Сергей Криворотов. Настырный квартирант (Из жизни советского полуинтеллигента). Рассказ ч. 3
IX.
– Проходи, Сашок, - приветливо пригласил я. – Будь по-свойски.
– Ну-с, где же твой чёрт, Вольдемар? – игриво осведомился он, усаживаясь по-удобнее в моем единственном кресле.
– Пока нет, но с минуты на минуту ожидаю.
Он натянуто рассмеялся, критически осмотрел кирпичные стены, но от замечаний воздержался и только хитро подмигнул чёрным искрящимся глазом:
– А лимончик найдётся? – На столике перед ним волшебным образом образовалась трехзвёздчатая бутылка с горою Арарат в кружочке. Этим фокусом он вполне мог посо-перничать с моим чёртиком.
Нашелся в холодильнике лимон, но и только. Квартирант-снабженец не обеспечил сегодня припасами.
– Извини, закусить больше нечем, – виновато сознался я, ставя на стол блюдце с присыпанными сахаром кружками.
– Ладно, ладно, не суетись. Лучше рассказывай, как и что. Не женился?
Хотя коньяк приятно согрел внутренности, не было у меня настроения откровен-ничать с психиатром, пусть даже и однокашником. Да он и не нуждался в ответе на свой вопрос.
– А у меня уже двое, – не ожидая ответа, самодовольно похвалился Александр, не спеша смакуя лимон. – Мальчик и девочка. Жена – медсестра, квартирка двухкомнатная…
– Ну, и как? – поинтересовался я, кивая на ополовиненную бутылку. - Деньжат хватает? Я слышал, врачи-то не больно шикуют…
– Да, в общем-то… При нашей специфике ведь процент идет за вредность, ну, и полторы ставки, разумеется. За двести рэ выходит, Хватает пока, только времени свобод-ного маловато.
– А работа нравится?
– Лечить, брат, нашу клиентуру, это да! Тайны мозга, так сказать, актуальнейшая проблема века, передний край науки.
– То есть, сходят с ума потихоньку?
– Ну, уж термин твой, Володимир… – поморщился гость.
– И как успехи?
– Всяко бывает, – уклонился Буров.
– Кандидатская светит?
– Есть кое-какой материалец. Но это вопрос будущего… – он подозрительно про-буравил меня чёрными глазами. Вероятно, ему пришла мысль, что разговор всё больше напоминает профессиональную беседу, где я своими расспросами взял на себя роль пси-хиатра, а он поневоле оказался пациентом. Такое распределение вряд ли для него могло показаться справедливым. – Сам-то как? Признавайся, не от хорошей жизни в чертовщину ударился? Все мы когда-то чего-то хотели… Нда… Что молчишь?
– Сейчас, только чайку заварю, или психиатры кофейком балуются?
– Чаю, так чаю, - потёр руки Александр. – Только скажу тебе, это ты здорово на-счет чёртика придумал. Завидую я тебе.
Я уже заваривал чай «Бодрость» на кухне и чуть не выпустил чайник из рук.
– Как это?
– Да так. Это твоя отдушина, вроде аутотренинга. Надо уметь противостоять раз-рушительному натиску современной жизни. Может быть, лучше было бы каждому завести своего «чёртика», а то, знаешь, марки собирают, зверушек разводят, кактусы. Это всё не то. Скажу откровенно, я не считаю этот твой бзик, назовём его так, патологией. Я тщательнейше всё проанализировал.
Я принёс чашки и разлил по ним чай.
– Можешь с блюдца, как купцы.
Александр отхлебнул, посасывая кусочек сахара.
– Конечно, я вовсе и не думал, что ты предъявишь мне настоящего чёрта. Просто давно хотелось пообщаться, тем более, эта твоя идея весьма любопытна.
Я начал злиться понемногу, становилось обидно за моего чёртика, почему его до сих пор нет, уж он-то идеей не был.
– А, знаешь, – разоткровенничался Александр, едва бутылка опустела. – Однажды в юности я видел огромных фиолетовых тараканов на белой стене, то есть в действительности-то их, разумеется, не было, это случилось от переутомления.
– Иди ты к черту! – разозлился я вконец и громко отхлебнул горячего чаю. За сте-ной запели: «Спят усталые игрушки…»
– Ты всегда был резким парнем, – заметил Александр обиженно, но излияния пре-кратил. – Не сгонять ли нам партийку по старой памяти?
Я пожал плечами и достал шахматы, результат был заранее известен. Он дважды разделал меня под орех, чёртик так и не появился.
Мало-помалу Буров снова разговорился. На него нахлынули воспоминания о не-забвенных школьных годах, об учителях, одноклассниках. Он говорил без умолку, прямо-таки словесный понос его прошиб.
