Несмотря на свое зловещее название, место это очень живописно и удобно для проживания. Два раза в месяц сюда заходил пароход, доставляя все необходимое. Другого транспорта и способов связи с большой землей не было.
Я поинтересовался у начальника метеостанции, почему мыс так назван, и получил вполне развернутый ответ. Существует несколько версий, а точнее, легенд происхождения такого названия. По одной, самой распространенной, много лет назад здесь погибли рыбаки, занимавшиеся промыслом. Их тела обнаружили на берегу и посчитали, что все они скончались от неизвестной болезни. Другое предание повествует о том, что когда-то сюда свозили людей, заболевших проказой. Здесь они доживали свои последние дни, не получая никакой помощи, поэтому зачастую умерших хоронить было некому и они непогребенными лежали вдоль побережья. Еще одна версия: когда здесь работала первая научная экспедиция, на берегу обнаружили старое русское кладбище с крестами и надгробиями. Кто были эти первые поселенцы, никто не знает, но благодаря погосту мыс получил свое имя.
«Впрочем, все это враки, – закончил рассказчик. – Я думаю, что изначально мыс прозвали Покойный, в том смысле, что здесь нет штормов и море всегда спокойное. Уже в дальнейшем, возможно, здесь кто-то погиб или умер и название получило другой смысл. А лучше называть его Солнечный – так же, как нашу метеостанцию».
7. Медведи байкальских хребтов
Этот полевой сезон, помимо всего прочего, был интересен тем, что на байкальских хребтах нам довелось часто сталкиваться с наиболее опасным хищником сибирской тайги – бурым медведем.
Как правило, в дневное время медведи, спасаясь от гнуса, поднимаются на высоту, где гуляет ветер. Взрослые самцы часто выбирают большой плоский камень, нагретый солнцем, и, развалившись, дремлют на нем. Медведицы приводят сюда детенышей, которые с удовольствием устраивают игры: борются, прыгают, бегают, забираются на каменистую кручу и скатываются с нее, как с ледяной горки. Мать в это время отдыхает, но постоянно начеку. Если она чувствует опасность, то грозным рыком, а то и затрещиной загоняет медвежат обратно в таежную чащу. Медведи – строгие родители. Неоднократно приходилось наблюдать в трубу теодолита за медвежьими семьями. Зрелище это увлекательное настолько, что всецело захватывает внимание.
Как-то, выполняя наблюдения с пункта, который располагался на господствующей высоте, я услышал грохот падающих камней. Оглядевшись, увидел на соседней горе пестуна. Он проходил вдоль склона и, отыскивая камни побольше, скидывал их вниз. Они разгонялись, увлекали за собой другие, образуя каменный поток. Медведь внимательно наблюдал за сходом горной массы, видимо, развлекая себя таким образом. Я закончил начатый прием наблюдения и как раз вовремя перевел теодолит на нарушителя утренней тишины. Пестун выбрал солидную глыбу и, опершись на нее передними лапами, принялся раскачивать. Наконец кусок скалы сорвался вниз, чуть было не утащив за собой медведя. Расколовшись на несколько частей, сброшенный камень вызвал сильный обвал, который достиг леса у подножья горы. Каменная лавина подняла там большой переполох. В один миг взлетели птицы, на открытое место устремилось несколько зайцев, выскочила изюбриха с теленком... Пестун, как и я, внимательно наблюдал за развитием событий и, удовлетворившись зрелищем, а также результатом своего хулиганского поступка, неспешно куда-то ушел.
Не секрет, что медведи – очень умные и любопытные животные. Именно поэтому они зачастую становятся участниками невероятных событий, которые выбиваются из общепринятых стереотипов, существующих в сознании людей, никогда не встречавших медведя в условиях дикой природы.
Как-то Дамба отправился в тайгу подальше от берега, заявив, что рыба в качестве основного блюда ему надоела, поэтому он намерен добыть мясо. Настреляв достаточно рябчиков и другой боровой птицы, он возвращался к нашему табору. И вдруг услышал звук, напоминающий лошадиное фырканье. Лошади, понятно, в дремучей тайге взяться было неоткуда, поэтому Дамба ожидал встретить сохатого или изюбря. Он осторожно подобрался к месту, откуда исходили звуки, и увидел... молодого медведя, который жрал голубику, словно корова на выгоне. Морду зверя облепил гнус, и мишка стряхивал его, мотая головой. И при этом фыркал, как лошадь. Дамба мог без труда обойти медведя, но вместо этого хлопнул в ладоши и крикнул: «Ха!» По его словам, косолапый от неожиданности высоко подскочил и большими прыжками, ломая деревья, помчался с поляны.
Спустя время я с Большим Иваном работал на одном из триангуляционных пунктов. Подход к нему был длительный, поэтому мне не удалось закончить программу до наступления сумерек. Можно было остаться ночевать прямо на знаке, но у нас не было воды. Пришлось идти к ручью, который бежал по долине примерно в трех километрах. Пройдя половину пути, мы увидели медведя, лежащего в кустах. Расстояние до него составляло не более тридцати метров. Я видел, что зверь наблюдает за нами. Морда медведя, как и глаза, не выражает никаких эмоций, поэтому невозможно понять его настроение. «Не смотри на него и не оглядывайся», −– шепнул я Ивану. Вместо этого, когда мы поравнялись со зверем, Иван хлопнул ладонями и, прокричав: «Ха! Ха!» –− быстро побежал. Я – следом. Несмотря на драматизм ситуации, меня разобрал смех. Пробежав несколько десятков метров, я оглянулся: медведь, не меняя позы, лежал спокойно на прежнем месте. Наверное, он был удивлен нашим поведением не меньше, чем мы его равнодушием. У ручья мы с Иваном развели большой костер и, конечно, не решились ложиться спать в ту ночь.
Известно, что медведи – мастера засады и при своей значительной массе способны передвигаться абсолютно бесшумно. В этом нам пришлось убедиться на собственном опыте. В один из коротких маршрутов на триангуляционный пункт, расположенный рядом с побережьем, мы отправились всей бригадой. Успешно отработав, решили тут же пообедать. В качестве основного блюда у нас был соленый омуль. Мы сели в круг, расстелили брезент, достали рыбу, лепешки и приступили к трапезе. Вокруг небольшой поляны плотной стеной рос стланик. Во время обеда Дамба нам что-то рассказывал. Неожиданно за его спиной из чащи показалась голова медведя. Мы все замерли, уставившись на незваного гостя. Дамба заметил общее недоумение и посмотрел назад. Медведя, вероятно, смутило наше внимание, и он так же бесшумно исчез в стланике, как и появился.
Я бы легко согласился с тем, что у меня было видение или какое-то наваждение, если бы не мои товарищи, видевшие то же самое. Рассуждая в дальнейшем, что стало причиной внезапного появления медведя, мы пришли к выводу, что зверя привлек запах рыбы. Остального мы объяснить не сумели, как ни ломали голову.
На 50-летие ГУГК мне, как ветерану предприятия, предложили написать в праздничную стенгазету статью о каком-нибудь любопытном случае. Я в деталях описал этот эпизод, но статью не пропустил редактор, который в молодости тоже изрядно побродил по тайге. Он не поверил в мой рассказ.
