Летом 1989 года Наташа и Лёша вместе с детьми и компанией друзей совершают первый семейный поход в Кузнецкое Алатау. И хоть до цирка Большого Зуба не дошли, река Казыр тоже очень понравилась.
19.08.89: «Что особенного за год? Домашние дела, дети, милые дети, которых люблю, которые огорчают, которые мешают, не слушаются и редко радуют, и обнимают, и веселят. Ромка неплохо читает, считает. Пойдёт в первый класс. Вот и дожили – сын школьник».
Сестра откровенно и бесстрашно пишет о сложностях и кризисах в отношениях с мужем. Как истинный доктор она постоянно диагностирует градус отношений, анализирует анатомию супружества. Этот градус, понятно, не может оставаться неизменно высоким всегда.
Начинается ожидаемый в общем период семейной жизни, когда восторженные отношения становятся более спокойными. Наташа переживает этот период очень болезненно, ей кажется, что Лёша её меньше любит, а то и вовсе разлюбил. Через два года после замужества в 1983 году она запишет: «Разбился ореол, и вот она – я: недалёкая, нерасторопная, да и просто глупая, растяпа, хозяйка никудышняя, эгоистичная и т. д. и т. п.» – в обычном Наташином стиле. Её снятся тревожные, пугающие сны. Они оба мучаются, ночами «выясняют отношения». Я не знаю всех перипетий и не хочу об этом писать. Но меня поразило вот что: Наташа, чувствуя, что отношение к ней Лёши стало более прохладным, предполагает, что он влюбился в кого-то. Она начинает переживать, что встретилась Лёше слишком рано, а та, возможная другая, слишком поздно. И, может быть, у него теперь большая, настоящая любовь, гораздо более глубокая, чем его прежние чувства к Наташе. И он бы мог быть с ней счастливее, но теперь связан семьёй и детьми. Как не изумиться? В этой ситуации она переживает не за себя и за детей, а за любимого мужа. Но разрыва или даже серьёзной размолвки не происходит. «18 августа приехал Алёша из колхоза. Как загорел, возмужал! – восхищается Наташа. – Встреча была радостной».
25.08. 88. «Алеша. Отношения ровные, доброжелательные.
Мои мысли: я знаю, что ты не любишь меня, но и не бросишь семью. Я знаю, что если меня поставить в один ряд с NN и обе мы благосклонно к тебе будем относиться (одинаково благосклонно), ты выберешь не меня.
Супружество-любовь, если и было, то, вероятно, кончилось, предлагаю супружество-дружбу. Хорошая тоже вещь.
Я очень любила тебя, но когда поняла, что ты меня не любишь, стала душить свою любовь, потому что очень тяжело жить с любовью, зная, что тебя не любят. А я не знаю, жива ли она сейчас, может, и теплится что-нибудь, может быть даже, что и вспыхнет.
Вопрос с третьим ребенком не решен».
У меня тревожное чувство. Я душу свою любовь. Мне действительно стало легче – больно любить человека, когда знаешь, что тебя не любят. Но Алексей хочет, чтоб его любили. Я знаю, что я своими руками разрушаю свою семью, но я не могу притворяться любящей, быть неискренней. Но я хочу его любить! Хочу! Боже, кого мне еще любить, как не своего мужа, отца своих детей. Я верю в его желание сохранить семью, жить с семьей. Но я не верю в его искреннюю любовь. Я, по-видимому, не подхожу под тот высокохудожественный образ любимой, прекрасной, умной, все успевающей, я далека от этого образа».
И далее фраза: «Благодарна себе за то, что я не завистлива и просто сторонюсь быть с любимыми и уважаемыми мною людьми близко и люблю их».
Эти ее откровенные страницы пусть будут утешением для других, у кого пока не ладятся гармоничные отношения. Счастье семейное создается, культивируется, оно не является неизменной данностью. Оно переживает потрясения, затяжные кризисы и ощущения разлада и краха любви. Это все преодолевается, как преодолели Наташа и Леша.
Ведь решились они на третьего ребенка, как и была уверена Наташа, - девочки! Анютки. И нестроения все преодолели.
Я была свидетелем одной сцены. Как-то Наташа ревниво сказала о том, сколько, наверное, много красивых девушек в Москве (это было в пору, когда Лёша учился в аспирантуре в Москве).
Лёша сказал:
– Красивых много, а прекрасных очень мало.
Он взял Наташу за руку, посадил на колени, обнял её, посмотрев в лицо с пристальной нежностью. Такой у него был критерий красоты.
Полтора года у Наташи не доходят руки до дневника. И вот радостное и долгожданное событие. В 1991 году 14 сентября родилась дочь. «Как хочется, чтобы была счастливой женщиной!» Наташа записывает: «Запомнился день. Стоял прекрасный день бабьего лета – синее-синее небо, прозрачный воздух, золотистая листва. Воскресенье. Звонят колокола. Алеша с ребятишками пришли ко мне. Алеша молод и красив, у него весьма интеллектуальный вид – мамин свитер, черная рубашка. И не верится, что у этого молодого человека трое ребятишек. Поняла еще раз, что я его все-таки очень люблю. И еще раз объяснилась в любви в записке, пущенной самолетиком»
Чуть вкусила безоблачного счастья, опять начинает себя безжалостно корить и ругать: «А ребята у меня запущены: не развиты, не воспитаны. А задача моя как матери, чтобы дети выросли честными, и очень хочется, чтобы не лодырничали и не лоботрясничали. Истинной интеллигентности им дать не смогу – сама не интеллигентная. Это уж, к сожалению, придётся приобретать самим, если им захочется и будут на это способности. А пока дома воюю со своими сыновьями. Печально: плохо понимают доброе слово – больше понимают «драние» ушей».
С мальчишками так.
Начались 90-е, невообразимые, дикие, голодные годы.
02.01. 91 «В магазинах страшно пусто. Боюсь голода. Когда начнем жить по-человечески? По-моему, в этом году не до книг, за более-менее сносную жизнь придется драться. А вообще в этом году меньше собираемся домами. Тяжело с продуктами. Каждый выживает сам по себе».
Наташа обшивает всю семью, ремонтирует, латает, припускает. Шьет куртки, брюки, портьеры, ветровки, готовит. На руках маленькая Анюта, которая привязана к матери и не желает отпускать ее от себя. Воюет с сыновьями. Делает консервные заготовки.
Урывками – газеты, журналы, книги по акушерству и гинекологии.
«На свою врачебную карьеру я начинаю потихоньку махать рукой (пока, на ближайшие 2-3 года).
«Не успеваю, ничего не успеваю» – мотив частый. На самообразование и гинекологию остаются крохи времени. Ей очень хочется заниматься иглорефлексотерапией. Переживает из-за того, что не хватает времени на профессиональный рост. Разрывается между семьёй и работой. И потом вдруг:
«Да что ты плачешься?! У тебя трое детей, муж, тебе можно только на детей, на семью поставить свою жизнь, и будет нормально! Уж, наверное, я так воспитана, что мне надо еще пахать на работе. А вырастут дети – разъедутся, и буду я тосковать-куковать дома. Буду чувствовать себя брошенной, несчастненькой. По-видимому, не работать я уже не могу».
Наташа назвала как-то себя «мягкотелой медузой» в сравнении с одной из родственниц «женщиной-кремень». Но ведь нам нужна именно женская мягкость и теплота – она нас греет и радует, а кремень – ужас! – острый и холодный.
