донецкий поэт уходит на фронт, заменив в строю недавно погибшего отца...
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Алексей Лермонтов, поэт, рядовой армии ДНР.
Мария Михайловна Лермонтова, мама Алексея.
Иван Иванович Ракитин, капитан армии ДНР.
Эля Тутаринова, медработник армии ДНР.
Максим Гринев, сержант армии ДНР.
Борислав Прибудько, рядовой армии ДНР.
Лорд (Стефан Колчинский), командир диверсантов батальона «Азов»*.
Вара, диверсант батальона «Азов».
Микола Прибудько, диверсант батальона «Азов».
АКТ ПЕРВЫЙ
1.
В углу темной комнаты небольшой стол, на котором лежат разные бумаги и установлен стационарный телефон. Возле стола два стула и широкая длинная лавка. На ней неподвижно сидит Ракитин. Луч света выхватывает его фигуру.
Ракитин. Здравствуйте. Меня зовут Иван Иванович Ракитин. Я действующий капитан армии Донецкой Народной Республики. А поскольку мы люди военные, то перейду сразу к делу... Финал истории, которую мы вам сегодня расскажем, во многом повторяет реальную жизнь. И пусть мы изменили имя и фамилию ее главного персонажа, это никак не отменяет всей героической сути данного события... Да и вся такая история вполне могла произойти на нашей многострадальной земле. Поэтому смотрите и слушайте, а главное, думайте.
Слышится отдаленная артиллерийская канонада.
Думайте. Ибо любая война – это прежде всего повод задуматься над тем, почему и во имя чего она произошла.
В комнате включается свет.
Ракитин поднимается с лавки и, взяв один из стульев, садится за стол.
На дворе стоял 2014 год. В это время на Донбассе шли ожесточенные бои между войсками армий ДНР и ЛНР и вооруженными силами постмайданной Украины.
Ракитин берет в руки бумаги и начинает
сосредоточенно рассматривать их.
Звонит телефон на столе. Капитан снимает трубку.
Слушаю... И вам добрый день... Что? Говорите громче! А то я ничего не понимаю из-за этих трещоток!.. Да, это мама моего бойца... Я знаю, что не положено. Однако в порядке исключения прошу пропустить ее ко мне... Слушайте, подпоручик! Вам что, письменное разрешение от меня нужно? Пропустить, говорю! Да, под мою личную ответственность! Вместе с пакетом пропустить! Выполняйте!
Капитан кладет трубку и трет лицо руками. Несколько мгновений задумчиво смотрит вдаль, после чего причесывает ладонью волосы и возвращается к бумагам. Достав из кармана шариковую ручку, что-то отмечает ею в документах. В это время заходит Мария Лермонтова. В руках женщины довольно объемный пакет. Ракитин не видит гостью, и она тихо подходит к офицеру.
Мария. Здравствуйте, Иван Иванович. А я думала, что в современной армии командиры бумаг уже не пишут.
Капитан поднимает голову, и его лицо озаряет широкая улыбка.
Ракитин. Ха-ха. Здравствуйте, Мария Михайловна. (Встает из-за стола и поправляет форму и прическу.) Пишут. Еще как пишут! Я вообще думаю, что армейская канцелярия останется с нами на веки вечные. Хотя сейчас я занимался вполне приятным делом.
Мария. Это каким же? Если не секрет.
Ракитин. Да вот. Надо бы наградить хоть чем-то особо отличившихся бойцов. Так сказать, для поднятия воинского духа! А вы, как я погляжу, опять их решили пирожками раскармливать?
Мария. Да. Принесла вам немного своей выпечки.
Ракитин. О да! Я чувствую ее приятный аромат даже своим заложенным носом! Ох и балуете вы их, Мария Михайловна, такими мучными деликатесами! Ох и балуете! Зажрутся ведь, пижоны, и спать начнут на постах.
Мария. Так школу же закрыли, Иван Иванович. Что мне еще делать одной? В четырех стенах. Даже поговорить не с кем. Обещают, что скоро по интернету продолжим преподавать. Но это когда еще будет. У меня ведь и компьютера пока что дома нет. Поэтому и занимаюсь домашними хлопотами. Еще и ремонт после обстрелов иногда делаю. А потом пирожки стряпаю. Вы меня простите, если я вас от дел важных отвлекаю. Мне бы только Алексея повидать. Хотя бы одним глазком. Месяц ведь уже почти не разговаривали.
Ракитин. Ну что вы, Мария Михайловна! Я совсем не против ваших визитов. Тем более что они довольно редкие. А мы, армейские, вообще любому подкреплению нынче рады. Только дайте мне, пожалуйста, еще одну минуту. Я закончу с бумагами, и потом сразу же навестим моих бездельников. Они как раз сегодня после легкой прогулки отсыпаются. Вы присаживайтесь, что стоите здесь как неприкаянная? С таким вкусно пахнущим грузом. Как живете-то хоть? В наше нелегкое время. Помимо кухонных забот?
Ракитин придвигает к женщине стул, и она
присаживается на его краешек, поставив пакет с пирожками на колени. Капитан же снова садится за стол и начинает подписывать бумаги.
Мария. Нормально я живу, господин капитан. Грех жаловаться. Нарядов себе никаких сейчас не покупаю, а с питанием у меня все прекрасно. И гуманитарку получаю, и денег немного дают. Да мне разве много надо? За другое душа болит постоянно, Иван Иванович. Единственного же сына доверила под ваше начальство. Папу и мужа уже похоронила на этой проклятой войне. Алешка только и остался теперь из близких.
Ракитин. Я знаю вашу историю, Мария Михайловна.
Мария. Не хотела ведь его отпускать. У него же отсрочка на полгода была. По состоянию здоровья. Но он и слушать меня не стал. Надо, говорит, обязательно дело отца закончить. А какой из Алексея вояка? Он даже драться никогда не умел. Весь в деда пошел. Интеллигент близорукий. Он же все детство за книгами провел. Как сейчас помню, что в первом полугодии первого класса мой сын взял в нашей библиотеке 47 изданий. Представляете?
Ракитин. Представляю. Ха-ха. Я, наверное, за всю жизнь столько книг не прочитал.
Мария. Вот я и говорю. Какой из него солдат? Если он до этого только стихи писать умел. Сидя под луной на подоконнике.
Ракитин. Ну что вы, уважаемая. Ваш сын вполне достойный боец. Голова у него светлая, и ноги выносливые. А то, что он застенчивый слегка, так это не беда. Военное время такой недостаток быстро исправит.
Мария. Может, и нормальный. Только я теперь спать не могу спокойно по ночам. Лезут в голову всякие мысли плохие.
Капитан сворачивает одну из бумаг и кладет в карман.
Ракитин. Ничего, Мария Михайловна. Разобьем скоро бандеровцев и заживем прежней, мирной жизнью. Потерпите немного, а мы сделаем все, что от нас зависит.
Мария. Скорей бы уже, Иван Иванович.
Ракитин. Ну что вы так официально? Называйте меня просто по имени. Вы же лицо гражданское. К тому же еще и женщина красивая. Поэтому вам можно.
Мария. Вы меня смущаете, господин капитан. А вы почему ко мне так официально?
Ракитин встает из-за стола и с улыбкой смотрит на женщину.
Ракитин. Я-то? Кхе. Да я как-то по привычке. Ну что ж. Я закончил. Идемте.
2.
Сержант Гринев, рядовые Алексей Лермонтов и Борислав Прибудько отдыхают в комнате. Алексей сидит за столом и что-то пишет, постоянно поправляя очки. Лежащий на лавке Гринев (он в тельняшке) вяло пощипывает струны гитары и напевает себе под нос незатейливую мелодию. Прибудько чистит автомат, с улыбкой поглядывая на товарищей.
Гринев. Тихо-то как. Почти полный штиль над нами. Выстрелов даже не слышно.
Прибудько. Ага. Це точно, Гриня. Добрий нам підвальчик товариш капитан вчора підігнал.
Алексей. Совершенно с вами согласен, ребята. Я сегодня первый раз за этот месяц выспался.
Гринев. Поэт, ты не поддакивай. Ты мне лучше текст давай для песни. Рыбья ты заноза. У меня же тема уже давно готова. А ты все веслами воздух загребаешь.
Алексей. У меня тоже почти все готово, товарищ сержант.
Гринев. Почти или готово?
Алексей быстро дописывает последнюю строчку.
Алексей. Готово.
Гринев садится на лавку и зевает.
Гринев. Ну наконец-то. Читай давай шустрее, что ты там настрочил. А мы послушаем.
Держа в руках небольшой листок бумаги, Алексей
поднимается из-за стола. Выходит в центр комнаты и, смущенно кашлянув, начинает нараспев читать свои строчки.
