В 2009 году городу Бийску исполняется триста лет. Старейший на Алтае, он был одним из "Петра творений", пусть и не столь судьбоносным для державы, как северная столица. Дата его рождения - 18 июня 1709 года - срублена из крепкого, строевого леса мозолистыми руками кузнецких служилых казаков.
"Кузнецких всякого чина служилых людей радением, Божиим промыслом и твоим, Великий Государь, счастием поставлен на устьях Бии и Катуни рек острог со всякими крепостьми и с башнями, и с жилыми избами..." - так доносил царю об этом событии кузнецкий воевода Михаил Овцын, которому было поручено строительство. Первые страницы летописи Бийска затейливой канцелярской скорописью XVIII века повествуют об увлекательнейших и драматических фактах, героями которых были казаки и солдаты крепостного гарнизона, крестьяне и обыватели - наши далекие предки, из переплетения жизней, судеб и характеров которых и рождалась судьба города, его историческое бытие.
Вглубь Телеутской землицы
В начале XVII века самыми южными русскими укрепленными пунктами в Западной Сибири были сооруженный в 1604 году Томск и построенный в 1618 году Кузнецкий острог. Далее к югу лежал неизведанный и загадочный Алтай, который на картах и в документах того времени именовался "Телеутской землицей" - по названию алтайского племени телеутов.
Процесс присоединения этих территорий к России был сложным и длительным: периоды мира и добрососедства сменялись конфронтацией, а иногда дело доходило до открытых военных столкновений. Нельзя отрицать, что главной задачей сибирских воевод было хозяйственное освоение и присоединение к Русскому государству новых земель, принятие в российское подданство аборигенных народов и обложение их ежегодным пушным налогом - ясаком. Некоторые группы алтайских племен добровольно давали присягу верности " белому царю ", желая получить русскую помощь в борьбе с более сильными соседями. Другие стремились к полной независимости и использовали межплеменную рознь в своих политических целях. Нередко русские волости и кочевья новых подданных России подвергались опустошительным набегам. Кочевники сжигали поселения, уводили в полон жителей, угоняли скот и уничтожали посевы. Желая обезопасить порубежные районы от угрозы новых нападений и, в то же время, стремясь расширить зоны сбора ясака, сибирские воеводы начинают посылать казачьи отряды все дальше на юг.
Первые попытки проникновения русских в северную часть Алтая относятся к 1625 году, когда по приказу кузнецкого воеводы Е.Баскакова в " новые окольные землицы " посылаются казаки во главе с Сидором Федоровым и Иваном Путимцем. В это время земли Верхнего Приобья принадлежали этническим группам северных алтайцев: тубаларам, челканцам, кумандинцам и керсагальцам, которые являлись данниками Алтай-Теленгитского княжества. Выполняя повеления князя Абака, они сопротивляются попыткам русских закрепиться в бассейне верхней Оби. В январе 1627 года один из кумандинских родов нападает на собирающий ясак отряд Петра Дорофеева, но терпит поражение. Взятые в плен кумандинцы признались, что теленгитский князь приказал им не соглашаться на русское подданство и убивать сборщиков дани. В 1628-1630г.г. по всей юго-западной Сибири прокатывается волна восстаний ясачных племен и народностей, в которых принимали активное участие и северные алтайцы. Кузнецкий воевода неоднократно посылал казаков на Бию за пушной данью, но все попытки заканчивались безрезультатно. Для того чтобы "встать твердою ногою" в новых волостях, необходимо было создать опорный пункт в самой "Телеутской землице". И вот 20 июля 1632 года по приказу томских воевод И.Ф.Татева и С.М.Войекова из Томска вверх по Оби двинулся отряд из 60 казаков под предводительством сотника Ф.Пущина. Ему был дан наказ "для оберегания государевых волостей Кузнецкого уезду " соорудить пограничный острожек " в пристойном месте " нижнего течения Бии. Служилые продвигались вглубь неизведанных земель на трех небольших парусно-гребных судах - "дощаниках" и к 3 сентября 1632 года достигли устья реки Чарыш. Здесь произошла стычка с воинами телеутского князя Абака, который был извещен о появлении русского отряда и решил пресечь попытку проникновения чужаков силой оружия. После долгих колебаний Пущин не рискнул продолжать поход, справедливо рассудив, что со столь малочисленными силами ему не пробиться к Бии. Несмотря на неудачный исход первой экспедиции, томские воеводы уже в феврале 1633 года опять отправляют на юг отряд боярского сына Петра Сабанского. Казаки вышли из Кузнецка и "лыжным ходом" добрались до Телецкого озера, где в упорном сражении разбили войско местного телесского князя Мандрака и обложил ясаком подвластные ему племена. Однако ни на этот раз, ни во время второго похода в 1642 году Собанскому по разным причинам не удалось выполнить главной задачи - соорудить опорный пункт в Телеутской землице. Он предложил воеводам поставить острог не на нижней Бии, а в устье реки Лебедь, но его план был отвергнут, так как в этом случае большинство новых волостей Верхнего Приобья оставались бы незащищенными с юга.