О 1991 годе: «Хозяйство, хозяйство… Дети. Думы о хлебе насущном. А у меня голова пухнет от большого количества дел».
Болезни детей, уход, лечение, контроль за их учёбой, домашние дела – кухня, заготовки, шитьё. Рому – в художественную школу и на английский, Петю в гимназию, на лыжи и бальные танцы – все это заполняет страницы дневников.
«Алеша работает с утра до ночи», «Он устал», – не раз записывает Наташа – он всегда так работает, до сегодняшнего дня. Действительность весьма немилосердна с нашими мужьями, заставляя их становиться или трудоголиками или алкоголиками. Иногда и теми, и другими одновременно.
03.12.92: «Мама Аня приезжала до Нового года недели за две и уехала 7 февраля. Милый мой человек, как она старается выложиться и помочь мне, когда приезжает».
И среди всего этого пытается заниматься иглорефлексотерапией. С увлечением проучилась на 1,5 месячных курсах иглорефлексотерапии.
Летом 1992 года Наташа с детьми в очередной раз была у мамы в Казахстане. Этим летом маме исполнилось 70 лет. Самым волнующим из этой поездки было посещение любимых Наташей мест: Аиртава и Раздольного. В Аиртав она ездила вместе с тётей Леной Кулешовой.
«Наконец появились и пробежали мимо нас знакомые сопки. Сердце защемило… Вот и Аиртав… Его, конечно, можно узнать, но сильно изменился. Старый клуб и старый магазин. Бывшая школа, прежде ещё бывшая церковью, смотрит пустыми глазницами. Стоят дома деды Яши и бабы Даши, деды Саши и бабы Ули. А дома тёти Оли и дяди Пани нет – снесли. Исчезли многие дома, как будто их здесь и не было. У меня ощущение: стало хуже, грязнее. Росла во времена моего детства трава-мурава. И только колея дороги посредине улицы не зарастала травой. Но зато какая была на дороге мягкая, жирная, тёплая пыль! Зашли к бабе Фросе, деды Гавриной жене. Я помню её в полном здравии, чистоплотной пожилой женщиной… А теперь… О бедная, бедная старость. Какой же это был крепкий дом! А теперь – заброшенность, запустение.
Посмотрев на родные дома, мы пошли с тётей Леной на кладбище, теперь уже к родным могилам. Погода стояла пасмурная. По небу неслись мутные серые рваные облака и почти не открывали солнце. Дул сильный ветер и пригибал к земле высокую кладбищенскую траву. Обошли с тётей Леной все наши могилки Поповых и Коровиных. Помянули». В Володаровке встретились с тётей Марусей, Таней, дядей Ваней. «Грустно было уезжать из Володаровки. Надолго или навсегда я уезжала? Вот и скрылись Аиртавские сопки… Малая Родина моих родителей.
И ещё с Александрой Степановной были на могиле отца. Вот и знакомое красивое лицо смотрит с голубого плитняка. Могила отца. Смогу ли я ещё побывать здесь?
А ещё… Давно я мечтала побывать в Раздольном И побывала… Ехала и сердце ёкало… Знакомые пейзажи! Две тётеньки-попутчицы внимательно смотрели на меня… Чуть меня не вспомнили. Отца знали, знали, что умер. Как и мечтала, походила по парку. И вроде то… и не то… Много времени прошло. О Господи – почти 30 лет! Наверное, вымерзли яблони, и теперь на месте яблоневых посадок – тянь-шаньский пейзаж: камни (привезли!), молоденькие голубенькие елки. К сожалению, они, наверное, не вырастут здесь большими. Сухо. Пошла по Раздольному. Всё узнаваемо. С трудом нашла наш дом. У нас был просторный, открытый двор, а теперь нагорожено, построены безобразные клетушки. Только наша лестница к чердаку приставлена, всё та же старушка». Это та самая лестница, по которой в детстве мы поднимались на чердак в «наш домик».
«И вот я снова в Томске. Вышла на полставки на работу. Чуть ли не полтора месяца занималась заготовками. Работа – дети – уроки – заготовки и т.д.».
В 1993 году Наташа с Лёшей решили поменять свою благоустроенную, но небольшую квартиру на частный дом с большим участком и с перспективой строительства дома на улице Лесной.
«Теперь у нас от забот пухнут мозги! Дрова, вода, баня, утепление дома. Алёша весь в заботах о новом и старом домах: дрова, гараж, лес, цемент и т.д.». Остро не хватает денег «даже на нормальное питание. Ребятишки худовато одеты. Можно поправить положение шитьём, но не хватает времени». А у кого они были, деньги, в 90-е годы? Только к концу кое-кто, совсем немногие из нашего окружения, выбились из нищеты. Многим пришлось искать заработки на стороне.
Некоторые из друзей пакуют чемоданы и уезжают, подались в Калининградскую область Мальцаны. Уехали в Белоруссию Боруновы. Но всё-таки дружеский круг не распадается.
Голоса друзей: Валерий и Анна Столяровы
Существовала традиция совместного проведения Нового года семьями Ситожевских, Сусловых, Мальцан и Столяровых. Дети были малы, хлопот по горло, но встречи запомнились всем. Заранее договаривались, кто что принесёт, как устроить праздник для детей, кто будет Дедом Морозом. Квартирка на Больничной была маленькая уже по тем временам, или нам так казалось, поскольку в нее набивалось больше дюжины человек, включая гостей и близких родственников Натальи и Алексея. Большая комната, где устраивался стол и стояла наряженная красавица-ёлка, включала ещё и мини-спортивный комплекс; кто-нибудь из детей постоянно висел на канате, кольцах или шведской стенке, грозя обрушиться вниз на проходящего мимо. Малая комната служила спальней с выдвигающимися кроватями, и там же детей укладывали спать на полу ночью, когда праздник заканчивался.
Наталья всегда была крайне изобретательной и старалась из скудного набора продуктов изготовить вкуснейшие, на наш взгляд, блюда. Чего стоили салаты из свеклы с различными добавками, которые даже дети уписывали за обе щеки, а её манты, поданные на стол незадолго до боя часов, вызывали желание поторопить оставшиеся минуты, чтобы не изойти слюною и не погибнуть от желудочных колик.
В тяжёлые 90-е, когда не хватало еды, мужчины семейств отправлялись в тайгу за клюквой, брусникой. Из ягод Наталья лучше всех готовила вкуснейшие витаминные напитки, которые без сомнения помогли выжить семье и сохранить здоровье детям.
После встречи Нового года, когда детей укладывали спать, как правило, Наталья отправлялась поздравить сослуживцев, собрав нехитрые подарки в сумочку. Благо акушерское отделение больницы находилось рядом. Высокая ответственность по отношению к работе, коллегам, друзьям, родителям – была одной из основных черт её характера.
Стремление докопаться до сути вещей, выяснить причину неудачи, разрешить проблему заставляло её просиживать часами в библиотеке, настаивать и получать консультации по больным и сложным клиническим случаям. Думаем, что Алексею об этом известно лучше, ибо с кем, как не с мужем, ей приходилось обсуждать эти вещи.
Уже в новом доме на улице Лесной Наталья одна из первых применила новые методики посадки овощей в огороде, обработки почвы, выращивания роз. Всегда, приходя в гости к Ситожевским, мы первым делом отправлялись рассматривать грядки и цветы, восхищаться увиденным и разузнавать у хозяйки о тайнах её огородного хозяйства.