Алексей (декламирует). Когда вернусь я, будет тихий вечер... А летний зной уже сойдет на нет... И я тебя у дома снова встречу... И вновь скажу: любимая, привет... А после поцелую тебя нежно...
Гринев. Стоп-стоп-стоп! Что за сухопутная ахинея, Леша? Ты патронов, что ли, бескапсюльных объелся?
Прибудько. А що, мені нравится. (Закончив чистку оружия, вытирает руки тряпочкой.) Я своїй зазнобе таке б з радістю розказал. Милодично.
Гринев. Бориславик, тебе после работы в лесу любая попса за классику сканает. А петь-то я как это буду? У меня же мотив совершенно другой! (Бряцает по струнам.) Я же шансон хотел Эльке сыграть! Понимаешь? С морским размахом. А тут про летний зной какая-то белиберда!
Прибудько. А що тоби, Гриня, моя робота в лісу не нравится? В лiсу хорошо. Там тишина и злых людей нема.
Гринев. Слушай, ты, егерь мариупольский! Что ты все время лыбишься, как акула многозубая? Ты не разумеешь, что ли, что я готовую песню девушке обещал показать? Сегодня!
Прибудько. А ти, Гриня, не злись, а просто інший мотив напиши. Під ці вірші.
Алексей. Извините, товарищ сержант. Я что-то даже не спросил у вас про мотив. Разрешите, я переделаю все?
Гринев. Да успокойся ты. Переделает он. Опять будешь два дня писать одну песню. И еще не факт, что настихоплетничаешь как надо. Лучше я сам быстрее сварганю под твой текст новую мелодию. Давай сюда свои строчки.
Алексей передает сержанту листок со стихами.
А после поцелую тебя нежно... И обниму, насколько хватит сил... И мы сольемся в танце безмятежном... Лелея Бога, что меня он возвратил.
Глядя на стихи, Гринев задумчиво чешет щеку.
Ну, в принципе-то, ниче такая поэзия. Хоть и хрень, конечно, полная, но зато стройная. Думаю, нашей новой медсестричке все-таки это понравится.
Прибудько. Ха-ха. Даже не сумнiвайся, Гриня. Наша Элька вiд вiршiв в повном восторге. Памятаю, як Альоша читав ей Пушкина, так вона дивилася на нього просто закоханими очами.
Гринев (поднимается с лавки). Во как даже? (Алексею.) Когда это ты успел к ней подгрести? С Пушкиным? Непорядок это, поэт. Девка третий день на службе, а ты к ней уже свой бакен дудонишь. Да еще и впереди более опытных матросов.
Алексей. Извините, товарищ сержант, но я к ней не подплывал. Мы с медсестрой Элей Тутариновой с детства знакомы. Она моя одноклассница.
Прибудько. Ха-ха... Вона еще и одноклассница йому! Ха-ха... Ох, обскачет он тебе, Гриня. З твоею музикой и балалайкою.
Сержант обходит вокруг Лермонтова, озадаченно рассматривая новоявленного соперника.
Гринев. Да хватит тебе ржать, Борисик! (Алексею.) Одноклассник, значит?
Алексей. Да. Вы только не обижайтесь на меня, товарищ сержант. Мы с ней даже за одной партой в школе сидели. Поэтому нам всегда есть о чем поговорить.
Гринев. Ясненько. Ну, вот что, поэт-однопартиец. Ты все равно Эльке больше никаких Пушкиных на уши не вешай. Это я тебе по-дружески говорю. А то по уставу жить будем. Понял меня?
В комнату входят Ракитин и Мария. Гринев первым замечает командира.
Гринев. Отделение, построились! Смирно!
Сержант и рядовые, застегивая пуговицы на одежде, встают в шеренгу.
Гринев. Товарищ капитан! Личный состав разведчиков заканчивает отдых! Старший группы сержант Гринев.
Ракитин. Вольно.
Гринев. Вольно!
Ракитин. Так, Гринев и Прибудько. Ноги в руки и давайте шустрым маршем до медпункта. До фельдшера Тутариновой.
Прибудько. А що таке, товарищ командир? Ми вроди б нічим не хвораем.
Ракитин. Прививки от энцефалита там поставите. А то в районе прям беда какая-то с ним. Несколько лет не было, не было, а теперь уже сотня заболевших. Как будто кто специально к нам этих зараженных клещей закидывает. (Алексею.) Лермонтов!
Алексей. Я, товарищ капитан!
Ракитин. Тебя это тоже касается. Даю вам на свидание с мамой пятнадцать минут. После чего также направишься в медпункт.
Алексей. Есть.
Женщина достает из пакета выпечку.
Мария. Мальчики, я вам тут пирожочков немного принесла. С повидлом. Угощайтесь, пока они свеженькие.
Прибудько. Ха-ха. Ми і від несвіженьких не откажемся!
Гринев. Это точно. Я, например, пирожки просто обожаю. Любого срока изготовления. Они мне даже по ночам иногда снятся.
Ракитин. Отставить иронию! После покушают, Мария Михайловна. Всё, бойцы. Шагом марш на выход.
Гринев. Разрешите хотя бы по одному, товарищ капитан? Чтобы прививаться было не так больно.
Мария. Да, пусть сейчас попробуют, Иван Иванович. Редко ведь такое, наверное, видят? И вы сами тоже покушайте.
Ракитин. Благодарю, но я не буду. Хорошо. По одному домашнему хлебобулочному изделию разрешаю взять – прямо сейчас.
Гринев. Ой, спасибо, товарищ капитан! Век вам такой вечерний завтрак не забуду!
Ракитин. Гринев, вы еще здесь, что ли?
Гринев. Все, все. Исчезаем.
Довольные Гринев и Прибудько, взяв из рук Марии по несколько пирожков, выходят из комнаты.
Ракитин. Ну что же, Мария Михайловна, общайтесь. А я тоже пойду укольчик себе полезный поставлю. Вас потом подвезти до дому?
Мария. Не надо, господин капитан. Сама дойду.
Ракитин. Ясно. Так. Телефон я вам свой написал. Будет какая проблема, рапортуйте мне напрямую. Если сможем, то поможем.
Мария. Хорошо, Иван Иванович. Я поняла. Спасибо вам за все.
3.
Слышна беспорядочная пальба и автоматные очереди.
В поле зрения появляются три диверсанта батальона «Азов» в балаклавах. Это Лорд, Вара и Микола Прибудько. За спинами всех большие вещмешки. Причем в бауле, надетом на Вару, угадываются очертания трубы гранатомета. На груди Лорда болтается небольшой бинокль. Вся троица отстреливается из автоматов и отступает короткими перебежками.
Вара. Лорд! Лорд! Слышишь меня?!
Лорд. Чего тебе?!
Вара. Слева тоже сепары! Кругом обложили, суки! Куда когти рвем?! В лоб пойдем?!
Лорд. Давай назад, Вара!
Вара. Так там же болото!
Лорд. Вот и проведешь нас по нему! Ты же местный! Должен все проходы знать!
Вара. Здесь кругом засада, полковник! Трясина на трясине!
Лорд. Назад, я сказал! Слушаем меня, без всяких вопросов!
Микола. Атаман! Дозвольте i мені слово вставити?! Там таки и правда болото! Я теж знаю ці миста! Утопнем ж! Повністю!
Лорд. Отставить, бараны безмозглые! Нашли время умничать! Отходим! Я приказываю! Или я вам сейчас обоим бошки продырявлю!
Лорд наставляет дуло автомата на своих подчиненных.
Вара. Успокойся, шеф! Мы тебе не враги! Куда скажешь, туда и попрем!
Лорд. Вот это правильно, Вара! Очень рад, что ты меня сразу понял! Бегом все за мной!
Вся троица быстро удаляется из виду.
4.
В комнате Алексей и Мария. Женщина выкладывает на стол оставшиеся пирожки.
Мария. Кушай давай, сынок. Вижу же, что тебе хочется их попробовать. Посмотри, какие они румяные. И очень, очень вкусные. Свеженькие. Два часа назад всего их настряпала.
Алексей. Мам, ну как я буду один есть? Так нельзя. Ребята придут, вот тогда мы и слопаем твои пирожки. Вместе с чаем.
Мария. Алексей, что это за выражение? «Слопаем». Не говори так больше при мне. Это неприлично.
Алексей. Хорошо, мамуля. При тебе я буду выражаться только как Цицерон!
Мария. Вижу, что настроение у тебя отличное. Это прекрасно. (Присаживается на стул.) Ой, присяду немного. Километров семь уже сегодня прошла. Ноги гудят с непривычки.
Алексей. А чего тогда от машины отказалась? Товарищ капитан бы тебя мигом подвез.
Мария. Да что я буду его отвлекать от важных дел? Нечего на меня бензин армейский переводить. Сама уж как-нибудь доберусь потом до дому. Как ты здесь? Не обижают тебя?
