Католический храм Пресвятой Девы Марии — молчаливое свидетельство миссионерской деятельности французских и португальских католиков, уходящее в 19-й век, когда Вьетнам являлся колонией этих стран. Согласно статистике, во Вьетнаме проживает от 5 до 7 процентов католиков.
Этот кафедральный собор, бесспорно, одна из достопримечательностей Нячанга. Размеры и величие его не идут ни в какое сравнение с миловидной современной церковкой. И если в той начинаешь испытывать чувство какого-то просветлённого умиления, то собор уже одним своим видом подавляет твоё людское начало, возвеличивая божественное...
Основное строение (под псевдоготику) выглядит как большой параллелепипед с боковыми аркообразными галереями. Общая площадь собора составляет порядка 760 квадратных метров. Венчает храм прямоугольная башня-колокольня, самая верхняя точка которой (католический крест) находится на высоте 38 метров от подножия. Вместимость собора — до 600 человек.
От Нячанга до Далата порядка 140 километров. От места нашего сбора автобус отъезжает в начале восьмого утра. Минут двадцать мы петляем по городу. Далее дорога повела через долину, где встречаются не очень частые деревушки с простенькими домами и бедными хижинами. По обеим сторонам от дороги до самых подножий гор простираются поля с квадратами орошаемых рисовых плантаций, на которых копошатся люди и сидят или вышагивают совершенно белые цапли.
Ближе к горам трасса становится всё более извилистой, повторяя изгибы русла небольшой порожистой реки. Делаем остановку чтобы перекусить в премилом придорожном кафе с приятной музыкой (в том числе и с русскими песнями), хорошей кухней, просторным залом, чистыми туалетами и очень ухоженным двориком с подковообразным прудиком, в котором плавают китайские разноцветные карпы — и через который перекинут арочный мосток с перильцами. Во дворике несколько декоративных изваяний — косули, фигурки женщин, абстрактные композиции из причудливых деревьев, огромных отполированных корней. Всё это перемежается с растущими тропическими деревьями. Выделяются своим нежно-розовым видом две обильно цветущие японские сакуры.
Покинув это уютное местечко, двигаемся в Горный Далат. Горный город, который своим появлением обязан Александру Йерсену.
Это, пожалуй, самый известный и почитаемый во Вьетнаме иностранец. Человек-легенда!
Родившись в Швейцарии в 1863 году, он получил отличное образование. Окончил медицинский факультет Лозаннского университета и начал заниматься наукой под руководством знаменитого Луи Пастера — основоположника микробиологии и иммунологии. И уже тогда, в молодые годы, во Франции Александр Йерсен становится довольно известным учёным-бактериологом.
Совместно с Эмилем Ру он делает открытия, получив дифтеритный токсин и выявив возбудителей бубонной чумы. Немного позднее открывает бактерии, которые называют его именем — иерсиниями. Среди них — псевдотуберкулёзные бактерии и кишечные иерсинии.
В 1891 году учёный отправляется во французскую колонию Вьетнам. Здесь он много путешествует, изучает природу, растительный и животный мир, ведёт наблюдения и делает научные обобщения. Более всего ему приглянулась провинция Кхань Хоа. Однако он не очень хорошо переносит здешний зной и влажность, более комфортно чувствуя себя в горах. Местом обитания Йерсен выбрал высокогорный Далат, где протекала река Да и проживала малая народность латы племени ко-хо.
Учёный дал рекомендации правительству и местным властям: установить на крупных холмах специальные станции по контролю за заболеваниями. Изучая малярию, он культивирует здесь привозное хинное дерево. Завозит в страну бразильские каучуковые деревья - гевеи, из сока которых стали получать натуральный каучук, а позднее научились изготавливать и латекс.
Благодаря вакцинам Александра Йерсена против тропических заболеваний крупного рогатого скота во Вьетнаме стало развиваться молочное животноводство.
Основанный по инициативе Йерсена в 1893 году, Далат стал быстро застраиваться. В его архитектуре преобладал европейский стиль конца 19-го — начала 20-го веков. Он раскинулся на высокогорном плато, находящемся на полуторакилометровой высоте над уровнем моря. В нём нет высоких строений. В основном это дома-виллы и коттеджи с красно-коричневыми черепичными крышами — от просторных одноэтажных и до трёх-четырёхуровневых. Максимум — пять этажей. В настоящее время в Далате проживают около 250 тысяч жителей. Он считается городом богемной элиты.
