Константин Шабалдин
ВЫРЕЗАТЕЛИ
В конце рабочей смены вырезатели бригады Инги-Виолетты обязательно слегка засиживались в своей мастерской, чтобы посплетничать. Они уже скоро как год ходили в передовиках производства, и им дозволялись некоторые вольности. Сняв белые халаты, переобувшись, мужики неспешно, с чувством собственной значимости и осознанием уникальности профессии вырезателя, заводили разговор о суточных, премиальных, сверхурочных и прочих важностях, волнующих сердце каждого истинного мастера.
– Слыхали? – колготился от негодования щупленький Деверь Ихний. – Во втором цеху по лекалам силуэты режут!
– Брехня. ОТК не допустит, – отмахивался Балу, получивший прозвище за телесную монументальность. Когда он работал, крохотные три-дэ ножнички в его ручищах было не разглядеть. Между тем он считался лучшим микроскопистом. С Деверем Ихним они, само собой, были не разлей вода.
В мастерскую заглянул денщик Эр Зета, скромный парень из обычных накопителей. Его звали, кажется, Дэк, и он нравился Инге. Но она ещё не докатилась до того, чтобы путаться с рядовым накопителем.
– Эр Зет хочет вас видеть, – уважительно сказал Дэк и поклонился Инге.
Инга вскочила и снова надела белый халат. А мужики молниеносно спрятали банку со спиртом. Это было чистое кокетство, никто бы их не наказал.
***
Инга-Виолетта. С эдакой персонификационной амбивалентностью, да ещё и родившись под знаком Весов, трудно быть решительной, целеустремлённой и самодостаточной. Инга такой и не была. Бригадой вырезателей управляла ласково, где надо требовать – просила, если надо ругать – мягко журила. Когда назначили бригадиром, два раза плакала. Но она была отличным профессионалом, вырезатели это оценили, стали относиться к ней с уважением и не доставляли хлопот.
***
Трясясь от липкого страха, она вошла в огромную директорскую приёмную. Величественная секретарша Эр Зета поднялась ей навстречу, мило улыбнулась и открыла дверь кабинета, приглашая войти. Такие почести напугали Ингу ещё больше. С колотящимся сердцем она шагнула через порог и замерла. В креслах сидели сам Эр Зет и собственной персоной Кри Мэнг – Главный Распределитель, второе после Главного Накопителя лицо в государстве. Инга была на грани обморока.
Главный Производитель Эр Зет размеренно начал говорить:
– Инга Виолеттовна...
– Я Инга Витальевна, – чуть слышно поправила Инга.
– Что? – не понял Эр Зет.
– Меня зовут Инга-Виолетта Витальевна, – столь же кротко пояснила Инга.
– Ах, простите.
«Хорошо всё-таки, что я не в пед пошла, а в технологический. В школе и вовсе была бы вечной Ингой Фиолетовной», – печально подумала Инга.
Господи, как её только не дразнили! В мире, где давным-давно всем дают такие краткие имена, что многим приходится придумывать себе прозвища, она была белой вороной. Изгоем. По крайней мере, она сама была в этом уверена.
Кри Мэнг взглянул на Ингу с интересом и сказал:
– Проходите, Инга... Вас ведь так все называют? Проходите, Инга, присаживайтесь. Да, вот тут. Я тщательно изучил вашу анкету. Вы, по-нашему мнению, на сегодняшний день лучший вырезатель «Мельницы». Не возражайте, это объективные показатели. У вас лучший уровень по эмпатии, пространственному воображению и координации.
– И уровень ответственности, – добавил Эр Зет.
– Да, и уровень ответственности, – согласился Кри Мэнг. – И это может быть и стало решающим фактором.
Инга сидела, боясь шелохнуться.
– Короче, мы решили поручить вам ответственнейшее задание, – сказал Главный Распределитель. – Вы нам вырежете человека. Человека из прошлого.
«Чапаев, – подумала Инга. – Бог мой, Чапаев...».
А Кри Мэенг сказал:
– Да. Это запрещено. Категорически и под страхом растворения. Но у нас нет другого выхода.
Инга совсем уже испуганно посмотрела на Кри Мэнга и заметила, что он выглядит гораздо старше, чем в ежевечерних выпусках новостей.
– Я не понимаю, – жалобно сказала Инга.