На самом деле благодушие хищников объясняется просто: когда медведь сыт и ему ничего не угрожает, он, как правило, старается не вступать в конфликты. Но если он рассержен или не имеет возможности вдоволь насытиться, то превращается в безжалостного, хитрого и расчетливого убийцу. Зверь может терпеливо караулить жертву несколько дней, приготовив засаду там, где ее никто не ожидает. Один из промысловых охотников рассказывал мне, что однажды медведь забрался в зимовье и ждал там хозяина. Охотник, конечно, не предполагал, что в его таежном жилище устроена засада, и погиб, не сумев оказать сопротивления.
А иногда, если нет возможности найти пропитание в тайге, медведи, напротив, действуют нагло и безрассудно, пытаясь чем-нибудь поживиться в деревнях и поселках, где крадут домашних животных и нападают на людей.
Человек вообще легкая добыча для этого зверя. Не имея такой же силы, не обладая чутьем и хорошим зрением в темное время, люди беззащитны перед зубами, лапами и когтями. Впрочем, каждый хищник знает, что люди существуют в едином обществе, поэтому за убитого человека может наступить жестокая расплата.
Дойдя до одного из последних пунктов нашего участка, в стороне от него мы обнаружили могилу. На деревянном кресте ножом было вырезано: «Здесь похоронен наш товарищ, убитый медведем в июне 1944 года». Обстоятельства этой трагедии мне были хорошо известны. Мой однокашник Николай Васильев со своей геодезической бригадой выполнял в этом районе наблюдения, используя гелиотропы. Оставив на этом знаке рабочего, молодого парня, для подачи световых сигналов, Васильев ушел на смежный пункт, с которого отнаблюдал часть программы. Потом сигналы этого гелиотропа пропали. Выждав два дня, Васильев отправил техника связи. Расстояние между пунктами составляло больше ста километров по прямой, а на местности с учетом горного рельефа – значительно больше. Поэтому техник пришел на место спустя только десять дней. И обнаружил истерзанное и почти уже съеденное медведем тело рабочего. Перевозить такие останки было нельзя, и их захоронили здесь же. Исследуя место трагедии, техник пришел к выводу, что нападение произошло ночью, когда рабочий спал.
Я рассказал подробности этой истории своим спутникам. Мы сняли головные уборы, и мои товарищи, находясь под впечатлением от услышанного, долго молчали.
Таким коварным, хитрым, жестоким врагом может оказаться бурый медведь – любимец публики на арене цирка, герой сказок, а также предмет умиления детей и дамочек, когда он находится в вольере зоопарка.
8. Завершение работ
Спустя три с половиной месяца работы были полностью закончены. Нам удалось в установленный срок выполнить все поставленные задачи. Преодолев по воде на весельной лодке вдоль берега Байкала порядка четырехсот километров, наш отряд прибыл в Нижнеангарск.
Там мы встретились с бригадой Восточно-Сибирского аэрогеодезического предприятия, возглавляемой Василием Григорьевичем Колодиным. Сейчас, спустя тридцать лет, вблизи Нижеангарска, как раз в том месте, где выполнялись тогда геодезические работы, строится Байкало-Амурская железнодорожная магистраль. Приятно осознавать, что результаты нашего труда востребованы при сооружении мостов и туннелей, которые позволят осуществить выход железнодорожных путей к богатствам Байкала.
Мы передали оставшиеся продукты и лодку нашим коллегам, а затем пароходом отправились в порт Байкал и далее на поезде уехали на базу экспедиции в Тулун. Я успешно сдал финансовые и технические отчеты. Был вычислен астрономический азимут по трем выполненным наблюдениям, все они дали идентичные, хорошей сходимости результаты. Погрешность моих часов оказалась равной всего одиннадцати секундам за все время производства работ.
В завершение всего я подал рапорт с просьбой на перевод в Восточно-Сибирское АГП, чтобы работать ближе к дому. И в начале 1948 года, после десяти лет работы в Новосибирском аэрогеодезическом предприятии, получил перевод.
Тетрадь восьмая
Усольская экспедиция, 1948–1951 годы
1. 1948 год
Созданное в Иркутске Восточно-Сибирское аэрогеодезическое предприятие, естественно, привлекло мое внимание, так как появилась возможность работать в родных местах. Получив согласование на перевод, я незамедлительно прибыл в Иркутск, где приступил к выполнению обязанностей начальника геодезической партии.
Первым делом мне было поручено начать работы по обустройству базы экспедиции в городе Усолье-Сибирском. Я купил дом для конторы экспедиции и арендовал в частном секторе квартиры для размещения работников нового предприятия. Дождавшись начальника экспедиции Ивана Андреевича Потейко, я отправился в Черемхово, где занялся организацией геодезической партии для производства триангуляционных и нивелирных работ на Черемховском участке.
Работы по обустройству базы я осуществлял совместно с В. Г. Колодиным, которому было поручено возглавить строительную партию геодезических знаков. Он уже в то время являлся ветераном топографической службы. Работая в одной спайке, мы в короткий срок смогли решить все организационные и технические вопросы. Я и теперь с большой теплотой вспоминаю Василия Григорьевича. Это был большой специалист и настоящий советский труженик.
База наших партий была организована недалеко от действующего рынка в городе Черемхово. Я с семьей поселился в доме своего брата Ивана и получил наконец возможность постоянно видеться с близкими.
Возвращаясь к организации ВостСибАГП и к истории его последующего развития, следует сказать, что костяк нового предприятия изначально состоял из двух экспедиций. Это 56-й геодезический отряд, переданный из Новосибирского АГП, и 48-й топографический отряд Московского АГП, начальниками которых в 1948 году были соответственно Иван Андреевич Потейко и Всеволод Всеволодович Суходрев.
Хочу сделать уточнение, что до 1966 года все предприятия, в состав которых входили специализированные геодезические партии, назывались отрядами, а после административной реорганизации Главного управления геодезии и картографии их стали называть экспедициями.
ВостСибАГП с годами развивалось и крепло. Количество экспедиций увеличивалось по мере роста топографо-геодезических работ на территории Восточной Сибири. Почти каждый год создавались новые подразделения. Так, в 1949-м был сформирован топографический отряд № 28, который возглавил Петр Семенович Попков. В 1950 году создали топографический отряд № 29 – его начальником также стал П. С. Попков, передав руководство 28-м отрядом Георгию Ивановичу Дорогину. В 1952-м был образован геодезический отряд № 88, и руководство им было поручено мне. В 1954 году сформировали топографический отряд № 104, начальником которого стал Николай Осипович Анищенко. В 1955-м была организована отдельно действующая партия (ОДП), руководство которой поручили Василию Григорьевичу Векшину. В 1956 году создали геодезический отряд № 109, начальником которого стал Николай Георгиевич Николаев. Для реконструкции некоторых рядов триангуляции первого класса, а также для выполнения астрономических измерений в 1959 году была организована отдельно действующая геодезическая партия под руководством Петра Викуловича Богомолова.
Кроме того, в период с 1955 по 1957 год в состав нашего предприятия временно были прикомандированы три геодезических отряда Московского АГП и один отряд Украинского АГП.