Далат называют маленьким Парижем. Французы привносили в Далат свой образ жизни, даже и во внешний облик городка они пытались перенести виды Парижа, например, уменьшенное подобие Эйфелевой башни. Вместо реки Сена здесь создано искусственное озеро с проточной водой.
В Далате живут художники, музыканты, писатели. Одна из улиц названа в честь популярного во Вьетнаме композитора, на всём её протяжении через каждые пятьдесят-сто метров на семиметровой высоте, словно транспаранты — поперечные проволочные нотоносцы с нотами из его произведений. Здесь очень много различных клубов, концертных и выставочных залов, дорогих ресторанов и отелей.
Далат — «город тысячи сосен», потому что в нём целые сосновые боры! Первые сосны завезли сюда французы. Они прекрасно акклиматизировались и прижились, сначала как искусственные насаждения на холмах, в парках и скверах, а потом их семена стали разносить птицы и зверушки. И сосны начали расти самосевом, повсюду вытесняя местные деревья.
Далат — город цветов! Это высокогорное место с мягким климатом как никакое другое подошло для селекционирования самых различных сортов орхидей, гладиолусов, роз, шарообразных голубых гортензий (размером с футбольный мяч). Здесь есть уникальный парк цветов. Вдоль улиц Далата множество цветников, древовидных пурпурных китайских пионов и разноцветных бугенвилий. Нередки и аккуратно подстриженные и формованные тёмно-зелёные кипарисники. Миллионы цветов выращиваются на экспорт во множестве пригородных теплиц.
Далат — город влюблённых. Сюда едут паломниками молодожёны и те, кто ещё только собирается создать семью. Относительно брака Вьетнам совершенно противоположен Франции. Семья здесь считается незыблемой основой. По статистике, во Вьетнаме всего 3% разводов на сто заключенных браков.
И, наконец, Далат — вьетнамский Питер. 9 месяцев в году здесь неустойчивая, как в городе на Неве, пасмурная погода, с дождями, моросью и туманами. Средняя температура воздуха порядка 18-20 градусов. Но это и позволяет выращивать овощи, которые плохо растут в долинах Центрального и Южного Вьетнама. Овощи и ягоды выращивают в открытом грунте, но чаще в теплицах, коих в округе Далата просто огромное множество.
Извилистая дорога всё чаще прижимается к скалам. Разогнаться по ней из-за частых поворотов просто невозможно. Но и при скорости в сорок-пятьдесят километров нас кидало на виражах то в одну, то в другую сторону. Вцепившись в поручни, про себя мы уже не раз вспоминали Всевышнего.
Чем выше поднимаемся в горы, тем реже попадаются деревушки и одинокие хижины, прилепившиеся на какой-нибудь площадочке или у ручья. И тем беднее они выглядят. Иные домишки и вовсе смахивали на наши деревенские стайки и курятники.
То тут, то там с голых каменистых скал сбегали водопадики пенными струйками или тонкими, словно лист бумаги, прозрачными лавинками.
Горы и распадки становились всё величественнее, а виды на них — зачаровывающими. От небывалого восторга и одновременно какого-то животного страха перехватывало дух!
Иногда наш автобус нырял в полосу тумана, в котором видимость не превышала и десяти шагов. И тогда распадочная бездна полностью окутывалась молочно-туманной пеленой.
Подъём на перевал по серпантинной дороге занял не менее часа. Водитель проявлял мастерство виртуоза, ни разу не допустив осечки, особенно при встречном движении машин. Забегая немного вперёд, отмечу, что наш обратный путь проходил в вечернее и ночное время, к тому же едва ли не при сплошной туманности. Было ещё экстремальнее, да всё время под горку, под горку. Чуть успокаивало одно: в сплошной мгле из окон не видишь бездны ущелий.
Дважды мы делали десятиминутные остановки. Около ущелья с водопадом: сфотографировать себя на этом фоне и глянуть с высоты вниз. И возле семейного селения, с полудюжиной хижин. Этот семейный кооператив возделывал в высокогорье участки кофейной плантации. Мы посмотрели, как на невысоких кустарниках (или молодых деревцах) растут ещё зелёные ягоды кофе.