Алексей. Мама, что ты такое говоришь? Не в бирюльки же играем. Нет, конечно. У меня тут со всеми хорошие отношения. Ты не переживай. Я в полном порядке.
Мария. Да я тебе верю, сынок. Загорел, смотрю, даже. Возмужал. Много врагов уже нащелкал? Или это военная тайна?
Алексей. Нет, мам. Я еще даже не стрелял ни в кого.
Мария. Вот и хорошо. Что не стрелял... Ох... В голове до сих пор не укладывается. Украинцы воюют против украинцев, а русские – против русских. Как будто сон какой-то. Нелепый.
Алексей. Это не сон, мама. Если мы проиграем, то нас всех выгонят отсюда. Или просто убьют. Вчера слушали по интернету их президента. Он же всех нас ненавидит, мам. Мы ему чужие. Они больше не дадут тебе проводить спокойно уроки русской литературы. Если мы их не остановим. Понимаешь? Но я сделаю все, что только в моих силах, чтобы ты и дальше могла учить детей.
Мария. Ох, Алешка. Не нужно мне от тебя никакого геройства... Я и говорю, что это ужас какой-то. И не слушай ты речи умалишенных, сынок. У них и сознание кривое, и правда такая же. Ты лучше Ивана Ивановича держись. Ваш командир – человек толковый и рассудительный. Я его много лет знаю. Он ведь когда-то еще вместе с твоим отцом служил. Пусть и недолго.
Алексей. Я помню. Ты мне говорила.
Мария. Вот и слушайся его. Он хороший. Пусть и строгий.
Алексей. Ладно. Договорились. А ты как сама, мам?
Мария. Как-как... Школа так и не работает. Дома сижу пока что. И очень скучаю по деткам, по урокам. Вот Толстого опять перечитываю. Льва Николаевича. Его последнее произведение «Путь жизни». Прекрасная и до сих пор актуальная философия. О Вере и Разуме.
Алексей. Я знаю, мам. Я читал эту книгу еще в детстве. Она же у нас всегда на видном месте стояла. Правда, ничего тогда не понял. Мне этот бородатый дядька всегда с трудом давался.
Мария. Алексей! Перестань, пожалуйста, так выражаться!
Алексей. Хорошо, хорошо, мамуль. Включаю Цицерона! А у вас, значит, свет дома есть постоянно? Раз ты по вечерам за книжками сидишь.
Мария. Есть, Алешка. С электричеством сейчас намного легче стало. Нам прицепную подстанцию поставили. Так что я и телевизор смотрю теперь часто. Только он мне, в общем-то, ни к чему. Я и так вижу, что у нас вокруг творится. Нету больше над нашим солнечным Донбассом мира и спокойствия. Устала ведь уже окна фанерой заколачивать. Вышибает постоянно от разрывов. Но в погреб я больше не бегаю, когда бомбят.
Алексей. Почему?
Мария. Потому что соседей у нас теперь нет. Электричество появилось, а дома пустые стоят. Только в конце улицы люди остались. А рядом со мною – никого. Кто уехал, а кто воюет. Один старый Никифор Иванович был. Если ты еще помнишь такого.
Алексей. Конечно, помню. Веселый старик, который на гармошке играть любит.
Мария. Он самый. Только нет его больше. Отыгрался. Неделю назад прямо возле дома убило. Представляешь? Вышел покурить и получил осколком по своей седой голове. А я теперь боюсь, что засядешь в подвале, и вдруг завалит? И вытаскивать ведь некому будет. Хоть закричись.
Алексей. Мам, завалит – это ведь не убьют. Почему ты себя не бережешь?
Мария. Ой, Лешка, это ты себя побереги. Ты молодой. Тебе жить надо. Род наш продолжать. А моя песня уже к закату клонится.
Алексей обнимает сидящую маму за плечи.
Алексей. Ну что ты, мам. Ты еще молодая и красивая. И очень хорошая хозяйка. Я никогда в жизни не встречал учительницу, которая бы пекла такие вкусные пирожки!
Мария. Так ты же их еще даже не попробовал!
Алексей. Как не попробовал? Ты ведь не первый раз приносишь. И всегда у тебя получаются очень-преочень вкусные.
Мария. Ах ты, дамский угодник. Знаешь, Алешка... Вот повидала тебя, и на душе так тепло стало. Одна ты у меня в жизни надежда. Образованный, красивый, в общем, весь такой перспективный. Вот закончится война, найдем тебе хорошую работу по душе и женим на достойной девушке.
Алексей. Мама...
Мария. Что «мама»? Ты ведь и правда стал похож на настоящего мужчину. Молодого отца мне напоминаешь. Мне это так нравится. Все-таки вечный двигатель существует. Наши дети – точно такие же, как мы. И лицом похожи, и ошибки по жизни совершают абсолютно аналогичные. В общем, ешь пирожки давай. Пока они свеженькие. Не строй из себя благородного Айвенго.
Алексей. Ладно, ладно, сдаюсь, госпожа мама! Один, так и быть, скушаю в вашем присутствии.
Мария. Вот и умница.
Алексей берет со стола пирожок и откусывает его.
Алексей (жуя). Мм, какая вкуснятина!
Мария. Спасибо. Только ты покушай сначала. А уж потом хвалить будешь.
Алексей. Кстати, о девушках, мам. Совсем забыл тебе сказать. Здесь ведь Элька Тутаринова появилась! В медпункте теперь нашем работает.
Мария. Это какая Тутаринова? У меня же их человек двадцать с такой фамилией училось. Дай-ка я тебе, солдат, губы твои чумазые вытру.
Мария достает платочек и вытирает им сыну губы.
Алексей. Мам, ну ты чего? Элька, одноклассница моя. Соседка по парте.
Мария. Это та, за которой ты в школе, простите, бегал?
Алексей. Ни за кем я не бегал.
Мария. Я имею в виду, стихи которой прямо на обложке тетради писал. Про принцесс всяких.
Алексей. Да. Она.
Мария. Молодец какая. А у нее как дела? Она замужем?
Алексей. Нет. Она свободна.
Мария. А родители живы ее? Правда, я уж и не помню, чьих она Тутариновых дочка.
Алексей. Живы. Только они в России теперь. Элька сначала тоже с ними уехала, а потом вернулась. И теперь одна здесь живет.
Мария. А почему она вернулась?
Алексей. Я не знаю, мам. Я у нее не спрашивал. А сама она об этом ничего не рассказывала. Да я ее и видел-то всего пару раз пока что. Сейчас вот на прививку пойду и снова поговорю с ней. Может быть, спрошу и об этом.
Мария. Спроси. Вот же какая замечательная девушка. Могла ведь спокойно себе жить где-нибудь на Урале, но вернулась на войну, чтобы людям помогать. Как это благородно выглядит. И кажется таким несовременным. Тоже, что ли, в наш госпиталь устроиться? Хоть кому-нибудь пользу приносить буду. А то же тоскливо одной дома, Алешка. И страшно... Мне вообще последнее время так часто бывает страшно, что порой это просто невыносимо. Даже книги не помогают. И за себя страшно, и за тебя, и за людей. Школу вот закрыли, а кого в ней потом учить? Даже если и победим.
Алексей снова крепко сжимает сидящую мать в объятиях.
Алексей. Мамка, ты у меня такая классная. Только сильно-то не переживай.
Мария. Это почему же?
Алексей. Потому что мы обязательно победим, мам! Обязательно! И ты еще увидишь мирное солнце над нашим Донбассом. Я обещаю.
5.
Где-то далеко громыхает артиллерийская канонада, а поблизости квакают лягушки.
Диверсанты батальона «Азов» Вара и Микола сидят на земле. Микола усиленно трясет в воздухе босыми ступнями, после чего надевает носки.
Микола. Скажи мени, Вара. Нащо мi цi намордники постоянно носим? Даже середи жаб и то сидим в балаклавах.
Вара вставляет в пистолет новую обойму и убирает его за пояс в кобуру.
Вара. Не знаю, Микола. Я не колдун, чтобы читать мысли в башке у командира. Наверное, Лорд боится, что сепары наши рожи со спутника срисуют. Если снимем балаклавы. Сейчас, говорят, из космоса можно даже номер на автомобиле прочесть.
Микола. Та ти що? Таки з космосу видно, який номер у моей машини? Когда я по хутору на нiй гарцую?
Вара берет в руки колоду карт и начинает их тасовать.
Вара. Не знаю, я не проверял. Но морду твою, думаю, из космоса точно можно увидеть.
Микола. Даже когда вона на болотi?
Вара. Даже когда она на болоте. Слышь, хватит своими мокрыми носками тут трясти. Давай я лучше в картишки по новой сдам. Мне отыграться охота. Не люблю ходить в должниках.
Микола. Та я завсегда за маленький катранчик. Тільки дозвольте мені уточнить. Що ти ставиш на кін? У долг я більше не хочу тебе обдувать.