Во время поездки на Бию в 1990 г летом была сильная жара. Дача стояла на берегу реки, однако днём все старались спрятаться в тенёк и не казать носа на солнце. Каково же было наше удивление, когда однажды после полудня мы выползли на летнюю кухню и увидели, что Наталья уже замесила тесто, раскатала его и приготовила начинку для вареников. Кажется, что она никогда не отдыхала. Вечер удался: дети вместе со взрослыми лепили вареники, шутили, дружно смеялись, сидели до поздней ночи со свечами. Воспоминания об этой поездке - одни из любимейших в нашей семье.
И вот впервые на страницах Наташиного дневника появляется слово «пенсия»: «Теперь буду работать без декретных отпусков до пенсии. Пришла мысль, что я уже половину времени проработала в ЦРБ – 14 лет. Осталось 16. Что я представляю из себя как специалист? Женщина, обременённая тремя детьми? Да так, ни плохой и ни хороший. Средненький».
Ей очень хочется взять хотя бы одного больного на курс иглорефлексотерапии, но никак не получается. «Нет времени», «не успеваю», «не могу», «у меня депрессия…». И тут же ободряющий окрик в свой адрес: «Слюнтяйка! Распустила сопли и слюни! Кто тебя гнал в этот дом!? А ну, вытри сопли, выше нос! Обливайся! Поворачивайся, не ной! Всё уныние идёт от хозяйки, от бабы. Даже в этом доме, в этом неустроенном быту ты должна обеспечить всем сносную жизнь. Всем: себе, детям. Иначе грош тебе цена как бабе».
Много пишет, конечно, о детях, их учёбе, проблемах, успехах и неуспехах.
Три года, с 1993 по начало 1997, Наташа не делала записи в дневнике.
В 1997 году сестра закончила два курса по су-джок. Ей запомнились семинары по су-джок, который проводил профессор из Сеула, основатель этой практики Пак Чже Ву. Они произвели на Наташу огромное впечатление: «я бы хотела заниматься су-джок-терапией остаток своей жизни. Даже вместо акушерства и гинекологии».
Потом еще перерыв на три года до 14.12. 2000.
«Вот, дожили до третьего тысячелетия. Казалось, как далеко, как долго, какие мы уже будем старые, какие у нас будут большие дети!
Много воды утекло за три года, много чего случилось.
Сегодня мой старший сын, мой первенец ушёл в армию. Уехал автобусом в 18.10 до Предтеченска. Ромка покрестился перед армией – так он подготовился к армии. Моя семья ещё долго просуществует (хотя вся жизнь – миг, и только миг), но уход в армию первенца – первая ласточка, сигнал, что цикл моей семьи двинулся к завершению.
«Алёша – наш кормилец. Полгода как оставил работу на кафедре - невозможно на трёх кафедрах. Молчит, но, по-моему, пытается делать докторскую диссертацию».
Наташа стоит перед выбором: оставить акушерство или всё бросить и заняться иглорефлексотерапией, су-джок, восточным массажем. Реализовать мечту юности. Такие радикальные перемены даются непросто. Из этих трёх лет особенно тяжёлым, судя по записям Наташи, был 1999 год. Неприятности на работе: конфликты внутри коллектива, нестроения. В гинекологии умерла женщина после миниаборта, погибло два сотрудника ЦРБ. Обокрали дом, Рома бросил университет, Петя своим «делом» вверг родителей в отчаяние. «Вот такой тяжёлый год подходит к концу». Но вместе с тем налаживается быт, идёт своим ходом строительство усадьбы.
Запись за 2001 год касается только встречи Нового года и учёбы Петра.
И следующая запись датируется 17 марта 2007 года. Это последняя запись, сделанная Наташей в дневнике. Наташа вспоминает и перечисляет главные события, прошедшие со времени последней записи.
«С 2001 года прошла целая эпоха в жизни семьи.
23 августа 2005 года Петя попал в лавину, остался жив, оперировали коленку.
10 июля 2006 года умерла Таня от рака печени.
2 апреля забрала маму к себе. С 17 октября мама лежит, не хочет подниматься, апатия – хочет умереть.
А Алёша пашет, кормит семью, строит дом». Сестра вновь переживает, что Лёше пришлось оставить любимую науку, работу на кафедре. Я не думаю, что работа на заводе Лёше неинтересна. Ведь у него, кроме всех прочих талантов – учёного, фотографа, строителя, художника – есть и талант хозяйственника, который он реализовал как в семейном домостроительстве, так и на работе. Спора нет: ради благополучия семьи Алексей пожертвовал своей научной карьерой. И это высокая жертва.
Ну, и дальше новости про Аню и Рому. Наташа подводит промежуточные итоги жизни своих детей. Она анализирует их характеры, достижения и промахи. Заканчивая эту тему, подытоживает: «А может, цыплят по осени считают? Для нас осень – перед смертью? При подведении последней черты?»
«Ещё одно большое дело – мы построили дом, заканчиваем отделку». Наташа восстанавливает по годам всю историю создания дома. Пока он строился, жили и в палатке (летом), и в бане, и на квартире. Дом вышел на славу, большой, двухуровневый с замечательной отделкой.
Вспоминает о Тане: «30 апреля (2005) Таня мне позвонила, не сдержалась, заплакала: «На УЗИ у меня нашли очаговые множественные изменения печени…» Новый, 2006 год встречали мы с Алёшей у Поповых. Танюша, умница, как держалась! Уже слабенькая, тонюсенькая, с отёкшими ногами… И улыбалась… Хотя уже обо всём знала».
Невольно сравниваю уход Татьяны и папы. Насколько это правильно и мудро сообщать людям последнюю правду. Таня знала о болезни всё, с самого начала. Папа так и не узнал о своём диагнозе. Татьяна удивляла мужеством, просветлённым согласием с судьбой, хотя она была гораздо моложе папы и оставляла двух малолетних сыновей. И вспоминаю горестное недоумение, обиду отца: почему его оставили, не лечат, хотя ему всё хуже и хуже день ото дня. Но я не услышала от него ни одного стона, ни одной жалобы.
Люди знают, что они смертны. Душа способна мобилизовать силы и мужество, чтобы бесстрашно стоять у последней черты.
В эти годы Лёша с Наташей и Аней ездили путешествовать на Байкал и в Восточные Саяны, куда их приглашала Оля Володарская. Первая состоялась в августе 2007 года.
Голоса друзей. Оля Володарская
В нашей компании кроме Ситожевских были я с дочкой Сашей 8 лет, мои друзья – чета Будаевых, Дулжит и Батор. Все прошло замечательно. Нас отвезли на катере на почти необитаемый остров, где мы жили 3-4 дня; наслаждались отдыхом, красотами Байкала, много купались, ели уху из рыбы, которую ловили наши мужчины. Душой компании был Батор Будаев, хороший рассказчик и гитарист. И мы с большим удовольствием каждый вечер распевали песни под гитару, вспоминая наши счастливые студенческие годы. Наташа нигде не отставала от мужа. Пока основная часть группы, как пингвины, грела свои тела на солнышке, Леша с Натальей исследовали прилегающую территорию. Я наблюдала в наших поездках, как много общего у Наташи с мужем Лешей. Оба хозяйственные и в то же время щедрые и добрые; оба немногословные, естественные в своем поведении, без какой-либо игры; оба надежные и честные, тщательные во всех своих делах, верные своей семье и друзьям. У Леши и Наташи были общие увлечения: походы, путешествия и занятие фотографией. Когда-то именно фотосъемки соединили их в пару.