И лишь спустя час, на самом перевале, дорога стала выравниваться, и мы смогли вздохнуть с облегчением. В одном месте маячили два-три подобия жилища, шалаши на бамбуковом каркасе, крытые поседевшими пальмовыми листьями, - напоминание о том, как ещё недавно жили аборигены народа ко-хо.
Чем ближе к городу, тем больше одноэтажных строений, похожих на дома в наших вымирающих деревнях. А по обе стороны от дороги разбегались несчётные голубоватые теплицы. Они лепились повсюду: на косогорах, в лощинках, рядом с домишками.
Всё чаще попадались мохнатые. Правда, наши сосны выглядят постройнее и повыше. Здесь они более сучковатые, раскидистые. Сосны росли на ярко-рыжей почве — краснозёме, который обнажался и особенно бросался в глаза, где-нибудь у разрытого карьерчика, обрыва или на приусадебном огородике. Он напоминает нашу глину, но удивляет небывалым плодородием.
Иногда по косогорам виднелись кладбища с разноцветными памятниками. Как пояснил гид, цвет зависит от года смерти усопшего по восточному календарю.
Покружив по утопающим в цветах улочкам Далата, мы подъезжаем к канатной дороге. Покинув автобус, сразу ощущаем прохладу и начинаем сожалеть, что не вняли советам рекламных проспектов и не прихватили с собой тёплые вещи.
Поднимаемся по лесенкам на холм, где начальная станция канатки и отличная смотровая площадка. С неё хорошо просматривается панорама города с его домами под красно-коричневыми черепичными крышами.
Рыжие обнажения зелёных холмов, дома с белыми стенами и, далее, до горизонта — несколько ярусов синих гор в дымке-мареве. А над горизонтом простирается голубизна неба, запятнанная белыми облаками.
Канатная дорога в Далате, как и в Нячанге, тоже достопримечательность города. Но если в Нячанге канатка длиной в три с половиной километра идёт через морской пролив к острову с развлекательным комплексом VIN PEARL, то канатная дорога в Далате поскромнее. Её длина на километр меньше. Проходит она через вершину холма и спускается вниз на другую окраину города. Не знаю, выполняет ли она ещё какую-либо функцию, кроме обзорной, но нас, туристов, впечатляет изрядно.
Минут через пять-семь езды мы оказываемся у ворот-подножия дзен-буддистской пагоды-храма Чук Лам.
Как и повсюду, выглядят буддистские монахи одинаково: наголо бритые головы, босые, в оранжевых одеяниях, с обнажёнными правыми плечами и руками. Есть здесь и центральный храм, и колокольня, и прочие вспомогательные строения. Повсюду изваяния Будды, внутри и снаружи. Да и венчают главный храм обычно статуи сидящего в позе лотоса белого или золотого Будды. Купол одного из строений храма чем-то напоминает главный купол нашего Знаменского собора, но совершенно гладкий и однотонно-золотой. А сверху вместо православного креста устремляется к небу конический шпиль.
В большинстве буддистских монастырей монахи, кроме основных своих занятий, посвященных служению Будде, специализируются на каком-то виде деятельности. В пагоде Чук Лам они выращивают для себя и на продажу цветы. Потому-то все свободные места территории храмового комплекса заняты под газоны, цветники и клумбы. Много здесь и аккуратно подстриженных хвойных японских кипарисов (хиноки), создающих уют и дающих тень в релаксационных сквериках и беседках с фонтанчиками.
Пожалуй, самое сильное впечатление от всей поездки в Далат оставило посещение так называемого Крейзи-хауса, или Сумасшедшего дома мадам Нга.
У будущего преемника партийного лидера Ле Зуана Чыонг Тиня (на посту генсекретаря компартии Вьетнама он находился с 1981 по 1987 год) в середине 40-х годов родилась дочь. Она училась в Советском Союзе, в Московском архитектурно-строительном институте. После окончания МАРХИ с красным дипломом закончила ещё и аспирантуру и защитила кандидатскую диссертацию. Наташа, как её называли в Москве, прожила в России почти 14 лет.
Вернувшись домой, в разрушенный затяжной войной Вьетнам, она занялась проектированием зданий в стиле «коробкового» социализма. Такая работа была её творческой личности явно не по душе. Хотелось чего-то оригинального. И она уезжает во Францию. Сильное впечатление на неё производят полотна Сальвадора Дали и Пабло Пикассо, книги экзистенциалистов Сартра, Камю, Кафки, фэнтези Толкиена.
