Василий Киселёв
* * *
Летящие с низкого неба
В ночи, – аккурат на Покров!.. –
Мелодии ветра и снега
Мою взбудоражат кровь.
– Ты, друг мой, уютом изнежен! –
В тайгу собирайся со мной!..
Мелодии ветра и снега
Расскажут о мире ином –
Где хрипло хохочет филин,
Где буря – сорвалась с цепи,
Где старый мой егерь Порфирий
Заварит под утро чифирь,
Где надо быть – резким и быстрым,
(В охоте – нет мелочей!..)
Где меткий, удачливый выстрел
Позволит взять первый трофей,
Где воздух духмян, – слаще мёда! –,
На ужин – с картошечкой груздь,
Где воля, простор и свобода
Наполнят истомою грудь.
Станцует пурга «буги-вуги», –
Мы ей про апрель пропоём.
...Ты там обо всём позабудешь,
Что сердце терзало твоё.
Там песни – и ветра, и снега, –
Ноктюрн кулундинских степей, –
Летящие с низкого неба,
Расскажут тебе – о тебе...
Таёжная история
Цветенье яблонь... Село Овраги...
Твою улыбку... тепло руки... –
Невольно вспомню, хлебнув спиртяги
На льду холодном Угрюм-реки.
Огонь за горло беру руками.
Метель болтлива. Буран – охрип.
Укрыт надёжно семью снегами
Таёжный домик – как чудо-гриб!..
Курю сигару я будто барин.
(Сжирает пламя тоску и страх.)
Зовёт на ужин меня хибара,
Но мне уютно, здесь, у костра.
Осколки мыслей... И остов баржи.
Мой в небо выстрел... И тихий шок.
...Уже неделя, как мой напарник
Ушёл бить волка, да не пришел...
Небес сиянье. Пурга играет.
(...Твоя улыбка... Тепло руки...)
Начало марта... Тайга без края...
Пологий берег Угрюм-реки.
Зажата льдами, чернеет баржа.
Мне ночь расстелет свой звёздный шелк.
...Ах, Пашка, Пашка, ну что ж ты, Пашка,
Ушёл бить зверя, да не пришёл!..
Читаю атлас небес чернильных.
Рогатый месяц стал цветом в медь.
– Пошли в распадок!.. – зовёт Синильга,
Но я-то знаю, что это – смерть.
Огня боится шатун-мишаня.
Рублю осину – навалом дров!..
...Я всю округу сто раз обшарил –
Но нету Пашки... и нет следов...
Утонет домик, как утлый ялик,
В девятом вале буранных волн.
Зима в разгаре... Тайга... Сиянье...
Шуршанье ветра да волчий вой.
Молчит угрюмо янтарный месяц.
Озябло сердце от горьких дум.
...Крупы осталось – еще на месяц,
Быть может, Пашку к весне найду.
Созвездий чудных сверкает платье.
(Мне снится лето в снегах тайги.)
Я этой ночью держу в объятьях
Не стан твой нежный, а ствол «Сайги».
«Ну где ж ты, Пашка?..» – твержу я мантру.
Восток – светлеет... Марс – покраснел...
И пляшут мысли, как саламандры,
На углях жарких в моем костре.
(Цветенье яблонь... Шальные ливни...
Твоя улыбка...) Заря. Снегирь.
...Костер потухший... Скелет налима...
Тайга без края... Сибирь... Сибирь...
Посвящение Киплингу
«...Я как пловец. Ненастье, тьма и ветер
Мне ощущать мешают силу Зла.
Я словно птица, что попала в сети
И гибели своей не поняла...»
Григор Нарекаци «Книга скорбных
песнопений». Х век
Запад есть Запад, Восток есть Восток,
и вальсы им – не крутить,
Пока мой последний и хриплый стон
не вырвется из груди.
А здесь... – нет Востока и Запада нет,
а есть лишь тайга да снег...
Костер мой зачах... Напарник – пропал...
За каждой сосною – смерть.
Но надо собраться... Подняться...
Идти – на зов унылой зари.
Туда, где синицы поют: «Тинь-тинь!..»,
где дружат цари и псари,
Где свет в непогасшем твоём окне сияет,
словно маяк,
Где Город вальяжный в море огней –
считает чужим меня.
Тайга же меня называет – своим,
и Город ей – не родня!..
(Не будет здесь нудно айфон звонить,
тут не в чести болтовня!..)
...Буран дал морозу на царство «Добро»...
причудлив снежинок полёт...
Я письма твои рубил топором –
как в речке таёжной лёд.
Но Запад есть Запад, Восток есть
Восток, – им вместе в кафе не сидеть.
... Я там, где хаски виляют хвостом,
а ты – в своем жарком Сиде.
– Глянь: снег вместо нежных белых
одежд январь дарит Леди Зиме.
... Я синие трупы промёрзших надежд
скармливал чёрной тьме.
И – волчье солнце внимало с небес
на жуткий, протяжный вой;
И Смерть с косой – вечная из невест! –
шагала тенью за мной;
И я – вот упрямец! – всё шёл и шёл,
как зомби, – и глух, и нем;
И Леди Зима стелила свой шёлк
заботливо под ноги мне.
Пусть сердце сбивается с ритма, сбоит...
копытит буранный конь...
Я хворост лазурных иллюзий своих –
швырял и швырял в огонь!..
Свой компас во тьме я, увы, потерял:
где Запад?.. и где – Восток?..
...И в Индии, мой дорогой Редьярд, я не был – лет эдак – сто...
