам умеет хорошо писать.
Понятно, что газету делает целый коллектив во главе с главным редактором. Но соглашусь с высказанной одним из газетчиков мыслью, что редактор – законодательная власть в газете, а секретариат – исполнительная.
Без хорошего ответсека – начальника штаба – процесс создания большой газеты просто бы остановился. На этом месте Андрей чувствовал себя как рыба в воде. Вне сомнения, областной молодежке с Королёвым повезло.
«Я еще застал времена, – шутил он. – чумазой высокой печати (какая же тогда была низкой?), долго разогревающихся линотипов и быстро вспыхивающих метранпажей, спорить с которыми (ведь шилья в руках!) даже мне, ответсеку, не говоря уже о всяких корреспонденточках, дежуривших по номеру, следовало очень осмотрительно...»
Бывало, в редакции сталкивались разные мнения и точки зрения сотрудников. Иногда Андрею Александровичу, по должности стоящему «над» очередным спором, приходилось брать на себя роль третейского судьи, убеждать сослуживцев: истина всегда посредине. При этом умел не обидеть резким выражением, недооценкой, призывать соратников по работе к взаимопониманию, примирить и организовать журналистскую братию.
Вечерами нередко засиживался в редакции. А с утра снова брался за верстку очередного номера – газета выходила три раза в неделю на четырех полосах формата А2. Формируя очередной выпуск, Андрей и тексты оценивал, и представлял их во взаимосвязи с общим содержанием выпуска, с иллюстрациями, рубриками, чтобы все привлекательно смотрелось, с интересом читалось и хорошо воспринималось.
В редакционной круговерти бывало всякое. Иногда после острой разоблачительной публикации возникали серьезные проблемы, угрожающие если не жизни, то здоровью сотрудников – точно. Один из таких случаев он описывает в новелле «Одним движением руки»:
«В начале 90-х пресса стала гораздо ближе к народу, в том числе и к блатному. И однажды к нам в редакцию областной молодежной газеты явились два полпреда криминального мира. Так непосредственно отреагировали они на нашу публикацию. А отклик читателей – тогда это было святое.
Редактор отсутствовал, и закрыть амбразуру пришлось мне. В приемной гости заявили, что ищут Якова Ч..., и я напрягся еще больше. Это был псевдоним нашего корреспондента отдела права. Сейчас – и правильно – такой пост доверили бы только ушлому профи, но тогда царили странные романтические представления, и работал у нас просто послушный студент на полставки. Милиция сливала ему какие-то мутные полуслухи, а мы печатали их чуть ли не с гордостью: все шлюзы (или кингстоны?) открыты, даешь поток горькой правды во всем ее многообразии!..».
В этот раз кое-как обошлось, он сумел-таки уговорить братков на мирный исход дела... Улаживать конфликты Королёв умел.
Областной «молодежке» Андрей отдал почти десяток лет жизни. Появилось ощущение некой цикличности жизни. Как в природе: осень-зима-весна-лето, – в жизни газетной редакции тоже многое регулярно повторяется. Его не привлекало даже состоявшееся повышение до заместителя редактора. И в 1998-м он перешел на другую работу...
«У него появилось ощущение рутины – поясняет Руслан Карманов. – Хотелось нового. Впрочем, Андрей никогда не искал теплого места, следуя исключительно велению сердца в выборе места работы... Например, сменил кресло замглавреда «Кузнецкого края» на незавидную должность пресс-атташе объединенного футбольно-хоккейного клуба «Кузбасс», чтобы сделать клуб еще более популярным».
Ежели переиначить известную пословицу, получится: «Рыба ищет, где глубже, а журналист, где лучше». Андрей на спортивном клубе не остановился, пробовал себя в разных местах, при этом не изменяя журналистике.
«Собственно, я знаю, что никуда из газеты не денусь, – объясняется он через главного героя своего романа. – Даже если и сбегу ненадолго, все равно вернусь назад как миленький, как было уже не раз... На самом деле я отношусь к этому как к спорту: меня выбрали, купили именно в эту команду, и, пусть играет она сейчас отвратительно, я, как профи, обязан отдаваться по полной – иначе стыдно и вообще смысл пропадает...».
И он хорошо потрудился в «Губернских ведомостях», «Крае». А с 2006-го по 2008-й год был редактором кузбасского филиала «Российской газеты» – официального печатного органа Правительства Российской Федерации. И где бы ни работал, делал это с высокой отдачей, профессионально и уверенно.
«У него была нацеленность на командный успех, – пишет об Андрее Королёве кемеровский собкор «Российской газеты» Юлия Потапова. – Именно так, одной сплоченной командой, где каждый на своем месте делает любимое дело, в дружеской, творческой атмосфере и выпускал газету кемеровский филиал «РГ».
«Главное – атмосфера», – любил повторять наш редактор. При мудрости и рассудительности у него было удивительное, тонкое чувство юмора и блестящий талант дружить. Он умел почувствовать боль ближнего и подставить плечо, не дожидаясь просьб о помощи. Искренне радовался успехам всей команды и каждого из игроков. Он знал цену правдивому и точному газетному слову».
Однажды «добрался» он и до областной газеты «Кузбасс», которая тогда была единственным региональным ежедневным массовым изданием в Кемеровской области. До него ответственным секретарем этого издания много лет был многоопытный, очень уважаемый в регионе журналист Юрий Васильевич Дьяконов. Благодаря Дьяконову в 2009 году «Кузбасс» стал лауреатом Премии правительства РФ по итогам конкурса среди печатных СМИ России – за разработку и реализацию современной модели газеты.
Но пришло время Юрию Васильевичу выйти на заслуженный отдых, освободившееся в июле 2009 года место предложили занять Андрею. И он согласился. Королёв поддерживал престиж областного издания всеми гранями своего таланта. При нем газета продолжала выглядеть солидно и представительно.