Вернувшись из Парижа в 1983 году во Вьетнам (когда у власти стоял уже её отец), под влиянием авангарда она вынашивает идею создания чего-то совершенно необычного. Но вместо этого (опять нет средств) ей предлагают всё те же стандартные проекты.
В конце восьмидесятых годов она переезжает в Далат, где сначала занимается проектированием и строительством детского Дворца культуры, а затем — католической церкви.
Поднакопив денег, Нга на свои средства в 1990 году приступает к строительству Лунной виллы. По её замыслу, она должна была являть собой трёхмерное воплощение авангарда. Причудливое искривлённое пространство Дали с пещерным миром хоббитов Толкиена — вот её первооснова.
Сооружение должно было напоминать волшебное дерево — с корнями, деформированным стволом и ветвями. По мере строительства Нга, словно в фантагорическом сне, приходили в голову всё новые и новые идеи. Пещеры и гигантские паутины. Гипертрофированные образы — дракона, нимфы, обнаженной фигуры, рогатой головы (как у Пикассо) буйвола... Вполне естественной реакцией посетителей Лунной виллы стало недоумение: что это? Для чего? На что тратятся деньги? Да это же просто сумасшедший дом! Так и появилось прозвище — «Крейзи-хаус» («Сумасшедший дом»).
Соединение всех следующих пристроек в единое осуществлялось с помощью переходов: горбатых и узких мостков, спусков, лесенок, лазов, пещерок, верандочек и балкончиков. И со временем крейзи-хаус превратился в своеобразный лабиринт, напоминающий термитник.
Когда денег на продолжение этой бесконечной стройки перестало хватать, мадам Хан Нга, решила приспособить помещения под отель, который стал поистине местом паломничества всех гостей, приезжающих в Далат. А некоторые и во Вьетнам приезжают исключительно ради того, чтобы посетить отель мадам Нга.
Сколько в нём находится хоббитовских норок — даже не поддаётся подсчёту. К тому же строительство дома до сих пор так и не завершено.
Ещё в самом начале нашего пребывания в Нячанге как-то случайно мы забрели на углу проспекта в здание, в котором расположены шёлковые мастерские и галерея фирмы XQ. На входе в галерею мы увидели несколько вышивальщиц, сидящих за столиками. По намеченным контурам они шёлковыми нитками обычными швейными иглами, стежок за стежком, создают настоящие живописные полотна. Основная техника вышивки — гладь. Но есть и мельчайшие узелковые, выпуклые работы.
Я припоминаю, как в далёком детстве наша мама в зимние вечера вышивала нитками мулине по сатиновой или штапельной основе, натянутой на круглые пяльцы, разные простенькие картинки — цветы, птичек, петушков. То, что мы увидели здесь, не идёт ни в какие сравнения с вышивкой из моего детства. Это истинные шедевры вышивального искусства. Полотна - от размеров машинописного листа до картин во всю стену. И сколько же времени уходит у мастериц на то, чтобы создать такое чудо? Не день и не месяц. Разумеется, и стоимость ручной работы многим не по карману. Но ведь покупают же!
Чем ещё любопытны вышивки, так это тем, что ни на лицевой, ни на изнаночной стороне не найти ни одного узелка или кончика нитки. И куда они прячутся, для нас осталось загадкой, расспросить об этом вышивальщиц, не понимающих по-русски, не получилось.
В просторных залах на двух этажах выставлены сотни работ, каждая на раме, с указанием автора и стоимости в донгах и долларах. На них самые разнообразные темы и сюжеты. Мифологические и религиозные, Будда и жизнь святых. История и быт простого вьетнамского народа. Животный и растительный мир. Очень много натюрмортов. А какие портреты и портретные композиции! Просто не верится, что с помощью нитки и обычной иголки можно передать поразительное сходство с оригиналом. Передаются десятки, сотни полутонов и оттенков. Иногда композиции создают иллюзию трёхмерности. Часа полтора мы потратили на любование этими полотнами, получая истинное наслаждение.
После трёхдневной полуштормовой погоды с тучами, затягивающими всё небо, нам повезло. Ветер утихомирился, на море стало поспокойнее. Всё чаще выглядывало солнышко.
Последний день подарил нам ещё одну возможность покупаться и позагорать. Собирая свои вещи, мы вдруг обнаружили в сейфе среди документов и бумаг неучтённые 500 тысяч донгов, которые следовало непременно потратить, поскольку в ближайшее время вряд ли они бы нам уже понадобились.