– А, разве, тебе не хотелось бы увидеть нашего завуча Еремея Петровича? – при-ставал он, хватая меня горячими руками и заглядывая в глаза.
Воскресла и погасла в памяти тень далекого прошлого – удручающий разговор в учительской, противная дрожь в коленках…
– Нет, не хотелось бы, - решительно отсёк я. – Совсем не хотелось бы.
Он ещё говорил и говорил, и я понял, как он мне надоел. Очевидно, это прочлось по моему лицу. Александр сложил шахматы.
– Спасибо тебе, Вова. Развеялся я с тобой, старое помянул. Спасибо.
– Заходи, буду рад, - пообещал я, унося чашки на кухню.
– Ну, прощай, - засобирался Буров. – И знаешь, твой чёртик – это твоя удача, тебе даже алкоголя или транквилизаторов не требуется, как прочим, чтобы снимать стрессо-вые состояния.
Я не стал его разубеждать в правильности концовки последнего утверждения. Что ж, будем надеяться, несмотря на это, я не попадусь вам в качестве пациента, дорогой док-тор Буров, думал я, машинально пожимая руку Александра в прихожей. Наверное, чёртик действительно моя удача.
Эту ночь я спал в квартире один, мне снились тревожные сны. Буровские пронзи-тельные глаза и борода, развесёлый брат Николай, появляющаяся и тут же исчезающая Юлия, насмешливые лица сослуживцев. Я видел моего мохнатого друга, он улыбался, скаля зубы, и бодро махал хвостом, как бы прощаясь.
X.
Я отправился на работу с ожиданием бури, но странно, всё пошло как обычно. Словно и не было рокового объяснения с шефом, заявления об уходе, таинственных слу-хов о моей персоне. Меня окружало привычное равнодушие и бумаги, бумаги, бумаги на столах. Видимо, чёртик сдержал своё слово. Даже Клавдия Фёдоровна вела себя неприну-жденно, вновь снабжая меня интересными журнальчиками. Я пробовал тактично намек-нуть ей об одном нашем хвостатом знакомце, но ответом послужило искреннее недоуме-ние.
Чёртик не появился ни на следующий вечер, ни на другой. А может, его и не было вовсе? Снова жизнь вошла в наезженную колею. Перебирая макулатуру на столе, я убеж-дал себя, что завтра же уволюсь, попробую изменить своё существование, сделать его как-то интереснее, осмысленнее… Но дни идут, а всё остаётся по-старому, не хватает что ли духа? Каждый день одно и то же, только мысли о Юле дают какое-то просветление, наде-жду, прибавляют сил.
Дня через два после возвращения на круги своя, когда я почти перестал ждать вес-тей от чёртика, произошел ещё один удивительный случай. Вернувшись с работы с меч-той о тёплой ванне, я разочарованно убедился, что в кранах нет воды. Спать не хотелось, оставаться в четырёх стенах тоже. Я собрался было уходить, как в дверь позвонили. Ко-роткий звонок, затем требовательный перезвон. Может быть, пионеры собирают металло-лом? В таком случае они не по адресу… Я открыл и с удивлением воззрился на огромный картонный ящик у самого порога. Двое деловитых молодых людей в синих болониевых робах разминались на площадке.
– Квартира тринадцать? – осведомился один из них, сверяясь по бумажке.
– Ддда… – ошеломленно подтвердил я.
– В таком случае, пожалуйста, распишитесь в получении, вот здесь - и у меня перед глазами оказался заполненный бланк.
– Но, я ничего не заказывал… – попробовал возразить я.
- Не беспокойтесь, всё уже оплачено. Вам остаётся только расписаться.
Опасаясь подвоха, я внимательно осмотрел квитанцию на получение и установку цветного телевизора и расписался дрогнувшей рукой в указанном месте.
Через пятнадцать минут извлечённый из коробки монстр светился в углу моей буд-то сжавшейся комнаты. Молодые люди ушли, оставив меня наедине с внезапным приоб-ретением.
Я совсем не любитель глазения в ящик, да и денег лишних не находилось на покупку. Вспомнилось, как-то чёртик поинтересовался об отсутствии этого обязательного атрибута жилища ХХ века. Я отшутился тогда, мол, брать, так уж цветной, чего мелочиться! Не его ли это проделка? Откуда ещё взяться дорогому телевизору… Что мне оставалось делать? Как говорится, дареному коню…
По первому каналу передавали новости сельского хозяйства. Золотые хлеба коло-сились на фоне синего-синего неба. А потом появились красные комбайны с загорелыми механизаторами. Очень эффектно смотрелось, но когда перед камерой возникла студия, и диктор за круглым столом принялся задавать вопросы знатным хлеборобам, я переключил канал. Через пять минут стало ясно, что речь идет о техническом творчестве молодых, но краски, краски были не те. На последнем канале шла учебная передача на неведомом язы-ке, то ли испанском, то ли итальянском, впрочем, для меня без разницы. Я покрутил пере-ключатель еще, просто так, на всякий случай, и едва не подпрыгнул на месте. Мне показа-лось… Да нет, этого никак не могло быть, я бешено завертел колёсико назад. Так и есть! Прямо на меня уставилась слегка искажённая помехами физиономия моего чёртика!
