- ...ну, это не потому, что вы мало... хотя если больше, кто ж откажется... знаете, я вообще безалаберная насчет денег, у меня их нет через неделю после получки, и не знаю, где... вообще преклоняюсь перед теми, кто умудряется скопить... а я коплю-коплю, во всем себе отказываю, а потом - бух, ну что я, не работаю, в конце концов... а еще три года за квартиру выплачивать... и лечение...
Тут я поняла, что все больше скатываюсь к интонациям: “Подайте Христа ради на хлебушек...” и заткнулась. Глеб пару раз моргнул.
- Лечение? Какое лечение? Вы больны?
- Я? Почему?! А... нет, знаете, то зубы, то желудок, чувствуешь себя как развалюха... Какой же я буду лет через пятьдесят, если доживу? А вы себя старым представляете? Я как посмотрю на этих бабулек с клюкой - жить не хочется...
Глеб Анатольевич сидел, подперев голову кулаком, и неотрывно смотрел на меня - похоже, мой нервный треп его завораживал. Я спохватилась:
- О чем это я?
- О туфлях, - кротко напомнил шеф. - А сколько стоят женские туфли?
- Кожаные? - уточнила я. - Импортные? В фирменных магазинах?
Подумала и сказала цену. Шеф опустил руку.
- Тогда конечно...
- Да я в такие магазины просто как в музеи хожу. Правда, продавцы пристают... Вы знаете, - доверительно сказала я, - мне кажется, они просто издеваются! Ну видят же, кто к ним пришел - и что спрашивать, что меня интересует!
Тут я заметила, что шеф явно развлекается, и заткнулась. То у меня язык к небу прилипает, то трещу, как пьяный попугай....
- Вообще-то мне еще повезло! - с нездоровым оптимизмом закончила я. - Вот когда я полгода сидела без работы - вот где был кошмар!
- Обычно я сам принимаю работников, - неожиданно сказал Глеб. - Но вас что-то не припомню.
- Вы тогда в отъезде были, мне зам по кадрам подписывал... А что?
- Тогда ясно. А то бы я вас точно запомнил...
Скорее бы уж - точно не принял.
- Это уж вряд ли, - усомнилась я. - Внешность у меня среднестатистическая, умственные данные тоже...
Шеф не сделал даже вежливой попытки возразить. Потер большим пальцем бровь. Спросил - в свою очередь:
- А вообще мы о чем?
- Вы собирались мне повысить зарплату? - с надеждой подсказала я.
Глеб глянул с сомнением.
- Разве? Что-то не припомню...
Звук шагов скрыло мягкое покрытие, шефовский взгляд скользнул над моей головой.
- Лена, два кофе, пожалуйста.
Я сжалась, получив в затылок заряд недоуменно-презрительного: “И я еще должна ЭТОЙ кофе подавать?!”
- Минуточку, Глеб Анатольевич, - пообещала она и явилась действительно через минуту - прямо “бистро”! Вплыла с прозрачным подносиком, на котором стояли чашки в блюдцах, кофейник, сахарница и миниатюрная коробка конфет. Изгибаясь, как кошка, выставила это все на стол передо мной и вопросительно взглянула на шефа. Тот с явной благосклонностью скользнул взглядом по ее заднице.
- Спасибо, Лена.
Она махнула на меня густыми ресницами - поднялся ветер - и с достоинством удалилась.
- Пейте, - предложил Глеб, не заметивший постигшей меня тяжелой контузии. Уволок чашку к себе за стол. Я осторожно взяла конфету - самую маленькую коробку притащила, жмотина! - откусила, прикидывая, как бы выручить с получки хоть на полкило шоколадных... Глеб не спешил продолжать разговор, чему я была очень рада - на дармовщинку хоть конфет наесться. Только когда в коробке осталась всего треть, я с сожалением и усилием от нее отстала. Допив кофе, вопросительно взглянула на шефа.
- Наливайте еще.
Позавчера шампанским накачивал, сегодня отпаивает... Я послушно налила - все равно в столовую уже опоздала.
Шеф покрутил свою пустую чашку - у него были сильные твердые пальцы (слава Богу, без колец, ненавижу!) - и за хрупкую прозрачную посудину было страшновато. Поставил чашку на стол, скрестил на груди руки и неожиданно заявил:
- Сергей, конечно, парень неплохой...
Я похлопала глазами и уточнила зачем-то:
- Буров? - как будто у нас с ним была куча знакомых Сергеев.
- Но мне кажется, строить в отношении него брачные планы не стоит, - закончил он.
- Мне тоже так кажется, - согласилась я. - А как насчет вас?
Слова вылетели автоматом - так, для поддержания беседы. Я готова была откусить себе язык, но это бы уже не помогло, и мне оставалось только глупо улыбаться. Шеф откинулся на спинку кресла, глядя на меня с любопытством.
- Планы в отношении меня? А вы их строили? - помедлив, поинтересовался он. Я поднесла к губам чашку и утопила в ней свой длинный язык. Глеб явно обрадовался новому развлечению.
- И как, с вашей многоопытной точки зрения, я подходящая кандидатура для брака?
- Со мной? - слабо уточнила я.
- Вообще.
Глеб уперся руками в стол, слегка раскачиваясь в своем вертящемся кресле и не сводя с меня смеющихся глаз.
- Начнем с внешности. Я урод?
Я с тоской смотрела на него. Шеф готовно продемонстрировал мне фас и профиль. Не был он уродом, хоть и не был смазливым - терпеть не могу красавчиков - и я со вздохом признала это:
- Нет.
- Следующее - как насчет мозгов?
- Ну, если вы создали и руководите такой фирмой...
- Так. Значит, мозги есть? Оставим в покое мой ангельский характер, и не смотрите на меня так - ангельский, точно.
Мы рехнулись - вот что точно.
- Как насчет моего материального положения?
- А что с вашим материальным положением?
- Оно приемлемо?
- Для кого?
- Ну, скажем, для девушек вашего достатка?
- Лучше скажите - НЕдостатка, - пробормотала я. И вздохнула. - Да.
- Что - да?
- Для девушек моего э-э... достатка ваш э-э... достаток вполне приемлем.
- Ага, - сказал Глеб. - Теперь насчет вас. Что для вас - лично для вас - главное в мужчине?
- Огласить весь список?
Глеб ждал, подняв брови. Я подперла рукой голову.
- Вроде бы за такую же нищету выходить нечего, что нищету плодить... И урода тоже не хочется, хотя знаете, есть такие обаятельные... И секс для меня не последнее дело...
- Знаю, - пробормотал Глеб. Я немедленно затолкала назад вполне естественный вопрос - откуда?
- И чтоб голова варила, и юмор, и внимание... - я затормозила, приметив блуждающую на лице шефа странную улыбку.
- Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил...
- Ну да, примерно. А вы?
- Что я?
- А у вас какие требования к женщине? В смысле, к жене?
- У меня... - Глеб посмотрел в окно. - Мало требований. Я хочу, чтобы она меня любила.
Я вежливо помолчала. Но так как шеф по-прежнему смотрел в окно, спросила:
- И все?
Он поднял брови.
- Считаете, этого мало? Просто любила - просто так, ни за что, со всеми моими недостатками. Просто.
Он посидел, глядя на свои руки, приподняв брови, точно сам удивлялся своим словам. Потом посмотрел на часы и сказал обыденно:
- О чем вы думаете? Вам к вечеру нужно сдать программу, а вы тут разговоры разговариваете.
- Я? - я в свою очередь посмотрела на часы - ну надо же, как время летит за разговором! Особенно, за таким содержательным... Начальство право, право, во всем право. А если не право, смотри правило первое.
- Спасибо за кофе, - я с трудом выбралась из кресла: оно явно не было создано для деловых переговоров - настолько расслабляюще действовала его мягкость и глубина. Шеф, не глядя на меня, уже набирал номер телефона - тоже, наверное, наверстывал упущенное со мной время. Я на всякий случай кивнула ему и удрала из кабинета. Строевым шагом пересекла приемную под прицельным взглядом Лены - расслабься, детка, оставила я тебе твои конфетки!
На столе у меня лежала “сладкая парочка” - коржик с пирожком. Тетки подняли сочувственные глаза.
- Что так долго? Без обеда осталась...
- Много вопросов? - спросил Буров, не отрывая глаз от экрана.
- Каких вопросов?
- По дискетам?
Я и думать про них забыла.
- Всего два...
Ну да - про мои несуществующие туфли и про моего несуществующего мужа. Рассеянно расправляясь с пирогом, я смотрела на экран. Странно как-то это было слышать от него. Любовь. В нашем возрасте как-то даже неприлично его употреблять - засмеют. Ну - влюбился, втюрился, втрескался - куда еще не шло. Теперь не умирают от любви. Насмешливая трезвая эпоха. Лишь падает гемоглобин в крови. Лишь без причины человеку плохо. Лишь сердце барахлит ночами. Но "неотложку", мама, не зови - врачи пожмут беспомощно плечами - теперь не умирают от любви... И вообще какой-то странный разговор у нас вышел: деньги-туфли-Буров-замужество-он... Тьфу, черт, опять не туда нажала...
Я перешагнула через порог и едва не угодила в ведра с водой, стоящие у порога.
- Чего это у вас? Потоп? Или пол моешь?
- А! - Нинка отмахнулась, подхватила ведра и пошлепала на кухню. Я пошла следом.
- Где твои?
- К маме спихнула на субботу. Хоть отоспаться, соскакивают ведь ни свет ни заря...
