А вы уху ели?
Случай с моими братьями на рыбалке имел своё продолжение в автобиографии и повторился, но гораздо позже, в середине 70-х, когда я, в составе сводного студенческого путинного отряда сибирских ВУЗов, поехал на остров Шикотан, одного из Курильских островов Сахалинской области, для переработки сайры.
Прибыв на место, после длительного путешествия (12дней на поезде Кемерово– Владивосток плюс два дня плаванья на пароходе «Советский Союз» по Японскому и Охотскому морям), мы стали обследовать этот самый восточный и самый дальний форпост нашей страны. Желание было порыбалить удочками в Тихом океане. Собралось рыбаков человек 20. Пошли с нами и девчонки– студентки. Взяли с собой всякой снеди, чтобы перекусить на бережку да сварганить свеженькой тихоокеанской ушицы.
Я вспомнил тюменскую рыбалку и решил подстраховаться: отстав от рыбачьей команды, завернул на кухню и взял у поваров несколько тушек свежемороженых горбуши. Положив их в свой рюкзачишко, быстренько догнал студотряд. На берегу Тихого океана (а это был, как я помню, мыс «Край света»), мы быстренько распределили обязанности: девчатам – костёр, парням – рыбалка. Отойдя от всей группы метров на 50, я вытащил из своего загашника свою первую рыбину. Глубоко замороженная в холодильнике, где она, видно, пролежала не менее года, скрюченная, как знаменитая украинская колбаса, и покрытая толстым слоем льда, она трудно поддавалась мне, но всё же нацепил её на крючок закидушки (удочка без удилища), и что есть силы закинул метров на 10 от берега в набегающую волну.
Стал ждать, когда ко мне подойдёт какой-нибудь свидетель моего будущего рыбацкого счастья. Дождался, когда ко мне прибрели по отмели несколько девчонок, с криком стал водить руки с леской из стороны в сторону; заходил в сапогах на несколько метров в море; с усилием тянул леску на себя, наматывая её на руку. Короче, создал видимость, что на мой крючок попала чуть ли не акула. И вот из воды появляется нечто? Скрюченное колбасой, какое-то морское диво! Девчата крик подняли такой, что вмиг сбежался весь отряд.
Я, продолжая активную актёрскую и режиссёрскую работу, изображал неравную борьбу с добычей. Кричу: «Готовьте быстренько мешок!». Пока никто не разобрался, ещё в воде, я схватил рыбину (а она «извиваясь» в руках, не давалась) да и ударил её несколько раз о близлежащий морской валун. Рыба, якобы, затихла, перестала «вырываться» из рук счастливого рыбака. Быстро положил рыбину в мешок, я рукой в нём сделал несколько движений, создав видимость, что рыбина бьется. Вручив торжественно мешок «с уловом» поварам, с гордо поднятой головой пошёл дальше по берегу « рыбачить». Сделав очередное чёрное дело, краем глаза стал следить за продолжением своего розыгрыша. Девчонки достали рыбину, удивились, что она такая огромная и тяжёлая, и стали её разделывать. Незадачливые рыбаки тщетно забрасывали свои закидушки рядом со мной. И тут у костра раздаются сначала крики удивления, а потом ржачка. Повара, разрезав рыбину, увидели, что вся внутренность горбуши смёрзлась в единый кусок льда. Уже у костра, когда мы с большим аппетитом хлебали уху, я им объяснил, что у пойманной мной шикотанской горбуши, от долгого пребывания в холодной воде, было воспаление легких!
