ВЕРСИЯ ДЛЯ СЛАБОВИДЯЩИХ
Огни Кузбасса 2015 г.

Олег Яценко. Освобождение Донбасса ч. 3

Налеты вражеской авиации на город начались в августе 1941 года. В октябре линия фронта проходила уже всего в 3-5 километрах от Лисичанска. В активную оборону Лисичанска, преградившему путь врагу в направлении Северного Кавказа и Волги взяли на себя 230 стрелковая дивизия, 6 кавалерийский корпус и гвардейская минометная группа «Катюш». Встретив невиданное сопротивление и со стороны жителей, среди которых подавляющее большинство были шахтеры добровольцы, гитлеровское командование бросило для прорыва 80 дивизий. 10 июля 1942 года, оставшиеся живыми наши воины и добровольцы шахтеры были вынуждены покинуть город Лисичанск, уступая его явно превосходящим силам противника. В Лисичанске и окрестных населенных пунктах начали хозяйничать гитлеровцы и привлеченные ими с запада каратели УПА. Среди жителей Донбасса немцам трудно было найти людей согласных служить полицаями. В этих местах народ другой закалки. Несмотря на то, что в разрушенном городе практически не осталось населения, немцам нужно была рабочая сила для добычи угля. Старались бандеровцы, обшаривая окружающие села, хватая людей, а немцы эшелонами подвозили из лагерей пленных на все шахты Донбасса. Бандеровцы гнали в шахты обессиленных красноармейцев, случайно схваченных людей, подростков, женщин способных поднять и перенести кусок угля. Попавшие на работы в кромешную тьму, люди не возвращались. Каратели добивали их на месте, заставляя оттаскивать мертвые тела в отработанные забои, забивая их погибшими. Работу по уничтожению наших людей в шахтах выполняли исправно каратели из националистов, не затрудняя себя уносом мертвецов в отдаленные штреки. Сваливали неподалеку от работающих. Отсутствие света, невыносимая духота шахтовых пустот быстро заполнилась и тлетворным запахом гниющих тел покойников. Немцы в шахты не заходили. Они исправно вели документацию, поставив исправных учетчиков, из числа имеющих считать и писать бандеровцев. Сами же складывали бумаги добычи, и подгоняли полицаев на большую выгонку угля. Их интересовало количество и качество угля. Действовал немецкий прагматизм. Те люди, что грудами лежали в заброшенных забоях, их несколько не интересовали. Отработанный материал. Больше беспокоил подвоз новых партий живой силы, ибо шахты ежедневно поглощали неимоверное количество людей.

В 1991 году, мы с мамой, посетили дальних родственников в городе Красный Луч (Криндачевка до 1920 года). Там я познакомился с ее дядей, которому было за 80 лет, но он был живым свидетелем зверств «героев» националистов. Иван Лукич старый человек и столько пережил, но как он считает, что ему повезло в жизни. Был в окружении. Вышел. Добрался до родного города. Переоделся, и вдруг на улице хватают, так как нет документов, и прикладами гонят в шахту. Старик говорит мне,- «мы немцев меньше боялись, чем этих пришельцев зверюг с западной Украины. Для них оборвать жизнь человеку, как работа с удовольствием. Для них это наслаждение, удовлетворение какой-то внутренней и обязательной потребности». Воды нам в шахте не давали, а слизывали мы влагу со стен. О кормлении и слов нет. Могут бросить пучок гнилой брюквы, или свеклы. Пьют самогон и закусывают салом, при этом могут убить любого из нас. Все у них организовано просто. Очередная партия должна отработать и уйти в мир иной. Я выбрал время, пока полицаи замешкались, кинулся в темноту шахты. Сколько я шел по этим выработкам, плутал, прощался с жизнью, вспоминая Бога, молился, хотя и верующим не был. Не помню, но, кажется, последнее время мог только ползти, периодически теряя сознание. Перевернулся с бока, и стал пробовать передвигаться на спине, отталкиваясь ногами, и вдруг вижу полоску света. Изначально решил, что почудилось, но полез наверх из последних сил. Скатывался с россыпи породы, и снова вверх. К светлому небу. К жизни. Оказалось, что я попал к старому завалившемуся вентиляционному колодцу. Вылез ночью. Долго лежал, облизывая росинки с трав. День переждал, прячась в кустах. Вижу свой город, но он далеко. Плутал я видимо километров больше десяти. Дождался ночи, и ввалился черным мертвецом в родной дом. До прихода наших войск, прятался, как мог. Затем воевал, и опять везение, даже ранен не был. Посмотрел я их заграницу. Ничего интересного. Так, место для прогулок, а не для дела. С нашими просторами не сравнишь. Это не Россия, а то гитлеровцы решили пощеголять и у нас, как по соседней Польше. Мои предки таких щеголей еще века назад поганой метлой с земли нашей гнали». Иван Лукич показывает мне медаль за взятие Праги. Через несколько лет Лукич ушел из жизни на покой. Его не стало. Видимо бродят тени безвинно убиенных людей по Донбасским завалившимся штрекам. И он среди них, добродушный, простой русский мужик. Сколько их там? Никогда не будет известно! Вечная им память!