Нинка штопала. Аккуратная стопка носков лежала на столе, своей очереди дожидалась еще разноцветная куча.
- Садись. Есть будешь? Нитки кончились, счас...
Подхватила ведра и удалилась в комнату. Вернувшись, поставила ведра и оседлала табурет. Я подозрительно заглянула. Вода.
- Нин, ты чего это? Грудь качаешь?
Нинка скривилась.
- Грудь! Залетела я.
- Ну?
- Пальцы гну! Я уже лет пять аборт не делала. Боюсь. Одна на работе посоветовала тяжести таскать. Вот и таскаю с утра.
- Ну?
- Что - ну? Как слону дробина. Это же только в сериалах - чуть споткнулся, сразу выкидыш. А тут хоть дрелью высверливай!
Я задумалась.
- Нин, а у Кусовых ремонт...
- И что?
- Так им мебель надо двигать. Может, попросишься?
- Не могу, - рассеянно отозвалась Нинка, - у меня хондроз... У, злыдня! Жрать, спрашиваю, будешь?
- Я сегодня без обеда, - честно предупредила я. - Все подмету.
- Ладно, мой сегодня во вторую, еще поджарю.
Уплетая картошку с капустой, я предложила:
- Может, девочку родишь?
- Да иди ты!.. Я что, больная? Смейся-смейся, вот выйдешь замуж, узнаешь! Будешь толстой, как я, психованной, и скрестись через месяц!
- Вот типун тебе на язык!
Нинка, пригорюнившись, смотрела на драные носки:
- У этих мужиков-сволочей одна проблема - встанет-не встанет. А у нас, - Нинка начала загибать пальцы, - месячные - раз, девственность - два, беременность - три, роды - четыре, аборты - пять...
Мы дружно вздохнули над тяжелой женской долей.
- Не ходи замуж, Наташка, - вдруг сказала Нина. - Ничего хорошего там нет. Роди себе ребеночка...
Известная песня! Как все хорошо - так ты бедная, несчастная, одинокая, безмужняя, а как что не так - счастливая, никаких проблем... Ненавижу!
- А кстати, - тут же нелогично оживилась Нинка, - я тут объявление прочитала - как раз про тебя!
Соскочила, запнувшись за абортивное средство, вода щедро плеснула на пол. Нинка, выругавшись, сгребла ведра и с шумом вылила в ванну. Притащила свернутую трубочкой газету.
- Так, где он, я же обводила... А, вот! Брюнет, глаза карие, спортивного... 170,80,35... нормально... материально независим, детей нет. Хочет, так... стройную, сексуально раскрепощенную, без жилищных проблем ... ну вылитая ты!
- Ты куда смотришь! - я ткнула пальцем. - Ему же модель нужна: 90-60-90... Да еще наверняка блондинка с ногами от коренных зубов...
- А ты объявления не давала?
- Его надо еще сочинить... ты погляди, какие они все здесь умные, красивые, нежные, сексапильные... А что, давай! Только всю правду: не умная, не красивая, нервная, ленивая, мужчин люблю, но недолго... Думаешь, кто-нибудь откликнется?
- Разве что такой же ненормальный. Нет, ну его, этого брюнета! Знаешь, я где-то читала, что брюнетам нужны блондинки и наоборот! Так, какие у тебя глаза? Почти карие... угу, у него должны быть серые, синие, голубые, а волосы если не блондинистые, то русые...
Нинка уставилась на меня с надеждой. Я честно перебрала свое окружение: в памяти упорно всплывали почему-то только стальные глаза Глеба. Изыди! Я сдалась и решительно заявила:
- Не нравятся мне блондины!
- Да? А кто тебе нравится?
- В данный момент никто! Но мы квиты - я им тоже не нравлюсь. Нин, а ты мужа любишь?
Такой простой вопрос, похоже, поставил ее в тупик. Нинка выпятила нижнюю губу. Спросила настороженно:
- А что?
- Любишь или нет?
Она пожала плечами, забрала у меня тарелку.
- Ну...
- Что - ну?
- Ну люблю, а что?
- Да ничего, - я полезла из-за стола.
- А чего ты тогда? - подозрительно спросила Нинка, сопровождая меня в прихожую. Я тяжело вздохнула:
- Откуда я знаю? Пока, спасибо за ужин!
Я поглядела в глазок и с некоторым недоумением открыла дверь.
- Привет, - сказал Макс, сходу сунув мне в руки гигантскую шоколадку.
- Привет. А где Динка?
- Дома. Я тут мимо проезжал, решил зайти...
Такое впечатление, что рядом с моим домом проходит кольцевая общегородская автома-гистраль - все ездят мимо... Я задала дежурный вопрос:
- Кофе будешь?
- Лучше чай.
- Сосуды бережешь? - я убрела в кухню, пожимая плечами. Макс - муж моей хорошей приятельницы и в гости приходит исключительно со своей половиной. И что его принесло? Только собралась расслабиться перед телевизором...
Он занимательно трепался, я старалась соответствовать, и все шло отлично, пока не перестало отлично идти. Макс поразмял ноги, прошелся по кухне, выглянул в окно - и как-то разом очутился рядом, нежно меня обнимая.
Начинается, подумала я. Макс уже вел прочувствованную речь о том, как давно я ему нравлюсь, и что он давно хотел приехать (и что же не приехал?), а я с тоской думала – ну, опять! Почему-то все окружающие мужчины относятся к холостым девушкам по принципу: “Я знаю-знаю, хочешь, я точно знаю, хочешь, хочешь, но молчишь...” Спокойствие, только спо-койствие! Когда Макс опять полез с поцелуями, я отстранилась и с печалью в голосе произнесла:
- Макс, ты парень очень приятный, но Дина - моя подруга и это нечестно по отношению к ней. И вообще, у меня правило - не встречаться с женатыми мужчинами...
- А с кем ты тогда встречаешься? - изумился Макс, снова потянувшись ко мне. Теперь главное - повторять, повторять, повторять, авось дойдет. Дошло через несколько минут возни и взаимных уговоров. Макс пересел на свой табурет и, поболтав о том о сем, побрел до жены до дому.
- Бай-бай, - сказала я, с облегчением закрывая за ним дверь. Надеюсь, на этот раз обойдется без эксцессов - осталось только выяснить окольными путями, скажет ли он Динке о своем визите. А то если кто-то из нас упомянет, а другой нет, могут возникнуть подозрения... О, Господи, вот и скрывай то, чего нет!
Давным-давно, когда я была еще молодой и зеленой, таким вот самым образом я и потеряла лучшую (тогда) подругу. Не ожидавшая такого вероломства от ее любимого мужа, я закатила ему жуткий скандал и с треском выставила за порог. Полдня промучилась - раскры-вать ли подруге глаза на ее неверного супруга, а к вечеру позвонила сама Маринка и обвинила меня в том, что я пытаюсь разрушить ее семью, что такого предательства она от меня не ожидала - и тэ дэ и тэ пэ... Чувствовалось, только в силу своей интеллигентности она удерживается от более сильных выражений. Я только беспомощно мекала в трубку, но что значит слово подруги, которых хоть пруд пруди, против слова любимого (и вовремя подстраховавшегося) мужчины, с которым она намеревалась провести всю жизнь! Сейчас-то я понимаю - Марина просто выбрала то, что ей дороже. Мудрая женщина. А я с тех пор твердо усвоила одно - в любом случае виноватой останется женщина. По принципу: “дыма без огня не бывает” или еще радикальней - “сучка не захочет, кобель не вскочит”.
Выйду замуж, мрачно пообещала я себе, ни одной подруги на порог не пущу - а вдруг только я такая честная-благородная?
Только я собралась отправиться в ванну, чтобы ответственно лечь спать пораньше, как зазвонил телефон.
- Здравствуй.
- Привет, Оль!
Длинная пауза.
- Как живешь? - мертвым голосом спросила Оля.
- Хорошо, - осторожно сказала я.
- А мы с Антоном расходимся.
Я беззвучно и длинно вздохнула.
- Я ему вещи собрала.
Я поглядела на ногти. Вещи она собирала каждые несколько месяцев в течение последних четырех лет. И каждый раз звонила мне и сообщала, какой он подлец, и как ей сейчас плохо и больно... Первые разы я горячо поддерживала ее решимость и сочувствовала ее страданиям. А последнее время просто выполняла роль хорошей подруги - то есть выслушивала ее излияния с соответствующими “а, да-да, и что? вот сволочь...” Но сейчас я тупо пялилась в стенку и чувствовала, что лимит моего терпения и эмоций на сегодня уже исчерпан.
- Да куда вы денетесь! - перебила грубо . - Так и будете трепать друг другу нервы до самой смерти! Извини, я спать хочу!
На том конце трубки воцарилось потрясенное молчание. Я поскорее нажала на рычаг, пока меня не обвинили в черствости и эгоизме. Завтра буду терзаться угрызениями преступной совести. К черту такую любовь, Глеб Анатольевич! Мне и без нее нескучно!
Разлагающее влияние короткого рабочего дня - субботы - и отсутствие начальства сказывалось на всех. Нина Дмитриевна возилась с цветами, Буров увлеченно мочил монстров, Галочка отсыпалась после бурно проведенной ночи, Таня печатала очередной реферат для своего Игорюхи. В такой разлагающей атмосфере мне с большим трудом, с раскачкой удалось усадить себя за подчистку хвостов.
- ...Ну что, девчонки, - Буров звучно хлопнул в ладоши. - Давайте закатимся куда-нибудь!
