Он стал служить опорным пунктом для сбора ясачных платежей с местного населения. В начале ХVII века Кузнецкий острог был самым южным пунктом освоения земель в Сибири. Статус города Кузнецк приобрел уже в 1622 году. А в 1656-м получил и царский герб с изображением волка. До этого момента здесь сменилось 14 воевод. Воевода назначался в Москве, в Казанском приказе, и обязательно утверждался лично царем. Кузнецкие воеводы, по существу, управляли огромным краем, можно сказать целой страной, и имели полномочия даже на внешние сношения с сопредельными государствами и мелкими соседними племенами.
Первыми жителями Кузнецкого острога стали служилые люди из Томска, литовские казаки и пашенные крестьяне из Верхотурья. Основание Кузнецкого острога делало борьбу местного населения с русскими казаками особенно затруднительной, и исход этой борьбы почти всегда был предопределен. Тем не менее овладение и освоение русскими районов Кузнецкой котловины потом затянулось на целое столетие. Главными противниками этого продвижения были кыргызские и калмыцкие князья, местные феодалы. Раньше они монопольно эксплуатировали население путем взимания дани, которую брали пушниной, военным и охотничьим снаряжением из железа.
Жили тогда аборигены бедно. Примечательно свидетельство одного из томских боярских сынов, который в 1683 году писал в Москву: «В кузнецком и красноярском острогах людишки нужные и бедные, по два по три на одной лошади, а иной пеш всегда бродит и запас на себе таскает нартами, от того во время походов на кыргыз они голодают и от того голоду разные люди всегда погибают от киргиз. Что государевы разные люди голодны в их землю приходят и отходят на дороге погибают без хлебных запасов».
Как бы там ни было, но к концу ХVII века Кузнецкая земля стала российской! В 1657 году между сторожевыми казачьими станицами Ярской и Иткарской появился еще один острог – Сосновский. В 1665-м к югу от него томскими служивыми людьми был поставлен Верхотомский острог. Последним по времени возникновения стал в 1715 году Мунгатский острог – близ современного районного центра Крапивино. Движение русских на восток продолжалось весь ХVII век. Коренные народы Сибири «добровольно» соглашались стать данниками русского царя...
Правда, в последнюю четверть ХVII столетия первопроходцы встретили сопротивление хорошо организованной китайской армии. Но подписанием знаменитого Нерчинского договора о границе России с империей Цин в 1689 году закончилась история масштабного расширения Сибири, началась эпоха ее активного освоения.
Прошлое Сибири и Кузбасса всегда вызывало большое внимание ученых и краеведов. Уже достаточно полно изучены многие важнейшие события, но на этом поле исторические и особенно культурные корни аборигенов остаются пока белым пятном. Просто потому, что до начала освоения русскими Сибири отсутствуют письменные источники.
В своей книге «Казачьи байки» я уже осветил некоторые вопросы продвижения русских служилых и вольных людей из Томска вверх по Томи до Кузнецкого острога и установления торгово-ясачных отношений с аборигенными князьками. Вот только с тех пор и стал накапливаться кое-какой письменный исторический материал, который можно использовать в качестве доказательства существования нашей родовой и уже фамильной династии.
До сих пор в официальной научной литературе, на мой взгляд, упорно замалчивается роль абинцев и российского казачества, их значение для развития Кузбасса и России.
А ведь велик он, этот вклад аборигенов – основателей первых поселений на территории нашей области – в дело промышленного и особенно культурного освоения Сибири. И, возможно, не только ее одной.
В конце 2019 года газета «Аргументы недели» опубликовала интересную заметку под заголовком «В Мексике признали, что ацтеки были родом из Сибири». Далее в тексте сообщалось: «Коренные народы Америки переселились на этот континент из Западной Сибири через Берингов пролив примерно 15 тысяч лет назад». Это доказали генетики разных стран, изучившие более 25 000 проб ДНК, взятых у 90 народностей России и соседних государств. В итоге удалось окончательно доказать, что все индейцы Америки генетически связаны с аборигенами Сибири! Кроме того, в статье утверждалось, что наши сибирские предки постепенно расселились по Австралии и Меланезии (это совокупность островных групп в Тихом океане, расположенных к северо-востоку от Австралии). Этот процесс подробно описан в книге «Краткая история человечества» Юваля Ной Харари, изданной в 2022 году московским издательством «Синдбад».
Так что и там, далеко-далеко в океане, имеются следы моих предков, «сибирских татар», основу которых составляли абинцы. Чем я и горжусь!
Но вернемся к нашим просторам. Начнем с казачества...
Казаки значительно обогатили культуру коренного сибирского населения (различных сеоков), принеся к ним из своих мест самые разнообразные формы новых знаний. Именно они заложили основу нынешнего нашего экономического и духовного благосостояния.
Давайте для начала вспомним тобольского казака Михайло Волкова, открывшего каменный уголь на территории Кузнецкого края в 1721 году. Так же активно участвовали в освоении территории Сибири и Дальнего Востока казачьи экспедиции под руководством В. В. Атласова, С. И. Дежнева, В. Д. Пояркова, Е. П. Хабарова в XVI–XVII веках.
Здесь уместно будет привести пояснение сибирских ученых-антропологов и этнографов В. Кимеева и А. Копытова: «Сибирские татары» – это тюркоязычный народ, проживающий кроме Кемеровской области в смежных горно-таежных местностях Республики Хакасия и Горного Алтая. А живущие в таежной южной части нашей области причисляются к уральской (промежуточной) расе. Другие, проживающие севернее (в лесостепной зоне), тяготеют к южносибирской переходной расе».
Академик В. В. Радлов еще в 1865 году впервые предложил назвать мрасских и кондомских «инородцев» шорцами – по названию одного из горно-таежных родов – «шор». А миссионер В. И. Вербицкий выделил среди исторических предков шорцев моих предков – абинцев. В научном мире до сих пор принято считать, что наиболее развитой сферой деятельности у исторических предков шорцев до конца XVIII века являлась традиционная металлургия и кузнечество. Железную руду кузнецкие татары добывали с поверхности гор слоями или по долинам рек под дерном. Прямо на месте переплавляли ее в «крицы» (бруски, заготовки), которые потом доставляли на плотах или на вьючных лошадях к местам вторичной их переплавки в улусах. Из трех фунтов руды абинцы за три часа получали около двух фунтов железа. Из полученной заготовки, используя зубила, клещи, молотки, ковали наконечники, мотыги – «абылы», котлы, кувшины, кольца, серьги и другие украшения для женщин.
Стихийные миграционные передвижения русского населения с ХI века, а особенно со второй половины ХVI века привели к изменению общего национального состава страны. В эти годы наше государство вобрало в себя огромные пространства и многие народы. Только в состав сибирской России вошли такие крупные этносы Северной Азии, как обские угры и северные самодийцы, северные тунгусы, юкагиры и северо-восточные палеоазиаты с эскимосами, тюркоязычные и монголоязычные группы населения, часть маньчжуров и южных тунгусов. Некоторые группы населения Сибири в это время откочевали или были насильно уведены южными соседями в сопредельные районы. Но были и такие группы, которые сознательно приходили вместе с казаками на государственные земли, вливаясь в состав государства Российского.
По своим масштабам переселение в Сибирь в ХVII веке было настолько массовым, что представляло собой особую страницу не только российской, но и мировой истории. Исследователей этих процессов ждет еще немало открытий...
А я предлагаю вновь вернуться к нашей династии.
Итак, в средние века абинцы представляли собой достаточно большую группу аборигенов юга Западной Сибири, насчитывающую около 15 000 человек. Из различных исторических документов известны прозвища древних вождей нашего племени (сеока): речь идет о паштыках абинских улусов, князцах Базаяке и Кузге.
Первый Кузнецкий острог располагался недалеко от аила князька Базаяка. Больше всего от карательных рейдов служилых русских людей пострадали ближайшие проживающие к острогу абинцы. Последним упомянутым в документах («Кузнецких актах») был наш князек Урушпайка, юрты которого стояли по реке Рушпайке, протекающей мимо Кузнецкого острога в черте современного Новокузнецка. При перестройке острога в 1620 году этот непокорный наш предок был пленен и впоследствии сгинул. Кроме того, многие люди Урушпайки были убиты, а казаки «жон его и детей в полон поимали». Однако уже в 1652 году абинцы числом в 20 человек начинают упоминаться в составе кузнецкого гарнизона. Наиболее дальновидные абинцы стали принимать православие (отходя от шаманизма), а крещеные и миловидные молодые абинки стали охотнее создавать семьи с «осевшими на пашню русскими служилыми людьми».