Вара чешет за ухом и достает из кармана новенький смартфон.
Вара. Давай так, Микола. Я ставлю этот смартфон против моего долга.
Микола. А що він такий покарябанный весь?
Вара. Че ты мелешь, дурень? Он новый, с иголочки почти. Я его только три дня назад у сепаров подтянул. Из разбомбленного магазина. Маде ин Швеция, и ловит везде. Даже на болоте с него можно звонить. Ну, так я сдаю?
Микола. Добре. Давай так поступим. Якщо ти виграєш партейку, то долг спишем. А якщо я, то ти мені віддашь цей телефончик і свій новенький пістолет.
Вара. А губа у тебя не треснет? От такой ставки.
Микола. Ну, дивись сам, Вара. Мое дело тiльки предложить. Якщо сам не хочеш відігратися, то тут я безсилен.
Вара. Хорошо. Давай так. Если выиграю, то долг по нулям. А если проиграю, то получишь этот смартфон и дам тебе из гранатомета по сепарам лупануть. Последней гранатой. Идет?
Микола. Вобще-то, так собі предложение. Все-таки твій долг більше, нежели цей телефон. Но Микола Прибудько сьогодні добрий. Вiн согласен. Здавай мені.
Вара заканчивает тасовать и кидает карту партнеру. Микола медленно открывает ее под руками.
Еще одну.
Вара скидывает еще одну карту.
Достаточно. Теперь собi.
Вара скидывает в открытую несколько карт.
Вара. Блин, двадцать два. Опять перебор.
Микола. А у мене девятнадцать. Дозвольте получить ваш трофейний телефончик!
Вара передает смартфон напарнику.
Вара. Давай еще разок.
Микола. А що у тебе ще цінного осталося? Крім пістолета.
На поляне появляется Лорд. Увидев его, Микола спешно прячет телефон в одежду.
Лорд. Вы чего здесь расселись, олигофрены?
Микола. А що таке, Лорд? Сидим як пристойные гаврики. Катаем по тютельке. И сушимся.
Лорд. Я тебе сейчас промеж глаз скатаю, дурень ты игральный. Я вам что приказал? В карты играть или обстановку в северном направлении проверить?
Вара. Будет тебе кричать, Стефан. Какая в той стороне обстановка? Там топи кругом. Сам-то что разведал?
Лорд. Что-что... Обложили нас кругом. Повсюду сепары катаются. Кидайте свои бубны, и дальше в болото уходим. А то, не ровен час, и сюда за нами заявятся.
Микола. Атаман, здається мені, що ти нас не чуєш. Ми вже всі мокрі, а далі ще хуже буде. Ми ж потонем!
Лорд. Да закрой ты пасть, наконец! Я не меньше твоего хочу отсюда выбраться. А болото – оно для всех болото.
Вара. Стефан, так объясни, что ты задумал? Мы продолжаем операцию или что? А то в болоте полностью остаться как-то не с руки. Или ты и правда надеешься выйти по топи на другую сторону?
Лорд. Вот будете обсуждать мои приказы своими чугунными лбами, тогда точно останетесь в этой вонючей тине. Все и полностью.
Вара. Чего ты постоянно гарцуешь, полковник? У нас тоже нервы не железные.
Микола. Це точно, Вара. Прет и прет, аки лошадь необъезженна.
Лорд. Да что тут непонятного, Вара? Отсидимся в топях до ночи, а по темноте попробуем назад к сепарам под брюхо прорваться. И уже на месте оценим обстановку. А сейчас идти в их сторону – это все равно что в подвал сразу спуститься. В качестве арестанта. Сцапают, и не пикнешь. А по моему плану хоть какой-то шанс есть.
Микола. А з чого ти рішив, що сепари и сюди заявятся?
Лорд. Чуйка у меня потому что на такие вещи. Я угрозу всеми местами чувствую. В отличие от некоторых.
Микола. Таки и всеми?
Лорд подходит вплотную к Миколе и угрюмо смотрит на подчиненного.
Лорд. И что за придурков в батальон понабрали? (Миколе.) Ты что, на печи, что ли, всю жизнь просидел? Или из своей конюшни в цивилизованный мир никогда не вылазил? А? Совсем ведь башка у тебя не в ту сторону соображает. Ни одного толкового слова еще не сказал.
Микола. Ну да. З сільських ми. И на конюшне теж працювали. А шо такого? Зате я на Майдані в перших рядах був.
Вара поднимается с земли.
Вара. Микола, ты уже надоел со своим майданом. Поднимайся давай. Лорд, наверное, прав. Надо все-таки в болоте пока что сховаться. От греха подальше. А там посмотрим.
Лорд. Давно бы так. Хоть один думающий человек рядом. Выдвигаемся. Пока не поздно.
Микола тоже поднимается с земли. После чего, постоянно озираясь по сторонам, троица удаляется
из виду.
6.
Фельдшер Эля, стоя у стола, выкладывает шприцы и лекарства из медицинской сумки.
Раздается стук в дверь.
Эля. Да-да, открыто. Входите, пожалуйста.
В комнате появляется Алексей.
Алексей. Привет, Эль. Можно?
Девушка оборачивается и широко улыбается гостю.
Эля. О-о, какие люди! Да еще и с автоматом! Привет, Алешка! Входи, конечно! Жду тебя давно уже! Ты чего сегодня самый последний? А, хотя мне уже все про тебя рассказали. Гринев постарался. Мама к тебе приехала, да? С пирожками.
Алексей. Да. Если хочешь, я и тебе потом маминых пирожков принесу. Они вкусные очень.
Эля. Хи-хи. Спасибо, ешьте сами. Вам такое нужнее. Ты садись, садись. Поставлю тебе тоже прививочку от энцефалита. Всем вашим уже сделала. Один ты у меня остался. Единственный непривитый.
Алексей. Звучит очень приятно. Особенно слово «единственный».
Эля. Алешка, садись, говорю, давай. Сейчас еще приятней будет. Если уколов не боишься.
Алексей. Боюсь немного, Эль. Но если надо, то мы потерпим. Мне штаны снимать? Или что?
Эля. Хи-хи. Ой, ну и смешной же ты, Лермонтов. Нет, конечно. Тогда бы я тебя лечь попросила. Закатай мне просто рукав.
Алексей. Хорошо, доктор. Исполняю.
Алексей садится на стул и закатывает один из рукавов солдатского комбинезона. Девушка в это время наполняет шприц жидкостью.
Эля. Руку подверни мне, пожалуйста. Да, вот так.
Алексей. А я тебе стихи сегодня ночью написал.
Эля. Да ты что? Так читай, раз написал. Руку расслабь немножко.
Девушка ставит парню укол.
Алексей. Слушай... (Декламирует.) Я пациент, а вы мой Эляксир... Красивый. Стройный. только мало спите... Ах, Эля милая, уколов командир... Поставьте мне один, куда хотите...
Девушка, улыбаясь, смотрит на солдата.
Эля. Я думала, серьезные написал, а ты дурачишься. Шут гороховый. Ватку еще подержи здесь немного.
Алексей. Хорошо-хорошо. Я правда сочинил. Слушай... (Декламирует.) Пустынный пляж. На ласковом песке... Рисую девушку, любимую когда-то... И сердце вновь сжимается в тоске... От вида грации в лучах тепла заката. Мне больно помнить, как она легка... Но я смотрю то с нежностью, то смело... И хочется укутать в облака... Безумной страсти ее бархатное тело...
Несколько секунд в комнате стоит полная тишина,
во время которой парень и девушка смотрят друг на друга.
Звучит отдаленная артиллерийская канонада.
Эля. А дальше?
Алексей. Это пока что все. Дальше я еще не придумал. Вернее, не успел. Товарищ сержант Гринев подъем скомандовал.
Эля. Все равно здорово вышло, Алешка. Ты настоящий поэт. Только грустно как-то очень. Впрочем, мне всегда нравилась легкая печаль в твоих стихах.
Алексей. Ну, не знаю. Как уж получилось. Ладно, пойду я, Элька. А то еще потеряют. Спасибо тебе за прививку.
Парень встает и направляется к выходу.
Эля. Леш.
Парень останавливается и оборачивается.
А ты правда эти стихи только для меня написал?
Алексей. Правда. Целую ночь сегодня не спал. И написал.
Эля. Понятно. Иди, а то потеряют.
Алексей выходит из комнаты. Почти сразу в нее заходит Гринев. Держа гитару в руках и весело улыбаясь, сержант приближается к девушке.
Гринев. Элечка, наконец-то я дождался, чтобы показать тебе свою новую песню. А то ходят сюда, понимаешь, различные поэты-одноклассники. И сбивают вас с верного курса всякими Пушкиными.
Эля. Сержант Гринев, иди-ка ты в свое расположение. Не мешай мне работать.