Между тем обстановка на русско-телеутских рубежах становится еще более сложной и запутанной. По соглашению, достигнутому между Россией и Джунгарией в 1640 году, алтайские племена становятся двоеданцами и с этого времени вынуждены платить и ясак русскому Государю, и алман хану Джунгарии. Официально признаваемый обеими сторонами паритет на деле обернулся обострением борьбы за сферы влияния на Алтае. Не желая допустить усиления позиций соперника, Россия и Джунгария стремились не ожесточить двоеданцев чрезмерными поборами. Все же справедливости ради следует отметить, что размеры русского ясака являлись более скромными, нежели объем джунгарского алмана, который, помимо традиционной пушнины, включал изделия из качественного алтайского железа. В 1642 - 1643 г.г. после походов в волости тубаларов и кумандинцев, сбор ясака по средней и нижней Бии возобновился. В апреле 1643 года главенство России признали и керсагальцы, которые становятся союзниками русских и впоследствии неоднократно оказывают помощь кузнецким казакам, сообщая о враждебных замыслах Джунгарского ханства и передвижениях их военных отрядов. Попутно со сбором ясака казачьи отряды накапливают сведения о новых землях, стремясь больше разузнать о местах, удобных для строительства острогов, пушного промысла и земледелия. Наиболее отважные и предприимчивые из таких первопроходцев - хожалых людей забираются в предгорья Алтая и в бассейн Катуни. По- видимому , первым сюда проник кузнецкий казак Афанасий Попов, имевший богатый опыт дальних походов благодаря участию в сборе ясака с керсагальцев в 1643, 1645 и 1648 г.г. Вернувшись из последнего "хождения в захребетные волости" в 1650 году, он доложил кузнецкому воеводе Засецкому, по рассказам местных жителей , на юг от Керсагальской волости "вверх по Катуне реке" начинаются богатые земли алтай-теленгитов - "саянов, мунгатов и точей ". Получив приказ проникнуть в этот район, бывалый казак отправился на Катунь и воротился 5 июня 1651 года с одним из приближенных гостеприимно встретившего его на своих землях теленгитского князя Самаргана. Донося царю Алексею Михайловичу о результатах похода Попова, томский воевода князь М.П.Волконский сообщал, что посланец "бил челом Государю" и просил о пожаловании Самаргану права "на усть Бии и Катуни реки острог поставить". Князь рассчитывал на помощь русских в борьбе с джунгарскими феодалами и в случае согласия на строительство укрепления обещал собирать для России ясак у подвластных ему племен. Однако в то время сибирские воеводы не располагали сколько-нибудь значительными силами для реализации этого плана, хотя отлично знавший земли Верхнего Приобья Самарган предложил для сооружения острога самое выгодное во всех отношениях место. А отписка Волконского стала первым документом, в котором место предполагаемого важнейшего опорного пункта в новых волостях локализируется именно у слияния Бии и Катуни.
На протяжении второй половины XVII века слияние этих двух рек фигурирует во всех проектах, посвященных идее создания крепости в "Телеутской землице". Побывавшие на нижней Бии казаки, вернувшись домой, рассказывали своим близким о новых благодатных местах - плодородных полях, богатых пушниной лесах, кишащих рыбой реках и озерах. Дело дошло до того, что во время бунта служилых людей Кузнецкого острога в 1653 году, ожесточенные тяготами государевой службы казаки вознамерились переселиться на Бию. Требуя послабления в службе, они в своих "угрозных речах" томской следственной комиссии заявляли:" Кузнецкий острог де мы покинем и поставим себе острог на усть Бии или на Телесском озере... и там пахоты будет много, а из Томска де хотя пришлют тысячу людей и больше, и мы де не дадимся." Примечательно то, что в числе руководителей бунта были авторитетные в казачьей среде Петр Дорофеев и Поспелка Лавров, неоднократно возглавлявшие ясачные экспедиции в районы нижней Бии.