К сожалению, у меня как у исследователя своих династических корней пока нет документальных материалов о нашей династии почти за 200 лет ее существования в Средние века. Единственная оказавшаяся в руках ниточка – князь Абак. Согласно древней шорской легенде и по некоторым историческим документам, Абак правил в абинском улусе (где проживало несколько сеоков наших предков) в конце XVI и в начале XVII столетий. Известно, что в 1609 году он уже принял русское подданство. Тем не менее, как глава рода, он старался поддерживать у своих подданных, т. е. у абинцев, древние верования: веру в духов тайги, гор, рек, озер, огня и в промысловые культы, переданные ему отцом и дедом. И это притом, что тогда у абинцев изготовление идолов, как у других племен и сеоков Горной Шории, не практиковалось, письменности и вовсе не существовало.
Вся информация хранилась и передавалась через героические поэмы (кай) и более распространенные среди абинцев сказки бытового, фантастического содержания, рассказы и легенды, загадки, песни и танцы. Занимались этим специальные люди – кайчи, которые исполняли фольклорный репертуар при помощи своего голоса и под аккомпанемент щипкового двухструнного музыкального инструмента – комуса. В этих напевах и сказаниях, которые передавали сказители, духи представлялись нашим предкам как существа, почти ничем не отличающиеся от людей по образу жизни. Наибольшим почитанием у абинцев пользовались духи гор Таг-ези и духи воды Суг-ези. Эти духи представали в образе мужчин-охотников или нагих женщин с распущенными волосами. Жизнь любого члена сеока в улусе, по представлениям абинцев, полностью зависела от окружающих духов и божеств. А общение с этими духами и божествами происходило через посредника – шамана (по-шорски – кам), особого избранника небесного божества Ульгеня. У такого избранника обычно имелась отметина Ульгеня: лишний палец на руке, лишний зуб во рту, ямка в мочке уха или другие внешние изъяны. Другой признак избранности шамана – это его быстрое вхождение во время проведения обряда (камлания) в транс и проявление «шаманской болезни» – эпилепсии, во время которой избранник как бы разговаривал с духами.
По силе своего воздействия шаманы разделялись на несколько категорий. Сильный кам всегда имел чалу (бубен) с изображенными на нем духами – его помощниками. Обтягивался бубен кожей самца марала или оленя. Князь Абак, шаманя, чаще всего обращался к самому главному духу – хозяина гор. Происходило это по разным случаям жизни, поэтому и призывался этот дух в молитвах и заклинаниях наряду с другими духами.
По преданиям наших предков, мужчины-абинцы, готовясь к ежегодному жертвоприношению во время весеннего ледохода на Томи, готовили тутпаш (кусочки теста, сваренные в мясном или рыбном бульоне), старейший из родственников подавал каму Коке Абакову мясо в чашке и абыртку (водку) в деревянном ковше. Камлая, Абак отрезал ножом жирные кусочки мяса и бросал их в огонь, прося его уберечь детей от ожогов, а свой улус – от пожаров. Затем Абак громко выкликал по старшинству названия гор вокруг. И, выслушав внимательно эхо, указывал рукой на выбранную гору, после чего все родственники совершали восхождение на ее вершину. И уже там, на горе, все пришедшие абинцы, подняв руки вверх, к верховному своему божеству Ульгеню, просили его дать всем жителям улуса зверя, рыбу и сохранить пашню. Вот так Кимеев и Копытов описывали шаманские обряды аборигенов в своих научных книгах. Я же буду продолжать свои изыскания дальше.
А первым обнаруженным мною предком, имеющим уже нашу фамилию, является Трофим Кабин, родившийся (приблизительно) в 1720 году.
Кабин Трофим (батька Каба) (1720 – ?)
Уже молодого Трофима не зря называли батькой: по семейным преданиям, он тоже был главным шаманом нашего рода – сеока, но без звания князек. По его шаманскому представлению, весь наш мир был разделен на три сферы:
1-я сфера. Это небесная земля доброго верховного божества Ульгеня – небо;
2-я сфера. Это средняя земля Бистынчер – наша земля;
3-я сфера. Это земля злых духов Айначер – подземный мир.
Во владениях Ульгеня имеется девять небес.
1. На первом, самом нижнем небе Кошкан помещается молния Сарыджи. Это плеть для бело-сивого коня Ульгеня (гром – удары этой плетью). В середине первого неба (Санчи) живет его хозяин, у которого свой дом, жена, дети.
2. Второе небо называется Кек-кур – это синий пояс, где помещается синяя часть радуги Тенгричелизе.
3. Третье небо Кызыл-кур – красный пояс.
4. Четвертое небо Кыр-кур – серый пояс.
5. Пятое небо Кектамош-кур – голубой пояс.
6. Шестое небо Кызылтенгри – красное небо, там живут красные женщины.
7. На седьмом небе находится луна и звезды.
8. На восьмом небе живет солнце.
9. На девятом небе живет сам Ульгень – доброе верховное божество абинцев.
Батьку Кабу абинцы из нашего семейного улуса всегда приглашали на камлание, с обязательным применением шаманского бубна чалу и местного слабого алкогольного напитка абыртка – настоя муки, смешанной с ячменным солодом.
Про личную жизнь Трофима Кабина почти ничего не известно, остается загадкой и имя его жены (или жен). Но если у него был сын Илларион, значит, была и мать сына. Проживая в среднем течении реки Абы (что в переводе с шорского, телеутского и абинского языков означает «отец»), которая впадала в самую большую нашу реку Томь (под современным городом Новокузнецком), батька Каба с гордостью отвечал на вопрос: ты чьих кровей будешь, к какому роду принадлежишь? «Я принадлежу к абинцам, я сын своего отца!» – говорил он.
В шорских и абинских сказаниях и легендах я находил сюжеты о происхождении родоначальников из горы или из камня. Может быть, и батька Каба так отвечал на вопрос о своем происхождении: «Вскормившего отца моего не знаю, родившей матери моей не знаю. Из черного камня с четырьмя углами, с четырьмя гранями, находящегося в устье реки Абы, я сотворенный». Будем (пока) считать так и мы – его потомки.
Дети Кабина Трофима
Кабин Илларион Трофимович (1765 – ?)
Илларион Трофимович пошел дальше своего отца по «карьерной лестнице», он стал паштыком (от слова «паш» – голова), то есть главой нескольких родственных сеоков, выбираемым из самого многочисленного сеока или из наиболее влиятельных семей. Через паштыка все сородичи, где бы они ни проживали, должны были платить ясак в управу, к которой были приписаны. Паштык только этой управы мог решать судебные дела. Еще в XVIII веке паштык выполнял обязанности предводителя при облавной коллективной охоте или в отражении набега кочевников и карательных рейдов русских казаков. Переход абинцев к пушной индивидуальной охоте (по мере повышения спроса на пушнину со стороны царской власти – взимания так называемого «ясачного налога») явился следствием того, что выборная должность паштыка стала наследственной. Этот факт способствовал накоплению относительного богатства в отдельной семье, из которой избирались паштыки. Поэтому с середины XVIII века Кабины стали зажиточнее.
Про жену Иллариона Трофимовича пока данных не обнаружено. Но известно, что сам он обладал какими-то навыками врачевания. А в качестве культового атрибута при лечении родственников травами и настоями как символ «врача скорой помощи» он использовал свой посох – черемуховую палку длиной около 70 сантиметров с орнаментом на срезанной коре в виде спиральных и прямых линий. На одном из концов посоха на веревочке подвешивался скрученный кусок бересты. Этот посох еще долго хранился в нашей династии – передавался старшему сыну. Но в 1917 году он бесследно канул в пучине революционных дней.
