Да, кстати! А ведь я сегодняшним вечером ни разу даже не подумала набрать Стаса. Вот что сила фамильного шифоньера делает!
А Димку я просто прибью.
ЧЕТВЕРГ
– И убери с лица эту свою злорадную ухмылку! – распорядился Черкасов.
– А че я? – невинно отозвалась я. – Я ниче! Совершенно!
На самом деле улыбка на лице появлялась сама, когда я замечала, как наш ведущий то шеей крутит, то потирает плечо, то выгибает натруженную спину.
– Что, железо вчера перетягал в тренажерке? – сочувственно вопросил Макс, тоже заметивший неладное.
Черкасов покосился на меня (прикрыв нижнюю половину лица распечаткой, я беззвучно хихикала) и отозвался размыто: мол, да, лишнего передви́гал...
А нечего было нарываться! Хотя без Артемовой помощи это я сегодня ползала бы по стеночке, если бы вообще ползала. Проснувшаяся совесть принялась немилосердно меня щипать, благодаря гуманистически-вредному родительскому воспитанию она у меня вообще переразвита. На пару с суперответственностью. Добилась-таки, грымза, что я понеслась в обеденный перерыв в аптеку! И теперь помахивала купленными пластырями перед лицом хмурого Черкасова, казенным голосом вопрошая:
– Больной, лечиться будем?!
– Что там у тебя?
Я выложила перед ним пластыри веером на выбор: тут тебе и китайские, и корейские, и даже российские! Противовоспалительные, обезболивающие, заживляющие...
– Поправляйся, добрый человек! Я еще анальгетики взяла, надо?
Погремела коробочкой с таблетками, как детской погремушкой над капризничающим ребенком.
– Для себя сбереги, пригодится, как начнешь мозги напрягать в следующем проекте! – буркнул Черкасов.
Тревожно засосало под ложечкой, но я постаралась сохранить хорошую мину. Пропела:
– Ой, совсем тебе забыла сказать! Надо же было вчера ванну горячую с солью принять: очень помогает, когда мышцы перетрудишь. Ты же к физнагрузке у нас явно непривычный.
– Как будто ты в тренажерке каждый день упарываешься! – огрызнулся Артем. – Ну, или совершенно без пользы.
И еще, гад этакий, отвалился на спинку кресла, детально и скептически оглядывая меня с головы до пят!
Вот как будто я виновата, что набираю вес лишь при одном только взгляде на пирожные и булочки! И все эти кэгэ неизменно складируются в районе бедер, на которых Артемов взгляд сейчас и задержался.
Я подперла руки в боки, выставила ногу и с вызовом скомандовала:
– Ну, давай, приступай!
Черкасов пару раз моргнул и вскинул глаза:
– А? К чему? Ты сейчас чего от меня ожидаешь?
– Валяй, перечисляй, что конкретно тебя в моей фигуре не устраивает! Можешь подробным списком – чего мелочиться! А потом еще в рабочий чат скинь, вдруг кто из дорогих коллег пунктов добавит! Стыдите меня, стыдите!
Черкасов неожиданно поднялся:
– Самохина, ты чего завелась с пол-оборота? Или я на больную мозоль наступил?
Прямо-таки в точку попал – на больную! Стас частенько намекает да в последнее время уже прямо говорит про мои лишние килограммы и сантиметры. Мол, современные девушки должны успешно совмещать карьеру с регулярными тренировками и уходом за собой. А когда однажды я потыкала пальцем в его уже заметный живот, Стас мгновенно его подобрал и на полном серьезе заявил, что к мужчинам это не отно-
сится.
Получается, сейчас я психую не из-за Артемова замечания, а высказываю возмущение своему парню. Заочно. Очно я его берегу, ведь Стас такой обидчивый...
Ага, а ты-то свою обиду потихоньку переживешь. Или выплеснешь вон... на Черкасова!
Артем взмахнул рукой, собираясь продолжить, но тут же, скривившись, схватился за плечо. Признался:
– Вот лично мне габариты Шварценеггера вчера бы очень пригодились!
Фу-ух... Частично успокоенная его шуткой, частично чувством вины, я хмыкнула:
– Что, укатали сивку крутые горки?
– Если бы горки, а то ваш фамильный шка-ап! – Артем снова рухнул в кресло. – Ну, говори скорей, что с этими твоими нашлепками делать? Прилепил и носи, пока не отвалятся?
– Ну да, примерно так... – бегло изучила я инструкцию одного из пластырей. – У тебя сегодня, случайно, никаких важных встреч нет?
– А что? Пластыри подпортят мою репутацию?
– Ну, в некотором роде. Судя по составу, будешь благовонять, как целый аптечный киоск...
Артем повел плечами и вновь сморщился:
– Но все равно до вечера я это терпеть не намерен! Лепим!
И решительно начал снимать одежду.
Я наблюдала за ним, пока Черкасов не бросил:
– Что, глаз не можешь отвести?
– Ага, – язвительно отозвалась я, направляясь к выходу. – Пойду сейчас музычку для твоего стриптиза включу!
– Какая подготовленная! – не остался в долгу Черкасов. – Видно, частенько на голых мужиков глазеешь!
– Это уже порно!
– Профессионалам виднее...
Я обернулась от двери. Артем с размаху прилепил парочку пластырей повыше лопаток и теперь, изгибаясь то так, то сяк, пытался пристроить следующий на поясницу. Сейчас скомкает пластырь, фиг же потом раздерешь!
Я не выдержала:
– Давай лучше я!
Артем оглянулся:
– А. Давай.
Я переняла у него пластырь, сообщила нравоучительно:
– Клеить нужно не абы как, а именно на больное место.
– Больное, больное, – согласился Черкасов. – У меня сегодня все больное... Ой!
Это я для проверки ткнула его пальцем в спину.
– Больно? И здесь?
– Ох...
– А здесь?
– Самохина, ты садистка! Клей уже скорей!
– Я садистка, ты поэт...
Я аккуратно приладила ему пластырь на поясницу.
– Еще упаковка осталась?
– Да, вот.
– Где сильнее всего болит?
– Я ж сказал – везде!
Кожа плотная, никаких тебе жировых валиков на боках, ни пивного живота. И мышцы... имеются. Твердые. Еще больше напрягающиеся под моими прикосновениями.
Не оборачиваясь, Артем задумчиво вопросил пространство:
– Мне кажется или некоторые сейчас поль-зуются случаем и меня лапают?
– Размечтался! – Я от души шлепнула пластырь на первое попавшееся место.