Кри Мэнг томно взглянул на Эр Зета и сказал:
– Давайте лучше вы, я что-то устал.
– Конечно-конечно, – сказал Эр Зет. – Всё дело в том, Инга Виолетт... Всё дело в том, Инга, что у нас кризис.
Он встал, прошёл к столу и стал рыться в бумагах, продолжая говорить.
– Всё просто. Производство качественной продукции упало ниже уровня до Твэмпаэр. Причины очевидны. Ментальный и творческий потенциал вырезателей не удовлетворяет больше сегодняшним требованиям. Попросту говоря, мы все уже порядком подзабыли, как выглядели изначальные предметы. Нам нужен тот, кто это хорошо помнит. Человек из прошлого. Учёный и практик. Теоретик и ремесленник. Умеет и руками работать, и головой.
Из кипы бумаг он наконец выудил файл и подал его Инге.
– Вот, надо вырезать его.
– Кто это?
– Некий Фрэнсис Бэкон.
– Да? Никогда не слышала.
– Ну... Большой был умница, философ. Шпион, интриган. Тот, кто нам и нужен. Вы получите самую подробную информацию, чтобы хорошо представлять себе и внешность, и, самое главное, ментальный слепок.
Инга была в панике. Два наиболее уважаемых человека в государстве поручают ей совершить неслыханное преступление. Нет, не просто преступление, а нечто кощунственное, надругательство какое-то. Вырезать живого человека!
– Это противоречит всему, чему я училась долгие года, всей доктрине, – осторожно произнесла Инга. – Это не просто за гранью этики... Это отвратительно.
В кабинете повисла неприятная пауза. Инга с тоской подумала, что теперь-то ей наверняка придётся устраиваться на работу в школу. Ничего, говорят, учителем вырезания можно и в ПТУ. И неплохо зарабатывать. А можно и надомницей.
– Мы ведь и называемся «Мельница», потому что перемалываем континуум в предметы, протоматерию в вещество, – вкрадчиво сообщил Кри Мэнг.
Инга вынуждена была кивнуть.
– Накопители копят, вырезатели вырезают. Распределители распределяют. Так устроен наш мир, – продолжил Главный Накопитель.
И это не вызывало у Инги сомнений.
– Ну а ваше дело резать то, что вам скажут. Просто надо взять и нарезать, – Кри Мэнг пальцами показал как надо. – А вопросы этики оставьте людям более опытным и более компетентным. Не думайте о том, что вы нарушаете все мыслимые профессиональные заповеди, думайте о том, что вы спасаете человечество.
– Этично то, что жизненно необходимо, – сказал Эр Зет. – Вы что, не слушаете меня? Я же сказал: у нас кризис. Мы на грани голода. Понимаете? Го-ло-да.
Инга смотрела с недоверием.
– Вы слышали о ЧП, которое недавно произошло у ваших смежников, вырезателей сырья? – спросил Кри Мэнг.
Вырезатели сырья были низшей кастой, их делами мало кто интересовался. Инга сказала:
– Нет.
– Ещё бы, – с каким-то странным удовольствием усмехнулся Кри Мэнг. – Они нарезали несколько тонн манной крупы, но в мешках оказался цемент. Представляете?
Инга не представляла, а Эр Зет, не скрывая раздражения, сказал:
– Я всегда настаивал на предметном производстве. У нас прекрасные предметники, резать сырьё анахронизм.
– Ага, – кивнул Кри Мэнг. – И производительность упадёт на тысячи процентов.
– Не упадёт, не упадёт! – горячо воскликнул Эр Зет. – Я же представлял отчёты, вы читали мою служебную записку?
Это была давняя межведомственная дискуссия, Инга слышала краем уха. В другое время она бы с удовольствием высказалась по этому поводу, но сейчас ей просто хотелось, чтобы её скорее отпустили. Тем не менее она спросила, перебив и Эр Зета, и Кри Мэнга:
– Но расход протоматерии?
– Будет чудовищным, – подтвердил Кри Мэнг. – Мы идём на этот риск.
– Чудовищный риск, – пробурчал Эр Зет.
У них видно снова начинался какой-то свой незаконченный спор, и Инга сказала:
– Я пойду?
– Идите, Инга, готовьтесь, – торопливо сказал Эр Зет. – Отдохните как следует. Подробные инструкции вы получите завтра непосредственно перед операцией.