– Мне Андрей Королёв нравился тем, – поделился ветеран, заслуженный работник культуры РСФСР, почетный гражданин Кемеровской области Ю. В. Дьяконов, – что всегда был корректным, внимательным к коллегам по работе. У него был большой опыт работы в производстве газет, но он этим не кичился, как бывает у иных тщеславных, зазнаистых персонажей. Я чувствовал его как «своего», как журналиста из старой, проверенной когорты, преданного профессии, преданного друзьям... Он и редактором был очень профессиональным. Мне, например, повезло, когда в 2023 году он редактировал мою новую книгу «Играют мысли в прятки» (сборник стихов, написанных в жанре японской лирической поэзии хайку (хокку). Андрей так аккуратно, корректно и точно все поправил, что не согласиться с ним было невозможно. Это был высший класс!
«Сильнее профессионала газетного дела (редактора и стилиста), чем Андрей, я и в Москве не встречал – ни в «Коммерсанте», ни в «Советском спорте», ни в «КП», ни в «Вечерней Москве». Нигде, где работал в столице», – добавляет Руслан Карманов.
Между прочим, кузбасской журналистике пригодился и его спортивный опыт. Футбольная команда журналистов «Гонорар-82» очень нуждалась в готовых свежих кадрах. И Андрей в конце 1980–1990-х сыграл в ней десятки матчей. С его участием в те годы сборной журналистов Кемеровской области удавалось уверенно занимать и первые, и призовые места на Всесибирских журналистских спартакиадах. «Гонораровцы» отмечали, что его выверенные передачи не раз давали партнерам шанс отличиться – только ногу подставь после паса Андрея, и мяч затрепещется в сетке ворот соперника...
Теперь уже точно известно, что газетам Андрей отдал половину своей жизни, работая в них на разных должностях, но всегда добросовестно, с полной отдачей. Мог бы, вероятно, и больше, но... Пресытился что ли, устал от ежедневной нагрузки, у которой нет конца, от редакционных подковерных интриг, без которых не может жить ни один творческий коллектив. У любого печатного издания – у «Кузбасса» тем более – существуют свои определенные «рамки», ступить за которые нельзя. Он чувствовал, что попал в колею, и выбраться из нее можно только переключившись на другое дело.
«Неудивительно, что эта высасывающая все силы неблагодарная работа меня уже достала. И не меньше – сопутствующие ей обстоятельства. Я ведь ответсек не какой-нибудь там обычной областной газеты, а главной, – подчеркивает автор «Белого воробья» и тут же с сарказмом добавляет, – но не в том смысле, что априори самой лучшей, а в том, что самой приближенной к власти. Впрочем, если говорить об уровне солидности (планке брезгливости) и качестве имеющихся перьев, то тут мы и впрямь, пожалуй, посильней других. Другое дело – возможность этот потенциал реализовать. И вот эта самая подневольность (зачастую, кстати, и не диктуемая сверху, у многих уже внутренняя), а также неумолимая поточность, обязательность ежедневного выхода и напрягают больше всего. В общем, устал. Надо отдохнуть хоть немного, проветрить мозги. Тогда, может, и изменю что-то в своей жизни – найду, например, другую работу...».
С возрастом Андрей стал свободолюбивее что ли. Словом, и из «Кузбасса» он ушел. «Примкнул» к редакции литературного журнала «Огни Кузбасса». Толково, вдумчиво, бережно редактировал здесь разных многочисленных авторов беллетристики и публицистики. Зато появилось больше времени самому заниматься литературным творчеством:
«Сам я теперь в журнале «Огни Кузбасса», редактирую, как говорит Сергей Лаврентьевич Донбай, «все, что написано нестихотворными строчками». И продолжаю писать прозу. И надеюсь, наконец-то нашел свое место в жизни...». Своим главным призванием он стал считать служение литературе, которой отдавал себя беззаветно...
3.
Королёв начал сочинять рассказы, еще работая в СМИ: «Все это время я, конечно, старался писать не только для газеты, но и художественную прозу. И даже публиковал рассказы. А вот с романами была какая-то беда...».
Его рассказы: «Короткометражки», «На краю рая», «Красные бусы», «Ночной футбол» и другие, – выходили в журналах «После 12», «Огни Кузбасса», «Сибирские огни», «Балтика».
О попытках опубликовать более крупное произведение он высказался так: «Первый – прозрачно-жизнерадостный роман – я отправил в популярный всесоюзный журнал. Результат оказался отрицательный, но лестный. Мне вернули рукопись почтой (это явный знак симпатии, никому никогда не возвращают). Более того, мне ответили персонально. Начиналось письмо вот таким прекрасным оскорблением: «Надеюсь, вы понимаете, что написали отличный роман...». И хотя продолжение тоже следовало хвалебное («Язык ваш сочен и вкусен...»), финал письма не оставлял надежд...».
С публикацией его второго романа («более изощренного и чуть скептического») тоже не вышло. Хотя он даже успел подписать договор с издательством о выпуске отдельной книги. Да вот это крупное московское издательство закрылось.
Третий роман («уже почти трагичный») Андрей Королёв послал в новосибирский журнал «Сибирские огни». И он там вышел: «Позже еще несколько моих рассказов приняли там тепло».
Журналист, газетчик с тридцатилетним стажем стал писателем. Причем хорошим прозаиком, со своим, не похожим ни на чей другой, голосом.
«Если взялся писать статью, повесть или роман, – непременно поймай нужный ритм и темп словосложения, – и он понесет тебя как по волнам», – делился Андрей секретами литературного мастерства с коллегами.
И критика, и читатели хорошо приняли его книги: «Гонки на троллейбусах» (рассказы, 1999), «Провинция» (роман, 2015), «Провожатый» (рассказы, 2022). Подборки его новелл, роман «Белый воробей» публикуются в кузбасских и сибирских журналах.
«Главный герой сочинений Андрея (быть его прототипом автор доверял лишь себе) не осуждал никого, – подчеркивает Руслан Карманов. – Ни расчетливых героинь, непременно расстающихся с протагонистом, ни лицемеров, ни дураков. Любовь к людям была главным источником его изумительно-утонченной прозы...».
