День выдался сухой, солнечный. Два КамАЗа и автобус с людьми прибыли на место. Я на тракторе с картофелекопалкой впереди всех. Картошку ведь нужно выкопать, чтобы было, что собирать. Кручусь по полю и поглядываю назад. Народ с ведрами разбрелся по полю. Сначала нагибались почаще, потом все реже и реже. Подковыривают что–то ногой и идут дальше. Останавливаюсь, иду к людям.
— Фермер, а где картошка? — спрашивают меня.
— Вот здесь,— показываю рукой на поле.
— Это разве картошка, — подают мне ведро, на дне, которого все те же голубиные яйца.
Меня даже в пот ударило. Какой позор. В огромных кузовах КамАЗов болтались мои урожайные крохи. В деревне мне объяснили (слишком поздно, конечно).
— Так ведь Александр тебе отсев привез на посадку.
Это когда перед посадкой бабы сортируют картошку на годную и не годную (без ростков) для посадки. Негодную вывозят в отвал.
— Вот он тебе ее и привез.
Вскоре появился и Александр.
— Как, хозяин, дела, как урожай?
— Александр, никакого урожая нет, ты же мне отсев привез.
— Ну, отсев, не отсев, уговор дороже денег. Я тебе шесть тонн картошки привез, значит, ты должен мне их вернуть, лучше деньгами. Ссориться с деревенскими в моем положении ни к чему, можно получить большие неприятности. Пришлось расплачиваться.
Надвигалась зима. Приходят ко мне двое, представляются.
— Мы из Красноярского края с леспромхоза. Леспромхоз ликвидировали, вот мы и приехали в Кемерово. В Топках нам сказали, что вы фермер и вам нужны работники.
— Вообще–то мне нужны не работники, а компаньоны. Ладно, давайте знакомиться.
— Механизатор, могу работать на тракторе, автомобиле, на любой технике.
— Серафима, — представилась женщина лет пятидесяти. — Могу быть агрономом и зоотехником. Как говорится, от скуки на все руки.
— Все это хорошо, — говорю я. — Только у меня пока нет денег. Жильем вас обеспечу, едой тоже. А деньги - это как вместе заработаем, так и будут.
— Согласны, — говорят.
— Перевозить есть что?
— Да, есть немного.
— Где остановились?
— У родственников в Кировском районе.
— Все! До встречи!
Встреча состоялась. Наняли машину, погрузили их скромный скарб и поехали в мое владение.
Трое - не один, нужно обзаводиться хозяйством. Опыт с первой коровой, прямо скажем, неудачен. Решил поискать что – нибудь более качественное. Поехал в совхоз «Октябрьский». Встретился с продавцами.
Договорились о продаже, о цене. Поехал в город собирать деньги, заказывать транспорт. Через несколько дней приезжаю на фургоне. Мои продавцы изменили мнение:
— Телку за эту цену продадим, а корову нет, все говорят — дешево.
— Но как же так, ведь договорились, у меня и денег столько, сколько договаривались.
— Нет, за эту цену не отдадим.
— Вот у нас учительница корову продает, поговорите с ней, может, сторгуетесь.
Иду к учительнице.
— Продаете?
— Продаю.
— За столько продадите?
— Продам.
Пошли смотреть корову. Корова большая и старая.
— Сколько ей лет? — спрашиваю.
— Шесть лет.
Вообще-то коровы вроде бы живут до двенадцати лет, так что эта еще поживет.
— А корова стельная?
— Стельная.
