Анатолий Сазыкин
Главные вехи ее жизни и творчества таковы. Родилась 1 мая 1963 года в многодетной (четыре брата и три сестры) шорской семье в маленькой (пять дворов) деревушке Анзасс Таштагольского района Кемеровской области. Русскому языку выучилась в Чилису-Анзасской школе-интернате. Окончила среднюю школу в поселке Спасск, затем Мариинский лесотехнический техникум, работала художником декоративной росписи на фабрике «Весна» в Кемерове.
На отделение шорского языка и литературы в составе факультета русского языка и литературы Новокузнецкого пединститута Любовь была привлечена ученым-фольклористом Андреем Ильичом Чудояковым, лично набиравшим студентов на 1-й курс. В 1994 году окончила это отделение и как наиболее успешная студентка оставлена на кафедре для преподавательской работы. Сразу поступила в аспирантуру Института филологии Сибирского отделения Академии наук и в 1998 году защитила диссертацию на тему «Текстология шорского героического фольклора».
Как молодой ученый Любовь сумела продолжить дело, которому посвятил жизнь ее Учитель – Андрей Ильич Чудояков, собиравший и записывавший народные предания и легенды кайчи-сказителей по всей Горной Шории. Арбачакова осуществит научную обработку этого материала после ухода из жизни в 1994 году Андрея Ильича. Именно она завершит грандиозный труд «Фольклор шорцев» уже как старший научный сотрудник Института филологии СО РАН, кандидат филологических наук.
Все эти годы Любовь Никитовна и сама увлеченно пишет стихи и картины. Еще в 1997 году она стала членом Союза писателей России, а в 2005-м – членом Союза художников. Стихи и рассказы она сочиняет и на шорском, и на русском языке, занимается переводами. Вышли в свет ее научные книги «Текстология шорского героического эпоса» (2001 г.), «Шаманы Горной Шории; этнографические очерки и тексты камланий» (2004 г.). Выпущены сборники стихотворений: «Тернии души» («Онзас Черим», 2001 г.), «Колыбельная любви» (2004 г.), «Песни шориянки» (2011 г.), «Затерялась я во вселенной» (2019 г.).
Первая выставка ее живописных работ состоялась в Новокузнецком художественном музее, потом картины экспонировались в Прокопьевске, Таштаголе, Мысках, Междуреченске, Кемерове, Новосибирске, везде вызывая самые восторженные отзывы посетителей и специалистов. Произведения Любови Арбачаковой приобрели частные коллекционеры из России, США, Германии, Турции.
В 2004 году областным департаментом национальной политики был издан альбом ее живописных работ с предисловиями доцента Новокузнецкого филиала Кемеровского государственного университета Г. В. Косточакова и главного хранителя Новокузнецкого художественного музея Л. Н. Лариной.
В 2012 году Московский институт перевода Биб-лии издал альбом «Рассказы об Иисусе Христе», переведенные Л. Н. Арбачаковой на шорский язык, с ее же цветными иллюстрациями. В 2021-м она выпустила в Кемерове книгу рассказов «Под небом Анзасса» на русском языке, но по мотивам шорских народных сказаний. И в том же году перевела сказку Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес» на шорский язык, эта книжка также издана в Кемерове.
Я перечисляю многие труды и свершения к ее 60-летию, потому что нельзя не восхищаться талантом и духовной энергией Любови Никитовны, прекрасной дочери своего народа.
Этот выплеск таланта и энергии стал возможен благодаря той скрытой потенции, что заложена в глубине народной жизни. Ее отец и мать, дедушка – отец матери, погибший на фронте, – никто не отличался творческими наклонностями. Отец имел два класса образования, мать вообще была неграмотна, дедушка не владел русским языком. Но это были люди чистой души, жившие в единении со всем окружающим, с суровой и прекрасной природой.
Люба так напишет о своих родителях:
Грешная жизнь моего отца
Железной цепью к земле клонит.
Светлая жизнь моей матери
Золотой нитью к небу тянет.
А вот строки о первооснове своего характера:
Люблю я тебя.
И тебя, прохожий.
Люблю всех собак,
Всех кошек и птиц,
Зеленую землю, цветы...
О, не покинь меня, это чувство!
В своей автобиографии Арбачакова напишет о тяжком труде и бедности, в которой жила семья, о жалости к отцу, не имевшему какой-то стабильной работы и надломившемуся морально.
