Невесомой прожилкой застыл со вчера окоёма осеннего прочерк… На войну провожали Смирнова Петра – пели песню про синий платочек.
Мало-мало мешал мне в груди топоток, и гармонь – износилась немало. Молодая жена теребила платок, молча плакала Петина мама.
Мы не ладили с ним, шалопутным, допрежь – он мне рэпом выматывал душу, а вчера – обращался почтительно: «Врежь, дядя Юра, – сыграй про Катюшу!»
Холод сковывал грузные тучи внахлёст… Оттого ль, что мы пели сердечно, засияли – к полуночи – яблоки звёзд над посёлком? И груши, конечно.
Разом сил не напрясть на любую напасть, но, даст Бог, одолеем и эту…
…И честила родня двоедушную власть, и пила – за Петра и Победу.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Сегодня враз – на утренней заре, плечом к плечу, ну и хмельные малость – так мужики запели во дворе, что в нашем доме спящих не осталось.
Кто кофе пьёт, а кто – дымит в окно, кто ест, а кто – изжогу мучит содой: дела такие – разные – давно мы называем внутренней свободой.
Вот-вот потянет ситничком с небес, а здесь, в беседке, родственно горланя, притайки размотав на чимергес, вот-вот взовьются соколы орлами! Я знаю всех поющих – как родных, – по голосам их различаю даже…
И в том кругу молчал один из них – соседский сын в армейском камуфляже (впервые за полгода – налегке), остатним утром ведренного мая в тяжёлом, обожжённом кулаке ромашку незатейную сжимая.
***
Снег в кустах просветы конопатит… Продышаться выйду – и замру: санки незатейливые катит Лена из десятой по двору.
Двор как двор – не первый, не последний незабытый Богом уголок. В санках – улыбается трёхлетний поселковый житель-ангелок.
Толкотня на горке и потеха – озорно проказит ребятня!..
…Сердце раскаляется от эха с дальне-дальней линии огня. Чем живём, родные, тем и с вами; не поврозь к весеннему теплу выйдем! – Под одними небесами любим – и на фронте, и в тылу!
Снег в кустах просветы конопатит… Новый день – житейская глава…
Кроткой одышкой по ближним дворам шелещу; нынешний день – утешительным светом изряден. Мало-помалу консервные банки ищу: Господи, дай мне побольше здоровьишка на день!
Всякая тропка и в снежную слякоть видна, мир поселковый – довеку моя «неотложка». Вечером станет окопной свечой не одна банка, хотя бы – такая вот, из-под горошка.
Не раздражает блажливых ворон толковня, точно вживаюсь в основы планиды бродячей.
…Благостным взглядом окинет собака меня, будто бы спросит: «Чего тебе надобно, старче?» Собраны банки, в посёлке стемнело, уже надобно с холода взглядом любимой согреться…
Надобно, чтобы не гасла свеча в блиндаже – часть моего не остывшего с возрастом сердца.
***
Водицей мутной полнится овраг… Когда-то здесь, о чём не помнят сами, чужие люди вдалбливали сваи под не пойми какой универмаг.
Застыло небо цвета суровья… Пойду, спрошу у дворника: не вы ли, товарищ, разрешение на вылет даёте птицам – в тёплые края?
Ответит мне осанистый Нияз, что эти птицы – нашенские, то бишь их даже холодами не озлобишь, а холода – терпимые у нас.
***
Мороз лютует… Видимо, не в теме людских забот с темна и до темна. Зимую тем, что Бог послал, и с теми, кто дорог мне в любые времена – кто жизнь ведёт открытую, земную, в том смысле, что без фиги за спиной: я с ними и не то перезимую, ну и они, конечно же, со мной.
Зимует стойко мой навечный город… Вот разгребу посконных дум завал и повесную – с теми, кто мне дорог, и с теми, кто со мной не зимовал.
***
…и здесь никто не помнит зла, и верят в то, что власть – от Бога. Но что в село, что из села – вконец «убитая» дорога.
К селу бюджет районный крут: необходим – иначе крышка! – ремонт, но денег не дают, поскольку нет в «кубышке» лишка, долгов – немеряный запас… Сказал отец Макарий: «Днями – дадут. Но можно и сейчас ходить Господними путями».
***
Ничего от сердца не отрину, никого уже не разлюблю… Догола, до ягоды – рябину птицы доклевали к февралю.
Погрущу тихонько под гармошку… Ночь темна, как будто собрала звёзды Матерь Божия в ладошку, точно крошки хлеба со стола…
***
Детский дом вечереющим солнцем расцвечен, в мастерской для хозяйственных дел ребятня льёт умело и споро окопные свечи на исходе обычного школьного дня – с верой в то, что помогут вернуться живыми всем – конечно, с победой! – жестянки-светцы…
А за тысячи вёрст согреваются ими никому из ребят не чужие отцы…
***
Хрипят грачи порывам ветра в тон… Всему свой срок, всему свои масштабы: Пришла пора изведать счастье в том, к чему привык за много лет – хотя бы в том, что площадка детская видна из двух моих и всех соседних окон, что к нам не забредала ни одна шишига злая – даже ненароком; в том, что я знаю каждый буерак любой повёртки, в том числе собачьей, что сердце бьётся вроде бы не так, как муха между рамами, а зряче.