Последнее общение с Наташей состоялось летом 2008 года. Это был поход в Саяны, на Шумак. Шумак – это дикий местный курорт в горах, где насчитывается 120 лечебных источников, есть лечебные грязи. Стоят избы, срубы в лесу, где сделаны деревянные полати. Перед избой – стол под навесом. Красота вокруг: голубые ели, скальные участки, живительные источники; много разной ягоды и в том числе земляники.
Три дня мы наслаждались отдыхом; пили лечебные воды, мазались, как поросята, грязью. Названия источников были написаны на камнях: «от желудка», «для сердца», «от женского недомогания» и другие. Оказывается, у Наташи была проблема с коленом, о которой она не говорила; проблема напомнила о себе на обратном пути. Несмотря на это, Наташа категорически отказалась ехать на лошади. В этом была ее суть: она не любила быть слабой и всегда предпочитала быть полезной людям, друзьям, не демонстрируя свои поступки окружающим.
Во время нашего похода мы встретили 16 групп туристов из разных городов и стран. Кто-то шел полюбоваться красотами, испытать свои возможности, а кто-то поправить свое здоровье. Мы услышали много хороших отзывов людей об эффективности шумакских источников и грязей.
Третий поход в Восточные Саяны семья Ситожевских планировала совершить на следующее лето, в 2009 году … Но случилось непоправимое…
Весть о гибели Наташи не укладывалась в голове. Позвонил Петя. Слез не было. Комок в горле держался долго. Недели две как будто по ночам слышала ее голос. (Наверное, на самом деле душа летает до 40 дней.) Как будто просила помочь ее семье. Я поняла, что помощь нужна дочке Ане, она тогда окончила второй курс мединститута. На следующий год Аня приезжала ко мне в Улан-Удэ проходить медсестринскую практику.
В конце июля 2009 года я отдыхала на Байкале, случилось общаться с известной шаманкой С., и я ей задала вопрос: как могла случиться такая трагедия с моей подругой? Она посмотрела на солнце и сказала: «Вижу дом у дороги, цифру 7. Погибла от кровотечения. Она закончила свой жизненный цикл. Она все сделала».
Да, Наташа много успела в своей жизни: родить и воспитать троих детей, создать хорошую семью, поработать врачом. И все она делала от души, с максимальной энергией, как в песне: «Любить так любить, летать так летать».
В 2008 случился поворот в Наташиной профессиональной карьере: она ушла из Тимирязевской районной больницы, в которой проработала почти тридцать лет.
Со слов Алексея, причина этого – профессиональные трения. Сестра устроилась на новую работу в городской роддом имени Семашко.
В Семашко Наташе нравилось работать, и коллектив оценил ответственность, доброту и безотказность нового сотрудника. Она много оперировала. Были и опасные ситуации. Во время операции пациентки, которая была носителем гепатита С, сестра порезала палец, заразилась, тоже стала носителем этого опасного вируса. В 2009 году оперировала ВИЧ-инфицированную беременную женщину. Надела противочумный костюм, кольчужные перчатки, сверху плексигласовую маску. Костюм затруднял движения, которые должны быть точными и выверенными, глаза заливало потом. Анестезиолог на время операции вышел.
Когда я приехала в Тимирязево, откуда мы собирались ехать в Казахстан, у Ситожевских гостила Люся Задирако. Наташа в этот день была на дежурстве в роддоме. Мы с Люсей пошли к ней в роддом. Она вышла к нам оживлённая, моложавая, в нежно-бирюзовом фирменном костюме, который ей очень шёл. Из-под колпачка выбивались черные кудри. «Какая вы красивая, доктор Наталья Ситожевская», – подумала я, но вслух ей не сказала. Теперь жалею. На Людмилу Наташа произвела точно такое же впечатление.
Голоса друзей: Людмила Худовекова (Задирако)
Прошлое в течение жизни оценивается нами с разных углов зрения и не раз, нами самими, знакомыми, родными, посторонними людьми по нашим действиям, результатам. Каждому приходится проходить школу жизни. И то, как Ситожевские – неспешно, целенаправленно, упорно, деятельно, разнообразно, мудро, ответственно, позитивно её проходили - их заслуга. В этом заслуга и их родителей, и их предков, и их родни. Системный, аналитический склад ума отца Натальи (Леонида Попова) дал свои результаты в жизни детей. Целенаправленность, собранность, результативность – отличительные их особенности. Умение достойно выходить из трудных, казалось, порой неразрешимых ситуаций. Крепкая, дружная семья, уважительное, заботливое отноше6ние друг к другу, к тяжелобольной маме (бабушке), отличный, уютный, современный функциональный дом у леса, баня, ухоженный огород.
Их семье также достались экономические и социальные передряги нашего государства. Леше пришлось поменять любимую работу на другую, приносящую хоть какой-то доход.
Последний раз я виделась и гостила у Наташи и Лёши Ситожевских в июне 2009 года, когда приезжала в Томск на 30-летие окончания института, на встречу с сокурсниками. Дозвонилась и встретилась с ними лишь на 4-й день по приезде после официальных и торжественных встреч в вузе и на Оби, так как мой телефонно-адресный блокнот устарел. Благодарю судьбу и одногруппника Витю Дорошенко, который помог мне найти Ситожевских и привёз к Наташе. С Верой мы пошли к ней на работу. Увидела её в полусумрачном коридоре роддома. Издали сначала не узнала: постройневшая, с пышными, вьющимися каштаново-медными волосами, с красивой прической, в элегантном брючном костюме. Она превратилась в прекрасного лебедя! Уроки Симы Чойнзоновой не прошли даром! Мы закружились с ней в захлестнувшей нас волне эмоций. Три последующих дня, проведенных в Тимирязево в их доме, были для меня сказкой. Я отдыхала у них душой и радовалась за них.
70-тые годы и последняя встреча грели и согревают моё сердце и сейчас.
Мы все – близкие Наташи: муж, дети, родные и друзья преодолевали своё горе, и мы поняли, что лучшим преодолением является претворение его в вечную и светлую память. Поэтому появилась эта книга.
Рассеивая тьму, через Вселенную летит Дом. Его крыша – снежная шапка Арктики. Из трубы, свиваясь с Млечной дорогой, тянется звёздная пыль. Луна и солнце примостились по обе стороны крыши. Веселым светом горят окошки на африканском и американском континентах. Открытая дверь загородила очертания Австралии. На крылечке сидят две сестры. Старшая держит на руках младенца. Рядом свернулась клубочком кошка. Пёс лежит у крыльца на белоснежном ковре Антарктиды. Из дома льётся золотой свет. В проёме двери виден стоящий в центре стол, за которым сидят мать и отец. Их разговор не слышен детям. Младенец треплет ладошкой чёрную прядь волос старшей. Сёстры пытливо всматриваются в пролетающие мимо звёзды и планеты.
– Ведь звёзды никогда не погаснут?
– Не погаснут. Даже если какая-нибудь звезда погаснет, вместо неё появится новая.
– И она ничего не будет знать про угасшую звезду?
– Наверное, нет. Только люди знают про то, что было раньше.
– Такие огромные звёзды – и не знают, такие маленькие люди – и знают.
– Звёздам это не нужно.
– А людям?
– А людям очень нужно.
– Зачем?
Старшая сестра задумывается.
– Должен ведь кто-то помнить и про звёзды, и про людей, и про то, что было давным-давно и недавно, чтобы… чтобы ничего не исчезало.
