Любовь Арбачакова
Известно, что в Горной Шории с середины XIX века действовали православные миссионеры, насаждавшие христианство. Говоря о роли алтайской православной миссии, распространившей свое влияние на всю Кузнецкую тайгу, Н. П. Дыренкова отметила, что даже исследования языка и традиций шорцев велись «для успешности религиозной пропаганды». В результате работы миссионеров большинство шорцев были крещены и приняли православие. Тем не менее, как подчеркивал этнограф В. М. Кимеев, «до конца ни В. Вербицкому, ни продолжателям его дела так и не удалось искоренить языческие религиозные обряды и верования».
Несмотря на деятельность миссионеров, а позже – насаждение атеизма, запреты и преследования действующих шаманов, шаманская традиция продолжала свое существование. Мы наблюдали работу семи шаманов-камов в Южной Шории, начиная с 1994 года. Все они прошли через «шаманскую болезнь», свидетельствующую об избранничестве духами. Каждый из них имел или имеет своих духов-помощников, в качестве родовой горы назывались Мустаг или Каратаг, общим верховным божеством у них считается Бай/Пай-Ульгень, или Ульген-хан. Исследовательница Г. Б. Сыченко констатирует: «Никаких побочных мотивов (престижность, возможность заработка и т. п.) ни у кого из них не было, отсутствовало и стремление к организованным корпоративным формам существования, что типично для так называемого неошаманизма».
Отметим, что в практике этих шаманов отсутствовал один из главных атрибутов обряда – бубен, который при исполнении ритуала камлания у них заменялся шорбу (пучком березовых веток), полотенцем, платками и другим. Все они камлали в повседневной одежде, не имея специального облачения, что отмечалось исследователями и ранее, в XIX веке.
Камы востребованы
Новых шаманов (камов), как правило, «открыли» хакасские или тувинские шаманы; или же неошаманы прошли у них курсы обучения и имеют подтверждающие документы в виде удостоверений, выданных им учителями-шаманами. Например, по словам шаманки Галины Толтаевой, она прошла обучение в Хакасии и стала практиковать камлание после получения в 2013 году удостоверения шамана-целителя. Своим наставником она считает известного хакасского шамана В. Н. Чебочакова, посвятившего ее на роль кама (из телефонного разговора от 2.02.2021 г.).
В 2014 году Кызыльская религиозная организация шаманов «АДЫГ ЭЭРЕН» («Дух медведя») вручила удостоверение С. М. Башеву из Шории, прошедшему обучение у тувинских коллег из Кызыла. В Таштаголе В. Е. Кушакова (девичья фамилия Байлагашева, 1964 г. р.) сама не знает, как себя называть: камом или кӧспекчи («видящей»); но именно она, по ее словам, «открывает шаманов».
Сегодня шаманы востребованы, их приглашают не только на семейные обряды (рождение ребенка), но и на коллективные праздничные мероприятия. Например, в марте 2018 года в Междуреченске был проведен праздник встречи шорского Нового года Чыл-Пажы, где Г. М. Толтаева провела обряд шачығ – окропление, угощение духов гор и рек, направленный на испрошение благополучия людей, проживающих на территории Горной Шории [http://idkontakt.ru/news/gorod/3324].
По сообщению агентства «Красная Весна», 27 марта 2020 года кузбасские шаманы провели обряд, попросив у духов защиту от коронавируса: «Шаманский обряд для благополучия населения провели на горе Югус на юге Кемеровской области. У статуи «Хозяйки тайги» шаман Галина Толтаева задобрила духов» [https://rossaprimavera.ru/news/1a4dcc98]. По словам шаманки, она обращается к духам горы и рек по-русски, так как проводит обряд для благополучия всех жителей региона (из телефонного разговора от 2.02.2021 г.).
По воспоминаниям старожилов, весенний обряд шачығ раньше всегда проводил шаман (кам). Л. Н. Акушакова (1930–2020) рассказывала, что в Усть-Кабырзе шачығ совершали обычно перед ледоходом, для того чтобы он «хорошо ушел», а также окропляли горы, чтобы птицы-звери размножались и умножались. При совершении обряда обычно обращались к хозяину Каратага и Мрассу.
