С первого занятия студии «Притомье» в октябре 1979 года прошло 45 лет. Это и для человека – срок существенный, а для литературной студии – случай редчайший. Слишком много совпадений должно произойти для такого долголетия: и преемственность руководителей, и заинтересованность членов литературного объединения, и административная поддержка, возможность и желание. У «Притомья» получилось. Было разное. Хорошее, трудное, горестное. Но студия пережила и «святые девяностые», и нулевые, и десятые, и ковид. А СВО дала новый импульс нашему сообществу. Сплотила нас. Студия «Притомье» – активный участник волонтерской организации «Писатели – фронту!». Мы хотим, чтоб к штыку приравняли перо!
Дмитрий Мурзин
Алексей Бурко
***
Когда журчат раздумчивые реки,
Когда заря ликующе горит,
Когда природа тешит человека –
Поэт в цвету и лира голосит.
Когда ж тревоги леденят сознанье,
Когда коварный демон правит бал,
Когда от бед скрежещет мирозданье,
Поэт молчит – как в рот стихов набрал.
***
На вокзалах лежит вековечная грусть;
В череде отправлений-прибытий
Так непросто найти предначертанный путь,
На означенной станции выйти.
На вокзалах лежит расставаний печать
И туманит красивые лица:
– Обещай, что не будешь меня вспоминать.
– Обещай, что не будешь мне сниться.
***
Тускнеет старый мир эмалью голубой,
Былинный прошлый век в тумане тает зыбком,
Там соблюдали честь, гуляли всей гурьбой,
Там дворник пожилой жёг листья в сизой дымке.
Но вот опять перо рыдает и скрипит
О том, что утекло безоблачное лето;
Опавшая листва по-прежнему дымит –
Уверены уже и новые поэты.
Как трудно избежать штампованных лекал –
Всё вроде как всегда, вот только много лет, как
Пожухлую листву по разовым мешкам
Пакуют мужики в оранжевых жилетках.
Юлия Сычёва
***
Нам время уготовано –
пародия на цирк,
когда в фаворе клоуны,
паяцы да лжецы,
кривляются и корчатся
в расчете на кусок,
и юмор ниже пояса,
и в моде матерок.
А я хочу по-старому,
пускай с приставкой сов-,
где грустно Енгибарову
и солнечный Попов.
***
Здравствуй, осень золотая!
Золотая, да не та.
Золотой не залатает
Все проблемные места.
Разыграет как по нотам
осень партию смеясь!
Облетает позолота.
Остаётся грязь….
***
Девчонка на вокзале
у пыльного окна
с печальными глазами,
растерянна, одна,
пальто погоды легче,
кроссовки на ногах,
стоит – ни богу свечка,
ни чёрту кочерга.
И сколько ты ни вякай
за двадцать первый век,
“Прощание славянки”
играет в голове.
Сергей Чернопятов
Учитель в России, больше, чем учитель
Весь район он теперь обнимает
Своим взглядом, а не кабинет.
И не между столами шагает,
Меж прилётами вражьих ракет.
Он проходит, хрустя по стеклянным,
По осколкам на улицу вдов,
Нынче прорву из-за океана
Людоеды прислали стволов,
Что мешают проставить отметки,
Разыскать сквозь пожарища дом.
«Не скрывай «лепестки», бабье лето,
Золотистым своим подолом»
Это в стареньком фильме – «Нет смерти!»
Лётчик крикнул, взрываясь в лугах,
Здесь в опасности первая четверть,
В четырёх до подъезда шагах.
Первая сирена в Севастополе
Погружен город мой в сон целебный
Выходной, он такой был недолгий
Тишь, как вдруг Черноморское небо
Разорвало забытой тревогой.
От истошного дикого воя
Резко вздрогнула Графская пристань,
И Малахов курган – Старый воин,
И Матросский бульвар – друг туриста.
Там, где сердцу от южных сюрпризов,
От восторга в груди было тесно.