Гринев озадаченно чешет затылок.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Алексей Лермонтов, поэт, рядовой армии ДНР.
Мария Михайловна Лермонтова, мама Алексея.
Иван Иванович Ракитин, капитан армии ДНР.
Эля Тутаринова, медработник армии ДНР.
Максим Гринев, сержант армии ДНР.
Борислав Прибудько, рядовой армии ДНР.
Лорд (Стефан Колчинский), командир диверсантов батальона «Азов»*.
Вара, диверсант батальона «Азов».
Микола Прибудько, диверсант батальона «Азов».
АКТ ПЕРВЫЙ
1.
В углу темной комнаты небольшой стол, на котором лежат разные бумаги и установлен стационарный телефон. Возле стола два стула и широкая длинная лавка. На ней неподвижно сидит Ракитин. Луч света выхватывает его фигуру.
Ракитин. Здравствуйте. Меня зовут Иван Иванович Ракитин. Я действующий капитан армии Донецкой Народной Республики. А поскольку мы люди военные, то перейду сразу к делу... Финал истории, которую мы вам сегодня расскажем, во многом повторяет реальную жизнь. И пусть мы изменили имя и фамилию ее главного персонажа, это никак не отменяет всей героической сути данного события... Да и вся такая история вполне могла произойти на нашей многострадальной земле. Поэтому смотрите и слушайте, а главное, думайте.
Слышится отдаленная артиллерийская канонада.
Думайте. Ибо любая война – это прежде всего повод задуматься над тем, почему и во имя чего она произошла.
В комнате включается свет.
Ракитин поднимается с лавки и, взяв один из стульев, садится за стол.
На дворе стоял 2014 год. В это время на Донбассе шли ожесточенные бои между войсками армий ДНР и ЛНР и вооруженными силами постмайданной Украины.
Ракитин берет в руки бумаги и начинает
сосредоточенно рассматривать их.
Звонит телефон на столе. Капитан снимает трубку.
Слушаю... И вам добрый день... Что? Говорите громче! А то я ничего не понимаю из-за этих трещоток!.. Да, это мама моего бойца... Я знаю, что не положено. Однако в порядке исключения прошу пропустить ее ко мне... Слушайте, подпоручик! Вам что, письменное разрешение от меня нужно? Пропустить, говорю! Да, под мою личную ответственность! Вместе с пакетом пропустить! Выполняйте!
Капитан кладет трубку и трет лицо руками. Несколько мгновений задумчиво смотрит вдаль, после чего причесывает ладонью волосы и возвращается к бумагам. Достав из кармана шариковую ручку, что-то отмечает ею в документах. В это время заходит Мария Лермонтова. В руках женщины довольно объемный пакет. Ракитин не видит гостью, и она тихо подходит к офицеру.
Мария. Здравствуйте, Иван Иванович. А я думала, что в современной армии командиры бумаг уже не пишут.
Капитан поднимает голову, и его лицо озаряет широкая улыбка.
Ракитин. Ха-ха. Здравствуйте, Мария Михайловна. (Встает из-за стола и поправляет форму и прическу.) Пишут. Еще как пишут! Я вообще думаю, что армейская канцелярия останется с нами на веки вечные. Хотя сейчас я занимался вполне приятным делом.
Мария. Это каким же? Если не секрет.
Ракитин. Да вот. Надо бы наградить хоть чем-то особо отличившихся бойцов. Так сказать, для поднятия воинского духа! А вы, как я погляжу, опять их решили пирожками раскармливать?
Мария. Да. Принесла вам немного своей выпечки.
Ракитин. О да! Я чувствую ее приятный аромат даже своим заложенным носом! Ох и балуете вы их, Мария Михайловна, такими мучными деликатесами! Ох и балуете! Зажрутся ведь, пижоны, и спать начнут на постах.
Мария. Так школу же закрыли, Иван Иванович. Что мне еще делать одной? В четырех стенах. Даже поговорить не с кем. Обещают, что скоро по интернету продолжим преподавать. Но это когда еще будет. У меня ведь и компьютера пока что дома нет. Поэтому и занимаюсь домашними хлопотами. Еще и ремонт после обстрелов иногда делаю. А потом пирожки стряпаю. Вы меня простите, если я вас от дел важных отвлекаю. Мне бы только Алексея повидать. Хотя бы одним глазком. Месяц ведь уже почти не разговаривали.
Ракитин. Ну что вы, Мария Михайловна! Я совсем не против ваших визитов. Тем более что они довольно редкие. А мы, армейские, вообще любому подкреплению нынче рады. Только дайте мне, пожалуйста, еще одну минуту. Я закончу с бумагами, и потом сразу же навестим моих бездельников. Они как раз сегодня после легкой прогулки отсыпаются. Вы присаживайтесь, что стоите здесь как неприкаянная? С таким вкусно пахнущим грузом. Как живете-то хоть? В наше нелегкое время. Помимо кухонных забот?
Ракитин придвигает к женщине стул, и она
присаживается на его краешек, поставив пакет с пирожками на колени. Капитан же снова садится за стол и начинает подписывать бумаги.
Мария. Нормально я живу, господин капитан. Грех жаловаться. Нарядов себе никаких сейчас не покупаю, а с питанием у меня все прекрасно. И гуманитарку получаю, и денег немного дают. Да мне разве много надо? За другое душа болит постоянно, Иван Иванович. Единственного же сына доверила под ваше начальство. Папу и мужа уже похоронила на этой проклятой войне. Алешка только и остался теперь из близких.
Ракитин. Я знаю вашу историю, Мария Михайловна.
Мария. Не хотела ведь его отпускать. У него же отсрочка на полгода была. По состоянию здоровья. Но он и слушать меня не стал. Надо, говорит, обязательно дело отца закончить. А какой из Алексея вояка? Он даже драться никогда не умел. Весь в деда пошел. Интеллигент близорукий. Он же все детство за книгами провел. Как сейчас помню, что в первом полугодии первого класса мой сын взял в нашей библиотеке 47 изданий. Представляете?
Ракитин. Представляю. Ха-ха. Я, наверное, за всю жизнь столько книг не прочитал.
Мария. Вот я и говорю. Какой из него солдат? Если он до этого только стихи писать умел. Сидя под луной на подоконнике.
Ракитин. Ну что вы, уважаемая. Ваш сын вполне достойный боец. Голова у него светлая, и ноги выносливые. А то, что он застенчивый слегка, так это не беда. Военное время такой недостаток быстро исправит.
Мария. Может, и нормальный. Только я теперь спать не могу спокойно по ночам. Лезут в голову всякие мысли плохие.
Капитан сворачивает одну из бумаг и кладет в карман.
Ракитин. Ничего, Мария Михайловна. Разобьем скоро бандеровцев и заживем прежней, мирной жизнью. Потерпите немного, а мы сделаем все, что от нас зависит.
Мария. Скорей бы уже, Иван Иванович.
Ракитин. Ну что вы так официально? Называйте меня просто по имени. Вы же лицо гражданское. К тому же еще и женщина красивая. Поэтому вам можно.
Мария. Вы меня смущаете, господин капитан. А вы почему ко мне так официально?
Ракитин встает из-за стола и с улыбкой смотрит на женщину.
Ракитин. Я-то? Кхе. Да я как-то по привычке. Ну что ж. Я закончил. Идемте.
2.
Сержант Гринев, рядовые Алексей Лермонтов и Борислав Прибудько отдыхают в комнате. Алексей сидит за столом и что-то пишет, постоянно поправляя очки. Лежащий на лавке Гринев (он в тельняшке) вяло пощипывает струны гитары и напевает себе под нос незатейливую мелодию. Прибудько чистит автомат, с улыбкой поглядывая на товарищей.
Гринев. Тихо-то как. Почти полный штиль над нами. Выстрелов даже не слышно.
Прибудько. Ага. Це точно, Гриня. Добрий нам підвальчик товариш капитан вчора підігнал.
Алексей. Совершенно с вами согласен, ребята. Я сегодня первый раз за этот месяц выспался.
Гринев. Поэт, ты не поддакивай. Ты мне лучше текст давай для песни. Рыбья ты заноза. У меня же тема уже давно готова. А ты все веслами воздух загребаешь.
Алексей. У меня тоже почти все готово, товарищ сержант.
Гринев. Почти или готово?
Алексей быстро дописывает последнюю строчку.
Алексей. Готово.
Гринев садится на лавку и зевает.
Гринев. Ну наконец-то. Читай давай шустрее, что ты там настрочил. А мы послушаем.
Держа в руках небольшой листок бумаги, Алексей
поднимается из-за стола. Выходит в центр комнаты и, смущенно кашлянув, начинает нараспев читать свои строчки.
Алексей (декламирует). Когда вернусь я, будет тихий вечер... А летний зной уже сойдет на нет... И я тебя у дома снова встречу... И вновь скажу: любимая, привет... А после поцелую тебя нежно...