Обряд шачығ
В августе 2019 года, во всемирный День коренных народов мира, групповой обряд шачығ был проведен С. Тенешевым (1973 г. р.) и другими шаманами. С самого начала камы действовали одновременно: Г. Тептегешев угощал духов и произносил благопожелания, И. Идимешев камлал с использованием бубна тӱӱр, Александр Тудегешев очищал присутствующих огнем, а потом обходил вокруг костра, играл на кай-комусе и просил благополучия всем.
Все шаманы были в стилизованных национальных костюмах, а головы их были покрыты платком или шапкой. При этом каждый выполнял свою роль: С. Тенешев играл на кай-комусе (двухструнном музыкальном инструменте), И. Идимешев бил в бубен, а Г. Тептегешев, проговаривая благопожелания, постоянно угощал от ээзи (хозяина огня) молоком, слабоалкогольным напитком (абырткой), либо мясом, пирожками и другими кушаньями. Наконец С. Тенешев, положив комус у костра, стал проводить обряд, держа в руке полотенце.
Как объяснил он сам, обряд шачығ проводился им для того, чтобы «праздник-пайрам возвеличить, чтобы его поднять». С. Тенешев считает, что духи-тӧстер к нему перешли от его прабабушки, которая была сильной шаманкой. По его словам, его «не открывали», и шаманской болезнью он не болел, однако что-то ему «виделось» (например, «черти, умершие люди»).
В шаманском камлании в исполнении С. Тенешева, как и в традиционном камлании В. Адыякова (призывание духов-помощников, поиски и ловля души, возвращение души и облачение пациента в железный панцирь), можно выделить три основных этапа. Но при этом зачин и концовка у С. Тенешева необычны, характерны только для него. Зачин начинается с обращения камлающего к высшим силам с просьбой защиты, возможности «видения» в этот день, а также с воображаемого вопроса (тегридең) «с небес» и ответа шамана, для чего проводится обряд: «А-хей, шорский / А-хей, большой праздник / А-хей, чтобы поднять / А-хей, чтобы Белый свет / А-хей, был величавым / А-хей, шорский язык / А-хей, чтобы не оборвался!»
Уже в самом начале камлания называется причина проведения обряда, перечисляются самые важные проблемы в целом народа или конкретного коллектива участников, которые разрешимы с помощью обращения к высшим силам.
Для сравнения приведем начало обряда шачығ, проведенного другим шаманом, Г. Тептегешевым. Он сразу приступил к угощению абыртқой соседних гор и хозяина огня: «Этой тайге, шёк! / Огню, имеющему сорок зубов, шёк!»
В основной части ритуала С. Тенешев переходит непосредственно к призыванию духов-помощников. По словам шамана, он призывает в помощники не только белое (святое) сияние от великих звезд, но и хозяев горы, рек, которые поочередно называются перед камлающим.
Н. П. Дыренкова отмечала: «Пропустить или забыть назвать во время моления какую-либо гору считается опасным для всех участников моления. Особенно же это опасно для совершающего моление – он не будет иметь удачи на промысле».
Кроме этого, С. Тенешев обратился к хану Кудаю, хану-отцу, создавшему язык, а также к от ээзи (хозяину огня). Всех их шаман призывает для того, чтобы праздник прошел на высоком уровне (дословно: «на подъеме»), чтобы сохранялся шорский язык, чтобы люди становились лучше. Сам шаман в свою очередь окропляет все горы и реки, находящиеся рядом, угощает их традиционным блюдом талканом (обжаренные и перемолотые зерна ячменя). К хану Кудаю шаман обращается с просьбой несколько раз, в том числе для того, чтобы очистить людей от грехов и дать им защиту: «А-хей, хан-Қудай наш / А-хей, грехи / А-хей, пополам рассеки / А-хей, вниз опускайся. / А-хей, своими руками / А-хей, внутри-снаружи / А-хей, в панцирь облачи».