В 1667 году тобольский воевода П.И.Годунов после многолетнего труда составил первую русскую карту Сибири. Он был автором проекта создания линии пограничных укрепленных пунктов вдоль всей южной границы русских территорий в Западной Сибири, поэтому особое внимание уделял описанию тех мест, где надлежало ставить остроги. В пояснительных текстах - росписях к чертежу воевода подробно отметил и район слияния Бии и Катуни:" На устьях тех обеих рек есть Красный Яр, а в то де место угодно быть Великого Государя городу или острогу, потому что места пашенные и всякого зверя: соболей, лисиц да бобровых речек великое множество и прибыль будет немалая..." А в росписях ко второму варианту карты, датируемой 1673 годом, есть упоминание об остроге Красный Яр, якобы находящемся у истоков Оби. Этот факт долгое время вводил в заблуждение историков, и из книги в книгу кочевала гипотеза о существовании русского укрепления у слияния Бии и Катуни задолго до начала XVIII века. Так продолжалось до тех пор, пока известный археолог и историк-сибиревед А.П.Уманский не доказал, что причиной столь явного недоразумения явилась описка в более поздней копии первоначального текста. В пояснении же Годунова речь шла не об остроге, а об острове в истоках Оби, а упомянутый им Красный Яр есть ни что иное, как высокий и обрывистый правый берег Бии, который начинается в районе современной лесопарковой зоны квартала АБ и тянется вниз по реке на многие километры. Что же касается названия этого яра, то в данном случае имеется в виду не цвет почвенных отложений, ведь в одном из ранних значений прилагательное "красный" означало - красивый, видный, заметный.
Необходимость сооружения острога на слиянии Бии и Катуни отмечается и в сочинении, известном в науке под названием "Описание новых земель, сиречь Сибирского царства". Оно датируется приблизительно 1683 годом, а его авторство приписывают подьячему Сибирского Приказа Никифору Венюкову. Здесь есть такие строки: "И вверх около великих рек и устий Бии и Катуни места зело изобильные лесами и полями, черность земляная в рост человека вышиною, зверя всякого, птиц и рыбы всякой великое множество. И только бы де изволили и указали Великие Государи на том месте на устья Бии и Катуни город или острог поставить, и им бы Великим Государям великая прибыль была..." Обращаясь к царствующим в то время малолетним Петру Алексеевичу (ставшему впоследствии для своих потомков Великим) и его брату Ивану, Венюков настойчиво указывает на точное место предполагаемого строительства. В путевых заметках русского посланника Н.Г.Спафария-Минеску, следовавшего в 1704 году через Сибирь в Китай, есть упоминание о том, что в месте слияния Бии и Катуни "есть зело хорошие займища и места хлебородные и остроги ставить можно." Сам посол ехал через другие районы, но о богатствах новых волостей слышал столь часто, что решил занести этот факт в дневник. Обрастая все более живописными подробностями, сведения о благодатных землях Верхнего Приобья попадают, наконец, и на западноевропейские карты Сибири, авторы которых очень часто использовали русские источники. Например, голландский географ и картограф Н.К.Витзен на составленной в 1687 году карте Сибирских земель на правом берегу нижнего течения Бии изобразил город или острог, названный им "Катунаон." Очевидно, на одном из более ранних русских чертежей, сведения которого использовались Витзеном, он мог почерпнуть информацию о проекте строительства укрепления у истоков Оби и показать его уже существующим.