Рассчитываюсь. Тяну корову за веревку, идем к машине. Есть такое выражение «тянуть корову на баню», так вот затащить корову в фургон ничуть не легче. Нашли кучу снега, подогнали к ней машину. Я нашел две доски, постелил их от кучи до фургона. Теперь надо тащить корову. Идти в фургон она не хотела. Тяну, она движется по сантиметрам. Хорошо, что еще водитель стал помогать и толкать корову сзади. Боялись, что не дай бог корова сорвется с досок и сломает ногу. Но все обошлось, корова в фургоне, поехали. Доехали до двора Ивана, дальше дороги нет, сплошная снежная целина. Выгрузили корову, здесь все проще — помогал Иван. Корова по брюхо в снегу, дальше идти не хочет. Пришлось запрягать конягу, цеплять корову за сани и чуть не волоком доставлять ее до места жительства. Вот она и на месте. Чистое, светлое помещение, еще пахнущее деревом. Кормов предостаточно, жуй не хочу. Спрашиваю у Ивана:
—Сколько лет корове?
Он смотрит ей в зубы и говорит:
— Двенадцать.
— А мне сказали: шесть.
— Какие шесть, все двенадцать, а может, и больше.
Вот опять прокол, но что поделаешь, не повезешь же корову обратно.
Поехал на птицефабрику, приобрел 50 курочек, конечно же, инкубаторских, каких же еще. Говорят, весной должны начать нести яйца. Купил овец, свиней, гусей и даже кроликов. Хочу разобраться, что наиболее эффективно в крестьянском хозяйстве.
Время движется к весне. Ожидаем отел коров. Работнички мои в основном жируют: спят да едят. Валера, правда, часто хмурый, вероятно, из – за отсутствия алкоголя. Серафима мне иногда помогает в кормлении скотины, но в основном занимается приготовлением еды. Животные мои на все голоса требуют: жрать, жрать, жрать. Особенно досаждают свиньи, кричат, визжат, лезут друг на друга. Все, что дашь, раскидают и растопчут больше, чем съедят. Но, главное, что результатов почти никаких. Все такие же маленькие и худые.
Первый признак к отелу дала молодая корова. У нее сзади образовался пузырь. В недоумении, что делать, спрашиваю у Ивана:
— Может быть, пузырь проткнуть?
— Не надо, само образуется.
Конечно, нужно было обратиться к зоотехнику, но он на центральной усадьбе, до нее 12 километров, а там его еще надо найти. В общем, поленился и положился на русское «авось». В результате корова отелилась и принесла мертвого теленка. Жалко и обидно: разгильдяй. Через полмесяца отелилась старая корова. Описывать процесс отела не буду, процедура не для слабонервных. Телочка, которая родилась, очень скоро начала проявлять свой норов. Шустрая и настырная, она приносила много хлопот, но что поделаешь — ребенок.
На 9 мая приехали из города друзья. Кстати, о друзьях. Эдуард ушел из науки и устроился в богатую угольную компанию. Занимался внедрением информационно-вычислительной техники и развитием средств связи. Стал получать хорошую зарплату. Поэтому крестьянская судьба его уже не привлекала. Правда, ко мне он по-прежнему приезжал регулярно, но уже больше для того, чтобы развеяться и помочь мне. Я его ждал как бога, ведь это единственная связь с большим миром.
Сергей, медик, женился и приезжал все реже, обычно с молодой женой.
Сидим за столом, отмечаем День Победы. За окном сплошной стеной падают хлопья снега, как в Новый год. Вдруг за речкой, которая в это время довольно полноводная и бурная, слышится плач ребенка. Прислушались, оказывается, это кричит ягненок. Мужики говорят:
— Надо его спасать.
Я против:
— Может, у него есть хозяин. Придет, заберет.