Роман «Белый воробей» Королёва стал победителем литературной премии Сибирской генерирующей компании в номинации «Новое кузбасское слово».
«Его новеллистика проникнута несомненным единством. Как тематическим (почти всегда это рассказы о любви), так и исполнительским (все они сложно организованы, хотя легко читаются, все держатся на интонации, лейтмотиве, музыкальном переплетении тем и мотивов), – это мнение литературного критика Юрия Юдина, высказанное им в рецензии «В ожидании двусмысленной радуги» (книга «Классика земли Кузнецкой». Т. 3. Книга вторая.) – Это очень хорошая проза. ...Мой любимый рассказ А. Королёва «Апокалипсо» достоин войти в любую, самую строгую антологию русского рассказа всех времен. И выдержит соседство с шедеврами Гоголя и Чехова, Тургенева и Бунина, Бабеля и Платонова, Шукшина и Довлатова.
При этом рассказ вовсе не кажется ярмаркой символов и сказочных мотивов. Ни следа нарочитой эрудиции, никаких услужливо подсунутых отгадок. Автор, разумеется, не шпиговал мифологемами ткань своей прозы намеренно – и читатель их по большей части не замечает. Просто из качественной прозы всегда можно вычитать в двадцать раз больше, чем она прямо сообщает. Так устроен и этот рассказ – с виду незамысловатая история о чуточку грустном свидании, которая читается одним духом...».
Многие части его прозы, незаметно «сшитые» талантом настоящего Мастера воедино, состоят из крохотных зарисовок, сделанных с натуры. Читаешь, и сам погружаешься в написанный Андреем мир, который раскрывается перед тобой своими лучшими гранями:
«...Еще совсем светло, но взрослые деревья в лесу уже как будто погрустнели, вокруг стволов слишком уж безразличная тишина, только заросли малины выглядят на удивленье живо – еще совсем зеленые и с сохранившимися снизу ягодами. А от бледной осины к сухому черенку березки протянулась видимая паутина – уже не страшная и не противная. А вот черемуха правее в глубине так неприятно бросилась в глаза – вся черно-желтая и наполовину облетевшая.
И вдруг – так же ярко в луче заходящего солнца – прямо над тропинкой, на перекинувшейся через нее ветке – маленькая серая белочка – замершая, сжавшаяся и в то же время презрительно-бесстрастная, и ее пушистый хвостик просвечивается насквозь – такой, оказывается, жиденький, с тонкой ниточкой-хрящиком посередине. Глянула свысока, дала на себя поглядеть и ускользнула в еще густую пеструю крону, растворилась в чужом и непостижимо реально живущем мире. (Рассказ «Апокалипсо»).
«Любовь и доброта в его книгах прописаны как у себя в родном доме», – особо выделяет Руслан Карманов.
Любовь в произведениях Андрея Королёва всеобъемлющая. Прежде всего, это любовь к Женщине, к людям вообще. Не скрываясь, открыто он пишет про любовь к своей семье – жене Наташе, сыну Андрею, дочке Марии, сестре Елене, внукам... К Антиповке – лесному старенькому дачному поселку для журналистов в Журавлях, где обожал встречаться с друзьями, чтобы пообщаться за нехитро накрытым столом.
Его любовь к малой Родине начинается с его дома, в стенах которого живут его самые близкие люди. Прожив немало лет в Кировском районе, Андрей мечтал перебраться поближе к центру города: «Именно ощущение праздника (точнее, наверное, предощущение) почему-то всегда вызывает во мне это место, в общем-то, не слишком выразительное, транзитно-суетное, многолюдное по необходимости. Но, видимо, мне, как пацану с рабочей окраины, эта первая остановка на пути «в город», в Центральный район неизбежно должна была внушать такую приподнятость.
...А здание главпочтамта, которое я с раннего детства, еще со времен поездок с мамой к ее сестре тете Поле всегда узнавал особо и горячо называл Москвой, вообще, думаю, стало главным ориентиром в моей жизни».
Немаловажно и другое: где-то на этом отрезке между первым универсамом и Театральной площадью в один из осенних дней он впервые увидел свою будущую жену. «...Она и сама по себе яркая, и побыть в центре внимания никогда не прочь. Да и то сказать: с ней я прожил уже вдвое больше, чем с родителями и сестрой, много было разных сцен, достойных вспоминания. Но мне в первую очередь видится такая картина, самый светлый образ семьи. Мы, молодые, идем из детской больницы с нашим первенцем. Тогда было модное движение «Плавать раньше, чем ходить», и ребенку «с тонусом» это было особенно показано. И вот жена провела с ним час в бассейне (я читал в холле, скорее всего кого-то из латиноамериканцев), а теперь мы возвращаемся домой по улице Ворошилова, обсаженной молодыми березами. И вдруг внезапный сильный дождь, летний ливень, и я снимаю джинсовую куртку и занавешиваю ею коляску, и мы бежим, толкая коляску перед собой, под веселым теплым дождем, смеясь, промокшие до нитки, но такие счастливые!»
В одно прекрасное время его мечта сбылась – семья Королёвых переселилась в «сталинку» на улице Орджоникидзе, которая упирается в площадь Пушкина:
«Квартиру здесь я купил десять лет назад, – сообщил он нам об этом в «Белом воробье», – засыпал кучу денег, даже влез в ипотеку... Наш дом – самый узнаваемый в старом центре города, как говорит моя сестра, «центрее не бывает»: из окон на пятом этаже я вижу уголки трех лучших площадей и три триколора на крышах самых главных зданий – областной администрации, областного Совета нардепов и мэрии. Но больше всего мне нравится вид главпочтамта с восьмиугольной башней, тремя квадратными часами и шпилем и уходящей от него в перспективу улицей 50 лет Октября, особенно по вечерам, когда она загорается разноцветными огнями...».