Кемерово
Август 2016 г.
19.08.89: «Что особенного за год? Домашние дела, дети, милые дети, которых люблю, которые огорчают, которые мешают, не слушаются и редко радуют, и обнимают, и веселят. Ромка неплохо читает, считает. Пойдёт в первый класс. Вот и дожили – сын школьник».
Сестра откровенно и бесстрашно пишет о сложностях и кризисах в отношениях с мужем. Как истинный доктор она постоянно диагностирует градус отношений, анализирует анатомию супружества. Этот градус, понятно, не может оставаться неизменно высоким всегда.
Начинается ожидаемый в общем период семейной жизни, когда восторженные отношения становятся более спокойными. Наташа переживает этот период очень болезненно, ей кажется, что Лёша её меньше любит, а то и вовсе разлюбил. Через два года после замужества в 1983 году она запишет: «Разбился ореол, и вот она – я: недалёкая, нерасторопная, да и просто глупая, растяпа, хозяйка никудышняя, эгоистичная и т. д. и т. п.» – в обычном Наташином стиле. Её снятся тревожные, пугающие сны. Они оба мучаются, ночами «выясняют отношения». Я не знаю всех перипетий и не хочу об этом писать. Но меня поразило вот что: Наташа, чувствуя, что отношение к ней Лёши стало более прохладным, предполагает, что он влюбился в кого-то. Она начинает переживать, что встретилась Лёше слишком рано, а та, возможная другая, слишком поздно. И, может быть, у него теперь большая, настоящая любовь, гораздо более глубокая, чем его прежние чувства к Наташе. И он бы мог быть с ней счастливее, но теперь связан семьёй и детьми. Как не изумиться? В этой ситуации она переживает не за себя и за детей, а за любимого мужа. Но разрыва или даже серьёзной размолвки не происходит. «18 августа приехал Алёша из колхоза. Как загорел, возмужал! – восхищается Наташа. – Встреча была радостной».
25.08. 88. «Алеша. Отношения ровные, доброжелательные.
Мои мысли: я знаю, что ты не любишь меня, но и не бросишь семью. Я знаю, что если меня поставить в один ряд с NN и обе мы благосклонно к тебе будем относиться (одинаково благосклонно), ты выберешь не меня.
Супружество-любовь, если и было, то, вероятно, кончилось, предлагаю супружество-дружбу. Хорошая тоже вещь.
Я очень любила тебя, но когда поняла, что ты меня не любишь, стала душить свою любовь, потому что очень тяжело жить с любовью, зная, что тебя не любят. А я не знаю, жива ли она сейчас, может, и теплится что-нибудь, может быть даже, что и вспыхнет.
Вопрос с третьим ребенком не решен».
У меня тревожное чувство. Я душу свою любовь. Мне действительно стало легче – больно любить человека, когда знаешь, что тебя не любят. Но Алексей хочет, чтоб его любили. Я знаю, что я своими руками разрушаю свою семью, но я не могу притворяться любящей, быть неискренней. Но я хочу его любить! Хочу! Боже, кого мне еще любить, как не своего мужа, отца своих детей. Я верю в его желание сохранить семью, жить с семьей. Но я не верю в его искреннюю любовь. Я, по-видимому, не подхожу под тот высокохудожественный образ любимой, прекрасной, умной, все успевающей, я далека от этого образа».
И далее фраза: «Благодарна себе за то, что я не завистлива и просто сторонюсь быть с любимыми и уважаемыми мною людьми близко и люблю их».
Эти ее откровенные страницы пусть будут утешением для других, у кого пока не ладятся гармоничные отношения. Счастье семейное создается, культивируется, оно не является неизменной данностью. Оно переживает потрясения, затяжные кризисы и ощущения разлада и краха любви. Это все преодолевается, как преодолели Наташа и Леша.
Ведь решились они на третьего ребенка, как и была уверена Наташа, - девочки! Анютки. И нестроения все преодолели.
Я была свидетелем одной сцены. Как-то Наташа ревниво сказала о том, сколько, наверное, много красивых девушек в Москве (это было в пору, когда Лёша учился в аспирантуре в Москве).
Лёша сказал:
– Красивых много, а прекрасных очень мало.
Он взял Наташу за руку, посадил на колени, обнял её, посмотрев в лицо с пристальной нежностью. Такой у него был критерий красоты.
Полтора года у Наташи не доходят руки до дневника. И вот радостное и долгожданное событие. В 1991 году 14 сентября родилась дочь. «Как хочется, чтобы была счастливой женщиной!» Наташа записывает: «Запомнился день. Стоял прекрасный день бабьего лета – синее-синее небо, прозрачный воздух, золотистая листва. Воскресенье. Звонят колокола. Алеша с ребятишками пришли ко мне. Алеша молод и красив, у него весьма интеллектуальный вид – мамин свитер, черная рубашка. И не верится, что у этого молодого человека трое ребятишек. Поняла еще раз, что я его все-таки очень люблю. И еще раз объяснилась в любви в записке, пущенной самолетиком»
Чуть вкусила безоблачного счастья, опять начинает себя безжалостно корить и ругать: «А ребята у меня запущены: не развиты, не воспитаны. А задача моя как матери, чтобы дети выросли честными, и очень хочется, чтобы не лодырничали и не лоботрясничали. Истинной интеллигентности им дать не смогу – сама не интеллигентная. Это уж, к сожалению, придётся приобретать самим, если им захочется и будут на это способности. А пока дома воюю со своими сыновьями. Печально: плохо понимают доброе слово – больше понимают «драние» ушей».
С мальчишками так.
Начались 90-е, невообразимые, дикие, голодные годы.
02.01. 91 «В магазинах страшно пусто. Боюсь голода. Когда начнем жить по-человечески? По-моему, в этом году не до книг, за более-менее сносную жизнь придется драться. А вообще в этом году меньше собираемся домами. Тяжело с продуктами. Каждый выживает сам по себе».
Наташа обшивает всю семью, ремонтирует, латает, припускает. Шьет куртки, брюки, портьеры, ветровки, готовит. На руках маленькая Анюта, которая привязана к матери и не желает отпускать ее от себя. Воюет с сыновьями. Делает консервные заготовки.
Урывками – газеты, журналы, книги по акушерству и гинекологии.
«На свою врачебную карьеру я начинаю потихоньку махать рукой (пока, на ближайшие 2-3 года).
«Не успеваю, ничего не успеваю» – мотив частый. На самообразование и гинекологию остаются крохи времени. Ей очень хочется заниматься иглорефлексотерапией. Переживает из-за того, что не хватает времени на профессиональный рост. Разрывается между семьёй и работой. И потом вдруг:
«Да что ты плачешься?! У тебя трое детей, муж, тебе можно только на детей, на семью поставить свою жизнь, и будет нормально! Уж, наверное, я так воспитана, что мне надо еще пахать на работе. А вырастут дети – разъедутся, и буду я тосковать-куковать дома. Буду чувствовать себя брошенной, несчастненькой. По-видимому, не работать я уже не могу».
Наташа назвала как-то себя «мягкотелой медузой» в сравнении с одной из родственниц «женщиной-кремень». Но ведь нам нужна именно женская мягкость и теплота – она нас греет и радует, а кремень – ужас! – острый и холодный.
О 1991 годе: «Хозяйство, хозяйство… Дети. Думы о хлебе насущном. А у меня голова пухнет от большого количества дел».