Летом 1943 –го немецкие войска были вынуждены вновь отступать под ударами Красной Армии. Придавая огромное значение Донбассу, немцы тщательно укрепляли его рубежи. Они превратили весь правый берег Северного Донца в мощную оборонительную полосу, которую германское командование считало непреступной. В нее вошли некоторые населенные пункты: Лисичанск, Пролетарск, Верхнее и т.д. Сталь, бетон, минные поля и траншеи. Ряды колючей проволоки начинались от глинистого обрывистого берега Северного Донца, занятого противником. Задача не из легких, хотя на войне легких задач не бывает. Однако, это немцам не по Елисейским полям гулять. Река Северный Донец заросшая камышом, затянутая травой с илистым дном и обрывистым берегом у противника, а пологим на котором укрепились наши войска. «Не сунутся русские, если и пойдут, то на дне Донца и останутся», - успокаивают надеждами себя и солдат немецкие офицеры. Действительно, по карте, западный (правый) берег Северного Донца значительно возвышался над оборонительными позициями наших войск.

План взлома ворот в Донбасс разработали в то время генерал 3-ей гвардейской армии Д.Д. Лелюшенко (на фото справа) и командир 279 стрелковой дивизии генерал-майор В.С. Потапенко. При планировании операции, направления ударов по противнику решили, что 105 стрелковый полк форсирует Донец и удалит в лоб врагу, и наделает более всего шума. Этому полку и освобождать Лисичанск. В это время, но южнее, 1001 полк также форсирует Донец в районе поселка Боровское, и, прорвав, по данным разведки более слабую оборону противника, будет охватывать Лисичанск с юга, одновременно ведя наступление, и освобождая населенные пункты двигаться в сторону Ворошиловграда (сегодня Луганск). С тыла, с северной стороны, не вступая в затяжной бой с близко расположенными позициями противника, охватит неприятеля 1003-ий стрелковый полк. Задача, соединившись с 1001 с.п. взять город Лисичанск в клещи. Совместно укрепить оборону для уничтожения немцев в городе, а двигаться освободившимся основным силам 1003 полку в сторону Луганска с целью его освобождения. 1003 полку ставилась задача подвижного, усиленного резерва, чтобы была возможность 3-им батальоном преследовать противника до Луганска и войти в город. Намечены сроки артподготовки, и наступлений каждого из полков. Бои местного значения заканчивались. Всем бойцам было зачитано письмо, переданное из Донецка (ранее до 1961 года Сталино, а до 1924 года Юзовка) от отца славного командира Красной Армии Пархоменко А.Я. подло убитого махновцами. Отец Пархоменко просит командование Красной Армии ускорить наступление, так как в городе Сталино идут массовые убийства мирного населения. Письмо, да еще от отца легендарного Пархоменко подняло патриотический дух воинов. К моменту штурма врага все заняли свои места, четко представляя поставленную перед каждым задачу. Тем более, не смотря на то, что все рвались в бой, предварительно проводились постоянные тренировочные учения.

