– Петь, ты чего это? – спросила Полина и хохотнула.
– А чего я, – ответил Петька, – я ничего.
Хотел еще что-то добавить, но будто подавился словом. Отрезал себе кусок мяса и принялся остервенело его жевать.
– Да-да, уходить он вздумал, – продолжала именинница, как-то победно оглядывая сестёр. – Нет любви, говорит, больше. Любви! Нет! Мужику полтинник вот-вот стукнет, а ему любовь подавай!
Ленка как-то помимо собственной воли поднялась с табуретки и боком протиснулась в комнату двоюродного брата, игравшего в стрелялку. Через минуту в комнату юркнула Олька, подмигнула Ленке, мол, тоже спряталась? А за праздничным столом действие разворачивалось, как на сцене драматического театра. Петька оказался перед лицом трех сестер своей жены. И хотя ни у одной из них не сложилась личная жизнь, в атаку пошли все трое одновременно.
– Молодую тебе подавай? – неприятно взвизгивала Ленкина мама и повторяла уже сотни раз слышанную фразу: - Да кому ты нужен-то?! На молодую силы нужны, деньги нужны, а у тебя что? Ничего у тебя! У тебя из богатства только жена да сын!
– Хорошая жена слишком, да, Петь? Хорошая, да? – подхохатывая, навалилась на стол грудью Полина. – Надо, чтобы гуляла, чтобы деньги тратила, чтобы пила, да? Тогда нормально. А эта – слишком хорошая, скучно с ней!
Олька у окна детской молча и театрально закатывала глаза и хваталась за голову. И притом, что сцена выходила безобразная, они с Ленкой беззвучно смеялись.
– Петька, ты обалдел, что ли? – это уже тетка Марина вступила своим низким голосом. – Жена дается мужику один раз и на всю жизнь! Это твой крест. И жена, и сын. Хочешь гулять – гуляй, но зачем семью разрушать?
– Маааама, - простонала из своего угла Олька, - что ты говоришь?!
– Молчи! – крикнула дочери тетка Марина.
И тут в женском хоре грянул голос Петьки. И сразу Ленка поняла: Петька давно уже Петр Николаевич!
– Да я и рад бы не разводиться, – умоляюще гаркнул он, сестры притихли от неожиданности. – Да ведь невозможно уже! Она же всю душу мне вынула! Пилит сколько лет за любую мелочь. А жизнь супружеская… Близости у нас нет с Петькиного рождения! А? Каково?
Ленка и Олька вытаращились друг на друга из разных углов детской комнаты, Ленка закрыла немой рот рукой. Над праздничным столом повисла пауза, и Ленка, не видя своих тёток и маму, представила, как вытянулись сейчас их лица. И не оттого, что не было секса у Ирины с Петькой уже столько лет, а оттого, что он, молчаливый и всю дорогу покорный мужик, вдруг заговорил об ЭТОМ.
– Чтооооо?! – как-то на вдохе взвыла виновница торжества, и ее возмущение легким вихрем зависло где-то под потолком. – Ты что говоришь-то?! Разве про такое можно… Постеснялся бы ребенка, ирод!
Понятно, что тётка Ирина говорила про вполне конкретного ребенка – своего. Но тот жил в параллельной реальности, далеко от этой квартиры и этих разговоров, и в момент этой безобразной сцены как раз шел по пустыне с автоматом наперевес. Остальные бегающие по квартире дети в расчет не брались.
– Давай-давай, береги сыночка, – зловеще ответил Петька-старший. – Надеешься, что он до свадьбы будет думать, будто его в капусте нашли?
Ленка подобралась к Петьке-младшему, оттянула наушник с одного уха и шепотом спросила:
– Петь, сколько лет тебе?
– Тринадцать, - ответил тот безучастно.
Ленка с Олькой молча смотрели друг на друга. Ленка почувствовала, как тоска разливается по ее позвоночнику. Тоска и жалость к Ирине, к мужу ее, к этому вихрастому и, видимо, привыкшему к скандалам в доме пацану.
– Подумаешь, – первой подала голос Ленкина мама. – Не секс в семье самое главное. Без секса можно прожить. Главное – уважение! Помогать друг другу! А секс – что секс!..
Тоска в Ленкином позвоночнике превратилась в горячий ужас. Олька уже не хохотала беззвучно, а стояла грустная и смотрела в серые сумерки за окном. Годы ненастоящей, ополовиненной жизни звучали в этих словах. Не-счастье, возведенное в принцип. Ленка так чувствовала. Снова высказалась тётка Ира, видимо, уже жалеющая, что завела ссору.
– Ладно, хватит болтать. Давайте фотографироваться! Праздник у меня!
И все были рады, что можно выйти из неудобного положения, выскочить из сложного разговора. Заскрипел диван, задвигались табуретки, звякнули потревоженные на белой скатерти бокалы…
По дороге домой Ленка мысленно перебирала фотографии в рамках, расставленные и развешанные по всей квартире тетки Ирины. Везде счастливая семья из трех человек – Ирина, Петька и Петр Петрович разной степени взрослости. На море, на пикнике...
Ленка пообещала себе, что обязательно расскажет Татьяне о сегодняшней ситуации, отвлеченно, конечно, без имен. И как-то обсудит с ней наличие счастливых фотографий без наличия счастья. Может, ну их – фотки и идеальную семью? Главное, чтобы взаимопонимание, любовь. Ну, и секс, конечно, тоже. Обязательно секс.
4
Однако встречи с клиенткой, которая нуждалась в избавлении от ненависти к жизни, не случилось. Татьяна прислала электронное письмо. Темой его значилось: «Вот что у нас по второму пункту». Текст краток: «Долго объяснять не буду». И дальше шли несколько десятков файлов – копии диалогов на сайте знакомств. Это был беспросветный ужас, читая который, впрочем, Ленка не могла не хохотать. Присланные в личные сообщения фотографии не очень хороших мужских фигур или мужских же достоинств, не вызывающие ничего, кроме чувства бесконечной брезгливости. Безграмотные и бессмысленные сообщения вроде: «Привет зайчёнок не хочеш горячего парня?» – и так далее, и тому подобное. Уже к четвертому файлу хоть и хохоталось, но при этом хотелось стукнуться головой об монитор. Сайт знакомств аккумулировал в себе худших представителей мужского пола – ощущение было именно такое. Глупые и неграмотные, похотливые и самоуверенные бездельники поджидали красивых, успешных, но одиноких женщин. Именно к такому выводу пришла Ленка. Снова подумала о Романе. Он не такой, совсем не такой. Наверное, он никогда бы не зарегистрировался на сайте знакомств. Зачем ему другие женщины? У него же есть она.