Время идет, никто не забирает. Ягненок плачет. Наконец мужики срываются с места и убегают. Вскоре возвращаются, все мокрые, но счастливые, с ягненком. Относим живой комочек в скотный двор, в загородку к овцам. Но вскоре я замечаю, что овцы не пускают ягненка к кормушке, становятся плотной стеной и выталкивают его наружу. Забрал ягненка и отнес его к телочке. Она уже носится вовсю и демонстрирует свой характер. Особенно это проявляется, когда я выпускаю ее погулять во двор. Но двора ей мало и она бежит в огород. Ладно бы только в свой, но ей почему-то интересно в соседском огороде, что, конечно, не нравится соседям. Я гоняюсь за ней, грозясь, что обломаю ей все бока. Однако после возвращения ее на место злость проходит, и я с любовью чешу ее за ухом, а она, уткнувшись в меня мордой, приветливо машет хвостом. Ягненок и телка стали неразлучными друзьями. Правда, дружба была однобокая, ягушка полностью очарована телкой, та же показывала свою полную независимость и превосходство. Это интересно было наблюдать, когда они гуляли во дворе. Ягненок вертелся вокруг телки, забегал вперед, возвращался, залазил к ней под брюхо, всячески выражая ей свое дружелюбие. Телка же смотрела на все это свысока в прямом и переносном смысле. Телка иногда взбрыкивала задними ногами, ягненок пытался сделать то же самое, получалось у него это плохо, но очень смешно
Я сделал вокруг скотного общежития загон. Весной, когда начало пригревать солнышко, все жители скотного двора туда выходили и жили своей жизнью. Я любил, сидя в сторонке, наблюдать, как они дружат и конфликтуют, отстаивают свои владения и борются за питание, которое я им подбрасывал.
Весна уже была совсем рядом, когда в усадьбе появился человек и представился:
— Я фермер из Топок, зовут меня Николай, мне тут выделили землю для подворья и 30 гектаров в поле. Но пока не обустроился, можно я в вашем дворе расположу свою технику? У меня два гусеничных трактора, автомобиль «Урал» и кое–что по мелочи. А я помогу вам техникой.
— Что ж, я не против.
Николай со своим предложением оказался очень кстати. К тому же он сказал, что работал заместителем директора училища механизации, значит, разбирается в сельском хозяйстве, не в пример мне, гораздо лучше. Через некоторое время во дворе стояли уже два трактора, «Урал» и еще много всякого железа непонятного назначения.
Зимой я заходил в ассоциацию крестьянских хозяйств по поводу приобретения сельхозтехники. Меня спрашивают:
— А сколько у Вас земли?
Я отвечаю:
— Шесть гектаров.
— Что за хозяйство — шесть гектаров? Берите 22 гектара.
Я согласился. Только говорю:
— На своем Т-40 я это не осилю.
— Берите землю, а там посмотрим, может быть, поможем.
Так что Николай со своим предложением оказался очень кстати.
— Я, — говорит Николай, — пойду в сельхозуправление (которое возглавлял Анатолий Борисович Данилов) и попрошу, чтобы землю нам дали рядом.
Так оно и вышло.
Снег уже сошел, и мы поехали в поле, прихватив с собой и Валеру. Правда, было еще очень грязно, и работать в поле нельзя. Николай сказал, что земля еще с прошлого года мягкая и ее можно не пахать, а обработать культиватором. Культиватор у меня был. Через некоторое время, казалось, можно было начинать. Валера прицепил культиватор и выехал в поле. Возвращается вечером с погнутым культиватором, говорит, что на поле еще грязь, он завяз, выбирался и погнул культиватор. Так что вариант с культивированием почвы отпадает, а жаль, было бы намного быстрее и дешевле. Проходит еще несколько дней. Ну, кажется, все, земля готова для пахоты. Валера цепляет плуг и опять выезжает на ратные подвиги. Вечером спрашиваю:
— Ну, как?
— Пашу, — говорит.
Правда, при этом от него попахивает алкоголем и не очень твердая походка. Устал, наверное, человек. На следующий день тоже самое. Я понимаю, поле большое, трактор слабенький. Встречаю деревенского мужика. Он ко мне с претензиями:
— Слушай, твой Валерка выпил у меня уже две бутылки водки, а огород до сих пор не вспахан.
— А что, я разве вам что-нибудь обещал?
— Так ведь Валерка же твой работник!
— Но если он мой работник, почему же вы обращаетесь к нему, а не ко мне? Так что я ничего не знаю, кто кому и что обещал.
Встречаю другого жителя:
— Слушай, тут твой рыжий по деревне на тракторе пьяный мотается, ведь не дай бог задавит кого.