Андрей немало поездил по свету, видел другие города и страны. Ему не раз предлагали перебраться в европейскую часть России. А что?! С его талантами мог бы вполне жить и работать в Москве, Питере, в любой столице любого региона, заработать денег, сделать приличную карьеру чиновника. Однако он не принимал всего того, что не вписывается в его принципы жизни, мешает его журналистике, его писательству. Поэтому всегда старался «держаться подальше от власти и богачей – не только из брезгливости, но и из осторожности: часто они бывают очень сильными людьми, их обаяние способно действовать парализующе, их вера в собственную исключительность может быть заразна – и вдруг я не смогу выстоять, вдруг не смогу устоять?!»
В этом же кроется и главный секрет того, что он всегда с удовольствием возвращался в родной город – место своего детства, юности, взрослой жизни. Он не только сам любуется Кемеровом – он предлагает сделать это и своим читателям:
«...Я спускался в деревню (Журавлево) окружной дорогой – не прямиком через бор по крутой тропинке с окаменело-отшлифованными корнями, а мимо новых жлобских коттеджей и потом по разбитой бетонке вдоль сосновых посадок, глядя на город, открывающийся на другом берегу Томи. Этот вид всегда меня умиротворяет, умиляет, воодушевляет, в общем, заставляет расчувствоваться...
Казалось бы, обычные новостройки, убогие, дешевые, типовые для любого советско-российского областного центра, однако у меня при виде их сразу теплеет в душе. Это сродни жалости, только возвышенней, суровей, честней. Я люблю свой город, даже его корявое название – Кемерово – кажется мне теплым и оригинальным, а наш старый центр с высокой набережной и цельным архитектурным ансамблем образцового сталинского стиля я вообще искренне считаю не только уютным, но и красивым».
«...Сквер у областной филармонии – один из лучших в городе: он и вылизанный, и с этакой приятной диковатостью. За первым рядом лип и вторым рядом берез растут купами темные ели, а между ними на газоне живописные кучи валунов (на самом деле, наверное, неликвид с каменоломен, однако смотрится все равно симпатично). Сейчас, с валами счищенного снега и шапками сугробов на месте клумб, сквер уныл, сиротливо насуплен. Но уже скоро оживет, расцветет, заполнится людьми.
...Перейти Красную улицу – и окажешься на необычном пятачке, неожиданно безлюдном для этого района. Не скажу, что это сердце или лицо города, скорее нежный животик, или бритый лобок, или теплая подмышка – да, именно, как у Христа за пазухой! – потаенный тихий уголок с особенно мягким уютом.
От розовомраморной часовни иконы «Всех скорбящих радость» до задней стены бывшего обкома «Всех алчущих надежда» примерно гектар обетованной земли под сенью берез и лиственниц. Доминанта ландшафта – роскошная круглая клумба с тремя ажурными фигурами ангелов; вокруг нее и в нишах центральной аллеи солидные скамейки (парковые диваны!)...»
«...Хотя, – признается автор «Белого воробья», – конечно, больше всего я люблю своих земляков. Банально, но правда: сибирский характер, широта души и все такое».
Перечитав заново эти строки, так и хочется спросить кемеровчан: «Вы умеете любить свой город так, как это делал Андрей Королёв? А вообще-то любить вы умеете?»
Любовь в произведениях Королёва не только расширяет границы смысла жизни, она делает мир вокруг безграничным и наполняет новыми ощущениями, помогает нам видеть и чувствовать гораздо больше, чем обычно. Ее величину нельзя определить никакими привычными единицами измерений, она не вмещается в определенные рамки, при этом не тяготит и не мешает. Как воздух вокруг нас не мешает нам дышать. Его всеобъемлющая любовь – особый дар, который дается не каждому. Такой тип любви не знает границ: она принимает и прощает, поддерживает и ободряет.
«Тем же, кто лишен этого королевского дара, могу посоветовать: читайте прозу Андрея, – заповедует Руслан Карманов. – И вы обязательно станете лучше, щедрее, великодушнее и точно – добрее».
А неугомонный жизнелюб, писатель Андрей Королёв продолжает поражать своими открытиями:
«Недавно я вывел такую формулу: жизнь в целом отвратительна, но в частностях прекрасна. Хорошо, когда таких частностей набирается побольше... А для этого надо помнить хорошее и хранить».
«Белого воробья» Андрей завершил поразительными, щемящими душу пророческими строчками:
«Небо постоянно подает какие-то знаки – надо только уметь их читать. Я вот не умею. Живу без иллюзий и стараясь не врать себе, и только изредка чувствую, что все красивое не случайно и все доброе не обречено, и лишь иногда могу надеяться, что, умерев, останусь в воздухе возле любимых и буду им помогать – как мне всегда помогал со щадящей иронией мой терпеливый ангел, Небесный мой Отец».
г. Кемерово, май 2025 г
«Такое революционное, дерзко-искусительное было время, – возвращался он к тем далеким годам. – И отдел, который я вскоре возглавил, был совершенно необычный – отдел спорта и культуры. Но все же больше меня тянуло к другому – быть в центре создания газеты. Верстать ее. А для этого – выправить текст, заострить заголовок, придумать подпись к фото...».
Эти усилия не пропали даром: стремление «быть в центре создания газеты» было замечено редакционным руководством, и вскоре Андрей оказался в секретариате «Комсомольца», а затем стал и ответственным секретарем газеты. Свободомыслием, независимостью, огромной популярностью среди читателей «Комсомолец Кузбасса» (переименованный впоследствии в «Кузнецкий край») во многом обязан таланту ответсека Королёва.
В самом деле, «Комсомолец» – «Кузкрай» выбивался из однообразного множества газетных СМИ региона, отличался смелостью в освещении самых острых вопросов, задиристостью, если хотите. При этом, именно Андрей постоянно «колдовал» над привлекательным лицом каждого газетного номера, над «вкусной» подачей написанных коллегами статей и репортажей. Помните, как он признается в «Белом воробье»: «...Сам себе эту странность я объясняю спортивностью характера: для меня, дескать, особенно важен азарт и радость преодоления».