Громко зазвонил лежащий рядом телефон, Ленка вздрогнула. Это была Татьяна.
– Получили? – осведомилась она.
– Получила, – Ленка не сдержалась и хихикнула.
– Ничего смешного, если честно, – устало отозвалась Татьяна. – Я неделю пыталась выдерживать этот кошмар, отвечала на сообщения и даже сходила на одно… ммм… свидание. Я честно пыталась, Елена.
– И?
– Это выше моих сил. За эту неделю я вовсе перестала надеяться на свое светлое будущее. Ну, вы же читали. Нормальных и адекватных мужчин на сайтах знакомств нету. Можете считать, я проверила. Эксперимент провалился.
– Ну, подождите. А на свидании что случилось? Вы же пошли?
– Да, пошла. Вполне неглупый мужчина в переписке был, – Татьяна на секунду задумалась, видимо, подбирая слова. – Надо сказать, что он действительно неглуп, даже, наверное, интересный человек. Но – алкоголик. Не работает. Выглядит неопрятно. Если честно, когда мы встретились в кафе, я переживала, что кто-то из коллег меня увидит. Вот насколько все плохо.
Лена вздохнула в трубку.
Глава 5
Клиент четвертый. Роман
1
Лед в бокалах таял быстро, но мартини все равно исчезал быстрее. Ленка и Милана сидели на маленькой кухне Ленкиной квартиры и отмечали пятницу. Свет не включали. За окном еще только темнело, сумерки наступали легкие и прозрачные, из открытой форточки тянуло ароматом весны, тающего снега и мокрого асфальта. Ленка сидела прямо под этим воздушно-весенним потоком и дышала им, не боясь простыть.
Милка приехала сразу с работы, элегантная, хоть и в пятничных джинсах и рубашке в кокетливый цветочек. Привезла с собой целую сумку вкуснятины: сыров, фруктов, пару готовых салатов и кусок карбонада – в общем, все то, что сама она почти не ела, но знала, что это любит Ленка. Та в благодарность обещала подруге сварить кофе, но начать решили с мартини.
Громко и требовательно зазвонил в прихожей телефон. Ленка вздрогнула и, предчувствуя новое нервное знакомство, резко встала со стула. Телефон ярко светил из сумки, как из бездны, орал стандартную электронную мелодию. Взяв его в руку, Ленка приготовилась увидеть незнакомый набор цифр на экране, но вдруг прочитала: «Ромочка». Это слово на секунду выбило ее из реальности, потому что она не сразу поняла, что это за «Ромочка» и откуда он взялся в конспиративном телефоне. Но молниеносно вспомнила, как записывала этот номер, вспомнила, что никогда не рассказывала Роману про свой журнальный первоапрельский эксперимент. И поняла, почему в эту газету бесплатных частных объявлений она написала: именно это издание всегда лежало у ее мужчины на подоконнике.
От секундного озарения стало вдруг трудно дышать, и в груди появилось предчувствие катастрофы. Ленка схватила телефон и побежала на кухню:
– Мила!!! – шепотом заорала она, словно их мог услышать человек на том конце невидимого провода. – Возьми трубку! Это по объявлению! Умоляю!!!
Милка, конечно, ничего не поняла, но не задала ни одного вопроса, аккуратно поставила бокал с мартини на стол и нажала на кнопку с зеленой трубкой. С первой секунды разговора она начала улыбаться невидимому собеседнику. Говорила спокойным, грудным голосом, ласково и так, будто делала это каждый день:
– Добрый день. Да. Да, я. Да, конечно. Я психолог. Да. Да. Несомненно. Абсолютно точно. Я вас прекрасно понимаю. Да, вы совершенно правы, это не телефонный разговор. Нам надо встретиться, познакомиться и оценить, так сказать, все аспекты вашей ситуации. Да. Да, завтра мне удобно. Во сколько? Да. О да, это отличное место, там можно прекрасно поговорить. Договорились. Всего доброго.
Отключившись, Милана положила телефон на стол, взяла в руки бокал и только тогда подняла глаза на Ленку, которая в оцепенении сидела перед ней на табуретке.
– Это он? Роман?
– Он, – выдохнула Ленка. Ее слегка колотило.
– Позвонил по объявлению, не зная, что это ты его дала?
– Да.
– Грандиозно! – Милку это правда забавляло, она не видела в ситуации никакого трагизма, только интригу.
2
Милана договорилась с Романом встретиться в полдень в кофейне «Итальяно» в центре города. Место это было нелогично дорогим и пафосным, рафинированная публика, как называла этих людей Мила, традиционно и необъяснимо собиралась там лишь по вечерам, днем даже в выходной в маленьком зале кофейни почти никого не было.
Накануне подруги поспорили, какой из назначения такого места встречи следует вывод. Ленка ни разу не слышала от Романа, чтобы он бывал в «Итальяно», поэтому предположила, что любимый мужчина хочет произвести впечатление состоятельного человека. Ей несколько раз назначали эту кофейню в качестве места для интервью гламурные мальчики и девочки города. Милка была уверена, что Роман не хочет, чтобы его видели в кафе с женщиной. В полдень в «Итальяно» их могла рассекретить разве что надменная официантка. Почему-то все официанты в этом заведении были надменными – тут Ленка и Мила сошлись во мнениях.
Милана позвонила Ленке перед входом в кафе и велела спокойно ждать дома. И вот уже третий час Ленка нарезала круги по своей квартирке. Круги получались маленькие, оттого еще более бестолковые и беспокойные. Она не выпускала из рук телефон и каждую секунду ждала звонка. Но неожиданно позвонили в дверь.