- Знаем мы ваши катания...
- А что за повод?
- Повод законный - пятерку отмотал в глебовской конторе.
- Прямо сегодня?
- Тика в тику! Ну, Нина Дмитриевна?
- Да куда мне, старухе, с вами!
- Эта старуха нас еще всех за пояс заткнет! Танюх?
- Ой, я не знаю... Стирки у меня...
- Иди-иди, расслабишься, - сказала я, выключая компьютер. - Не сдохнут без тебя твои мужики.
- А ты что увиливаешь?
- Да я больше не пью.
- И меньше тоже! Галка, хватай ее!
После недолгих препирательств Буров затолкал всех в свой “Форд” и отвез в “Старый город”. Там мы и просидели часов до шести - Буров с Галочкой “приговаривали” графинчик водки, Таня с Ниной Дмитриевной - бутылку красного, а я, строго блюдя пост, грустила над безалкогольным пивом. Когда семейные вспомнили о существовании своих домашних, уже изрядно набравшийся Буров вдруг выдвинул идею:
- А давайте нагрянем к Глебу!
- А давайте! - радостно вскричала Галочка. Глядя на нее, закивала и Таня. Я, как единственная трезвая, сказала сурово:
- Рехнулись! Ты ему хоть брякни!
- Брякну-брякну. Девочки, в машину!
- Так, - решительно сказала Нина Дмитриевна. - Я - домой, а вы хоть к Глебу, хоть к Путину...
Мы вылезли на шестом этаже, и Буров повлек нас к приоткрытой напротив лифта двери.
- А вот и мы! - заявил радостно, распахивая ее чуть ли не до самой стены. В прихожей стоял Глеб - в линялых джинсах и светлом пуловере, лениво похлопывая себя по бедру сложенной газетой. Его рука замерла, когда он увидел, каких именно “дам” приволок с собой Буров. Надо отдать ему должное - с лицом он справился быстро - но мне очень-очень захотелось домой.
- Извините, Глеб Анато...
- Здравствуйте, Глеб Анатольевич! Мы к вам без приглашения...
- Ничего-ничего, проходите.
- Мы тебе сюрприз... бормотал Буров, разуваясь. - Большой сюрприз. Что у тебя пить?
Да уж, сюрприз... Я сморщилась, оглянувшись на близкий лифт - господи, ведь самая трезвая... Интересно, а выпускают отсюда тоже по звонку? Шеф, помогавший Татьяне снять плащ, склонил голову набок, выглядывая меня из-за двери.
- А вы что там топчетесь, Наташа? Заходите скорее!
- Ага...
Я перевалила через порог, потянула на себя входную дверь.
- Подождите, я сам.
Я отшатнулась к стене, чтобы он мог закрыть дверь, но Глеб все равно задел меня твердым плечом.
- Извините. Снимайте плащ.
Разуваясь, я перехватила его взгляд, брошенный на мои ноги, и молча поклялась сегодня же выбросить проклятые туфли - похожу в сапогах… черт, там же еще набойки надо менять...
Где-то в недрах квартиры уже гремел Буров. Я осторожно поглядела на Глеба.
- Ну... проходите, - негромко сказал он. Я оглянулась - в прихожей хоть маленькую свадьбу играй. Пробормотала себе под нос:
- Боюсь, заблужусь.
- Идите на голос! - посоветовал Глеб, улыбаясь до ушей. И чего лыбится, чему радуется?
Буров уже вовсю хозяйничал, опустошая холодильник. Сунул мне упакованную в целлофан ветчину.
- На, режь!
- Может, закажем чего-нибудь? - спросил Глеб. Буров отмахнулся.
- Да не напрягайся! Мы ж по-простому...
- Да, Глеб Анатольевич, мы на минутку, - подхватила Таня, которой тоже было не по себе. - Мы не хотели вам мешать...
Буров вручил ей сыр.
- Строгай!
Глеб открыл бар и начал задумчиво изучать его содержимое. Откуда-то издалека доносились восторженные громкие вздохи Галочки - она совершала турне по шефовской квартире. Разделение труда, подумала я, ожесточенно терзая ветчину. Глеб сноровисто доставал бутылку за бутылкой - он явно переоценивал наши возможности. Таня так же энергично кромсала различные деликатесы, добытые Буровым. Сам Буров вскрывал консервные банки и уволакивал их в комнату.
Посреди прекрасного вечера Татьяна вдруг вспомнила, что у нее существует семья, и засобиралась домой. Мы хором возмутились ее тираном-мужем, и Таня, слабо посопротивлявшись, согласилась на фальшивое алиби. Домой к ней звонила Галочка. Голосом примерной школьницы младших классов она долго извинялась, что, сорвав с работы, буквально закатав в ковер, как восточную невольницу, увезла его любимую жену справлять свой с мужем юбилей: ”Десять лет, вы же понимаете!”. Да-да, ее доставят домой, да-да, про-водят, ах, простите, все получилось так спонтанно... Потом вступила Таня. Пару раз кивнув, пару раз дадакнув, она повесила трубку и застенчиво нам улыбнулась. Ура, вскричали мы и уволокли ее обратно на “юбилей”. Интересно, выдержит ли Галочка хоть с одним из своих мужей такой огромный срок?
Танцевать с Буровым все равно что танцевать с осьминогом: только и успеваешь возвращать его руки на положенное место. Я покосилась на вторую парочку - Галочка покачивалась в нежных объятиях шефа - и внезапно устав, сказала:
- Пошли покурим!
Буров готовно согласился. Я заняла любимую шефовскую позицию на подоконнике - на моем и консервная банка не поместится, не то что чья-то задница. Предупредила:
- Только форточку открой, а то Глеб бросил.
- Да? - Буров выколупывал из пачки последние сигареты. - А ты откуда знаешь? Вчера выяснили?
- Нет, раньше.
- Да-а-а? - Буров щелкнул зажигалкой. Прикурил, выдыхая дым над моей головой. Его рука заскользила по моей коленке.
- Бу-уро-ов! - угрожающе сказала я, отдирая его ладонь - она поддалась, но только для того, чтобы переместиться мне на бедро. - Руки прочь от моей задницы! Ну, Буров!
- А?
Засмеявшись, он наклонился, прихватывая громадной лапой мой затылок. От него пахло спиртным и табаком, но целовался он будь здоров, и я не сразу спохватилась. Уперлась ру-ками в его твердую горячую грудь - это было все равно, что спихивать с дороги танк... Отпустил он меня только когда в кухне зажегся свет - да и то не сразу. Отпустил, слегка отодвинувшись, подмигнул темным пьяным глазом и затянулся изрядно прогоревшей сигаретой. Я глянула поверх его могучего плеча на Глеба - тот застыл на пороге со стаканами в руках, словно раздумывая, не податься ли ему обратно. Решил, что не стоит, и, сказав на ходу:
- Извините, - прошел к мойке. Я слезла с подоконника и поспешно ретировалась с кухни.
Таню провожали долго и упорно, с неоднократными возвращениями к столу, чуть ли не с песнями-плясками... Наконец мужики пошли усаживать ее в вызванное такси. Ну все - если ее еще пару раз поцелуют на прощание - девушка будет счастлива все выходные... Я поглядела на напевавшую Галочку. А мы-то что? Двое на двое? Я вообще-то на такой расклад не рассчитывала - несмотря на все мое уважение к нашим начальникам.
- Галь, - сказала я осторожно. - А тебе домой не пора?
- Не-а... у меня дома ни-ко-го!
- У меня, в общем-то, тоже... - пробормотала я. - Но мне пора.
С трудом разыскала свою сумку. Так, а где зонтик? Надев плащ, я бродила по глебовским хоромам в поисках где-то оставленной косметички, а нашла вернувшегося хозяина. Глеб окинул меня скептическим взглядом. Судя по его ясности, большую часть тостов шеф все-таки умудрялся пропускать - несмотря на всю бдительность Бурова.
- Наташа? - спросил спокойно.
- Я домой.
Он помолчал.
- Вас ждут?
- Нет.
Он кивнул и спокойно забрал у меня сумку.
- Снимайте плащ.
- Глеб...
- Я все понял. А теперь снимайте плащ и идемте обратно к столу. Мы с Сергеем мужики умные.
Звучало это, конечно, очень... успокаивающе.
- Ничего себе сексодром!
Мы разглядывали спальню, которую Глеб определил под “девичью”. Галочка со знанием дела подпрыгивала на кровати, я просто бродила, открыв рот, туда-сюда, дотрагиваясь до стен, штор, мебели, кровати. Мимоходом приоткрыла ящик прикроватной тумбочки, заглянула и быстро задвинула. А ты что ожидала там увидеть? Сказки Андерсена?
В дверь постучали.
- Войдите! - радостно вскричала Галочка. Заглянул Глеб.
- Не спите? Полотенца и халаты в ванной. Зубные щетки в шкафчике. Если что-то будет нужно...
- Да, Глеб, я хотела спросить... - Галочка махом оказалась возле двери, шагнула, увлекая хозяина в коридор. Как это она быстро опустила “вы” и отчество... Я весь вечер на этом спотыкалась. Я оглянулась со вздохом. Ну что, время умываться и спать? И какого лешего осталась? Людям только мешаю... Вернулась напевавшая Галочка, взяла сумочку и пошла в ванную. Так, это наверняка надолго, я пока полежу...