Скромничает, конечно, ведь кроме «спортивного характера» давно обнаружился в нем и литературный талант: он всегда находит время писать что-то в газету, излагает события точно, образно, хорошим, присущим именно ему языком и стилем. Поэтому и не любит выпускать на полосу чей-нибудь слабый материал, и если публикацию до выхода в свет можно улучшить, делает это, не стесняясь...
Кто знаком с «внутренним устройством» газетной редакции, знает: должность ответсека очень непростая, я бы сказал, одна из самых сложных в газете. Андрей подходил для нее как никто другой. Здесь проявились его организаторские способности, умение собрать очередной интересный номер, чтобы подписчику было что почитать. Это, прямо скажем, – целое искусство, которое со стороны и незаметно.
Редакционный коллектив «Комсомольца Кузбасса» простым никогда не был: тут сошлись опытные «акулы пера» и очень шустрая молодежь, подрастающее племя часто очень амбициозных начинающих репортеров, из которых кто-то после трех-четырех публикаций успевал уверовать, что схватил Бога журналистики за бороду. С последними интеллигентному ответсеку приходилось труднее всего. Но если надо было проявить настойчивость, объясняя такому, почему его статья не пойдет в газету сразу, а только после основательной переделки, Андрей умел собрать волю в кулак, чтобы доказать свою правоту. При этом находил для авторов нужные слова, ведь известно же, как те чувствительны ко всякого рода правке или замечаниям. В общении с ними нужен не авторитет должности, а авторитет специалиста, который и сам умеет хорошо писать.
Понятно, что газету делает целый коллектив во главе с главным редактором. Но соглашусь с высказанной одним из газетчиков мыслью, что редактор – законодательная власть в газете, а секретариат – исполнительная.
Без хорошего ответсека – начальника штаба – процесс создания большой газеты просто бы остановился. На этом месте Андрей чувствовал себя как рыба в воде. Вне сомнения, областной молодежке с Королёвым повезло.
«Я еще застал времена, – шутил он. – чумазой высокой печати (какая же тогда была низкой?), долго разогревающихся линотипов и быстро вспыхивающих метранпажей, спорить с которыми (ведь шилья в руках!) даже мне, ответсеку, не говоря уже о всяких корреспонденточках, дежуривших по номеру, следовало очень осмотрительно...»
Бывало, в редакции сталкивались разные мнения и точки зрения сотрудников. Иногда Андрею Александровичу, по должности стоящему «над» очередным спором, приходилось брать на себя роль третейского судьи, убеждать сослуживцев: истина всегда посредине. При этом умел не обидеть резким выражением, недооценкой, призывать соратников по работе к взаимопониманию, примирить и организовать журналистскую братию.
Вечерами нередко засиживался в редакции. А с утра снова брался за верстку очередного номера – газета выходила три раза в неделю на четырех полосах формата А2. Формируя очередной выпуск, Андрей и тексты оценивал, и представлял их во взаимосвязи с общим содержанием выпуска, с иллюстрациями, рубриками, чтобы все привлекательно смотрелось, с интересом читалось и хорошо воспринималось.
В редакционной круговерти бывало всякое. Иногда после острой разоблачительной публикации возникали серьезные проблемы, угрожающие если не жизни, то здоровью сотрудников – точно. Один из таких случаев он описывает в новелле «Одним движением руки»:
«В начале 90-х пресса стала гораздо ближе к народу, в том числе и к блатному. И однажды к нам в редакцию областной молодежной газеты явились два полпреда криминального мира. Так непосредственно отреагировали они на нашу публикацию. А отклик читателей – тогда это было святое.
Редактор отсутствовал, и закрыть амбразуру пришлось мне. В приемной гости заявили, что ищут Якова Ч..., и я напрягся еще больше. Это был псевдоним нашего корреспондента отдела права. Сейчас – и правильно – такой пост доверили бы только ушлому профи, но тогда царили странные романтические представления, и работал у нас просто послушный студент на полставки. Милиция сливала ему какие-то мутные полуслухи, а мы печатали их чуть ли не с гордостью: все шлюзы (или кингстоны?) открыты, даешь поток горькой правды во всем ее многообразии!..».
В этот раз кое-как обошлось, он сумел-таки уговорить братков на мирный исход дела... Улаживать конфликты Королёв умел.
Областной «молодежке» Андрей отдал почти десяток лет жизни. Появилось ощущение некой цикличности жизни. Как в природе: осень-зима-весна-лето, – в жизни газетной редакции тоже многое регулярно повторяется. Его не привлекало даже состоявшееся повышение до заместителя редактора. И в 1998-м он перешел на другую работу...
«У него появилось ощущение рутины – поясняет Руслан Карманов. – Хотелось нового. Впрочем, Андрей никогда не искал теплого места, следуя исключительно велению сердца в выборе места работы... Например, сменил кресло замглавреда «Кузнецкого края» на незавидную должность пресс-атташе объединенного футбольно-хоккейного клуба «Кузбасс», чтобы сделать клуб еще более популярным».
Ежели переиначить известную пословицу, получится: «Рыба ищет, где глубже, а журналист, где лучше». Андрей на спортивном клубе не остановился, пробовал себя в разных местах, при этом не изменяя журналистике.
«Собственно, я знаю, что никуда из газеты не денусь, – объясняется он через главного героя своего романа. – Даже если и сбегу ненадолго, все равно вернусь назад как миленький, как было уже не раз... На самом деле я отношусь к этому как к спорту: меня выбрали, купили именно в эту команду, и, пусть играет она сейчас отвратительно, я, как профи, обязан отдаваться по полной – иначе стыдно и вообще смысл пропадает...».
И он хорошо потрудился в «Губернских ведомостях», «Крае». А с 2006-го по 2008-й год был редактором кузбасского филиала «Российской газеты» – официального печатного органа Правительства Российской Федерации. И где бы ни работал, делал это с высокой отдачей, профессионально и уверенно.
«У него была нацеленность на командный успех, – пишет об Андрее Королёве кемеровский собкор «Российской газеты» Юлия Потапова. – Именно так, одной сплоченной командой, где каждый на своем месте делает любимое дело, в дружеской, творческой атмосфере и выпускал газету кемеровский филиал «РГ».