Не берусь судить о Л. Н. Арбачаковой как о художнике, хотя с огромным удовольствием смотрю ее картины, а вот как о поэте попытаюсь сказать. В основном буду опираться на стихотворения из сборников «Песни шориянки» (2011 г.) и «Затерялась я во вселенной» (2019 г.).
Сборники составлены из коротких стихотворений, каждое всего по несколько строк, в большинстве своем напоминающих японские хокку. Япония здесь, возможно, кстати; как замечает в предисловии к сборнику новосибирский поэт Владимир Берязев, «представляется очевидно правдивой легенда японцев о том, что их предки когда-то вышли из пределов Алтая»...
Сердце мое встрепенулось:
Причитания народа послышались.
Это значит,
что время стихов наступило.
Первооснова ее поэтического творчества – глубоко диалектическое восприятие жизни. Оно идет от веры предков в существование двух миров – мира Ульгена и мира Эрлика (или, по-христиански, Бога и дьявола), и в нерасторжимую слитность этих миров.
Отсюда убежденность в том, что жизнь складывается из единства противоречий, она не однобока и не однолинейна, она не сводится к страданиям и боли, и уж тем более к бездумному потребительству и наслажденчеству. Главная ее ценность – это душа, это то внутреннее, живое и сложное, чем должен жить человек.
А главное средство выражения этого сложного внутреннего мира человека, сложного вечно живого мира природы в лирике Л. Н. Арбачаковой – это метафоризм ее поэтического мышления.
Борис Пастернак называл метафору «скорописью человеческого духа». Но метафора метафоре рознь. Есть такие, в которых автор «вокруг смысла оригинальности пущей для дает гигантского кругаля», а есть – рожденные жизнью и органичные, как дыхание.
Метафоры в большинстве стихотворений Арбачаковой мгновенны, интуитивны. Тем самым они оставляют читателю просторное поле для домысливания и дочувствования, стимулируя сотворчество.
Я камушек бросила солнцу
В гладь речную.
Солнце встревоженное
Долго не могло успокоиться.
Стихотворения могут быть буквально пронизаны светом, цветом, и через эту гамму меняющихся красок передается состояние души:
С восходом желтого солнца,
Светлое платье надев,
Жду твоего письма!
Красный вечер вручил мне записку...
Уставшее солнце за гору село,
И яркое платье мое померкло.
Можно долго всматриваться, вслушиваться и в такие, например, пятистишия:
Осенним холодным утром всегда
Сквозь туман на реке Мрассу
Конь белогривый
Все мчится куда-то –
Но доскакать не может.
Лодка любви
Тихо плывет по Мрассу...
Лишь где-то крылатая рыба,
К небу рванувшись,
Исчезает снова в синей бездне.
А вот как выражена абсолютная слиянность с природой:
По Анзасской поляне,
Где давно заросла тропа,
Бегу, хмелея от счастья!
Росинки жемчужинами,
Омывая меня, скатываются,
Черную землю питая.
И всегда в произведениях Арбачаковой остается недоговоренность, за которой нечто скрытое, тайное, недосказанное. Вот и в самооценке автора картин и стихов тоже присутствует нечто непередаваемое:
Многое мне сегодня дано.
Есть компьютер, чтоб стихи набирать,
Разные краски, чтоб картины писать.
Но...
шедевры не получаются.
Это не самоуничижение, но и не кокетство. Это и есть тот святой огонь недовольства собой, который делает художника художником.
Есть и такое стихотворение, выражающее авторское кредо:
Я художник, поэт,
Почти взнуздала коня-облако!
Пусть кто-то на этой земле
Крепко держит мой повод.
«Кто-то» – это тот высокий нравственно-художественный критерий, который не позволяет терять чувство реальности ни в творчестве, ни в жизни.
В свое время еще Л. С. Выготский уподоблял стихотворения летательным аппаратам легче или тяжелее воздуха. Одни, словно надувные шарики, существуют только за счет своей «поэтической» темы. Другие, подобно самолетам, преодолевают энтропию отражаемой в них житейской прозы внутренней энергией стиха. Энергия эта и рождается из столкновения в стихе двух противоположных смыслов. Столкновение это создает живой и сложный итоговый смысл стихотворения.
В большинстве лирических миниатюр Арбачаковой, даже на минимальном словесном пространстве, происходит это столкновение, рождающее авторское видение, часто очень своеобразное и всегда очень многомерное.
Стихотворение может быть, на первый взгляд, чисто бытовой сценкой:
Мне свекровь моя с радостью
Показала свою обнову.