***
Кто говорит: «Районный колорит», – тот ни о чём, дурашка, говорит. Ну, вот и я почти не говорю о том, как, тучи сталкивая лбами, полощет ветер сонную зарю, зевая над околком и домами; как присоснился радостный снегирь, а под сосной, души в себе не чая, сосед-спортсмен играет парой гирь – легко, но снегиря не замечая; о том, как Свет – среди людей – возник по Божьей воле, что ни говорите о чудесах… Ну кто сейчас из них – людей – заговорит о «колорите»?..
Хотя с утра, быть может, на волне весенних чувств (настала, мол, житуха) мычала колоритная вполне, гуляющая в рощице Пеструха.
***
Засыпáл бы понемногу – ночь для отдыха дана, но у нас – через дорогу – есть… нездешние дома.
Вот и нынче там, в хоромах, зычно ухает салют…
Домового ли хоронят, Ведьму ль замуж выдают?..
***
Нас не видно за стенáми, Каково мы здесь живём…
Из «Сибирской тетради» Ф.М. Достоевского
Встречаю ночь, сухарик в чай макая; тарелка с гречей опустошена. Откуда нынче в доме вот такая – немотная совсем уж – тишина?
Ну а когда начать беседу не с кем, легко сердцебиение принять за те слова, что Фёдор Достоевский занёс в свою «Сибирскую тетрадь»: хотя в посёлке трудно с чудесами, хотя всего негусто с малых дён, конечно, «Бог, отец небесный, с нами», конечно, «мы и здесь не пропадём».
***
Люблю и, что трудней понять, любим – и по сей день завидуют пижоны, мол, дядька, надо быть, простолюдин, каких полно, а взял царевну в жёны. Ну, что сказать?.. Черёмуха цвела, ну а сирень помалу отцветала… Я до сих пор не знаю, чья стрела в болотце поселковое упала…
СЕМЕЙНОЕ
Тихой песней душу отведу – под гармонь… Булга и кривотолки чаще там, в шумливом городý, а не в нашем – Солнечном – посёлке: заманухам противостоя, здесь живут несладко, но в охотку…
На вечерю жёнушка моя варит витаминную похлёбку.
Я не верю в то, что сельдерей на мои подействует болячки, что моложе стану и бодрей чемпиона местной водокачки, но – не налюбуюсь на жену!
Замять заоконная тишает…
Без любимой – дня не проживу! Ну, а сельдерей – не помешает…
***
В небе, во сне ли, вчера или ныне – Ваню увидел, а с ним – бабушка: встретились души родные – мама, единственный сын…
Месяц за месяцем – время поминок, то, что ничем не избыть…
Снова забыл у порога с ботинок супесь погостную сбить…
***
По-над рощицей тихой – рассвета полоска… И печально, и радостно сердцу, зане долговечный барак на окраине Омска в ранний час, будто к старости, вспомнился мне.
Прорастают, как зёрна, давнишние годы из былого, которому имя – судьба. За бараком – вскопали гуртом огороды, до краёв продышались уже погреба. Путь-дорога влечётся к небесному крову. Слава Богу, что память – в попутье со мной, что родился в бараке, в котором корову – на четыре семьи – называли Весной.
***
В глухих потёмках бродит утро волглое, ни одного злодея нет окрест…
Жизнь впереди – ещё, возможно, долгая. Такая, что едва ли надоест.
Вот насушу сухариков, надёжную обувку на несуетном ходу приобрету и жизнь начну дорожную у Матушки-Природы на виду.
…Живу молитвой – солнечной, латающей сегодняшние пасмурные дни, своим трудом… Куда мне дальше кладбища – извечного – с могилками родни…
***
…кнута не видишь, такая потьма Н.В. Гоголь. Мёртвые души
Есть места, где мне и ночью рады, где я сам к диковинам не глух. Замарайка. Слушаю рулады, днём не склонных к пению лягух.
Надо мной немотно дремлет космос – не идёт ни с кем на разговор. Млечный Путь в потьму врастает косо, как ближайший к берегу забор.
Не с его ли – космоса – подачи неумолчно сердце ладят мне – в поздний час – рулады лягушачьи в нашей, тиной пахнущей, потьме?..
***
Подкреплюсь пустыми щами (вот – капуста, вот – Иртыш). То ли дождик обещали, то ли к пенсии барыш.
Ноют кости к непогоде… В тучах – небушко, а тут – во саду ли, в огороде – кабачки уже цветут.
Как живу? – Да понемножку – слава Богу, что не вспять…
Правда, нет ли, что картошку лучше вилами копать?..
***
Провыл барбос, не зная толком, о чём, и снова – тишина… Взошла над Солнечным посёлком на свет не жадная луна.
От суетох живём далече – почти что в городе, но там, где местным стать намного легче, где честно платят по счетам, где ни в уме, ни на бумаге не подбивают барыши, где… сострадание к бродяге равно бессмертию души.