Дети Кабина Иллариона Трофимовича
Кабин Илья Илларионович (1796–1880)
Еще до появления русских казаков на территории Кузнецкого края уже существовала меновая торговля. Абинцы в порядке натурального обмена сбывали горным алтайцам и красноярским кыргызам оружие из металла: «пансыри» (кольчугу) и «копьи», рогатины и сабли. Обменивали, как написано в документах, «колмацким людям на лошади, и на коровы, и на овцы». Наиболее активным в этом торговом деле был паштык Илларион Трофимович Кабин. А его сын Илья Илларионович, став первым в нашей династии авторитетным купцом, менял на дефицитную мануфактуру (разного вида ткани) свои железные изделия: литые или кованые топоры, серпы и косы, молотки, стремена, удила и гвозди, иногда добавляя к этому товару домашний скот и пушнину. Для чего у него были открыты обменные и торговые лавки на Алтае, в Томске и Кузнецке.
Когда он стал побогаче, закупил большой табун лошадей и стал заниматься ямской повинностью, играя роль транспортного проводника, перевозя грузы для казаков Томского и Кузнецкого острогов, снуя туда-сюда между поселениями по всему Томско-Кузнецкому тракту. Кроме того, за определенную плату был и «бродником» (переправлял людей и скот через броды больших рек: Обь, Томь, Абакан, Кондома, Мрассу). Однако основной доход ему приносила, говоря современным языком, логистико-снабженческая функция – обслуживание отдаленных таежных шорских и алтайских улусов, где невозможно было поставить капитальные торговые лавки или большие лабазы. Туда караванами вьючных лошадей привозились различные охотничьи припасы (порох, ружья, дробь), одежда, предметы быта (топоры, котлы, чайники, ножи, посуда), женские украшения и спирт. В улусах и на летних стойбищах все это добро, включая вьючных лошадей, обменивалось на пушнину, мед, орех. Или товары отдавались в долг под большие проценты – с отдачей после окончания осеннего промысла.
У Ильи Илларионовича были сын и дочь. Сведения о женах и дочери отсутствуют.
Дети Кабина Ильи Илларионовича
Кабин Илья Ильич (1824–1890)
Согласно церковной записи, был крещен в православной церкви 2 августа 1824 года. Человеком был работящим. Очень любил трудиться на земле. У наших близких родственников Недорезовых много лет сохранялась в сараюшке деревянная соха, с помощью которой Илья Ильич сызмальства работал на семейном огороде.
После уборки урожая Илья любил ходить охотиться на крупного зверя в маревой тайге. Кроме того, там, вдали от людских глаз, он первым в нашей династии стал потихоньку заниматься мытьем золотишка в горных ручьях Алтая и добычей серебра в Салаирской тайге (напомню, недалеко от села Сергеево в 1816 году был пущен Гурьевский сереброплавильный заводик по переработке руды, содержащей серебро). Но особенно привлекало Илью Ильича Телецкое озеро («Алтын-коль», что в переводе с алтайского означает «золотое озеро»). Однажды он встретил в тайге экспедицию, которую возглавлял геолог Гельшерсон. У костра за чаем разговорились. И геолог рассказал, что глубина озера, равная 288 метрам, была определена еще в 1760 году. А также посоветовал искать золотишко в долине реки Ойер, впадающей в озеро южнее их стоянки...
По семейным преданиям, Илья Ильич обладал от природы редкими дарами: мог предсказывать будущие события и владел гипнозом. Эти таланты ему достались от деда Иллариона Трофимовича, который был камом. Он «акамлял» сородичей весной – на хороший урожай, а поздней осенью – на здоровье и сытую зимнюю жизнь. Кроме того, в нашем роду знали, что Илья с дедом обладают телепатическими способностями – умеют передавать свои мысли на небольшие расстояния.
Первенцем в семье у Ильи стал сын Асинкрит, вскоре родился еще один сын – Григорий. Затем пошли дочери: Пелагея, Мавра и Татьяна.
Отец с раннего детства поучал сыновей: «Нашей династии, сыны мои, Господь дал священный дар шаманов – внушение своих мыслей другому человеку на расстоянии и воздействие на толпу людей. Этим даром можно пользоваться только в целях своей защиты и для помощи родственникам. Обычные люди не должны знать о наших способностях!»
С возрастом трудиться на земле с сохой Илье стало тяжеловато. Сам он больше времени проводил на пасеке, а для работы по домашнему хозяйству нанял батраками двух бедных односельчан – сеять хлеб, овес и ухаживать за скотиной.
К сожалению, способности предсказателя и гипнотизера не помогли Илье Ильичу Кабину на его последней зимней охоте. В глухой тайге он поднял из берлоги огромного медведя, который от голода еще не впал в зимнюю спячку. Волшебные чары опытного шамана действовали только на людской род, обладающий разумом, – на дикого зверя его воля не распространялась. Да еще дала осечку «кремневка» – старинное дедовское ружье типа мушкета, калибра 20–23 мм. Потому медведь и вышел победителем в той кровавой схватке. И старинный посох – черемуховая врачующая палка деда – уже никак не помог...
Дело Ильи Ильича продолжил его старший сын Асинкрит, который стал, пожалуй, самым знаменитым в нашей династии.
Дети Кабина Ильи Ильича
Кабин Асинкрит Ильич (1844–1918)
Жена – Зеновия Ивановна (Недорезова)
(12.11.1849 – 1928)
К началу XIX века почти все Кабины перешли в православную веру, начали забывать занятия своих предков – шаманов. В значительной мере этому способствовала активная деятельность Алтайской духовной миссии для «просвящения верою Христовой» алтайцев, шорцев, телеутов и абинцев. Вот родители и дали своему первенцу необычное, чисто православное имя Асинкрит, что в переводе с греческого означает несравненный. Это имя он получил в честь святого апостола, священномученика епископа Асинкрита Гирканийского.
В возрасте одного года Асинкрит Кабин был крещен в той же православной церкви, что и его отец Илья Ильич. Глава Алтайской духовной миссии отец Макарий тогда добился от царского правительства закона о льготах для новокрещеных инородцев – освобождения от уплаты ясака и прочих налоговых повинностей сроком на три года. Будущему купеческому роду Кабиных это было на руку. Но все же самым главным положительным итогом деятельности Алтайской духовной миссии было широкое распространение грамотности – через миссионерские школы с библиотеками.
Частые поездки на Алтай сподвигли Асинкрита на новые прибыльные дела. Он начал менять металлические изделия (топоры, ножи, чугунки, котлы, ведра) и ячмень с пшеницей на алтайскую скотину, которую можно было перегнать известными ему тропами в Кузнецкую крепость (90 км). Кроме того, здесь же, у выхода реки Бии из Телецкого озера, он стал копать шурфы и мыть золото.
Официально, по бумагам первое россыпное золото в Кузбассе было зарегистрировано в Мариинской тайге на реке Кии и ее притоках. А наши предки мыли его в другом месте. Это был 1865 год – год становления большого купеческого дела кабинской династии. Асинкриту пришло время жениться! И вот однажды на ярмарке в селе Монастырском (сегодня это город Прокопьевск) он увидел необычайную красавицу – с гибкой фигурой, с толстой, до пояса косой. Выяснилось, что девицу эту звали тоже довольно необычно: Зена, Зеновия. Она была представительницей одного из самых зажиточных родов села Монастырского – династии Недорезовых, а назвали ее в честь великомученицы Зиновии. Отец Иван ничего не жалел для своей любимой дочери, в том числе дал ей хорошее образование, для чего отправил в Бийскую женскую гимназию. Там она жила и училась до 17 лет. А на летние каникулы всегда приезжала в родное село – помочь родителям по хозяйству.
Там же, на ярмарке, между Асинкритом и Зеновией сразу вспыхнула любовь. Скоро дошло до свадьбы в селе Сергеево, которое гуляло по абинскому обычаю целых три дня. Крестьяне еще долго вспоминали, как батюшка местной церкви отец Александр, задрав рясу, вприсядку выплясывал барыню, а отец жениха Илья Ильич Кабин, выпив немало медовухи, под гармошку выделывал непослушными ногами ухабистые кренделя. Венчаться же молодые поехали в церковь в Кузнецк (где, к слову, венчался и великий русский писатель Федор Достоевский).