Динамично развиваясь, ВостСибАГП к шестидесятым годам стало крупнейшим подразделением ГУГК на востоке Советского Союза. В дальнейшем ВостСибАГП получило новое имя и стало называться «Предприятие № 1». Я отработал здесь 23 года. А после выхода на пенсию еще в течение трех лет, пока позволяло здоровье, занимался обучением молодых специалистов, приемкой и обработкой полевых материалов.
Возвращаясь к воспоминаниям о работе в 1948 году на Черемховском объекте, хочу признаться, что там я трудился с особым удовольствием. Мне приходилось довольно часто проезжать с инспекцией в полевые бригады. Для этого я запрягал пару лошадей в легкую повозку и отправлялся по знакомым мне с детства местам. Часто доводилось мне проезжать мимо нашей деревни Карнауховой, где поселился когда-то наш предок Федот Хвостов. Здесь проживали мои прадед, дед, тятя. Здесь родился и я. С любовью и нежностью погружался я в воспоминания о своем детстве. Например, о том, как мы, пятилетние мальчуганы, пасли свиней и телят. На свиньях, бывало, катались верхом и бегали за телятами, держась за их хвосты. За эти проказы нередко получали нагоняй от взрослых. Зимой мы запрягали собак в упряжки и катались на них по заснеженным дорогам. Повзрослев, здесь, на родной земле, я узнал все премудрости землепашца, в полной мере познал нелегкий крестьянский труд.
В те годы наша деревня еще была жилая, и я с радостью заезжал в гости к своему родному дяде Николаю Осиповичу, который последним из многочисленной родни покинул ее во время процесса укрупнения колхозов. Николай Осипович всегда гостеприимно встречал меня, усаживал за стол, расспрашивал о ходе работ на моем участке. Иногда я оставался у него на ночлег, и тогда наши беседы были довольно продолжительными.
Дядя вспоминал о формировании моим старшим братом Кондратом рабоче-крестьянского отряда красных черемховских партизан. Рассказывал о своем участии в партизанском движении против интервентов и колчаковской армии, оккупировавших Восточную Сибирь в 1919 году. Как ветеран Первой мировой войны, Николай Осипович являлся активным участником боевых действий и диверсионных акций. Не раз он говорил мне, что крестьяне в то время готовы были сражаться в первую очередь за свой дом и землю, за свою личную свободу. Варвары и мародеры, которых привел с собой Колчак, вели себя не лучше хищных зверей. Порядки и законы, насаждаемые колчаковской властью, были чужды интересам простого народа. Уже в дальнейшем агитаторы разъясняли крестьянам преимущества нового государственного устройства. В результате активности партизанских отрядов интервенты выдали Верховного правителя России Колчака, а также русский золотой запас силам Революционного совета. После этого союзные оккупационные армии покинули Восточную Сибирь, а затем и территорию РСФСР.
За лето мне пришлось проехать по многим селениям Черемховского, Аларского, Голуметьского и Балаганского районов. Именно здесь производились триангуляционные и нивелировочные работы партии. Никаких организационных и технических трудностей наш коллектив не испытывал, все запланированные работы были закончены в срок.
В сентябре при сдаче отчета о работе, проделанной в течение полевого сезона, я, отстаивая права своих подчиненных, нагрубил начальнику экспедиции. Спор наш произошел в присутствии главного инженера ВостСибАГП и других руководящих работников. Через два дня последовал приказ о снятии меня с должности начальника партии и переводе в рядовые инженеры с направлением на рекогносцировку пунктов триангуляции на том же Черемховском объекте.
Я быстро сдал все дела партии, взял двух рабочих, лошадей и приступил к работе в районе Сибфарфора.
Надо сказать, что при этом мои отношения с начальником экспедиции Иваном Андреевичем Потейко не испортились. Понимая вину друг перед другом, мы принесли взаимные извинения и более не вспоминали этот случай.
Снятие с должности начальника партии меня нисколько не оскорбило и не расстроило. Роль технического исполнителя мне была ближе, чем административно-хозяйственная деятельность. Кроме того, я всегда равнодушно относился к карьерному росту.
2. 1949 год
В начале нового полевого сезона я с семьей уехал в деревню Романово, которая располагалась в десяти километрах на юг от станции Залари по шоссе на Троицкий водочный завод.
Я получил задание на рекогносцировку пунктов сети триангуляции в лесостепной местности Заларинского, Зиминского, Иркутского, Аларского районов.
В бригаду я с удовольствием пригласил двух рабочих, с которыми заканчивал прошлый полевой сезон. Мы хоть и немного поработали вместе, но успели наладить дружеские отношения.
Николай Ипатович и Юрий Долматов – так звали моих спутников. Оба они проживали в городе Усолье-Сибирском.
Николай Ипатович – пожилой человек, страдавший болезнью легких. Много лет он отдал химическому производству, работая с вредными веществами и смесями. В результате получил инвалидность, даже при незначительной физической нагрузке задыхался. В дальнейшем, проведя со мной два полных лета, Николай Ипатович восстановил свое здоровье: лицо утратило бледно-голубой оттенок, исчезла одышка, вернулся аппетит и бодрое настроение.
Юра Долматов – холостой жизнерадостный парень. Он знал много разных песен и, имея отличный голос, прекрасно их исполнял.
Участок, на котором мы работали, по сибирским меркам был густо заселен. В любом направлении мы двигались по проселочным дорогам, что значительно облегчало работу. По нетореному пути приходилось двигаться лишь тогда, когда необходимо было добыть косулю.
В том году я занимался охотой с подхода на лошади. Такой способ является весьма результативным и не отнимает много времени. При необходимости добыть косулю следует двигаться по лесу в поисках мест, где дикая коза любит отдыхать днем. Чаще всего она располагается на склонах в подлеске, продуваемом ветром, или на краю леса, где растет высокая трава. Подъезжая к таким местам, следует придержать лошадь, а ружье с двумя картечными зарядами в стволах необходимо держать на изготовку. Отдыхающая косуля лежит в траве с поднятой головой, ее уши и во сне подняты, различая любые звуки и шорохи. Но охотник, находясь на лошади, имеет хороший обзор и, как правило, замечает отдыхающую дикую козу уже в двадцати – тридцати метрах. Косуля, услышав приближение охотника, вскакивает и убегает. Однако небольшое расстояние позволяет произвести результативный выстрел.
Перед выстрелом необходимо выбрасывать из стремян ноги и как можно сильнее обхватывать ими бока лошади. Если стреляешь через голову лошади, следует наклониться вперед, а при стрельбе в сторону – назад от цели. Такие меры предосторожности обязательны на тот случай, если лошадь рванет с места.
Для такой охоты годится только та лошадь, которая прошла специальную подготовку. Предварительно следует приучить ее к выстрелам, стреляя верхом холостыми зарядами. После подобных тренировок животное привыкает к выстрелам. Когда наездник поднимает ружье, лошадь немедленно останавливается, не двигается и даже не дышит.
Мне нравился этот вид охоты, так как промахи практически исключены и добычу мяса легко совместить с переходами от одного участка к другому.