«Главное – атмосфера», – любил повторять наш редактор. При мудрости и рассудительности у него было удивительное, тонкое чувство юмора и блестящий талант дружить. Он умел почувствовать боль ближнего и подставить плечо, не дожидаясь просьб о помощи. Искренне радовался успехам всей команды и каждого из игроков. Он знал цену правдивому и точному газетному слову».
Однажды «добрался» он и до областной газеты «Кузбасс», которая тогда была единственным региональным ежедневным массовым изданием в Кемеровской области. До него ответственным секретарем этого издания много лет был многоопытный, очень уважаемый в регионе журналист Юрий Васильевич Дьяконов. Благодаря Дьяконову в 2009 году «Кузбасс» стал лауреатом Премии правительства РФ по итогам конкурса среди печатных СМИ России – за разработку и реализацию современной модели газеты.
Но пришло время Юрию Васильевичу выйти на заслуженный отдых, освободившееся в июле 2009 года место предложили занять Андрею. И он согласился. Королёв поддерживал престиж областного издания всеми гранями своего таланта. При нем газета продолжала выглядеть солидно и представительно.
– Мне Андрей Королёв нравился тем, – поделился ветеран, заслуженный работник культуры РСФСР, почетный гражданин Кемеровской области Ю. В. Дьяконов, – что всегда был корректным, внимательным к коллегам по работе. У него был большой опыт работы в производстве газет, но он этим не кичился, как бывает у иных тщеславных, зазнаистых персонажей. Я чувствовал его как «своего», как журналиста из старой, проверенной когорты, преданного профессии, преданного друзьям... Он и редактором был очень профессиональным. Мне, например, повезло, когда в 2023 году он редактировал мою новую книгу «Играют мысли в прятки» (сборник стихов, написанных в жанре японской лирической поэзии хайку (хокку). Андрей так аккуратно, корректно и точно все поправил, что не согласиться с ним было невозможно. Это был высший класс!
«Сильнее профессионала газетного дела (редактора и стилиста), чем Андрей, я и в Москве не встречал – ни в «Коммерсанте», ни в «Советском спорте», ни в «КП», ни в «Вечерней Москве». Нигде, где работал в столице», – добавляет Руслан Карманов.
Между прочим, кузбасской журналистике пригодился и его спортивный опыт. Футбольная команда журналистов «Гонорар-82» очень нуждалась в готовых свежих кадрах. И Андрей в конце 1980–1990-х сыграл в ней десятки матчей. С его участием в те годы сборной журналистов Кемеровской области удавалось уверенно занимать и первые, и призовые места на Всесибирских журналистских спартакиадах. «Гонораровцы» отмечали, что его выверенные передачи не раз давали партнерам шанс отличиться – только ногу подставь после паса Андрея, и мяч затрепещется в сетке ворот соперника...
Теперь уже точно известно, что газетам Андрей отдал половину своей жизни, работая в них на разных должностях, но всегда добросовестно, с полной отдачей. Мог бы, вероятно, и больше, но... Пресытился что ли, устал от ежедневной нагрузки, у которой нет конца, от редакционных подковерных интриг, без которых не может жить ни один творческий коллектив. У любого печатного издания – у «Кузбасса» тем более – существуют свои определенные «рамки», ступить за которые нельзя. Он чувствовал, что попал в колею, и выбраться из нее можно только переключившись на другое дело.
«Неудивительно, что эта высасывающая все силы неблагодарная работа меня уже достала. И не меньше – сопутствующие ей обстоятельства. Я ведь ответсек не какой-нибудь там обычной областной газеты, а главной, – подчеркивает автор «Белого воробья» и тут же с сарказмом добавляет, – но не в том смысле, что априори самой лучшей, а в том, что самой приближенной к власти. Впрочем, если говорить об уровне солидности (планке брезгливости) и качестве имеющихся перьев, то тут мы и впрямь, пожалуй, посильней других. Другое дело – возможность этот потенциал реализовать. И вот эта самая подневольность (зачастую, кстати, и не диктуемая сверху, у многих уже внутренняя), а также неумолимая поточность, обязательность ежедневного выхода и напрягают больше всего. В общем, устал. Надо отдохнуть хоть немного, проветрить мозги. Тогда, может, и изменю что-то в своей жизни – найду, например, другую работу...».
С возрастом Андрей стал свободолюбивее что ли. Словом, и из «Кузбасса» он ушел. «Примкнул» к редакции литературного журнала «Огни Кузбасса». Толково, вдумчиво, бережно редактировал здесь разных многочисленных авторов беллетристики и публицистики. Зато появилось больше времени самому заниматься литературным творчеством:
«Сам я теперь в журнале «Огни Кузбасса», редактирую, как говорит Сергей Лаврентьевич Донбай, «все, что написано нестихотворными строчками». И продолжаю писать прозу. И надеюсь, наконец-то нашел свое место в жизни...». Своим главным призванием он стал считать служение литературе, которой отдавал себя беззаветно...
3.
Королёв начал сочинять рассказы, еще работая в СМИ: «Все это время я, конечно, старался писать не только для газеты, но и художественную прозу. И даже публиковал рассказы. А вот с романами была какая-то беда...».
Его рассказы: «Короткометражки», «На краю рая», «Красные бусы», «Ночной футбол» и другие, – выходили в журналах «После 12», «Огни Кузбасса», «Сибирские огни», «Балтика».
О попытках опубликовать более крупное произведение он высказался так: «Первый – прозрачно-жизнерадостный роман – я отправил в популярный всесоюзный журнал. Результат оказался отрицательный, но лестный. Мне вернули рукопись почтой (это явный знак симпатии, никому никогда не возвращают). Более того, мне ответили персонально. Начиналось письмо вот таким прекрасным оскорблением: «Надеюсь, вы понимаете, что написали отличный роман...». И хотя продолжение тоже следовало хвалебное («Язык ваш сочен и вкусен...»), финал письма не оставлял надежд...».