Между делом сказала:
«Это чтобы ты знала,
В чем меня хоронить!»
Может быть жизненным раздумьем:
Я в мае родилась.
По-шорски – кандыкам цвести.
По-русски – вечно маяться.
По жизни – беды и цветы
переплетаются.
Может таить много невысказанного в однообразных буднях:
Сижу одиноко в многоэтажке.
За окном – грохот машин.
Ты вернулся с работы,
Молча включил телевизор...
Еще один день пропал!
Может содержать своеобразно переосмысленный, сниженный традиционный фольклорный мотив:
По лунной Мрассу
Твоя лодка летит ко мне.
Навстречу рванувшись,
Угодила я в грязную лужу!
Может касаться сложных вопросов веры и приятия/неприятия жизни:
Шаман камлает неистово,
Пытаясь излечить мою душу...
А в переднем углу его дома
Лучится
Печальный лик Божьей матери.
Может содержать в себе такой подтекст, что на добрую повесть хватит:
Моя семья, любимая, родная,
Моя опора...
О, как душа истерзана тобой!
Очень характерны для стиля Любови Арбачаковой и природно-психологические параллели:
Осеннее солнце
Жжет напоследок невыносимо.
Так и ласки твои:
Уж не нежны, а назойливы.
Чаще всего, как видим, концовка стихотворения может вступать в противоречие со всем предыдущим содержанием или бросать на него неожиданный свет, углубляя тем самым все суждение.
Интересен еще один штрих к творческому портрету Любови Никитовны. Поэтического отклика на темы и проблемы современности в ее лирике практически нет (как, к слову, и в ее живописи). А те единичные, что встретились, выдержаны в сдержанном ироническом тоне:
Издалека ко мне
Долгожданная подруга приехала!
При всех не рискнула
Расцеловаться –
Нынче ведь все переиначено...
Или такая вот замечательная психологическая миниатюра:
Ты знаешь,
Он так наивен!
Позвонил
И в кино пригласил...
Замечателен и образ лирической героини, вобравший в себя черты личности автора и многие женские качества вообще. Образ этот динамичный, живой, полный противоречий. В основе его, конечно, сознание своего очарования, но и оно чуть-чуть иронично:
Мои подруги, суетясь,
К конкурсу Кен-Кыс готовятся,
Мечтают о короне красы Шории.
Я не готовлюсь к конкурсу,
Мне быть там не обязательно,
Ведь и без того я – красавица.
Любовь для такой натуры – главное условие жизненной гармонии и счастья:
Позволь полюбить тебя,
Не дай разочароваться!
Когда я с тобой –
Земля роднее становится,
И продлевается жизнь моя.
И снова поражает изобразительная сила строк:
Милого ожидая,
На стук дверей
Всю ночь выбегала –
Лишь грубый ветер
В объятья меня принимал.
Нужно сказать, что шорский фольклор вообще отличается чувственностью. Древние сказители-кайчи очень прямо и естественно выражали самые интимные чувства и переживания, оттого и были они так целомудренны и чисты.
Лирическая героиня Любови Арбачаковой отличается трепетностью, горячим желанием быть с любимым человеком. Вот некоторые из самых чувственных ее миниатюр:
Набухшие тучи
Нависли над нами.
Дыханье грозы приблизилось.
Укроюсь в твоих объятьях!
Нежность слов твоих вкушая,
Я опьянела нечаянно.
Жезлом прекрасным
Я так увлеклась,
Что вместе с тобой
В небеса поднялась.
Лесных цветов аромат,
Как губы любимого, пью!
В траве шелковистой,
Как в объятиях милого, нежусь!
Пускай в городской суете
Спасет меня этот райский мир!
Но и тут же у нее – высокое чувство собственного достоинства, природный ум, трезвость суждений, большая внутренняя сила и спасительная ирония в оценке себя и других людей – любимых, любивших и просто чем-то интересных:
Нет, обычной бранью
Меня уже не пробить!
Сердце мое давно закрыто
Панцирем ран сердечных
и слез соленых...
И снова поражает изобразительная сила слова, данная поэту-художнику и художнику-поэту:
Вспорхнула красавица юная,
Только косы взметнулись крыльями!
...Прежних своих волос больше не отращу:
Как осенняя трава, они хрупки.
Любовь Арбачакова приблизилась к своему юбилею в расцвете таланта. Двигаясь в русле культуры родного народа, она своим творчеством заметным ручьем вливается в широкий поток культуры России.