Этот кафедральный собор, бесспорно, одна из достопримечательностей Нячанга. Размеры и величие его не идут ни в какое сравнение с миловидной современной церковкой. И если в той начинаешь испытывать чувство какого-то просветлённого умиления, то собор уже одним своим видом подавляет твоё людское начало, возвеличивая божественное...
Основное строение (под псевдоготику) выглядит как большой параллелепипед с боковыми аркообразными галереями. Общая площадь собора составляет порядка 760 квадратных метров. Венчает храм прямоугольная башня-колокольня, самая верхняя точка которой (католический крест) находится на высоте 38 метров от подножия. Вместимость собора — до 600 человек.
От Нячанга до Далата порядка 140 километров. От места нашего сбора автобус отъезжает в начале восьмого утра. Минут двадцать мы петляем по городу. Далее дорога повела через долину, где встречаются не очень частые деревушки с простенькими домами и бедными хижинами. По обеим сторонам от дороги до самых подножий гор простираются поля с квадратами орошаемых рисовых плантаций, на которых копошатся люди и сидят или вышагивают совершенно белые цапли.
Ближе к горам трасса становится всё более извилистой, повторяя изгибы русла небольшой порожистой реки. Делаем остановку чтобы перекусить в премилом придорожном кафе с приятной музыкой (в том числе и с русскими песнями), хорошей кухней, просторным залом, чистыми туалетами и очень ухоженным двориком с подковообразным прудиком, в котором плавают китайские разноцветные карпы — и через который перекинут арочный мосток с перильцами. Во дворике несколько декоративных изваяний — косули, фигурки женщин, абстрактные композиции из причудливых деревьев, огромных отполированных корней. Всё это перемежается с растущими тропическими деревьями. Выделяются своим нежно-розовым видом две обильно цветущие японские сакуры.
Покинув это уютное местечко, двигаемся в Горный Далат. Горный город, который своим появлением обязан Александру Йерсену.
Это, пожалуй, самый известный и почитаемый во Вьетнаме иностранец. Человек-легенда!
Родившись в Швейцарии в 1863 году, он получил отличное образование. Окончил медицинский факультет Лозаннского университета и начал заниматься наукой под руководством знаменитого Луи Пастера — основоположника микробиологии и иммунологии. И уже тогда, в молодые годы, во Франции Александр Йерсен становится довольно известным учёным-бактериологом.
Совместно с Эмилем Ру он делает открытия, получив дифтеритный токсин и выявив возбудителей бубонной чумы. Немного позднее открывает бактерии, которые называют его именем — иерсиниями. Среди них — псевдотуберкулёзные бактерии и кишечные иерсинии.
В 1891 году учёный отправляется во французскую колонию Вьетнам. Здесь он много путешествует, изучает природу, растительный и животный мир, ведёт наблюдения и делает научные обобщения. Более всего ему приглянулась провинция Кхань Хоа. Однако он не очень хорошо переносит здешний зной и влажность, более комфортно чувствуя себя в горах. Местом обитания Йерсен выбрал высокогорный Далат, где протекала река Да и проживала малая народность латы племени ко-хо.
Учёный дал рекомендации правительству и местным властям: установить на крупных холмах специальные станции по контролю за заболеваниями. Изучая малярию, он культивирует здесь привозное хинное дерево. Завозит в страну бразильские каучуковые деревья - гевеи, из сока которых стали получать натуральный каучук, а позднее научились изготавливать и латекс.
Благодаря вакцинам Александра Йерсена против тропических заболеваний крупного рогатого скота во Вьетнаме стало развиваться молочное животноводство.
Основанный по инициативе Йерсена в 1893 году, Далат стал быстро застраиваться. В его архитектуре преобладал европейский стиль конца 19-го — начала 20-го веков. Он раскинулся на высокогорном плато, находящемся на полуторакилометровой высоте над уровнем моря. В нём нет высоких строений. В основном это дома-виллы и коттеджи с красно-коричневыми черепичными крышами — от просторных одноэтажных и до трёх-четырёхуровневых. Максимум — пять этажей. В настоящее время в Далате проживают около 250 тысяч жителей. Он считается городом богемной элиты.