Это уже дело серьезное. Картина полностью проясняется. Утром Валера выезжает на край деревни подальше от дома и предлагает свои услуги. Желающих хоть отбавляй. Пашет огород и получает мзду. После этого принимает любимый напиток и идет отдыхать в ближайшее удобное место. Нуждающихся во вспашке огородов много, они дружно несут Валере свои авансы. Конечно же, отработать их все он не может, тем более, что работать до пота не в его правилах, так возникают недовольства. Придя домой, начинаю разговор с Валерой. Передаю ему претензии граждан.
— Да ну их, — бурчит он отворачиваясь.
— А главное, — продолжаю я, — Неужели ты не понимаешь, что если ты кого–нибудь покалечишь или задавишь, то сидеть в тюрьме буду я. Так что с завтрашнего дня я снимаю тебя с трактора, пойдешь помогать Серафиме на огороде.
Валера надулся и ушел спать. Проблему пахоты мы решали вдвоем с Николаем.
Следующим этапом был сев. Сеять решили ячмень. Элитные семена приобрели в совхозе «Новостройка». И тут оказалось, что у нас нет сеялки. Вообще–то я знал, что у меня нет сеялки. Но Николай говорил, что у него где –то сеялка есть. Однако в последний момент выяснилось, что ее украли.
У меня была знакомая фермерша, хозяйство которой находилось в километрах десяти от меня. Решил съездить наудачу. Фермерша к моей проблеме отнеслась сочувственно.
— У меня есть сеялка, которая пока мне не нужна, стоит с прошлогоднего сева заброшенная, я не знаю, в каком она состоянии, посмотри, если подходит, возьми, с возвратом конечно.
— Безусловно, — говорю. — Все будет в целости и сохранности.
Подошел, смотрю: сеялка как сеялка, только ее бросили с оставшимися семенами, они проросли и образовали твердую корку, которые забили все зернопроводящие каналы. Ладно, дома разберемся. Подцепил сеялку и скорей домой обрадовать Николая. Он небрежно глянул на сеялку и сказал:
— Завтра начнем сеять.
Утром Николай приехал с женой и сыном, который разбирался в технике, по-моему, гораздо лучше, чем его отец. Подцепили телегу с зерном, сеялку и поехали в поле. Погода чудная: чистое голубое небо, еще не жарко, но достаточно тепло, легкий свежий ветерок. В общем, весна и благодать. Приехали, Николай сел за рычаги трактора, меня поставили на сеялку. Тронулись. Включили механизм подачи зерна в сеялке. В сельхозтехнике многие механизмы приводятся в действие от вращения колес, и, если колеса не крутятся, значит, в механизме что–то не в порядке. «Колеса не крутятся», — кричу Николаю. Он выходит из трактора, хмуро обходит сеялку. Снова садится в кабину и трогается. Сеялка продолжает двигаться волоком. Вдруг что-то громко хрустнуло, снова кричу Николаю. Опять остановка. Николай долго смотрит на сеялку, смачно плюет и начинает вскрывать редуктор. Потом говорит:
— Зубья у шестеренки срезало, надо искать новую.
Жена, которая тихо сидела в сторонке, вдруг вскочила и начала поливать мужа нещадной бранью:
—Дурак, идиот, криворучка ….
В ответ посыпались еще более крепкие и соленые словечки. Я долго крепился наконец не выдержал и заорал:
— Вы что, очумели, как вы можете, вы же интеллигенты, ваш сын тут присутствует.
Мой взрыв как-то подействовал, «пожар» стих. Я залез на телегу с зерном, лежу, смотрю в голубое небо. Вспоминаю знания, которые получил по курсу «Детали машин» в техникуме. А что, если поменять местами шестеренки? Подошел к Николаю, поделился своими соображениями. Он отнесся к ним безучастно, но пошел к сеялке, начал копаться в редукторе. Потом — к трактору, сел в кабину. Очень осторожно тронулся. Сеялка немного протащилась волоком, и вдруг колеса закрутились. Полетели хлопья прошлогоднего зерна, потом тонкой струйкой потекли наши зерна, сев начался. Конец сева скромно отметили.