1003 с.п., под командованием В.А. Архипова ставилась задача смять слабую оборону противника овладеть в первую очередь Новодруженском и Пролетарском. Но оказалось, что именно в этом направлении немцы ожидали основной удар Советской Армии, и успели подготовиться. Усиленный 1003 с.п. вступил в схватку с противником, и бои за освобождение населенных пунктов Новодружеское и Пролетарское превратились в кровавую бойню с большим количеством безвозвратных потерь с нашей стороны. На пути наступающих оказались амбразуры дзотов, на которые кто-то ложился грудью, минные поля с колючей проволокой. Но, через все эти преграды приказано пробиться. Так как это дорога на Луганск. Поэтому для содействия 1003 полк был усилен 176 гвардейским стрелковым полком из 59 стрелковой дивизии. Командование, из разведки, знало, что более всего достанется 1003 полку, говоря, что большая нагрузка по выполнению поставленной задачи ляжет на 1005 полк. Бойцам этого полка брать в лоб Лисичанск. Причем после форсирования Донца, но получилось несколько иначе. При форсировании Донца более погибло и утонуло ранеными в его водах красноармейцев из 1001 полка. До начала боя не дремали бойцы 1003 - го полка, хотя и находились в резерве. Рота автоматчиков лейтенанта А.А. Шальнова пробралась в тыл врага, захватила три орудия, четыре миномета и на пути в случае отхода неприятеля взорвала мост. Справка. Лейтенант Шальнов начинал войну рядовым, стал начальником штаба 1003 с.п, а закончил военную карьеру генерал-майором Советской армии. Будущий генерал-майор А.А. Шальнов пользовался среди однополчан особым уважением за храбрость и смекалку. Когда он стал начальником штаба 1003 с.п., и получил звание майора, то кто-то из солдат сочинил о нем стихи (стихи о нем я взял из газеты «Звезда»).

«От рядового до майора

Нелегок путь, тернист, суров,

Но за войну довольно скоро

Прошел его майор Шальнов.

Желаем земляку (а мы с Урала)

Когда-нибудь быть генералом».