На пороге стояла Милана, и вид ее поразил Ленку. И слегка напугал. Во-первых, она была заплаканная, и следы растекшейся туши темнели под глазами. Во-вторых, в руках у нее была бутылка коньяка, хотя обычно подруги ничего крепче мартини не пили.
– Мила, что, всё НАСТОЛЬКО плохо? – помертвевшим голосом спросила Ленка, пропуская гостью в тесную прихожую.
– Не знаю, настолько или нет, Ленуся, но страшно захотелось коньяку.
– А почему ты плакала?!
– Потому что бабы – дуры, Ленуся. И это ужасно, ужасно грустно.
Новость первая была такова: Роман женат. Женат давно, прочно и бездетно. С женой вместе он уже какое-то время не жил, но разводиться не собирался и говорил о ней только как о жене. Жена, по словам Романа, была тяжело больна.
– Думаешь, рак? – спросила Лена, не до конца еще понимая, как ко всему этому относиться.
– Думаю, алкоголизм, - ответила Милана и залпом хлопнула рюмку коньяка.
По словам Романа, жену он ценил и уважал как человека, не любил давно, о разводе не думал никогда. Потому что не мог предать близкого человека – так он объяснил это Миле. Говоря об этом, та иронично и недоверчиво прищурила свои раскосые глаза, и Ленка поняла, что подруга не поверила Роману ни на секунду. Мотивы были другие. Какие – материальные, благородные или еще какие – сейчас было не так уж и важно.
Новость вторая звучала примерно следующим образом: кроме жены у Романа были еще две любовницы – одна безответно любила его, другую беззаветно любил он.
– И кто из них – я? – обалдело спросила Ленка, хотя, конечно, уже понимала, что знает ответ на свой вопрос.
– Ты, Ленуся, та прекрасная женщина, тепло которой необходимо, глаза которой согревают и секс с которой бывает хорош. Ты та женщина, которую он, казалось, полюбил. Но потом понял, что ошибся. А ты уже полюбила его, и эта любовь подпитывает его во дни сомнений, во дни тягостных раздумий… В общем, ты нужна ему, чтобы он знал, что его кто-то любит. Он перед тобой, конечно, виноват.
– Это он так сказал?
– Да, он сказал, – Милка размашисто кивнула, и по этому мотанию головы Ленка поняла, что коньяк на подругу подействовал. – Так и сказал: «Я перед ней, конечно, виноват».
– А та, вторая, она кто?
– Я имени не спросила. Да и какая разница. Но так поняла, что это какая-то то ли первая любовь, то ли несостоявшаяся любовь, в общем, та любовь, которая не ржавеет.
– Это тоже он так сказал?
– Нет, это я уже сама.
– И он ее любит?
– Любит.
– Давно?
– Давно и сильно. Сама же знаешь, чем любовь безответнее – тем сильнее.
– А почему не разведется?
– Потому что жена больна. И потому что та, другая, его не любит. И не скрывает. Он для нее, вероятно, тот прекрасный мужчина, тепло которого согревает и секс с которым бывает хорош... В общем, ты, Ленуся, попала даже не в любовный треугольник, а в какой-то любовный квадрат! – Милка становилась всё пьянее, и, несмотря на крах личной жизни, Ленку это смешило, и она хихикала, правда, немного нервно.
– А почему жена пьет?
– Запьешь тут, – Милка заглянула в свою рюмку. – Детей нет. Муж не любит. Она, кстати, не работает. Живет в загородном доме. Одна.
Они помолчали. Ленка смотрела в свою нетронутую рюмку, прислушивалась к себе и с удивлением понимала, что сквозь разрывающее душу серое и огромное разочарование пробивается едва ощутимое облегчение, как весенний одуванчик сквозь асфальт. В голове стало пусто, и даже образовалось что-то вроде сквозняка. Разъедающий мозг вопрос «Почему так?» вдруг испарился, а на его место пока ничего не пришло. Вся новая информация словно уже существовала где-то внутри и сейчас вскрылась, как давний нарыв. Было гадко, отвратительно и очень горько, но удивления она так и не почувствовала.
Многое стало понятно. И неотвечания на звонки. И пропадания на выходные. И эта трагическая загадочность… В носу жарко защипало, хотелось завыть.
– А чего он хотел от тебя, Мила? От меня то есть… От объявления, в общем.
– Избавления, – ответила Милка резко. – Душевного спокойствия. Чтобы другой человек волшебным образом избавил его от чувства вины, от необходимости врать, от всего сумасшедшего дома, в который он сам превратил свою жизнь. Ты понимаешь, Ленуся? Избавления! Минимальными усилиями! Звонком по телефону!
Мила явно начинала кипятиться. Впрочем, это было ей не свойственно, поэтому раздражение выглядело слегка комичным. Но лишь для стороннего наблюдателя. Ленка видела, как все это зацепило и разозлило подругу. А та продолжала монолог отрывистыми фразами, глядя то на Ленку, то на бутылку коньяка, то в окно – и все время немного мимо:
– Сначала он показался мне каким-то излишне трагичным. Форменный Гамлет. И смотрит так пристально, неприятно. И голос тихий, как будто мы на конспиративной квартире. А потом я поняла, что он действительно воспринимает себя как трагического героя. Действительно страдает. И жалеет себя. И это так странно, но у меня как у психолога не возникло к нему сочувствия.
Ленка поражалась, как же она так промахивается с мужиками. Милка видит их сразу и насквозь, а Ленка… Тоже ведь диплом психолога получила, а в людях разбираться не научилась. Вынимающий душу взгляд Романа Милане показался неприятным, завораживающий голос с хрипотцой ей тоже не понравился. И эта загадочность любимого мужчины… Ленка на секунду взглянула на него со стороны и даже усмехнулась – точно, шекспировский герой. Запутал свою жизнь своими руками, а избавления ищет – чужими.
– А что теперь, Мила? На чем вы расстались?