Итак, мы видим, что на протяжении многих десятилетий , планируя создание опорного пункта для защиты кузнецких волостей и дальнейшего продвижения вглубь Телеутской землицы, сибирские воеводы неизменно стремятся именно к слиянию Бии и Катуни. Чем же объяснить столь пристальное внимание к этому месту? Дело тут, несомненно, не только в наличии плодородных земель, богатых пушным зверем и птицами лесов и рек, изобилующих рыбой, хотя и это было немаловажно. Важнейшая причина заключалось в том, что в силу своего географического расположения этот район имел огромнейшее, исключительное военно-стратегическое значение! Это были распахнутые настежь ворота, открывающие кратчайшие пути в сердце Центральной Азии. Вообще значение Алтая, как одного из центров зарождения и развития цивилизаций Евразии трудно переоценить. Тысячелетиями через его горы и степи шли дорогами Великих Переселений десятки и сотни народов. Покоряя или вытесняя местные племена, пришельцы создавали свои царства и империи, которые спустя отмеренные им историей сроки тоже исчезали под ударами новых завоевателей. А на холмах и в горных долинах оставались величественные курганы, сумрачно взирающие на восходящее солнце каменные изваяния, поражающие размерами своих рвов и валов городища. Через Алтайские горы пролегали важнейшие караванные тропы, связывавшие Северную и Центральную Азию. По ним велась оживленная торговля с Китаем, Монголией, Средней Азией и более отдаленными регионами. Возраст этих дорог насчитывает не одно тысячелетие. Сейчас уже доказано существование длительных и интенсивных торгово-культурных связей между древними обитателями Алтая и другими народами Евразии. Зарождение этих связей относится, видимо , еще к эпохе ранней бронзы. По крайней мере, еще "отец истории" - Геродот, ссылаясь на рассказы греческих купцов, повествует о населявших Алтайские горы воинственных племенах, об их борьбе с мифическими драконами-грифами, охранявшими богатейшие месторождения золота. Византийские хроники 6 века нашей эры упоминают эти районы Центральной Азии, как родину богатырей-тюрков, презирающих смерть и непобедимых в бою.
В фондах Бийского краеведческого музея имени В.В.Бианки хранится множество интереснейших находок, подтверждающих масштабы и широкую географию связей Алтая с разными государствами Евразии в разные эпохи. Рассказ о них занял бы слишком много места, поэтому придется ограничиться простым перечислением наиболее выдающихся. Виртуозно отлитая из бронзы фигурка Геракла в накинутой на плечи львиной шкуре, изготовленная в античной Греции II-III вв. до нашей эры. Бронзовое украшение с янтарной подвеской в виде миниатюрного колесика, которое, проделав путь в тысячи лет и километров, "докатилось" до предгорий Алтая с берегов Балтийского или Белого морей. Меч из дамасской стали иранской работы IX века нашей эры, великолепной сохранности монгольский стальной шлем начала XIII века, не имеющий аналогов ни в одном из российских музеев. В 1985 году, будучи главным хранителем фондов Бийского музея, я сам стал свидетелем подобной неординарной находки. Двое живущих в старой части города мальчишек принесли, как они с гордостью первооткрывалей сообщили, "древний горшок", найденный ими во время игры в овраге у старого нагорного кладбища. "Горшок" действительно оказался керамическим сосудом начала нашей эры, о чем я и проинформировал юных Шлиманов. Воодушевленные значимостью для науки их открытия, они выложили на стол позеленевшую бронзовую монету, обнаруженную рядом с первой находкой. Представьте мое изумления и даже потрясение, когда, сличив аверс и реверс монеты с одной из фотографий каталога нумизматических коллекций Эрмитажа, я убедился, что мальчишки подарили музею маленькую сенсацию - монету расположенного в Северном Причерноморье Боспорского царства.
Так вот, своей уникальностью район слияния Бии и Катуни обязан тому факту, что именно здесь русло только что родившейся Оби пересекала одна из самых древних и наезженных дорог, ведущих в Центральную Азию. В этом месте находилась единственно удобная на десятки верст округи "плавежная" переправа. К ней-то и выходил путь, начинавшийся где-то в северных областях Сибири. А за переправой он делился на две самостоятельные дороги, стремящиеся в южные и центральные пределы Азии. Первая пролегала по алтайским предгорьям, водоразделам Ануя, Чарыша и Алея, тянулась через бассейн верхнего Иртыша и исчезала где-то в северных провинциях Китайского царства, сливаясь с ведущими в Среднюю Азию караванными тропами Великого шелкового пути. Второй путь по левому берегу Катуни направлялся на юг и проникал в сердце Горного Алтая. Преодолевая ущелья и перевалы, стремительные реки и коварные осыпи, он спускался в бескрайние монгольские степи и завершал свой бег в пределах Поднебесной империи. Это была опасная, но кратчайшая торговая тропа, упоминание о которой мы находим в древнекитайских хрониках еще трех тысячелетней давности. Сейчас ее направление в целом совпадает с трассой знаменитого Чуйского тракта.