Солдаты были правы. Так и сложилась судьба рядового с Урала. Разведке с трудом удалось взять «языка», который не развязывался. Упросил командира сплавать к немцам в «гости» опытнейший разведчик из 1005 полка Ф.И. Шевченко. Человек храбрый и неповторимой отчайности. Среди своих, к нему и обращались, - «сибиряк». Деревенский, и любитель таежной охоты с детства. Боец разделся до гола. Для него вода теплая. Намотал на голову ветки. С собой взял любимый охотничий нож. Ночью, тихо и спокойно переправился на вражеский берег. Совершенно голый мужик атаковал заставу противника. Перебил пять фрицев и захватил пулемет. Дал условный знак. Его примеру, оголятся в предстоящей схватке с противником, последовал пулеметчик Николай Грачев, а следом и вся рота, а за ней и батальон. Плацдарм был взят. Наступление на Лисичанск можно развивать. Можно представить, как из кустов высовывается покрытая листвой голова, а за ней появляется совершенно голое тело в предрассветном тумане. Немцы, пившие спокойно кофе обомлели, что, не видение ли это, али святой к ним прибыл. Этот «святоша» по имени Федор их и отправил на Божий суд. Разговоры пошли по всей дивизии. Некоторые не верили. «Голый, и даже без подштанников, пять человек уложил, а за собой целый батальон заставил голыми плыть. Вот, немцы, перепуганные, и драпанули. Ничего себе! Русские у них по позициям, как по европейскому пляжу голые гуляют? Выходит и оружия не надо. Другой снастью фрицев пугануть можно». Солдаты долго шути по поводу голой атаки. «У нас не получится. Это только Федька из разведки 1005 полка имеет прибор для бесшумного оглушения противника. «К фюреру бы его голого заслать. Может и войну он один закончит». Солдатский юмор, а через несколько минут многие из них лягут навсегда на родную землю. Потом их примет для хранения памяти потомкам донецкая земля. Плацдарм для дальнейшего наступления был создан отважным русским разведчиком, а главное без шума и грохота орудий. Поэтому, без значительных потерь, удалось форсировать Северный Донец 1005 с.п. Переправили и артиллерию. Быстро подавили огневые точки противника. Приказ о форсировании Северного Донца был датирован на ночь с 1-го по 2-е сентября 1943 года. С утра 2 сентября части 279-й стрелковой дивизии под командованием генерал-майора В.С. Потапенко, преодолевая упорное сопротивление противника, овладели колыбелью Донбасса городом Лисичанском, а затем стремительно населенными пунктами Пролетарск и Верхнее, поселком Новодружеское. Потери ранеными и убитыми, что не предполагалось, но самые большие пришлись на 1003 с.п. На пути наступающих бойцов оказалась небольшая речушка, а за ней сильные укрепления противника. Полк оказался под ливнем огня. Выбиты были все офицеры. Полковой медицинский пункт не справлялся из-за потока раненых. Прибыли врачи из МСБ и других полков. В замешательстве солдаты залегли на открытой местности, у села Белая Гора, неся еще большие потери. Раненые все больше и больше прибывали на полковой медицинский пункт. Солдат, оказавшихся на ровном месте, фашисты просто расстреливали в упор. И в эту критическую минуту раздается звонкий девичий голос: «Лежите? Всех перебьют. У нас одно спасение – вон та траншея»! Комсорг роты санинструктор Таня Иванова, высокая стройная девушка, указав рукой на вражескую траншею, вскочила с возгласом «За Родину! За Сталина!» и бросилась вперед. За ней устремились все бойцы. Из моей личной беседы с генерал-майором А. А. Шальновым, бывшего начальником штаба 1003 с.п.- Мы познакомились с ним, когда я был на усовершенствовании в медицинском институте города Ростова-на-Дону. Рискнул посетить однополчанина отца, который стал военкомом Ростовской области. Встретил самый радушный прием. Напомнил ему стихи о нем из газеты «Звезда». Генерал крепкий, статный и без признаков генеральского живота улыбается и говорит мне, - «А ты как думал. На войне о нас всех командирах солдаты байки сочиняли. Сейчас про твоего отца найду, а ты пока смотри. Дает мне подарочные книги, подписанные самим М. Шолоховым Алексею Андреевичу Шальнову. «Слушай, что о твоем отце говорили», открыв свои давние записи, генерал и читает мне, - «он и стрелок, он и связист, он и врач, и артиллерист, и артист!». Мы смеемся вместе. «На фронте так. Успеет недолго повоевать новый командир батальона, а ему уже солдатская характеристика готова. С Шолоховым Михаилом Александровичем мы друг друга давно поняли, и дружим. Хочешь, так познакомлю. Он знаменитость мировая, а по характеру простой и доступный наш мужик». Про себя думаю, что на встречу к Шолохову я не рискну. Меня более интересуют освобождение Донбасса. Алексей Андреевич предлагает, - «А давай прокатимся на Дон. Там и поговорим» Генерал вызвал машину военкомата, и на белой «Волге» мы поехали осматривать места боев 1003 с.п. Сели на берегу Дона. Ласковым ветерком тянет в лицо с его просторов, и солнце к закату. Красота неописуемая. Можно сказать шолоховская ширь бескрайняя. Слушаю рассказ генерала «Тяжко нам пришлось. Я прихватил с собой вещевой мешок и наполнил его гранатами, а боец Дубинин едва успевал вытаскивать их и подавал мне. Одна за другой они летели на головы гитлеровцев. Нередко приходилось идти на риск – брошенные немцами гранаты с деревянными ручками мы перехватывали на лету, и отправляли их обратно к ним. Стремительным броском мы достигли траншеи и в рукопашной схватке овладели ею. За освобождение родного села Белая Гора самоотверженно дрались совсем еще юные войны-добровольцы: П.И. Вороненко, А.П. Безволенко, В.В. Малюга, И.Я.Иващенко, П. Ковриженко. Они горели желанием освободить родное село. Я их всех по имени и отчеству помню. Начались уличные бои за каждый дом и по огородам села. Потери у нас огромные. Снарядов и мин враг для нас не жалел. Пыль, гул, звон в ушах. То есть мы попали в кромешный ад. Командование оставшимися бойцами берут на себя сержанты. В конечном итоге оказалось, что из офицеров живыми остался я, комсорг лейтенант Хуснулин, да твой отец с ранеными на полковом медпункте. Долго не могли восстановить связь с командованием, продолжая продвигаться в сторону Луганска. Жалко очень, но раненая санинструктор Таня попала к гитлеровцам, которые замучили ее. Имя Тани Ивановой золотыми буквами вписано в историю нашей Лисичанской дивизии. Она служила санинструктором в 1003 с.п. Ее командиром был твой отец, капитан Константин Яценко». Когда, я, вернувшись с учебы, рассказал о наших встречах с Шальновым, я не знал в то время, что они переписываются, то со слов отца, - «Таня Иванова была очень красивая, обаятельная и женственная девушка. Главное, что умела придерживать языки мужиков, удерживая глубокое уважение со стороны мужчин к ней. После ее гибели наши солдаты немцев и полицаев живыми не оставляяли. Так ее все любили». Вечная ей память и слава русской женщине сумевшей своим примером открыть дорогу для освобождения Донбасса от фашизма и их прислужников. Из записей старшего врача 1003 полка капитана К. Яценко. «Раненых очень много. Осталось две девушки санинструкторы: Н.Ф. Витушняк и О.И. Живенко. Они ушли вместе со стрелками на поле боя. Из рассказа о том страшном, но победном бое Ольги Ивановны Живенко, - « Мы внимательно следили за ходом боя. Быстро бинтовали тех, кому нужна была помощь, и эвакуировали их вкладывая остатки сил. За день Нина Витушняк вынесла с поля боя двадцать семь бойцов, а при отражении атак она уложила из автомата пять немцев. Я вынесла с поля боя двадцать три бойца, оказав под пулями им экстренную помощь, и вскоре была тяжело ранена». Наши бойцы раненые, измученные, голодные, качающиеся от усталости, руководимые остатками младшего комсостава, лишившись санинструкторов, продолжали продвигаться, уничтожая врага в сторону Луганска. Уже не усиленный, а ослабленный, изнурительными боями 1003 с.п. гнал немцев, освобождая пядь за пядью территорию Донбасса. А, предчувствие вступления в Луганск бодрило боевой дух бойцов. В 1003 с.п. влился 1001 с.п., понесший меньшие потери. В это время 1005 полк полностью овладел Лисичанском. Занимался зачисткой и разминированием. Немцы, стремительно бежавшие с Донбасса оставили множество мин, на которых в последствии подрывались ребятишки, несмотря на тщательную проверку местности наши минерами. Из письма разведчика А. Корзинникова, - «В Пролетарске, осмотрев уже весь город, мы обнаружили командный пункт немецкого генерала, дом в котором он жил. Генерал удирал так поспешно, что оставил свой мундир, брюки и даже шпагу. Эту шпагу мы подарили генералу Потапенко. Владимир Степанович долго хранил ее и потом подарил Лисичанскому краеведческому музею». После войны, уйдя в отставку, генерал В.С. Потапенко приехал жить в Лисичанск, где и находился до последних дней своей жизни.