Болезни детей, уход, лечение, контроль за их учёбой, домашние дела – кухня, заготовки, шитьё. Рому – в художественную школу и на английский, Петю в гимназию, на лыжи и бальные танцы – все это заполняет страницы дневников.
«Алеша работает с утра до ночи», «Он устал», – не раз записывает Наташа – он всегда так работает, до сегодняшнего дня. Действительность весьма немилосердна с нашими мужьями, заставляя их становиться или трудоголиками или алкоголиками. Иногда и теми, и другими одновременно.
03.12.92: «Мама Аня приезжала до Нового года недели за две и уехала 7 февраля. Милый мой человек, как она старается выложиться и помочь мне, когда приезжает».
И среди всего этого пытается заниматься иглорефлексотерапией. С увлечением проучилась на 1,5 месячных курсах иглорефлексотерапии.
Летом 1992 года Наташа с детьми в очередной раз была у мамы в Казахстане. Этим летом маме исполнилось 70 лет. Самым волнующим из этой поездки было посещение любимых Наташей мест: Аиртава и Раздольного. В Аиртав она ездила вместе с тётей Леной Кулешовой.
«Наконец появились и пробежали мимо нас знакомые сопки. Сердце защемило… Вот и Аиртав… Его, конечно, можно узнать, но сильно изменился. Старый клуб и старый магазин. Бывшая школа, прежде ещё бывшая церковью, смотрит пустыми глазницами. Стоят дома деды Яши и бабы Даши, деды Саши и бабы Ули. А дома тёти Оли и дяди Пани нет – снесли. Исчезли многие дома, как будто их здесь и не было. У меня ощущение: стало хуже, грязнее. Росла во времена моего детства трава-мурава. И только колея дороги посредине улицы не зарастала травой. Но зато какая была на дороге мягкая, жирная, тёплая пыль! Зашли к бабе Фросе, деды Гавриной жене. Я помню её в полном здравии, чистоплотной пожилой женщиной… А теперь… О бедная, бедная старость. Какой же это был крепкий дом! А теперь – заброшенность, запустение.
Посмотрев на родные дома, мы пошли с тётей Леной на кладбище, теперь уже к родным могилам. Погода стояла пасмурная. По небу неслись мутные серые рваные облака и почти не открывали солнце. Дул сильный ветер и пригибал к земле высокую кладбищенскую траву. Обошли с тётей Леной все наши могилки Поповых и Коровиных. Помянули». В Володаровке встретились с тётей Марусей, Таней, дядей Ваней. «Грустно было уезжать из Володаровки. Надолго или навсегда я уезжала? Вот и скрылись Аиртавские сопки… Малая Родина моих родителей.
И ещё с Александрой Степановной были на могиле отца. Вот и знакомое красивое лицо смотрит с голубого плитняка. Могила отца. Смогу ли я ещё побывать здесь?
А ещё… Давно я мечтала побывать в Раздольном И побывала… Ехала и сердце ёкало… Знакомые пейзажи! Две тётеньки-попутчицы внимательно смотрели на меня… Чуть меня не вспомнили. Отца знали, знали, что умер. Как и мечтала, походила по парку. И вроде то… и не то… Много времени прошло. О Господи – почти 30 лет! Наверное, вымерзли яблони, и теперь на месте яблоневых посадок – тянь-шаньский пейзаж: камни (привезли!), молоденькие голубенькие елки. К сожалению, они, наверное, не вырастут здесь большими. Сухо. Пошла по Раздольному. Всё узнаваемо. С трудом нашла наш дом. У нас был просторный, открытый двор, а теперь нагорожено, построены безобразные клетушки. Только наша лестница к чердаку приставлена, всё та же старушка». Это та самая лестница, по которой в детстве мы поднимались на чердак в «наш домик».
«И вот я снова в Томске. Вышла на полставки на работу. Чуть ли не полтора месяца занималась заготовками. Работа – дети – уроки – заготовки и т.д.».
В 1993 году Наташа с Лёшей решили поменять свою благоустроенную, но небольшую квартиру на частный дом с большим участком и с перспективой строительства дома на улице Лесной.
«Теперь у нас от забот пухнут мозги! Дрова, вода, баня, утепление дома. Алёша весь в заботах о новом и старом домах: дрова, гараж, лес, цемент и т.д.». Остро не хватает денег «даже на нормальное питание. Ребятишки худовато одеты. Можно поправить положение шитьём, но не хватает времени». А у кого они были, деньги, в 90-е годы? Только к концу кое-кто, совсем немногие из нашего окружения, выбились из нищеты. Многим пришлось искать заработки на стороне.
Некоторые из друзей пакуют чемоданы и уезжают, подались в Калининградскую область Мальцаны. Уехали в Белоруссию Боруновы. Но всё-таки дружеский круг не распадается.
Голоса друзей: Валерий и Анна Столяровы
Существовала традиция совместного проведения Нового года семьями Ситожевских, Сусловых, Мальцан и Столяровых. Дети были малы, хлопот по горло, но встречи запомнились всем. Заранее договаривались, кто что принесёт, как устроить праздник для детей, кто будет Дедом Морозом. Квартирка на Больничной была маленькая уже по тем временам, или нам так казалось, поскольку в нее набивалось больше дюжины человек, включая гостей и близких родственников Натальи и Алексея. Большая комната, где устраивался стол и стояла наряженная красавица-ёлка, включала ещё и мини-спортивный комплекс; кто-нибудь из детей постоянно висел на канате, кольцах или шведской стенке, грозя обрушиться вниз на проходящего мимо. Малая комната служила спальней с выдвигающимися кроватями, и там же детей укладывали спать на полу ночью, когда праздник заканчивался.
Наталья всегда была крайне изобретательной и старалась из скудного набора продуктов изготовить вкуснейшие, на наш взгляд, блюда. Чего стоили салаты из свеклы с различными добавками, которые даже дети уписывали за обе щеки, а её манты, поданные на стол незадолго до боя часов, вызывали желание поторопить оставшиеся минуты, чтобы не изойти слюною и не погибнуть от желудочных колик.
В тяжёлые 90-е, когда не хватало еды, мужчины семейств отправлялись в тайгу за клюквой, брусникой. Из ягод Наталья лучше всех готовила вкуснейшие витаминные напитки, которые без сомнения помогли выжить семье и сохранить здоровье детям.
После встречи Нового года, когда детей укладывали спать, как правило, Наталья отправлялась поздравить сослуживцев, собрав нехитрые подарки в сумочку. Благо акушерское отделение больницы находилось рядом. Высокая ответственность по отношению к работе, коллегам, друзьям, родителям – была одной из основных черт её характера.
Стремление докопаться до сути вещей, выяснить причину неудачи, разрешить проблему заставляло её просиживать часами в библиотеке, настаивать и получать консультации по больным и сложным клиническим случаям. Думаем, что Алексею об этом известно лучше, ибо с кем, как не с мужем, ей приходилось обсуждать эти вещи.
Уже в новом доме на улице Лесной Наталья одна из первых применила новые методики посадки овощей в огороде, обработки почвы, выращивания роз. Всегда, приходя в гости к Ситожевским, мы первым делом отправлялись рассматривать грядки и цветы, восхищаться увиденным и разузнавать у хозяйки о тайнах её огородного хозяйства.