Осведомленность русских о значении переправы и этих двух дорог подтверждается рядом документов и карт XVII века. В "росписях" к чертежам Годунова подчеркивается, что " от устьев рек Бии и Катуни степью до Китайского царства ходу два месяца." А в "Описании новых земель" Н.Венюкова необходимость сооружения острога именно на слиянии Бии и Катуни мотивируется еще и тем, что здесь можно собирать налоги "от в проезде торговых людей всяких", потому что "тем местом Калмыки Черные из своей земли в Мунгальскую и Киргизскую земли ходят, а Мунгалы и Киргизы тем же местом ходят к ним, Калмыкам." Впервые эта дорога, пересекающая слияние Бии и Катуни, отмечена на карте Н.К. Витзена, который, как уже упоминалось, в качестве основных источников использовал более ранние русские карты и чертежи. Она показана и на чертежах Сибири, составленных тобольским картографом С.У.Ремезовым в конце XVII - начале XVIII в.в. В частности, опираясь на рассказы "бывальцев", автор указывает, что дорога от Кузнецка до слияния Бии и Катуни занимает "ходу конем пять дней." По этим путям купцы из Китая и Бухары везли в "Телеутскую землицу" оружие и пряности, ткани и предметы роскоши для местных князей, выгодно обменивая свои товары на драгоценное "мягкое золото" и изделия из высококачественного алтайского железа. До недавнего времени дорогу, ведущую от слияния Бии и Катуни на юго-запад Алтая, старики - старожилы называли "Джунгарской" или "Старой татарской" и рассказывали, как их отцы и деды - казаки ездили по ней к кочевникам за выносливыми верховыми лошадьми.
Конечно же, не только мирные торговые караваны видели эти древние пути. Недолгие годы мира сменялись кровопролитными войнами, и несли дороги вглубь Сибири конницу скифских вождей, тяжеловооруженных всадников тюркских повелителей, молниеносные тумены монгольских ханов. Военное значение этих путей сохранилось и в XVII веке. Они позволяли конным ордам теленгитских князей и Джунгарского ханства внезапно появляться под стенами Кузнецкого острога и, совершив опустошительные набеги на ближние волости, так же стремительно и безнаказанно откатываться обратно на юг. Чтобы лишить их фактора внезапности, русским надо было запереть дорогу на север. И сделать это надлежало в самом ключевом, стратегически важном месте - у переправы через слияние Бии и Катуни. В этом случае нападавшему с левобережья врагу пришлось бы искать обходные пути, а значит и терять столь драгоценное в набеге время. Была еще одна причина, по которой планируемый острог просто обязан был находится у истоков Оби. По неписаным дипломатическим канонам того времени, государство, завладевшее устьями каких-либо рек, могло уверенно заявлять о своих правах на обладание землями всего их бассейна вплоть до истоков. Имея здесь укрепленный пункт, русские получали дополнительный аргумент в пограничных спорах с Джунгарией и могли заявлять о своем приоритете на значительной части "Телеутской землицы". Новый острог стал бы идеальной базой для дальнейшего продвижения на юг Алтая, ибо он контролировал важнейшие из ведущих сюда путей.