Я, гулявший обласканный бризом,
Слушал вальс духового оркестра.
А сегодня сирена в три ночи,
Боже, как же она завывает!
О ракетах у радиоточки
Новость в душу больную впускаю.
Не пойму, что хотят Нагло-Саксы?
Чтоб Нью-Йорк превратился
в Некрополь?!?
Я молюсь! Я рычу сквозь пространство,
Как отец мой: «Не тронь Севастополь»!
Екатерина Краснова
***
Готовы в дальний путь стрижи, –
Над городом летают низко.
И потому, что осень близко,
Льют непрерывные дожди.
И в небе крики журавлей –
Курлычет на прощанье стая,
И контур клина исчезает
В просторах облачных полей.
А мы с тобой, как два чижа, –
Зимуем в северной столице,
И нам – без солнца бледнолицым –
И снег, и дождь принадлежат.
Мы на Фонтанке водку пьём,
И Чижик-Пыжик с нами – третьим.
Бушуют ветры лихолетий,
То февралём, то октябрём…
***
Терзает ветер занавески,
Гуляют в доме сквозняки,
И вроде нет причины веской
Для огорчений и тоски.
И льётся осени прохлада
То листопадом, то дождём
В окно, смотрящее из сада
В распахнутых дверей проём.
С небес в тревожном пересвисте
Доносятся рулады птиц,
Их слушаю, сметая листья
Со старых-старых половиц.
Как данность принимаю осень,
Как свежий ветер – сквозняки,
Редеют тучи, ярче просинь,
И нет причины для тоски.
Надежда Дубровская
Волшебная встреча
Капельки дождика – светлые ниточки.
Я их пряду у заветной калиточки.
Крутится, вертится веретено,
Знаю, что встретимся мы всё равно.
Спутаю время – неделя с неделей,
Снова увижу бабулю с куделей.
Громко та вскрикнет, глядя в окно,
И тихо уронит веретено…
***
Убелённый сединами снег,
Затаился до первых проталин.
И как будто больной человек,
Он суров и судьбой опечален.
Мимолётны и тихи мечты,
Заповедны глубокие дали.
До греховной твоей суеты
Тем сугробам есть дело едва ли…
Андрей Пятак
РУДНИЧНЫЙ БОР
Люблю погулять по Рудничному бору
С подругою Таней, до самой реки.
Здесь чистит смолой свои лёгкие город,
Вдыхая хвоинки и ветерки.
Все тропки ведут, то к «кресту», то к обрыву…
И Матушка-Томь смотрит снизу на нас
Правобережных. А сбоку красиво,
Огромною вывеской, слово: «КУЗБАСС».
Мы ходим, болтаем и делаем фото,
Стрекочет «канатка» средь веток сосны.
Из бора домой уходить неохота –
Здесь дух благодати и запах весны.
ДЕТСТВО
Счастье за десять копеек:
Мороженое и кино,
Белый конверт без наклеек,
Как это было давно.
Как это было недавно,
Горсадовская карусель
Разбег набирает плавно,
Жужжа, как сердитый шмель.
Безспросные облепиха,
Ранетки, малина в саду…
«Эй, детство, не мчись так лихо,
Вишь, к бабушке я иду!»
Детство язык показало,
Задав со всех ног стрекача
В поле, где в травах сияло
Красное пузо мяча.
СВИРИСТЕЛИ
Холодабрь рвёт и мечет,
Красный шнобель две недели.
На рябинах птичий трепет,
Делят грозди свиристели,
Саранчою облепили
Снегом занятые ветки,
Пять минут, – глядишь, и взмыли
Хохлолобые в разведку.
От рябины до калины
С аппетитом крокодильим,
Твёрдо держат строй и спины
Свиристелей эскадрильи.
Галина Червова
Наш ноябрь
Ноябрь. Земля уже остыла,
Пустынный двор на звуки скуп,
Лишь ветер в нём поёт уныло
Из водостоков старых труб.