– А если вы проболтаетесь хоть кому-нибудь, вас растворят в континууме, – равнодушно сообщил Кри Мэнг.
***
Придя домой, Инга сразу включила интэкран, запустила режим общения. Легендарный командарм ел картоху в мундире. Инга пожалела, что не попала на свой любимый момент психической атаки. Спросила у Чапаева:
– Причём тут какой-то Фрэнсис Бэкон? Почему не ты, а он?
Чапаев усмехнувшись, ответил ей чужой репликой:
– А ты за большевиков али за коммунистов? – Инга вздохнула. Генератор диалога в её искине был слабый, предыдущего поколения.
Чапаевым она увлеклась ещё до того, как в моду вошли сериалы про жизнь до Твэмпаэр. Из всех супергероев школьной программы именно Чапаев восхищал Ингу своей натурной сущностью. Капитан Америка был слащавый какой-то, Брюс Ли визглив, Маугли откровенно глуп. А Капитан Конкассер и вовсе, Господи прости. Нет, именно Чапаев...
Чапаев перочинным ножичком аккуратно счищал кожуру с луковицы. Вот из кого бы, несомненно, вышел знатный вырезатель. Как ловко он орудует лезвием, вскрывая жестянки консервов! Как лихо он машет саблей! Она бы сама его всему научила. Как славно было бы нестись за ним в конной лаве на вражеские позиции, навстречу славе, наперекор судьбе. У Инги дух замирал лишь от мысли, что вот её конь ранен и сейчас упадёт, но командарм сильной рукой подхватывает её, и вот они мчатся с ним в одном седле, а она обнимает его за плечи... Но имитатор присутствия стоил кучу лимитов, о нём Инга пока могла только мечтать.
«Вот вырежу им Фрэнсиса Бэкона и потребую себе в награду самый лучший интэкран», – подумала Инга.
Она рано легла спать. Надо было хорошо отдохнуть. Ей приснился Чапаев.
***
Пока готовились к операции, Балу и Деверь Ихний снова сплетничали.
– Мне Урик Мяу рассказал, – говорил Деверь Ихний. – У него сестра в накопителях. Так вот их на казарменное положение перевели.
– Кого перевели? – не понял Балу.
– Накопителей, дубина. Всех накопителей сектора перевели на казарменное положение. Днём и ночью тянут на себя протоматерию, сырьём все катушки забиты, континуум трещит по швам. Скоро и нам план поднимут.
– Брехня, – как обычно ответил Балу. – Эр Зет не допустит.
– Хватит болтать, начинаем резать, – сказала Инга, и все удивились резкости её тона.
Балу и Деверь Ихний ассистировали ей с завязанными глазами, на ощупь. Им не полагалось увидеть конечный продукт.
Поэтому они не удивилась разразившейся катастрофе.
Фрэнсис Бэкон вышел из-под ножниц двухмерным. Он шлёпнулся на пол куском мокрого линолеума, воскликнул: «Oh shit!», – и скончался.
***
– Вы понимаете, что наделали? – спросил её Кри Мэнг.
На этот раз секретарша не открывала двери перед Ингой, а в кабинете ей не предложили присесть.
– О чём вы думали в тот момент? – вопрос Эр Зета был не риторическим, а строго профессиональным. – Каким образом можно умудриться выпустить двухмерную модель с вашим-то уровнем подготовки?
– Я думала о новом интэкране, – смиренно призналась Инга. Она уже понимала, что её никак не накажут, а дадут второй шанс.
– Что?!
– Причём тут интэкран?
– У меня старая модель, а я хочу новый и всё время про это думаю...
Кри Мэнг зажмурился и шумно дышал. Эр Зет смотрел на Ингу, не отрываясь.
– У меня не получилось, – сказала Инга.
Они вскочили и начали кричать.
Её много раз назвали дурой.
Её больно ущипнули за плечо. Кажется, это сделал Эр Зет.
Её схватили за шиворот и трясли. Это точно сделал Кри Мэнг.
Они стояли с двух сторон и гневались, и негодовали...
Потом видно заметили, что Инга уже близка к обмороку, и усадили её в кресло. Кри Мэнг набрал в рот воды из графина и побрызгал на Ингу. Затем налил воды уже в стакан и залпом выпил.