Приезжал Эдуард, мы с ним сделали две теплицы, посадили помидоры, перцы, огурцы. Но вот что интересно. Земля хорошая, горы навоза, а результаты скромные. Почему? Я думаю, главная причина в отсутствии знаний и опыта. Посмотришь на бабульку, у которой образования-то, может, четыре класса, и у нее все колосится. А у нас? Как тут не вспомнишь слова Данилова: «А ты деревенскую жизнь-то знаешь?»
Коровы доятся, молоко ведрами не носим, но по сравнению с прошлым годом разница существенная. Прогоняем через сепаратор, делаем сметану, творог. Так что молочной продукцией снабжаем своих близких и знакомых.
Дело опять близится к покосу. Сашка не появляется, видимо, нашел себе других компаньонов. Так что роторной косилки не будет, придется пользоваться своей. Валера поехал на покос попробовать сенокосилку. Вернулся быстро. Налетел на пень и погнул несущую балку. Начали ремонтировать. Разбирали, собирали, все бесполезно, ножи заедало. Появился мужичок-рыбачок.
— Мужики, ничего не выйдет, нужно балку под прессом давнуть, и все будет ровно, а так только зря время теряете. В железнодорожных мастерских есть пресс, а у меня там мужики знакомые, могу помочь.
— Валера, езжайте, ты погнул, тебе и исправлять.
Утром погрузили балку на трактор и уехали в Топки. В обед возвращаются пешком.
— Что случилось? — спрашиваю.
— Гаишники трактор арестовали.
— За что?
— Потребовали документы, а у нас ничего не было.
Вот напасть. У меня гостил друг из Кемерова на своей машине. Обращаюсь к нему:
— Анатолий, подбрось до Топок, нужно вызволять трактор.
Взял документы, поехали. Приезжаем в ГАИ. Во дворе стоит мой арестованный кормилец. В ГАИ пусто, все на линии. Ждем. Наконец появляется машина. Я к ним:
— Ребята, вот документы на трактор, я его владелец. Можно забирать?
— Нельзя.
— Почему?
— Это вещдок.
— Какой еще вещдок?
— У нас есть заявление от крестьянина, что у него украли трактор, а у твоего трактора заводской номер выбит нечетко, так что будем делать запрос на завод, уточнять номер.
— Ребята, вы же меня без ножа режете, сейчас же покос, что я буду без трактора делать?
— Это твои проблемы.
Старший лейтенант отводит меня в сторону, он, наверное, у них главный.
— Ты фермер?
— Да.
— И у тебя есть скотина?
— Есть кое–что, — говорю я, еще не понимая, куда он клонит.
— Ты, наверное, и суп с мясом ешь?
— Да редко, лето, какое сейчас мясо.
— И мы хотим, есть суп с мясом. Давай мы возвращаем тебе трактор, а ты нам свинью.
— Я не против. Но только свиньи–то у меня еще маленькие, какое с них мясо?
— Ладно, забирай свой трактор, а мы к тебе подъедем и посмотрим.
Обрадованный, что легко отделался, взлетаю в кабину, едва попрощавшись с другом, и лечу домой.
Прошла неделя. Я думал, что они о нас, может быть, и забыли. Ничего подобного, едут — благодетели!
— Привет, хозяин.
— Здравствуйте.
— Пойдем посмотрим, что у тебя есть.
Пришли в скотный дом. Подошли к моим свинушкам. Они все такие же маленькие и тощие.
— Да, негусто, — говорят.
— А что еще у тебя есть?
— Послушайте, есть у меня два ведра яиц. Может, возьмете?
— Давай, — забрали яйца вместе с ведрами, уехали.