Среди ночи жутко захотелось пить - объелась соленого. Я посидела на кровати, прислушиваясь. Сквозь плотные шторы пробивался шорох не прекращавшегося дождя и сочился слабый свет фонаря. Тихо посапывала Галка. Из комнаты “мальчиков” доносился чей-то звучный храп. Ну ладно. Я натянула свитер и, утопая подошвами в ворсе, двинулась в ночной поход. Падающий откуда-то неяркий свет - ночник? - не дал мне заблудиться. Я посидела в туалете, разглядывая потолок - со шваброй в руке не допрыгнешь... Так, а здесь, кажется, нужно завернуть налево и будет кухня. Я завернула налево и вросла в пол.
На кухне, удобно устроившись на низком диванчике под мягким светом лампы, сидел Глеб и с карандашом в руке изучал какой-то журнал. Он поднял голову и молча посмотрел на меня. Чувствуя себя ужасно неловко, я пробормотала:
- Я... пить...
И еще пару раз для верности махнула рукой в сторону раковины, словно он был глухонемым или иностранцем. Глеб мягко поднялся, молча налил стакан воды из белого матового кувшина. Пока он это проделывал, я спешно пыталась натянуть на колени свитер - он всегда казался мне длинноватым, но не теперь... Глеб протянул мне стакан, не трогаясь с места. Пришлось все-таки перешагнуть порог кухни. Пока я пила, Глеб прислонился спиной к столу. Я скосила глаз - он смотрел на стакан, будто считал глотки. Я немедленно поперхнулась, закашлялась и зажала себе рот, услышав, как в соседней комнате смолк храп Бурова. Кивая и утирая выступившие слезы, вернула стакан Глебу.
- Спасибо, - и остро ощущая его взгляд, отправилась вон. Уже на пороге меня настиг голос Глеба.
- Наташа.
- А?
Он все еще держал стакан на ладони, словно взвешивал.
- Посидите со мной.
Я застряла на пороге. Глеб добавил, ставя стакан на стол:
- Если вы, конечно, не очень хотите спать.
Какой “спать”! Сна ни в одном глазу и он это видит. Сбежать сейчас - все равно что расписаться в трусости... Я молча повернулась и села на второй диванчик - через низкий стол от Глеба. Снова попыталась натянуть свитер на голые коленки. Глеб взял со своего места плед, передал мне.
- Спасибо.
Он открыл холодильник и уставился внутрь, похоже, пытаясь собраться с мыслями.
- Хотите чего-нибудь?
А как же! Удрать от тебя подальше.
- Нет.
- Может, конфеты будете?
Вот жук! Заметил, как я пожирала его конфеты. Трудно было не заметить...
- Конфеты буду, - обреченно сказала я.
- И кофе, - решил сам для себя Глеб.
- Не уснете.
Он пожал плечами.
- Завтра выходной.
Пока он колдовал над джезвой, я придвинула поближе его журнал и обрадовалась:
- Кроссворд!
Глеб оглянулся, сказал осторожно:
- Так, для отдыха...
- А я люблю! - радостно сообщила я. - У меня даже книжка такая есть: справочник для кроссвордистов.
Глеб с мгновение смотрел на меня, подняв брови. Подошел к дивану и, вытащив откуда-то из его недр пухлую книгу, торжественно вручил мне.
- О! И вы!.. А можно поотгадывать, пока вы кофе варите?
- Ни за что! - сурово сказала Глеб. - Дайте сюда.
- А давайте вслух!
- Сейчас... - Глеб поочередно заглядывал в джезву и в журнал. - Так, где я остановился? Вот... у-гу... пляж?
- Сколько букв?
- Пять.
- Песок. Лежак. Океан.
Глеб заглянул в журнал и перебросил его мне, подхватывая правой рукой джезву.
- Пишите, - сказал обвиняюще. - Вы знали!
- Нет, честное слово! Мне немного...
- Много и не получится. Подождите, осядет... Так. Мэрилин... молчите, сам знаю! Вот эти с шоколадной начинкой.
Я поджала под себя ноги, и, навалившись на стол, заглянула в журнал. Глеб методично заполнял клетки.
- Ну так нечестно! - возмутилась я. - Дайте же мне!
- Я к вам только как к профессионалу...
Он тоже уселся поудобнее, согнув одну ногу и привалившись плечом к спинке дивана.
- Морская птица.
- Альбатрос?
- Пеликан?
- Сами вы пеликан! - сердито сказала я. Глеб тихонько рассмеялся. Я перевернула журнал к себе.
- А вот здесь нужно “о”, а не “а”.
- Где? Ну нет, я точно знаю, что “а”.
- А давайте поспорим?
- А давайте!
- А на что?
Я засунула подтаявшую конфету в рот и облизала пальцы. Глеб посмотрел, внезапно протянул руку и провел большим пальцем по моим губам. Вздрогнув, я отдернула голову.
- Шоколад, - спокойно пояснил Глеб. - Так на что спорим?
Мы с затруднением смотрели друг на друга. Глаза у Глеба сейчас казались почти черными.
- Если проиграю, ставлю вам большую коробку конфет. Согласны?
- Ну... да. А я что?
- Если вы - на неделю даете отставку всем своим поклонникам.
Я открыла рот, и Глеб подначивающе засмеялся:
- Сумеете продержаться?
- А вам-то от этого какой прок? Думаете, резко повысится моя работоспособность?
- Думаю, вам стоит отдохнуть. Вспомните, когда вы в последний раз проводили вечер одна?
- Согласна, - деловито сказала я, протягивая руку. - Но только чтобы в коробке не меньше килограмма!
- Но чтоб ни одного претендента ближе ста метров! - предупредил Глеб.
Мы торжественно пожали друг другу руки и вновь уткнулись в журнал.
- ...И что они имели в виду? Чердак? Крыша? А что вам не нравится в мужчинах, с которыми вы знакомитесь? - спросил Глеб так рассеянно, что я машинально заглянула в кроссворд - не следующий ли это вопрос. Глеб поднял глаза, и я автоматически выпалила:
- Раскладушка!
Он, похоже, тоже хотел для верности заглянуть в журнал, но удержался:
- В смысле?
- Ну, в смысле, как у Жванецкого: “А он ей норовит подножку - и на раскладушку!” Почему я должна укладываться буквально с первым встречным? Я же человека для жизни ищу, а не чтобы перепихнуться... Тем более, после этого мужчины почему-то считают, что женщина - их собственность и начинают качать права...
- Но, в принципе, что здесь такого? - сказал Глеб. - Мужчине нравится женщина, он ее желает...
- Это все-таки чердак!
- Почему?
- Потому что здесь явно крыса. Ничего не имею против, но хочется отношений, которые начинаются так... со взглядов. Или вы думаете, если все прекрасно ночью, все будет замечательно и днем?
Глеб хлебнул кофе и заметил:
- Разве нам с вами ночью плохо?
- Увиливаете от ответа?
- Нет, развиваю тему. Честно говоря, надоело уже переворачивать журнал туда-сюда. Может, вы все-таки пересядете? Или мне к вам?
Волоча за собой плед, как шлейф, я перешла на его сторону. Удобно примостилась на толстом диванном валике. Сказала с удовлетворением:
- Вот наконец-то я смотрю на вас сверху вниз!
Глеб откинулся на спинку дивана, поглядывая на меня.
- Вам это нравится?
- Непривычно. А вам?
- Я так на вас смотрю?
- Разумеется. Вы же начальник, я от вас зависю... завишу... ну! испытываю зависимость.
- Лучше бы вы ко мне испытывали привязанность.
- Что, нравится, когда вас любят?
- Хорошо, что вы меня хотя бы терпите.
- Ну что вы, Глеб Анатольевич! - протянула я елейным голоском. - Ну как же вас не любить - с вашим-то ангельским характером!
Шеф одобрительно кивнул и пододвинул мне конфеты.
- Молодец, заслужили!
Мы еще фыркали, когда Глеб проделал некий маневр - мягко сдвинулся влево, обнимая меня за талию и непринужденно положив ладонь на мое колено. Я растерянно глядела на него сверху - плохо у меня с реакцией в последнее время - а шеф уже говорил приветливо:
- Присоединяйтесь, Галя.
Что-то не так у Глеба с этим порогом, просто какая-то геопатогенная зона, все не решаются через него переступить. Сейчас там маялась Галочка. Выглядела она, как всегда, обалденно: макияж как свежий (а может, и свежий?), рубашечка аккуратно расстегнута в стратегических местах - в общем, воплощение женственности и сонного очарования... Я мигом раздумала избавляться от глебовской руки на своем колене. Деловито сунув очередную конфету в рот, кивнула:
- Мы тебя разбудили? Заходи, чего стоишь?
У Галочки в глазах появилось очень странное выражение.
- Да нет уж... простите, что помешала, Глеб Анатолич...
Мы проводили ее взглядами.
- Похоже, она к вам приходила, - шепотом сообщила я без малейшего раскаянья.
Глеб не стал ломаться.
- Похоже.
- Извините тогда.
- За что?
- Ну... помешала.
- Спасли.
Я с интересом посмотрела на него сверху - Глеб водил пальцами по моему колену, но, по-моему, чисто рефлекторно. Где опять этот чертов плед?
- Трудно поддерживать деловую дистанцию с привлекательными женщинами, - объяснил он.
- То-то я смотрю, вы так измучены! - посочувствовала я. - Может, теперь отодвинетесь? Я уже вас спасла.
Он задрал голову.
- Вам неудобно?
- Да. И еще мне пора спать.
- Обиделись?