– Я была с ним честна, Ленуся. Я сказала, что душевного покоя я ему не обеспечу, потому что в созданной им ситуации это невозможно. Но потом, – тут Милана пьяно хихикнула, – я не сдержалась и сказала, что постараюсь кое-что сделать для того, чтобы облегчить сложность этой ситуации. И вот сейчас я все тебе рассказала, тем самым, надеюсь, сделала вклад в судьбу Романа. И твою, конечно, Ленуся.
Ленка поняла и кивнула.
– Ты же все правильно сделаешь? – Милка внимательно посмотрела своими глазами вокруг Ленкиного лица.
Ленка усмехнулась. Лучшая подруга знала ее слабохарактерность и опасалась, что Ленка наступит на горло собственной гордости, даже располагая инсайдерской, так сказать, информацией. Знала, опасалась, но при этом не давила. Чудесная, чудесная пьяная Милка.
– Конечно, Мила, я все правильно сделаю. Не переживай. Пока не знаю, как, но сделаю.
Когда Милану увезло домой такси, на улице уже стемнело, но свет включать не хотелось. В этой мартовской темноте на Ленку навалились те бабьи чувства, от которых она усилием воли отбивалась весь вечер: стало невыносимо жалко себя и захотелось позвонить Роману и разоблачить его, а лучше – поехать и закатить форменную истерику. А еще лучше – застать его с той, другой, любимой. Увидеть своими глазами, закатить ту же истерику, вывести на чистую воду… Или наоборот – молча посмотреть в его глаза, все ему высказать своим взглядом, развернуться и уйти… Пусть мучается еще больше. А вдруг она уйдет, а он поймет, что именно ее любит… что боится потерять… вдруг побежит за ней…
Пропитанные коньяком мысли путались и куда-то несли Ленку, а она не сопротивлялась. Она представляла, как скажет ему: «За что ты со мной так? Почему ты ничего мне сразу не сказал? За что ты меня мучаешь?» Или вот так: «Я же люблю тебя! Никто не любит тебя так, как я, и не полюбит. Почему, ну, почему ты не любишь меня?! Ведь все было так хорошо!» Или совсем просто: «Ты сволочь! Ты просто лживый подонок!!!»
И представляя сцены объяснения с Романом, своих истерик или его покаянных речей, подсознательно Ленка понимала, что все зря. Все зря. Невозможно упрекать человека в том, что он тебя не любит. Можно обвинить его во лжи, но в нелюбви – бессмысленно. Да и тот ли этот человек, любовь которого Ленке нужна? Тот ли это мужчина, на которого можно рассчитывать? Которому можно довериться? Может, он и Гамлет, но она в этой трагедии не хочет быть Офелией. Да и Гамлет мелковат. Странноват. Чересчур лжив. И всё равно, черт возьми, почему же так горько?
Она сидела на подоконнике и смотрела в пустой двор, освещаемый одиноким и тусклым фонарем. Вспоминала их ночи, его слова, его взгляд и его поцелуи – и как бы ставила галку напротив каждого воспоминания: ложь, и это ложь, и это ложь, все ложь.
Потом Ленка легла спать и, конечно, поревела в подушку. И уже засыпая, она начала придумывать стихотворение, но успела придумать только первую строчку: «Снова некого стало любить…» - и провалилась в глубокий, избавляющий от душевной боли сон.
Глава 6
Окончание игры
1
Поздним утром, крася глаза в прихожей, Ленка репетировала важный разговор с главным редактором журнала. Квартальный календарь родного издания на стене неотвратимо показывал 23 марта, а это значит, что через 2 дня веселый апрельский номер должен быть сдан в печать. Выпускающий редактор Людмила Петровна не торопила Лену, поскольку за несколько лет совместной работы привыкла, что та все делает в последний момент, но делает качественно. Но в этот раз Людмила Петровна не знала, что у Лены материала нет. Что ее блестящая идея превратилась в мучительное испытание.
«Карма, – твердила она сама себе, подводя левый глаз привычным и выверенным движением, – карму надо отрабатывать. Карма – дело такое…»
Карма – это еще полбеды. Беда была в том, что о провале эксперимента не знала Оксана Геннадьевна, которой Лена три недели уверенно врала, что все хорошо, все под контролем, и статья будет – все обалдеют!
Лена накрасила второй глаз, взялась за ресницы и, закатив глаза, представляла себе беседу с главным редактором. Собиралась каяться, но без усердия.
На кухонном столе брякнул эсэмэской телефон, но Лена спокойно докрасила глаза, чуть подрумянила скулы, тронула блеском губы. Надела пальто, натянула на свою новую стрижку старый красный берет и только тогда пошла в кухню за мобильником. Сообщение пришло от курирующего моду Вадика Соловьева, что было само по себе странно – Вадик ей писал крайне редко. Стало интересно. Конвертик на экране за долю секунды превратился в три жутких слова: «Биг-Босс умер. Прикинь».
2
Биг-Босса – собственника группы компаний – звали Иван Сергеевич. Ему было чуть за 40, он был моложавым, очень симпатичным и энергичным человеком. «Был», - с трудом соотнесла Ленка в своей голове этот глагол и этого мужчину.
Иван Сергеевич олицетворял Ленкину мечту жизни. Он толково и с любовью руководил своим делом, самодурил в меру, не курил и в пьянстве уличен не был. Зимой катался на горных лыжах в Альпах, летом принимал участие в регате на французской Ривьере, круглогодично ходил в спортзал и по выходным играл с друзьями в футбол. Это был интересный и увлеченный жизнью человек, как казалось Ленке после интервью, которое она брала у хозяина журнала для журнала. Наверное, даже в чем-то идеальный. Впрочем, даже идеального мужика не обошло стороной явление, именуемое в народе «седина в бороду – бес в ребро». Иван Сергеевич два года назад внезапно развелся с женой, умницей и красавицей, с которой жил чуть ли не с окончания школы и родил двоих детей. Жена его создала журнал «Красивая жизнь» и три года вкладывала в него душу, занимая пост главного редактора. И вдруг в одночасье она исчезла, а через пару дней Иван Сергеевич лично представил обалдевшей редакции Оксану-свет-Геннадьевну, просто красавицу, без умницы. Новый руководитель редакции строго и уверенно обводила взглядом своих подчиненных, а Биг-Босс, исполнив свою миссию, попрощался, хлопнул Оксану по аппетитной попке и как ни в чем ни бывало удалился. Стало все понятно, и светлый образ Биг-Босса в глазах Ленки слегка помутнел.