Про нашего семейного Геракла
Николай Александрович Шалгинов (мой двоюродный брат) очень любил в детстве у нас ночевать. Братья – Шурик, Лёнька и я отличались тем, что всегда находили себе весёлые занятия: то дрались, то играли в войнушку, сражались на самодельных саблях, а то и покуривали потихоньку от взрослых. Зимой строили снежные избушки в сугробах. Короче, жили весело. И вот Колю приводила к нам наша тетка и его мама Елена Николаевна. А так как Коля с детства отличался худобой, мать одевала его основательно: только тёплых штанов пару штук натягивала, на голову кроме шапки– ушанки надевала спортивную шапочку да ещё сверху обматывала шалью. Тощенький, но высокий для своего возраста, Коля Шалгинов вкатывался в нашу избу как колобок из знаменитой сказки. Начинался процесс раздевания: развязывалась шаль, снималось пальто, затем следовала тёплая кофта да не одна, потом две рубашки, двое брюк, обязательные подштанники китайского производства с начёсом, носков три пары. И вот он, из богатыря на глазах превращается в стройного юношу. Так мы его и прозвали – Геракл засушенный.
Ленинским курсом
Мне хочется больше рассказать о его отце-дяде Саше Шалгинове (он любил ударение в фамилии делать на последней слог). В нём пропал, по – моему, великий актёр. Он был мастером перевоплощения. Посмотрите на его фотографии. Везде, он, Саша Шалгинов, разный. Его универсальность ещё заключалась в том, что он всю сознательную жизнь, сколько я его помню, учился (!). Он верно и добросовестно выполнял заветы вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина, который на IIIсъезде комсомола ещё в годы Гражданской войны поставил задачу перед молодежью: «Учиться, учиться и ещё раз – учиться!». Закончив заочно Прокопьевский горный техникум и став в нашей родне первым «интеллигентным» человеком, он уже этим прославил себя. Потом и на шахте, где он всю трудовую жизнь проработал (то в профкоме, то в отделе по охране труда), всегда где-то учился: то на курсах повышения квалификации, то на курсах электро-механников. Затем у него появилось удостоверение обвальщика шкур крупного рогатого скота (стал шить зимние шапки). Даже уйдя на пенсию, сумел получить корочки мастера по ремонту телевизоров и водительские права. Ему одному из первых в нашем поселке поставили дома телефон. Он первым купил телевизор КВ, с маленьким экраном и с большой линзой, в которую постоянно заливал дистиллированную воду для получения увеличительного эффекта. Помню, как половина улицы Ульяновская в 60-е годы собиралось у него дома, чтобы посмотреть в 60-е годы телепередачу. Многие соседи приходили со своими стульями, а иные – сидели прямо на полу.
Семейные приколы
Он обладал своеобразным юмором. Мог запросто, как я уже отметил, переодеться, нацепить на нос очки, надеть парик и разыграть любого человека. Однажды он подучил моего брата и своего племянника и тёзку Александра разыграть нашего отца Николая Николаевича. Отец с фронта привёз несколько трофейных вещей, в том числе и кожаный плащ немецкого офицера бордового цвета и такого же цвета большой чемодан. И вот Сашка, надев отцовский трофейный плащ и отцовскую парадную шляпу, с поднятым воротником и трофейным чемоданом в руках вышел из нашего дома. «Вор» «случайно» столкнулся с пришедшим с работы отцом, входящим во двор своего дома. Отвернув лицо от папы, специально небрежно задев его плечом, Сашка с чемоданом припустил по переулку. Отец, увидев, как с его двора вышел незнакомый мужчина, в его шляпе, в его плаще и с его чемоданом в руках, не долго думая, выломал из ближайшего забора увесистый деревянный дрын, догнал незнакомца, поднял палку над головой и, как положено в армии, дал «предупредительный выстрел» – окликнул незнакомца: «Эй, мужик! Стой!». Отец не успел опустить дубинку на голову вора. Дядя Саша, высунув голову из-за забора и увидев, что племяннику сейчас снесут башку, закричал смеясь: «Коля! Сына не узнаёшь?». И только когда у Сашки от смеха свалились и парик, и шляпа, отец понял, что его разыграли. Смеялись все, кроме отца. Он ещё долго не мог выйти из образа в спектакле дяди Саши. Переживал.
…совсем не так, как поезда!