Далат называют маленьким Парижем. Французы привносили в Далат свой образ жизни, даже и во внешний облик городка они пытались перенести виды Парижа, например, уменьшенное подобие Эйфелевой башни. Вместо реки Сена здесь создано искусственное озеро с проточной водой.
В Далате живут художники, музыканты, писатели. Одна из улиц названа в честь популярного во Вьетнаме композитора, на всём её протяжении через каждые пятьдесят-сто метров на семиметровой высоте, словно транспаранты — поперечные проволочные нотоносцы с нотами из его произведений. Здесь очень много различных клубов, концертных и выставочных залов, дорогих ресторанов и отелей.
Далат — «город тысячи сосен», потому что в нём целые сосновые боры! Первые сосны завезли сюда французы. Они прекрасно акклиматизировались и прижились, сначала как искусственные насаждения на холмах, в парках и скверах, а потом их семена стали разносить птицы и зверушки. И сосны начали расти самосевом, повсюду вытесняя местные деревья.
Далат — город цветов! Это высокогорное место с мягким климатом как никакое другое подошло для селекционирования самых различных сортов орхидей, гладиолусов, роз, шарообразных голубых гортензий (размером с футбольный мяч). Здесь есть уникальный парк цветов. Вдоль улиц Далата множество цветников, древовидных пурпурных китайских пионов и разноцветных бугенвилий. Нередки и аккуратно подстриженные и формованные тёмно-зелёные кипарисники. Миллионы цветов выращиваются на экспорт во множестве пригородных теплиц.
Далат — город влюблённых. Сюда едут паломниками молодожёны и те, кто ещё только собирается создать семью. Относительно брака Вьетнам совершенно противоположен Франции. Семья здесь считается незыблемой основой. По статистике, во Вьетнаме всего 3% разводов на сто заключенных браков.
И, наконец, Далат — вьетнамский Питер. 9 месяцев в году здесь неустойчивая, как в городе на Неве, пасмурная погода, с дождями, моросью и туманами. Средняя температура воздуха порядка 18-20 градусов. Но это и позволяет выращивать овощи, которые плохо растут в долинах Центрального и Южного Вьетнама. Овощи и ягоды выращивают в открытом грунте, но чаще в теплицах, коих в округе Далата просто огромное множество.
Извилистая дорога всё чаще прижимается к скалам. Разогнаться по ней из-за частых поворотов просто невозможно. Но и при скорости в сорок-пятьдесят километров нас кидало на виражах то в одну, то в другую сторону. Вцепившись в поручни, про себя мы уже не раз вспоминали Всевышнего.
Чем выше поднимаемся в горы, тем реже попадаются деревушки и одинокие хижины, прилепившиеся на какой-нибудь площадочке или у ручья. И тем беднее они выглядят. Иные домишки и вовсе смахивали на наши деревенские стайки и курятники.
То тут, то там с голых каменистых скал сбегали водопадики пенными струйками или тонкими, словно лист бумаги, прозрачными лавинками.
Горы и распадки становились всё величественнее, а виды на них — зачаровывающими. От небывалого восторга и одновременно какого-то животного страха перехватывало дух!
Иногда наш автобус нырял в полосу тумана, в котором видимость не превышала и десяти шагов. И тогда распадочная бездна полностью окутывалась молочно-туманной пеленой.
Подъём на перевал по серпантинной дороге занял не менее часа. Водитель проявлял мастерство виртуоза, ни разу не допустив осечки, особенно при встречном движении машин. Забегая немного вперёд, отмечу, что наш обратный путь проходил в вечернее и ночное время, к тому же едва ли не при сплошной туманности. Было ещё экстремальнее, да всё время под горку, под горку. Чуть успокаивало одно: в сплошной мгле из окон не видишь бездны ущелий.
Дважды мы делали десятиминутные остановки. Около ущелья с водопадом: сфотографировать себя на этом фоне и глянуть с высоты вниз. И возле семейного селения, с полудюжиной хижин. Этот семейный кооператив возделывал в высокогорье участки кофейной плантации. Мы посмотрели, как на невысоких кустарниках (или молодых деревцах) растут ещё зелёные ягоды кофе.
И лишь спустя час, на самом перевале, дорога стала выравниваться, и мы смогли вздохнуть с облегчением. В одном месте маячили два-три подобия жилища, шалаши на бамбуковом каркасе, крытые поседевшими пальмовыми листьями, - напоминание о том, как ещё недавно жили аборигены народа ко-хо.