Бабушка Зена – под таким именем вошла Зеновия Ивановна в историю нашей семьи. Молодая хозяйка начала быстро осваиваться на новом и необычном для себя месте.
Здесь нужно чуть подробнее сказать о родовом селе Кабиных. Вся наша династия в описываемое мной время проживала постоянно в селе Сергеево Кузнецкого уезда Томской губернии (сейчас это сельское поселение Старосергеево Прокопьевского района, в восьми километрах восточнее поселка Трудармейского), на берегу речки Прямой Ускат. А рядом протекает река побольше – Аба, которая и дала название нашему малому народу: абинцы.
Так почему это место было для Зеновии необычным? Если в селе Монастырском печи топили дровами, то в Сергееве дрова шли только на растопку домашнего очага и протопку бани, а после дровяного розжига приходилось засыпать в печь «горючий камень» (целый пласт его выходил на поверхность земли прямо за околицей села). Летом все Кабины завозили во двор несколько телег с углем, ссыпали его в сарай и потом всю зиму пользовались этим жарким топливом. А белье после стирки женщины нашей Сергеевки ходили полоскать на речку (в том числе и зимой – в проруби). Так Зеновия постепенно узнавала тяжелый крестьянский труд.
В то время Сенатом был принят Указ «О предоставлении права всем российским подданным отыскивать и разрабатывать золотые и серебряные руды с платежами в казну подати». И вот летом 1874 года, когда Асинкриту исполнилось уже 30 лет, он с друзьями Василием Подмаревым и Иваном Бастрыкиным отправился на Алтай, в район Телецкого озера – по семейной традиции мыть золото в долине речки Ойер. Здесь им здорово подфартило: за один летний сезон добыли столько же желтого металла, сколько за пять предыдущих лет!
Случайно на их промывочный стан вышла научная экспедиция, которую возглавлял геолог и географ, путешественник, почетный член Петербургской академии наук Петр Александрович Чихачев (впоследствии именно он составил первую геологическую карту Кузнецкого каменноугольного бассейна). Кабин познакомился со знаменитым исследователем Западной Сибири и указал ему место на карте, где уголь выходил прямо на поверхность – в шести-семи километрах от соседнего села Бочаты. Про свои же, сергеевские, залежи «горючего камня» мой предок хитро промолчал. В результате через десять лет после той алтайской встречи были официально заложены угольные копи на Бочатском месторождении, указанном Чихачеву Асинкритом Ильичом Кабиным.
Но вернемся к Зеновии Ивановне. Моя прапрабабушка прожила долгую и счастливую супружескую жизнь с Асинкритом. Они успели произвести на свет пятерых детей: Василия, Михаила, Гавриила, Марфу и Марию.
Весной 1891 года Асинкрит Ильич решил в последний раз сходить «за золотишкой» в черневую Салаирскую тайгу на реку Кара-Чумыш. Здесь он и его закадычные друзья Василий и Иван снова намыли в ручьях по пуду (16 кг) золотого песка на каждого. На радостях быстро отдали остатки своих продуктов и охотничьи капканы встречному охотнику из соседнего села Бочаты, а сами налегке вернулись в родное село – так об этом событии говорят семейные байки.
За зиму Асинкрит срубил омшаник для пчел, изготовил с десяток ульев и рамки к ним. Если Илья Ильич держал своих пчел в колодках, то сын перешел уже на более современную технологию – на рамочное содержание пчел. Закупал в Кузнецке на восковом заводике вощину и на все лето вместе с женой поселялся на пасеке – в домике, который занимал когда-то его отец. Здесь Асинкрит Ильич и Зеновия Ивановна обычно оставались до глубокой осени.
Пережив две революции (февральскую и октябрьскую) 1917 года, в следующем, 1918-м, весной, когда расцвела черемуха и поля покрылись зеленью, Асинкрит Ильич Кабин тихо угас во сне. А через несколько лет скончалась и Зеновия Ивановна. По христианскому обычаю их схоронили на сергеевском сельском погосте.
Дети Кабина Асинкрита Ильича
Кабин Василий Асинкритович (1863–?)
Жена – Анна Васильевна (Подмарева)
В 1863 году у Асинкрита и Зеновии родился сын Василий. Бывшая нянька Зены, проживавшая (вместе с мужем) у Кабиных уже пять лет, теперь начала нянчить и Васю.
У семьи было много книг. Асинкрит всегда приво-зил из Бийска, Томска и Кузнецка новые издания. В домашней библиотеке были хорошо представлены и русские классики: Пушкин, Лермонтов, Чехов. В доме стоял для этих целей большой кедровый шкаф с полками. Почти все дети Кабиных умели читать с раннего возраста.
Василий Асинкритович пошел в отца – был крепким мужиком и по здоровью, и как хозяин. По сведениям НКВД, еще до 1917 года Василий Кабин являлся кулаком.
Когда пришла пора жениться, он заслал сватов к 18-летней Анне Васильевне Подмаревой. Ее семья жила в селе Христорождественском, в трех верстах от Кузнецка. У молодой четы чередой пошли дети: в 1888 году – Владимир, в 1890-м – Анастасия. А в 1892 году у братьев Василия Асинкритовича и Михаила Асинкритовича Кабиных в один день (14 февраля) родились дочери. Братья решили назвать их одинаково – в честь своей недавно умершей младшей сестры Марии. Затем, 19 декабря 1893 года, у Василия родился сын Николай, через год, в 1894-м, – сын Антон, 20 марта 1895-го – сын Василий. А после пошли одни дочки: 12 апреля 1900 года – Клавдия,
8 апреля 1901-го – Раиса, 7 декабря 1904-го – Августа и 9 августа 1908-го – Прасковья.
Породнившись с родителями жены, тестем Василием Мироновичем Подмаревым и тещей Марией Ивановной, Василий стал вести свои коммерческие дела еще более успешно: закупал скот у кочевников в труднодоступных горных местах Алтая, а затем перепродавал его в городе Кузнецке казакам и местному населению. Вскоре к нему присоединился и стал компаньоном друг детства Николай Иванович Бастрыкин, женившийся на младшей сестре Аннушки Подмаревой – Марии.
Кроме торговли и бартера наши предки занимались и ореховым промыслом. Осенью шли в глухую тайгу и разбивали временный стан в кедраче. Изготавливали специальные приспособления для заготовки ореха: валек – длинный ребристый брусок с рукояткой для катания и шелушения шишек, а также большую колотушку типа деревянной кувалды для битья по кедру. Затем сбитые шишки несли на стан, где вальком шелушили их, а готовые отборные орехи ссыпали в мешки. Заготавливали так по 15–20 мешков за три-четыре дня. А попутно, видимо, еще и золотишко мыли в ручьях Салаирской тайги.
Теперь в Старосергееве династия Кабиных могла позволить себе приобрести механизированную молотилку «для себя», а на реке Абе – мельницу «для общества». Развели живность всякую: в речке плавали утки и гуси; на вольных выпасах паслись лошади и коровы, а также стадо овец. Серьезно относились и к благотворительности: именно на их семейные деньги в селе было построено новое здание церкви. Кроме того, в 1900 году Василий Асинкритович построил двухэтажный дом с сараями, стайками и погребами. Затем отделил своего старшего сына Владимира, у которого уже было шесть своих детей (а затем прибавилось еще четыре дочки).
Все это крепкое крестьянское состояние семьи Кабиных было «зачтено» советской властью позже, в 1930-х годах. Тогда по всей стране стали организовываться колхозы. Не желающих вступить добровольно в «коллективное хозяйство» облагали большим налогом как единоличников. Наиболее крепких мужиков объявляли кулаками и подкулачниками. Совсем страшно жить стало после убийства первого секретаря Ленинградского обкома ВКП(б) С. М. Кирова. Наступили трагические годы сталинских репрессий...
Дети Василия Кабина со своими семьями стали спешно покидать родную Сергеевку. А сам Василий Асинкритович был раскулачен: скот его передали в колхоз, молотилку и мельницу реквизировали, двор разграбили. Многочисленные родственники разъехались по городам и весям. К началу Великой Отечественной войны двухэтажный дом Кабиных от постоянных обысков и реквизиций (чекисты и милиционеры искали золото) почти совсем опустел. Тишина и горе поселились в нем. В разгар войны мой прадед Василий Асинкритович Кабин скончался бедняком – в пустом доме. В семье говорили, что вскоре в нашем родовом доме открылся сельский клуб с избой-читальней.