Главные вехи ее жизни и творчества таковы. Родилась 1 мая 1963 года в многодетной (четыре брата и три сестры) шорской семье в маленькой (пять дворов) деревушке Анзасс Таштагольского района Кемеровской области. Русскому языку выучилась в Чилису-Анзасской школе-интернате. Окончила среднюю школу в поселке Спасск, затем Мариинский лесотехнический техникум, работала художником декоративной росписи на фабрике «Весна» в Кемерове.
На отделение шорского языка и литературы в составе факультета русского языка и литературы Новокузнецкого пединститута Любовь была привлечена ученым-фольклористом Андреем Ильичом Чудояковым, лично набиравшим студентов на 1-й курс. В 1994 году окончила это отделение и как наиболее успешная студентка оставлена на кафедре для преподавательской работы. Сразу поступила в аспирантуру Института филологии Сибирского отделения Академии наук и в 1998 году защитила диссертацию на тему «Текстология шорского героического фольклора».
Как молодой ученый Любовь сумела продолжить дело, которому посвятил жизнь ее Учитель – Андрей Ильич Чудояков, собиравший и записывавший народные предания и легенды кайчи-сказителей по всей Горной Шории. Арбачакова осуществит научную обработку этого материала после ухода из жизни в 1994 году Андрея Ильича. Именно она завершит грандиозный труд «Фольклор шорцев» уже как старший научный сотрудник Института филологии СО РАН, кандидат филологических наук.
Все эти годы Любовь Никитовна и сама увлеченно пишет стихи и картины. Еще в 1997 году она стала членом Союза писателей России, а в 2005-м – членом Союза художников. Стихи и рассказы она сочиняет и на шорском, и на русском языке, занимается переводами. Вышли в свет ее научные книги «Текстология шорского героического эпоса» (2001 г.), «Шаманы Горной Шории; этнографические очерки и тексты камланий» (2004 г.). Выпущены сборники стихотворений: «Тернии души» («Онзас Черим», 2001 г.), «Колыбельная любви» (2004 г.), «Песни шориянки» (2011 г.), «Затерялась я во вселенной» (2019 г.).
Первая выставка ее живописных работ состоялась в Новокузнецком художественном музее, потом картины экспонировались в Прокопьевске, Таштаголе, Мысках, Междуреченске, Кемерове, Новосибирске, везде вызывая самые восторженные отзывы посетителей и специалистов. Произведения Любови Арбачаковой приобрели частные коллекционеры из России, США, Германии, Турции.
В 2004 году областным департаментом национальной политики был издан альбом ее живописных работ с предисловиями доцента Новокузнецкого филиала Кемеровского государственного университета Г. В. Косточакова и главного хранителя Новокузнецкого художественного музея Л. Н. Лариной.
В 2012 году Московский институт перевода Биб-лии издал альбом «Рассказы об Иисусе Христе», переведенные Л. Н. Арбачаковой на шорский язык, с ее же цветными иллюстрациями. В 2021-м она выпустила в Кемерове книгу рассказов «Под небом Анзасса» на русском языке, но по мотивам шорских народных сказаний. И в том же году перевела сказку Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес» на шорский язык, эта книжка также издана в Кемерове.
Я перечисляю многие труды и свершения к ее 60-летию, потому что нельзя не восхищаться талантом и духовной энергией Любови Никитовны, прекрасной дочери своего народа.
Этот выплеск таланта и энергии стал возможен благодаря той скрытой потенции, что заложена в глубине народной жизни. Ее отец и мать, дедушка – отец матери, погибший на фронте, – никто не отличался творческими наклонностями. Отец имел два класса образования, мать вообще была неграмотна, дедушка не владел русским языком. Но это были люди чистой души, жившие в единении со всем окружающим, с суровой и прекрасной природой.
Люба так напишет о своих родителях:
Грешная жизнь моего отца
Железной цепью к земле клонит.
Светлая жизнь моей матери
Золотой нитью к небу тянет.
А вот строки о первооснове своего характера:
Люблю я тебя.
И тебя, прохожий.
Люблю всех собак,
Всех кошек и птиц,
Зеленую землю, цветы...
О, не покинь меня, это чувство!
В своей автобиографии Арбачакова напишет о тяжком труде и бедности, в которой жила семья, о жалости к отцу, не имевшему какой-то стабильной работы и надломившемуся морально.