Взревевший Черкасов повалился в кресло, изгибаясь и потирая спину.
– Напомни в следующий раз, чтобы не доверял тебе меня лечить! И вообще больше никогда не занимался благотворительностью... в виде сдвигания фамильных гробов!
– Благотворительностью?! – Я уперла руки в боки. – Да моя мама накормила тебя до отвалу и еще выдала ссобойчики на целую неделю! Это что, несчитово?!
Артем глянул мне за спину и, растянув губы в улыбке, приветственно помахал рукой. Я обернулась: из-за стеклянной перегородки на нас таращились вернувшиеся с обеда коллеги.
Пришлось тоже лучезарно улыбнуться и пошевелить пальчиками – не прятаться же под стол, в самом-то деле, тем более что ничем предосудительным мы не занимались!
– Считово-несчитово... – Черкасов потянулся за своей одеждой. – Спасибо за экстремальное лечение!
– Вэлкам.
Я уже опять отправилась к двери, когда он обронил:
– Все у тебя хорошо, не парься!
– А? Ты о чем? – оглянулась я.
Уже застегнувший рубашку Черкасов не ответил – сосредоточенно боролся с галстуком.
Я предложила заботливо:
– Помочь?
– Иди вон лучше с наших коллег деньги собери... За погляд.
* * *
Сегодня задержались уже двое: я и Кристина. Я-то – понятно: хотела опять втихушку по-учиться. А Лазарева остается допоздна или в выходные, лишь когда горит большой проект. Сейчас вроде ничего такого, обычная текучка, так нет же: все разошлись-разбежались, даже ведущий, благовонявший своими пластырями, благополучно отбыл, а эта как сидела, так и сидит!
В конце концов пришлось признать, что мои уроки сегодня накрылись, и отключить комп. Кристина наблюдала за моими сборами. Было очень неуютно: до этого меня традиционно не замечали.
Наконец, одевшись, я сообщила чуточку заискивающе:
– Ну, я пошла. До завтра, Кристин!
– Женя, подожди немного. У меня к тебе серьезный разговор.
Уй. Я прижала к себе сумку щитом, судорожно вспоминая, когда и где успела накосячить. Или мне это пока еще неведомо? Наша Снежная королева обычно придерживается образа цивилизованного менеджера – то есть делает выговор проштрафившемуся исключительно с глазу на глаз. Типа, бережет его самолюбие. Может, оно и правильно, но лично мне от того не легче.
– Да?
Кристина отъехала от стола на кресле и скрестила на груди руки. Окинула меня с головы до ног оценивающим взглядом, прямо как Черкасов раньше. О, кажется, его «все у тебя в порядке, не парься» – вынесенный вердикт после того самого осмотра. Я даже фыркнула тихонько: ну спасибо, утешил!
Похоже, Кристина отнесла смешок на свой счет, потому что прищурила красивые ледяные глаза. Сейчас мне мало не покажется!
Однако первые ее слова были настолько неожиданными, что я чуть сумку не уронила.
– Женя, мне не нравится, как ты ведешь себя с нашим ведущим!
– С ведущим? Это с Артемом, что ли? – глупо переспросила я. – То есть с Черкасовым?
– Да, с Артемом Черкасовым. Ведущим архитектором, – подчеркнула Кристина.
– А как я себя не так веду? – пробормотала я, прикидывая, не поделился ли Артем с ней эпопеей передвижки фамильного памятника Самохиных.
И ведь не поспоришь: мы втроем (я, мама и шифоньер) и впрямь на целый день вывели ценного работника из строя.
– Если ты насчет сегодняшнего, то Артем... в смысле, наш ведущий... он сам не мог поставить себе пластырь на спину, и...
– Да, сегодняшний случай тоже показатель, как легкомысленно ты относишься к его имиджу в частности и имиджу «Ориона» в целом! Хорошо, что подобную сцену застали только мы и все в курсе, что у вас двоих исключительно приятельские отношения. А если бы увидели наши клиенты? Что бы они подумали о нашей фирме?
Ну, наверное, что здесь филиал стриптиз-бара? Вообще, конечно, странно: раздевался-то Черкасов, а жучат сейчас почему-то исключительно меня! Кстати, он мог это все свободно проделать в мужском туалете. Еще и попросил бы там кого-нибудь пластыри наклеить. А может, наш ведущий – тайный эксгибиционист? Я прикусила щеку, чтобы не захихикать, как это часто случается со мной в самый неподходящий момент. Вроде этого.
Между прочим, отлично поставленная у Кристины речь: четкая, никаких тебе заиканий, повторов, сленговых выражений и слов-паразитов! Может, она все свои разносы предварительно формулирует-записывает, а потом заучивает, репетируя перед зеркалом?
– Мы, конечно, знаем, что вы бывшие однокурсники и что именно Артем Игоревич порекомендовал Михаилу Юрьевичу взять тебя на работу. Так что и гендир, и мы, и он сам ожидали от тебя многого, но, к сожалению...
Тут Кристина в первый раз сделала паузу. Очень многозначительную. А мне вдруг стало совершенно не смешно: уж слишком ее слова совпали с моими недавними мыслями.
– ...к сожалению, ты эти ожидания не оправдала. Очень надеемся, пока. Потому что твои сегодняшние обязанности может свободно выполнять обычный стажер без законченного высшего.
Опять в точку: я ведь недавно думала о себе как о девушке на побегушках... Но что значит «мы»? Кристину что, делегировали выступить с этим заявлением на каком-то тайном совещании коллег? Юлька, насколько я помню, только посмеялась: «Ну вы даете!»; Алексеич, покачивая головой, скрылся в своем закутке; Макс отпустил какие-то шутливые замечания, которые Лазарева оборвала ледяным: «Обеденный перерыв закончился, хватит болтовни!» Нет, явно сама сделала слона из мухи... то есть из наклеивания пластырей.
– Кристин... – начала я, не слишком представляя, что собираюсь произнести: объяснить, что она все не так поняла? извиниться за лечение ее драгоценного ведущего прямо на рабочем месте? и заодно уж и за собственную некомпетентность?
Но Кристина, оказывается, еще не закон-
чила.
– Так что единственное, что от тебя пока требуется, – придерживаться делового стиля общения. А все личные – дружеские и прошлые – отношения оставлять за порогом. Это все, что я хотела тебе сказать.
Я молча смотрела, как коллега поднялась, взяла уже собранную сумочку, накинула куртку и прошествовала к выходу; похоже, давно уже не работала, выбирая время для выступления со своей пламенной речью! Интересно, почему так долго тянула – аж половину вечера? Или наша Снежная королева не такая уж спокойная и ледяная, как кажется? Или?..