В опубликованном на страницах альманаха "Бийск" материале о некоторых моментах начальной истории города, Б.Х.Кадиков предполагает, что на слиянии Бии и Катуни могло быть святилище, культовое место, имевшее важное значение для окрестных алтайских племен. Поставленный же в этом районе русский острог стал бы символом победы пришельцев-христиан над местными богами и духами, которые уступили победителям власть над окружающими землями. Эта гипотеза подтверждается одним очень интересным картографическим источником - картой Сибири, опубликованной в 1730 г. Шведским капитаном Иоганом Таббертом-Страленбергом. Попав в русский плен во время Северной войны, он в 1711 году был сослан в Сибирь, где занимался сбором материалов по ее географии, истории и этнографии. Страленберг участвовал в сибирской экспедиции Мессершмидта, был знаком с тобольским картографом Ремезовым и геодезистом Чичаговым. Вернувшись в Швецию, он обобщил собранный материал в карте сибирского края. На этой карте, при всех ее неточностях и ошибках, есть одна любопытная деталь: на мысовой стрелке при слиянии Бии и Катуни Страленберг отметил местоположение легендарной святыни местных языческих племен, которую русские называли “Золотая Баба”. Как-то в нашем разговоре о неординарности района истоков Оби Борис Хатмиевич упомянул еще один факт: вплоть до настоящего времени местность на правом берегу Бии, напротив впадения в нее Иконниковской протоки Катуни бийчане-старожилы называют - "Вихоревка". До революции эта земля принадлежала городской управе, которая сдавала участки в аренду обывателям под садовые участки и загородные дома. На планах Бийска конца XIX - начала XX в.в. она обозначена, как "Вихоревская дача." Иногда коренные бийчане называли этот участок берега "Вихоревской переправой", хотя парома здесь не существует по крайней мере несколько десятков лет. Но когда-то, действительно, в этом районе переправляли с Иконниковского острова гурты лошадей и овец, закупаемых в Монголии и Казахстане. На острове с середины XIX века располагался санитарный карантин, где скот браковался ветеринарной инспекцией перед продажей на бийских рынках.
Можно предположить, что русский топоним "Вихоревка" - это результат фонетической адаптации более древнего названия, возникшего, вероятно еще в VIII-VII в.в. до нашей эры, когда на Алтае господствовали европеоидные племена самодийцев. Относящийся именно к устью Бии, первоначально он звучал примерно так - "Би - хара" - что означало - "место (земля) в устье реки". Спустя века топографическая нагрузка топонима была усилена древними тюрками. Словом "хар" ("хяр","кар","яр") они обозначали высокий и обрывистый берег, и поэтому на ряде древнетюркских зыков новый топоним мог звучать, как "Би - хара - ус" - "высокий яр в устье реки". Кстати, вспомним описываемый в чертежах воеводы Годунова 1667-1673г.г. береговой " Красный Яр", локализуемый у слияния Бии и Катуни. А используя широко распространенное в алтайских диалектах монгольское слово "хайра" - "святой", получим другое смысловое значение топонима - "Би - хайра" - то есть "святое устье реки" или "святое место в устье реки". А в XVIII веке русские поселенцы адаптировали этот топоним в более привычную, удобную для языка и слуха Вихоревку. Безусловно, возможны и другие варианты расшифровки, но суть ее останется прежней - обозначение сакральной, священной для окрестных народов местности. Здесь встречалась Бия ("Бий" - алтайское "господин","повелитель") и Катунь (от алтайского "Хатын" - "госпожа", "супруга повелителя") - наиболее почитаемые северными и южными алтайцами реки. Сливаясь, они давали начало еще более величественной Оби - одной из крупнейших рек Евразии. А между их берегами соединялись по меньшей мере две важнейшие, древние дороги, связывавшие Сибирь и Центральную Азию. Конечно же было у слияния Бии и Катуни святилище божествам покровителям и своеобразный торговый центр, куда съезжались "торговые люди" из многих отдаленных земель. И последний штрих к портрету " Вихоревки ". В одном из своих произведений, повествуя о мировом сакральном и эзотерическом значении Алтайских гор, Н.К.Рерих, ссылаясь на древние источники, утверждает, что последняя битва сил добра и зла - Белого Коня и Красного Коня - произойдет именно у слияния Бии и Катуни!
По Государеву указу…
Кончался XVII век, а вместе с ним отходила в прошлое и патриархальная, византийская Русь. Гром побед на суше и на море явил изумленной Европе новую, петровскую Россию. Государство, крепнущее потом и кровью реформ Великого Монарха, превращалось в раскинувшуюся на тысячи и тысячи верст империю. Ветры преобразований достигли и сибирских окраин.