С публикацией его второго романа («более изощренного и чуть скептического») тоже не вышло. Хотя он даже успел подписать договор с издательством о выпуске отдельной книги. Да вот это крупное московское издательство закрылось.
Третий роман («уже почти трагичный») Андрей Королёв послал в новосибирский журнал «Сибирские огни». И он там вышел: «Позже еще несколько моих рассказов приняли там тепло».
Журналист, газетчик с тридцатилетним стажем стал писателем. Причем хорошим прозаиком, со своим, не похожим ни на чей другой, голосом.
«Если взялся писать статью, повесть или роман, – непременно поймай нужный ритм и темп словосложения, – и он понесет тебя как по волнам», – делился Андрей секретами литературного мастерства с коллегами.
И критика, и читатели хорошо приняли его книги: «Гонки на троллейбусах» (рассказы, 1999), «Провинция» (роман, 2015), «Провожатый» (рассказы, 2022). Подборки его новелл, роман «Белый воробей» публикуются в кузбасских и сибирских журналах.
«Главный герой сочинений Андрея (быть его прототипом автор доверял лишь себе) не осуждал никого, – подчеркивает Руслан Карманов. – Ни расчетливых героинь, непременно расстающихся с протагонистом, ни лицемеров, ни дураков. Любовь к людям была главным источником его изумительно-утонченной прозы...».
Роман «Белый воробей» Королёва стал победителем литературной премии Сибирской генерирующей компании в номинации «Новое кузбасское слово».
«Его новеллистика проникнута несомненным единством. Как тематическим (почти всегда это рассказы о любви), так и исполнительским (все они сложно организованы, хотя легко читаются, все держатся на интонации, лейтмотиве, музыкальном переплетении тем и мотивов), – это мнение литературного критика Юрия Юдина, высказанное им в рецензии «В ожидании двусмысленной радуги» (книга «Классика земли Кузнецкой». Т. 3. Книга вторая.) – Это очень хорошая проза. ...Мой любимый рассказ А. Королёва «Апокалипсо» достоин войти в любую, самую строгую антологию русского рассказа всех времен. И выдержит соседство с шедеврами Гоголя и Чехова, Тургенева и Бунина, Бабеля и Платонова, Шукшина и Довлатова.
При этом рассказ вовсе не кажется ярмаркой символов и сказочных мотивов. Ни следа нарочитой эрудиции, никаких услужливо подсунутых отгадок. Автор, разумеется, не шпиговал мифологемами ткань своей прозы намеренно – и читатель их по большей части не замечает. Просто из качественной прозы всегда можно вычитать в двадцать раз больше, чем она прямо сообщает. Так устроен и этот рассказ – с виду незамысловатая история о чуточку грустном свидании, которая читается одним духом...».
Многие части его прозы, незаметно «сшитые» талантом настоящего Мастера воедино, состоят из крохотных зарисовок, сделанных с натуры. Читаешь, и сам погружаешься в написанный Андреем мир, который раскрывается перед тобой своими лучшими гранями:
«...Еще совсем светло, но взрослые деревья в лесу уже как будто погрустнели, вокруг стволов слишком уж безразличная тишина, только заросли малины выглядят на удивленье живо – еще совсем зеленые и с сохранившимися снизу ягодами. А от бледной осины к сухому черенку березки протянулась видимая паутина – уже не страшная и не противная. А вот черемуха правее в глубине так неприятно бросилась в глаза – вся черно-желтая и наполовину облетевшая.
И вдруг – так же ярко в луче заходящего солнца – прямо над тропинкой, на перекинувшейся через нее ветке – маленькая серая белочка – замершая, сжавшаяся и в то же время презрительно-бесстрастная, и ее пушистый хвостик просвечивается насквозь – такой, оказывается, жиденький, с тонкой ниточкой-хрящиком посередине. Глянула свысока, дала на себя поглядеть и ускользнула в еще густую пеструю крону, растворилась в чужом и непостижимо реально живущем мире. (Рассказ «Апокалипсо»).
«Любовь и доброта в его книгах прописаны как у себя в родном доме», – особо выделяет Руслан Карманов.
Любовь в произведениях Андрея Королёва всеобъемлющая. Прежде всего, это любовь к Женщине, к людям вообще. Не скрываясь, открыто он пишет про любовь к своей семье – жене Наташе, сыну Андрею, дочке Марии, сестре Елене, внукам... К Антиповке – лесному старенькому дачному поселку для журналистов в Журавлях, где обожал встречаться с друзьями, чтобы пообщаться за нехитро накрытым столом.
Его любовь к малой Родине начинается с его дома, в стенах которого живут его самые близкие люди. Прожив немало лет в Кировском районе, Андрей мечтал перебраться поближе к центру города: «Именно ощущение праздника (точнее, наверное, предощущение) почему-то всегда вызывает во мне это место, в общем-то, не слишком выразительное, транзитно-суетное, многолюдное по необходимости. Но, видимо, мне, как пацану с рабочей окраины, эта первая остановка на пути «в город», в Центральный район неизбежно должна была внушать такую приподнятость.
...А здание главпочтамта, которое я с раннего детства, еще со времен поездок с мамой к ее сестре тете Поле всегда узнавал особо и горячо называл Москвой, вообще, думаю, стало главным ориентиром в моей жизни».
Немаловажно и другое: где-то на этом отрезке между первым универсамом и Театральной площадью в один из осенних дней он впервые увидел свою будущую жену. «...Она и сама по себе яркая, и побыть в центре внимания никогда не прочь. Да и то сказать: с ней я прожил уже вдвое больше, чем с родителями и сестрой, много было разных сцен, достойных вспоминания. Но мне в первую очередь видится такая картина, самый светлый образ семьи. Мы, молодые, идем из детской больницы с нашим первенцем. Тогда было модное движение «Плавать раньше, чем ходить», и ребенку «с тонусом» это было особенно показано. И вот жена провела с ним час в бассейне (я читал в холле, скорее всего кого-то из латиноамериканцев), а теперь мы возвращаемся домой по улице Ворошилова, обсаженной молодыми березами. И вдруг внезапный сильный дождь, летний ливень, и я снимаю джинсовую куртку и занавешиваю ею коляску, и мы бежим, толкая коляску перед собой, под веселым теплым дождем, смеясь, промокшие до нитки, но такие счастливые!»