Гринев. Стоп-стоп-стоп! Что за сухопутная ахинея, Леша? Ты патронов, что ли, бескапсюльных объелся?
Прибудько. А що, мені нравится. (Закончив чистку оружия, вытирает руки тряпочкой.) Я своїй зазнобе таке б з радістю розказал. Милодично.
Гринев. Бориславик, тебе после работы в лесу любая попса за классику сканает. А петь-то я как это буду? У меня же мотив совершенно другой! (Бряцает по струнам.) Я же шансон хотел Эльке сыграть! Понимаешь? С морским размахом. А тут про летний зной какая-то белиберда!
Прибудько. А що тоби, Гриня, моя робота в лісу не нравится? В лiсу хорошо. Там тишина и злых людей нема.
Гринев. Слушай, ты, егерь мариупольский! Что ты все время лыбишься, как акула многозубая? Ты не разумеешь, что ли, что я готовую песню девушке обещал показать? Сегодня!
Прибудько. А ти, Гриня, не злись, а просто інший мотив напиши. Під ці вірші.
Алексей. Извините, товарищ сержант. Я что-то даже не спросил у вас про мотив. Разрешите, я переделаю все?
Гринев. Да успокойся ты. Переделает он. Опять будешь два дня писать одну песню. И еще не факт, что настихоплетничаешь как надо. Лучше я сам быстрее сварганю под твой текст новую мелодию. Давай сюда свои строчки.
Алексей передает сержанту листок со стихами.
А после поцелую тебя нежно... И обниму, насколько хватит сил... И мы сольемся в танце безмятежном... Лелея Бога, что меня он возвратил.
Глядя на стихи, Гринев задумчиво чешет щеку.
Ну, в принципе-то, ниче такая поэзия. Хоть и хрень, конечно, полная, но зато стройная. Думаю, нашей новой медсестричке все-таки это понравится.
Прибудько. Ха-ха. Даже не сумнiвайся, Гриня. Наша Элька вiд вiршiв в повном восторге. Памятаю, як Альоша читав ей Пушкина, так вона дивилася на нього просто закоханими очами.
Гринев (поднимается с лавки). Во как даже? (Алексею.) Когда это ты успел к ней подгрести? С Пушкиным? Непорядок это, поэт. Девка третий день на службе, а ты к ней уже свой бакен дудонишь. Да еще и впереди более опытных матросов.
Алексей. Извините, товарищ сержант, но я к ней не подплывал. Мы с медсестрой Элей Тутариновой с детства знакомы. Она моя одноклассница.
Прибудько. Ха-ха... Вона еще и одноклассница йому! Ха-ха... Ох, обскачет он тебе, Гриня. З твоею музикой и балалайкою.
Сержант обходит вокруг Лермонтова, озадаченно рассматривая новоявленного соперника.
Гринев. Да хватит тебе ржать, Борисик! (Алексею.) Одноклассник, значит?
Алексей. Да. Вы только не обижайтесь на меня, товарищ сержант. Мы с ней даже за одной партой в школе сидели. Поэтому нам всегда есть о чем поговорить.
Гринев. Ясненько. Ну, вот что, поэт-однопартиец. Ты все равно Эльке больше никаких Пушкиных на уши не вешай. Это я тебе по-дружески говорю. А то по уставу жить будем. Понял меня?
В комнату входят Ракитин и Мария. Гринев первым замечает командира.
Гринев. Отделение, построились! Смирно!
Сержант и рядовые, застегивая пуговицы на одежде, встают в шеренгу.
Гринев. Товарищ капитан! Личный состав разведчиков заканчивает отдых! Старший группы сержант Гринев.
Ракитин. Вольно.
Гринев. Вольно!
Ракитин. Так, Гринев и Прибудько. Ноги в руки и давайте шустрым маршем до медпункта. До фельдшера Тутариновой.
Прибудько. А що таке, товарищ командир? Ми вроди б нічим не хвораем.
Ракитин. Прививки от энцефалита там поставите. А то в районе прям беда какая-то с ним. Несколько лет не было, не было, а теперь уже сотня заболевших. Как будто кто специально к нам этих зараженных клещей закидывает. (Алексею.) Лермонтов!
Алексей. Я, товарищ капитан!
Ракитин. Тебя это тоже касается. Даю вам на свидание с мамой пятнадцать минут. После чего также направишься в медпункт.
Алексей. Есть.
Женщина достает из пакета выпечку.
Мария. Мальчики, я вам тут пирожочков немного принесла. С повидлом. Угощайтесь, пока они свеженькие.
Прибудько. Ха-ха. Ми і від несвіженьких не откажемся!
Гринев. Это точно. Я, например, пирожки просто обожаю. Любого срока изготовления. Они мне даже по ночам иногда снятся.
Ракитин. Отставить иронию! После покушают, Мария Михайловна. Всё, бойцы. Шагом марш на выход.
Гринев. Разрешите хотя бы по одному, товарищ капитан? Чтобы прививаться было не так больно.
Мария. Да, пусть сейчас попробуют, Иван Иванович. Редко ведь такое, наверное, видят? И вы сами тоже покушайте.
Ракитин. Благодарю, но я не буду. Хорошо. По одному домашнему хлебобулочному изделию разрешаю взять – прямо сейчас.
Гринев. Ой, спасибо, товарищ капитан! Век вам такой вечерний завтрак не забуду!
Ракитин. Гринев, вы еще здесь, что ли?
Гринев. Все, все. Исчезаем.
Довольные Гринев и Прибудько, взяв из рук Марии по несколько пирожков, выходят из комнаты.
Ракитин. Ну что же, Мария Михайловна, общайтесь. А я тоже пойду укольчик себе полезный поставлю. Вас потом подвезти до дому?
Мария. Не надо, господин капитан. Сама дойду.
Ракитин. Ясно. Так. Телефон я вам свой написал. Будет какая проблема, рапортуйте мне напрямую. Если сможем, то поможем.
Мария. Хорошо, Иван Иванович. Я поняла. Спасибо вам за все.
3.
Слышна беспорядочная пальба и автоматные очереди.
В поле зрения появляются три диверсанта батальона «Азов» в балаклавах. Это Лорд, Вара и Микола Прибудько. За спинами всех большие вещмешки. Причем в бауле, надетом на Вару, угадываются очертания трубы гранатомета. На груди Лорда болтается небольшой бинокль. Вся троица отстреливается из автоматов и отступает короткими перебежками.
Вара. Лорд! Лорд! Слышишь меня?!
Лорд. Чего тебе?!
Вара. Слева тоже сепары! Кругом обложили, суки! Куда когти рвем?! В лоб пойдем?!
Лорд. Давай назад, Вара!
Вара. Так там же болото!
Лорд. Вот и проведешь нас по нему! Ты же местный! Должен все проходы знать!
Вара. Здесь кругом засада, полковник! Трясина на трясине!
Лорд. Назад, я сказал! Слушаем меня, без всяких вопросов!
Микола. Атаман! Дозвольте i мені слово вставити?! Там таки и правда болото! Я теж знаю ці миста! Утопнем ж! Повністю!
Лорд. Отставить, бараны безмозглые! Нашли время умничать! Отходим! Я приказываю! Или я вам сейчас обоим бошки продырявлю!
Лорд наставляет дуло автомата на своих подчиненных.
Вара. Успокойся, шеф! Мы тебе не враги! Куда скажешь, туда и попрем!
Лорд. Вот это правильно, Вара! Очень рад, что ты меня сразу понял! Бегом все за мной!
Вся троица быстро удаляется из виду.
4.
В комнате Алексей и Мария. Женщина выкладывает на стол оставшиеся пирожки.
Мария. Кушай давай, сынок. Вижу же, что тебе хочется их попробовать. Посмотри, какие они румяные. И очень, очень вкусные. Свеженькие. Два часа назад всего их настряпала.
Алексей. Мам, ну как я буду один есть? Так нельзя. Ребята придут, вот тогда мы и слопаем твои пирожки. Вместе с чаем.
Мария. Алексей, что это за выражение? «Слопаем». Не говори так больше при мне. Это неприлично.
Алексей. Хорошо, мамуля. При тебе я буду выражаться только как Цицерон!
Мария. Вижу, что настроение у тебя отличное. Это прекрасно. (Присаживается на стул.) Ой, присяду немного. Километров семь уже сегодня прошла. Ноги гудят с непривычки.
Алексей. А чего тогда от машины отказалась? Товарищ капитан бы тебя мигом подвез.
Мария. Да что я буду его отвлекать от важных дел? Нечего на меня бензин армейский переводить. Сама уж как-нибудь доберусь потом до дому. Как ты здесь? Не обижают тебя?
Алексей. Мама, что ты такое говоришь? Не в бирюльки же играем. Нет, конечно. У меня тут со всеми хорошие отношения. Ты не переживай. Я в полном порядке.