– Приревновала ко мне Черкасова?
Я не успела проконтролировать озвучивание своей внезапной догадки: что-что, а уж ляпать я умею!
Остановившаяся Кристина неторопливо обернулась ко мне:
– Что ты сказала? Я не расслышала.
Под таким взглядом или сразу бухаться на колени, вымаливая прощение, или переводить все в шутку. Я, увы, не сделала ни того ни другого – молча уставилась на нее в ответ: да все ты расслышала! Слишком уж обидны были ее слова о девочке, которая с легкостью меня заменит.
Кристина преувеличенно громко и утомленно вздохнула:
– Самохина (с ее стороны это уже буквально грубость: обычно она всех называет по имени или имени-отчеству), ты в зеркало-то хоть иногда смотришься? Ревновать – к тебе?!
Снова пренебрежительный взгляд с головы до ног, четкий разворот через левое плечо, словно Лазарева когда-то служила в армии, звук каблуков в пустом гулком коридоре...
Уф-ф... Я шлепнулась в кресло обратно, расстроенная и сердитая. Машинально принялась стучать себя по груди: при всяческих конфликтах и несправедливых обвинениях у меня там образуется тяжелый камень из обиды, злости, бессвязных слов, невысказанных встречных обвинений. Вообще не понимаю, каким образом скандалисты умудряются получать в ссорах бонусы в виде прилива энергии и удовлетворенного самолюбия! Тут сердце колотится, дышать трудно, заикаешься от негодования; потом долго переживаешь, подыскиваешь язвительные словечки или, наоборот, взвешенные разумные доводы. Да, я из тех, у кого остроумие просыпается на лестнице...
И к чему я это сказанула, действительно? Понятно, что Лазарева давно на нашего ведущего глаз положила, и понятно, кого бы из нас двоих Артем выбрал... если б ему вообще такое в голову пришло. А может, они давно уже встречаются, только скрывают свой офисный роман? Вон на прошлой работе имелась парочка сотрудников, так успешно шифровавшаяся, что мы узнали, что они давно в отношениях, лишь когда в фирму пришла разъяренная жена...
Ну, встречаются – и на здоровье! Дело в другом. Я ведь как-то не задумывалась, что своей... невыдающейся работой подвожу не только Черкасова, но и остальных тоже. Давно, наверное, за моей спиной косточки перемывают... Ага, и так радостно свесили на меня всю черновую рутинную работу, которую до того делали сами! Ладно, не буду себя накручивать дальше. Вычленим основные претензии Кристины: моя работа и мои запанибратские отношения с Черкасовым. А когда, кстати, я себя с ним вела «не так» при всех? Ну, не считая сегодняшнего офисного лечения? Что-то не припомню...
Ну, хватит сидеть – и так сегодня ничего доброго не высидела: учеба сорвалась, Кристина сорвалась. Или не сорвалась, а давно уже готовила эту речь? Тьфу! Правда, хватит! Лазарева уже и думать обо мне забыла, а я тут все соплежуйством занимаюсь!
Вспомнив пренебрежительный взгляд коллеги, подошла к зеркалу и уставилась на свое отражение. На меня напряженно взирала дева юности не первой, одетая во вполне приличные, но обычные джинсы-свитерок под коротким пальто позапрошлогоднего сезона. Ну и что во мне не так? Глаза – имеются, когда подкрашены – еще как имеются! Серые. Нос – ничем не выдающийся, но и не кнопка. Губы... правильные. По-моему, очень и очень ничего. Волосы прямые, до лопаток, тонированные. Фигура... Похвастать особо нечем, но, опять же, лучше поверю Черкасову, чем всяким снежным красавицам и постоянно желающему меня улучшить Стасу.
Я скорчила зеркалу рожицу. Короче, имя девушкам, как я, легион!
* * *
Пришлось заесть незадавшийся вечер разогретыми блюдами из соседней кулинарии. Причем поглощала я фастфудовские вредные вкусности с неким алогичным злорадством, адресованным одновременно моему любимому парню и дорогой моей коллеге: вот глядите, ем, что и сколько хочу, невзирая на всю вашу критику и унижающие мое женское достоинство замечания!
Уф. Переборщила с доказательствами, а попросту – обожралась. Надо было разделить порции пополам, на два дня хватило бы... О! Совсем забыла про судки с маминым ужином! Ну, теперь придется одолевать их завтра...
Перебралась на диван – к телевизору и ленте новостей в мобильнике. Надо бы, конечно, взять абонемент в соседний спортивный центр, хоть пару-тройку раз в неделю ходить в бассейн и что там у них еще есть. Отлично сознаю, что эти мои вечные планы – из области ненаучной фантастики, но такие мысли очень успокаивают. Ведь перестроишь мышление – перестроишь и поступки, а следовательно, и саму жизнь! Так говорят все эти психологические и прочие коучи. Сознаю, что сама я для спорта смогу подняться только после долгой внутренней борьбы или мощной дружеской поддержки в виде живительного пинка и конвоирования в наручниках до места тренировки. Вот со Стасом бы я пошла со всем удовольствием и через не могу!
Кстати, надо ему позвонить: вдруг случится чудо и он готов со мной встретиться на днях? Ну, или хотя бы поболтать.
Начинать надо осторожно:
– Стас, привет, ты не занят? Говорить можешь?
Чудо малюсенькое, но все-таки случилось: любимый оказался не слишком занят и даже в хорошем настроении. И посему милостиво согласился пообщаться. Правда, отвечал только на наводящие вопросы: как самочувствие, дела на работе, какие новости – но зато подробно. Я вникала, охала, смеялась, уточняла детали – как и полагается любящей женщине. И параллельно думала: рискнуть спросить, когда мы наконец встретимся? Вдруг опять разозлится, вон сколько у него дел и проблем, я между ними никак не могу втиснуться. А может, он и сам сейчас вспомнит-оценит, какая внимательная и заботливая у него девушка?
В разговоре наступила крохотная пауза. Я ждала.
– Ну, а у тебя что нового? – наконец спросил Стас.
Быстренько перебрала в уме события последних дней. Разбила колено? Порвала колготки? Поддала джина и спьяну названивала всю ночь Черкасову на так и оставшуюся неизвестной мне тему? Осваиваю (ну, во всяком случае пытаюсь) новую профессию? С помощью Черкасова. Вчера двигали наш «фамильный гроб»? Опять же, вместе с Черкасовым. Нет, про «фамилию» нельзя! Стас всегда заметно напрягается, когда я рассказываю про наши семейные события или про то, что надо помочь чем-то маме или брату: ему кажется, что таким образом его втягивают в семью, навешивают обязанности и прочее-прочее, чего там еще так опасаются мужчины...