Первыми жителями Кузнецкого острога стали служилые люди из Томска, литовские казаки и пашенные крестьяне из Верхотурья. Основание Кузнецкого острога делало борьбу местного населения с русскими казаками особенно затруднительной, и исход этой борьбы почти всегда был предопределен. Тем не менее овладение и освоение русскими районов Кузнецкой котловины потом затянулось на целое столетие. Главными противниками этого продвижения были кыргызские и калмыцкие князья, местные феодалы. Раньше они монопольно эксплуатировали население путем взимания дани, которую брали пушниной, военным и охотничьим снаряжением из железа.
Жили тогда аборигены бедно. Примечательно свидетельство одного из томских боярских сынов, который в 1683 году писал в Москву: «В кузнецком и красноярском острогах людишки нужные и бедные, по два по три на одной лошади, а иной пеш всегда бродит и запас на себе таскает нартами, от того во время походов на кыргыз они голодают и от того голоду разные люди всегда погибают от киргиз. Что государевы разные люди голодны в их землю приходят и отходят на дороге погибают без хлебных запасов».
Как бы там ни было, но к концу ХVII века Кузнецкая земля стала российской! В 1657 году между сторожевыми казачьими станицами Ярской и Иткарской появился еще один острог – Сосновский. В 1665-м к югу от него томскими служивыми людьми был поставлен Верхотомский острог. Последним по времени возникновения стал в 1715 году Мунгатский острог – близ современного районного центра Крапивино. Движение русских на восток продолжалось весь ХVII век. Коренные народы Сибири «добровольно» соглашались стать данниками русского царя...
Правда, в последнюю четверть ХVII столетия первопроходцы встретили сопротивление хорошо организованной китайской армии. Но подписанием знаменитого Нерчинского договора о границе России с империей Цин в 1689 году закончилась история масштабного расширения Сибири, началась эпоха ее активного освоения.
Прошлое Сибири и Кузбасса всегда вызывало большое внимание ученых и краеведов. Уже достаточно полно изучены многие важнейшие события, но на этом поле исторические и особенно культурные корни аборигенов остаются пока белым пятном. Просто потому, что до начала освоения русскими Сибири отсутствуют письменные источники.
В своей книге «Казачьи байки» я уже осветил некоторые вопросы продвижения русских служилых и вольных людей из Томска вверх по Томи до Кузнецкого острога и установления торгово-ясачных отношений с аборигенными князьками. Вот только с тех пор и стал накапливаться кое-какой письменный исторический материал, который можно использовать в качестве доказательства существования нашей родовой и уже фамильной династии.
До сих пор в официальной научной литературе, на мой взгляд, упорно замалчивается роль абинцев и российского казачества, их значение для развития Кузбасса и России.
А ведь велик он, этот вклад аборигенов – основателей первых поселений на территории нашей области – в дело промышленного и особенно культурного освоения Сибири. И, возможно, не только ее одной.
В конце 2019 года газета «Аргументы недели» опубликовала интересную заметку под заголовком «В Мексике признали, что ацтеки были родом из Сибири». Далее в тексте сообщалось: «Коренные народы Америки переселились на этот континент из Западной Сибири через Берингов пролив примерно 15 тысяч лет назад». Это доказали генетики разных стран, изучившие более 25 000 проб ДНК, взятых у 90 народностей России и соседних государств. В итоге удалось окончательно доказать, что все индейцы Америки генетически связаны с аборигенами Сибири! Кроме того, в статье утверждалось, что наши сибирские предки постепенно расселились по Австралии и Меланезии (это совокупность островных групп в Тихом океане, расположенных к северо-востоку от Австралии). Этот процесс подробно описан в книге «Краткая история человечества» Юваля Ной Харари, изданной в 2022 году московским издательством «Синдбад».
Так что и там, далеко-далеко в океане, имеются следы моих предков, «сибирских татар», основу которых составляли абинцы. Чем я и горжусь!
Но вернемся к нашим просторам. Начнем с казачества...
Казаки значительно обогатили культуру коренного сибирского населения (различных сеоков), принеся к ним из своих мест самые разнообразные формы новых знаний. Именно они заложили основу нынешнего нашего экономического и духовного благосостояния.
Давайте для начала вспомним тобольского казака Михайло Волкова, открывшего каменный уголь на территории Кузнецкого края в 1721 году. Так же активно участвовали в освоении территории Сибири и Дальнего Востока казачьи экспедиции под руководством В. В. Атласова, С. И. Дежнева, В. Д. Пояркова, Е. П. Хабарова в XVI–XVII веках.
Здесь уместно будет привести пояснение сибирских ученых-антропологов и этнографов В. Кимеева и А. Копытова: «Сибирские татары» – это тюркоязычный народ, проживающий кроме Кемеровской области в смежных горно-таежных местностях Республики Хакасия и Горного Алтая. А живущие в таежной южной части нашей области причисляются к уральской (промежуточной) расе. Другие, проживающие севернее (в лесостепной зоне), тяготеют к южносибирской переходной расе».
Академик В. В. Радлов еще в 1865 году впервые предложил назвать мрасских и кондомских «инородцев» шорцами – по названию одного из горно-таежных родов – «шор». А миссионер В. И. Вербицкий выделил среди исторических предков шорцев моих предков – абинцев. В научном мире до сих пор принято считать, что наиболее развитой сферой деятельности у исторических предков шорцев до конца XVIII века являлась традиционная металлургия и кузнечество. Железную руду кузнецкие татары добывали с поверхности гор слоями или по долинам рек под дерном. Прямо на месте переплавляли ее в «крицы» (бруски, заготовки), которые потом доставляли на плотах или на вьючных лошадях к местам вторичной их переплавки в улусах. Из трех фунтов руды абинцы за три часа получали около двух фунтов железа. Из полученной заготовки, используя зубила, клещи, молотки, ковали наконечники, мотыги – «абылы», котлы, кувшины, кольца, серьги и другие украшения для женщин.
Стихийные миграционные передвижения русского населения с ХI века, а особенно со второй половины ХVI века привели к изменению общего национального состава страны. В эти годы наше государство вобрало в себя огромные пространства и многие народы. Только в состав сибирской России вошли такие крупные этносы Северной Азии, как обские угры и северные самодийцы, северные тунгусы, юкагиры и северо-восточные палеоазиаты с эскимосами, тюркоязычные и монголоязычные группы населения, часть маньчжуров и южных тунгусов. Некоторые группы населения Сибири в это время откочевали или были насильно уведены южными соседями в сопредельные районы. Но были и такие группы, которые сознательно приходили вместе с казаками на государственные земли, вливаясь в состав государства Российского.
По своим масштабам переселение в Сибирь в ХVII веке было настолько массовым, что представляло собой особую страницу не только российской, но и мировой истории. Исследователей этих процессов ждет еще немало открытий...
А я предлагаю вновь вернуться к нашей династии.
Итак, в средние века абинцы представляли собой достаточно большую группу аборигенов юга Западной Сибири, насчитывающую около 15 000 человек. Из различных исторических документов известны прозвища древних вождей нашего племени (сеока): речь идет о паштыках абинских улусов, князцах Базаяке и Кузге.
Первый Кузнецкий острог располагался недалеко от аила князька Базаяка. Больше всего от карательных рейдов служилых русских людей пострадали ближайшие проживающие к острогу абинцы. Последним упомянутым в документах («Кузнецких актах») был наш князек Урушпайка, юрты которого стояли по реке Рушпайке, протекающей мимо Кузнецкого острога в черте современного Новокузнецка. При перестройке острога в 1620 году этот непокорный наш предок был пленен и впоследствии сгинул. Кроме того, многие люди Урушпайки были убиты, а казаки «жон его и детей в полон поимали». Однако уже в 1652 году абинцы числом в 20 человек начинают упоминаться в составе кузнецкого гарнизона. Наиболее дальновидные абинцы стали принимать православие (отходя от шаманизма), а крещеные и миловидные молодые абинки стали охотнее создавать семьи с «осевшими на пашню русскими служилыми людьми».
