Сергей Донбай
ВОЗНИКНОВЕНИЕ
Поднимаю жизни грядки,
Дюжу, как могу.
Собираю слов огарки,
Раздвигаю мглу.
И пока могу я с вами
Чувствовать и знать –
Что не передать словами,
Силюсь рассказать.
Это химия иль чудо?
Или шелест букв?
Что откуда, что откуда –
Прилетает звук.
Продолжается упрямо.
И пока не стих,
Знать не знамо, знать не знамо –
Возникает стих.
ЗЕНИЦА
Нежная, как тёплый воздух, зелень.
Ветерок подумал, не подул.
Ели пышные мамзели.
Летний день вздохнул.
В землю до окна вросла избушка,
Но в руках у деда телефон.
Преломила связь времён
Взрослая игрушка:
Метроном минуту монотонно
Цедит о погибших на войне;
И кукушка отдалённо
Вторит на сосне.
Смолкли разом механизм и птица!
Дед слезинку кулаком смахнул...
Скрылась вечности зеница.
Летний день вздохнул.
* * *
Посмотришь издали – как мало
Нам надо из того, что есть.
Приблизился – и сразу стало
Родных подробностей не счесть.
Дорога через парк прямая,
Красиво выполненный вид.
Но спит душа чужого края.
Лишь удивит, лишь удивит…
Другое – нива золотая,
Просёлок ласковый, как пух.
Не спит душа родного края –
От нежности захватит дух!
НОВОКУЗНЕЦК
Казак. И в крепости кузнец.
В раскопках – знатная прожилка.
Страны советской – сорванец.
Стальной! Но Сталинск не прижился.
Кичился! Требовал! Серчал...
Да так, что небеса мутнели.
И Достоевского венчал
С Сибирью – с ней! – на самом деле.
Советский сорванец, киркой,
Бронёй он добывал Победу.
И Маяковского строкой
Вопил над крышами по небу!
Сюда от финских хладных скал
В честь европейского позора
И танк пришёл на пьедестал,
И прискакал в сей град Суворов!
Страны Советской сорванец.
А то, что Сталинск не прижился,
И это знатная прожилка.
Блистательный Новокузнецк!
МОЛИТВА О НИКОЛАЕ КЛЮЕВЕ
Воспевает он не звонко
Кареглазого лосёнка,
Не жалеет тот копытца,
Чтобы облаку напиться,
В песнь о матери великой
Вплёл полянку с земляникой,
Скажет утром он: чи-ри –
Понимают воробьи,
Разузорит слово светом
По святой Руси приметам,
По отчизне он поёт,
Жемчуг с глуби достаёт,
Чтобы сбылись дни весны,
Спи, подснежник мой, усни,
Сон баюкает тайга,
Ни гу-гу, ни га-га-га...
В Беломорье, на Урале
И в моей Сибири – сплошь
Утоли Моя Печали –
Помолись за Колю тож!
* * *
Памяти В. Крёкова
В жизни тягу к благородству
Не терял он никогда.
Прятала его в юродство
С детства бедная среда.
Мама словно понимала,
Что поэт растёт при ней,
И Ахматову читала
Сыну с молодых ногтей.
– Я люблю, чтоб всё красиво
Было!.. – часто говорил.
После смены горделиво
Шляпу с бабочкой носил.
– Я ходил по храму чинно,
Я иконы созерцал.
– Здесь вам не музей, мужчина, –
Батюшка мне подсказал.
Гонорар поэт беспечный
Весь спустил на центр «Арктур»,
Чтоб в избушке на Заречной
Пел Шаляпин среди кур.
К благородству в жизни тягу
Чистым помыслом держал.
Слову русскому присягу
Отродясь не нарушал!
ПРЕДЧУВСТВИЯ
Нет у меня ничего,
Только наш русский язык.
Голос его вечевой
Нас собирает за миг.
Нет у меня ничего.
Только опять и опять
Русской тоски волчий вой –
Нечего больше терять...
Нет у меня ничего.
Только наш русский орёл,
Клёкот двуглавый его
Вновь нас куда-то завёл.
Нет у меня ничего.
Только хоть как мы живи,
Нам освещает чело
Русская свечка в крови.
Нет у меня ничего.
Только наш русский исток
Передаёт ручейком
Вечный земли шепоток.
Нет у меня ничего.
Только наш русский язык
Вещим своим рычагом
Всё поменяет за миг.
* * *
Бывают люди – цифры,
Бывают люди – буквы.
И это не для рифмы,
Кривить не надо губы.
Бывают люди – мифы,
Бывают люди – бубны,
И по душе им рифмы,
Чтоб радовались губы.
Бывают люди – мифы,
Они живут веками.
И Блоковские скифы
С раскосыми очами
Встречаются меж нами.
Бывают люди – цифры,
Они и мать родную
Настырно, как сизифы,
Бездумно оцифруют,
Бездушно зарифмуют.
СПЕЦИАЛЬНАЯ НЕВОЕННАЯ ОПЕРАЦИЯ
Артисту закончить бесславно.
Сбежавший, предавший людей,
Нарцисс наш от телеэкрана –
По-царски достоин плетей.
Да чтобы наглядный сей шопинг,
Онлайн по стране и вовне,
Пришёлся всё больше по… оной,
По оной, а не по спине.
Не гладить его ледорубом
Да и не ссылать на Кавказ –
По-сталински слишком не грубо,
По-царски же будет как раз.