Довольно часто мне доводилось встречаться с колхозниками на полях. Я не проезжал мимо крестьян, всегда останавливался, знакомился, перекуривал и нередко просил разрешения пройтись с литовкой в общем строе косарей или связать 20–
30 снопов при уборке хлеба. От этого я получал большое наслаждение. Естественно, мое знание крестьянского труда вызывало расположение у колхозников: они угощали парным молоком, свежим хлебом, зеленью и овощами с огородов. Часто предлагали остаться на ночлег в деревне, помыться в бане. Когда позволяло время, я с удовольствием принимал эти приглашения. Тогда вечером за общим столом велась неторопливая беседа с хозяевами дома. Крестьяне интересовались нашей работой, новостями в стране и мире, живо обсуждали текущие политические события. Часто люди просили совета, куда лучше отправить детей учиться или работать. Я охотно отвечал на все вопросы. Как сыну сибирского хлебопашца, эти простые люди были близки мне.
Наша бригада работала весьма производительно: каждый месяц мы перевыполняли план, что обеспечило мне и рабочим хороший заработок. При этом работала бригада без какого-либо перенапряжения. Раз в неделю мы устраивали выходной, останавливаясь в каком-нибудь населенном пункте, или приезжали на отдых в деревню Романово, где базировалась наша бригада.
В конце сентября производственное задание было выполнено в полном объеме и мы вернулись на базу экспедиции в Усолье. После сдачи материальных и технических отчетов я приступил к вычислительным работам.
3. 1950 год
Прошел зимний межполевой период. Камеральные работы закончены, использованы очередные отпуска с праздничными развлечениями и семейными застольными встречами.
Наступившая весна нарушила размеренный образ жизни, установившийся в зимний период. Все сотрудники экспедиции потеряли покой. Как бы ни приходилось порой туго в предыдущий год, любой путешественник с приходом весенних дней грезит новым походом. Неоднократно осенью я слышал от людей: «Все! Как хотите, товарищи, но этот сезон последний. Больше никакими коврижками в поле меня не заманите!» А весной тот же человек торопит руководство, сердито требуя нового задания для своей бригады. Несмотря на все трудности, бытовую не-устроенность, возможную опасность для жизни, люди привыкают к походным условиям, испытывают потребность вырваться из домашнего уюта на степные или таежные просторы.
Такие же чувства испытывал и я. С нетерпением ожидая начала полевого сезона, я заранее подобрал лошадей для своей бригады, проверил инструменты, произвел ревизию и починку личных вещей, которые необходимы в походе.
Наконец производственное задание получено. Мне следует осуществить рекогносцировку в окрестностях города Усолья, затем с работой необходимо продвигаться в сторону Иркутска и далее на юг до озера Байкал. Задание было интересным, я с воодушевлением взялся за подготовительные мероприятия.
Из всех видов топографических работ рекогносцировка всегда приносила мне наибольшее удовлетворение. Понимая, какое значение она имеет, я с большой ответственностью относился к поставленным задачам.
Рекогносцировщик, исходя из рельефа местности, должен правильно запланировать расположение опорных пунктов сети триангуляции, определить необходимую высоту каждого знака, его вид. Последующие вычисления углов и сторон между этими пунктами должны давать хорошую математическую точность, что важно при определении координат и высотных отметок исследуемой местности. Это, в свою очередь, влияет на качество будущей карты, которая станет использоваться инженерами других направлений.
Состав бригады в этом году не изменился, мы работали, используя лошадей, запряженных в легкий ходок. С собой имели два седла для проезда верхом в бездорожных лесных массивах.
Наш отряд обследовал участок, где планировалось спрямление и сокращение железнодорожного пути от Иркутска до поселка Слюдянка. Там, где сейчас проходит магистраль, нам довелось пройти весь путь на лошадях. В тот же год начались работы по реконструкции этого участка железной дороги.
Я работал с большим энтузиазмом. Очень вдохновляло осознание того, что прошло совсем немного времени после войны, а советская власть уже делала многое для обустройства и развития нашей необъятной родины в каждом ее уголке.
Основные работы наша бригада закончила быстро. В середине сентября я сдал все технические и материальные отчеты, а в октябре получил новое задание. Мне предстояло подготовить документацию для производства работ на Ургальском объекте, рекогносцировка которого была запланирована на следующий, 1951 год.
С этой целью я отправился в Хабаровск. Там собрал необходимые документы в маркшейдерском тресте, имел деловой разговор в Управлении АГП по Дальнему Востоку, побывал в других профильных организациях. После этого выехал в Верхнебурейский район. Там ознакомился с местными организациями, где собрал необходимые справки. Затем проехал на машине до Умальтинского молибденового рудника с остановкой в поселке Усть-Умальт, расположенном на реке Бурее. Здесь я изучил ландшафт, растительность, рельеф, гидрографию, населенность, транспортные возможности района, выяснил наличие связи, торговых точек, возможность покупки и аренды помещений для базирования партий и организации складского хозяйства.
После возвращения из командировки мне было поручено в короткий срок составить технический проект триангуляционных и нивелировочных работ Ургальского объекта со сметными расчетами и обстоятельной пояснительной запиской. Я увлекся этой работой и выполнил ее за полтора месяца.
В конце декабря перед комиссией я успешно защитил проект, его утвердили и приняли к исполнению. По итогам 1950 года меня поощрили, присвоив звание лучшего рекогносцировщика нашего предприятия с занесением на Доску почета. Кроме этого, мне была вручена правительственная награда – медаль «За трудовую доблесть».
С 1 января 1951 года я был переведен на должность старшего инспектора отдела технического контроля при экспедиции № 55.
4. 1951 год
Должность инспектора ОТК я принял без оговорок и возражений. Скажу больше: я был рад новому назначению. Не было никаких сомнений, что я справлюсь с новыми служебными обязанностями. Я имел достаточно практического опыта, для того чтобы осуществлять контроль соответствия выполняемых работ требованиям действующих инструкций. В мои обязанности также входила регулярная проверка состояния измерительных приборов, их правильной эксплуатации, транспортировки и хранения.
Весной 1951 года я выехал в Хабаровский край на Ургальский объект. Здесь уже базировалась одна из геодезических партий, переброшенная в зимний период.
По моим соображениям, работы по подготовке к полевому сезону должны были идти полным ходом. Но, к сожалению, я увидел, что организационные мероприятия и не начинались. Начальник партии (не хочу называть его имени) оказался полностью некомпетентен и не соответствовал своей новой должности. Он попросту завалил дело, посвящая большую часть рабочего времени пьянству.
У меня не было полномочий снять начальника партии с должности, но я прямо сказал ему о том, что отобью срочную телеграмму на имя начальника экспедиции, где сообщу о текущем положении дел. В итоге нашего разговора этот горе-специалист бросил на меня свое хозяйство и уехал в Иркутск.
В ожидании замены мне пришлось заниматься организационными и подготовительными работами партии. Я сформировал бригады, обеспечил их снаряжением, выдал задания и отправил на объекты производства работ.
В качестве начальника партии мне приходилось выезжать в полевые бригады, и я с удовлетворением отмечал про себя справедливость выводов, сделанных мной в техническом проекте.
Наконец прибыл вновь назначенный начальник партии Марк Семенович Родпорт. Я ввел его в курс дела, передал все материальные ценности. Вместе мы побывали в ближайших полевых бригадах, после чего я вернулся в Усолье.