В одно прекрасное время его мечта сбылась – семья Королёвых переселилась в «сталинку» на улице Орджоникидзе, которая упирается в площадь Пушкина:
«Квартиру здесь я купил десять лет назад, – сообщил он нам об этом в «Белом воробье», – засыпал кучу денег, даже влез в ипотеку... Наш дом – самый узнаваемый в старом центре города, как говорит моя сестра, «центрее не бывает»: из окон на пятом этаже я вижу уголки трех лучших площадей и три триколора на крышах самых главных зданий – областной администрации, областного Совета нардепов и мэрии. Но больше всего мне нравится вид главпочтамта с восьмиугольной башней, тремя квадратными часами и шпилем и уходящей от него в перспективу улицей 50 лет Октября, особенно по вечерам, когда она загорается разноцветными огнями...».
Андрей немало поездил по свету, видел другие города и страны. Ему не раз предлагали перебраться в европейскую часть России. А что?! С его талантами мог бы вполне жить и работать в Москве, Питере, в любой столице любого региона, заработать денег, сделать приличную карьеру чиновника. Однако он не принимал всего того, что не вписывается в его принципы жизни, мешает его журналистике, его писательству. Поэтому всегда старался «держаться подальше от власти и богачей – не только из брезгливости, но и из осторожности: часто они бывают очень сильными людьми, их обаяние способно действовать парализующе, их вера в собственную исключительность может быть заразна – и вдруг я не смогу выстоять, вдруг не смогу устоять?!»
В этом же кроется и главный секрет того, что он всегда с удовольствием возвращался в родной город – место своего детства, юности, взрослой жизни. Он не только сам любуется Кемеровом – он предлагает сделать это и своим читателям:
«...Я спускался в деревню (Журавлево) окружной дорогой – не прямиком через бор по крутой тропинке с окаменело-отшлифованными корнями, а мимо новых жлобских коттеджей и потом по разбитой бетонке вдоль сосновых посадок, глядя на город, открывающийся на другом берегу Томи. Этот вид всегда меня умиротворяет, умиляет, воодушевляет, в общем, заставляет расчувствоваться...
Казалось бы, обычные новостройки, убогие, дешевые, типовые для любого советско-российского областного центра, однако у меня при виде их сразу теплеет в душе. Это сродни жалости, только возвышенней, суровей, честней. Я люблю свой город, даже его корявое название – Кемерово – кажется мне теплым и оригинальным, а наш старый центр с высокой набережной и цельным архитектурным ансамблем образцового сталинского стиля я вообще искренне считаю не только уютным, но и красивым».
«...Сквер у областной филармонии – один из лучших в городе: он и вылизанный, и с этакой приятной диковатостью. За первым рядом лип и вторым рядом берез растут купами темные ели, а между ними на газоне живописные кучи валунов (на самом деле, наверное, неликвид с каменоломен, однако смотрится все равно симпатично). Сейчас, с валами счищенного снега и шапками сугробов на месте клумб, сквер уныл, сиротливо насуплен. Но уже скоро оживет, расцветет, заполнится людьми.
...Перейти Красную улицу – и окажешься на необычном пятачке, неожиданно безлюдном для этого района. Не скажу, что это сердце или лицо города, скорее нежный животик, или бритый лобок, или теплая подмышка – да, именно, как у Христа за пазухой! – потаенный тихий уголок с особенно мягким уютом.
От розовомраморной часовни иконы «Всех скорбящих радость» до задней стены бывшего обкома «Всех алчущих надежда» примерно гектар обетованной земли под сенью берез и лиственниц. Доминанта ландшафта – роскошная круглая клумба с тремя ажурными фигурами ангелов; вокруг нее и в нишах центральной аллеи солидные скамейки (парковые диваны!)...»
«...Хотя, – признается автор «Белого воробья», – конечно, больше всего я люблю своих земляков. Банально, но правда: сибирский характер, широта души и все такое».
Перечитав заново эти строки, так и хочется спросить кемеровчан: «Вы умеете любить свой город так, как это делал Андрей Королёв? А вообще-то любить вы умеете?»
Любовь в произведениях Королёва не только расширяет границы смысла жизни, она делает мир вокруг безграничным и наполняет новыми ощущениями, помогает нам видеть и чувствовать гораздо больше, чем обычно. Ее величину нельзя определить никакими привычными единицами измерений, она не вмещается в определенные рамки, при этом не тяготит и не мешает. Как воздух вокруг нас не мешает нам дышать. Его всеобъемлющая любовь – особый дар, который дается не каждому. Такой тип любви не знает границ: она принимает и прощает, поддерживает и ободряет.
«Тем же, кто лишен этого королевского дара, могу посоветовать: читайте прозу Андрея, – заповедует Руслан Карманов. – И вы обязательно станете лучше, щедрее, великодушнее и точно – добрее».
А неугомонный жизнелюб, писатель Андрей Королёв продолжает поражать своими открытиями:
«Недавно я вывел такую формулу: жизнь в целом отвратительна, но в частностях прекрасна. Хорошо, когда таких частностей набирается побольше... А для этого надо помнить хорошее и хранить».
«Белого воробья» Андрей завершил поразительными, щемящими душу пророческими строчками:
«Небо постоянно подает какие-то знаки – надо только уметь их читать. Я вот не умею. Живу без иллюзий и стараясь не врать себе, и только изредка чувствую, что все красивое не случайно и все доброе не обречено, и лишь иногда могу надеяться, что, умерев, останусь в воздухе возле любимых и буду им помогать – как мне всегда помогал со щадящей иронией мой терпеливый ангел, Небесный мой Отец».
г. Кемерово, май 2025 г
I Назад