Можно было предположить, что он расшибется на своей спортивной тачке где-нибудь на трассе. Или сломает шею на сложном горнолыжном спуске. Или утонет. Или умрет во время секс-марафона с молодой любовницей. Но невозможно было представить, что этот высокий, крепкий, красивый мужик покинет мир от сердечного приступа в сауне фитнес-центра после утренней тренировки.
Ленка пришла на работу. Во всем здании, принадлежавшем Биг-Боссу и вмещавшем в себя несколько его фирм, стояла гнетущая и какая-то паническая тишина. Администратор Ирочка на стойке внизу плакала, не скрывая слез, и, что уж выглядело совсем фантастичным, сбрасывала звонки без конца орущего на весь холл телефона. Увидев эту картину и услышав захлебывающуюся и обрываемую трель главного офисного телефона, Лена подумала: «Влетит же Ирке!» – но тут же осеклась. Администратора уже отчитать было некому, поэтому она и не пыталась оставаться приветливым лицом и голосом.
На этаже, где располагалась редакция, царило безмолвие, какое случалось только в выходные. Не слышался обычный хохот в кабинете коммерческого отдела, не звонили телефоны, не цокали по кафелю пола шпильки многочисленных нимф журнала «Красивая жизнь».
В Ленкином кабинете сидела только Анечка, глядя чуть припухшими ненакрашенными глазами в компьютерный монитор. На вошедшую она посмотрела растерянно и сказала:
– Лен, ну невозможно же представить… – голос дрогнул, и Анечка расплакалась.
– И не говори, – ответила Лена, прошла к своему столу, бросила сумку на стол и включила компьютер. Хотя зачем включать компьютер и что делать вообще – было непонятно. – Оксана Геннадьевна на месте?
Анечка помотала головой и вытерла слезы.
– Не представляю, каково ей сейчас.
«Да, Оксане, уже заказавшей свадебное платье в одном из американских интернет-магазинов и полностью придумавшей праздничное оформление ресторана, не позавидуешь», – подумала Ленка. В том, что «Красивая жизнь» закончила свое существование вместе с Биг-Боссом, она не сомневалась.
Эту догадку подтвердил коммерческий директор Дима. На его мониторе был открыт сайт с вакансиями. Дима искал работу.
– Думаешь, закроют нас? – вместо приветствия спросила Ленка, стоя в дверях маленького, но уютного и дорого обставленного кабинета.
– Без сомнения, – едва взглянув на вошедшую, спокойно ответил Дима. – Мы – имиджевое предприятие. Журнал жил, потому что Биг-Боссу так хотелось. Это не бизнес, это игрушка.
– Реклама же продается, – пыталась возразить Ленка, мотнув головой в сторону кабинета за стеной, где обитали три менеджера по рекламе.
– Я тебя умоляю, Лена, – усмехнулся коммерческий директор, продолжая смотреть в монитор. – Ты взрослая, умная женщина, ты же все понимаешь. Вообще, между нами говоря, я удивляюсь, как и зачем ты здесь так долго сидишь?
– А ты? – парировала взрослая, умная женщина.
– Согласен, – вздохнул Дима и наконец поднял на Ленку глаза. – Считай, это нам с тобой пинок такой. Пора изменить свою жизнь. А мужика жалко, конечно. 45 лет – это не возраст…
– Странно, что ты сказал про «изменить свою жизнь».
– Почему?
– Просто я думаю об этом последний месяц.
– Ну, вот видишь, как оно все складывается. Удачно, – Дима помолчал и добавил. – Прости меня, Господи.
3
Похороны Биг-Босса отложили на несколько дней, чтобы успела вернуться из-за границы его бывшая жена с детьми, и назначили на 1 апреля. В этом была непостижимая ирония и трагедия. Первоапрельские похороны. Ленка решила не ходить на прощание в траурный зал и поехала сразу на кладбище. Трясясь в маршрутке, она со стыдом понимала, что переживает не только потому, что сейчас будет хоронить молодого, красивого и успешного мужчину, но и потому, что на похоронах, скорее всего, встретит Романа.
Выйдя на остановке, Лена сразу увидела огромное скопление дорогих машин и толпу людей. Серое небо висело над головой. Дул холодный, но пахнущий весной ветер. Березы вдалеке прощально махали Биг-Боссу голыми ветвями.
Гроб поставили около прямоугольной ямы, вокруг него выстроились близкие и родные. Лена стояла поодаль и смотрела на все, как кинофильм, силясь поверить в происходящее. Внутренне сжавшись, она набралась храбрости и посмотрела на тело. Иван Сергеевич лежал… красивый. Только это слово Лена смогла подобрать. Спокойное лицо, чистый, открытый лоб, легкий румянец и даже полуулыбка – вот такой лежал в гробу мужчина. «Как можно хоронить такого не похожего на мертвеца человека?» – думала Ленка. И еще она думала: надо учиться жить. Как-то надо учиться жить, чтобы жить долго. Чтобы вырастить детей и помочь им вырастить внуков. Чтобы дожить до дома в деревне, гостиной с камином и креслом-качалкой. Казалось бы, Биг-Босс жил идеальной жизнью, занимался спортом, следил за здоровьем, но все равно ушел рано и многого не успел. Значит – и это неправильный путь? Как же надо жить? Как же это – жить правильно?
Возле гроба стояла невысокая красивая женщина в черной норковой шубке и черном платке. Лицо ее было бледным и осунувшимся, большие серые глаза - влажными, но она не плакала. Бывшая жена Ивана Сергеевича, Ленка успела с ней поработать. Рядом с ней горевали их дети – мальчик-подросток и еще совсем маленькая девочка. Сын смотрел в землю. Дочка шмыгала красным носом, то ли сейчас заплачет, то ли вот-вот успокоится.