Как вы уже поняли, особые, тёплые отношения у дяди Саши сложились с моим отцом. Они очень любили ходить в гости друг к другу. Проживая в разных концах поселка (а это, примерно, 3 км), регулярно – раза два в месяц (в дни, «случайно» совпадающими с выдачей заработной платы на шахте) – «ходили друг к другу в гости». Наш Николай Николаевич, как гостеприимный хозяин, просил маму выставить на стол всё, что есть. Не обходилось и без бутылочки. Выпив и закусив, папа надевал свой галстук и шёл «провожать» за ворота родственника. За разговором и беседой они «незаметно» приходили на улицу Ульяновская, в дом к Шалгиновым. Там их встречала папина сестра – Елена Николаевна, тётя Лена, она же жена Александра Николаевича. Дядя Саша, как гостеприимный хозяин, заставлял тетю Лену встречать брата Колю «чем Бог послал». Посидев и выпив очередную (уже «Шалгиновскую») бутылочку, теперь уже Александр Николаевич шёл «провожать» родственника до дома. Наша мама, Мария Лаврентьевна, ещё не убрав как следует со стола закуску после посиделок Саши и Коли, вдруг вновь их видит входящих во двор. Весь ритуал проводов повторяется… После третьего круга надоедливого провожания, наша мама, взяв под ручку дорогого родственника и оставив папу дома одного, выводит дядю Сашу за калитку нашего дома и указывает ему нужное направление. Только так прерывались нескончаемые проводы.
Кстати, иногда в жизни случаются такие повороты судьбы, когда история перекликается с настоящим. Я знал, что дядя Саша родом из Хакасии. И даже когда мне было лет 5, я с родителями и Александром Николаевичем Шалгиновым побывал на его родине. И вот осенью 2008 года, мне по долгу службы удалось побывать в Республике Хакасия на семинаре профсоюзного актива Сибирского Федерального округа. Принимающая сторона организовала нам экскурсию по хакасским степям, курганам и другим достопримечательным местам. И вот, из окна автобуса я вдруг увидел название населённого пункта – ШАЛГИНОВО! Автобус шел с приличной скоростью, поэтому я только и заметил название деревни, носящей фамилию моего дядьки. Теперь я знаю, что где-то в бескрайних степях Хакассии есть малая родина моего дядьки. И живут там наши родственники.
Приказ понял – выполняю!
(байка опубликована в специальном 16-ти полосном выпуске газеты «Комсомолец Кузбасса» 29 октября 2008 года, для участников торжественного заседания посвященного 90-летию ВЛКСМ в Государственной филармонии Кузбасса, повторена в областной газете «Земляки» в начале ноября того же года)
Было это в конце 70-х. Трудился я тогда в самом интересном и весёлом отделе обкома комсомола – пропаганды и культурно– массовой работы. Проводим очередной большой слёт. Народу прибыло около 1500 человек. Отвечал я тогда за возложение цветов к памятникам Ленину и воинам – кузбассовцам у Вечного огня. Как положено, провёл колонну от площади Советов к улице Весенняя, затем через Островского. Уже прозвучала минута молчания, микрофоны не фонили, музыка играла во время, диктор Виктор Мирошниченко (сейчас Заслуженный артист, а тогда секретарь комсомольской организации областного драмтеатра) «выжимал слезу» патриотическими стихами. Ну, думаю, всё. Моя часть ответственности закончилась.
Буду, как и все, не ответственным, а просто участником слёта. Да не тут-то было! Валерий Борисович Хануков, (тогдашний наш Первый), через посыльного приказывает подойти к нему. Похвалил за сделанное. А теперь, говорит, дуй в училище связи, там, в казармах, мы будем ночевать (курсанты выехали в летний полевой лагерь). И приготовь-ка культурную программу для участников слёта часа на два – до ужина! Времени тебе – пока идём строем с песнями через город. Бери мою машину и вперёд! Делать нечего – вскочил в его «Волгу» и по – газам. Приезжаю на территорию училища, а там никого… Ну, думаю, завал! Едва нашёл солдатика, который включил один микрофон на плацу. Фонограммы нет никакой. Один музинструмент – моя постоянная палочка-выручалочка – расчёска с целлофановой оберткой от пачки сигарет. А колонна уже входит на территорию. Построил напротив трибуны каре. А что дальше делать не знаю. И тут пришла мысль, зачем я буду веселить народ, пусть он сам себя и веселит! Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Объявляю конкурс на лучший номер художественной самодеятельности делегаций слёта.