Я поинтересовался у начальника метеостанции, почему мыс так назван, и получил вполне развернутый ответ. Существует несколько версий, а точнее, легенд происхождения такого названия. По одной, самой распространенной, много лет назад здесь погибли рыбаки, занимавшиеся промыслом. Их тела обнаружили на берегу и посчитали, что все они скончались от неизвестной болезни. Другое предание повествует о том, что когда-то сюда свозили людей, заболевших проказой. Здесь они доживали свои последние дни, не получая никакой помощи, поэтому зачастую умерших хоронить было некому и они непогребенными лежали вдоль побережья. Еще одна версия: когда здесь работала первая научная экспедиция, на берегу обнаружили старое русское кладбище с крестами и надгробиями. Кто были эти первые поселенцы, никто не знает, но благодаря погосту мыс получил свое имя.
«Впрочем, все это враки, – закончил рассказчик. – Я думаю, что изначально мыс прозвали Покойный, в том смысле, что здесь нет штормов и море всегда спокойное. Уже в дальнейшем, возможно, здесь кто-то погиб или умер и название получило другой смысл. А лучше называть его Солнечный – так же, как нашу метеостанцию».
7. Медведи байкальских хребтов
Этот полевой сезон, помимо всего прочего, был интересен тем, что на байкальских хребтах нам довелось часто сталкиваться с наиболее опасным хищником сибирской тайги – бурым медведем.
Как правило, в дневное время медведи, спасаясь от гнуса, поднимаются на высоту, где гуляет ветер. Взрослые самцы часто выбирают большой плоский камень, нагретый солнцем, и, развалившись, дремлют на нем. Медведицы приводят сюда детенышей, которые с удовольствием устраивают игры: борются, прыгают, бегают, забираются на каменистую кручу и скатываются с нее, как с ледяной горки. Мать в это время отдыхает, но постоянно начеку. Если она чувствует опасность, то грозным рыком, а то и затрещиной загоняет медвежат обратно в таежную чащу. Медведи – строгие родители. Неоднократно приходилось наблюдать в трубу теодолита за медвежьими семьями. Зрелище это увлекательное настолько, что всецело захватывает внимание.
Как-то, выполняя наблюдения с пункта, который располагался на господствующей высоте, я услышал грохот падающих камней. Оглядевшись, увидел на соседней горе пестуна. Он проходил вдоль склона и, отыскивая камни побольше, скидывал их вниз. Они разгонялись, увлекали за собой другие, образуя каменный поток. Медведь внимательно наблюдал за сходом горной массы, видимо, развлекая себя таким образом. Я закончил начатый прием наблюдения и как раз вовремя перевел теодолит на нарушителя утренней тишины. Пестун выбрал солидную глыбу и, опершись на нее передними лапами, принялся раскачивать. Наконец кусок скалы сорвался вниз, чуть было не утащив за собой медведя. Расколовшись на несколько частей, сброшенный камень вызвал сильный обвал, который достиг леса у подножья горы. Каменная лавина подняла там большой переполох. В один миг взлетели птицы, на открытое место устремилось несколько зайцев, выскочила изюбриха с теленком... Пестун, как и я, внимательно наблюдал за развитием событий и, удовлетворившись зрелищем, а также результатом своего хулиганского поступка, неспешно куда-то ушел.
Не секрет, что медведи – очень умные и любопытные животные. Именно поэтому они зачастую становятся участниками невероятных событий, которые выбиваются из общепринятых стереотипов, существующих в сознании людей, никогда не встречавших медведя в условиях дикой природы.
Как-то Дамба отправился в тайгу подальше от берега, заявив, что рыба в качестве основного блюда ему надоела, поэтому он намерен добыть мясо. Настреляв достаточно рябчиков и другой боровой птицы, он возвращался к нашему табору. И вдруг услышал звук, напоминающий лошадиное фырканье. Лошади, понятно, в дремучей тайге взяться было неоткуда, поэтому Дамба ожидал встретить сохатого или изюбря. Он осторожно подобрался к месту, откуда исходили звуки, и увидел... молодого медведя, который жрал голубику, словно корова на выгоне. Морду зверя облепил гнус, и мишка стряхивал его, мотая головой. И при этом фыркал, как лошадь. Дамба мог без труда обойти медведя, но вместо этого хлопнул в ладоши и крикнул: «Ха!» По его словам, косолапый от неожиданности высоко подскочил и большими прыжками, ломая деревья, помчался с поляны.
Спустя время я с Большим Иваном работал на одном из триангуляционных пунктов. Подход к нему был длительный, поэтому мне не удалось закончить программу до наступления сумерек. Можно было остаться ночевать прямо на знаке, но у нас не было воды. Пришлось идти к ручью, который бежал по долине примерно в трех километрах. Пройдя половину пути, мы увидели медведя, лежащего в кустах. Расстояние до него составляло не более тридцати метров. Я видел, что зверь наблюдает за нами. Морда медведя, как и глаза, не выражает никаких эмоций, поэтому невозможно понять его настроение. «Не смотри на него и не оглядывайся», −– шепнул я Ивану. Вместо этого, когда мы поравнялись со зверем, Иван хлопнул ладонями и, прокричав: «Ха! Ха!» –− быстро побежал. Я – следом. Несмотря на драматизм ситуации, меня разобрал смех. Пробежав несколько десятков метров, я оглянулся: медведь, не меняя позы, лежал спокойно на прежнем месте. Наверное, он был удивлен нашим поведением не меньше, чем мы его равнодушием. У ручья мы с Иваном развели большой костер и, конечно, не решились ложиться спать в ту ночь.
Известно, что медведи – мастера засады и при своей значительной массе способны передвигаться абсолютно бесшумно. В этом нам пришлось убедиться на собственном опыте. В один из коротких маршрутов на триангуляционный пункт, расположенный рядом с побережьем, мы отправились всей бригадой. Успешно отработав, решили тут же пообедать. В качестве основного блюда у нас был соленый омуль. Мы сели в круг, расстелили брезент, достали рыбу, лепешки и приступили к трапезе. Вокруг небольшой поляны плотной стеной рос стланик. Во время обеда Дамба нам что-то рассказывал. Неожиданно за его спиной из чащи показалась голова медведя. Мы все замерли, уставившись на незваного гостя. Дамба заметил общее недоумение и посмотрел назад. Медведя, вероятно, смутило наше внимание, и он так же бесшумно исчез в стланике, как и появился.
Я бы легко согласился с тем, что у меня было видение или какое-то наваждение, если бы не мои товарищи, видевшие то же самое. Рассуждая в дальнейшем, что стало причиной внезапного появления медведя, мы пришли к выводу, что зверя привлек запах рыбы. Остального мы объяснить не сумели, как ни ломали голову.
На 50-летие ГУГК мне, как ветерану предприятия, предложили написать в праздничную стенгазету статью о каком-нибудь любопытном случае. Я в деталях описал этот эпизод, но статью не пропустил редактор, который в молодости тоже изрядно побродил по тайге. Он не поверил в мой рассказ.