Две пожилые женщины были совершенно одинаковые на лицо. Ленка никогда их не видела, но догадалась, что это мама и тетка Ивана Сергеевича, все в конторах знали, что у мамы Биг-Босса есть сестра-близнец и что они вдвоем вырастили его. Они рыдали и голосили.
Навзрыд плакали незнакомые, дорого одетые женщины. Одиноко страдала Оксана Геннадьевна, в сером пальто, которое, как показалось Ленке, продувается насквозь, без шапки и без перчаток. Ветер растрепал ее длинные светлые волосы, но она этого не замечала. Посиневшими от холода руками Оксана держала маленький черный клатч. На сером лице выделялись накрашенные ярко-красным губы. «Наверное, так любил Биг-Босс», – невольно подумала Ленка, глядя на эти губы, казавшиеся чужими на лице девушки. Оксана Геннадьевна не выглядела плачущей, слезы просто катились из глаз к подбородку. Ленка поневоле залюбовалась этим красивым и, как ей впервые показалось, настоящим и живым лицом.
Потом говорились речи. Люди подходили к гробу прощаться. Две старушки упали на тело и долго гладили лицо, что-то приговаривая. Бывшая жена наклонилась к его уху и что-то сказала, как будто он мог услышать, а затем поцеловала в губы. Ленка подошла и погладила мертвого человека по волосам, глядя на свою руку, а не на него. «Спи спокойно, Биг-Босс», – сказала она. Оксана не подошла прощаться, а когда гроб начали опускать в яму и две старухи взвыли: «Сынок!!!» – она закрыла лицо руками и так стояла до тех пор, пока его не закопали.
Когда Ленка в одиночестве ковыляла к выходу с кладбища, ее нагнал Роман. Взял под руку, словно ударил током, сказал близко к уху, отчего по спине прокатилась волна мурашек:
– Привет, малыш!
– Привет, – без эмоций в голосе смогла отозваться Ленка.
– Ужасно, правда?
– Правда.
– Он ведь всего на несколько лет старше меня.
– Да.
Они какое-то время шли молча. Потом Роман сказал:
– Завтра вечером я свободен. Приезжай ко мне.
За несколько секунд, что Ленка молчала, в ее голове пронеслись десятки вариантов ответа. Хотелось согласиться, наплевав на собственную гордость и на то, что всего несколько дней назад рассказала Милка. При этом хотелось тут же спросить его, любимого мужчину, неужели это все правда и за что он так с ней. Одновременно было страшное желание разреветься и разораться, что она все знает, что он сволочь и что дальше так продолжаться не может… Или можно было спросить что-то вроде: «А куда же делась твоя любимая женщина?» Или сказать: «Лучше съезди к жене, она же так больна!» И тут же возник в голове Дима, сказавший про волшебный пинок и про то, что пора изменить свою жизнь. И все равно – очень хотелось согласиться. Прижаться. Раствориться. Забыть.
Ленка остановилась и посмотрела Роману в глаза. Глаза были холодные, хотя смотрели, как всегда, прямо и по-родному.
– Рома, – сказала она тихо. – Я думаю, нам пора расстаться.
– Почему? – он на самом деле удивился, одна бровь поднялась и сломанно изогнулась.
«Потому что ты обманщик и скотина!!!» – захотелось заорать ему прямо в лицо. Но она тихо, спокойно и – неожиданно для себя – соврала:
– Потому что я тебя больше не люблю.
Высвободила свой локоть из его руки и пошла дальше одна. Хотелось уйти гордой и легкой походкой, чтобы он запомнил ее прямую спину навсегда, но на тонком льду ноги разъезжались в стороны, то одно, то другое колено предательски уходило назад. Ленка затылком чувствовала удивленный взгляд любимого мужчины, и ей было почти все равно, что он навсегда запомнит ее неуклюжей, чуть не падающей, ковыляющей к воротам кладбища после первоапрельских похорон.
Глава 7
Клиент последний. Александр
1
Апрель был потрачен на поиски нового места работы. Лена читала газеты и сайты с вакансиями, как беллетристику – с интересом, но с полным ощущением, что к ее реальной жизни все написанное имеет весьма посредственное отношение. Журналисты были не нужны. Нужны были швеи, повара, флористы, продавцы и сотни менеджеров по продажам. Или даже тысячи. Ленка уже начинала всерьез задумываться, чтобы пойти вот таким менеджером. Чем они занимаются, она примерно представляла. Но гораздо более привлекательным казался путь уборщицы или мойщицы посуды в ресторане у дома. Моешь себе – полы или тарелки – и думаешь о своем. Не врешь, не юлишь, ничего не придумываешь из того, что придумывать не хочешь. Мечта, а не работа. Но смелости позвонить по телефону с такими вакансиями у Ленки и не нашлось. Вместо этого она написала смс всем знакомым, работающим в газетах, журналах и на сайтах. Написала, что ищет работу.
Лишь одно сообщение из этой рассылки оказалось более-менее перспективным. Бывшая одногруппница Лера, работавшая ответственным секретарем в городской газете, позвонила и сказала, что у них в редакции как раз есть вакансия. Лена собралась за 15 минут и приехала в крошечную редакцию в старом центре города. Газете «Город» требовался корреспондент, причем нужда была хронической: из четырех, нужных по штатному расписанию, в издании трудилось только двое. Это были два мужичка предпенсионного возраста, которых Ленка помнила еще со студенческих времен – они уже тогда работали в газете «Город». Мужички были матерыми журналистами, неопрятными и перманентно страдающими с похмелья. Ничего особенного от этого звонка Леры Ленка и не ждала, но, увидев в сумраке коридора полинялое лицо одного из «матерых», мгновенно простилась с остатками надежды.
Собеседовал ее главный редактор газеты – относительно молодой человек с тонкими, постоянно дергающимися губами и высоким лбом, который сверху был окаймлен неуместной для мужчины его возраста челкой, а снизу – толстой оправой очков. Новый человек был на самом деле ему не нужен, потому что он ожидал, что газета вот-вот отвалится наконец от городского бюджета и тихо исчезнет. Но кто-то настойчивый в мэрии все выделял и выделял средства на то, чтобы «Город» влачил жалкое существование, не умирая окончательно.