Что тут началось! Первыми к микрофону ринулись новокузнечане, вечные конкуренты «щегловцев»-кемеровчан. У кого гитара, у кого баян – пошёл концерт! Желающих выступить и показать свою удаль – хоть отбавляй. Образовалась очередь. Прокопчане, чтобы не стоять в очереди, суют мне «взятку»– две бутылки из своего запаса. Беру. Другие стали тоже что-то совать. Я все, что набрал, сгрузил в одну коробку и вручил как главный приз победителю (не помню кому). Два часа народ комсомольский себя веселил на армейском плацу. Хануков оценил мою смекалку и наградил меня путёвкой в санаторий имени Ленина, но только не в Сочи, как я просил, а в город Саки Крымской области. Оказался санаторием для лечения гинекологических женских заболеваний. Но об этом расскажу в следующий юбилей комсомола.
Бородатые истории
Кстати, с моей бородой всегда случаются удивительные истории. Бороду стал отращивать в Москве, некогда было бриться: то вечерние спектакли, то дворнические обязанности. Короче, некогда было к началу занятий в Гитисе привести себя в порядок. Когда борода была меньше, то меня «путали» то с наркомом просвещения в правительстве Ленина – Луначарским, то с каким-нибудь меньшевиком (типа Мартова). Но когда бородёнка моя стала побольше приобрёл похожесть на великого писателя Александра Солженицына. Прихожу однажды на Красную Площадь, а там делают свой бизнес двойники великих людей: Горбачёва, Сталина с Лениным, царя Николая Второго.
Иногда прибегал двойник Гитлера. Бизнес заключался в том, что они фотографировались с туристами за плату. Одна фотка – плати 50 рублей, из них 30 себе, 20 крыше – браткам на Площади. Познакомились. Многие оказались актёрами – и не только московских театров. Они и предложили мне вступить в их сообщество. Принесли реквизит: суконный китель военных лет и рубаху косоворотку. За один день мне удалось заработать месячную аспирантскую стипендию – 90 рублей. Отметили это событие в ресторане Дома актёров. Так и пошло. Появилась свободная минута – я на Красную Площадь «за стипендией».
Не часто, правда. Так бы и далее продолжал, да пришлось уехать в Кемерово. Но примерно лет через 10-15 мне пришлось в составе представительной кузбасской делегации присутствовать на съезде одной из политических партий. Съезд проходил в Доме туристов, что на юго-западе столицы. Народу много, примерно тысячи две. В президиуме солидные люди: председатель партии; бывший Председатель Государственной Думы; космонавт; маршалы. Присутствовали и представители телевидения. Камер 10 освещали работу съезда. До открытия оставались считанные минуты. Президиум занял свои места. Вижу, что председатель партии, толкает в бок своего соседа из Госдумы и показывает на меня. Оба смеются, всплескивают руками, делятся своими догадками с другими членами президиума.
Я понял, что моё сходство с Солженицыным сделало своё дело. Подходит ко мне молодой человек. Представляется помощником режиссера трансляции. И спрашивает меня: « А к семье Александра Исаевича Вы имеете какое-нибудь, отношение?». Настроение у меня было хорошее. Я возьми да и брякни: «Внучатый племянник». Он что-то прошептал в микрофон по внутренней связи. Все телевизионные камеры развернулись к нашей делегации. Руководитель Эмилия Васильевна Жигулина видя такое внимание – прихорошилась, чтобы на телеэкране выглядеть достойно. Да и остальные 8 человек стали поправлять прически и галстуки.
Приходим вечером в гостиницу. Собрались в комнате у руководителя. Включили телевизор, прошлись по программам. И почти в каждой из тогдашних 12 московских телепрограмм прошла информация о нашем съезде с видеосюжетами, почти в каждой – наша делегация. Особенно часто камеры показывали «внучатого племянника Александра Исаевича». Вот так я разыграл московский телевизионный бомонд. Да простит меня мой двойник!