– Привет! – раздался сквозь шум и треск знакомый скрипучий тенорок. - Не ожи-дал?
– Это ты? Это действительно ТЫ? – заорал я, стараясь отрегулировать настройку звука.
– Как видишь! – подтвердил, знакомо скалясь, бывший постоялец.
– Где ты находишься?
– Собственно говоря, я уже вне вашего пространства. Мы видимся, скорее всего, в последний раз… – Мне показалось, его мордочка приняла удручённое выражение.
– А телевизор?
– Ну, тебе же нужно какое-то общение, ведь, признайся, сейчас тебе не достаёт на-ших разговоров, а?
– Уж не хочешь ли ты сказать, что телевизор может заменить чёрта? – съязвил я.
Мой друг радостно захихикал, вернее, заскрипел.
– Да, да, в точку, самая чертовская штуковина! – закивал он.
– За что же мне такое?
– Видишь ли, Вова, захотелось оставить что-то тебе на память о незабываемых ча-сах, проведённых среди твоих фальшивых кирпичей. Да и в хозяйстве сгодится, – торже-ственно, даже напыщенно пояснил чёртик.
– Ну, так прилетай ещё! – радушно пригласил я. – Слушай! – осенило меня. – А ты можешь выполнить мою просьбу, одну-единственную и больше ничего не надо, даже те-левизор возьми назад.
– Это же подарок, – укорил он, – впрочем, говори, я слушаю тебя, Вова. – Жёлтые понимающие глаза смотрели на меня с большого экрана внимательно и печально.
– Слушай! – торопливо заговорил я, боясь, что он совершенно растворится в набе-жавшей ряби помех. Чёрт возьми! Именно сейчас я внезапно отчётливо понял, что он дей-ствительно могущественный и добрый Пришелец. Подумать только, может, это единст-венный случай за всю историю, а уж в моей жизни точно, такого шанса больше не пред-ставится. – Слушай, ты знаешь теперь, как мы живём, ну, мы, люди, человечество, знаешь, что у нас происходит?
– Более-менее, - неопределенно согласился чёртик.
- Неужели, ты, или те, кто тебя послал, не можете повлиять на нашу жизнь, сделать так, чтобы не было войн, чтобы все стали счастливы?
– Нет, изменить ход событий мы неспособны, – твердо произнес чёртик. – Это не-возможно. Люди сами должны разобраться в своих делах. Ты просишь неосуществимого. Прости, но я ничем не могу помочь.
– А будет ли она – война? – спросил я с отчаяньем.
– Ты думаешь, мне ведомо будущее? – чёртик грустно улыбнулся, показав напос-ледок ещё раз несоразмерно большие зубы. Помехи смяли вконец его физиономию, и сквозь усилившийся треск до меня донеслись из динамика последние слова: – Будь счаст-лив, Вова, я рад, что узнал тебя и вашу жизнь, все будет хорошо. Прощай!
– Подожди! – закричал я, не знаю, что на меня накатило, только я понял, это всё, больше чёртика мне не видать. – Сделай, хотя бы, так, чтобы я был счастлив, чтобы жизнь моя не прошла зря! Ну, что тебе стоит, сделай так, пожалуйста, ну, сделай! Умоляю тебя! – не помню, как я очутился на коленях перед подёрнутым цветной метелью экраном. Чёртик не появился, скорее всего, он меня уже не слышал. Зато на экране возникло трио бандуристов, певших на украинском языке. Эх, какого дурака я свалял!
Я ждал довольно долго, затем поднялся и выключил телевизор, за который даже забыл поблагодарить. Осенние сумерки вливались в окно, окутывая меня таинственным полумраком. Я зажёг торшер, и его зеленоватый свет принёс в комнату ясность и успо-коение.
XI.
В гастрономе продавали яйца. Странно, очередь набралась сравнительно неболь-шая. Теперь без чёртика я вынужден был восполнять свои запасы сам, пришлось встать в хвост. Оставалось каких-то несколько человек до прилавка, когда сердце мое тревожно и радостно забилось: к отделу подходила Юля. Сегодня она была в синем плаще, который тоже очень шёл к ее глазам. Неуверенно оглядев стоящих, она двинулась назад, намерева-ясь занять место в конце. Взгляд её скользнул по моему лицу, будто не узнавая.