- Нет. Просто не знаю, что теперь ей говорить.
- А вы обязаны перед ней отчитываться?
- Можно, я встану?
- Не обижайтесь. Я не хотел портить вам жизнь.
Тут я поняла, что все больше скатываюсь к интонациям: “Подайте Христа ради на хлебушек...” и заткнулась. Глеб пару раз моргнул.
- Лечение? Какое лечение? Вы больны?
- Я? Почему?! А... нет, знаете, то зубы, то желудок, чувствуешь себя как развалюха... Какой же я буду лет через пятьдесят, если доживу? А вы себя старым представляете? Я как посмотрю на этих бабулек с клюкой - жить не хочется...
Глеб Анатольевич сидел, подперев голову кулаком, и неотрывно смотрел на меня - похоже, мой нервный треп его завораживал. Я спохватилась:
- О чем это я?
- О туфлях, - кротко напомнил шеф. - А сколько стоят женские туфли?
- Кожаные? - уточнила я. - Импортные? В фирменных магазинах?
Подумала и сказала цену. Шеф опустил руку.
- Тогда конечно...
- Да я в такие магазины просто как в музеи хожу. Правда, продавцы пристают... Вы знаете, - доверительно сказала я, - мне кажется, они просто издеваются! Ну видят же, кто к ним пришел - и что спрашивать, что меня интересует!
Тут я заметила, что шеф явно развлекается, и заткнулась. То у меня язык к небу прилипает, то трещу, как пьяный попугай....
- Вообще-то мне еще повезло! - с нездоровым оптимизмом закончила я. - Вот когда я полгода сидела без работы - вот где был кошмар!
- Обычно я сам принимаю работников, - неожиданно сказал Глеб. - Но вас что-то не припомню.
- Вы тогда в отъезде были, мне зам по кадрам подписывал... А что?
- Тогда ясно. А то бы я вас точно запомнил...
Скорее бы уж - точно не принял.
- Это уж вряд ли, - усомнилась я. - Внешность у меня среднестатистическая, умственные данные тоже...
Шеф не сделал даже вежливой попытки возразить. Потер большим пальцем бровь. Спросил - в свою очередь:
- А вообще мы о чем?
- Вы собирались мне повысить зарплату? - с надеждой подсказала я.
Глеб глянул с сомнением.
- Разве? Что-то не припомню...
Звук шагов скрыло мягкое покрытие, шефовский взгляд скользнул над моей головой.
- Лена, два кофе, пожалуйста.
Я сжалась, получив в затылок заряд недоуменно-презрительного: “И я еще должна ЭТОЙ кофе подавать?!”
- Минуточку, Глеб Анатольевич, - пообещала она и явилась действительно через минуту - прямо “бистро”! Вплыла с прозрачным подносиком, на котором стояли чашки в блюдцах, кофейник, сахарница и миниатюрная коробка конфет. Изгибаясь, как кошка, выставила это все на стол передо мной и вопросительно взглянула на шефа. Тот с явной благосклонностью скользнул взглядом по ее заднице.
- Спасибо, Лена.
Она махнула на меня густыми ресницами - поднялся ветер - и с достоинством удалилась.
- Пейте, - предложил Глеб, не заметивший постигшей меня тяжелой контузии. Уволок чашку к себе за стол. Я осторожно взяла конфету - самую маленькую коробку притащила, жмотина! - откусила, прикидывая, как бы выручить с получки хоть на полкило шоколадных... Глеб не спешил продолжать разговор, чему я была очень рада - на дармовщинку хоть конфет наесться. Только когда в коробке осталась всего треть, я с сожалением и усилием от нее отстала. Допив кофе, вопросительно взглянула на шефа.
- Наливайте еще.
Позавчера шампанским накачивал, сегодня отпаивает... Я послушно налила - все равно в столовую уже опоздала.
Шеф покрутил свою пустую чашку - у него были сильные твердые пальцы (слава Богу, без колец, ненавижу!) - и за хрупкую прозрачную посудину было страшновато. Поставил чашку на стол, скрестил на груди руки и неожиданно заявил:
- Сергей, конечно, парень неплохой...
Я похлопала глазами и уточнила зачем-то:
- Буров? - как будто у нас с ним была куча знакомых Сергеев.
- Но мне кажется, строить в отношении него брачные планы не стоит, - закончил он.
- Мне тоже так кажется, - согласилась я. - А как насчет вас?
Слова вылетели автоматом - так, для поддержания беседы. Я готова была откусить себе язык, но это бы уже не помогло, и мне оставалось только глупо улыбаться. Шеф откинулся на спинку кресла, глядя на меня с любопытством.
- Планы в отношении меня? А вы их строили? - помедлив, поинтересовался он. Я поднесла к губам чашку и утопила в ней свой длинный язык. Глеб явно обрадовался новому развлечению.
- И как, с вашей многоопытной точки зрения, я подходящая кандидатура для брака?
- Со мной? - слабо уточнила я.
- Вообще.
Глеб уперся руками в стол, слегка раскачиваясь в своем вертящемся кресле и не сводя с меня смеющихся глаз.
- Начнем с внешности. Я урод?
Я с тоской смотрела на него. Шеф готовно продемонстрировал мне фас и профиль. Не был он уродом, хоть и не был смазливым - терпеть не могу красавчиков - и я со вздохом признала это:
- Нет.
- Следующее - как насчет мозгов?
- Ну, если вы создали и руководите такой фирмой...
- Так. Значит, мозги есть? Оставим в покое мой ангельский характер, и не смотрите на меня так - ангельский, точно.
Мы рехнулись - вот что точно.
- Как насчет моего материального положения?
- А что с вашим материальным положением?
- Оно приемлемо?
- Для кого?
- Ну, скажем, для девушек вашего достатка?
- Лучше скажите - НЕдостатка, - пробормотала я. И вздохнула. - Да.
- Что - да?
- Для девушек моего э-э... достатка ваш э-э... достаток вполне приемлем.
- Ага, - сказал Глеб. - Теперь насчет вас. Что для вас - лично для вас - главное в мужчине?
- Огласить весь список?
Глеб ждал, подняв брови. Я подперла рукой голову.
- Вроде бы за такую же нищету выходить нечего, что нищету плодить... И урода тоже не хочется, хотя знаете, есть такие обаятельные... И секс для меня не последнее дело...
- Знаю, - пробормотал Глеб. Я немедленно затолкала назад вполне естественный вопрос - откуда?
- И чтоб голова варила, и юмор, и внимание... - я затормозила, приметив блуждающую на лице шефа странную улыбку.
- Чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил...
- Ну да, примерно. А вы?
- Что я?
- А у вас какие требования к женщине? В смысле, к жене?
- У меня... - Глеб посмотрел в окно. - Мало требований. Я хочу, чтобы она меня любила.
Я вежливо помолчала. Но так как шеф по-прежнему смотрел в окно, спросила:
- И все?
Он поднял брови.
- Считаете, этого мало? Просто любила - просто так, ни за что, со всеми моими недостатками. Просто.
Он посидел, глядя на свои руки, приподняв брови, точно сам удивлялся своим словам. Потом посмотрел на часы и сказал обыденно:
- О чем вы думаете? Вам к вечеру нужно сдать программу, а вы тут разговоры разговариваете.
- Я? - я в свою очередь посмотрела на часы - ну надо же, как время летит за разговором! Особенно, за таким содержательным... Начальство право, право, во всем право. А если не право, смотри правило первое.
- Спасибо за кофе, - я с трудом выбралась из кресла: оно явно не было создано для деловых переговоров - настолько расслабляюще действовала его мягкость и глубина. Шеф, не глядя на меня, уже набирал номер телефона - тоже, наверное, наверстывал упущенное со мной время. Я на всякий случай кивнула ему и удрала из кабинета. Строевым шагом пересекла приемную под прицельным взглядом Лены - расслабься, детка, оставила я тебе твои конфетки!
На столе у меня лежала “сладкая парочка” - коржик с пирожком. Тетки подняли сочувственные глаза.
- Что так долго? Без обеда осталась...
- Много вопросов? - спросил Буров, не отрывая глаз от экрана.
- Каких вопросов?
- По дискетам?
Я и думать про них забыла.
- Всего два...
Ну да - про мои несуществующие туфли и про моего несуществующего мужа. Рассеянно расправляясь с пирогом, я смотрела на экран. Странно как-то это было слышать от него. Любовь. В нашем возрасте как-то даже неприлично его употреблять - засмеют. Ну - влюбился, втюрился, втрескался - куда еще не шло. Теперь не умирают от любви. Насмешливая трезвая эпоха. Лишь падает гемоглобин в крови. Лишь без причины человеку плохо. Лишь сердце барахлит ночами. Но "неотложку", мама, не зови - врачи пожмут беспомощно плечами - теперь не умирают от любви... И вообще какой-то странный разговор у нас вышел: деньги-туфли-Буров-замужество-он... Тьфу, черт, опять не туда нажала...
Я перешагнула через порог и едва не угодила в ведра с водой, стоящие у порога.
- Чего это у вас? Потоп? Или пол моешь?
- А! - Нинка отмахнулась, подхватила ведра и пошлепала на кухню. Я пошла следом.
- Где твои?
- К маме спихнула на субботу. Хоть отоспаться, соскакивают ведь ни свет ни заря...
Нинка штопала. Аккуратная стопка носков лежала на столе, своей очереди дожидалась еще разноцветная куча.
- Садись. Есть будешь? Нитки кончились, счас...