О, повеселить его историей, как меня сегодня внезапно обвинили в посягательстве на святое – на тело и репутацию того же самого Черкасова? Но вряд ли мой любимый парень весело посмеется, узнав, что его девушка с удовольствием разглядывала полуголого мужика и даже (о, ужас!) трогала его, хоть и исключительно в лечебных (хм, ну, по большей части) целях.
– Ты знаешь, – вполне искренне сказала я, – да как-то ничего особенного у меня не происходило!
После того как Стас распрощался этим своим коронным «пока, целую, созвонимся», так и не пригласив меня на свидание, я некоторое время бездумно переключала телевизор с канала на канал, не вникая и не вслушиваясь. Потом решительно поднялась и потопала на кухню. Все-таки мамины пироги следует есть хотя бы сравнительно свежими!
Да и вообще – к чему иметь тонкую талию, если ее некому обнять?!
ПЯТНИЦА
М-да... Вчерашний жрачный марафон, конечно, поднял мне настроение, зато утром отразился на фигуре: живот выпирает, а от выпитых под тортик литров чая не только ноги опухли, но и образовались мешки под глазами. Спорим, Черкасов решит, что это опять из-за «чоканий с зеркалом», а Кристина – что я всю ночь рыдала от ее проповеди? Ну и ладно! Вспомнив старый рецепт, кинула ложки в морозилку. Оделась (сегодня ничего обтягивающего!), залила в далеко не пустой желудок кофе, повбивала по массажным линиям лифтинг-крем и принялась прикладывать к векам ледяную ложку. Сразу заломило кости черепа, мозг, наверное, тоже от холода съежился (куда уж больше?), зато я окончательно взбодрилась и отеки на глазах исчезали прямо на глазах (каламбур!).
Красилась я сегодня тщательней обычного, спасибо Лазаревой, укладка тоже получилась классной. Правда, ноябрь мой новый привлекательный образ не заценил (не узнал, наверное) и живенько навел свой мейкап – осенне-природный. При взгляде на отражение в вестибюльном зеркале оставалось только тяжело вздохнуть: все старания псу под хвост. Нос от холода красный, щеки, исхлестанные ветром, тоже горят, от туши (ну и где ее водостойкость?) черные точки по векам, о прическе даже сказать нечего, потому что ее уже попросту нет... Я как раз пыталась расчесать потяжелевшие от влаги перепутанные пряди, когда в зеркале за моей спиной возник Черкасов. Вовремя – как раз чтобы лицезреть меня во всей моей природной красе!
Глядя на его отражение, я растянула губы в улыбке и пошевелила пальчиками:
– С пятничным приветом, господин ведущий!
– Привет-привет, – отозвался тот.
Думала, он, как обычно, на скорости сквозанет к лифту, так нет, торчит за спиной, наблюдая, как я пытаюсь стереть следы от туши. И правда, где он еще на такое зрелище полюбуется? Решительно взлохматив остатки былой прически, я повернулась к нему и несколько раз выразительно потянула носом.
– Ты чего это ко мне принюхиваешься? – поинтересовался Артем. – Вчера не пил, веществ не употреблял, курить давно бросил!
– Да пытаюсь определить, снял ты пластыри или нет. Вроде еще пованивает...
– Вот спасибо!
Артем направился к лифту. Поджидал, когда очередная пробка из офисного планктона рассосется, а не меня, как могло показаться.
– Парочку для тебя оставил, можешь сегодня содрать вместе с кожей. Заодно и душу отведешь.
– А, так ты у нас мазохист, понравилось вчера? Ну уж нет! Ты же, как выяснилось, неприкосновенный запас и достояние нашей фирмы! Не то что прикасаться, даже говорить с тобой имеют право только достойные такой чести избранные! Ну, или по особому разрешению.
Черкасов размышлял недолго.
– Кристина? Это она тебе что-то вчера наговорила?
– Я тебе ничего не рассказывала! – пробурчала я, уставившись на указатель этажей.
Вряд ли, конечно, он будет разборки с Лазаревой устраивать: в обычные склоки-дрязги сотрудников Черкасов никогда не лез – если те не мешали рабочему процессу. Но выдать под настроение что-нибудь нелицеприятное в таком ключе может. И, чего доброго, Снежная королева решит, что задела меня за живое, раз я побежала ябедничать!
– Ни словечка не сказала! – заверил Черкасов. – Просто не обращай на нее внимания, у Кристины характер такой...
– Характер! – ворчала я, выходя из лифта. – У тебя характер, у Кристины характер, у Стаса характер... А у меня, значит, никакого характера, если я «все терпи и не обращай внимания»?
Приостановившийся Черкасов заявил с не-ожиданной серьезностью:
– Ну так не терпи! Выскажись, поставь всех нас на место. Мужика вон своего брось, если сильно загоняет... Сделай хоть что-нибудь!
Я аж рот раскрыла.
– Ничего себе советики с утра пораньше!
Артем прищурился:
– Что, не нравятся? Тебе решать, конечно! А мне решать, кого поставить на следующий проект! Так что готовься! – И пошагал себе к офису.
Ой-ой-ой! Опомнившаяся, я – два таких удара за нынешнее утро! – кинулась за ним вприпрыжку.
– Артем, погоди! – влетела в кабинет следом, прихватила за локоть. – Давай сначала все обсудим, а?
– Давай-давай, – согласился он, неожиданно похлопав меня по руке. – Только лучше после работы, хорошо? Доброе утро, коллеги!
Я наконец заметила четверых глазевших на нас сотрудников и отпустила Артемов локоть.
– Всем здрасте! Артем... Игоревич, а почему вечером-то? Давай сейчас поговорим!
– Потому что сейчас мне некогда! – отрезал Игоревич. – Макс, зайди ко мне через пять минут по козыревскому заказу.
– Есть! – очень бодро (зарядку, что ли, по утрам делает?) отозвался тот.
А я в расстроенных чувствах сунула в шкаф мокрое пальто и, ероша мокрые же волосы, шлепнулась в кресло. То, чем Черкасов меня уже давно пугал, свершилось: мне дадут собственный проект! А-а-а!
Проходивший мимо с планшетом Макс наклонился и интимно прошептал – на весь кабинет:
– Успели уже поссориться с утра? Ну ничего, ночью помиритесь... Гы-гы.