В вечернем сумрачном тумане
Урчат вдоль улицы авто,
Спешат домой кемеровчане,
Сердито кутаясь в пальто.
Дворняги к стуже чешут спины,
Являя таинство примет,
И светофорный цвет рябины
Погожим дням даёт запрет.
Всё в этой жизни неизбежно,
Всевластна времени рука:
Порой теплом ласкает нежно,
Порой подбросит холодка.
Но в этот раз в плену у чая,
С тобой мы вечером седым,
Ноябрь свой жизненный встречая,
В любовь, укутавшись сидим…
Отцу-воину
Отец не вёл рассказов о войне,
Подробностей не слышала ни разу,
Как он курсантом в танковой броне,
Был под Москву направлен по приказу.
Гремели там тяжёлые бои,
И шли на смерть безусые ребята…
Он руки обожжённые свои
Потом от нас, детей, смущённо прятал.
Их экипаж прошёл Орёл и Курск,
И весь фашистский план был перечёркан,
И опьянял Победы горький вкус,
Когда в Берлин вошла тридцатьчетвёрка.
Летела вниз холёных свастик мразь,
Что мир пугала голосом надменным,
И потому я всё же родилась
В том радостном году послевоенном.
А нынче пусть ликует флагов шёлк,
И майский ветер ленточки полощет,
Ведь в этот день бессмертный славный полк
Опять проходит через нашу площадь.
Чеканя шаг, плечом к бойцу боец,
Идут шеренги, презирая беды.
Там, как живой, шагает мой отец,
Встречая светлый праздник –
День Победы!
Владимир Коньков
Кемеровчанин
Снег, зима! Переобулись
В рык шипованный авто.
Расстегнулись звуки улиц,
Словно стильные пальто.
Даже воздух стал моложе
От шикарности колёс.
Возраст свой я сбросил тоже,
Молодит меня мороз!
Я отчаянно отчаян,
Сам завидую себе,
Я во всём кемеровчанин:
В мыслях, шутках и ходьбе!
Хоральная прелюдия
День выглядит сегодня молодцом:
Даль ласкова, игрива и лучиста.
Блин солнца с раскрасневшимся лицом
Спешит на запад с важностью туриста.
Играет Бах. Органная волна
Разносит гулко чувства по квартире.
Я вглядываюсь в небо из окна
И думаю о жизни и о мире.
Поёт орган, мне мысли вороша.
И слышу я под содроганье тела,
Как больно распрямляется душа
И как она в заботах огрубела!
А Бах ведёт прелюдию свою,
Внося в неё катарсиса задачу.
И стыдно мне, когда осознаю,
Как я давно от музыки не плачу.
Татьяна Катрич
Болтовня
Паутинками падает время,
И сплетается прочная сеть,
Невесомое тяжкое бремя
Так мешает нам в вечность смотреть
Бьемся в сумраке нашего мира,
Раз попался, терпи и живи.
Лишь поэта заветная лира
Да златые вериги любви
Скоротать помогают ненастье,
Пережить окаянные дни,
Только ими обещано счастье.
Нам бы лишь избежать болтовни.
Болтовня пустословием губит,
Дела нет, смысла нет у неё.
Наказание сущее людям –
Пустота... И клеймом – вороньё.
Бред во время бессонницы
Синий вечер, серый кот,
Может, всё наоборот?
Синий кот и серый вечер,
А из нас никто не вечен.
Вечность – это пустота,
Нет там места для кота.
Вечерами он резвится,
Оттого и мне не спится.
Ну а если рыжий кот?
Как тогда наоборот?
Синий кот, а рыжий вечер
С рыжей осенью замечен.
Девять жизней у кота,
Что ни жизнь, то суета.
Рыжий кот и синий вечер,
Мне покой не обеспечен.
Бродят часто мои сны,
Над просторами страны…
Ночь с бессонницей привычна,
Повод для стихов отличный,
А поэты, как коты,
С вечностью почти на «ты».
Николай Игнатьев
***
Утро пропахло сиренью,
Лето, тумана настой.