К сожалению, у меня как у исследователя своих династических корней пока нет документальных материалов о нашей династии почти за 200 лет ее существования в Средние века. Единственная оказавшаяся в руках ниточка – князь Абак. Согласно древней шорской легенде и по некоторым историческим документам, Абак правил в абинском улусе (где проживало несколько сеоков наших предков) в конце XVI и в начале XVII столетий. Известно, что в 1609 году он уже принял русское подданство. Тем не менее, как глава рода, он старался поддерживать у своих подданных, т. е. у абинцев, древние верования: веру в духов тайги, гор, рек, озер, огня и в промысловые культы, переданные ему отцом и дедом. И это притом, что тогда у абинцев изготовление идолов, как у других племен и сеоков Горной Шории, не практиковалось, письменности и вовсе не существовало.
Вся информация хранилась и передавалась через героические поэмы (кай) и более распространенные среди абинцев сказки бытового, фантастического содержания, рассказы и легенды, загадки, песни и танцы. Занимались этим специальные люди – кайчи, которые исполняли фольклорный репертуар при помощи своего голоса и под аккомпанемент щипкового двухструнного музыкального инструмента – комуса. В этих напевах и сказаниях, которые передавали сказители, духи представлялись нашим предкам как существа, почти ничем не отличающиеся от людей по образу жизни. Наибольшим почитанием у абинцев пользовались духи гор Таг-ези и духи воды Суг-ези. Эти духи представали в образе мужчин-охотников или нагих женщин с распущенными волосами. Жизнь любого члена сеока в улусе, по представлениям абинцев, полностью зависела от окружающих духов и божеств. А общение с этими духами и божествами происходило через посредника – шамана (по-шорски – кам), особого избранника небесного божества Ульгеня. У такого избранника обычно имелась отметина Ульгеня: лишний палец на руке, лишний зуб во рту, ямка в мочке уха или другие внешние изъяны. Другой признак избранности шамана – это его быстрое вхождение во время проведения обряда (камлания) в транс и проявление «шаманской болезни» – эпилепсии, во время которой избранник как бы разговаривал с духами.
По силе своего воздействия шаманы разделялись на несколько категорий. Сильный кам всегда имел чалу (бубен) с изображенными на нем духами – его помощниками. Обтягивался бубен кожей самца марала или оленя. Князь Абак, шаманя, чаще всего обращался к самому главному духу – хозяина гор. Происходило это по разным случаям жизни, поэтому и призывался этот дух в молитвах и заклинаниях наряду с другими духами.
По преданиям наших предков, мужчины-абинцы, готовясь к ежегодному жертвоприношению во время весеннего ледохода на Томи, готовили тутпаш (кусочки теста, сваренные в мясном или рыбном бульоне), старейший из родственников подавал каму Коке Абакову мясо в чашке и абыртку (водку) в деревянном ковше. Камлая, Абак отрезал ножом жирные кусочки мяса и бросал их в огонь, прося его уберечь детей от ожогов, а свой улус – от пожаров. Затем Абак громко выкликал по старшинству названия гор вокруг. И, выслушав внимательно эхо, указывал рукой на выбранную гору, после чего все родственники совершали восхождение на ее вершину. И уже там, на горе, все пришедшие абинцы, подняв руки вверх, к верховному своему божеству Ульгеню, просили его дать всем жителям улуса зверя, рыбу и сохранить пашню. Вот так Кимеев и Копытов описывали шаманские обряды аборигенов в своих научных книгах. Я же буду продолжать свои изыскания дальше.
А первым обнаруженным мною предком, имеющим уже нашу фамилию, является Трофим Кабин, родившийся (приблизительно) в 1720 году.
Кабин Трофим (батька Каба) (1720 – ?)
Уже молодого Трофима не зря называли батькой: по семейным преданиям, он тоже был главным шаманом нашего рода – сеока, но без звания князек. По его шаманскому представлению, весь наш мир был разделен на три сферы:
1-я сфера. Это небесная земля доброго верховного божества Ульгеня – небо;
2-я сфера. Это средняя земля Бистынчер – наша земля;
3-я сфера. Это земля злых духов Айначер – подземный мир.
Во владениях Ульгеня имеется девять небес.
1. На первом, самом нижнем небе Кошкан помещается молния Сарыджи. Это плеть для бело-сивого коня Ульгеня (гром – удары этой плетью). В середине первого неба (Санчи) живет его хозяин, у которого свой дом, жена, дети.
2. Второе небо называется Кек-кур – это синий пояс, где помещается синяя часть радуги Тенгричелизе.
3. Третье небо Кызыл-кур – красный пояс.
4. Четвертое небо Кыр-кур – серый пояс.
5. Пятое небо Кектамош-кур – голубой пояс.
6. Шестое небо Кызылтенгри – красное небо, там живут красные женщины.
7. На седьмом небе находится луна и звезды.
8. На восьмом небе живет солнце.
9. На девятом небе живет сам Ульгень – доброе верховное божество абинцев.
Батьку Кабу абинцы из нашего семейного улуса всегда приглашали на камлание, с обязательным применением шаманского бубна чалу и местного слабого алкогольного напитка абыртка – настоя муки, смешанной с ячменным солодом.
Про личную жизнь Трофима Кабина почти ничего не известно, остается загадкой и имя его жены (или жен). Но если у него был сын Илларион, значит, была и мать сына. Проживая в среднем течении реки Абы (что в переводе с шорского, телеутского и абинского языков означает «отец»), которая впадала в самую большую нашу реку Томь (под современным городом Новокузнецком), батька Каба с гордостью отвечал на вопрос: ты чьих кровей будешь, к какому роду принадлежишь? «Я принадлежу к абинцам, я сын своего отца!» – говорил он.
В шорских и абинских сказаниях и легендах я находил сюжеты о происхождении родоначальников из горы или из камня. Может быть, и батька Каба так отвечал на вопрос о своем происхождении: «Вскормившего отца моего не знаю, родившей матери моей не знаю. Из черного камня с четырьмя углами, с четырьмя гранями, находящегося в устье реки Абы, я сотворенный». Будем (пока) считать так и мы – его потомки.
Дети Кабина Трофима
Кабин Илларион Трофимович (1765 – ?)
Илларион Трофимович пошел дальше своего отца по «карьерной лестнице», он стал паштыком (от слова «паш» – голова), то есть главой нескольких родственных сеоков, выбираемым из самого многочисленного сеока или из наиболее влиятельных семей. Через паштыка все сородичи, где бы они ни проживали, должны были платить ясак в управу, к которой были приписаны. Паштык только этой управы мог решать судебные дела. Еще в XVIII веке паштык выполнял обязанности предводителя при облавной коллективной охоте или в отражении набега кочевников и карательных рейдов русских казаков. Переход абинцев к пушной индивидуальной охоте (по мере повышения спроса на пушнину со стороны царской власти – взимания так называемого «ясачного налога») явился следствием того, что выборная должность паштыка стала наследственной. Этот факт способствовал накоплению относительного богатства в отдельной семье, из которой избирались паштыки. Поэтому с середины XVIII века Кабины стали зажиточнее.
Про жену Иллариона Трофимовича пока данных не обнаружено. Но известно, что сам он обладал какими-то навыками врачевания. А в качестве культового атрибута при лечении родственников травами и настоями как символ «врача скорой помощи» он использовал свой посох – черемуховую палку длиной около 70 сантиметров с орнаментом на срезанной коре в виде спиральных и прямых линий. На одном из концов посоха на веревочке подвешивался скрученный кусок бересты. Этот посох еще долго хранился в нашей династии – передавался старшему сыну. Но в 1917 году он бесследно канул в пучине революционных дней.