Здесь внутренняя политика Петра была не менее жесткой и энергичной, чем где-либо. Расширение и упорядочение налогообложения, борьба с взяточничеством и произволом воевод, искоренение "ермаковой вольницы" казачества - все эти меры способствовали укреплению самодержавной государственности в регионе. Внешняя политика России приобретает все черты имперской. Она становится не только более активной, но и более агрессивной, хотя и достаточно гибкой, способной на дипломатический маневр. Сознавая необходимость расширения мирных политических и торговых связей с соседними Сибири странами и достижения безопасности границ путем переговоров, Петр все же отдает предпочтение наступательной тактике. Параллельно с укреплением уже существующих опорных пунктов в порубежных волостях, предпринимаются меры по созданию новых острогов на юге Западной Сибири, в том числе и в "Телеутской землице".
Здесь в начале XVIII века мы застаем разгар очередной российско-джунгарской конфронтации. В борьбе с Джунгарией и ее вассалом - Ак-Теленгитскими княжествами, Россия опиралась на поддержку северных алтайцев. Кумандинцы, челканцы, тубалары и керсагальцы уже давно считали себя русскими подданными и нередко вместе с казаками Кузнецкого острога принимали участие в отражении набегов с юга. Тем не менее положение России в ясачных волостях правобережья Бии оставалось нестабильным из-за отсутствия здесь надежного опорного пункта. В этих условиях кузнецкие воеводы в который раз настоятельно испрашивают дозволения на строительство пограничного острога у истоков Оби. На этот раз к их "резонам и мнениям" прислушались и резолюция последовала, как говорится, с самого верха.
В один из дней начала апреля 1708 года караульные казаки Кузнецкого острога высмотрели в серой пелене окрестных равнин приближающихся всадников. Тяжкая рысь их усталых коней говорила о долгом и многотрудном пути. Вызванный караулом пожилой сотник мельком глянул на гостей в зрительную трубу и скомандовал воротникам: "Отворяй! Свои это, томские. Видать, с посылкой к воеводе." Массивные, лаженные из листвякового бруса и окованные железом ворота натужно заскрипели, и гонцы въехали в острог. Устало покряхтывая, казаки спешивались. Наперед отирали потных, взмыленных коней, а уж после разминали свои тяжелые от длительной езды ноги, талым снегом растирали онемевшие под степным ветром лица. Вскоре старший посыльных уже шагал с сотником к терему воеводы. Тот встретил их тот час же и первым делом принял запечатанную алым сургучом холщовую сумку с государевой грамотой. Затем кратко расспросил о примеченном в дороге, похвалил за прилежно исполненную Государеву службу. Приказав сотнику обиходить томичей, воевода подождал, пока все удалились из горницы и, троекратно перекрестившись на образа, вскрыл сумку. Указом, писанным 29 февраля 1708года, Государь Петр Алексеевич повелевал ему, воеводе и стольнику Михайле Овцыну " в незамедлительном времени Кузнецкого уезду на реках Бии и Катуни в пристойном месте построить острог со всякими крепостьми..." В указе четко определялись цели сооружения нового укрепления. Оно было необходимо не только для "оберегания ясачных волостей", но и "к селению пашенных крестьян" - то есть для последующей хозяйственной колонизации новых земель. Перед кузнецким воеводой была поставлена труднейшая задача. Служилым людям предстояло поставить острог за двести с лишним верст от Кузнецка, в самом центре немирной Телеутской землицы.
Главная трудность заключалась в постоянной нехватке в Кузнецке служилых людей, артиллерии, ручного огнестрельного оружия, боеприпасов и продовольствия. Город периодически подвергался набегам телеутских племен, которые отбивались подчас с великим трудом. Выделить из состава служилых сколько-нибудь значительные силы для немедленной посылки на слияние Бии и Катуни воевода не мог. Ослабленный гарнизон не защитил бы Кузнецк в случае очередного набега. Отправка же малочисленного отряда заранее обрекала казаков на гибель. По-видимому Петр был подробно информирован дьяками Сибирского Приказа о стратегической важности предполагаемого строительства. Специально для организации похода Овцыну разрешалось набирать добровольцев из взрослых сыновей служилых казаков, дворян и бояр, пашенных крестьян и посадских людей. В царском указе подчеркивалось, что "тем служилым людям, кто пожелает ту государеву службу служить и в новопостроенном остроге жительство иметь, денежного, хлебного, соляного и протчего жалования положено будет против иных сибирских городов служилых людей..." Многочисленные указы с требованиями всяческого содействия кузнецкому воеводе были посланы главе Сибирского Приказа князю Матвею Гагарину, томскому и тобольскому воеводам. Овцын получил полномочия для самостоятельных действий и решений, он назначал сроки начала похода, количество и состав отряда. Царь же продолжал контролировать подготовку экспедиции. В частности, в указе от 15 июля 1708 года он предупреждал воеводу о необходимости обеспечить отряд оружием, боеприпасами и продовольствием " без недостатку и приносимых в том оговорок."