Летящие с низкого неба
В ночи, – аккурат на Покров!.. –
Мелодии ветра и снега
Мою взбудоражат кровь.
– Ты, друг мой, уютом изнежен! –
В тайгу собирайся со мной!..
Мелодии ветра и снега
Расскажут о мире ином –
Где хрипло хохочет филин,
Где буря – сорвалась с цепи,
Где старый мой егерь Порфирий
Заварит под утро чифирь,
Где надо быть – резким и быстрым,
(В охоте – нет мелочей!..)
Где меткий, удачливый выстрел
Позволит взять первый трофей,
Где воздух духмян, – слаще мёда! –,
На ужин – с картошечкой груздь,
Где воля, простор и свобода
Наполнят истомою грудь.
Станцует пурга «буги-вуги», –
Мы ей про апрель пропоём.
...Ты там обо всём позабудешь,
Что сердце терзало твоё.
Там песни – и ветра, и снега, –
Ноктюрн кулундинских степей, –
Летящие с низкого неба,
Расскажут тебе – о тебе...
Таёжная история
Цветенье яблонь... Село Овраги...
Твою улыбку... тепло руки... –
Невольно вспомню, хлебнув спиртяги
На льду холодном Угрюм-реки.
Огонь за горло беру руками.
Метель болтлива. Буран – охрип.
Укрыт надёжно семью снегами
Таёжный домик – как чудо-гриб!..
Курю сигару я будто барин.
(Сжирает пламя тоску и страх.)
Зовёт на ужин меня хибара,
Но мне уютно, здесь, у костра.
Осколки мыслей... И остов баржи.
Мой в небо выстрел... И тихий шок.
...Уже неделя, как мой напарник
Ушёл бить волка, да не пришел...
Небес сиянье. Пурга играет.
(...Твоя улыбка... Тепло руки...)
Начало марта... Тайга без края...
Пологий берег Угрюм-реки.
Зажата льдами, чернеет баржа.
Мне ночь расстелет свой звёздный шелк.
...Ах, Пашка, Пашка, ну что ж ты, Пашка,
Ушёл бить зверя, да не пришёл!..
Читаю атлас небес чернильных.
Рогатый месяц стал цветом в медь.
– Пошли в распадок!.. – зовёт Синильга,
Но я-то знаю, что это – смерть.
Огня боится шатун-мишаня.
Рублю осину – навалом дров!..
...Я всю округу сто раз обшарил –
Но нету Пашки... и нет следов...
Утонет домик, как утлый ялик,
В девятом вале буранных волн.
Зима в разгаре... Тайга... Сиянье...
Шуршанье ветра да волчий вой.
Молчит угрюмо янтарный месяц.
Озябло сердце от горьких дум.
...Крупы осталось – еще на месяц,
Быть может, Пашку к весне найду.
Созвездий чудных сверкает платье.
(Мне снится лето в снегах тайги.)
Я этой ночью держу в объятьях
Не стан твой нежный, а ствол «Сайги».
«Ну где ж ты, Пашка?..» – твержу я мантру.
Восток – светлеет... Марс – покраснел...
И пляшут мысли, как саламандры,
На углях жарких в моем костре.
(Цветенье яблонь... Шальные ливни...
Твоя улыбка...) Заря. Снегирь.
...Костер потухший... Скелет налима...
Тайга без края... Сибирь... Сибирь...
Посвящение Киплингу
«...Я как пловец. Ненастье, тьма и ветер
Мне ощущать мешают силу Зла.
Я словно птица, что попала в сети
И гибели своей не поняла...»
Григор Нарекаци «Книга скорбных
песнопений». Х век
Запад есть Запад, Восток есть Восток,
и вальсы им – не крутить,
Пока мой последний и хриплый стон
не вырвется из груди.
А здесь... – нет Востока и Запада нет,
а есть лишь тайга да снег...
Костер мой зачах... Напарник – пропал...
За каждой сосною – смерть.
Но надо собраться... Подняться...
Идти – на зов унылой зари.
Туда, где синицы поют: «Тинь-тинь!..»,
где дружат цари и псари,
Где свет в непогасшем твоём окне сияет,
словно маяк,
Где Город вальяжный в море огней –
считает чужим меня.
Тайга же меня называет – своим,
и Город ей – не родня!..
(Не будет здесь нудно айфон звонить,
тут не в чести болтовня!..)
...Буран дал морозу на царство «Добро»...
причудлив снежинок полёт...
Я письма твои рубил топором –
как в речке таёжной лёд.
Но Запад есть Запад, Восток есть
Восток, – им вместе в кафе не сидеть.
... Я там, где хаски виляют хвостом,
а ты – в своем жарком Сиде.
– Глянь: снег вместо нежных белых
одежд январь дарит Леди Зиме.
... Я синие трупы промёрзших надежд
скармливал чёрной тьме.
И – волчье солнце внимало с небес
на жуткий, протяжный вой;
И Смерть с косой – вечная из невест! –
шагала тенью за мной;
И я – вот упрямец! – всё шёл и шёл,
как зомби, – и глух, и нем;
И Леди Зима стелила свой шёлк
заботливо под ноги мне.
Пусть сердце сбивается с ритма, сбоит...
копытит буранный конь...
Я хворост лазурных иллюзий своих –
швырял и швырял в огонь!..
Свой компас во тьме я, увы, потерял:
где Запад?.. и где – Восток?..
...И в Индии, мой дорогой Редьярд, я не был – лет эдак – сто...