Песнь соловьиною трелью
Льётся, парит над Землёй.
Песня любовным приветом
Славит ярила лучи.
Вишня усыпана цветом,
В гнёздах проснулись грачи.
Лучики в каждой росинке,
Россыпь в лугах янтаря.
Тянутся к свету травинки.
Утро, проснулась Земля.
Дмитрий Мурзин
Алексей Бурко
***
Когда журчат раздумчивые реки,
Когда заря ликующе горит,
Когда природа тешит человека –
Поэт в цвету и лира голосит.
Когда ж тревоги леденят сознанье,
Когда коварный демон правит бал,
Когда от бед скрежещет мирозданье,
Поэт молчит – как в рот стихов набрал.
***
На вокзалах лежит вековечная грусть;
В череде отправлений-прибытий
Так непросто найти предначертанный путь,
На означенной станции выйти.
На вокзалах лежит расставаний печать
И туманит красивые лица:
– Обещай, что не будешь меня вспоминать.
– Обещай, что не будешь мне сниться.
***
Тускнеет старый мир эмалью голубой,
Былинный прошлый век в тумане тает зыбком,
Там соблюдали честь, гуляли всей гурьбой,
Там дворник пожилой жёг листья в сизой дымке.
Но вот опять перо рыдает и скрипит
О том, что утекло безоблачное лето;
Опавшая листва по-прежнему дымит –
Уверены уже и новые поэты.
Как трудно избежать штампованных лекал –
Всё вроде как всегда, вот только много лет, как
Пожухлую листву по разовым мешкам
Пакуют мужики в оранжевых жилетках.
Юлия Сычёва
***
Нам время уготовано –
пародия на цирк,
когда в фаворе клоуны,
паяцы да лжецы,
кривляются и корчатся
в расчете на кусок,
и юмор ниже пояса,
и в моде матерок.
А я хочу по-старому,
пускай с приставкой сов-,
где грустно Енгибарову
и солнечный Попов.
***
Здравствуй, осень золотая!
Золотая, да не та.
Золотой не залатает
Все проблемные места.
Разыграет как по нотам
осень партию смеясь!
Облетает позолота.
Остаётся грязь….
***
Девчонка на вокзале
у пыльного окна
с печальными глазами,
растерянна, одна,
пальто погоды легче,
кроссовки на ногах,
стоит – ни богу свечка,
ни чёрту кочерга.
И сколько ты ни вякай
за двадцать первый век,
“Прощание славянки”
играет в голове.
Сергей Чернопятов
Учитель в России, больше, чем учитель
Весь район он теперь обнимает
Своим взглядом, а не кабинет.
И не между столами шагает,
Меж прилётами вражьих ракет.
Он проходит, хрустя по стеклянным,
По осколкам на улицу вдов,
Нынче прорву из-за океана
Людоеды прислали стволов,
Что мешают проставить отметки,
Разыскать сквозь пожарища дом.
«Не скрывай «лепестки», бабье лето,
Золотистым своим подолом»
Это в стареньком фильме – «Нет смерти!»
Лётчик крикнул, взрываясь в лугах,
Здесь в опасности первая четверть,
В четырёх до подъезда шагах.
Первая сирена в Севастополе
Погружен город мой в сон целебный
Выходной, он такой был недолгий
Тишь, как вдруг Черноморское небо
Разорвало забытой тревогой.
От истошного дикого воя
Резко вздрогнула Графская пристань,
И Малахов курган – Старый воин,
И Матросский бульвар – друг туриста.
Там, где сердцу от южных сюрпризов,
От восторга в груди было тесно.
Я, гулявший обласканный бризом,
Слушал вальс духового оркестра.
А сегодня сирена в три ночи,
Боже, как же она завывает!
О ракетах у радиоточки
Новость в душу больную впускаю.
Не пойму, что хотят Нагло-Саксы?
Чтоб Нью-Йорк превратился
в Некрополь?!?