Опытный и осторожный Овцын готовился к отправке казаков на слияние Бии и Катуни тщательно, без излишней и опасной поспешности. Осенью 1708 года, получив требование князя Гагарина не мешкать более с началом строительства, воевода ответил решительным и мотивированным отказом. Он доносил, что принял решение отложить поход до лета следующего года. По мнению Овцына, не следовало " посылать служилых людей для острожного строения зимним тяжким путем да к тому ж за дальним расстоянием." Гагарину пришлось согласиться с этими доводами и санкционировать отсрочку. Она позволила усилить набираемый отряд новыми добровольцами, увеличить запасы продовольствия и снаряжения, столь необходимых для дальнего и опасного пути.
Экспедиция для строительства острога в истоках Оби выехала из Кузнецка 2 июня 1709 года. Сейчас трудно установить численность этого отряда и его точный состав, но кое-что выяснить все же удалось. В фондах Бийского краеведческого музея имеется фотокопия послужного списка кузнецких казаков, подлинник которого храниться в Российском государственном архиве древних актов. Список был составлен вскоре после возвращения отряда из Телеутской землицы и содержит имена и фамилии казаков, принимавших участие в строительстве нового острога и отражении телеутского набега на Кузнецк в августе 1709 года. Всего в послужном списке указано 646 человек Своеобразное боевое ядро составляли сибирские профессиональные военные - 132 пеших и 86 конных кузнецких казаков под предводительством двух сотников, шести пятидесятников и 42 прочих казачьих командиров и подьячих из воеводской канцелярии, а для поднятия боевого духа в отряд включили 4 барабанщиков. Однако основные силы экспедиции состояли из добровольцев, набранных из кузнецких и томских казачьих детей - 258 человек, пашенных крестьян и посадских людей - 45 человек. Кроме русских, к строительству острога привлекли и принявших российское подданство и состоящих на "государевой службе" 70 обинских татар и телеутов. "Начальным человеком" и в походе на истоки Оби, и в сражении с телеутско-джунгарским войском был голова конных казаков Кузнецка Яков Максюков, представитель старинного казачьего рода. Он имел богатый опыт дальних экспедиций, неоднократно отражал набеги кочевников и зарекомендовал себя умелым и хладнокровным военачальником. Его помощниками были голова пеших казаков Федор Максюков, командир отряда телеутов Петр Максюков, а обязанности переводчика - "толмача" - были возложены на Ивана Максюкова, владеющего многими алтайскими диалектами. Начальником гарнизона предполагаемого острога назначался кузнецкий сын боярский Андрей Попов.
Отряд двинулся к слиянию Бии и Катуни по той самой кратчайшей дороге, ведущей в центральные районы Телеутской землицы. Сначала путь казаков пролегал по правому берегу реки Кондомы, после переправы через нее - по верховьям р.Сары-Чумыш. Достигнув правобережья р.Бехтемир, отряд повернул на юг и продолжил движение до впадения реки в Бию. Далее их маршрут вел на юго-запад - по правому берегу Бии до слияния ее с Катунью. Известно, что этот путь занимал "пять дней ходу конем", но отряд Максюкова, более чем наполовину состоявший из пеших казаков, отягощенный обозом и артиллерией, затратил гораздо больше. Тем более примечателен тот факт, что строительство нового острога было закончено 18 июня - всего через 16 дней после выхода экспедиции из Кузнецка!
Яков Максюков, следуя инструкциям воеводы, приступил к сооружению укрепления тот час же по прибытию на место, "ни мало не мешкая". Конечно, отряд его был достаточно многочисленным. Учитывая практику строительства других сибирских острогов, можно предположить, что Овцын выделил для исполнения Государева указа не менее 300-350 человек, в том числе и опытных мастеров "острожного строения" - так называемых "розмыслов". Кроме того, в районе строительства не было недостатка в прекрасном строевом материале - ленточные сосновые леса тянулись вдоль Бии и Оби на десятки верст.