Мария. Да я тебе верю, сынок. Загорел, смотрю, даже. Возмужал. Много врагов уже нащелкал? Или это военная тайна?
Алексей. Нет, мам. Я еще даже не стрелял ни в кого.
Мария. Вот и хорошо. Что не стрелял... Ох... В голове до сих пор не укладывается. Украинцы воюют против украинцев, а русские – против русских. Как будто сон какой-то. Нелепый.
Алексей. Это не сон, мама. Если мы проиграем, то нас всех выгонят отсюда. Или просто убьют. Вчера слушали по интернету их президента. Он же всех нас ненавидит, мам. Мы ему чужие. Они больше не дадут тебе проводить спокойно уроки русской литературы. Если мы их не остановим. Понимаешь? Но я сделаю все, что только в моих силах, чтобы ты и дальше могла учить детей.
Мария. Ох, Алешка. Не нужно мне от тебя никакого геройства... Я и говорю, что это ужас какой-то. И не слушай ты речи умалишенных, сынок. У них и сознание кривое, и правда такая же. Ты лучше Ивана Ивановича держись. Ваш командир – человек толковый и рассудительный. Я его много лет знаю. Он ведь когда-то еще вместе с твоим отцом служил. Пусть и недолго.
Алексей. Я помню. Ты мне говорила.
Мария. Вот и слушайся его. Он хороший. Пусть и строгий.
Алексей. Ладно. Договорились. А ты как сама, мам?
Мария. Как-как... Школа так и не работает. Дома сижу пока что. И очень скучаю по деткам, по урокам. Вот Толстого опять перечитываю. Льва Николаевича. Его последнее произведение «Путь жизни». Прекрасная и до сих пор актуальная философия. О Вере и Разуме.
Алексей. Я знаю, мам. Я читал эту книгу еще в детстве. Она же у нас всегда на видном месте стояла. Правда, ничего тогда не понял. Мне этот бородатый дядька всегда с трудом давался.
Мария. Алексей! Перестань, пожалуйста, так выражаться!
Алексей. Хорошо, хорошо, мамуль. Включаю Цицерона! А у вас, значит, свет дома есть постоянно? Раз ты по вечерам за книжками сидишь.
Мария. Есть, Алешка. С электричеством сейчас намного легче стало. Нам прицепную подстанцию поставили. Так что я и телевизор смотрю теперь часто. Только он мне, в общем-то, ни к чему. Я и так вижу, что у нас вокруг творится. Нету больше над нашим солнечным Донбассом мира и спокойствия. Устала ведь уже окна фанерой заколачивать. Вышибает постоянно от разрывов. Но в погреб я больше не бегаю, когда бомбят.
Алексей. Почему?
Мария. Потому что соседей у нас теперь нет. Электричество появилось, а дома пустые стоят. Только в конце улицы люди остались. А рядом со мною – никого. Кто уехал, а кто воюет. Один старый Никифор Иванович был. Если ты еще помнишь такого.
Алексей. Конечно, помню. Веселый старик, который на гармошке играть любит.
Мария. Он самый. Только нет его больше. Отыгрался. Неделю назад прямо возле дома убило. Представляешь? Вышел покурить и получил осколком по своей седой голове. А я теперь боюсь, что засядешь в подвале, и вдруг завалит? И вытаскивать ведь некому будет. Хоть закричись.
Алексей. Мам, завалит – это ведь не убьют. Почему ты себя не бережешь?
Мария. Ой, Лешка, это ты себя побереги. Ты молодой. Тебе жить надо. Род наш продолжать. А моя песня уже к закату клонится.
Алексей обнимает сидящую маму за плечи.
Алексей. Ну что ты, мам. Ты еще молодая и красивая. И очень хорошая хозяйка. Я никогда в жизни не встречал учительницу, которая бы пекла такие вкусные пирожки!
Мария. Так ты же их еще даже не попробовал!
Алексей. Как не попробовал? Ты ведь не первый раз приносишь. И всегда у тебя получаются очень-преочень вкусные.
Мария. Ах ты, дамский угодник. Знаешь, Алешка... Вот повидала тебя, и на душе так тепло стало. Одна ты у меня в жизни надежда. Образованный, красивый, в общем, весь такой перспективный. Вот закончится война, найдем тебе хорошую работу по душе и женим на достойной девушке.
Алексей. Мама...
Мария. Что «мама»? Ты ведь и правда стал похож на настоящего мужчину. Молодого отца мне напоминаешь. Мне это так нравится. Все-таки вечный двигатель существует. Наши дети – точно такие же, как мы. И лицом похожи, и ошибки по жизни совершают абсолютно аналогичные. В общем, ешь пирожки давай. Пока они свеженькие. Не строй из себя благородного Айвенго.
Алексей. Ладно, ладно, сдаюсь, госпожа мама! Один, так и быть, скушаю в вашем присутствии.
Мария. Вот и умница.
Алексей берет со стола пирожок и откусывает его.
Алексей (жуя). Мм, какая вкуснятина!
Мария. Спасибо. Только ты покушай сначала. А уж потом хвалить будешь.
Алексей. Кстати, о девушках, мам. Совсем забыл тебе сказать. Здесь ведь Элька Тутаринова появилась! В медпункте теперь нашем работает.
Мария. Это какая Тутаринова? У меня же их человек двадцать с такой фамилией училось. Дай-ка я тебе, солдат, губы твои чумазые вытру.
Мария достает платочек и вытирает им сыну губы.
Алексей. Мам, ну ты чего? Элька, одноклассница моя. Соседка по парте.
Мария. Это та, за которой ты в школе, простите, бегал?
Алексей. Ни за кем я не бегал.
Мария. Я имею в виду, стихи которой прямо на обложке тетради писал. Про принцесс всяких.
Алексей. Да. Она.
Мария. Молодец какая. А у нее как дела? Она замужем?
Алексей. Нет. Она свободна.
Мария. А родители живы ее? Правда, я уж и не помню, чьих она Тутариновых дочка.
Алексей. Живы. Только они в России теперь. Элька сначала тоже с ними уехала, а потом вернулась. И теперь одна здесь живет.
Мария. А почему она вернулась?
Алексей. Я не знаю, мам. Я у нее не спрашивал. А сама она об этом ничего не рассказывала. Да я ее и видел-то всего пару раз пока что. Сейчас вот на прививку пойду и снова поговорю с ней. Может быть, спрошу и об этом.
Мария. Спроси. Вот же какая замечательная девушка. Могла ведь спокойно себе жить где-нибудь на Урале, но вернулась на войну, чтобы людям помогать. Как это благородно выглядит. И кажется таким несовременным. Тоже, что ли, в наш госпиталь устроиться? Хоть кому-нибудь пользу приносить буду. А то же тоскливо одной дома, Алешка. И страшно... Мне вообще последнее время так часто бывает страшно, что порой это просто невыносимо. Даже книги не помогают. И за себя страшно, и за тебя, и за людей. Школу вот закрыли, а кого в ней потом учить? Даже если и победим.
Алексей снова крепко сжимает сидящую мать в объятиях.
Алексей. Мамка, ты у меня такая классная. Только сильно-то не переживай.
Мария. Это почему же?
Алексей. Потому что мы обязательно победим, мам! Обязательно! И ты еще увидишь мирное солнце над нашим Донбассом. Я обещаю.
5.
Где-то далеко громыхает артиллерийская канонада, а поблизости квакают лягушки.
Диверсанты батальона «Азов» Вара и Микола сидят на земле. Микола усиленно трясет в воздухе босыми ступнями, после чего надевает носки.
Микола. Скажи мени, Вара. Нащо мi цi намордники постоянно носим? Даже середи жаб и то сидим в балаклавах.
Вара вставляет в пистолет новую обойму и убирает его за пояс в кобуру.
Вара. Не знаю, Микола. Я не колдун, чтобы читать мысли в башке у командира. Наверное, Лорд боится, что сепары наши рожи со спутника срисуют. Если снимем балаклавы. Сейчас, говорят, из космоса можно даже номер на автомобиле прочесть.
Микола. Та ти що? Таки з космосу видно, який номер у моей машини? Когда я по хутору на нiй гарцую?
Вара берет в руки колоду карт и начинает их тасовать.
Вара. Не знаю, я не проверял. Но морду твою, думаю, из космоса точно можно увидеть.
Микола. Даже когда вона на болотi?
Вара. Даже когда она на болоте. Слышь, хватит своими мокрыми носками тут трясти. Давай я лучше в картишки по новой сдам. Мне отыграться охота. Не люблю ходить в должниках.
Микола. Та я завсегда за маленький катранчик. Тільки дозвольте мені уточнить. Що ти ставиш на кін? У долг я більше не хочу тебе обдувать.