А Димку я просто прибью.
ЧЕТВЕРГ
– И убери с лица эту свою злорадную ухмылку! – распорядился Черкасов.
– А че я? – невинно отозвалась я. – Я ниче! Совершенно!
На самом деле улыбка на лице появлялась сама, когда я замечала, как наш ведущий то шеей крутит, то потирает плечо, то выгибает натруженную спину.
– Что, железо вчера перетягал в тренажерке? – сочувственно вопросил Макс, тоже заметивший неладное.
Черкасов покосился на меня (прикрыв нижнюю половину лица распечаткой, я беззвучно хихикала) и отозвался размыто: мол, да, лишнего передви́гал...
А нечего было нарываться! Хотя без Артемовой помощи это я сегодня ползала бы по стеночке, если бы вообще ползала. Проснувшаяся совесть принялась немилосердно меня щипать, благодаря гуманистически-вредному родительскому воспитанию она у меня вообще переразвита. На пару с суперответственностью. Добилась-таки, грымза, что я понеслась в обеденный перерыв в аптеку! И теперь помахивала купленными пластырями перед лицом хмурого Черкасова, казенным голосом вопрошая:
– Больной, лечиться будем?!
– Что там у тебя?
Я выложила перед ним пластыри веером на выбор: тут тебе и китайские, и корейские, и даже российские! Противовоспалительные, обезболивающие, заживляющие...
– Поправляйся, добрый человек! Я еще анальгетики взяла, надо?
Погремела коробочкой с таблетками, как детской погремушкой над капризничающим ребенком.
– Для себя сбереги, пригодится, как начнешь мозги напрягать в следующем проекте! – буркнул Черкасов.
Тревожно засосало под ложечкой, но я постаралась сохранить хорошую мину. Пропела:
– Ой, совсем тебе забыла сказать! Надо же было вчера ванну горячую с солью принять: очень помогает, когда мышцы перетрудишь. Ты же к физнагрузке у нас явно непривычный.
– Как будто ты в тренажерке каждый день упарываешься! – огрызнулся Артем. – Ну, или совершенно без пользы.
И еще, гад этакий, отвалился на спинку кресла, детально и скептически оглядывая меня с головы до пят!
Вот как будто я виновата, что набираю вес лишь при одном только взгляде на пирожные и булочки! И все эти кэгэ неизменно складируются в районе бедер, на которых Артемов взгляд сейчас и задержался.
Я подперла руки в боки, выставила ногу и с вызовом скомандовала:
– Ну, давай, приступай!
Черкасов пару раз моргнул и вскинул глаза:
– А? К чему? Ты сейчас чего от меня ожидаешь?
– Валяй, перечисляй, что конкретно тебя в моей фигуре не устраивает! Можешь подробным списком – чего мелочиться! А потом еще в рабочий чат скинь, вдруг кто из дорогих коллег пунктов добавит! Стыдите меня, стыдите!
Черкасов неожиданно поднялся:
– Самохина, ты чего завелась с пол-оборота? Или я на больную мозоль наступил?
Прямо-таки в точку попал – на больную! Стас частенько намекает да в последнее время уже прямо говорит про мои лишние килограммы и сантиметры. Мол, современные девушки должны успешно совмещать карьеру с регулярными тренировками и уходом за собой. А когда однажды я потыкала пальцем в его уже заметный живот, Стас мгновенно его подобрал и на полном серьезе заявил, что к мужчинам это не отно-
сится.
Получается, сейчас я психую не из-за Артемова замечания, а высказываю возмущение своему парню. Заочно. Очно я его берегу, ведь Стас такой обидчивый...
Ага, а ты-то свою обиду потихоньку переживешь. Или выплеснешь вон... на Черкасова!
Артем взмахнул рукой, собираясь продолжить, но тут же, скривившись, схватился за плечо. Признался:
– Вот лично мне габариты Шварценеггера вчера бы очень пригодились!
Фу-ух... Частично успокоенная его шуткой, частично чувством вины, я хмыкнула:
– Что, укатали сивку крутые горки?
– Если бы горки, а то ваш фамильный шка-ап! – Артем снова рухнул в кресло. – Ну, говори скорей, что с этими твоими нашлепками делать? Прилепил и носи, пока не отвалятся?
– Ну да, примерно так... – бегло изучила я инструкцию одного из пластырей. – У тебя сегодня, случайно, никаких важных встреч нет?
– А что? Пластыри подпортят мою репутацию?
– Ну, в некотором роде. Судя по составу, будешь благовонять, как целый аптечный киоск...
Артем повел плечами и вновь сморщился:
– Но все равно до вечера я это терпеть не намерен! Лепим!
И решительно начал снимать одежду.
Я наблюдала за ним, пока Черкасов не бросил:
– Что, глаз не можешь отвести?
– Ага, – язвительно отозвалась я, направляясь к выходу. – Пойду сейчас музычку для твоего стриптиза включу!
– Какая подготовленная! – не остался в долгу Черкасов. – Видно, частенько на голых мужиков глазеешь!
– Это уже порно!
– Профессионалам виднее...
Я обернулась от двери. Артем с размаху прилепил парочку пластырей повыше лопаток и теперь, изгибаясь то так, то сяк, пытался пристроить следующий на поясницу. Сейчас скомкает пластырь, фиг же потом раздерешь!
Я не выдержала:
– Давай лучше я!
Артем оглянулся:
– А. Давай.
Я переняла у него пластырь, сообщила нравоучительно:
– Клеить нужно не абы как, а именно на больное место.
– Больное, больное, – согласился Черкасов. – У меня сегодня все больное... Ой!
Это я для проверки ткнула его пальцем в спину.
– Больно? И здесь?
– Ох...
– А здесь?
– Самохина, ты садистка! Клей уже скорей!
– Я садистка, ты поэт...
Я аккуратно приладила ему пластырь на поясницу.
– Еще упаковка осталась?
– Да, вот.
– Где сильнее всего болит?
– Я ж сказал – везде!
Кожа плотная, никаких тебе жировых валиков на боках, ни пивного живота. И мышцы... имеются. Твердые. Еще больше напрягающиеся под моими прикосновениями.
Не оборачиваясь, Артем задумчиво вопросил пространство:
– Мне кажется или некоторые сейчас поль-зуются случаем и меня лапают?
– Размечтался! – Я от души шлепнула пластырь на первое попавшееся место.
Взревевший Черкасов повалился в кресло, изгибаясь и потирая спину.