Поднимаю жизни грядки,
Дюжу, как могу.
Собираю слов огарки,
Раздвигаю мглу.
И пока могу я с вами
Чувствовать и знать –
Что не передать словами,
Силюсь рассказать.
Это химия иль чудо?
Или шелест букв?
Что откуда, что откуда –
Прилетает звук.
Продолжается упрямо.
И пока не стих,
Знать не знамо, знать не знамо –
Возникает стих.
ЗЕНИЦА
Нежная, как тёплый воздух, зелень.
Ветерок подумал, не подул.
Ели пышные мамзели.
Летний день вздохнул.
В землю до окна вросла избушка,
Но в руках у деда телефон.
Преломила связь времён
Взрослая игрушка:
Метроном минуту монотонно
Цедит о погибших на войне;
И кукушка отдалённо
Вторит на сосне.
Смолкли разом механизм и птица!
Дед слезинку кулаком смахнул...
Скрылась вечности зеница.
Летний день вздохнул.
* * *
Посмотришь издали – как мало
Нам надо из того, что есть.
Приблизился – и сразу стало
Родных подробностей не счесть.
Дорога через парк прямая,
Красиво выполненный вид.
Но спит душа чужого края.
Лишь удивит, лишь удивит…
Другое – нива золотая,
Просёлок ласковый, как пух.
Не спит душа родного края –
От нежности захватит дух!
НОВОКУЗНЕЦК
Казак. И в крепости кузнец.
В раскопках – знатная прожилка.
Страны советской – сорванец.
Стальной! Но Сталинск не прижился.
Кичился! Требовал! Серчал...
Да так, что небеса мутнели.
И Достоевского венчал
С Сибирью – с ней! – на самом деле.
Советский сорванец, киркой,
Бронёй он добывал Победу.
И Маяковского строкой
Вопил над крышами по небу!
Сюда от финских хладных скал
В честь европейского позора
И танк пришёл на пьедестал,
И прискакал в сей град Суворов!
Страны Советской сорванец.
А то, что Сталинск не прижился,
И это знатная прожилка.
Блистательный Новокузнецк!
МОЛИТВА О НИКОЛАЕ КЛЮЕВЕ
Воспевает он не звонко
Кареглазого лосёнка,
Не жалеет тот копытца,
Чтобы облаку напиться,
В песнь о матери великой
Вплёл полянку с земляникой,
Скажет утром он: чи-ри –
Понимают воробьи,
Разузорит слово светом
По святой Руси приметам,
По отчизне он поёт,
Жемчуг с глуби достаёт,
Чтобы сбылись дни весны,
Спи, подснежник мой, усни,
Сон баюкает тайга,
Ни гу-гу, ни га-га-га...
В Беломорье, на Урале
И в моей Сибири – сплошь
Утоли Моя Печали –
Помолись за Колю тож!
* * *
Памяти В. Крёкова
В жизни тягу к благородству
Не терял он никогда.
Прятала его в юродство
С детства бедная среда.
Мама словно понимала,
Что поэт растёт при ней,
И Ахматову читала
Сыну с молодых ногтей.
– Я люблю, чтоб всё красиво
Было!.. – часто говорил.
После смены горделиво
Шляпу с бабочкой носил.
– Я ходил по храму чинно,
Я иконы созерцал.
– Здесь вам не музей, мужчина, –
Батюшка мне подсказал.
Гонорар поэт беспечный
Весь спустил на центр «Арктур»,
Чтоб в избушке на Заречной
Пел Шаляпин среди кур.
К благородству в жизни тягу
Чистым помыслом держал.
Слову русскому присягу
Отродясь не нарушал!
ПРЕДЧУВСТВИЯ
Нет у меня ничего,
Только наш русский язык.
Голос его вечевой
Нас собирает за миг.
Нет у меня ничего.
Только опять и опять
Русской тоски волчий вой –
Нечего больше терять...
Нет у меня ничего.
Только наш русский орёл,
Клёкот двуглавый его
Вновь нас куда-то завёл.
Нет у меня ничего.
Только хоть как мы живи,
Нам освещает чело
Русская свечка в крови.
Нет у меня ничего.
Только наш русский исток
Передаёт ручейком
Вечный земли шепоток.
Нет у меня ничего.
Только наш русский язык
Вещим своим рычагом
Всё поменяет за миг.
* * *
Бывают люди – цифры,
Бывают люди – буквы.
И это не для рифмы,
Кривить не надо губы.
Бывают люди – мифы,
Бывают люди – бубны,
И по душе им рифмы,
Чтоб радовались губы.
Бывают люди – мифы,
Они живут веками.
И Блоковские скифы
С раскосыми очами
Встречаются меж нами.
Бывают люди – цифры,
Они и мать родную
Настырно, как сизифы,
Бездумно оцифруют,
Бездушно зарифмуют.
СПЕЦИАЛЬНАЯ НЕВОЕННАЯ ОПЕРАЦИЯ
Артисту закончить бесславно.
Сбежавший, предавший людей,
Нарцисс наш от телеэкрана –
По-царски достоин плетей.
Да чтобы наглядный сей шопинг,
Онлайн по стране и вовне,
Пришёлся всё больше по… оной,
По оной, а не по спине.
Не гладить его ледорубом
Да и не ссылать на Кавказ –
По-сталински слишком не грубо,
По-царски же будет как раз.