На самом деле благодушие хищников объясняется просто: когда медведь сыт и ему ничего не угрожает, он, как правило, старается не вступать в конфликты. Но если он рассержен или не имеет возможности вдоволь насытиться, то превращается в безжалостного, хитрого и расчетливого убийцу. Зверь может терпеливо караулить жертву несколько дней, приготовив засаду там, где ее никто не ожидает. Один из промысловых охотников рассказывал мне, что однажды медведь забрался в зимовье и ждал там хозяина. Охотник, конечно, не предполагал, что в его таежном жилище устроена засада, и погиб, не сумев оказать сопротивления.
А иногда, если нет возможности найти пропитание в тайге, медведи, напротив, действуют нагло и безрассудно, пытаясь чем-нибудь поживиться в деревнях и поселках, где крадут домашних животных и нападают на людей.
Человек вообще легкая добыча для этого зверя. Не имея такой же силы, не обладая чутьем и хорошим зрением в темное время, люди беззащитны перед зубами, лапами и когтями. Впрочем, каждый хищник знает, что люди существуют в едином обществе, поэтому за убитого человека может наступить жестокая расплата.
Дойдя до одного из последних пунктов нашего участка, в стороне от него мы обнаружили могилу. На деревянном кресте ножом было вырезано: «Здесь похоронен наш товарищ, убитый медведем в июне 1944 года». Обстоятельства этой трагедии мне были хорошо известны. Мой однокашник Николай Васильев со своей геодезической бригадой выполнял в этом районе наблюдения, используя гелиотропы. Оставив на этом знаке рабочего, молодого парня, для подачи световых сигналов, Васильев ушел на смежный пункт, с которого отнаблюдал часть программы. Потом сигналы этого гелиотропа пропали. Выждав два дня, Васильев отправил техника связи. Расстояние между пунктами составляло больше ста километров по прямой, а на местности с учетом горного рельефа – значительно больше. Поэтому техник пришел на место спустя только десять дней. И обнаружил истерзанное и почти уже съеденное медведем тело рабочего. Перевозить такие останки было нельзя, и их захоронили здесь же. Исследуя место трагедии, техник пришел к выводу, что нападение произошло ночью, когда рабочий спал.
Я рассказал подробности этой истории своим спутникам. Мы сняли головные уборы, и мои товарищи, находясь под впечатлением от услышанного, долго молчали.
Таким коварным, хитрым, жестоким врагом может оказаться бурый медведь – любимец публики на арене цирка, герой сказок, а также предмет умиления детей и дамочек, когда он находится в вольере зоопарка.
8. Завершение работ
Спустя три с половиной месяца работы были полностью закончены. Нам удалось в установленный срок выполнить все поставленные задачи. Преодолев по воде на весельной лодке вдоль берега Байкала порядка четырехсот километров, наш отряд прибыл в Нижнеангарск.
Там мы встретились с бригадой Восточно-Сибирского аэрогеодезического предприятия, возглавляемой Василием Григорьевичем Колодиным. Сейчас, спустя тридцать лет, вблизи Нижеангарска, как раз в том месте, где выполнялись тогда геодезические работы, строится Байкало-Амурская железнодорожная магистраль. Приятно осознавать, что результаты нашего труда востребованы при сооружении мостов и туннелей, которые позволят осуществить выход железнодорожных путей к богатствам Байкала.
Мы передали оставшиеся продукты и лодку нашим коллегам, а затем пароходом отправились в порт Байкал и далее на поезде уехали на базу экспедиции в Тулун. Я успешно сдал финансовые и технические отчеты. Был вычислен астрономический азимут по трем выполненным наблюдениям, все они дали идентичные, хорошей сходимости результаты. Погрешность моих часов оказалась равной всего одиннадцати секундам за все время производства работ.
В завершение всего я подал рапорт с просьбой на перевод в Восточно-Сибирское АГП, чтобы работать ближе к дому. И в начале 1948 года, после десяти лет работы в Новосибирском аэрогеодезическом предприятии, получил перевод.
Тетрадь восьмая
Усольская экспедиция, 1948–1951 годы
1. 1948 год
Созданное в Иркутске Восточно-Сибирское аэрогеодезическое предприятие, естественно, привлекло мое внимание, так как появилась возможность работать в родных местах. Получив согласование на перевод, я незамедлительно прибыл в Иркутск, где приступил к выполнению обязанностей начальника геодезической партии.
Первым делом мне было поручено начать работы по обустройству базы экспедиции в городе Усолье-Сибирском. Я купил дом для конторы экспедиции и арендовал в частном секторе квартиры для размещения работников нового предприятия. Дождавшись начальника экспедиции Ивана Андреевича Потейко, я отправился в Черемхово, где занялся организацией геодезической партии для производства триангуляционных и нивелирных работ на Черемховском участке.
Работы по обустройству базы я осуществлял совместно с В. Г. Колодиным, которому было поручено возглавить строительную партию геодезических знаков. Он уже в то время являлся ветераном топографической службы. Работая в одной спайке, мы в короткий срок смогли решить все организационные и технические вопросы. Я и теперь с большой теплотой вспоминаю Василия Григорьевича. Это был большой специалист и настоящий советский труженик.
База наших партий была организована недалеко от действующего рынка в городе Черемхово. Я с семьей поселился в доме своего брата Ивана и получил наконец возможность постоянно видеться с близкими.
Возвращаясь к организации ВостСибАГП и к истории его последующего развития, следует сказать, что костяк нового предприятия изначально состоял из двух экспедиций. Это 56-й геодезический отряд, переданный из Новосибирского АГП, и 48-й топографический отряд Московского АГП, начальниками которых в 1948 году были соответственно Иван Андреевич Потейко и Всеволод Всеволодович Суходрев.
Хочу сделать уточнение, что до 1966 года все предприятия, в состав которых входили специализированные геодезические партии, назывались отрядами, а после административной реорганизации Главного управления геодезии и картографии их стали называть экспедициями.
ВостСибАГП с годами развивалось и крепло. Количество экспедиций увеличивалось по мере роста топографо-геодезических работ на территории Восточной Сибири. Почти каждый год создавались новые подразделения. Так, в 1949-м был сформирован топографический отряд № 28, который возглавил Петр Семенович Попков. В 1950 году создали топографический отряд № 29 – его начальником также стал П. С. Попков, передав руководство 28-м отрядом Георгию Ивановичу Дорогину. В 1952-м был образован геодезический отряд № 88, и руководство им было поручено мне. В 1954 году сформировали топографический отряд № 104, начальником которого стал Николай Осипович Анищенко. В 1955-м была организована отдельно действующая партия (ОДП), руководство которой поручили Василию Григорьевичу Векшину. В 1956 году создали геодезический отряд № 109, начальником которого стал Николай Георгиевич Николаев. Для реконструкции некоторых рядов триангуляции первого класса, а также для выполнения астрономических измерений в 1959 году была организована отдельно действующая геодезическая партия под руководством Петра Викуловича Богомолова.
Кроме того, в период с 1955 по 1957 год в состав нашего предприятия временно были прикомандированы три геодезических отряда Московского АГП и один отряд Украинского АГП.