– Напомни в следующий раз, чтобы не доверял тебе меня лечить! И вообще больше никогда не занимался благотворительностью... в виде сдвигания фамильных гробов!
– Благотворительностью?! – Я уперла руки в боки. – Да моя мама накормила тебя до отвалу и еще выдала ссобойчики на целую неделю! Это что, несчитово?!
Артем глянул мне за спину и, растянув губы в улыбке, приветственно помахал рукой. Я обернулась: из-за стеклянной перегородки на нас таращились вернувшиеся с обеда коллеги.
Пришлось тоже лучезарно улыбнуться и пошевелить пальчиками – не прятаться же под стол, в самом-то деле, тем более что ничем предосудительным мы не занимались!
– Считово-несчитово... – Черкасов потянулся за своей одеждой. – Спасибо за экстремальное лечение!
– Вэлкам.
Я уже опять отправилась к двери, когда он обронил:
– Все у тебя хорошо, не парься!
– А? Ты о чем? – оглянулась я.
Уже застегнувший рубашку Черкасов не ответил – сосредоточенно боролся с галстуком.
Я предложила заботливо:
– Помочь?
– Иди вон лучше с наших коллег деньги собери... За погляд.
* * *
Сегодня задержались уже двое: я и Кристина. Я-то – понятно: хотела опять втихушку по-учиться. А Лазарева остается допоздна или в выходные, лишь когда горит большой проект. Сейчас вроде ничего такого, обычная текучка, так нет же: все разошлись-разбежались, даже ведущий, благовонявший своими пластырями, благополучно отбыл, а эта как сидела, так и сидит!
В конце концов пришлось признать, что мои уроки сегодня накрылись, и отключить комп. Кристина наблюдала за моими сборами. Было очень неуютно: до этого меня традиционно не замечали.
Наконец, одевшись, я сообщила чуточку заискивающе:
– Ну, я пошла. До завтра, Кристин!
– Женя, подожди немного. У меня к тебе серьезный разговор.
Уй. Я прижала к себе сумку щитом, судорожно вспоминая, когда и где успела накосячить. Или мне это пока еще неведомо? Наша Снежная королева обычно придерживается образа цивилизованного менеджера – то есть делает выговор проштрафившемуся исключительно с глазу на глаз. Типа, бережет его самолюбие. Может, оно и правильно, но лично мне от того не легче.
– Да?
Кристина отъехала от стола на кресле и скрестила на груди руки. Окинула меня с головы до ног оценивающим взглядом, прямо как Черкасов раньше. О, кажется, его «все у тебя в порядке, не парься» – вынесенный вердикт после того самого осмотра. Я даже фыркнула тихонько: ну спасибо, утешил!
Похоже, Кристина отнесла смешок на свой счет, потому что прищурила красивые ледяные глаза. Сейчас мне мало не покажется!
Однако первые ее слова были настолько неожиданными, что я чуть сумку не уронила.
– Женя, мне не нравится, как ты ведешь себя с нашим ведущим!
– С ведущим? Это с Артемом, что ли? – глупо переспросила я. – То есть с Черкасовым?
– Да, с Артемом Черкасовым. Ведущим архитектором, – подчеркнула Кристина.
– А как я себя не так веду? – пробормотала я, прикидывая, не поделился ли Артем с ней эпопеей передвижки фамильного памятника Самохиных.
И ведь не поспоришь: мы втроем (я, мама и шифоньер) и впрямь на целый день вывели ценного работника из строя.
– Если ты насчет сегодняшнего, то Артем... в смысле, наш ведущий... он сам не мог поставить себе пластырь на спину, и...
– Да, сегодняшний случай тоже показатель, как легкомысленно ты относишься к его имиджу в частности и имиджу «Ориона» в целом! Хорошо, что подобную сцену застали только мы и все в курсе, что у вас двоих исключительно приятельские отношения. А если бы увидели наши клиенты? Что бы они подумали о нашей фирме?
Ну, наверное, что здесь филиал стриптиз-бара? Вообще, конечно, странно: раздевался-то Черкасов, а жучат сейчас почему-то исключительно меня! Кстати, он мог это все свободно проделать в мужском туалете. Еще и попросил бы там кого-нибудь пластыри наклеить. А может, наш ведущий – тайный эксгибиционист? Я прикусила щеку, чтобы не захихикать, как это часто случается со мной в самый неподходящий момент. Вроде этого.
Между прочим, отлично поставленная у Кристины речь: четкая, никаких тебе заиканий, повторов, сленговых выражений и слов-паразитов! Может, она все свои разносы предварительно формулирует-записывает, а потом заучивает, репетируя перед зеркалом?
– Мы, конечно, знаем, что вы бывшие однокурсники и что именно Артем Игоревич порекомендовал Михаилу Юрьевичу взять тебя на работу. Так что и гендир, и мы, и он сам ожидали от тебя многого, но, к сожалению...
Тут Кристина в первый раз сделала паузу. Очень многозначительную. А мне вдруг стало совершенно не смешно: уж слишком ее слова совпали с моими недавними мыслями.
– ...к сожалению, ты эти ожидания не оправдала. Очень надеемся, пока. Потому что твои сегодняшние обязанности может свободно выполнять обычный стажер без законченного высшего.
Опять в точку: я ведь недавно думала о себе как о девушке на побегушках... Но что значит «мы»? Кристину что, делегировали выступить с этим заявлением на каком-то тайном совещании коллег? Юлька, насколько я помню, только посмеялась: «Ну вы даете!»; Алексеич, покачивая головой, скрылся в своем закутке; Макс отпустил какие-то шутливые замечания, которые Лазарева оборвала ледяным: «Обеденный перерыв закончился, хватит болтовни!» Нет, явно сама сделала слона из мухи... то есть из наклеивания пластырей.
– Кристин... – начала я, не слишком представляя, что собираюсь произнести: объяснить, что она все не так поняла? извиниться за лечение ее драгоценного ведущего прямо на рабочем месте? и заодно уж и за собственную некомпетентность?
Но Кристина, оказывается, еще не закон-
чила.
– Так что единственное, что от тебя пока требуется, – придерживаться делового стиля общения. А все личные – дружеские и прошлые – отношения оставлять за порогом. Это все, что я хотела тебе сказать.
Я молча смотрела, как коллега поднялась, взяла уже собранную сумочку, накинула куртку и прошествовала к выходу; похоже, давно уже не работала, выбирая время для выступления со своей пламенной речью! Интересно, почему так долго тянула – аж половину вечера? Или наша Снежная королева не такая уж спокойная и ледяная, как кажется? Или?..