Моя мама, из большой шахтерской семьи, старшая дочь, попала в оккупацию всей семьей и работала врачом в больнице для местного населения в Красном Луче (Криндачевка до 1920 года). Больницу курировал немецкий врач, который с уважением относился к медицине. Но больше проверял, чтобы не было среди больных скрывающихся красноармейцев. При одном из посещений он отозвал маму в сторонку и тихонько сказал, - «Frau Arzt! Мы сегодня ночью уходим. Вам надо спрятаться. Всех погонят на Запад. Кто останется, то погибнет. Прячьтесь где-нибудь, и только в лесу, а не дома». Надо отметить, со слов мамы, что немцы все-таки помогали, хоть символически, но больным мирным гражданам. Вернее немецкие врачи. Всей семьей: отец и мать, три младшие сестры и брат мамы ушли в заросший старый грушевый сад. Залезли на деревья и спрятались в густой листве верхушек. Видели, как немцы взрывали и поджигали дома, слышали взрывы гранат, которые они бросали в погреба и массу криков местного населения сопровождающихся выстрелами. К утру наступила звенящая тишина и вдруг они услышали русскую речь. На тропинке стояли два красноармейца. Один прикуривал у другого. Стали осторожно окликать их, а когда те поняли, что в грушах спрятались мирные люди, то приказали,- «спускайтесь. Мы советские солдаты». Это была наша разведчики. Как говорила мама, то мы буквально, как груши повалились на землю, и без всяких переломов. Бросились к ним и начали целовать. А через некоторое время улицы заполнили наши войска. Жителей в Красном Луче осталось очень мало. Кто-то сумел спрятаться и уцелел. Остальных немцы и полицаи погнали в глубь Украины. Многих убили. В соседский дом просто бросили гранату и убили беспомощную старуху. Соседей они больше не видели, так как они растворились по дорогам Европы, и судьба их неизвестна, но понятно, что печальна. Дом мамы немцы не тронули, так как изначально, она написала на воротах большими буквами Tifus.