Случай с моими братьями на рыбалке имел своё продолжение в автобиографии и повторился, но гораздо позже, в середине 70-х, когда я, в составе сводного студенческого путинного отряда сибирских ВУЗов, поехал на остров Шикотан, одного из Курильских островов Сахалинской области, для переработки сайры.
Прибыв на место, после длительного путешествия (12дней на поезде Кемерово– Владивосток плюс два дня плаванья на пароходе «Советский Союз» по Японскому и Охотскому морям), мы стали обследовать этот самый восточный и самый дальний форпост нашей страны. Желание было порыбалить удочками в Тихом океане. Собралось рыбаков человек 20. Пошли с нами и девчонки– студентки. Взяли с собой всякой снеди, чтобы перекусить на бережку да сварганить свеженькой тихоокеанской ушицы.
Я вспомнил тюменскую рыбалку и решил подстраховаться: отстав от рыбачьей команды, завернул на кухню и взял у поваров несколько тушек свежемороженых горбуши. Положив их в свой рюкзачишко, быстренько догнал студотряд. На берегу Тихого океана (а это был, как я помню, мыс «Край света»), мы быстренько распределили обязанности: девчатам – костёр, парням – рыбалка. Отойдя от всей группы метров на 50, я вытащил из своего загашника свою первую рыбину. Глубоко замороженная в холодильнике, где она, видно, пролежала не менее года, скрюченная, как знаменитая украинская колбаса, и покрытая толстым слоем льда, она трудно поддавалась мне, но всё же нацепил её на крючок закидушки (удочка без удилища), и что есть силы закинул метров на 10 от берега в набегающую волну.
Стал ждать, когда ко мне подойдёт какой-нибудь свидетель моего будущего рыбацкого счастья. Дождался, когда ко мне прибрели по отмели несколько девчонок, с криком стал водить руки с леской из стороны в сторону; заходил в сапогах на несколько метров в море; с усилием тянул леску на себя, наматывая её на руку. Короче, создал видимость, что на мой крючок попала чуть ли не акула. И вот из воды появляется нечто? Скрюченное колбасой, какое-то морское диво! Девчата крик подняли такой, что вмиг сбежался весь отряд.
Я, продолжая активную актёрскую и режиссёрскую работу, изображал неравную борьбу с добычей. Кричу: «Готовьте быстренько мешок!». Пока никто не разобрался, ещё в воде, я схватил рыбину (а она «извиваясь» в руках, не давалась) да и ударил её несколько раз о близлежащий морской валун. Рыба, якобы, затихла, перестала «вырываться» из рук счастливого рыбака. Быстро положил рыбину в мешок, я рукой в нём сделал несколько движений, создав видимость, что рыбина бьется. Вручив торжественно мешок «с уловом» поварам, с гордо поднятой головой пошёл дальше по берегу « рыбачить». Сделав очередное чёрное дело, краем глаза стал следить за продолжением своего розыгрыша. Девчонки достали рыбину, удивились, что она такая огромная и тяжёлая, и стали её разделывать. Незадачливые рыбаки тщетно забрасывали свои закидушки рядом со мной. И тут у костра раздаются сначала крики удивления, а потом ржачка. Повара, разрезав рыбину, увидели, что вся внутренность горбуши смёрзлась в единый кусок льда. Уже у костра, когда мы с большим аппетитом хлебали уху, я им объяснил, что у пойманной мной шикотанской горбуши, от долгого пребывания в холодной воде, было воспаление легких!
Про нашего семейного Геракла
Николай Александрович Шалгинов (мой двоюродный брат) очень любил в детстве у нас ночевать. Братья – Шурик, Лёнька и я отличались тем, что всегда находили себе весёлые занятия: то дрались, то играли в войнушку, сражались на самодельных саблях, а то и покуривали потихоньку от взрослых. Зимой строили снежные избушки в сугробах. Короче, жили весело. И вот Колю приводила к нам наша тетка и его мама Елена Николаевна. А так как Коля с детства отличался худобой, мать одевала его основательно: только тёплых штанов пару штук натягивала, на голову кроме шапки– ушанки надевала спортивную шапочку да ещё сверху обматывала шалью. Тощенький, но высокий для своего возраста, Коля Шалгинов вкатывался в нашу избу как колобок из знаменитой сказки. Начинался процесс раздевания: развязывалась шаль, снималось пальто, затем следовала тёплая кофта да не одна, потом две рубашки, двое брюк, обязательные подштанники китайского производства с начёсом, носков три пары. И вот он, из богатыря на глазах превращается в стройного юношу. Так мы его и прозвали – Геракл засушенный.