Я молюсь! Я рычу сквозь пространство,
Как отец мой: «Не тронь Севастополь»!
Екатерина Краснова
***
Готовы в дальний путь стрижи, –
Над городом летают низко.
И потому, что осень близко,
Льют непрерывные дожди.
И в небе крики журавлей –
Курлычет на прощанье стая,
И контур клина исчезает
В просторах облачных полей.
А мы с тобой, как два чижа, –
Зимуем в северной столице,
И нам – без солнца бледнолицым –
И снег, и дождь принадлежат.
Мы на Фонтанке водку пьём,
И Чижик-Пыжик с нами – третьим.
Бушуют ветры лихолетий,
То февралём, то октябрём…
***
Терзает ветер занавески,
Гуляют в доме сквозняки,
И вроде нет причины веской
Для огорчений и тоски.
И льётся осени прохлада
То листопадом, то дождём
В окно, смотрящее из сада
В распахнутых дверей проём.
С небес в тревожном пересвисте
Доносятся рулады птиц,
Их слушаю, сметая листья
Со старых-старых половиц.
Как данность принимаю осень,
Как свежий ветер – сквозняки,
Редеют тучи, ярче просинь,
И нет причины для тоски.
Надежда Дубровская
Волшебная встреча
Капельки дождика – светлые ниточки.
Я их пряду у заветной калиточки.
Крутится, вертится веретено,
Знаю, что встретимся мы всё равно.
Спутаю время – неделя с неделей,
Снова увижу бабулю с куделей.
Громко та вскрикнет, глядя в окно,
И тихо уронит веретено…
***
Убелённый сединами снег,
Затаился до первых проталин.
И как будто больной человек,
Он суров и судьбой опечален.
Мимолётны и тихи мечты,
Заповедны глубокие дали.
До греховной твоей суеты
Тем сугробам есть дело едва ли…
Андрей Пятак
РУДНИЧНЫЙ БОР
Люблю погулять по Рудничному бору
С подругою Таней, до самой реки.
Здесь чистит смолой свои лёгкие город,
Вдыхая хвоинки и ветерки.
Все тропки ведут, то к «кресту», то к обрыву…
И Матушка-Томь смотрит снизу на нас
Правобережных. А сбоку красиво,
Огромною вывеской, слово: «КУЗБАСС».
Мы ходим, болтаем и делаем фото,
Стрекочет «канатка» средь веток сосны.
Из бора домой уходить неохота –
Здесь дух благодати и запах весны.
ДЕТСТВО
Счастье за десять копеек:
Мороженое и кино,
Белый конверт без наклеек,
Как это было давно.
Как это было недавно,
Горсадовская карусель
Разбег набирает плавно,
Жужжа, как сердитый шмель.
Безспросные облепиха,
Ранетки, малина в саду…
«Эй, детство, не мчись так лихо,
Вишь, к бабушке я иду!»
Детство язык показало,
Задав со всех ног стрекача
В поле, где в травах сияло
Красное пузо мяча.
СВИРИСТЕЛИ
Холодабрь рвёт и мечет,
Красный шнобель две недели.
На рябинах птичий трепет,
Делят грозди свиристели,
Саранчою облепили
Снегом занятые ветки,
Пять минут, – глядишь, и взмыли
Хохлолобые в разведку.
От рябины до калины
С аппетитом крокодильим,
Твёрдо держат строй и спины
Свиристелей эскадрильи.
Галина Червова
Наш ноябрь
Ноябрь. Земля уже остыла,
Пустынный двор на звуки скуп,
Лишь ветер в нём поёт уныло
Из водостоков старых труб.
В вечернем сумрачном тумане
Урчат вдоль улицы авто,
Спешат домой кемеровчане,
Сердито кутаясь в пальто.
Дворняги к стуже чешут спины,
Являя таинство примет,
И светофорный цвет рябины
Погожим дням даёт запрет.
Всё в этой жизни неизбежно,
Всевластна времени рука:
Порой теплом ласкает нежно,
Порой подбросит холодка.