Как нигде, но именно на Донбассе нашим войскам содействовали партизаны и подпольщики.

В ознаменовании одержанной победы 7 сентября Москва салютовала освободителям 24 артиллерийскими залпами из 324 орудий освободителям «Всесоюзной кочегарки».

Немецко-фашистские войска, будучи не в состоянии удерживать натиск Советской Армии, в середине сентября 1943 года начали отходить с левобережной Украины и из Донбасса.

Несмотря на потери 1003 с.п., а основной его боевой костяк: русские, украинцы, грузины, татары и армяне, продолжал свое движение в сторону Луганска по дороге через Артемовск, добивая на пути остатки немецких войск. Полк войдет и освободит Луганск. Справка. Из письма однополчанина, проживавшего в Лисичанске, И.М. Бутяева подполковнику запаса медицинской службы Константину Яценко, - «Уважаемый Константин Родионович! Был на заседании Ворошиловградского горисполкома. Именно наш полк, 1003 стрелковый полк 279 дивизии, признан освободителем Ворошиловграда. Мы первыми вошли в город. Мы 40 лет назад выполнили поставленную перед нами задачу до конца. Вечная память нашим погибшим товарищам».

Войдя в Лисичанск, наши войска увидели руины. Ни одного целого здания. Справка. Из газеты «НОВЫЙ ПУТЬ» издаваемой в г. Лисичанске Ворошиловградской области от 1.09.83 года. В оккупированном Лисичанске фашисты расстреляли: 70 мирных жителей, 2.314 человек угнали на каторгу в гитлеровскую Германию. Они разрушили предприятия, школы, больницы. Народному хозяйству нанесен ущерб на 319,6 миллиарда рублей. Зверства гитлеровцев и привлеченных ими националистов неслыханны. 8337 мирного населения: стариков, женщин и детей были согнаны в овраг и убиты карателями. Из увезенных в Германию людей почти никто не вернулся. Особо зверствовали националисты. В конце февраля 1943 года специальная комиссия извлекла из карьера кирпичного завода останки 73 человек, замученных пытками, и затем добитых в голову. Удалось опознать 28 человек местных жителей. Остальные неизвестны. 25 апреля того же года под предлогом пособничества Красной Армии бандеровцы арестовали 30 человек. Ведя на расстрел захваченных людей к яру, изверги избивали их по дороге, а в случайных прохожих, особенно пожилых и детей стреляли и убивали.

СПРАВКА (оригинал хранится в музее г. Новокузнецка). ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ ГОРОДА ЛИСИЧАНСКА КАПИТАНУ М/СЛУЖБЫ ЯЦЕНКО К.Р. ОБЪЯВЛЕНА БЛАГОДАРНОСТЬ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО МАРШАЛА СОВЕТСКОГО СОЮЗА тов. С Т А Л И Н А.

279 - ай стрелковая Лисичанская дивизия после освобождения Донбасса стала именоваться по приказу ставки Краснознаменной дивизией. Короткий отдых. Принятие пополнения, и дивизия двинулась дальше дорогами войны на освобождение Крыма. Снова в бой. Освобождение Крыма тоже не легкая задача, но война легких задач не ставит.



Заключение.