– Зарплата – десять. Премия очень редко, читай – никогда, – зловеще сказал главный редактор в лицо Елене и прищурился, выжидая.
Лена, уже понявшая, что ловить тут нечего, решила все же немного поболтать и сделала такой вид, мол, ну а что, нормальная зарплата.
– А объем работы какой?
Главред был неприятно удивлен. И раздражен.
– Девушка, наша газета когда-нибудь была у вас в руках? – с максимальной ироничностью спросил он, откидываясь в довольно дорогом, кстати, кресле.
– Конечно, - Ленка, вживаясь в образ полной дурочки, мелко закивала. – Я ее регулярно читаю. Очень интересно! И чувствуется качественная журналистика – такая редкость в наше время!
– Какой может быть объем в еженедельной газете на четыре полосы, одна из которых занята объявлениями и кроссвордом? – вопрос был задан с интонациями школьной задачки по арифметике.
Для небольшой редакции объем достаточно серьезный. Но при этом – не внушающий ничего, кроме скуки. Ленка вдруг устала и начала засыпать, невыносимо захотелось зевнуть прямо в лицо редактору. Но она сдержалась, кое-как ответила еще на пару раздраженных вопросов, попрощалась и вышла из кабинета. Поблуждав по сумеречному коридору, нашла кабинет Леры, пропахший плохим кофе и плохим табаком.
– А чего я, – ответил Петька, – я ничего.
Хотел еще что-то добавить, но будто подавился словом. Отрезал себе кусок мяса и принялся остервенело его жевать.
– Да-да, уходить он вздумал, – продолжала именинница, как-то победно оглядывая сестёр. – Нет любви, говорит, больше. Любви! Нет! Мужику полтинник вот-вот стукнет, а ему любовь подавай!
Ленка как-то помимо собственной воли поднялась с табуретки и боком протиснулась в комнату двоюродного брата, игравшего в стрелялку. Через минуту в комнату юркнула Олька, подмигнула Ленке, мол, тоже спряталась? А за праздничным столом действие разворачивалось, как на сцене драматического театра. Петька оказался перед лицом трех сестер своей жены. И хотя ни у одной из них не сложилась личная жизнь, в атаку пошли все трое одновременно.
– Молодую тебе подавай? – неприятно взвизгивала Ленкина мама и повторяла уже сотни раз слышанную фразу: - Да кому ты нужен-то?! На молодую силы нужны, деньги нужны, а у тебя что? Ничего у тебя! У тебя из богатства только жена да сын!
– Хорошая жена слишком, да, Петь? Хорошая, да? – подхохатывая, навалилась на стол грудью Полина. – Надо, чтобы гуляла, чтобы деньги тратила, чтобы пила, да? Тогда нормально. А эта – слишком хорошая, скучно с ней!
Олька у окна детской молча и театрально закатывала глаза и хваталась за голову. И притом, что сцена выходила безобразная, они с Ленкой беззвучно смеялись.
– Петька, ты обалдел, что ли? – это уже тетка Марина вступила своим низким голосом. – Жена дается мужику один раз и на всю жизнь! Это твой крест. И жена, и сын. Хочешь гулять – гуляй, но зачем семью разрушать?
– Маааама, - простонала из своего угла Олька, - что ты говоришь?!
– Молчи! – крикнула дочери тетка Марина.
И тут в женском хоре грянул голос Петьки. И сразу Ленка поняла: Петька давно уже Петр Николаевич!
– Да я и рад бы не разводиться, – умоляюще гаркнул он, сестры притихли от неожиданности. – Да ведь невозможно уже! Она же всю душу мне вынула! Пилит сколько лет за любую мелочь. А жизнь супружеская… Близости у нас нет с Петькиного рождения! А? Каково?
Ленка и Олька вытаращились друг на друга из разных углов детской комнаты, Ленка закрыла немой рот рукой. Над праздничным столом повисла пауза, и Ленка, не видя своих тёток и маму, представила, как вытянулись сейчас их лица. И не оттого, что не было секса у Ирины с Петькой уже столько лет, а оттого, что он, молчаливый и всю дорогу покорный мужик, вдруг заговорил об ЭТОМ.
– Чтооооо?! – как-то на вдохе взвыла виновница торжества, и ее возмущение легким вихрем зависло где-то под потолком. – Ты что говоришь-то?! Разве про такое можно… Постеснялся бы ребенка, ирод!
Понятно, что тётка Ирина говорила про вполне конкретного ребенка – своего. Но тот жил в параллельной реальности, далеко от этой квартиры и этих разговоров, и в момент этой безобразной сцены как раз шел по пустыне с автоматом наперевес. Остальные бегающие по квартире дети в расчет не брались.
– Давай-давай, береги сыночка, – зловеще ответил Петька-старший. – Надеешься, что он до свадьбы будет думать, будто его в капусте нашли?
Ленка подобралась к Петьке-младшему, оттянула наушник с одного уха и шепотом спросила:
– Петь, сколько лет тебе?
– Тринадцать, - ответил тот безучастно.
Ленка с Олькой молча смотрели друг на друга. Ленка почувствовала, как тоска разливается по ее позвоночнику. Тоска и жалость к Ирине, к мужу ее, к этому вихрастому и, видимо, привыкшему к скандалам в доме пацану.
– Подумаешь, – первой подала голос Ленкина мама. – Не секс в семье самое главное. Без секса можно прожить. Главное – уважение! Помогать друг другу! А секс – что секс!..
Тоска в Ленкином позвоночнике превратилась в горячий ужас. Олька уже не хохотала беззвучно, а стояла грустная и смотрела в серые сумерки за окном. Годы ненастоящей, ополовиненной жизни звучали в этих словах. Не-счастье, возведенное в принцип. Ленка так чувствовала. Снова высказалась тётка Ира, видимо, уже жалеющая, что завела ссору.
– Ладно, хватит болтать. Давайте фотографироваться! Праздник у меня!