Динамично развиваясь, ВостСибАГП к шестидесятым годам стало крупнейшим подразделением ГУГК на востоке Советского Союза. В дальнейшем ВостСибАГП получило новое имя и стало называться «Предприятие № 1». Я отработал здесь 23 года. А после выхода на пенсию еще в течение трех лет, пока позволяло здоровье, занимался обучением молодых специалистов, приемкой и обработкой полевых материалов.
Возвращаясь к воспоминаниям о работе в 1948 году на Черемховском объекте, хочу признаться, что там я трудился с особым удовольствием. Мне приходилось довольно часто проезжать с инспекцией в полевые бригады. Для этого я запрягал пару лошадей в легкую повозку и отправлялся по знакомым мне с детства местам. Часто доводилось мне проезжать мимо нашей деревни Карнауховой, где поселился когда-то наш предок Федот Хвостов. Здесь проживали мои прадед, дед, тятя. Здесь родился и я. С любовью и нежностью погружался я в воспоминания о своем детстве. Например, о том, как мы, пятилетние мальчуганы, пасли свиней и телят. На свиньях, бывало, катались верхом и бегали за телятами, держась за их хвосты. За эти проказы нередко получали нагоняй от взрослых. Зимой мы запрягали собак в упряжки и катались на них по заснеженным дорогам. Повзрослев, здесь, на родной земле, я узнал все премудрости землепашца, в полной мере познал нелегкий крестьянский труд.
В те годы наша деревня еще была жилая, и я с радостью заезжал в гости к своему родному дяде Николаю Осиповичу, который последним из многочисленной родни покинул ее во время процесса укрупнения колхозов. Николай Осипович всегда гостеприимно встречал меня, усаживал за стол, расспрашивал о ходе работ на моем участке. Иногда я оставался у него на ночлег, и тогда наши беседы были довольно продолжительными.
Дядя вспоминал о формировании моим старшим братом Кондратом рабоче-крестьянского отряда красных черемховских партизан. Рассказывал о своем участии в партизанском движении против интервентов и колчаковской армии, оккупировавших Восточную Сибирь в 1919 году. Как ветеран Первой мировой войны, Николай Осипович являлся активным участником боевых действий и диверсионных акций. Не раз он говорил мне, что крестьяне в то время готовы были сражаться в первую очередь за свой дом и землю, за свою личную свободу. Варвары и мародеры, которых привел с собой Колчак, вели себя не лучше хищных зверей. Порядки и законы, насаждаемые колчаковской властью, были чужды интересам простого народа. Уже в дальнейшем агитаторы разъясняли крестьянам преимущества нового государственного устройства. В результате активности партизанских отрядов интервенты выдали Верховного правителя России Колчака, а также русский золотой запас силам Революционного совета. После этого союзные оккупационные армии покинули Восточную Сибирь, а затем и территорию РСФСР.
За лето мне пришлось проехать по многим селениям Черемховского, Аларского, Голуметьского и Балаганского районов. Именно здесь производились триангуляционные и нивелировочные работы партии. Никаких организационных и технических трудностей наш коллектив не испытывал, все запланированные работы были закончены в срок.
В сентябре при сдаче отчета о работе, проделанной в течение полевого сезона, я, отстаивая права своих подчиненных, нагрубил начальнику экспедиции. Спор наш произошел в присутствии главного инженера ВостСибАГП и других руководящих работников. Через два дня последовал приказ о снятии меня с должности начальника партии и переводе в рядовые инженеры с направлением на рекогносцировку пунктов триангуляции на том же Черемховском объекте.
Я быстро сдал все дела партии, взял двух рабочих, лошадей и приступил к работе в районе Сибфарфора.
Надо сказать, что при этом мои отношения с начальником экспедиции Иваном Андреевичем Потейко не испортились. Понимая вину друг перед другом, мы принесли взаимные извинения и более не вспоминали этот случай.
Снятие с должности начальника партии меня нисколько не оскорбило и не расстроило. Роль технического исполнителя мне была ближе, чем административно-хозяйственная деятельность. Кроме того, я всегда равнодушно относился к карьерному росту.
2. 1949 год
В начале нового полевого сезона я с семьей уехал в деревню Романово, которая располагалась в десяти километрах на юг от станции Залари по шоссе на Троицкий водочный завод.
Я получил задание на рекогносцировку пунктов сети триангуляции в лесостепной местности Заларинского, Зиминского, Иркутского, Аларского районов.
В бригаду я с удовольствием пригласил двух рабочих, с которыми заканчивал прошлый полевой сезон. Мы хоть и немного поработали вместе, но успели наладить дружеские отношения.
Николай Ипатович и Юрий Долматов – так звали моих спутников. Оба они проживали в городе Усолье-Сибирском.
Николай Ипатович – пожилой человек, страдавший болезнью легких. Много лет он отдал химическому производству, работая с вредными веществами и смесями. В результате получил инвалидность, даже при незначительной физической нагрузке задыхался. В дальнейшем, проведя со мной два полных лета, Николай Ипатович восстановил свое здоровье: лицо утратило бледно-голубой оттенок, исчезла одышка, вернулся аппетит и бодрое настроение.
Юра Долматов – холостой жизнерадостный парень. Он знал много разных песен и, имея отличный голос, прекрасно их исполнял.
Участок, на котором мы работали, по сибирским меркам был густо заселен. В любом направлении мы двигались по проселочным дорогам, что значительно облегчало работу. По нетореному пути приходилось двигаться лишь тогда, когда необходимо было добыть косулю.
В том году я занимался охотой с подхода на лошади. Такой способ является весьма результативным и не отнимает много времени. При необходимости добыть косулю следует двигаться по лесу в поисках мест, где дикая коза любит отдыхать днем. Чаще всего она располагается на склонах в подлеске, продуваемом ветром, или на краю леса, где растет высокая трава. Подъезжая к таким местам, следует придержать лошадь, а ружье с двумя картечными зарядами в стволах необходимо держать на изготовку. Отдыхающая косуля лежит в траве с поднятой головой, ее уши и во сне подняты, различая любые звуки и шорохи. Но охотник, находясь на лошади, имеет хороший обзор и, как правило, замечает отдыхающую дикую козу уже в двадцати – тридцати метрах. Косуля, услышав приближение охотника, вскакивает и убегает. Однако небольшое расстояние позволяет произвести результативный выстрел.
Перед выстрелом необходимо выбрасывать из стремян ноги и как можно сильнее обхватывать ими бока лошади. Если стреляешь через голову лошади, следует наклониться вперед, а при стрельбе в сторону – назад от цели. Такие меры предосторожности обязательны на тот случай, если лошадь рванет с места.
Для такой охоты годится только та лошадь, которая прошла специальную подготовку. Предварительно следует приучить ее к выстрелам, стреляя верхом холостыми зарядами. После подобных тренировок животное привыкает к выстрелам. Когда наездник поднимает ружье, лошадь немедленно останавливается, не двигается и даже не дышит.
Мне нравился этот вид охоты, так как промахи практически исключены и добычу мяса легко совместить с переходами от одного участка к другому.