Подхватила ведра и удалилась в комнату. Вернувшись, поставила ведра и оседлала табурет. Я подозрительно заглянула. Вода.
- Нин, ты чего это? Грудь качаешь?
Нинка скривилась.
- Грудь! Залетела я.
- Ну?
- Пальцы гну! Я уже лет пять аборт не делала. Боюсь. Одна на работе посоветовала тяжести таскать. Вот и таскаю с утра.
- Ну?
- Что - ну? Как слону дробина. Это же только в сериалах - чуть споткнулся, сразу выкидыш. А тут хоть дрелью высверливай!
Я задумалась.
- Нин, а у Кусовых ремонт...
- И что?
- Так им мебель надо двигать. Может, попросишься?
- Не могу, - рассеянно отозвалась Нинка, - у меня хондроз... У, злыдня! Жрать, спрашиваю, будешь?
- Я сегодня без обеда, - честно предупредила я. - Все подмету.
- Ладно, мой сегодня во вторую, еще поджарю.
Уплетая картошку с капустой, я предложила:
- Может, девочку родишь?
- Да иди ты!.. Я что, больная? Смейся-смейся, вот выйдешь замуж, узнаешь! Будешь толстой, как я, психованной, и скрестись через месяц!
- Вот типун тебе на язык!
Нинка, пригорюнившись, смотрела на драные носки:
- У этих мужиков-сволочей одна проблема - встанет-не встанет. А у нас, - Нинка начала загибать пальцы, - месячные - раз, девственность - два, беременность - три, роды - четыре, аборты - пять...
Мы дружно вздохнули над тяжелой женской долей.
- Не ходи замуж, Наташка, - вдруг сказала Нина. - Ничего хорошего там нет. Роди себе ребеночка...
Известная песня! Как все хорошо - так ты бедная, несчастная, одинокая, безмужняя, а как что не так - счастливая, никаких проблем... Ненавижу!
- А кстати, - тут же нелогично оживилась Нинка, - я тут объявление прочитала - как раз про тебя!
Соскочила, запнувшись за абортивное средство, вода щедро плеснула на пол. Нинка, выругавшись, сгребла ведра и с шумом вылила в ванну. Притащила свернутую трубочкой газету.
- Так, где он, я же обводила... А, вот! Брюнет, глаза карие, спортивного... 170,80,35... нормально... материально независим, детей нет. Хочет, так... стройную, сексуально раскрепощенную, без жилищных проблем ... ну вылитая ты!
- Ты куда смотришь! - я ткнула пальцем. - Ему же модель нужна: 90-60-90... Да еще наверняка блондинка с ногами от коренных зубов...
- А ты объявления не давала?
- Его надо еще сочинить... ты погляди, какие они все здесь умные, красивые, нежные, сексапильные... А что, давай! Только всю правду: не умная, не красивая, нервная, ленивая, мужчин люблю, но недолго... Думаешь, кто-нибудь откликнется?
- Разве что такой же ненормальный. Нет, ну его, этого брюнета! Знаешь, я где-то читала, что брюнетам нужны блондинки и наоборот! Так, какие у тебя глаза? Почти карие... угу, у него должны быть серые, синие, голубые, а волосы если не блондинистые, то русые...
Нинка уставилась на меня с надеждой. Я честно перебрала свое окружение: в памяти упорно всплывали почему-то только стальные глаза Глеба. Изыди! Я сдалась и решительно заявила:
- Не нравятся мне блондины!
- Да? А кто тебе нравится?
- В данный момент никто! Но мы квиты - я им тоже не нравлюсь. Нин, а ты мужа любишь?
Такой простой вопрос, похоже, поставил ее в тупик. Нинка выпятила нижнюю губу. Спросила настороженно:
- А что?
- Любишь или нет?
Она пожала плечами, забрала у меня тарелку.
- Ну...
- Что - ну?
- Ну люблю, а что?
- Да ничего, - я полезла из-за стола.
- А чего ты тогда? - подозрительно спросила Нинка, сопровождая меня в прихожую. Я тяжело вздохнула:
- Откуда я знаю? Пока, спасибо за ужин!
Я поглядела в глазок и с некоторым недоумением открыла дверь.
- Привет, - сказал Макс, сходу сунув мне в руки гигантскую шоколадку.
- Привет. А где Динка?
- Дома. Я тут мимо проезжал, решил зайти...
Такое впечатление, что рядом с моим домом проходит кольцевая общегородская автома-гистраль - все ездят мимо... Я задала дежурный вопрос:
- Кофе будешь?
- Лучше чай.
- Сосуды бережешь? - я убрела в кухню, пожимая плечами. Макс - муж моей хорошей приятельницы и в гости приходит исключительно со своей половиной. И что его принесло? Только собралась расслабиться перед телевизором...
Он занимательно трепался, я старалась соответствовать, и все шло отлично, пока не перестало отлично идти. Макс поразмял ноги, прошелся по кухне, выглянул в окно - и как-то разом очутился рядом, нежно меня обнимая.
Начинается, подумала я. Макс уже вел прочувствованную речь о том, как давно я ему нравлюсь, и что он давно хотел приехать (и что же не приехал?), а я с тоской думала – ну, опять! Почему-то все окружающие мужчины относятся к холостым девушкам по принципу: “Я знаю-знаю, хочешь, я точно знаю, хочешь, хочешь, но молчишь...” Спокойствие, только спо-койствие! Когда Макс опять полез с поцелуями, я отстранилась и с печалью в голосе произнесла:
- Макс, ты парень очень приятный, но Дина - моя подруга и это нечестно по отношению к ней. И вообще, у меня правило - не встречаться с женатыми мужчинами...
- А с кем ты тогда встречаешься? - изумился Макс, снова потянувшись ко мне. Теперь главное - повторять, повторять, повторять, авось дойдет. Дошло через несколько минут возни и взаимных уговоров. Макс пересел на свой табурет и, поболтав о том о сем, побрел до жены до дому.
- Бай-бай, - сказала я, с облегчением закрывая за ним дверь. Надеюсь, на этот раз обойдется без эксцессов - осталось только выяснить окольными путями, скажет ли он Динке о своем визите. А то если кто-то из нас упомянет, а другой нет, могут возникнуть подозрения... О, Господи, вот и скрывай то, чего нет!
Давным-давно, когда я была еще молодой и зеленой, таким вот самым образом я и потеряла лучшую (тогда) подругу. Не ожидавшая такого вероломства от ее любимого мужа, я закатила ему жуткий скандал и с треском выставила за порог. Полдня промучилась - раскры-вать ли подруге глаза на ее неверного супруга, а к вечеру позвонила сама Маринка и обвинила меня в том, что я пытаюсь разрушить ее семью, что такого предательства она от меня не ожидала - и тэ дэ и тэ пэ... Чувствовалось, только в силу своей интеллигентности она удерживается от более сильных выражений. Я только беспомощно мекала в трубку, но что значит слово подруги, которых хоть пруд пруди, против слова любимого (и вовремя подстраховавшегося) мужчины, с которым она намеревалась провести всю жизнь! Сейчас-то я понимаю - Марина просто выбрала то, что ей дороже. Мудрая женщина. А я с тех пор твердо усвоила одно - в любом случае виноватой останется женщина. По принципу: “дыма без огня не бывает” или еще радикальней - “сучка не захочет, кобель не вскочит”.
Выйду замуж, мрачно пообещала я себе, ни одной подруги на порог не пущу - а вдруг только я такая честная-благородная?
Только я собралась отправиться в ванну, чтобы ответственно лечь спать пораньше, как зазвонил телефон.
- Здравствуй.
- Привет, Оль!
Длинная пауза.
- Как живешь? - мертвым голосом спросила Оля.
- Хорошо, - осторожно сказала я.
- А мы с Антоном расходимся.
Я беззвучно и длинно вздохнула.
- Я ему вещи собрала.
Я поглядела на ногти. Вещи она собирала каждые несколько месяцев в течение последних четырех лет. И каждый раз звонила мне и сообщала, какой он подлец, и как ей сейчас плохо и больно... Первые разы я горячо поддерживала ее решимость и сочувствовала ее страданиям. А последнее время просто выполняла роль хорошей подруги - то есть выслушивала ее излияния с соответствующими “а, да-да, и что? вот сволочь...” Но сейчас я тупо пялилась в стенку и чувствовала, что лимит моего терпения и эмоций на сегодня уже исчерпан.
- Да куда вы денетесь! - перебила грубо . - Так и будете трепать друг другу нервы до самой смерти! Извини, я спать хочу!
На том конце трубки воцарилось потрясенное молчание. Я поскорее нажала на рычаг, пока меня не обвинили в черствости и эгоизме. Завтра буду терзаться угрызениями преступной совести. К черту такую любовь, Глеб Анатольевич! Мне и без нее нескучно!
Разлагающее влияние короткого рабочего дня - субботы - и отсутствие начальства сказывалось на всех. Нина Дмитриевна возилась с цветами, Буров увлеченно мочил монстров, Галочка отсыпалась после бурно проведенной ночи, Таня печатала очередной реферат для своего Игорюхи. В такой разлагающей атмосфере мне с большим трудом, с раскачкой удалось усадить себя за подчистку хвостов.
- ...Ну что, девчонки, - Буров звучно хлопнул в ладоши. - Давайте закатимся куда-нибудь!
- Знаем мы ваши катания...
- А что за повод?
- Повод законный - пятерку отмотал в глебовской конторе.
- Прямо сегодня?