Ленинским курсом
Мне хочется больше рассказать о его отце-дяде Саше Шалгинове (он любил ударение в фамилии делать на последней слог). В нём пропал, по – моему, великий актёр. Он был мастером перевоплощения. Посмотрите на его фотографии. Везде, он, Саша Шалгинов, разный. Его универсальность ещё заключалась в том, что он всю сознательную жизнь, сколько я его помню, учился (!). Он верно и добросовестно выполнял заветы вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина, который на IIIсъезде комсомола ещё в годы Гражданской войны поставил задачу перед молодежью: «Учиться, учиться и ещё раз – учиться!». Закончив заочно Прокопьевский горный техникум и став в нашей родне первым «интеллигентным» человеком, он уже этим прославил себя. Потом и на шахте, где он всю трудовую жизнь проработал (то в профкоме, то в отделе по охране труда), всегда где-то учился: то на курсах повышения квалификации, то на курсах электро-механников. Затем у него появилось удостоверение обвальщика шкур крупного рогатого скота (стал шить зимние шапки). Даже уйдя на пенсию, сумел получить корочки мастера по ремонту телевизоров и водительские права. Ему одному из первых в нашем поселке поставили дома телефон. Он первым купил телевизор КВ, с маленьким экраном и с большой линзой, в которую постоянно заливал дистиллированную воду для получения увеличительного эффекта. Помню, как половина улицы Ульяновская в 60-е годы собиралось у него дома, чтобы посмотреть в 60-е годы телепередачу. Многие соседи приходили со своими стульями, а иные – сидели прямо на полу.
Семейные приколы
Он обладал своеобразным юмором. Мог запросто, как я уже отметил, переодеться, нацепить на нос очки, надеть парик и разыграть любого человека. Однажды он подучил моего брата и своего племянника и тёзку Александра разыграть нашего отца Николая Николаевича. Отец с фронта привёз несколько трофейных вещей, в том числе и кожаный плащ немецкого офицера бордового цвета и такого же цвета большой чемодан. И вот Сашка, надев отцовский трофейный плащ и отцовскую парадную шляпу, с поднятым воротником и трофейным чемоданом в руках вышел из нашего дома. «Вор» «случайно» столкнулся с пришедшим с работы отцом, входящим во двор своего дома. Отвернув лицо от папы, специально небрежно задев его плечом, Сашка с чемоданом припустил по переулку. Отец, увидев, как с его двора вышел незнакомый мужчина, в его шляпе, в его плаще и с его чемоданом в руках, не долго думая, выломал из ближайшего забора увесистый деревянный дрын, догнал незнакомца, поднял палку над головой и, как положено в армии, дал «предупредительный выстрел» – окликнул незнакомца: «Эй, мужик! Стой!». Отец не успел опустить дубинку на голову вора. Дядя Саша, высунув голову из-за забора и увидев, что племяннику сейчас снесут башку, закричал смеясь: «Коля! Сына не узнаёшь?». И только когда у Сашки от смеха свалились и парик, и шляпа, отец понял, что его разыграли. Смеялись все, кроме отца. Он ещё долго не мог выйти из образа в спектакле дяди Саши. Переживал.
…совсем не так, как поезда!