Чем ближе к городу, тем больше одноэтажных строений, похожих на дома в наших вымирающих деревнях. А по обе стороны от дороги разбегались несчётные голубоватые теплицы. Они лепились повсюду: на косогорах, в лощинках, рядом с домишками.
Всё чаще попадались мохнатые. Правда, наши сосны выглядят постройнее и повыше. Здесь они более сучковатые, раскидистые. Сосны росли на ярко-рыжей почве — краснозёме, который обнажался и особенно бросался в глаза, где-нибудь у разрытого карьерчика, обрыва или на приусадебном огородике. Он напоминает нашу глину, но удивляет небывалым плодородием.
Иногда по косогорам виднелись кладбища с разноцветными памятниками. Как пояснил гид, цвет зависит от года смерти усопшего по восточному календарю.
Покружив по утопающим в цветах улочкам Далата, мы подъезжаем к канатной дороге. Покинув автобус, сразу ощущаем прохладу и начинаем сожалеть, что не вняли советам рекламных проспектов и не прихватили с собой тёплые вещи.
Поднимаемся по лесенкам на холм, где начальная станция канатки и отличная смотровая площадка. С неё хорошо просматривается панорама города с его домами под красно-коричневыми черепичными крышами.
Рыжие обнажения зелёных холмов, дома с белыми стенами и, далее, до горизонта — несколько ярусов синих гор в дымке-мареве. А над горизонтом простирается голубизна неба, запятнанная белыми облаками.
Канатная дорога в Далате, как и в Нячанге, тоже достопримечательность города. Но если в Нячанге канатка длиной в три с половиной километра идёт через морской пролив к острову с развлекательным комплексом VIN PEARL, то канатная дорога в Далате поскромнее. Её длина на километр меньше. Проходит она через вершину холма и спускается вниз на другую окраину города. Не знаю, выполняет ли она ещё какую-либо функцию, кроме обзорной, но нас, туристов, впечатляет изрядно.
Минут через пять-семь езды мы оказываемся у ворот-подножия дзен-буддистской пагоды-храма Чук Лам.
Как и повсюду, выглядят буддистские монахи одинаково: наголо бритые головы, босые, в оранжевых одеяниях, с обнажёнными правыми плечами и руками. Есть здесь и центральный храм, и колокольня, и прочие вспомогательные строения. Повсюду изваяния Будды, внутри и снаружи. Да и венчают главный храм обычно статуи сидящего в позе лотоса белого или золотого Будды. Купол одного из строений храма чем-то напоминает главный купол нашего Знаменского собора, но совершенно гладкий и однотонно-золотой. А сверху вместо православного креста устремляется к небу конический шпиль.
В большинстве буддистских монастырей монахи, кроме основных своих занятий, посвященных служению Будде, специализируются на каком-то виде деятельности. В пагоде Чук Лам они выращивают для себя и на продажу цветы. Потому-то все свободные места территории храмового комплекса заняты под газоны, цветники и клумбы. Много здесь и аккуратно подстриженных хвойных японских кипарисов (хиноки), создающих уют и дающих тень в релаксационных сквериках и беседках с фонтанчиками.
Пожалуй, самое сильное впечатление от всей поездки в Далат оставило посещение так называемого Крейзи-хауса, или Сумасшедшего дома мадам Нга.
У будущего преемника партийного лидера Ле Зуана Чыонг Тиня (на посту генсекретаря компартии Вьетнама он находился с 1981 по 1987 год) в середине 40-х годов родилась дочь. Она училась в Советском Союзе, в Московском архитектурно-строительном институте. После окончания МАРХИ с красным дипломом закончила ещё и аспирантуру и защитила кандидатскую диссертацию. Наташа, как её называли в Москве, прожила в России почти 14 лет.
Вернувшись домой, в разрушенный затяжной войной Вьетнам, она занялась проектированием зданий в стиле «коробкового» социализма. Такая работа была её творческой личности явно не по душе. Хотелось чего-то оригинального. И она уезжает во Францию. Сильное впечатление на неё производят полотна Сальвадора Дали и Пабло Пикассо, книги экзистенциалистов Сартра, Камю, Кафки, фэнтези Толкиена.