Но в этот раз в плену у чая,
С тобой мы вечером седым,
Ноябрь свой жизненный встречая,
В любовь, укутавшись сидим…
Отцу-воину
Отец не вёл рассказов о войне,
Подробностей не слышала ни разу,
Как он курсантом в танковой броне,
Был под Москву направлен по приказу.
Гремели там тяжёлые бои,
И шли на смерть безусые ребята…
Он руки обожжённые свои
Потом от нас, детей, смущённо прятал.
Их экипаж прошёл Орёл и Курск,
И весь фашистский план был перечёркан,
И опьянял Победы горький вкус,
Когда в Берлин вошла тридцатьчетвёрка.
Летела вниз холёных свастик мразь,
Что мир пугала голосом надменным,
И потому я всё же родилась
В том радостном году послевоенном.
А нынче пусть ликует флагов шёлк,
И майский ветер ленточки полощет,
Ведь в этот день бессмертный славный полк
Опять проходит через нашу площадь.
Чеканя шаг, плечом к бойцу боец,
Идут шеренги, презирая беды.
Там, как живой, шагает мой отец,
Встречая светлый праздник –
День Победы!
Владимир Коньков
Кемеровчанин
Снег, зима! Переобулись
В рык шипованный авто.
Расстегнулись звуки улиц,
Словно стильные пальто.
Даже воздух стал моложе
От шикарности колёс.
Возраст свой я сбросил тоже,
Молодит меня мороз!
Я отчаянно отчаян,
Сам завидую себе,
Я во всём кемеровчанин:
В мыслях, шутках и ходьбе!
Хоральная прелюдия
День выглядит сегодня молодцом:
Даль ласкова, игрива и лучиста.
Блин солнца с раскрасневшимся лицом
Спешит на запад с важностью туриста.
Играет Бах. Органная волна
Разносит гулко чувства по квартире.
Я вглядываюсь в небо из окна
И думаю о жизни и о мире.
Поёт орган, мне мысли вороша.
И слышу я под содроганье тела,
Как больно распрямляется душа
И как она в заботах огрубела!
А Бах ведёт прелюдию свою,
Внося в неё катарсиса задачу.
И стыдно мне, когда осознаю,
Как я давно от музыки не плачу.
Татьяна Катрич
Болтовня
Паутинками падает время,
И сплетается прочная сеть,
Невесомое тяжкое бремя
Так мешает нам в вечность смотреть
Бьемся в сумраке нашего мира,
Раз попался, терпи и живи.
Лишь поэта заветная лира
Да златые вериги любви
Скоротать помогают ненастье,
Пережить окаянные дни,
Только ими обещано счастье.
Нам бы лишь избежать болтовни.
Болтовня пустословием губит,
Дела нет, смысла нет у неё.
Наказание сущее людям –
Пустота... И клеймом – вороньё.
Бред во время бессонницы
Синий вечер, серый кот,
Может, всё наоборот?
Синий кот и серый вечер,
А из нас никто не вечен.
Вечность – это пустота,
Нет там места для кота.
Вечерами он резвится,
Оттого и мне не спится.
Ну а если рыжий кот?
Как тогда наоборот?
Синий кот, а рыжий вечер
С рыжей осенью замечен.
Девять жизней у кота,
Что ни жизнь, то суета.
Рыжий кот и синий вечер,
Мне покой не обеспечен.
Бродят часто мои сны,
Над просторами страны…
Ночь с бессонницей привычна,
Повод для стихов отличный,
А поэты, как коты,
С вечностью почти на «ты».
Николай Игнатьев
***
Утро пропахло сиренью,
Лето, тумана настой.
Песнь соловьиною трелью
Льётся, парит над Землёй.
Песня любовным приветом
Славит ярила лучи.
Вишня усыпана цветом,
В гнёздах проснулись грачи.
Лучики в каждой росинке,
Россыпь в лугах янтаря.
Тянутся к свету травинки.
Утро, проснулась Земля.