– Простите нас, Инга, – сказал Кри Мэнг, но глаза его были очень злыми.
– Да, мы несколько... – сказал Эр Зет, но Инга перебила его:
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Ну, пожалуйста, назначьте кого-нибудь другого, – простонала она.
Они переглянулись.
– Нет, – сказал Кри Мэнг. – Теперь уже поздно.
– У нас нет другого выхода, – сказал Эр Зет. – И у вас нет другого выхода. Инга, я вас очень прошу: сделайте всё как надо. У нас осталась одна попытка. Я не буду вас пугать наказанием, потому что если вы снова не справитесь, любое наказание теряет смысл.
– Просто сделайте свою работу, – сказал Кри Мэнг. – И будет вам сто новых интэкранов.
– Я назначу вас своим первым советником, – подтвердил Эр Зет.
***
По дороге домой Инга зашла к По Ину. По Ин не так давно отправился на покой, но именно он делился с ней сокровенными тайнами практического вырезания, когда Инга только пришла на производство.
– По Ин, скажи, – обратилась она к старейшему вырезателю. – Кого бы ты выбрал на моём месте?
– С точки зрения максимального соответствия техзаданию я бы, не колеблясь, вырезал Чапаева, – не задумываясь ответил По Ин. – Именно ему ты сможешь придать максимальную адекватность. С такой степенью твоей увлечённости это будет не копия, не подобие, а образец мало отличимый от оригинала.
– И меня растворят? – снова спросила Инга.
– Кто знает? – печально сказал По Ин.
– Неужели поможет реинкарнация одного человека?
– Такие штуки уже проделывали. Да-да, не удивляйся. Я точно знаю о двух случаях. Может, их было много больше.
– Но ведь это значит, что вся теория Твэмпаэр просто несостоятельна, – сказала Инга и задохнулась от кощунства, ею произнесённого.
Старый учитель мудро прищурился.
– Во времена Творческо-эмпатической революции люди мало задумывались о последствиях, – поведал он. – Отказаться от пошлой вещественности казалось абсолютным благом. Но мир таков, каким его создали не мы, а Тот, Кто Первым Взял в руки ножницы. И замысел его нам не постичь никогда. Поэтому, вырежешь ты Чапаева или Фрэнсиса Бэкона, решать тебе. Но для Него это не имеет никакого значения.
***
Инга решила не рисковать и резать силуэт по шаблону. Она взяла с собой древнюю семейную реликвию – фрагмент целлулоидной плёнки с Чапаевым. Она, не особо скрываясь, пронесла его в операционную. Она решила – будь что будет. Балу и Деверь Ихний уже ждали её.
Целый сектор накопителей работал над обеспечением операции. Они с опережением графика вытягивали из пространственно-временного континуума последние крохи протоматерии.
Воздух в операционной был так насыщен континуумом, что его присутствие ощущалось физически. Давило на грудь, покалывало глаза. Инга впервые наблюдала такую плотность сырьевой протоматерии. Любое неловкое движение могло спровоцировать неконтролируемую реакцию спонтанного проникновения вещества.
Инга-Виолетта решительно взяла в руки ножницы.
Чапаев получился чудо как хорош. Он был настоящий. От него воняло конским навозом, водочным перегаром и несвежими портянками. Он судорожно рванул ворот гимнастёрки и вцепился кулаком в ремень портупеи.
– Ты хто, девка? – угрожающе спросил он у Инги, кривя губы.
– Василь Иваныч! – восторженно прошептала Инга, но тут Чапаев заметил у неё на плечах погоны старшего вырезателя. А у Балу погоны унтер-вырезателя. А у Деверя Ихнего погоны вырезателя третьего класса.
– Беляки, – обречённо сказал Чапаев. – Сонного повязали.
– Василь Иваныч, успокойтесь, – сказала Инга как можно мягче. – Мы специалисты по...
– Империалисты?! – заорал Чапаев. – Порубаю к чертям!!!
Оскалясь, он выхватил из ножен верную подругу, кавалерийскую саблю, крутанул перед собой. Сверкающим веером замерцала сабля в плотном воздухе операционной. Протоматерия хрустнула под напором острого лезвия. И он порубал к чертям весь концентрат пространственно-временного континуума. В щепу, в лапшу, в капусту. Весь. Раз и навсегда.