Дети Кабина Иллариона Трофимовича
Кабин Илья Илларионович (1796–1880)
Еще до появления русских казаков на территории Кузнецкого края уже существовала меновая торговля. Абинцы в порядке натурального обмена сбывали горным алтайцам и красноярским кыргызам оружие из металла: «пансыри» (кольчугу) и «копьи», рогатины и сабли. Обменивали, как написано в документах, «колмацким людям на лошади, и на коровы, и на овцы». Наиболее активным в этом торговом деле был паштык Илларион Трофимович Кабин. А его сын Илья Илларионович, став первым в нашей династии авторитетным купцом, менял на дефицитную мануфактуру (разного вида ткани) свои железные изделия: литые или кованые топоры, серпы и косы, молотки, стремена, удила и гвозди, иногда добавляя к этому товару домашний скот и пушнину. Для чего у него были открыты обменные и торговые лавки на Алтае, в Томске и Кузнецке.
Когда он стал побогаче, закупил большой табун лошадей и стал заниматься ямской повинностью, играя роль транспортного проводника, перевозя грузы для казаков Томского и Кузнецкого острогов, снуя туда-сюда между поселениями по всему Томско-Кузнецкому тракту. Кроме того, за определенную плату был и «бродником» (переправлял людей и скот через броды больших рек: Обь, Томь, Абакан, Кондома, Мрассу). Однако основной доход ему приносила, говоря современным языком, логистико-снабженческая функция – обслуживание отдаленных таежных шорских и алтайских улусов, где невозможно было поставить капитальные торговые лавки или большие лабазы. Туда караванами вьючных лошадей привозились различные охотничьи припасы (порох, ружья, дробь), одежда, предметы быта (топоры, котлы, чайники, ножи, посуда), женские украшения и спирт. В улусах и на летних стойбищах все это добро, включая вьючных лошадей, обменивалось на пушнину, мед, орех. Или товары отдавались в долг под большие проценты – с отдачей после окончания осеннего промысла.
У Ильи Илларионовича были сын и дочь. Сведения о женах и дочери отсутствуют.
Дети Кабина Ильи Илларионовича
Кабин Илья Ильич (1824–1890)
Согласно церковной записи, был крещен в православной церкви 2 августа 1824 года. Человеком был работящим. Очень любил трудиться на земле. У наших близких родственников Недорезовых много лет сохранялась в сараюшке деревянная соха, с помощью которой Илья Ильич сызмальства работал на семейном огороде.
После уборки урожая Илья любил ходить охотиться на крупного зверя в маревой тайге. Кроме того, там, вдали от людских глаз, он первым в нашей династии стал потихоньку заниматься мытьем золотишка в горных ручьях Алтая и добычей серебра в Салаирской тайге (напомню, недалеко от села Сергеево в 1816 году был пущен Гурьевский сереброплавильный заводик по переработке руды, содержащей серебро). Но особенно привлекало Илью Ильича Телецкое озеро («Алтын-коль», что в переводе с алтайского означает «золотое озеро»). Однажды он встретил в тайге экспедицию, которую возглавлял геолог Гельшерсон. У костра за чаем разговорились. И геолог рассказал, что глубина озера, равная 288 метрам, была определена еще в 1760 году. А также посоветовал искать золотишко в долине реки Ойер, впадающей в озеро южнее их стоянки...
По семейным преданиям, Илья Ильич обладал от природы редкими дарами: мог предсказывать будущие события и владел гипнозом. Эти таланты ему достались от деда Иллариона Трофимовича, который был камом. Он «акамлял» сородичей весной – на хороший урожай, а поздней осенью – на здоровье и сытую зимнюю жизнь. Кроме того, в нашем роду знали, что Илья с дедом обладают телепатическими способностями – умеют передавать свои мысли на небольшие расстояния.
Первенцем в семье у Ильи стал сын Асинкрит, вскоре родился еще один сын – Григорий. Затем пошли дочери: Пелагея, Мавра и Татьяна.
Отец с раннего детства поучал сыновей: «Нашей династии, сыны мои, Господь дал священный дар шаманов – внушение своих мыслей другому человеку на расстоянии и воздействие на толпу людей. Этим даром можно пользоваться только в целях своей защиты и для помощи родственникам. Обычные люди не должны знать о наших способностях!»
С возрастом трудиться на земле с сохой Илье стало тяжеловато. Сам он больше времени проводил на пасеке, а для работы по домашнему хозяйству нанял батраками двух бедных односельчан – сеять хлеб, овес и ухаживать за скотиной.
К сожалению, способности предсказателя и гипнотизера не помогли Илье Ильичу Кабину на его последней зимней охоте. В глухой тайге он поднял из берлоги огромного медведя, который от голода еще не впал в зимнюю спячку. Волшебные чары опытного шамана действовали только на людской род, обладающий разумом, – на дикого зверя его воля не распространялась. Да еще дала осечку «кремневка» – старинное дедовское ружье типа мушкета, калибра 20–23 мм. Потому медведь и вышел победителем в той кровавой схватке. И старинный посох – черемуховая врачующая палка деда – уже никак не помог...
Дело Ильи Ильича продолжил его старший сын Асинкрит, который стал, пожалуй, самым знаменитым в нашей династии.
Дети Кабина Ильи Ильича
Кабин Асинкрит Ильич (1844–1918)
Жена – Зеновия Ивановна (Недорезова)
(12.11.1849 – 1928)
К началу XIX века почти все Кабины перешли в православную веру, начали забывать занятия своих предков – шаманов. В значительной мере этому способствовала активная деятельность Алтайской духовной миссии для «просвящения верою Христовой» алтайцев, шорцев, телеутов и абинцев. Вот родители и дали своему первенцу необычное, чисто православное имя Асинкрит, что в переводе с греческого означает несравненный. Это имя он получил в честь святого апостола, священномученика епископа Асинкрита Гирканийского.
В возрасте одного года Асинкрит Кабин был крещен в той же православной церкви, что и его отец Илья Ильич. Глава Алтайской духовной миссии отец Макарий тогда добился от царского правительства закона о льготах для новокрещеных инородцев – освобождения от уплаты ясака и прочих налоговых повинностей сроком на три года. Будущему купеческому роду Кабиных это было на руку. Но все же самым главным положительным итогом деятельности Алтайской духовной миссии было широкое распространение грамотности – через миссионерские школы с библиотеками.
Частые поездки на Алтай сподвигли Асинкрита на новые прибыльные дела. Он начал менять металлические изделия (топоры, ножи, чугунки, котлы, ведра) и ячмень с пшеницей на алтайскую скотину, которую можно было перегнать известными ему тропами в Кузнецкую крепость (90 км). Кроме того, здесь же, у выхода реки Бии из Телецкого озера, он стал копать шурфы и мыть золото.
Официально, по бумагам первое россыпное золото в Кузбассе было зарегистрировано в Мариинской тайге на реке Кии и ее притоках. А наши предки мыли его в другом месте. Это был 1865 год – год становления большого купеческого дела кабинской династии. Асинкриту пришло время жениться! И вот однажды на ярмарке в селе Монастырском (сегодня это город Прокопьевск) он увидел необычайную красавицу – с гибкой фигурой, с толстой, до пояса косой. Выяснилось, что девицу эту звали тоже довольно необычно: Зена, Зеновия. Она была представительницей одного из самых зажиточных родов села Монастырского – династии Недорезовых, а назвали ее в честь великомученицы Зиновии. Отец Иван ничего не жалел для своей любимой дочери, в том числе дал ей хорошее образование, для чего отправил в Бийскую женскую гимназию. Там она жила и училась до 17 лет. А на летние каникулы всегда приезжала в родное село – помочь родителям по хозяйству.
Там же, на ярмарке, между Асинкритом и Зеновией сразу вспыхнула любовь. Скоро дошло до свадьбы в селе Сергеево, которое гуляло по абинскому обычаю целых три дня. Крестьяне еще долго вспоминали, как батюшка местной церкви отец Александр, задрав рясу, вприсядку выплясывал барыню, а отец жениха Илья Ильич Кабин, выпив немало медовухи, под гармошку выделывал непослушными ногами ухабистые кренделя. Венчаться же молодые поехали в церковь в Кузнецк (где, к слову, венчался и великий русский писатель Федор Достоевский).
Бабушка Зена – под таким именем вошла Зеновия Ивановна в историю нашей семьи. Молодая хозяйка начала быстро осваиваться на новом и необычном для себя месте.