- Тика в тику! Ну, Нина Дмитриевна?
- Да куда мне, старухе, с вами!
- Эта старуха нас еще всех за пояс заткнет! Танюх?
- Ой, я не знаю... Стирки у меня...
- Иди-иди, расслабишься, - сказала я, выключая компьютер. - Не сдохнут без тебя твои мужики.
- А ты что увиливаешь?
- Да я больше не пью.
- И меньше тоже! Галка, хватай ее!
После недолгих препирательств Буров затолкал всех в свой “Форд” и отвез в “Старый город”. Там мы и просидели часов до шести - Буров с Галочкой “приговаривали” графинчик водки, Таня с Ниной Дмитриевной - бутылку красного, а я, строго блюдя пост, грустила над безалкогольным пивом. Когда семейные вспомнили о существовании своих домашних, уже изрядно набравшийся Буров вдруг выдвинул идею:
- А давайте нагрянем к Глебу!
- А давайте! - радостно вскричала Галочка. Глядя на нее, закивала и Таня. Я, как единственная трезвая, сказала сурово:
- Рехнулись! Ты ему хоть брякни!
- Брякну-брякну. Девочки, в машину!
- Так, - решительно сказала Нина Дмитриевна. - Я - домой, а вы хоть к Глебу, хоть к Путину...
Мы вылезли на шестом этаже, и Буров повлек нас к приоткрытой напротив лифта двери.
- А вот и мы! - заявил радостно, распахивая ее чуть ли не до самой стены. В прихожей стоял Глеб - в линялых джинсах и светлом пуловере, лениво похлопывая себя по бедру сложенной газетой. Его рука замерла, когда он увидел, каких именно “дам” приволок с собой Буров. Надо отдать ему должное - с лицом он справился быстро - но мне очень-очень захотелось домой.
- Извините, Глеб Анато...
- Здравствуйте, Глеб Анатольевич! Мы к вам без приглашения...
- Ничего-ничего, проходите.
- Мы тебе сюрприз... бормотал Буров, разуваясь. - Большой сюрприз. Что у тебя пить?
Да уж, сюрприз... Я сморщилась, оглянувшись на близкий лифт - господи, ведь самая трезвая... Интересно, а выпускают отсюда тоже по звонку? Шеф, помогавший Татьяне снять плащ, склонил голову набок, выглядывая меня из-за двери.
- А вы что там топчетесь, Наташа? Заходите скорее!
- Ага...
Я перевалила через порог, потянула на себя входную дверь.
- Подождите, я сам.
Я отшатнулась к стене, чтобы он мог закрыть дверь, но Глеб все равно задел меня твердым плечом.
- Извините. Снимайте плащ.
Разуваясь, я перехватила его взгляд, брошенный на мои ноги, и молча поклялась сегодня же выбросить проклятые туфли - похожу в сапогах… черт, там же еще набойки надо менять...
Где-то в недрах квартиры уже гремел Буров. Я осторожно поглядела на Глеба.
- Ну... проходите, - негромко сказал он. Я оглянулась - в прихожей хоть маленькую свадьбу играй. Пробормотала себе под нос:
- Боюсь, заблужусь.
- Идите на голос! - посоветовал Глеб, улыбаясь до ушей. И чего лыбится, чему радуется?
Буров уже вовсю хозяйничал, опустошая холодильник. Сунул мне упакованную в целлофан ветчину.
- На, режь!
- Может, закажем чего-нибудь? - спросил Глеб. Буров отмахнулся.
- Да не напрягайся! Мы ж по-простому...
- Да, Глеб Анатольевич, мы на минутку, - подхватила Таня, которой тоже было не по себе. - Мы не хотели вам мешать...
Буров вручил ей сыр.
- Строгай!
Глеб открыл бар и начал задумчиво изучать его содержимое. Откуда-то издалека доносились восторженные громкие вздохи Галочки - она совершала турне по шефовской квартире. Разделение труда, подумала я, ожесточенно терзая ветчину. Глеб сноровисто доставал бутылку за бутылкой - он явно переоценивал наши возможности. Таня так же энергично кромсала различные деликатесы, добытые Буровым. Сам Буров вскрывал консервные банки и уволакивал их в комнату.
Посреди прекрасного вечера Татьяна вдруг вспомнила, что у нее существует семья, и засобиралась домой. Мы хором возмутились ее тираном-мужем, и Таня, слабо посопротивлявшись, согласилась на фальшивое алиби. Домой к ней звонила Галочка. Голосом примерной школьницы младших классов она долго извинялась, что, сорвав с работы, буквально закатав в ковер, как восточную невольницу, увезла его любимую жену справлять свой с мужем юбилей: ”Десять лет, вы же понимаете!”. Да-да, ее доставят домой, да-да, про-водят, ах, простите, все получилось так спонтанно... Потом вступила Таня. Пару раз кивнув, пару раз дадакнув, она повесила трубку и застенчиво нам улыбнулась. Ура, вскричали мы и уволокли ее обратно на “юбилей”. Интересно, выдержит ли Галочка хоть с одним из своих мужей такой огромный срок?
Танцевать с Буровым все равно что танцевать с осьминогом: только и успеваешь возвращать его руки на положенное место. Я покосилась на вторую парочку - Галочка покачивалась в нежных объятиях шефа - и внезапно устав, сказала:
- Пошли покурим!
Буров готовно согласился. Я заняла любимую шефовскую позицию на подоконнике - на моем и консервная банка не поместится, не то что чья-то задница. Предупредила:
- Только форточку открой, а то Глеб бросил.
- Да? - Буров выколупывал из пачки последние сигареты. - А ты откуда знаешь? Вчера выяснили?
- Нет, раньше.
- Да-а-а? - Буров щелкнул зажигалкой. Прикурил, выдыхая дым над моей головой. Его рука заскользила по моей коленке.
- Бу-уро-ов! - угрожающе сказала я, отдирая его ладонь - она поддалась, но только для того, чтобы переместиться мне на бедро. - Руки прочь от моей задницы! Ну, Буров!
- А?
Засмеявшись, он наклонился, прихватывая громадной лапой мой затылок. От него пахло спиртным и табаком, но целовался он будь здоров, и я не сразу спохватилась. Уперлась ру-ками в его твердую горячую грудь - это было все равно, что спихивать с дороги танк... Отпустил он меня только когда в кухне зажегся свет - да и то не сразу. Отпустил, слегка отодвинувшись, подмигнул темным пьяным глазом и затянулся изрядно прогоревшей сигаретой. Я глянула поверх его могучего плеча на Глеба - тот застыл на пороге со стаканами в руках, словно раздумывая, не податься ли ему обратно. Решил, что не стоит, и, сказав на ходу:
- Извините, - прошел к мойке. Я слезла с подоконника и поспешно ретировалась с кухни.
Таню провожали долго и упорно, с неоднократными возвращениями к столу, чуть ли не с песнями-плясками... Наконец мужики пошли усаживать ее в вызванное такси. Ну все - если ее еще пару раз поцелуют на прощание - девушка будет счастлива все выходные... Я поглядела на напевавшую Галочку. А мы-то что? Двое на двое? Я вообще-то на такой расклад не рассчитывала - несмотря на все мое уважение к нашим начальникам.
- Галь, - сказала я осторожно. - А тебе домой не пора?
- Не-а... у меня дома ни-ко-го!
- У меня, в общем-то, тоже... - пробормотала я. - Но мне пора.
С трудом разыскала свою сумку. Так, а где зонтик? Надев плащ, я бродила по глебовским хоромам в поисках где-то оставленной косметички, а нашла вернувшегося хозяина. Глеб окинул меня скептическим взглядом. Судя по его ясности, большую часть тостов шеф все-таки умудрялся пропускать - несмотря на всю бдительность Бурова.
- Наташа? - спросил спокойно.
- Я домой.
Он помолчал.
- Вас ждут?
- Нет.
Он кивнул и спокойно забрал у меня сумку.
- Снимайте плащ.
- Глеб...
- Я все понял. А теперь снимайте плащ и идемте обратно к столу. Мы с Сергеем мужики умные.
Звучало это, конечно, очень... успокаивающе.
- Ничего себе сексодром!
Мы разглядывали спальню, которую Глеб определил под “девичью”. Галочка со знанием дела подпрыгивала на кровати, я просто бродила, открыв рот, туда-сюда, дотрагиваясь до стен, штор, мебели, кровати. Мимоходом приоткрыла ящик прикроватной тумбочки, заглянула и быстро задвинула. А ты что ожидала там увидеть? Сказки Андерсена?
В дверь постучали.
- Войдите! - радостно вскричала Галочка. Заглянул Глеб.
- Не спите? Полотенца и халаты в ванной. Зубные щетки в шкафчике. Если что-то будет нужно...
- Да, Глеб, я хотела спросить... - Галочка махом оказалась возле двери, шагнула, увлекая хозяина в коридор. Как это она быстро опустила “вы” и отчество... Я весь вечер на этом спотыкалась. Я оглянулась со вздохом. Ну что, время умываться и спать? И какого лешего осталась? Людям только мешаю... Вернулась напевавшая Галочка, взяла сумочку и пошла в ванную. Так, это наверняка надолго, я пока полежу...