В конце рабочей смены вырезатели бригады Инги-Виолетты обязательно слегка засиживались в своей мастерской, чтобы посплетничать. Они уже скоро как год ходили в передовиках производства, и им дозволялись некоторые вольности. Сняв белые халаты, переобувшись, мужики неспешно, с чувством собственной значимости и осознанием уникальности профессии вырезателя, заводили разговор о суточных, премиальных, сверхурочных и прочих важностях, волнующих сердце каждого истинного мастера.
– Слыхали? – колготился от негодования щупленький Деверь Ихний. – Во втором цеху по лекалам силуэты режут!
– Брехня. ОТК не допустит, – отмахивался Балу, получивший прозвище за телесную монументальность. Когда он работал, крохотные три-дэ ножнички в его ручищах было не разглядеть. Между тем он считался лучшим микроскопистом. С Деверем Ихним они, само собой, были не разлей вода.
В мастерскую заглянул денщик Эр Зета, скромный парень из обычных накопителей. Его звали, кажется, Дэк, и он нравился Инге. Но она ещё не докатилась до того, чтобы путаться с рядовым накопителем.
– Эр Зет хочет вас видеть, – уважительно сказал Дэк и поклонился Инге.
Инга вскочила и снова надела белый халат. А мужики молниеносно спрятали банку со спиртом. Это было чистое кокетство, никто бы их не наказал.
***
Инга-Виолетта. С эдакой персонификационной амбивалентностью, да ещё и родившись под знаком Весов, трудно быть решительной, целеустремлённой и самодостаточной. Инга такой и не была. Бригадой вырезателей управляла ласково, где надо требовать – просила, если надо ругать – мягко журила. Когда назначили бригадиром, два раза плакала. Но она была отличным профессионалом, вырезатели это оценили, стали относиться к ней с уважением и не доставляли хлопот.
***
Трясясь от липкого страха, она вошла в огромную директорскую приёмную. Величественная секретарша Эр Зета поднялась ей навстречу, мило улыбнулась и открыла дверь кабинета, приглашая войти. Такие почести напугали Ингу ещё больше. С колотящимся сердцем она шагнула через порог и замерла. В креслах сидели сам Эр Зет и собственной персоной Кри Мэнг – Главный Распределитель, второе после Главного Накопителя лицо в государстве. Инга была на грани обморока.
Главный Производитель Эр Зет размеренно начал говорить:
– Инга Виолеттовна...
– Я Инга Витальевна, – чуть слышно поправила Инга.
– Что? – не понял Эр Зет.
– Меня зовут Инга-Виолетта Витальевна, – столь же кротко пояснила Инга.
– Ах, простите.
«Хорошо всё-таки, что я не в пед пошла, а в технологический. В школе и вовсе была бы вечной Ингой Фиолетовной», – печально подумала Инга.
Господи, как её только не дразнили! В мире, где давным-давно всем дают такие краткие имена, что многим приходится придумывать себе прозвища, она была белой вороной. Изгоем. По крайней мере, она сама была в этом уверена.
Кри Мэнг взглянул на Ингу с интересом и сказал:
– Проходите, Инга... Вас ведь так все называют? Проходите, Инга, присаживайтесь. Да, вот тут. Я тщательно изучил вашу анкету. Вы, по-нашему мнению, на сегодняшний день лучший вырезатель «Мельницы». Не возражайте, это объективные показатели. У вас лучший уровень по эмпатии, пространственному воображению и координации.
– И уровень ответственности, – добавил Эр Зет.
– Да, и уровень ответственности, – согласился Кри Мэнг. – И это может быть и стало решающим фактором.
Инга сидела, боясь шелохнуться.
– Короче, мы решили поручить вам ответственнейшее задание, – сказал Главный Распределитель. – Вы нам вырежете человека. Человека из прошлого.
«Чапаев, – подумала Инга. – Бог мой, Чапаев...».
А Кри Мэенг сказал:
– Да. Это запрещено. Категорически и под страхом растворения. Но у нас нет другого выхода.
Инга совсем уже испуганно посмотрела на Кри Мэнга и заметила, что он выглядит гораздо старше, чем в ежевечерних выпусках новостей.
– Я не понимаю, – жалобно сказала Инга.