Здесь нужно чуть подробнее сказать о родовом селе Кабиных. Вся наша династия в описываемое мной время проживала постоянно в селе Сергеево Кузнецкого уезда Томской губернии (сейчас это сельское поселение Старосергеево Прокопьевского района, в восьми километрах восточнее поселка Трудармейского), на берегу речки Прямой Ускат. А рядом протекает река побольше – Аба, которая и дала название нашему малому народу: абинцы.
Так почему это место было для Зеновии необычным? Если в селе Монастырском печи топили дровами, то в Сергееве дрова шли только на растопку домашнего очага и протопку бани, а после дровяного розжига приходилось засыпать в печь «горючий камень» (целый пласт его выходил на поверхность земли прямо за околицей села). Летом все Кабины завозили во двор несколько телег с углем, ссыпали его в сарай и потом всю зиму пользовались этим жарким топливом. А белье после стирки женщины нашей Сергеевки ходили полоскать на речку (в том числе и зимой – в проруби). Так Зеновия постепенно узнавала тяжелый крестьянский труд.
В то время Сенатом был принят Указ «О предоставлении права всем российским подданным отыскивать и разрабатывать золотые и серебряные руды с платежами в казну подати». И вот летом 1874 года, когда Асинкриту исполнилось уже 30 лет, он с друзьями Василием Подмаревым и Иваном Бастрыкиным отправился на Алтай, в район Телецкого озера – по семейной традиции мыть золото в долине речки Ойер. Здесь им здорово подфартило: за один летний сезон добыли столько же желтого металла, сколько за пять предыдущих лет!
Случайно на их промывочный стан вышла научная экспедиция, которую возглавлял геолог и географ, путешественник, почетный член Петербургской академии наук Петр Александрович Чихачев (впоследствии именно он составил первую геологическую карту Кузнецкого каменноугольного бассейна). Кабин познакомился со знаменитым исследователем Западной Сибири и указал ему место на карте, где уголь выходил прямо на поверхность – в шести-семи километрах от соседнего села Бочаты. Про свои же, сергеевские, залежи «горючего камня» мой предок хитро промолчал. В результате через десять лет после той алтайской встречи были официально заложены угольные копи на Бочатском месторождении, указанном Чихачеву Асинкритом Ильичом Кабиным.
Но вернемся к Зеновии Ивановне. Моя прапрабабушка прожила долгую и счастливую супружескую жизнь с Асинкритом. Они успели произвести на свет пятерых детей: Василия, Михаила, Гавриила, Марфу и Марию.
Весной 1891 года Асинкрит Ильич решил в последний раз сходить «за золотишкой» в черневую Салаирскую тайгу на реку Кара-Чумыш. Здесь он и его закадычные друзья Василий и Иван снова намыли в ручьях по пуду (16 кг) золотого песка на каждого. На радостях быстро отдали остатки своих продуктов и охотничьи капканы встречному охотнику из соседнего села Бочаты, а сами налегке вернулись в родное село – так об этом событии говорят семейные байки.
За зиму Асинкрит срубил омшаник для пчел, изготовил с десяток ульев и рамки к ним. Если Илья Ильич держал своих пчел в колодках, то сын перешел уже на более современную технологию – на рамочное содержание пчел. Закупал в Кузнецке на восковом заводике вощину и на все лето вместе с женой поселялся на пасеке – в домике, который занимал когда-то его отец. Здесь Асинкрит Ильич и Зеновия Ивановна обычно оставались до глубокой осени.
Пережив две революции (февральскую и октябрьскую) 1917 года, в следующем, 1918-м, весной, когда расцвела черемуха и поля покрылись зеленью, Асинкрит Ильич Кабин тихо угас во сне. А через несколько лет скончалась и Зеновия Ивановна. По христианскому обычаю их схоронили на сергеевском сельском погосте.
Дети Кабина Асинкрита Ильича
Кабин Василий Асинкритович (1863–?)
Жена – Анна Васильевна (Подмарева)
В 1863 году у Асинкрита и Зеновии родился сын Василий. Бывшая нянька Зены, проживавшая (вместе с мужем) у Кабиных уже пять лет, теперь начала нянчить и Васю.
У семьи было много книг. Асинкрит всегда приво-зил из Бийска, Томска и Кузнецка новые издания. В домашней библиотеке были хорошо представлены и русские классики: Пушкин, Лермонтов, Чехов. В доме стоял для этих целей большой кедровый шкаф с полками. Почти все дети Кабиных умели читать с раннего возраста.
Василий Асинкритович пошел в отца – был крепким мужиком и по здоровью, и как хозяин. По сведениям НКВД, еще до 1917 года Василий Кабин являлся кулаком.
Когда пришла пора жениться, он заслал сватов к 18-летней Анне Васильевне Подмаревой. Ее семья жила в селе Христорождественском, в трех верстах от Кузнецка. У молодой четы чередой пошли дети: в 1888 году – Владимир, в 1890-м – Анастасия. А в 1892 году у братьев Василия Асинкритовича и Михаила Асинкритовича Кабиных в один день (14 февраля) родились дочери. Братья решили назвать их одинаково – в честь своей недавно умершей младшей сестры Марии. Затем, 19 декабря 1893 года, у Василия родился сын Николай, через год, в 1894-м, – сын Антон, 20 марта 1895-го – сын Василий. А после пошли одни дочки: 12 апреля 1900 года – Клавдия,
8 апреля 1901-го – Раиса, 7 декабря 1904-го – Августа и 9 августа 1908-го – Прасковья.
Породнившись с родителями жены, тестем Василием Мироновичем Подмаревым и тещей Марией Ивановной, Василий стал вести свои коммерческие дела еще более успешно: закупал скот у кочевников в труднодоступных горных местах Алтая, а затем перепродавал его в городе Кузнецке казакам и местному населению. Вскоре к нему присоединился и стал компаньоном друг детства Николай Иванович Бастрыкин, женившийся на младшей сестре Аннушки Подмаревой – Марии.
Кроме торговли и бартера наши предки занимались и ореховым промыслом. Осенью шли в глухую тайгу и разбивали временный стан в кедраче. Изготавливали специальные приспособления для заготовки ореха: валек – длинный ребристый брусок с рукояткой для катания и шелушения шишек, а также большую колотушку типа деревянной кувалды для битья по кедру. Затем сбитые шишки несли на стан, где вальком шелушили их, а готовые отборные орехи ссыпали в мешки. Заготавливали так по 15–20 мешков за три-четыре дня. А попутно, видимо, еще и золотишко мыли в ручьях Салаирской тайги.
Теперь в Старосергееве династия Кабиных могла позволить себе приобрести механизированную молотилку «для себя», а на реке Абе – мельницу «для общества». Развели живность всякую: в речке плавали утки и гуси; на вольных выпасах паслись лошади и коровы, а также стадо овец. Серьезно относились и к благотворительности: именно на их семейные деньги в селе было построено новое здание церкви. Кроме того, в 1900 году Василий Асинкритович построил двухэтажный дом с сараями, стайками и погребами. Затем отделил своего старшего сына Владимира, у которого уже было шесть своих детей (а затем прибавилось еще четыре дочки).
Все это крепкое крестьянское состояние семьи Кабиных было «зачтено» советской властью позже, в 1930-х годах. Тогда по всей стране стали организовываться колхозы. Не желающих вступить добровольно в «коллективное хозяйство» облагали большим налогом как единоличников. Наиболее крепких мужиков объявляли кулаками и подкулачниками. Совсем страшно жить стало после убийства первого секретаря Ленинградского обкома ВКП(б) С. М. Кирова. Наступили трагические годы сталинских репрессий...
Дети Василия Кабина со своими семьями стали спешно покидать родную Сергеевку. А сам Василий Асинкритович был раскулачен: скот его передали в колхоз, молотилку и мельницу реквизировали, двор разграбили. Многочисленные родственники разъехались по городам и весям. К началу Великой Отечественной войны двухэтажный дом Кабиных от постоянных обысков и реквизиций (чекисты и милиционеры искали золото) почти совсем опустел. Тишина и горе поселились в нем. В разгар войны мой прадед Василий Асинкритович Кабин скончался бедняком – в пустом доме. В семье говорили, что вскоре в нашем родовом доме открылся сельский клуб с избой-читальней.