Среди ночи жутко захотелось пить - объелась соленого. Я посидела на кровати, прислушиваясь. Сквозь плотные шторы пробивался шорох не прекращавшегося дождя и сочился слабый свет фонаря. Тихо посапывала Галка. Из комнаты “мальчиков” доносился чей-то звучный храп. Ну ладно. Я натянула свитер и, утопая подошвами в ворсе, двинулась в ночной поход. Падающий откуда-то неяркий свет - ночник? - не дал мне заблудиться. Я посидела в туалете, разглядывая потолок - со шваброй в руке не допрыгнешь... Так, а здесь, кажется, нужно завернуть налево и будет кухня. Я завернула налево и вросла в пол.
На кухне, удобно устроившись на низком диванчике под мягким светом лампы, сидел Глеб и с карандашом в руке изучал какой-то журнал. Он поднял голову и молча посмотрел на меня. Чувствуя себя ужасно неловко, я пробормотала:
- Я... пить...
И еще пару раз для верности махнула рукой в сторону раковины, словно он был глухонемым или иностранцем. Глеб мягко поднялся, молча налил стакан воды из белого матового кувшина. Пока он это проделывал, я спешно пыталась натянуть на колени свитер - он всегда казался мне длинноватым, но не теперь... Глеб протянул мне стакан, не трогаясь с места. Пришлось все-таки перешагнуть порог кухни. Пока я пила, Глеб прислонился спиной к столу. Я скосила глаз - он смотрел на стакан, будто считал глотки. Я немедленно поперхнулась, закашлялась и зажала себе рот, услышав, как в соседней комнате смолк храп Бурова. Кивая и утирая выступившие слезы, вернула стакан Глебу.
- Спасибо, - и остро ощущая его взгляд, отправилась вон. Уже на пороге меня настиг голос Глеба.
- Наташа.
- А?
Он все еще держал стакан на ладони, словно взвешивал.
- Посидите со мной.
Я застряла на пороге. Глеб добавил, ставя стакан на стол:
- Если вы, конечно, не очень хотите спать.
Какой “спать”! Сна ни в одном глазу и он это видит. Сбежать сейчас - все равно что расписаться в трусости... Я молча повернулась и села на второй диванчик - через низкий стол от Глеба. Снова попыталась натянуть свитер на голые коленки. Глеб взял со своего места плед, передал мне.
- Спасибо.
Он открыл холодильник и уставился внутрь, похоже, пытаясь собраться с мыслями.
- Хотите чего-нибудь?
А как же! Удрать от тебя подальше.
- Нет.
- Может, конфеты будете?
Вот жук! Заметил, как я пожирала его конфеты. Трудно было не заметить...
- Конфеты буду, - обреченно сказала я.
- И кофе, - решил сам для себя Глеб.
- Не уснете.
Он пожал плечами.
- Завтра выходной.
Пока он колдовал над джезвой, я придвинула поближе его журнал и обрадовалась:
- Кроссворд!
Глеб оглянулся, сказал осторожно:
- Так, для отдыха...
- А я люблю! - радостно сообщила я. - У меня даже книжка такая есть: справочник для кроссвордистов.
Глеб с мгновение смотрел на меня, подняв брови. Подошел к дивану и, вытащив откуда-то из его недр пухлую книгу, торжественно вручил мне.
- О! И вы!.. А можно поотгадывать, пока вы кофе варите?
- Ни за что! - сурово сказала Глеб. - Дайте сюда.
- А давайте вслух!
- Сейчас... - Глеб поочередно заглядывал в джезву и в журнал. - Так, где я остановился? Вот... у-гу... пляж?
- Сколько букв?
- Пять.
- Песок. Лежак. Океан.
Глеб заглянул в журнал и перебросил его мне, подхватывая правой рукой джезву.
- Пишите, - сказал обвиняюще. - Вы знали!
- Нет, честное слово! Мне немного...
- Много и не получится. Подождите, осядет... Так. Мэрилин... молчите, сам знаю! Вот эти с шоколадной начинкой.
Я поджала под себя ноги, и, навалившись на стол, заглянула в журнал. Глеб методично заполнял клетки.
- Ну так нечестно! - возмутилась я. - Дайте же мне!
- Я к вам только как к профессионалу...
Он тоже уселся поудобнее, согнув одну ногу и привалившись плечом к спинке дивана.
- Морская птица.
- Альбатрос?
- Пеликан?
- Сами вы пеликан! - сердито сказала я. Глеб тихонько рассмеялся. Я перевернула журнал к себе.
- А вот здесь нужно “о”, а не “а”.
- Где? Ну нет, я точно знаю, что “а”.
- А давайте поспорим?
- А давайте!
- А на что?
Я засунула подтаявшую конфету в рот и облизала пальцы. Глеб посмотрел, внезапно протянул руку и провел большим пальцем по моим губам. Вздрогнув, я отдернула голову.
- Шоколад, - спокойно пояснил Глеб. - Так на что спорим?
Мы с затруднением смотрели друг на друга. Глаза у Глеба сейчас казались почти черными.
- Если проиграю, ставлю вам большую коробку конфет. Согласны?
- Ну... да. А я что?
- Если вы - на неделю даете отставку всем своим поклонникам.
Я открыла рот, и Глеб подначивающе засмеялся:
- Сумеете продержаться?
- А вам-то от этого какой прок? Думаете, резко повысится моя работоспособность?
- Думаю, вам стоит отдохнуть. Вспомните, когда вы в последний раз проводили вечер одна?
- Согласна, - деловито сказала я, протягивая руку. - Но только чтобы в коробке не меньше килограмма!
- Но чтоб ни одного претендента ближе ста метров! - предупредил Глеб.
Мы торжественно пожали друг другу руки и вновь уткнулись в журнал.
- ...И что они имели в виду? Чердак? Крыша? А что вам не нравится в мужчинах, с которыми вы знакомитесь? - спросил Глеб так рассеянно, что я машинально заглянула в кроссворд - не следующий ли это вопрос. Глеб поднял глаза, и я автоматически выпалила:
- Раскладушка!
Он, похоже, тоже хотел для верности заглянуть в журнал, но удержался:
- В смысле?
- Ну, в смысле, как у Жванецкого: “А он ей норовит подножку - и на раскладушку!” Почему я должна укладываться буквально с первым встречным? Я же человека для жизни ищу, а не чтобы перепихнуться... Тем более, после этого мужчины почему-то считают, что женщина - их собственность и начинают качать права...
- Но, в принципе, что здесь такого? - сказал Глеб. - Мужчине нравится женщина, он ее желает...
- Это все-таки чердак!
- Почему?
- Потому что здесь явно крыса. Ничего не имею против, но хочется отношений, которые начинаются так... со взглядов. Или вы думаете, если все прекрасно ночью, все будет замечательно и днем?
Глеб хлебнул кофе и заметил:
- Разве нам с вами ночью плохо?
- Увиливаете от ответа?
- Нет, развиваю тему. Честно говоря, надоело уже переворачивать журнал туда-сюда. Может, вы все-таки пересядете? Или мне к вам?
Волоча за собой плед, как шлейф, я перешла на его сторону. Удобно примостилась на толстом диванном валике. Сказала с удовлетворением:
- Вот наконец-то я смотрю на вас сверху вниз!
Глеб откинулся на спинку дивана, поглядывая на меня.
- Вам это нравится?
- Непривычно. А вам?
- Я так на вас смотрю?
- Разумеется. Вы же начальник, я от вас зависю... завишу... ну! испытываю зависимость.
- Лучше бы вы ко мне испытывали привязанность.
- Что, нравится, когда вас любят?
- Хорошо, что вы меня хотя бы терпите.
- Ну что вы, Глеб Анатольевич! - протянула я елейным голоском. - Ну как же вас не любить - с вашим-то ангельским характером!
Шеф одобрительно кивнул и пододвинул мне конфеты.
- Молодец, заслужили!
Мы еще фыркали, когда Глеб проделал некий маневр - мягко сдвинулся влево, обнимая меня за талию и непринужденно положив ладонь на мое колено. Я растерянно глядела на него сверху - плохо у меня с реакцией в последнее время - а шеф уже говорил приветливо:
- Присоединяйтесь, Галя.
Что-то не так у Глеба с этим порогом, просто какая-то геопатогенная зона, все не решаются через него переступить. Сейчас там маялась Галочка. Выглядела она, как всегда, обалденно: макияж как свежий (а может, и свежий?), рубашечка аккуратно расстегнута в стратегических местах - в общем, воплощение женственности и сонного очарования... Я мигом раздумала избавляться от глебовской руки на своем колене. Деловито сунув очередную конфету в рот, кивнула:
- Мы тебя разбудили? Заходи, чего стоишь?
У Галочки в глазах появилось очень странное выражение.
- Да нет уж... простите, что помешала, Глеб Анатолич...
Мы проводили ее взглядами.
- Похоже, она к вам приходила, - шепотом сообщила я без малейшего раскаянья.
Глеб не стал ломаться.
- Похоже.
- Извините тогда.
- За что?
- Ну... помешала.
- Спасли.
Я с интересом посмотрела на него сверху - Глеб водил пальцами по моему колену, но, по-моему, чисто рефлекторно. Где опять этот чертов плед?
- Трудно поддерживать деловую дистанцию с привлекательными женщинами, - объяснил он.
- То-то я смотрю, вы так измучены! - посочувствовала я. - Может, теперь отодвинетесь? Я уже вас спасла.
Он задрал голову.
- Вам неудобно?
- Да. И еще мне пора спать.
- Обиделись?
- Нет. Просто не знаю, что теперь ей говорить.
- А вы обязаны перед ней отчитываться?
- Можно, я встану?
- Не обижайтесь. Я не хотел портить вам жизнь.