Кри Мэнг томно взглянул на Эр Зета и сказал:
– Давайте лучше вы, я что-то устал.
– Конечно-конечно, – сказал Эр Зет. – Всё дело в том, Инга Виолетт... Всё дело в том, Инга, что у нас кризис.
Он встал, прошёл к столу и стал рыться в бумагах, продолжая говорить.
– Всё просто. Производство качественной продукции упало ниже уровня до Твэмпаэр. Причины очевидны. Ментальный и творческий потенциал вырезателей не удовлетворяет больше сегодняшним требованиям. Попросту говоря, мы все уже порядком подзабыли, как выглядели изначальные предметы. Нам нужен тот, кто это хорошо помнит. Человек из прошлого. Учёный и практик. Теоретик и ремесленник. Умеет и руками работать, и головой.
Из кипы бумаг он наконец выудил файл и подал его Инге.
– Вот, надо вырезать его.
– Кто это?
– Некий Фрэнсис Бэкон.
– Да? Никогда не слышала.
– Ну... Большой был умница, философ. Шпион, интриган. Тот, кто нам и нужен. Вы получите самую подробную информацию, чтобы хорошо представлять себе и внешность, и, самое главное, ментальный слепок.
Инга была в панике. Два наиболее уважаемых человека в государстве поручают ей совершить неслыханное преступление. Нет, не просто преступление, а нечто кощунственное, надругательство какое-то. Вырезать живого человека!
– Это противоречит всему, чему я училась долгие года, всей доктрине, – осторожно произнесла Инга. – Это не просто за гранью этики... Это отвратительно.
В кабинете повисла неприятная пауза. Инга с тоской подумала, что теперь-то ей наверняка придётся устраиваться на работу в школу. Ничего, говорят, учителем вырезания можно и в ПТУ. И неплохо зарабатывать. А можно и надомницей.
– Мы ведь и называемся «Мельница», потому что перемалываем континуум в предметы, протоматерию в вещество, – вкрадчиво сообщил Кри Мэнг.
Инга вынуждена была кивнуть.
– Накопители копят, вырезатели вырезают. Распределители распределяют. Так устроен наш мир, – продолжил Главный Накопитель.
И это не вызывало у Инги сомнений.
– Ну а ваше дело резать то, что вам скажут. Просто надо взять и нарезать, – Кри Мэнг пальцами показал как надо. – А вопросы этики оставьте людям более опытным и более компетентным. Не думайте о том, что вы нарушаете все мыслимые профессиональные заповеди, думайте о том, что вы спасаете человечество.
– Этично то, что жизненно необходимо, – сказал Эр Зет. – Вы что, не слушаете меня? Я же сказал: у нас кризис. Мы на грани голода. Понимаете? Го-ло-да.
Инга смотрела с недоверием.
– Вы слышали о ЧП, которое недавно произошло у ваших смежников, вырезателей сырья? – спросил Кри Мэнг.
Вырезатели сырья были низшей кастой, их делами мало кто интересовался. Инга сказала:
– Нет.
– Ещё бы, – с каким-то странным удовольствием усмехнулся Кри Мэнг. – Они нарезали несколько тонн манной крупы, но в мешках оказался цемент. Представляете?
Инга не представляла, а Эр Зет, не скрывая раздражения, сказал:
– Я всегда настаивал на предметном производстве. У нас прекрасные предметники, резать сырьё анахронизм.
– Ага, – кивнул Кри Мэнг. – И производительность упадёт на тысячи процентов.
– Не упадёт, не упадёт! – горячо воскликнул Эр Зет. – Я же представлял отчёты, вы читали мою служебную записку?
Это была давняя межведомственная дискуссия, Инга слышала краем уха. В другое время она бы с удовольствием высказалась по этому поводу, но сейчас ей просто хотелось, чтобы её скорее отпустили. Тем не менее она спросила, перебив и Эр Зета, и Кри Мэнга:
– Но расход протоматерии?
– Будет чудовищным, – подтвердил Кри Мэнг. – Мы идём на этот риск.
– Чудовищный риск, – пробурчал Эр Зет.
У них видно снова начинался какой-то свой незаконченный спор, и Инга сказала:
– Я пойду?
– Идите, Инга, готовьтесь, – торопливо сказал Эр Зет. – Отдохните как следует. Подробные инструкции вы получите завтра непосредственно перед операцией.