Не берусь судить о Л. Н. Арбачаковой как о художнике, хотя с огромным удовольствием смотрю ее картины, а вот как о поэте попытаюсь сказать. В основном буду опираться на стихотворения из сборников «Песни шориянки» (2011 г.) и «Затерялась я во вселенной» (2019 г.).
Сборники составлены из коротких стихотворений, каждое всего по несколько строк, в большинстве своем напоминающих японские хокку. Япония здесь, возможно, кстати; как замечает в предисловии к сборнику новосибирский поэт Владимир Берязев, «представляется очевидно правдивой легенда японцев о том, что их предки когда-то вышли из пределов Алтая»...
Сердце мое встрепенулось:
Причитания народа послышались.
Это значит,
что время стихов наступило.
Первооснова ее поэтического творчества – глубоко диалектическое восприятие жизни. Оно идет от веры предков в существование двух миров – мира Ульгена и мира Эрлика (или, по-христиански, Бога и дьявола), и в нерасторжимую слитность этих миров.
Отсюда убежденность в том, что жизнь складывается из единства противоречий, она не однобока и не однолинейна, она не сводится к страданиям и боли, и уж тем более к бездумному потребительству и наслажденчеству. Главная ее ценность – это душа, это то внутреннее, живое и сложное, чем должен жить человек.
А главное средство выражения этого сложного внутреннего мира человека, сложного вечно живого мира природы в лирике Л. Н. Арбачаковой – это метафоризм ее поэтического мышления.
Борис Пастернак называл метафору «скорописью человеческого духа». Но метафора метафоре рознь. Есть такие, в которых автор «вокруг смысла оригинальности пущей для дает гигантского кругаля», а есть – рожденные жизнью и органичные, как дыхание.
Метафоры в большинстве стихотворений Арбачаковой мгновенны, интуитивны. Тем самым они оставляют читателю просторное поле для домысливания и дочувствования, стимулируя сотворчество.
Я камушек бросила солнцу
В гладь речную.
Солнце встревоженное
Долго не могло успокоиться.
Стихотворения могут быть буквально пронизаны светом, цветом, и через эту гамму меняющихся красок передается состояние души:
С восходом желтого солнца,
Светлое платье надев,
Жду твоего письма!
Красный вечер вручил мне записку...
Уставшее солнце за гору село,
И яркое платье мое померкло.
Можно долго всматриваться, вслушиваться и в такие, например, пятистишия:
Осенним холодным утром всегда
Сквозь туман на реке Мрассу
Конь белогривый
Все мчится куда-то –
Но доскакать не может.
Лодка любви
Тихо плывет по Мрассу...
Лишь где-то крылатая рыба,
К небу рванувшись,
Исчезает снова в синей бездне.
А вот как выражена абсолютная слиянность с природой:
По Анзасской поляне,
Где давно заросла тропа,
Бегу, хмелея от счастья!
Росинки жемчужинами,
Омывая меня, скатываются,
Черную землю питая.
И всегда в произведениях Арбачаковой остается недоговоренность, за которой нечто скрытое, тайное, недосказанное. Вот и в самооценке автора картин и стихов тоже присутствует нечто непередаваемое:
Многое мне сегодня дано.
Есть компьютер, чтоб стихи набирать,
Разные краски, чтоб картины писать.
Но...
шедевры не получаются.
Это не самоуничижение, но и не кокетство. Это и есть тот святой огонь недовольства собой, который делает художника художником.
Есть и такое стихотворение, выражающее авторское кредо:
Я художник, поэт,
Почти взнуздала коня-облако!
Пусть кто-то на этой земле
Крепко держит мой повод.
«Кто-то» – это тот высокий нравственно-художественный критерий, который не позволяет терять чувство реальности ни в творчестве, ни в жизни.
В свое время еще Л. С. Выготский уподоблял стихотворения летательным аппаратам легче или тяжелее воздуха. Одни, словно надувные шарики, существуют только за счет своей «поэтической» темы. Другие, подобно самолетам, преодолевают энтропию отражаемой в них житейской прозы внутренней энергией стиха. Энергия эта и рождается из столкновения в стихе двух противоположных смыслов. Столкновение это создает живой и сложный итоговый смысл стихотворения.
В большинстве лирических миниатюр Арбачаковой, даже на минимальном словесном пространстве, происходит это столкновение, рождающее авторское видение, часто очень своеобразное и всегда очень многомерное.
Стихотворение может быть, на первый взгляд, чисто бытовой сценкой:
Мне свекровь моя с радостью
Показала свою обнову.