Г. Тептегешев тоже угощал напитком духов гор и хозяйку огня и на протяжении всего обряда проговаривал благопожелания собравшимся на праздник, а также всем жителям Шории. Попутно он обращался к духу огня, чтобы чурт (место обитания. – Прим. ред.) народа тадер (представители южно-сибирских тюрков. – Прим. ред.) был облачен в защитный панцирь. А в конце обряда он обратился к девяти творцам, чтобы они дали ему и всем людям сил, чтобы все было хорошо.
С. Тенешев вместе с другими шаманами просил у различных духов (ээзи) величественного праздника, благословения и разных благ всем шорцам, присутствующим на празднике: сохранения людьми родного языка, богатого урожая, прироста скота, деторождения, здоровья…
В наших более ранних экспедиционных материалах отмечалось, что в процессе камлания почти все исполнители «обращаются к Ульгену, верховному божеству шаманского пантеона, с большим пиететом, подчеркивая его высокое положение и избранность. Например, В. Адыяков называл Ульгена «хан-Ульген» – қаан-Ӱлген. Е. Тодыякова во всех своих обрядах наделила его эпитетом «великий» – улуғ Ӱлген».
Необходимо подчеркнуть, что традиционные художественно-изобразительные средства камланий включают слои архаичной и шаманской лексики, которые в современном разговорном языке уже не употребляются. В рассмотренном нами тексте С. Тенешева отсутствуют архаизмы и лексика, связанная с шаманизмом, а также нет иносказаний, сравнений и других выразительных средств, характерных для более ранних записей камланий. Он лишь упомянул бога Кудая, духов гор и рек, а также дух огня.
Но этот обряд особенно интересен тем, что даже в условиях глобализации, с уходом аутентичных носителей традиционного мировоззрения в современном обществе есть запрос на возрождение и поддержание национальных традиций путем реконструкции и популяризации ритуалов шаманизма, это так называемый неошаманизм.
Известно, что в Горной Шории с середины XIX века действовали православные миссионеры, насаждавшие христианство. Говоря о роли алтайской православной миссии, распространившей свое влияние на всю Кузнецкую тайгу, Н. П. Дыренкова отметила, что даже исследования языка и традиций шорцев велись «для успешности религиозной пропаганды». В результате работы миссионеров большинство шорцев были крещены и приняли православие. Тем не менее, как подчеркивал этнограф В. М. Кимеев, «до конца ни В. Вербицкому, ни продолжателям его дела так и не удалось искоренить языческие религиозные обряды и верования».
Несмотря на деятельность миссионеров, а позже – насаждение атеизма, запреты и преследования действующих шаманов, шаманская традиция продолжала свое существование. Мы наблюдали работу семи шаманов-камов в Южной Шории, начиная с 1994 года. Все они прошли через «шаманскую болезнь», свидетельствующую об избранничестве духами. Каждый из них имел или имеет своих духов-помощников, в качестве родовой горы назывались Мустаг или Каратаг, общим верховным божеством у них считается Бай/Пай-Ульгень, или Ульген-хан. Исследовательница Г. Б. Сыченко констатирует: «Никаких побочных мотивов (престижность, возможность заработка и т. п.) ни у кого из них не было, отсутствовало и стремление к организованным корпоративным формам существования, что типично для так называемого неошаманизма».
Отметим, что в практике этих шаманов отсутствовал один из главных атрибутов обряда – бубен, который при исполнении ритуала камлания у них заменялся шорбу (пучком березовых веток), полотенцем, платками и другим. Все они камлали в повседневной одежде, не имея специального облачения, что отмечалось исследователями и ранее, в XIX веке.