Во время поездки на Бию в 1990 г летом была сильная жара. Дача стояла на берегу реки, однако днём все старались спрятаться в тенёк и не казать носа на солнце. Каково же было наше удивление, когда однажды после полудня мы выползли на летнюю кухню и увидели, что Наталья уже замесила тесто, раскатала его и приготовила начинку для вареников. Кажется, что она никогда не отдыхала. Вечер удался: дети вместе со взрослыми лепили вареники, шутили, дружно смеялись, сидели до поздней ночи со свечами. Воспоминания об этой поездке - одни из любимейших в нашей семье.
И вот впервые на страницах Наташиного дневника появляется слово «пенсия»: «Теперь буду работать без декретных отпусков до пенсии. Пришла мысль, что я уже половину времени проработала в ЦРБ – 14 лет. Осталось 16. Что я представляю из себя как специалист? Женщина, обременённая тремя детьми? Да так, ни плохой и ни хороший. Средненький».
Ей очень хочется взять хотя бы одного больного на курс иглорефлексотерапии, но никак не получается. «Нет времени», «не успеваю», «не могу», «у меня депрессия…». И тут же ободряющий окрик в свой адрес: «Слюнтяйка! Распустила сопли и слюни! Кто тебя гнал в этот дом!? А ну, вытри сопли, выше нос! Обливайся! Поворачивайся, не ной! Всё уныние идёт от хозяйки, от бабы. Даже в этом доме, в этом неустроенном быту ты должна обеспечить всем сносную жизнь. Всем: себе, детям. Иначе грош тебе цена как бабе».
Много пишет, конечно, о детях, их учёбе, проблемах, успехах и неуспехах.
Три года, с 1993 по начало 1997, Наташа не делала записи в дневнике.
В 1997 году сестра закончила два курса по су-джок. Ей запомнились семинары по су-джок, который проводил профессор из Сеула, основатель этой практики Пак Чже Ву. Они произвели на Наташу огромное впечатление: «я бы хотела заниматься су-джок-терапией остаток своей жизни. Даже вместо акушерства и гинекологии».
Потом еще перерыв на три года до 14.12. 2000.
«Вот, дожили до третьего тысячелетия. Казалось, как далеко, как долго, какие мы уже будем старые, какие у нас будут большие дети!
Много воды утекло за три года, много чего случилось.
Сегодня мой старший сын, мой первенец ушёл в армию. Уехал автобусом в 18.10 до Предтеченска. Ромка покрестился перед армией – так он подготовился к армии. Моя семья ещё долго просуществует (хотя вся жизнь – миг, и только миг), но уход в армию первенца – первая ласточка, сигнал, что цикл моей семьи двинулся к завершению.
«Алёша – наш кормилец. Полгода как оставил работу на кафедре - невозможно на трёх кафедрах. Молчит, но, по-моему, пытается делать докторскую диссертацию».
Наташа стоит перед выбором: оставить акушерство или всё бросить и заняться иглорефлексотерапией, су-джок, восточным массажем. Реализовать мечту юности. Такие радикальные перемены даются непросто. Из этих трёх лет особенно тяжёлым, судя по записям Наташи, был 1999 год. Неприятности на работе: конфликты внутри коллектива, нестроения. В гинекологии умерла женщина после миниаборта, погибло два сотрудника ЦРБ. Обокрали дом, Рома бросил университет, Петя своим «делом» вверг родителей в отчаяние. «Вот такой тяжёлый год подходит к концу». Но вместе с тем налаживается быт, идёт своим ходом строительство усадьбы.
Запись за 2001 год касается только встречи Нового года и учёбы Петра.
И следующая запись датируется 17 марта 2007 года. Это последняя запись, сделанная Наташей в дневнике. Наташа вспоминает и перечисляет главные события, прошедшие со времени последней записи.
«С 2001 года прошла целая эпоха в жизни семьи.
23 августа 2005 года Петя попал в лавину, остался жив, оперировали коленку.
10 июля 2006 года умерла Таня от рака печени.
2 апреля забрала маму к себе. С 17 октября мама лежит, не хочет подниматься, апатия – хочет умереть.
А Алёша пашет, кормит семью, строит дом». Сестра вновь переживает, что Лёше пришлось оставить любимую науку, работу на кафедре. Я не думаю, что работа на заводе Лёше неинтересна. Ведь у него, кроме всех прочих талантов – учёного, фотографа, строителя, художника – есть и талант хозяйственника, который он реализовал как в семейном домостроительстве, так и на работе. Спора нет: ради благополучия семьи Алексей пожертвовал своей научной карьерой. И это высокая жертва.
Ну, и дальше новости про Аню и Рому. Наташа подводит промежуточные итоги жизни своих детей. Она анализирует их характеры, достижения и промахи. Заканчивая эту тему, подытоживает: «А может, цыплят по осени считают? Для нас осень – перед смертью? При подведении последней черты?»
«Ещё одно большое дело – мы построили дом, заканчиваем отделку». Наташа восстанавливает по годам всю историю создания дома. Пока он строился, жили и в палатке (летом), и в бане, и на квартире. Дом вышел на славу, большой, двухуровневый с замечательной отделкой.
Вспоминает о Тане: «30 апреля (2005) Таня мне позвонила, не сдержалась, заплакала: «На УЗИ у меня нашли очаговые множественные изменения печени…» Новый, 2006 год встречали мы с Алёшей у Поповых. Танюша, умница, как держалась! Уже слабенькая, тонюсенькая, с отёкшими ногами… И улыбалась… Хотя уже обо всём знала».
Невольно сравниваю уход Татьяны и папы. Насколько это правильно и мудро сообщать людям последнюю правду. Таня знала о болезни всё, с самого начала. Папа так и не узнал о своём диагнозе. Татьяна удивляла мужеством, просветлённым согласием с судьбой, хотя она была гораздо моложе папы и оставляла двух малолетних сыновей. И вспоминаю горестное недоумение, обиду отца: почему его оставили, не лечат, хотя ему всё хуже и хуже день ото дня. Но я не услышала от него ни одного стона, ни одной жалобы.
Люди знают, что они смертны. Душа способна мобилизовать силы и мужество, чтобы бесстрашно стоять у последней черты.
В эти годы Лёша с Наташей и Аней ездили путешествовать на Байкал и в Восточные Саяны, куда их приглашала Оля Володарская. Первая состоялась в августе 2007 года.
Голоса друзей. Оля Володарская
В нашей компании кроме Ситожевских были я с дочкой Сашей 8 лет, мои друзья – чета Будаевых, Дулжит и Батор. Все прошло замечательно. Нас отвезли на катере на почти необитаемый остров, где мы жили 3-4 дня; наслаждались отдыхом, красотами Байкала, много купались, ели уху из рыбы, которую ловили наши мужчины. Душой компании был Батор Будаев, хороший рассказчик и гитарист. И мы с большим удовольствием каждый вечер распевали песни под гитару, вспоминая наши счастливые студенческие годы. Наташа нигде не отставала от мужа. Пока основная часть группы, как пингвины, грела свои тела на солнышке, Леша с Натальей исследовали прилегающую территорию. Я наблюдала в наших поездках, как много общего у Наташи с мужем Лешей. Оба хозяйственные и в то же время щедрые и добрые; оба немногословные, естественные в своем поведении, без какой-либо игры; оба надежные и честные, тщательные во всех своих делах, верные своей семье и друзьям. У Леши и Наташи были общие увлечения: походы, путешествия и занятие фотографией. Когда-то именно фотосъемки соединили их в пару.