– Приревновала ко мне Черкасова?
Я не успела проконтролировать озвучивание своей внезапной догадки: что-что, а уж ляпать я умею!
Остановившаяся Кристина неторопливо обернулась ко мне:
– Что ты сказала? Я не расслышала.
Под таким взглядом или сразу бухаться на колени, вымаливая прощение, или переводить все в шутку. Я, увы, не сделала ни того ни другого – молча уставилась на нее в ответ: да все ты расслышала! Слишком уж обидны были ее слова о девочке, которая с легкостью меня заменит.
Кристина преувеличенно громко и утомленно вздохнула:
– Самохина (с ее стороны это уже буквально грубость: обычно она всех называет по имени или имени-отчеству), ты в зеркало-то хоть иногда смотришься? Ревновать – к тебе?!
Снова пренебрежительный взгляд с головы до ног, четкий разворот через левое плечо, словно Лазарева когда-то служила в армии, звук каблуков в пустом гулком коридоре...
Уф-ф... Я шлепнулась в кресло обратно, расстроенная и сердитая. Машинально принялась стучать себя по груди: при всяческих конфликтах и несправедливых обвинениях у меня там образуется тяжелый камень из обиды, злости, бессвязных слов, невысказанных встречных обвинений. Вообще не понимаю, каким образом скандалисты умудряются получать в ссорах бонусы в виде прилива энергии и удовлетворенного самолюбия! Тут сердце колотится, дышать трудно, заикаешься от негодования; потом долго переживаешь, подыскиваешь язвительные словечки или, наоборот, взвешенные разумные доводы. Да, я из тех, у кого остроумие просыпается на лестнице...
И к чему я это сказанула, действительно? Понятно, что Лазарева давно на нашего ведущего глаз положила, и понятно, кого бы из нас двоих Артем выбрал... если б ему вообще такое в голову пришло. А может, они давно уже встречаются, только скрывают свой офисный роман? Вон на прошлой работе имелась парочка сотрудников, так успешно шифровавшаяся, что мы узнали, что они давно в отношениях, лишь когда в фирму пришла разъяренная жена...
Ну, встречаются – и на здоровье! Дело в другом. Я ведь как-то не задумывалась, что своей... невыдающейся работой подвожу не только Черкасова, но и остальных тоже. Давно, наверное, за моей спиной косточки перемывают... Ага, и так радостно свесили на меня всю черновую рутинную работу, которую до того делали сами! Ладно, не буду себя накручивать дальше. Вычленим основные претензии Кристины: моя работа и мои запанибратские отношения с Черкасовым. А когда, кстати, я себя с ним вела «не так» при всех? Ну, не считая сегодняшнего офисного лечения? Что-то не припомню...
Ну, хватит сидеть – и так сегодня ничего доброго не высидела: учеба сорвалась, Кристина сорвалась. Или не сорвалась, а давно уже готовила эту речь? Тьфу! Правда, хватит! Лазарева уже и думать обо мне забыла, а я тут все соплежуйством занимаюсь!
Вспомнив пренебрежительный взгляд коллеги, подошла к зеркалу и уставилась на свое отражение. На меня напряженно взирала дева юности не первой, одетая во вполне приличные, но обычные джинсы-свитерок под коротким пальто позапрошлогоднего сезона. Ну и что во мне не так? Глаза – имеются, когда подкрашены – еще как имеются! Серые. Нос – ничем не выдающийся, но и не кнопка. Губы... правильные. По-моему, очень и очень ничего. Волосы прямые, до лопаток, тонированные. Фигура... Похвастать особо нечем, но, опять же, лучше поверю Черкасову, чем всяким снежным красавицам и постоянно желающему меня улучшить Стасу.
Я скорчила зеркалу рожицу. Короче, имя девушкам, как я, легион!
* * *
Пришлось заесть незадавшийся вечер разогретыми блюдами из соседней кулинарии. Причем поглощала я фастфудовские вредные вкусности с неким алогичным злорадством, адресованным одновременно моему любимому парню и дорогой моей коллеге: вот глядите, ем, что и сколько хочу, невзирая на всю вашу критику и унижающие мое женское достоинство замечания!
Уф. Переборщила с доказательствами, а попросту – обожралась. Надо было разделить порции пополам, на два дня хватило бы... О! Совсем забыла про судки с маминым ужином! Ну, теперь придется одолевать их завтра...
Перебралась на диван – к телевизору и ленте новостей в мобильнике. Надо бы, конечно, взять абонемент в соседний спортивный центр, хоть пару-тройку раз в неделю ходить в бассейн и что там у них еще есть. Отлично сознаю, что эти мои вечные планы – из области ненаучной фантастики, но такие мысли очень успокаивают. Ведь перестроишь мышление – перестроишь и поступки, а следовательно, и саму жизнь! Так говорят все эти психологические и прочие коучи. Сознаю, что сама я для спорта смогу подняться только после долгой внутренней борьбы или мощной дружеской поддержки в виде живительного пинка и конвоирования в наручниках до места тренировки. Вот со Стасом бы я пошла со всем удовольствием и через не могу!
Кстати, надо ему позвонить: вдруг случится чудо и он готов со мной встретиться на днях? Ну, или хотя бы поболтать.
Начинать надо осторожно:
– Стас, привет, ты не занят? Говорить можешь?
Чудо малюсенькое, но все-таки случилось: любимый оказался не слишком занят и даже в хорошем настроении. И посему милостиво согласился пообщаться. Правда, отвечал только на наводящие вопросы: как самочувствие, дела на работе, какие новости – но зато подробно. Я вникала, охала, смеялась, уточняла детали – как и полагается любящей женщине. И параллельно думала: рискнуть спросить, когда мы наконец встретимся? Вдруг опять разозлится, вон сколько у него дел и проблем, я между ними никак не могу втиснуться. А может, он и сам сейчас вспомнит-оценит, какая внимательная и заботливая у него девушка?
В разговоре наступила крохотная пауза. Я ждала.
– Ну, а у тебя что нового? – наконец спросил Стас.
Быстренько перебрала в уме события последних дней. Разбила колено? Порвала колготки? Поддала джина и спьяну названивала всю ночь Черкасову на так и оставшуюся неизвестной мне тему? Осваиваю (ну, во всяком случае пытаюсь) новую профессию? С помощью Черкасова. Вчера двигали наш «фамильный гроб»? Опять же, вместе с Черкасовым. Нет, про «фамилию» нельзя! Стас всегда заметно напрягается, когда я рассказываю про наши семейные события или про то, что надо помочь чем-то маме или брату: ему кажется, что таким образом его втягивают в семью, навешивают обязанности и прочее-прочее, чего там еще так опасаются мужчины...