– А если вы проболтаетесь хоть кому-нибудь, вас растворят в континууме, – равнодушно сообщил Кри Мэнг.
***
Придя домой, Инга сразу включила интэкран, запустила режим общения. Легендарный командарм ел картоху в мундире. Инга пожалела, что не попала на свой любимый момент психической атаки. Спросила у Чапаева:
– Причём тут какой-то Фрэнсис Бэкон? Почему не ты, а он?
Чапаев усмехнувшись, ответил ей чужой репликой:
– А ты за большевиков али за коммунистов? – Инга вздохнула. Генератор диалога в её искине был слабый, предыдущего поколения.
Чапаевым она увлеклась ещё до того, как в моду вошли сериалы про жизнь до Твэмпаэр. Из всех супергероев школьной программы именно Чапаев восхищал Ингу своей натурной сущностью. Капитан Америка был слащавый какой-то, Брюс Ли визглив, Маугли откровенно глуп. А Капитан Конкассер и вовсе, Господи прости. Нет, именно Чапаев...
Чапаев перочинным ножичком аккуратно счищал кожуру с луковицы. Вот из кого бы, несомненно, вышел знатный вырезатель. Как ловко он орудует лезвием, вскрывая жестянки консервов! Как лихо он машет саблей! Она бы сама его всему научила. Как славно было бы нестись за ним в конной лаве на вражеские позиции, навстречу славе, наперекор судьбе. У Инги дух замирал лишь от мысли, что вот её конь ранен и сейчас упадёт, но командарм сильной рукой подхватывает её, и вот они мчатся с ним в одном седле, а она обнимает его за плечи... Но имитатор присутствия стоил кучу лимитов, о нём Инга пока могла только мечтать.
«Вот вырежу им Фрэнсиса Бэкона и потребую себе в награду самый лучший интэкран», – подумала Инга.
Она рано легла спать. Надо было хорошо отдохнуть. Ей приснился Чапаев.
***
Пока готовились к операции, Балу и Деверь Ихний снова сплетничали.
– Мне Урик Мяу рассказал, – говорил Деверь Ихний. – У него сестра в накопителях. Так вот их на казарменное положение перевели.
– Кого перевели? – не понял Балу.
– Накопителей, дубина. Всех накопителей сектора перевели на казарменное положение. Днём и ночью тянут на себя протоматерию, сырьём все катушки забиты, континуум трещит по швам. Скоро и нам план поднимут.
– Брехня, – как обычно ответил Балу. – Эр Зет не допустит.
– Хватит болтать, начинаем резать, – сказала Инга, и все удивились резкости её тона.
Балу и Деверь Ихний ассистировали ей с завязанными глазами, на ощупь. Им не полагалось увидеть конечный продукт.
Поэтому они не удивилась разразившейся катастрофе.
Фрэнсис Бэкон вышел из-под ножниц двухмерным. Он шлёпнулся на пол куском мокрого линолеума, воскликнул: «Oh shit!», – и скончался.
***
– Вы понимаете, что наделали? – спросил её Кри Мэнг.
На этот раз секретарша не открывала двери перед Ингой, а в кабинете ей не предложили присесть.
– О чём вы думали в тот момент? – вопрос Эр Зета был не риторическим, а строго профессиональным. – Каким образом можно умудриться выпустить двухмерную модель с вашим-то уровнем подготовки?
– Я думала о новом интэкране, – смиренно призналась Инга. Она уже понимала, что её никак не накажут, а дадут второй шанс.
– Что?!
– Причём тут интэкран?
– У меня старая модель, а я хочу новый и всё время про это думаю...
Кри Мэнг зажмурился и шумно дышал. Эр Зет смотрел на Ингу, не отрываясь.
– У меня не получилось, – сказала Инга.
Они вскочили и начали кричать.
Её много раз назвали дурой.
Её больно ущипнули за плечо. Кажется, это сделал Эр Зет.
Её схватили за шиворот и трясли. Это точно сделал Кри Мэнг.
Они стояли с двух сторон и гневались, и негодовали...
Потом видно заметили, что Инга уже близка к обмороку, и усадили её в кресло. Кри Мэнг набрал в рот воды из графина и побрызгал на Ингу. Затем налил воды уже в стакан и залпом выпил.