Вара чешет за ухом и достает из кармана новенький смартфон.
Вара. Давай так, Микола. Я ставлю этот смартфон против моего долга.
Микола. А що він такий покарябанный весь?
Вара. Че ты мелешь, дурень? Он новый, с иголочки почти. Я его только три дня назад у сепаров подтянул. Из разбомбленного магазина. Маде ин Швеция, и ловит везде. Даже на болоте с него можно звонить. Ну, так я сдаю?
Микола. Добре. Давай так поступим. Якщо ти виграєш партейку, то долг спишем. А якщо я, то ти мені віддашь цей телефончик і свій новенький пістолет.
Вара. А губа у тебя не треснет? От такой ставки.
Микола. Ну, дивись сам, Вара. Мое дело тiльки предложить. Якщо сам не хочеш відігратися, то тут я безсилен.
Вара. Хорошо. Давай так. Если выиграю, то долг по нулям. А если проиграю, то получишь этот смартфон и дам тебе из гранатомета по сепарам лупануть. Последней гранатой. Идет?
Микола. Вобще-то, так собі предложение. Все-таки твій долг більше, нежели цей телефон. Но Микола Прибудько сьогодні добрий. Вiн согласен. Здавай мені.
Вара заканчивает тасовать и кидает карту партнеру. Микола медленно открывает ее под руками.
Еще одну.
Вара скидывает еще одну карту.
Достаточно. Теперь собi.
Вара скидывает в открытую несколько карт.
Вара. Блин, двадцать два. Опять перебор.
Микола. А у мене девятнадцать. Дозвольте получить ваш трофейний телефончик!
Вара передает смартфон напарнику.
Вара. Давай еще разок.
Микола. А що у тебе ще цінного осталося? Крім пістолета.
На поляне появляется Лорд. Увидев его, Микола спешно прячет телефон в одежду.
Лорд. Вы чего здесь расселись, олигофрены?
Микола. А що таке, Лорд? Сидим як пристойные гаврики. Катаем по тютельке. И сушимся.
Лорд. Я тебе сейчас промеж глаз скатаю, дурень ты игральный. Я вам что приказал? В карты играть или обстановку в северном направлении проверить?
Вара. Будет тебе кричать, Стефан. Какая в той стороне обстановка? Там топи кругом. Сам-то что разведал?
Лорд. Что-что... Обложили нас кругом. Повсюду сепары катаются. Кидайте свои бубны, и дальше в болото уходим. А то, не ровен час, и сюда за нами заявятся.
Микола. Атаман, здається мені, що ти нас не чуєш. Ми вже всі мокрі, а далі ще хуже буде. Ми ж потонем!
Лорд. Да закрой ты пасть, наконец! Я не меньше твоего хочу отсюда выбраться. А болото – оно для всех болото.
Вара. Стефан, так объясни, что ты задумал? Мы продолжаем операцию или что? А то в болоте полностью остаться как-то не с руки. Или ты и правда надеешься выйти по топи на другую сторону?
Лорд. Вот будете обсуждать мои приказы своими чугунными лбами, тогда точно останетесь в этой вонючей тине. Все и полностью.
Вара. Чего ты постоянно гарцуешь, полковник? У нас тоже нервы не железные.
Микола. Це точно, Вара. Прет и прет, аки лошадь необъезженна.
Лорд. Да что тут непонятного, Вара? Отсидимся в топях до ночи, а по темноте попробуем назад к сепарам под брюхо прорваться. И уже на месте оценим обстановку. А сейчас идти в их сторону – это все равно что в подвал сразу спуститься. В качестве арестанта. Сцапают, и не пикнешь. А по моему плану хоть какой-то шанс есть.
Микола. А з чого ти рішив, що сепари и сюди заявятся?
Лорд. Чуйка у меня потому что на такие вещи. Я угрозу всеми местами чувствую. В отличие от некоторых.
Микола. Таки и всеми?
Лорд подходит вплотную к Миколе и угрюмо смотрит на подчиненного.
Лорд. И что за придурков в батальон понабрали? (Миколе.) Ты что, на печи, что ли, всю жизнь просидел? Или из своей конюшни в цивилизованный мир никогда не вылазил? А? Совсем ведь башка у тебя не в ту сторону соображает. Ни одного толкового слова еще не сказал.
Микола. Ну да. З сільських ми. И на конюшне теж працювали. А шо такого? Зате я на Майдані в перших рядах був.
Вара поднимается с земли.
Вара. Микола, ты уже надоел со своим майданом. Поднимайся давай. Лорд, наверное, прав. Надо все-таки в болоте пока что сховаться. От греха подальше. А там посмотрим.
Лорд. Давно бы так. Хоть один думающий человек рядом. Выдвигаемся. Пока не поздно.
Микола тоже поднимается с земли. После чего, постоянно озираясь по сторонам, троица удаляется
из виду.
6.
Фельдшер Эля, стоя у стола, выкладывает шприцы и лекарства из медицинской сумки.
Раздается стук в дверь.
Эля. Да-да, открыто. Входите, пожалуйста.
В комнате появляется Алексей.
Алексей. Привет, Эль. Можно?
Девушка оборачивается и широко улыбается гостю.
Эля. О-о, какие люди! Да еще и с автоматом! Привет, Алешка! Входи, конечно! Жду тебя давно уже! Ты чего сегодня самый последний? А, хотя мне уже все про тебя рассказали. Гринев постарался. Мама к тебе приехала, да? С пирожками.
Алексей. Да. Если хочешь, я и тебе потом маминых пирожков принесу. Они вкусные очень.
Эля. Хи-хи. Спасибо, ешьте сами. Вам такое нужнее. Ты садись, садись. Поставлю тебе тоже прививочку от энцефалита. Всем вашим уже сделала. Один ты у меня остался. Единственный непривитый.
Алексей. Звучит очень приятно. Особенно слово «единственный».
Эля. Алешка, садись, говорю, давай. Сейчас еще приятней будет. Если уколов не боишься.
Алексей. Боюсь немного, Эль. Но если надо, то мы потерпим. Мне штаны снимать? Или что?
Эля. Хи-хи. Ой, ну и смешной же ты, Лермонтов. Нет, конечно. Тогда бы я тебя лечь попросила. Закатай мне просто рукав.
Алексей. Хорошо, доктор. Исполняю.
Алексей садится на стул и закатывает один из рукавов солдатского комбинезона. Девушка в это время наполняет шприц жидкостью.
Эля. Руку подверни мне, пожалуйста. Да, вот так.
Алексей. А я тебе стихи сегодня ночью написал.
Эля. Да ты что? Так читай, раз написал. Руку расслабь немножко.
Девушка ставит парню укол.
Алексей. Слушай... (Декламирует.) Я пациент, а вы мой Эляксир... Красивый. Стройный. только мало спите... Ах, Эля милая, уколов командир... Поставьте мне один, куда хотите...
Девушка, улыбаясь, смотрит на солдата.
Эля. Я думала, серьезные написал, а ты дурачишься. Шут гороховый. Ватку еще подержи здесь немного.
Алексей. Хорошо-хорошо. Я правда сочинил. Слушай... (Декламирует.) Пустынный пляж. На ласковом песке... Рисую девушку, любимую когда-то... И сердце вновь сжимается в тоске... От вида грации в лучах тепла заката. Мне больно помнить, как она легка... Но я смотрю то с нежностью, то смело... И хочется укутать в облака... Безумной страсти ее бархатное тело...
Несколько секунд в комнате стоит полная тишина,
во время которой парень и девушка смотрят друг на друга.
Звучит отдаленная артиллерийская канонада.
Эля. А дальше?
Алексей. Это пока что все. Дальше я еще не придумал. Вернее, не успел. Товарищ сержант Гринев подъем скомандовал.
Эля. Все равно здорово вышло, Алешка. Ты настоящий поэт. Только грустно как-то очень. Впрочем, мне всегда нравилась легкая печаль в твоих стихах.
Алексей. Ну, не знаю. Как уж получилось. Ладно, пойду я, Элька. А то еще потеряют. Спасибо тебе за прививку.
Парень встает и направляется к выходу.
Эля. Леш.
Парень останавливается и оборачивается.
А ты правда эти стихи только для меня написал?
Алексей. Правда. Целую ночь сегодня не спал. И написал.
Эля. Понятно. Иди, а то потеряют.
Алексей выходит из комнаты. Почти сразу в нее заходит Гринев. Держа гитару в руках и весело улыбаясь, сержант приближается к девушке.
Гринев. Элечка, наконец-то я дождался, чтобы показать тебе свою новую песню. А то ходят сюда, понимаешь, различные поэты-одноклассники. И сбивают вас с верного курса всякими Пушкиными.
Эля. Сержант Гринев, иди-ка ты в свое расположение. Не мешай мне работать.
Гринев озадаченно чешет затылок.
| Далее