Как вы уже поняли, особые, тёплые отношения у дяди Саши сложились с моим отцом. Они очень любили ходить в гости друг к другу. Проживая в разных концах поселка (а это, примерно, 3 км), регулярно – раза два в месяц (в дни, «случайно» совпадающими с выдачей заработной платы на шахте) – «ходили друг к другу в гости». Наш Николай Николаевич, как гостеприимный хозяин, просил маму выставить на стол всё, что есть. Не обходилось и без бутылочки. Выпив и закусив, папа надевал свой галстук и шёл «провожать» за ворота родственника. За разговором и беседой они «незаметно» приходили на улицу Ульяновская, в дом к Шалгиновым. Там их встречала папина сестра – Елена Николаевна, тётя Лена, она же жена Александра Николаевича. Дядя Саша, как гостеприимный хозяин, заставлял тетю Лену встречать брата Колю «чем Бог послал». Посидев и выпив очередную (уже «Шалгиновскую») бутылочку, теперь уже Александр Николаевич шёл «провожать» родственника до дома. Наша мама, Мария Лаврентьевна, ещё не убрав как следует со стола закуску после посиделок Саши и Коли, вдруг вновь их видит входящих во двор. Весь ритуал проводов повторяется… После третьего круга надоедливого провожания, наша мама, взяв под ручку дорогого родственника и оставив папу дома одного, выводит дядю Сашу за калитку нашего дома и указывает ему нужное направление. Только так прерывались нескончаемые проводы.
Кстати, иногда в жизни случаются такие повороты судьбы, когда история перекликается с настоящим. Я знал, что дядя Саша родом из Хакасии. И даже когда мне было лет 5, я с родителями и Александром Николаевичем Шалгиновым побывал на его родине. И вот осенью 2008 года, мне по долгу службы удалось побывать в Республике Хакасия на семинаре профсоюзного актива Сибирского Федерального округа. Принимающая сторона организовала нам экскурсию по хакасским степям, курганам и другим достопримечательным местам. И вот, из окна автобуса я вдруг увидел название населённого пункта – ШАЛГИНОВО! Автобус шел с приличной скоростью, поэтому я только и заметил название деревни, носящей фамилию моего дядьки. Теперь я знаю, что где-то в бескрайних степях Хакассии есть малая родина моего дядьки. И живут там наши родственники.
Приказ понял – выполняю!
(байка опубликована в специальном 16-ти полосном выпуске газеты «Комсомолец Кузбасса» 29 октября 2008 года, для участников торжественного заседания посвященного 90-летию ВЛКСМ в Государственной филармонии Кузбасса, повторена в областной газете «Земляки» в начале ноября того же года)
Было это в конце 70-х. Трудился я тогда в самом интересном и весёлом отделе обкома комсомола – пропаганды и культурно– массовой работы. Проводим очередной большой слёт. Народу прибыло около 1500 человек. Отвечал я тогда за возложение цветов к памятникам Ленину и воинам – кузбассовцам у Вечного огня. Как положено, провёл колонну от площади Советов к улице Весенняя, затем через Островского. Уже прозвучала минута молчания, микрофоны не фонили, музыка играла во время, диктор Виктор Мирошниченко (сейчас Заслуженный артист, а тогда секретарь комсомольской организации областного драмтеатра) «выжимал слезу» патриотическими стихами. Ну, думаю, всё. Моя часть ответственности закончилась.
Буду, как и все, не ответственным, а просто участником слёта. Да не тут-то было! Валерий Борисович Хануков, (тогдашний наш Первый), через посыльного приказывает подойти к нему. Похвалил за сделанное. А теперь, говорит, дуй в училище связи, там, в казармах, мы будем ночевать (курсанты выехали в летний полевой лагерь). И приготовь-ка культурную программу для участников слёта часа на два – до ужина! Времени тебе – пока идём строем с песнями через город. Бери мою машину и вперёд! Делать нечего – вскочил в его «Волгу» и по – газам. Приезжаю на территорию училища, а там никого… Ну, думаю, завал! Едва нашёл солдатика, который включил один микрофон на плацу. Фонограммы нет никакой. Один музинструмент – моя постоянная палочка-выручалочка – расчёска с целлофановой оберткой от пачки сигарет. А колонна уже входит на территорию. Построил напротив трибуны каре. А что дальше делать не знаю. И тут пришла мысль, зачем я буду веселить народ, пусть он сам себя и веселит! Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Объявляю конкурс на лучший номер художественной самодеятельности делегаций слёта.