Камы востребованы
Новых шаманов (камов), как правило, «открыли» хакасские или тувинские шаманы; или же неошаманы прошли у них курсы обучения и имеют подтверждающие документы в виде удостоверений, выданных им учителями-шаманами. Например, по словам шаманки Галины Толтаевой, она прошла обучение в Хакасии и стала практиковать камлание после получения в 2013 году удостоверения шамана-целителя. Своим наставником она считает известного хакасского шамана В. Н. Чебочакова, посвятившего ее на роль кама (из телефонного разговора от 2.02.2021 г.).
В 2014 году Кызыльская религиозная организация шаманов «АДЫГ ЭЭРЕН» («Дух медведя») вручила удостоверение С. М. Башеву из Шории, прошедшему обучение у тувинских коллег из Кызыла. В Таштаголе В. Е. Кушакова (девичья фамилия Байлагашева, 1964 г. р.) сама не знает, как себя называть: камом или кӧспекчи («видящей»); но именно она, по ее словам, «открывает шаманов».
Сегодня шаманы востребованы, их приглашают не только на семейные обряды (рождение ребенка), но и на коллективные праздничные мероприятия. Например, в марте 2018 года в Междуреченске был проведен праздник встречи шорского Нового года Чыл-Пажы, где Г. М. Толтаева провела обряд шачығ – окропление, угощение духов гор и рек, направленный на испрошение благополучия людей, проживающих на территории Горной Шории [http://idkontakt.ru/news/gorod/3324].
По сообщению агентства «Красная Весна», 27 марта 2020 года кузбасские шаманы провели обряд, попросив у духов защиту от коронавируса: «Шаманский обряд для благополучия населения провели на горе Югус на юге Кемеровской области. У статуи «Хозяйки тайги» шаман Галина Толтаева задобрила духов» [https://rossaprimavera.ru/news/1a4dcc98]. По словам шаманки, она обращается к духам горы и рек по-русски, так как проводит обряд для благополучия всех жителей региона (из телефонного разговора от 2.02.2021 г.).
По воспоминаниям старожилов, весенний обряд шачығ раньше всегда проводил шаман (кам). Л. Н. Акушакова (1930–2020) рассказывала, что в Усть-Кабырзе шачығ совершали обычно перед ледоходом, для того чтобы он «хорошо ушел», а также окропляли горы, чтобы птицы-звери размножались и умножались. При совершении обряда обычно обращались к хозяину Каратага и Мрассу.
Обряд шачығ
В августе 2019 года, во всемирный День коренных народов мира, групповой обряд шачығ был проведен С. Тенешевым (1973 г. р.) и другими шаманами. С самого начала камы действовали одновременно: Г. Тептегешев угощал духов и произносил благопожелания, И. Идимешев камлал с использованием бубна тӱӱр, Александр Тудегешев очищал присутствующих огнем, а потом обходил вокруг костра, играл на кай-комусе и просил благополучия всем.
Все шаманы были в стилизованных национальных костюмах, а головы их были покрыты платком или шапкой. При этом каждый выполнял свою роль: С. Тенешев играл на кай-комусе (двухструнном музыкальном инструменте), И. Идимешев бил в бубен, а Г. Тептегешев, проговаривая благопожелания, постоянно угощал от ээзи (хозяина огня) молоком, слабоалкогольным напитком (абырткой), либо мясом, пирожками и другими кушаньями. Наконец С. Тенешев, положив комус у костра, стал проводить обряд, держа в руке полотенце.
Как объяснил он сам, обряд шачығ проводился им для того, чтобы «праздник-пайрам возвеличить, чтобы его поднять». С. Тенешев считает, что духи-тӧстер к нему перешли от его прабабушки, которая была сильной шаманкой. По его словам, его «не открывали», и шаманской болезнью он не болел, однако что-то ему «виделось» (например, «черти, умершие люди»).
В шаманском камлании в исполнении С. Тенешева, как и в традиционном камлании В. Адыякова (призывание духов-помощников, поиски и ловля души, возвращение души и облачение пациента в железный панцирь), можно выделить три основных этапа. Но при этом зачин и концовка у С. Тенешева необычны, характерны только для него. Зачин начинается с обращения камлающего к высшим силам с просьбой защиты, возможности «видения» в этот день, а также с воображаемого вопроса (тегридең) «с небес» и ответа шамана, для чего проводится обряд: «А-хей, шорский / А-хей, большой праздник / А-хей, чтобы поднять / А-хей, чтобы Белый свет / А-хей, был величавым / А-хей, шорский язык / А-хей, чтобы не оборвался!»