– Простите нас, Инга, – сказал Кри Мэнг, но глаза его были очень злыми.
– Да, мы несколько... – сказал Эр Зет, но Инга перебила его:
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Ну, пожалуйста, назначьте кого-нибудь другого, – простонала она.
Они переглянулись.
– Нет, – сказал Кри Мэнг. – Теперь уже поздно.
– У нас нет другого выхода, – сказал Эр Зет. – И у вас нет другого выхода. Инга, я вас очень прошу: сделайте всё как надо. У нас осталась одна попытка. Я не буду вас пугать наказанием, потому что если вы снова не справитесь, любое наказание теряет смысл.
– Просто сделайте свою работу, – сказал Кри Мэнг. – И будет вам сто новых интэкранов.
– Я назначу вас своим первым советником, – подтвердил Эр Зет.
***
По дороге домой Инга зашла к По Ину. По Ин не так давно отправился на покой, но именно он делился с ней сокровенными тайнами практического вырезания, когда Инга только пришла на производство.
– По Ин, скажи, – обратилась она к старейшему вырезателю. – Кого бы ты выбрал на моём месте?
– С точки зрения максимального соответствия техзаданию я бы, не колеблясь, вырезал Чапаева, – не задумываясь ответил По Ин. – Именно ему ты сможешь придать максимальную адекватность. С такой степенью твоей увлечённости это будет не копия, не подобие, а образец мало отличимый от оригинала.
– И меня растворят? – снова спросила Инга.
– Кто знает? – печально сказал По Ин.
– Неужели поможет реинкарнация одного человека?
– Такие штуки уже проделывали. Да-да, не удивляйся. Я точно знаю о двух случаях. Может, их было много больше.
– Но ведь это значит, что вся теория Твэмпаэр просто несостоятельна, – сказала Инга и задохнулась от кощунства, ею произнесённого.
Старый учитель мудро прищурился.
– Во времена Творческо-эмпатической революции люди мало задумывались о последствиях, – поведал он. – Отказаться от пошлой вещественности казалось абсолютным благом. Но мир таков, каким его создали не мы, а Тот, Кто Первым Взял в руки ножницы. И замысел его нам не постичь никогда. Поэтому, вырежешь ты Чапаева или Фрэнсиса Бэкона, решать тебе. Но для Него это не имеет никакого значения.
***
Инга решила не рисковать и резать силуэт по шаблону. Она взяла с собой древнюю семейную реликвию – фрагмент целлулоидной плёнки с Чапаевым. Она, не особо скрываясь, пронесла его в операционную. Она решила – будь что будет. Балу и Деверь Ихний уже ждали её.
Целый сектор накопителей работал над обеспечением операции. Они с опережением графика вытягивали из пространственно-временного континуума последние крохи протоматерии.
Воздух в операционной был так насыщен континуумом, что его присутствие ощущалось физически. Давило на грудь, покалывало глаза. Инга впервые наблюдала такую плотность сырьевой протоматерии. Любое неловкое движение могло спровоцировать неконтролируемую реакцию спонтанного проникновения вещества.
Инга-Виолетта решительно взяла в руки ножницы.
Чапаев получился чудо как хорош. Он был настоящий. От него воняло конским навозом, водочным перегаром и несвежими портянками. Он судорожно рванул ворот гимнастёрки и вцепился кулаком в ремень портупеи.
– Ты хто, девка? – угрожающе спросил он у Инги, кривя губы.
– Василь Иваныч! – восторженно прошептала Инга, но тут Чапаев заметил у неё на плечах погоны старшего вырезателя. А у Балу погоны унтер-вырезателя. А у Деверя Ихнего погоны вырезателя третьего класса.
– Беляки, – обречённо сказал Чапаев. – Сонного повязали.
– Василь Иваныч, успокойтесь, – сказала Инга как можно мягче. – Мы специалисты по...
– Империалисты?! – заорал Чапаев. – Порубаю к чертям!!!
Оскалясь, он выхватил из ножен верную подругу, кавалерийскую саблю, крутанул перед собой. Сверкающим веером замерцала сабля в плотном воздухе операционной. Протоматерия хрустнула под напором острого лезвия. И он порубал к чертям весь концентрат пространственно-временного континуума. В щепу, в лапшу, в капусту. Весь. Раз и навсегда.
| Далее