Что тут началось! Первыми к микрофону ринулись новокузнечане, вечные конкуренты «щегловцев»-кемеровчан. У кого гитара, у кого баян – пошёл концерт! Желающих выступить и показать свою удаль – хоть отбавляй. Образовалась очередь. Прокопчане, чтобы не стоять в очереди, суют мне «взятку»– две бутылки из своего запаса. Беру. Другие стали тоже что-то совать. Я все, что набрал, сгрузил в одну коробку и вручил как главный приз победителю (не помню кому). Два часа народ комсомольский себя веселил на армейском плацу. Хануков оценил мою смекалку и наградил меня путёвкой в санаторий имени Ленина, но только не в Сочи, как я просил, а в город Саки Крымской области. Оказался санаторием для лечения гинекологических женских заболеваний. Но об этом расскажу в следующий юбилей комсомола.
Бородатые истории
Кстати, с моей бородой всегда случаются удивительные истории. Бороду стал отращивать в Москве, некогда было бриться: то вечерние спектакли, то дворнические обязанности. Короче, некогда было к началу занятий в Гитисе привести себя в порядок. Когда борода была меньше, то меня «путали» то с наркомом просвещения в правительстве Ленина – Луначарским, то с каким-нибудь меньшевиком (типа Мартова). Но когда бородёнка моя стала побольше приобрёл похожесть на великого писателя Александра Солженицына. Прихожу однажды на Красную Площадь, а там делают свой бизнес двойники великих людей: Горбачёва, Сталина с Лениным, царя Николая Второго.
Иногда прибегал двойник Гитлера. Бизнес заключался в том, что они фотографировались с туристами за плату. Одна фотка – плати 50 рублей, из них 30 себе, 20 крыше – браткам на Площади. Познакомились. Многие оказались актёрами – и не только московских театров. Они и предложили мне вступить в их сообщество. Принесли реквизит: суконный китель военных лет и рубаху косоворотку. За один день мне удалось заработать месячную аспирантскую стипендию – 90 рублей. Отметили это событие в ресторане Дома актёров. Так и пошло. Появилась свободная минута – я на Красную Площадь «за стипендией».
Не часто, правда. Так бы и далее продолжал, да пришлось уехать в Кемерово. Но примерно лет через 10-15 мне пришлось в составе представительной кузбасской делегации присутствовать на съезде одной из политических партий. Съезд проходил в Доме туристов, что на юго-западе столицы. Народу много, примерно тысячи две. В президиуме солидные люди: председатель партии; бывший Председатель Государственной Думы; космонавт; маршалы. Присутствовали и представители телевидения. Камер 10 освещали работу съезда. До открытия оставались считанные минуты. Президиум занял свои места. Вижу, что председатель партии, толкает в бок своего соседа из Госдумы и показывает на меня. Оба смеются, всплескивают руками, делятся своими догадками с другими членами президиума.
Я понял, что моё сходство с Солженицыным сделало своё дело. Подходит ко мне молодой человек. Представляется помощником режиссера трансляции. И спрашивает меня: « А к семье Александра Исаевича Вы имеете какое-нибудь, отношение?». Настроение у меня было хорошее. Я возьми да и брякни: «Внучатый племянник». Он что-то прошептал в микрофон по внутренней связи. Все телевизионные камеры развернулись к нашей делегации. Руководитель Эмилия Васильевна Жигулина видя такое внимание – прихорошилась, чтобы на телеэкране выглядеть достойно. Да и остальные 8 человек стали поправлять прически и галстуки.
Приходим вечером в гостиницу. Собрались в комнате у руководителя. Включили телевизор, прошлись по программам. И почти в каждой из тогдашних 12 московских телепрограмм прошла информация о нашем съезде с видеосюжетами, почти в каждой – наша делегация. Особенно часто камеры показывали «внучатого племянника Александра Исаевича». Вот так я разыграл московский телевизионный бомонд. Да простит меня мой двойник!
Назад |