Последнее общение с Наташей состоялось летом 2008 года. Это был поход в Саяны, на Шумак. Шумак – это дикий местный курорт в горах, где насчитывается 120 лечебных источников, есть лечебные грязи. Стоят избы, срубы в лесу, где сделаны деревянные полати. Перед избой – стол под навесом. Красота вокруг: голубые ели, скальные участки, живительные источники; много разной ягоды и в том числе земляники.
Три дня мы наслаждались отдыхом; пили лечебные воды, мазались, как поросята, грязью. Названия источников были написаны на камнях: «от желудка», «для сердца», «от женского недомогания» и другие. Оказывается, у Наташи была проблема с коленом, о которой она не говорила; проблема напомнила о себе на обратном пути. Несмотря на это, Наташа категорически отказалась ехать на лошади. В этом была ее суть: она не любила быть слабой и всегда предпочитала быть полезной людям, друзьям, не демонстрируя свои поступки окружающим.
Во время нашего похода мы встретили 16 групп туристов из разных городов и стран. Кто-то шел полюбоваться красотами, испытать свои возможности, а кто-то поправить свое здоровье. Мы услышали много хороших отзывов людей об эффективности шумакских источников и грязей.
Третий поход в Восточные Саяны семья Ситожевских планировала совершить на следующее лето, в 2009 году … Но случилось непоправимое…
Весть о гибели Наташи не укладывалась в голове. Позвонил Петя. Слез не было. Комок в горле держался долго. Недели две как будто по ночам слышала ее голос. (Наверное, на самом деле душа летает до 40 дней.) Как будто просила помочь ее семье. Я поняла, что помощь нужна дочке Ане, она тогда окончила второй курс мединститута. На следующий год Аня приезжала ко мне в Улан-Удэ проходить медсестринскую практику.
В конце июля 2009 года я отдыхала на Байкале, случилось общаться с известной шаманкой С., и я ей задала вопрос: как могла случиться такая трагедия с моей подругой? Она посмотрела на солнце и сказала: «Вижу дом у дороги, цифру 7. Погибла от кровотечения. Она закончила свой жизненный цикл. Она все сделала».
Да, Наташа много успела в своей жизни: родить и воспитать троих детей, создать хорошую семью, поработать врачом. И все она делала от души, с максимальной энергией, как в песне: «Любить так любить, летать так летать».
В 2008 случился поворот в Наташиной профессиональной карьере: она ушла из Тимирязевской районной больницы, в которой проработала почти тридцать лет.
Со слов Алексея, причина этого – профессиональные трения. Сестра устроилась на новую работу в городской роддом имени Семашко.
В Семашко Наташе нравилось работать, и коллектив оценил ответственность, доброту и безотказность нового сотрудника. Она много оперировала. Были и опасные ситуации. Во время операции пациентки, которая была носителем гепатита С, сестра порезала палец, заразилась, тоже стала носителем этого опасного вируса. В 2009 году оперировала ВИЧ-инфицированную беременную женщину. Надела противочумный костюм, кольчужные перчатки, сверху плексигласовую маску. Костюм затруднял движения, которые должны быть точными и выверенными, глаза заливало потом. Анестезиолог на время операции вышел.
Когда я приехала в Тимирязево, откуда мы собирались ехать в Казахстан, у Ситожевских гостила Люся Задирако. Наташа в этот день была на дежурстве в роддоме. Мы с Люсей пошли к ней в роддом. Она вышла к нам оживлённая, моложавая, в нежно-бирюзовом фирменном костюме, который ей очень шёл. Из-под колпачка выбивались черные кудри. «Какая вы красивая, доктор Наталья Ситожевская», – подумала я, но вслух ей не сказала. Теперь жалею. На Людмилу Наташа произвела точно такое же впечатление.
Голоса друзей: Людмила Худовекова (Задирако)
Прошлое в течение жизни оценивается нами с разных углов зрения и не раз, нами самими, знакомыми, родными, посторонними людьми по нашим действиям, результатам. Каждому приходится проходить школу жизни. И то, как Ситожевские – неспешно, целенаправленно, упорно, деятельно, разнообразно, мудро, ответственно, позитивно её проходили - их заслуга. В этом заслуга и их родителей, и их предков, и их родни. Системный, аналитический склад ума отца Натальи (Леонида Попова) дал свои результаты в жизни детей. Целенаправленность, собранность, результативность – отличительные их особенности. Умение достойно выходить из трудных, казалось, порой неразрешимых ситуаций. Крепкая, дружная семья, уважительное, заботливое отноше6ние друг к другу, к тяжелобольной маме (бабушке), отличный, уютный, современный функциональный дом у леса, баня, ухоженный огород.
Их семье также достались экономические и социальные передряги нашего государства. Леше пришлось поменять любимую работу на другую, приносящую хоть какой-то доход.
Последний раз я виделась и гостила у Наташи и Лёши Ситожевских в июне 2009 года, когда приезжала в Томск на 30-летие окончания института, на встречу с сокурсниками. Дозвонилась и встретилась с ними лишь на 4-й день по приезде после официальных и торжественных встреч в вузе и на Оби, так как мой телефонно-адресный блокнот устарел. Благодарю судьбу и одногруппника Витю Дорошенко, который помог мне найти Ситожевских и привёз к Наташе. С Верой мы пошли к ней на работу. Увидела её в полусумрачном коридоре роддома. Издали сначала не узнала: постройневшая, с пышными, вьющимися каштаново-медными волосами, с красивой прической, в элегантном брючном костюме. Она превратилась в прекрасного лебедя! Уроки Симы Чойнзоновой не прошли даром! Мы закружились с ней в захлестнувшей нас волне эмоций. Три последующих дня, проведенных в Тимирязево в их доме, были для меня сказкой. Я отдыхала у них душой и радовалась за них.
70-тые годы и последняя встреча грели и согревают моё сердце и сейчас.
Мы все – близкие Наташи: муж, дети, родные и друзья преодолевали своё горе, и мы поняли, что лучшим преодолением является претворение его в вечную и светлую память. Поэтому появилась эта книга.
Рассеивая тьму, через Вселенную летит Дом. Его крыша – снежная шапка Арктики. Из трубы, свиваясь с Млечной дорогой, тянется звёздная пыль. Луна и солнце примостились по обе стороны крыши. Веселым светом горят окошки на африканском и американском континентах. Открытая дверь загородила очертания Австралии. На крылечке сидят две сестры. Старшая держит на руках младенца. Рядом свернулась клубочком кошка. Пёс лежит у крыльца на белоснежном ковре Антарктиды. Из дома льётся золотой свет. В проёме двери виден стоящий в центре стол, за которым сидят мать и отец. Их разговор не слышен детям. Младенец треплет ладошкой чёрную прядь волос старшей. Сёстры пытливо всматриваются в пролетающие мимо звёзды и планеты.
– Ведь звёзды никогда не погаснут?
– Не погаснут. Даже если какая-нибудь звезда погаснет, вместо неё появится новая.
– И она ничего не будет знать про угасшую звезду?
– Наверное, нет. Только люди знают про то, что было раньше.
– Такие огромные звёзды – и не знают, такие маленькие люди – и знают.
– Звёздам это не нужно.
– А людям?
– А людям очень нужно.
– Зачем?
Старшая сестра задумывается.
– Должен ведь кто-то помнить и про звёзды, и про людей, и про то, что было давным-давно и недавно, чтобы… чтобы ничего не исчезало.
Кемерово
Август 2016 г.
Назад |