Уже в самом начале камлания называется причина проведения обряда, перечисляются самые важные проблемы в целом народа или конкретного коллектива участников, которые разрешимы с помощью обращения к высшим силам.
Для сравнения приведем начало обряда шачығ, проведенного другим шаманом, Г. Тептегешевым. Он сразу приступил к угощению абыртқой соседних гор и хозяина огня: «Этой тайге, шёк! / Огню, имеющему сорок зубов, шёк!»
В основной части ритуала С. Тенешев переходит непосредственно к призыванию духов-помощников. По словам шамана, он призывает в помощники не только белое (святое) сияние от великих звезд, но и хозяев горы, рек, которые поочередно называются перед камлающим.
Н. П. Дыренкова отмечала: «Пропустить или забыть назвать во время моления какую-либо гору считается опасным для всех участников моления. Особенно же это опасно для совершающего моление – он не будет иметь удачи на промысле».
Кроме этого, С. Тенешев обратился к хану Кудаю, хану-отцу, создавшему язык, а также к от ээзи (хозяину огня). Всех их шаман призывает для того, чтобы праздник прошел на высоком уровне (дословно: «на подъеме»), чтобы сохранялся шорский язык, чтобы люди становились лучше. Сам шаман в свою очередь окропляет все горы и реки, находящиеся рядом, угощает их традиционным блюдом талканом (обжаренные и перемолотые зерна ячменя). К хану Кудаю шаман обращается с просьбой несколько раз, в том числе для того, чтобы очистить людей от грехов и дать им защиту: «А-хей, хан-Қудай наш / А-хей, грехи / А-хей, пополам рассеки / А-хей, вниз опускайся. / А-хей, своими руками / А-хей, внутри-снаружи / А-хей, в панцирь облачи».
Г. Тептегешев тоже угощал напитком духов гор и хозяйку огня и на протяжении всего обряда проговаривал благопожелания собравшимся на праздник, а также всем жителям Шории. Попутно он обращался к духу огня, чтобы чурт (место обитания. – Прим. ред.) народа тадер (представители южно-сибирских тюрков. – Прим. ред.) был облачен в защитный панцирь. А в конце обряда он обратился к девяти творцам, чтобы они дали ему и всем людям сил, чтобы все было хорошо.
С. Тенешев вместе с другими шаманами просил у различных духов (ээзи) величественного праздника, благословения и разных благ всем шорцам, присутствующим на празднике: сохранения людьми родного языка, богатого урожая, прироста скота, деторождения, здоровья…
В наших более ранних экспедиционных материалах отмечалось, что в процессе камлания почти все исполнители «обращаются к Ульгену, верховному божеству шаманского пантеона, с большим пиететом, подчеркивая его высокое положение и избранность. Например, В. Адыяков называл Ульгена «хан-Ульген» – қаан-Ӱлген. Е. Тодыякова во всех своих обрядах наделила его эпитетом «великий» – улуғ Ӱлген».
Необходимо подчеркнуть, что традиционные художественно-изобразительные средства камланий включают слои архаичной и шаманской лексики, которые в современном разговорном языке уже не употребляются. В рассмотренном нами тексте С. Тенешева отсутствуют архаизмы и лексика, связанная с шаманизмом, а также нет иносказаний, сравнений и других выразительных средств, характерных для более ранних записей камланий. Он лишь упомянул бога Кудая, духов гор и рек, а также дух огня.
Но этот обряд особенно интересен тем, что даже в условиях глобализации, с уходом аутентичных носителей традиционного мировоззрения в современном обществе есть запрос на возрождение и поддержание национальных традиций путем реконструкции и популяризации ритуалов шаманизма, это так называемый неошаманизм.