Вернувшись из Парижа в 1983 году во Вьетнам (когда у власти стоял уже её отец), под влиянием авангарда она вынашивает идею создания чего-то совершенно необычного. Но вместо этого (опять нет средств) ей предлагают всё те же стандартные проекты.
В конце восьмидесятых годов она переезжает в Далат, где сначала занимается проектированием и строительством детского Дворца культуры, а затем — католической церкви.
Поднакопив денег, Нга на свои средства в 1990 году приступает к строительству Лунной виллы. По её замыслу, она должна была являть собой трёхмерное воплощение авангарда. Причудливое искривлённое пространство Дали с пещерным миром хоббитов Толкиена — вот её первооснова.
Сооружение должно было напоминать волшебное дерево — с корнями, деформированным стволом и ветвями. По мере строительства Нга, словно в фантагорическом сне, приходили в голову всё новые и новые идеи. Пещеры и гигантские паутины. Гипертрофированные образы — дракона, нимфы, обнаженной фигуры, рогатой головы (как у Пикассо) буйвола... Вполне естественной реакцией посетителей Лунной виллы стало недоумение: что это? Для чего? На что тратятся деньги? Да это же просто сумасшедший дом! Так и появилось прозвище — «Крейзи-хаус» («Сумасшедший дом»).
Соединение всех следующих пристроек в единое осуществлялось с помощью переходов: горбатых и узких мостков, спусков, лесенок, лазов, пещерок, верандочек и балкончиков. И со временем крейзи-хаус превратился в своеобразный лабиринт, напоминающий термитник.
Когда денег на продолжение этой бесконечной стройки перестало хватать, мадам Хан Нга, решила приспособить помещения под отель, который стал поистине местом паломничества всех гостей, приезжающих в Далат. А некоторые и во Вьетнам приезжают исключительно ради того, чтобы посетить отель мадам Нга.
Сколько в нём находится хоббитовских норок — даже не поддаётся подсчёту. К тому же строительство дома до сих пор так и не завершено.
Ещё в самом начале нашего пребывания в Нячанге как-то случайно мы забрели на углу проспекта в здание, в котором расположены шёлковые мастерские и галерея фирмы XQ. На входе в галерею мы увидели несколько вышивальщиц, сидящих за столиками. По намеченным контурам они шёлковыми нитками обычными швейными иглами, стежок за стежком, создают настоящие живописные полотна. Основная техника вышивки — гладь. Но есть и мельчайшие узелковые, выпуклые работы.
Я припоминаю, как в далёком детстве наша мама в зимние вечера вышивала нитками мулине по сатиновой или штапельной основе, натянутой на круглые пяльцы, разные простенькие картинки — цветы, птичек, петушков. То, что мы увидели здесь, не идёт ни в какие сравнения с вышивкой из моего детства. Это истинные шедевры вышивального искусства. Полотна - от размеров машинописного листа до картин во всю стену. И сколько же времени уходит у мастериц на то, чтобы создать такое чудо? Не день и не месяц. Разумеется, и стоимость ручной работы многим не по карману. Но ведь покупают же!
Чем ещё любопытны вышивки, так это тем, что ни на лицевой, ни на изнаночной стороне не найти ни одного узелка или кончика нитки. И куда они прячутся, для нас осталось загадкой, расспросить об этом вышивальщиц, не понимающих по-русски, не получилось.
В просторных залах на двух этажах выставлены сотни работ, каждая на раме, с указанием автора и стоимости в донгах и долларах. На них самые разнообразные темы и сюжеты. Мифологические и религиозные, Будда и жизнь святых. История и быт простого вьетнамского народа. Животный и растительный мир. Очень много натюрмортов. А какие портреты и портретные композиции! Просто не верится, что с помощью нитки и обычной иголки можно передать поразительное сходство с оригиналом. Передаются десятки, сотни полутонов и оттенков. Иногда композиции создают иллюзию трёхмерности. Часа полтора мы потратили на любование этими полотнами, получая истинное наслаждение.
После трёхдневной полуштормовой погоды с тучами, затягивающими всё небо, нам повезло. Ветер утихомирился, на море стало поспокойнее. Всё чаще выглядывало солнышко.
Последний день подарил нам ещё одну возможность покупаться и позагорать. Собирая свои вещи, мы вдруг обнаружили в сейфе среди документов и бумаг неучтённые 500 тысяч донгов, которые следовало непременно потратить, поскольку в ближайшее время вряд ли они бы нам уже понадобились.
Назад |