Довольно часто мне доводилось встречаться с колхозниками на полях. Я не проезжал мимо крестьян, всегда останавливался, знакомился, перекуривал и нередко просил разрешения пройтись с литовкой в общем строе косарей или связать 20–
30 снопов при уборке хлеба. От этого я получал большое наслаждение. Естественно, мое знание крестьянского труда вызывало расположение у колхозников: они угощали парным молоком, свежим хлебом, зеленью и овощами с огородов. Часто предлагали остаться на ночлег в деревне, помыться в бане. Когда позволяло время, я с удовольствием принимал эти приглашения. Тогда вечером за общим столом велась неторопливая беседа с хозяевами дома. Крестьяне интересовались нашей работой, новостями в стране и мире, живо обсуждали текущие политические события. Часто люди просили совета, куда лучше отправить детей учиться или работать. Я охотно отвечал на все вопросы. Как сыну сибирского хлебопашца, эти простые люди были близки мне.
Наша бригада работала весьма производительно: каждый месяц мы перевыполняли план, что обеспечило мне и рабочим хороший заработок. При этом работала бригада без какого-либо перенапряжения. Раз в неделю мы устраивали выходной, останавливаясь в каком-нибудь населенном пункте, или приезжали на отдых в деревню Романово, где базировалась наша бригада.
В конце сентября производственное задание было выполнено в полном объеме и мы вернулись на базу экспедиции в Усолье. После сдачи материальных и технических отчетов я приступил к вычислительным работам.
3. 1950 год
Прошел зимний межполевой период. Камеральные работы закончены, использованы очередные отпуска с праздничными развлечениями и семейными застольными встречами.
Наступившая весна нарушила размеренный образ жизни, установившийся в зимний период. Все сотрудники экспедиции потеряли покой. Как бы ни приходилось порой туго в предыдущий год, любой путешественник с приходом весенних дней грезит новым походом. Неоднократно осенью я слышал от людей: «Все! Как хотите, товарищи, но этот сезон последний. Больше никакими коврижками в поле меня не заманите!» А весной тот же человек торопит руководство, сердито требуя нового задания для своей бригады. Несмотря на все трудности, бытовую не-устроенность, возможную опасность для жизни, люди привыкают к походным условиям, испытывают потребность вырваться из домашнего уюта на степные или таежные просторы.
Такие же чувства испытывал и я. С нетерпением ожидая начала полевого сезона, я заранее подобрал лошадей для своей бригады, проверил инструменты, произвел ревизию и починку личных вещей, которые необходимы в походе.
Наконец производственное задание получено. Мне следует осуществить рекогносцировку в окрестностях города Усолья, затем с работой необходимо продвигаться в сторону Иркутска и далее на юг до озера Байкал. Задание было интересным, я с воодушевлением взялся за подготовительные мероприятия.
Из всех видов топографических работ рекогносцировка всегда приносила мне наибольшее удовлетворение. Понимая, какое значение она имеет, я с большой ответственностью относился к поставленным задачам.
Рекогносцировщик, исходя из рельефа местности, должен правильно запланировать расположение опорных пунктов сети триангуляции, определить необходимую высоту каждого знака, его вид. Последующие вычисления углов и сторон между этими пунктами должны давать хорошую математическую точность, что важно при определении координат и высотных отметок исследуемой местности. Это, в свою очередь, влияет на качество будущей карты, которая станет использоваться инженерами других направлений.
Состав бригады в этом году не изменился, мы работали, используя лошадей, запряженных в легкий ходок. С собой имели два седла для проезда верхом в бездорожных лесных массивах.
Наш отряд обследовал участок, где планировалось спрямление и сокращение железнодорожного пути от Иркутска до поселка Слюдянка. Там, где сейчас проходит магистраль, нам довелось пройти весь путь на лошадях. В тот же год начались работы по реконструкции этого участка железной дороги.
Я работал с большим энтузиазмом. Очень вдохновляло осознание того, что прошло совсем немного времени после войны, а советская власть уже делала многое для обустройства и развития нашей необъятной родины в каждом ее уголке.
Основные работы наша бригада закончила быстро. В середине сентября я сдал все технические и материальные отчеты, а в октябре получил новое задание. Мне предстояло подготовить документацию для производства работ на Ургальском объекте, рекогносцировка которого была запланирована на следующий, 1951 год.
С этой целью я отправился в Хабаровск. Там собрал необходимые документы в маркшейдерском тресте, имел деловой разговор в Управлении АГП по Дальнему Востоку, побывал в других профильных организациях. После этого выехал в Верхнебурейский район. Там ознакомился с местными организациями, где собрал необходимые справки. Затем проехал на машине до Умальтинского молибденового рудника с остановкой в поселке Усть-Умальт, расположенном на реке Бурее. Здесь я изучил ландшафт, растительность, рельеф, гидрографию, населенность, транспортные возможности района, выяснил наличие связи, торговых точек, возможность покупки и аренды помещений для базирования партий и организации складского хозяйства.
После возвращения из командировки мне было поручено в короткий срок составить технический проект триангуляционных и нивелировочных работ Ургальского объекта со сметными расчетами и обстоятельной пояснительной запиской. Я увлекся этой работой и выполнил ее за полтора месяца.
В конце декабря перед комиссией я успешно защитил проект, его утвердили и приняли к исполнению. По итогам 1950 года меня поощрили, присвоив звание лучшего рекогносцировщика нашего предприятия с занесением на Доску почета. Кроме этого, мне была вручена правительственная награда – медаль «За трудовую доблесть».
С 1 января 1951 года я был переведен на должность старшего инспектора отдела технического контроля при экспедиции № 55.
4. 1951 год
Должность инспектора ОТК я принял без оговорок и возражений. Скажу больше: я был рад новому назначению. Не было никаких сомнений, что я справлюсь с новыми служебными обязанностями. Я имел достаточно практического опыта, для того чтобы осуществлять контроль соответствия выполняемых работ требованиям действующих инструкций. В мои обязанности также входила регулярная проверка состояния измерительных приборов, их правильной эксплуатации, транспортировки и хранения.
Весной 1951 года я выехал в Хабаровский край на Ургальский объект. Здесь уже базировалась одна из геодезических партий, переброшенная в зимний период.
По моим соображениям, работы по подготовке к полевому сезону должны были идти полным ходом. Но, к сожалению, я увидел, что организационные мероприятия и не начинались. Начальник партии (не хочу называть его имени) оказался полностью некомпетентен и не соответствовал своей новой должности. Он попросту завалил дело, посвящая большую часть рабочего времени пьянству.
У меня не было полномочий снять начальника партии с должности, но я прямо сказал ему о том, что отобью срочную телеграмму на имя начальника экспедиции, где сообщу о текущем положении дел. В итоге нашего разговора этот горе-специалист бросил на меня свое хозяйство и уехал в Иркутск.
В ожидании замены мне пришлось заниматься организационными и подготовительными работами партии. Я сформировал бригады, обеспечил их снаряжением, выдал задания и отправил на объекты производства работ.
В качестве начальника партии мне приходилось выезжать в полевые бригады, и я с удовлетворением отмечал про себя справедливость выводов, сделанных мной в техническом проекте.
Наконец прибыл вновь назначенный начальник партии Марк Семенович Родпорт. Я ввел его в курс дела, передал все материальные ценности. Вместе мы побывали в ближайших полевых бригадах, после чего я вернулся в Усолье.