О, повеселить его историей, как меня сегодня внезапно обвинили в посягательстве на святое – на тело и репутацию того же самого Черкасова? Но вряд ли мой любимый парень весело посмеется, узнав, что его девушка с удовольствием разглядывала полуголого мужика и даже (о, ужас!) трогала его, хоть и исключительно в лечебных (хм, ну, по большей части) целях.
– Ты знаешь, – вполне искренне сказала я, – да как-то ничего особенного у меня не происходило!
После того как Стас распрощался этим своим коронным «пока, целую, созвонимся», так и не пригласив меня на свидание, я некоторое время бездумно переключала телевизор с канала на канал, не вникая и не вслушиваясь. Потом решительно поднялась и потопала на кухню. Все-таки мамины пироги следует есть хотя бы сравнительно свежими!
Да и вообще – к чему иметь тонкую талию, если ее некому обнять?!
ПЯТНИЦА
М-да... Вчерашний жрачный марафон, конечно, поднял мне настроение, зато утром отразился на фигуре: живот выпирает, а от выпитых под тортик литров чая не только ноги опухли, но и образовались мешки под глазами. Спорим, Черкасов решит, что это опять из-за «чоканий с зеркалом», а Кристина – что я всю ночь рыдала от ее проповеди? Ну и ладно! Вспомнив старый рецепт, кинула ложки в морозилку. Оделась (сегодня ничего обтягивающего!), залила в далеко не пустой желудок кофе, повбивала по массажным линиям лифтинг-крем и принялась прикладывать к векам ледяную ложку. Сразу заломило кости черепа, мозг, наверное, тоже от холода съежился (куда уж больше?), зато я окончательно взбодрилась и отеки на глазах исчезали прямо на глазах (каламбур!).
Красилась я сегодня тщательней обычного, спасибо Лазаревой, укладка тоже получилась классной. Правда, ноябрь мой новый привлекательный образ не заценил (не узнал, наверное) и живенько навел свой мейкап – осенне-природный. При взгляде на отражение в вестибюльном зеркале оставалось только тяжело вздохнуть: все старания псу под хвост. Нос от холода красный, щеки, исхлестанные ветром, тоже горят, от туши (ну и где ее водостойкость?) черные точки по векам, о прическе даже сказать нечего, потому что ее уже попросту нет... Я как раз пыталась расчесать потяжелевшие от влаги перепутанные пряди, когда в зеркале за моей спиной возник Черкасов. Вовремя – как раз чтобы лицезреть меня во всей моей природной красе!
Глядя на его отражение, я растянула губы в улыбке и пошевелила пальчиками:
– С пятничным приветом, господин ведущий!
– Привет-привет, – отозвался тот.
Думала, он, как обычно, на скорости сквозанет к лифту, так нет, торчит за спиной, наблюдая, как я пытаюсь стереть следы от туши. И правда, где он еще на такое зрелище полюбуется? Решительно взлохматив остатки былой прически, я повернулась к нему и несколько раз выразительно потянула носом.
– Ты чего это ко мне принюхиваешься? – поинтересовался Артем. – Вчера не пил, веществ не употреблял, курить давно бросил!
– Да пытаюсь определить, снял ты пластыри или нет. Вроде еще пованивает...
– Вот спасибо!
Артем направился к лифту. Поджидал, когда очередная пробка из офисного планктона рассосется, а не меня, как могло показаться.
– Парочку для тебя оставил, можешь сегодня содрать вместе с кожей. Заодно и душу отведешь.
– А, так ты у нас мазохист, понравилось вчера? Ну уж нет! Ты же, как выяснилось, неприкосновенный запас и достояние нашей фирмы! Не то что прикасаться, даже говорить с тобой имеют право только достойные такой чести избранные! Ну, или по особому разрешению.
Черкасов размышлял недолго.
– Кристина? Это она тебе что-то вчера наговорила?
– Я тебе ничего не рассказывала! – пробурчала я, уставившись на указатель этажей.
Вряд ли, конечно, он будет разборки с Лазаревой устраивать: в обычные склоки-дрязги сотрудников Черкасов никогда не лез – если те не мешали рабочему процессу. Но выдать под настроение что-нибудь нелицеприятное в таком ключе может. И, чего доброго, Снежная королева решит, что задела меня за живое, раз я побежала ябедничать!
– Ни словечка не сказала! – заверил Черкасов. – Просто не обращай на нее внимания, у Кристины характер такой...
– Характер! – ворчала я, выходя из лифта. – У тебя характер, у Кристины характер, у Стаса характер... А у меня, значит, никакого характера, если я «все терпи и не обращай внимания»?
Приостановившийся Черкасов заявил с не-ожиданной серьезностью:
– Ну так не терпи! Выскажись, поставь всех нас на место. Мужика вон своего брось, если сильно загоняет... Сделай хоть что-нибудь!
Я аж рот раскрыла.
– Ничего себе советики с утра пораньше!
Артем прищурился:
– Что, не нравятся? Тебе решать, конечно! А мне решать, кого поставить на следующий проект! Так что готовься! – И пошагал себе к офису.
Ой-ой-ой! Опомнившаяся, я – два таких удара за нынешнее утро! – кинулась за ним вприпрыжку.
– Артем, погоди! – влетела в кабинет следом, прихватила за локоть. – Давай сначала все обсудим, а?
– Давай-давай, – согласился он, неожиданно похлопав меня по руке. – Только лучше после работы, хорошо? Доброе утро, коллеги!
Я наконец заметила четверых глазевших на нас сотрудников и отпустила Артемов локоть.
– Всем здрасте! Артем... Игоревич, а почему вечером-то? Давай сейчас поговорим!
– Потому что сейчас мне некогда! – отрезал Игоревич. – Макс, зайди ко мне через пять минут по козыревскому заказу.
– Есть! – очень бодро (зарядку, что ли, по утрам делает?) отозвался тот.
А я в расстроенных чувствах сунула в шкаф мокрое пальто и, ероша мокрые же волосы, шлепнулась в кресло. То, чем Черкасов меня уже давно пугал, свершилось: мне дадут собственный проект! А-а-а!
Проходивший мимо с планшетом Макс наклонился и интимно прошептал – на весь кабинет:
– Успели уже поссориться с утра? Ну ничего, ночью помиритесь... Гы-гы.