Между делом сказала:
«Это чтобы ты знала,
В чем меня хоронить!»
Может быть жизненным раздумьем:
Я в мае родилась.
По-шорски – кандыкам цвести.
По-русски – вечно маяться.
По жизни – беды и цветы
переплетаются.
Может таить много невысказанного в однообразных буднях:
Сижу одиноко в многоэтажке.
За окном – грохот машин.
Ты вернулся с работы,
Молча включил телевизор...
Еще один день пропал!
Может содержать своеобразно переосмысленный, сниженный традиционный фольклорный мотив:
По лунной Мрассу
Твоя лодка летит ко мне.
Навстречу рванувшись,
Угодила я в грязную лужу!
Может касаться сложных вопросов веры и приятия/неприятия жизни:
Шаман камлает неистово,
Пытаясь излечить мою душу...
А в переднем углу его дома
Лучится
Печальный лик Божьей матери.
Может содержать в себе такой подтекст, что на добрую повесть хватит:
Моя семья, любимая, родная,
Моя опора...
О, как душа истерзана тобой!
Очень характерны для стиля Любови Арбачаковой и природно-психологические параллели:
Осеннее солнце
Жжет напоследок невыносимо.
Так и ласки твои:
Уж не нежны, а назойливы.
Чаще всего, как видим, концовка стихотворения может вступать в противоречие со всем предыдущим содержанием или бросать на него неожиданный свет, углубляя тем самым все суждение.
Интересен еще один штрих к творческому портрету Любови Никитовны. Поэтического отклика на темы и проблемы современности в ее лирике практически нет (как, к слову, и в ее живописи). А те единичные, что встретились, выдержаны в сдержанном ироническом тоне:
Издалека ко мне
Долгожданная подруга приехала!
При всех не рискнула
Расцеловаться –
Нынче ведь все переиначено...
Или такая вот замечательная психологическая миниатюра:
Ты знаешь,
Он так наивен!
Позвонил
И в кино пригласил...
Замечателен и образ лирической героини, вобравший в себя черты личности автора и многие женские качества вообще. Образ этот динамичный, живой, полный противоречий. В основе его, конечно, сознание своего очарования, но и оно чуть-чуть иронично:
Мои подруги, суетясь,
К конкурсу Кен-Кыс готовятся,
Мечтают о короне красы Шории.
Я не готовлюсь к конкурсу,
Мне быть там не обязательно,
Ведь и без того я – красавица.
Любовь для такой натуры – главное условие жизненной гармонии и счастья:
Позволь полюбить тебя,
Не дай разочароваться!
Когда я с тобой –
Земля роднее становится,
И продлевается жизнь моя.
И снова поражает изобразительная сила строк:
Милого ожидая,
На стук дверей
Всю ночь выбегала –
Лишь грубый ветер
В объятья меня принимал.
Нужно сказать, что шорский фольклор вообще отличается чувственностью. Древние сказители-кайчи очень прямо и естественно выражали самые интимные чувства и переживания, оттого и были они так целомудренны и чисты.
Лирическая героиня Любови Арбачаковой отличается трепетностью, горячим желанием быть с любимым человеком. Вот некоторые из самых чувственных ее миниатюр:
Набухшие тучи
Нависли над нами.
Дыханье грозы приблизилось.
Укроюсь в твоих объятьях!
Нежность слов твоих вкушая,
Я опьянела нечаянно.
Жезлом прекрасным
Я так увлеклась,
Что вместе с тобой
В небеса поднялась.
Лесных цветов аромат,
Как губы любимого, пью!
В траве шелковистой,
Как в объятиях милого, нежусь!
Пускай в городской суете
Спасет меня этот райский мир!
Но и тут же у нее – высокое чувство собственного достоинства, природный ум, трезвость суждений, большая внутренняя сила и спасительная ирония в оценке себя и других людей – любимых, любивших и просто чем-то интересных:
Нет, обычной бранью
Меня уже не пробить!
Сердце мое давно закрыто
Панцирем ран сердечных
и слез соленых...
И снова поражает изобразительная сила слова, данная поэту-художнику и художнику-поэту:
Вспорхнула красавица юная,
Только косы взметнулись крыльями!
...Прежних своих волос больше не отращу:
Как осенняя трава, они хрупки.
Любовь Арбачакова приблизилась к своему юбилею в расцвете таланта. Двигаясь в русле культуры родного народа, она своим творчеством заметным ручьем вливается в широкий поток культуры России.