Косилку мы все–таки отремонтировали. Траву скосили. Приехал Эдуард, мы с ним сено скопнили. Валера ручной работой не занимается. Он — механизатор. Учитывая прошлогодний опыт, я решил сено в поле не оставлять, а вывозить во двор. Делал за день по две–три ходки, дело двигалось. Но вот мне понадобилось съездить в Кемерово. Поездка в Кемерово — процесс многоэтапный. Сначала на совхозном ПАЗике от Цыпино до центральной усадьбы, затем от центральной усадьбы до автовокзала Топок на городском автобусе, потом на междугороднем автобусе Топки-Кемерово и наконец на городском транспорте до места назначения. Если нужно попасть на ДОЗ, то можно сойти в поселке Ягуновском, а там пешком километра три до родного завода. Летом это прогулка. Зимой хуже. Вспоминается такой случай. Я нашел транспортный источник в школе ДОСААФ, где готовили водителей автотранспорта. У них была мощная техника, а главное, им все равно, куда ездить, и тем более, порожняком. Познакомился с инструктором и, когда была надобность, договаривался с ним о поездке. Кабина просторная, тепло. Что еще нужно? Было, правда, одно неудобство. Инструктор использовал такие педагогические приемы, от которых у меня по коже пробегали мурашки, а что уж говорить об ученике-стажере. Я пробовал объяснять инструктору, что от таких методов ученик теряет все свои небогатые знания. Инструктор отвечал:
— Иначе нельзя.
Мне понадобилось перевезти доски из Цыпино в Кемеровское училище, где я с моим знакомым собирался делать красивые резные наличники. В это время состоятельные люди уже строили свои дворцы- коттеджи, и мы посчитали, что красивые наличники им понадобятся.
Поехали утром, день был солнечный, тихий, но очень морозный. Не успели выехать из города, как мотор забарахлил.
— Солярка летняя, — пожаловался водитель.
Меня это насторожило, ведь дорога–то дальняя. Но водителю виднее, тем более, такому ассу, как инструктор. Дотянули до нефтебазы, водитель взял ведро и пошел за керосином. Сказал, что керосин, добавленный в солярку, уменьшает ее замерзаемость. Но нам это практически не помогло. Через несколько километров мотор опять зачихал. Водитель останавливал автомобиль и долго гонял вхолостую, разогревая солярку, потом ехали дальше. Так мы скачками добрались до Цыпино, погрузили доски и поехали обратно. Зимний день короток, и в четыре часа солнце уже идет к закату. А чем закат ближе, тем мороз крепче. Не доезжая километра три до центральной усадьбы, мотор заглох окончательно. Водитель дал мне кусок тряпки и говорит:
— Лезь под машину, там увидишь бак с соляркой, на дне бака будет сливная пробка, ты ее откручиваешь, смачиваешь тряпку соляркой, поджигаешь и греешь бак.
Здесь нужно сказать несколько слов о нашей одежде. Куртка, как говорится, на рыбьем меху, нитяные перчатки и боты «прощай молодость» на ногах.
Залез под машину (конечно, никакой подстилки), открутил пробку, солярка уже не жидкость, а мазь, едва–едва капает. Смочил этим субстратом тряпку, поджег. Тряпка еле горит и гаснет. Зажигаю снова, понимаю, что этот подогрев бака как слону дробина. Чувствую, что холод сковывает все тело. Вылезаю из под машины, иду к водителю:
—Слушай, надо бежать в деревню, замерзнем.
— Не могу бросить машину, — говорит водитель.
Я побежал. Стянул перчатки с рук: пропитанные соляркой, они не грели, а скорее наоборот. Вижу, руки белые как полотно, постучал друг о дружку, стучат как деревянные. Мелькнула мысль: похоже, руки я потерял. Добежал до крайнего дома, как раз в нем жил мой знакомый Александр. Стучусь, дверь открыла жена. Она меня немного знала.
— Саша дома? — спрашиваю.
— Нет, еще не пришел.
— Можно я у вас немного отогреюсь? Я, кажется, руки отморозил.
— Заходите,
Зашел на кухню. Посидел немного, руки начали отходить. Чувствую, сейчас завою.
— Можно я уйду в другую комнату, там немного отойду?
— Идите в детскую, там никого нет.