– Юля! – я протянул руку и вовлёк её в очередь. Старушки сзади возмущённо за-шумели. Я поцеловал девушку в щёку и с негодованием обернулся: - Это моя жена! – ро-пот тотчас умолк. Юля даже не отстранилась, только покраснела и опустила глаза.
– Зачем вы так? – спросила она, когда мы, уже нагруженные, вышли из магазина. Приветливо светило солнце, желтеющая листва на ветках не шевелилась, а с её белого полиэтиленового пакета подмигивал ушастый Майти Маус. Я подумал, что портрет моего чёртика пришёлся бы уместнее, и не мог не улыбнуться.
– Конечно, спасибо, что избавили меня от стояния, но я же не просила… - видимо, Юле не хотелось чувствовать себя в чём-то обязанной мне.
– Не надо, - взмолился я, и девушка покорно замолчала. – Теперь всякий раз, когда будете жарить яичницу, вы будете вспоминать меня.
Мы медленно шли по бетонным плиткам тротуара, Юля молчала. Её чёрные воло-сы послушно лежали на плечах, только чёлка сбилась на глаза, она поправила её и как-то внимательно на меня посмотрела. Я сделал вид, что не заметил.
– Знаете, Юля, ведь, я вас обманул в прошлый раз, – виновато признался я, глядя под ноги.
– Да? – изумилась девушка. – Это как же?
– Дело в том, что со мной была вовсе не собака, а маленький говорящий чёртик.
– Похож, вы знаете, действительно похож. Только я слышала от него что-то вроде: «Гав-гав». В самом деле, поразительно необычное животное…
– Да не животное он вовсе, а исключительно даже разумное существо. И неизвест-но откуда взявшееся.
– Да нет же, никакой я не писатель. Мы с ним на самом деле общались и теперь мне его чертовски не хватает.
– А куда же он подевался?
– Он улетел… – поделился я с элегическими нотками. – Хотя, впрочем, не знаю, просто исчез. Но дело не в этом. Мне так хотелось попросить его об одной услуге! Думаю, он мог реально помочь. Я дико жалею, что не успел сделать этого… Впрочем, ещё раньше он заверял, что его вмешательства даже не потребуется.
– Я не понимаю… – Юля остановилась и с тревогой посмотрела на меня. Ну, ни капельки она мне не верила. Да и странно было бы ждать другого.
– Это не бред. Он мог исполнять желания. Но мне не хотелось бы остаться его должником.
– Кажется, начинаю понимать... Он служил вам вроде живого талисмана? Да? Вы, наверное, суеверны? Что же такое важное вы хотели попросить у него?
Я вобрал в лёгкие побольше воздуха, как перед прыжком в воду и выпалил:
– Видеть вас почаще, говорить с вами, слушать вас, стать необходимым для вас…
Я перевел дух, Юля задумчиво молчала. Я ждал со страхом, когда же она загово-рит. Синие внимательные глаза изучали мое лицо. Наконец она медленно разжала губы:
– Но, ведь, это зависит совсем не от чёртика, Володя… – Она помнила моё имя! – Вы, правда, не шутите? Впрочем, здесь не место для такого разговора. К тому же мы ещё так мало знаем друг друга. Позвоните мне, хорошо? Завтра вечером сможете?
Она назвала номер телефона, оказывается, мы давно стояли возле её подъезда. Всё происходило как во сне. Она улыбнулась на прощание и ушла, и в огромных глазах её на этот раз я не увидел прежней грусти.
Эх, чёртик, чёртик, кто знает, может, несмотря на обещание, приложил ты свою мохнатую лапку? И то, как она посмотрела, лишь твоя заслуга? Но вдруг в один прекрас-ный миг кончится твоё колдовство, и она поглядит на меня совсем иначе? Что если это так?
На следующее утро я шёл на работу, не спеша. И было отчего. Будто впервые раз-глядывал золотые подвески на ветвях, слушал шуршание листьев под ногами, ощущал запах осени. Казалось, передо мной открывалась новая совершенно иная жизнь.
На остановке троллейбуса подошёл к щиту с приглашениями на работу. Среди прочего требовались ученики мездрильщиков с очень приличным окладом. Что это за специальность? Почему бы мне не избрать профессию со столь звучным названием? В кармане плаща лежало заявление об уходе, написанное вчера. Хватило бы духу выложить его перед шефом…
XII.
Много раз позже, в затруднительные моменты жизни, я часто сокрушался: эх, был бы со мной чёртик! Неужели, теперь постоянно придётся рассчитывать только на себя, самому брать ответственность за принимаемые решения? Всё чаще и чаще ловил себя на мысли, что мне очень не хватает его, частенько не хватает. И не знал, что делать дальше? В голове всё чаще появлялась непривычно новая мысль: жениться, что ли в самом деле? Однажды я набрался решимости и поделился своими сомнениями с Юлей.