Мои далекие предки по линии деда били шведов под Полтавой, встав под знамена Петра Великого. Полюбил и я Украину с ее цветущими каштанами, спокойным украинским бытом. Получал в 70-е годы великое душевное удовлетворение, спокойно прогуливаясь по вечернему Крещатику. При этом состояние душевного спокойствия и радости за тех людей, что живут в Киеве, и когда хотят, то гуляют по этому сказочному бульвару. При взгляде в верхушки зеленых каштанов, почему-то всплывали строки из известного моей юности кинофильма «Прощайте голуби». Молодые ребята, уходящие служить в армию, и едут по Крещатику, и звучит песня - «Мы сегодня своих голубей отправляем в далекий полет. Пусть летят они…летят, и нигде не встречают преград…». Очередная научная конференция в Чернигове. Я послал материалы, и они опубликованы в сборнике работ. Поэтому врач из сибирского города Кемерово приглашен и принят. Не замечаю время, сидя у памятника, стоящего на берегу Десны, писателю М.М. Коцюбинскому любуюсь неповторимой живописью местной природы. Я пришел на берег знаменитой красавицы реки, о которой столь много был наслышан, и отдать дань памяти великому писателю. Десна, река, которую называют еще Зачарованной. Советский режиссер А.П. Довженко написал в свое время автобиографическую повесть «Зачарованная Десна». Настолько сильное произведение по восприятию пониманию им природы произведение, которое я сравнивал с описанием реки Рось и ее живописных окрестностей города Белая Церковь К.Г. Паустовским, бывшего гимназиста 1-ой классической гимназии г. Киева. Россия и река Рось в Малоросии. Корень один. Десна притягивает в свои воды, а нависший, выходящий из воды густой тальник склонил широкие ветки к речной глади, как бы приглашая, окунутся в бездонную глубину воды. Тальник на Десне обладает особой прочностью и гибкостью. Широко используются его прочные и гибкие ветви для плетения кресел, корзин, и многих других оригинальных изделий. Меня поразил не, столько базар в городе, а разнообразие плетеных изделий сделанных из прутьев тальника Десны. Посещаю Спасо-Преображенский и Борисоглебский. Узнаю, что Чернигов с 1-го века находится в составе русского государства. Да, - «здесь Русью пахнет!». Националистических настроений, и даже русофобских намеков не заметил. Это русская Украина в ее истории. Здесь была земля Рюриковичей. Чувствую себя, как дома. С первых командировок на Украину я стал придерживаться традиции, после возвращения в Киев из очередной поездки в любой город пригласивший меня на симпозиум, что, вернувшись в Киев обязательно прогуляюсь по бульвару Крещатика, среди каштанов, а на прощание и непременно зайду за знаменитый киевский рынок Бессарабку. Это условие отбытия из самого цветущего города Киевской Руси не нарушалась много лет. Миновав, гудящий как улей знаменитый базар, мы традиционно и обязательно должны встретиться с Шолом -Алейхемом. За Киевским Бессарабским рынком этому милому человеку стоит памятник в тихой аллее каштанов. Он каждый раз встречает меня, уважительно приподняв шляпу для приветствия. Я отдаю знаменитому демократу интернационалисту поклон уважения и оба мы уверены что Тевье-молочник не оставит нас сегодня без вечерней порции парного молока. До свидания дорогой сердцу писатель. Пройдет плохое время, и добро как всегда победит зло, и мы обязательно встретимся и скажем в мирном Киеве друг другу, - «Шолом»! Ведь мы оба любим мир и обожаем добрый сердечный юмор. Только просим, - «Люди! Будьте бдительны!».

На вопрос о войне и мире, пожалуй, лучше всех ответил стихами, ставшими всенародно любимой песни поэт Евгений Евтушенко:

Хотят ли русские войны?

Спросите вы у тишины

Над ширью пашен и полей,

И у берез и тополей.

Спросите вы у тех солдат, что под березами лежат,

И вам ответят их сыны,

Хотят ли русские,

Хотят ли русские,

Хотят ли русские войны.



Да, мы умеем воевать,

Но не хотим, чтобы опять

Солдаты падали в бою

За землю горькую свою.