Иду в детскую комнату, падаю на пол, катаюсь и вою (тихо, конечно). Но вот немного полегчало. Надо идти выручать водителя. Выбегаю на дорогу, вижу: едет наша машина. Оказывается, мимо ехал трактор, помог завести автомобиль. Сажусь в кабину, поехали. Дотянули до Старых Топок, там опять мотор заглох. Но здесь проще — трасса. Водитель с кем–то договорился, и нас дотянули до города. Руки я не потерял, но кожа слезала долго.
Однако надо возвращаться в лето и Цыпино. Прихожу в усадьбу. Вижу, едет на тракторе Валера. Вылез из кабины. Нетвердой походкой подходит ко мне.
— Слушай, хозяин, привез сегодня сено, уработался вусмерть.
— Не знаю, — говорю, — как ты уработался, но что пьяный, вижу. Ведь мы же с тобой договаривались, что пьяный ты …
— Что ты меня все воспитываешь, — перебивает меня Валера. —Надоело, вот возьму сейчас дрын и врежу тебя по башке.
— Ну если дело дошло до дрына, то мне такой компаньон не нужен, ищи себе другую работу.
— Да меня в деревне с руками оторвут.
— Вот и иди туда, где тебя с руками оторвут, а жить и ждать, пока меня огреют дрыном по башке, я не хочу.
Утром Валера побежал в деревню, отсутствовал он недолго. Вскоре ко мне подошла Серафима:
— Хозяин, раз мы тебя не устраиваем, давай расчет.
— Вообще–то мы договаривались, — говорю я, — что расчет мы будем делать, когда реализуем продукцию, которую произведем. Вот уберем ячмень, картошку и еще кое–что, тогда и посмотрим, что нам делить.
— Нам некогда ждать. Мы на тебя горбатились, давай расчет.
— Хорошо, — говорю. — Я напишу список имущества, которое у нас есть, и от каждой позиции отделю вашу долю. Потом покажу вам, если согласитесь, на том и порешим, если нет, будем разбираться.
Я сел за бумагу. Через час-два было все готово. Зову Серафиму:
— Смотрите, согласны, нет.
Серафима тщательно изучает список, соглашается.
— Тогда ставьте свою подпись.
Валера уехал в город. Серафима осталась и стала забирать свою долю в огороде. Через дня три, упаковав все в мешки, уехала и она. Прошло еще несколько дней. Ко мне приехал с водителем Анатолий Николаевич Абрамов. Это было очень кстати, иначе мне пришлось бы плохо.
Смотрим, во двор въезжает большой грузовик. Из него выходит Серафима, Валера и еще двое мужчин. Серафима сразу пошла в скотный дом. Смотрю, тянет оттуда на веревке телку.
— Ты куда телку повела? — спрашиваю.
— Эта телка моя, я ее кормила, — получаю в ответ.
— Я тоже кормил, тем более, я ее купил. Отведи назад. У тебя есть список, который ты подписала, вот и бери, что положено.
Я сидел и смотрел, как идет погрузка. Не скажу, что мне было очень жаль того, что забирали мои компаньоны. Мне было грустно от того, что я понимал: это было начало конца того проекта, который назывался «Крестьянское хозяйство». Погрузка закончилась. Груза оказалось гораздо больше того, с чем несколько месяцев назад они приехали в Цыпино. Наконец они уехали, больше я их не видел. Вскоре уехал и Абрамов. На усадьбе стало тихо и пусто. В это время в Москве танки стреляли по Правительственному зданию…
Пока я писал, вновь пережил все прошедшие события. Я никого ни в чем не виню и не ищу причин своих неудач. Только еще раз вспоминаю слова Анатолия Борисовича Данилова: «А ты знаешь деревенскую жизнь?» Конечно, я ее не знал, и жизнь это подтвердила. Не знаю ее и сейчас. Но знаю наверняка, что жизнь в деревне очень сложна, гораздо сложнее, чем в городе, где нам многое дается авансом, который мы часто не отрабатываем.