И все были рады, что можно выйти из неудобного положения, выскочить из сложного разговора. Заскрипел диван, задвигались табуретки, звякнули потревоженные на белой скатерти бокалы…
По дороге домой Ленка мысленно перебирала фотографии в рамках, расставленные и развешанные по всей квартире тетки Ирины. Везде счастливая семья из трех человек – Ирина, Петька и Петр Петрович разной степени взрослости. На море, на пикнике...
Ленка пообещала себе, что обязательно расскажет Татьяне о сегодняшней ситуации, отвлеченно, конечно, без имен. И как-то обсудит с ней наличие счастливых фотографий без наличия счастья. Может, ну их – фотки и идеальную семью? Главное, чтобы взаимопонимание, любовь. Ну, и секс, конечно, тоже. Обязательно секс.
4
Однако встречи с клиенткой, которая нуждалась в избавлении от ненависти к жизни, не случилось. Татьяна прислала электронное письмо. Темой его значилось: «Вот что у нас по второму пункту». Текст краток: «Долго объяснять не буду». И дальше шли несколько десятков файлов – копии диалогов на сайте знакомств. Это был беспросветный ужас, читая который, впрочем, Ленка не могла не хохотать. Присланные в личные сообщения фотографии не очень хороших мужских фигур или мужских же достоинств, не вызывающие ничего, кроме чувства бесконечной брезгливости. Безграмотные и бессмысленные сообщения вроде: «Привет зайчёнок не хочеш горячего парня?» – и так далее, и тому подобное. Уже к четвертому файлу хоть и хохоталось, но при этом хотелось стукнуться головой об монитор. Сайт знакомств аккумулировал в себе худших представителей мужского пола – ощущение было именно такое. Глупые и неграмотные, похотливые и самоуверенные бездельники поджидали красивых, успешных, но одиноких женщин. Именно к такому выводу пришла Ленка. Снова подумала о Романе. Он не такой, совсем не такой. Наверное, он никогда бы не зарегистрировался на сайте знакомств. Зачем ему другие женщины? У него же есть она.
Громко зазвонил лежащий рядом телефон, Ленка вздрогнула. Это была Татьяна.
– Получили? – осведомилась она.
– Получила, – Ленка не сдержалась и хихикнула.
– Ничего смешного, если честно, – устало отозвалась Татьяна. – Я неделю пыталась выдерживать этот кошмар, отвечала на сообщения и даже сходила на одно… ммм… свидание. Я честно пыталась, Елена.
– И?
– Это выше моих сил. За эту неделю я вовсе перестала надеяться на свое светлое будущее. Ну, вы же читали. Нормальных и адекватных мужчин на сайтах знакомств нету. Можете считать, я проверила. Эксперимент провалился.
– Ну, подождите. А на свидании что случилось? Вы же пошли?
– Да, пошла. Вполне неглупый мужчина в переписке был, – Татьяна на секунду задумалась, видимо, подбирая слова. – Надо сказать, что он действительно неглуп, даже, наверное, интересный человек. Но – алкоголик. Не работает. Выглядит неопрятно. Если честно, когда мы встретились в кафе, я переживала, что кто-то из коллег меня увидит. Вот насколько все плохо.
Лена вздохнула в трубку.
Глава 5
Клиент четвертый. Роман
1
Лед в бокалах таял быстро, но мартини все равно исчезал быстрее. Ленка и Милана сидели на маленькой кухне Ленкиной квартиры и отмечали пятницу. Свет не включали. За окном еще только темнело, сумерки наступали легкие и прозрачные, из открытой форточки тянуло ароматом весны, тающего снега и мокрого асфальта. Ленка сидела прямо под этим воздушно-весенним потоком и дышала им, не боясь простыть.
Милка приехала сразу с работы, элегантная, хоть и в пятничных джинсах и рубашке в кокетливый цветочек. Привезла с собой целую сумку вкуснятины: сыров, фруктов, пару готовых салатов и кусок карбонада – в общем, все то, что сама она почти не ела, но знала, что это любит Ленка. Та в благодарность обещала подруге сварить кофе, но начать решили с мартини.
Громко и требовательно зазвонил в прихожей телефон. Ленка вздрогнула и, предчувствуя новое нервное знакомство, резко встала со стула. Телефон ярко светил из сумки, как из бездны, орал стандартную электронную мелодию. Взяв его в руку, Ленка приготовилась увидеть незнакомый набор цифр на экране, но вдруг прочитала: «Ромочка». Это слово на секунду выбило ее из реальности, потому что она не сразу поняла, что это за «Ромочка» и откуда он взялся в конспиративном телефоне. Но молниеносно вспомнила, как записывала этот номер, вспомнила, что никогда не рассказывала Роману про свой журнальный первоапрельский эксперимент. И поняла, почему в эту газету бесплатных частных объявлений она написала: именно это издание всегда лежало у ее мужчины на подоконнике.
От секундного озарения стало вдруг трудно дышать, и в груди появилось предчувствие катастрофы. Ленка схватила телефон и побежала на кухню:
– Мила!!! – шепотом заорала она, словно их мог услышать человек на том конце невидимого провода. – Возьми трубку! Это по объявлению! Умоляю!!!
Милка, конечно, ничего не поняла, но не задала ни одного вопроса, аккуратно поставила бокал с мартини на стол и нажала на кнопку с зеленой трубкой. С первой секунды разговора она начала улыбаться невидимому собеседнику. Говорила спокойным, грудным голосом, ласково и так, будто делала это каждый день:
– Добрый день. Да. Да, я. Да, конечно. Я психолог. Да. Да. Несомненно. Абсолютно точно. Я вас прекрасно понимаю. Да, вы совершенно правы, это не телефонный разговор. Нам надо встретиться, познакомиться и оценить, так сказать, все аспекты вашей ситуации. Да. Да, завтра мне удобно. Во сколько? Да. О да, это отличное место, там можно прекрасно поговорить. Договорились. Всего доброго.
Отключившись, Милана положила телефон на стол, взяла в руки бокал и только тогда подняла глаза на Ленку, которая в оцепенении сидела перед ней на табуретке.
– Это он? Роман?
– Он, – выдохнула Ленка. Ее слегка колотило.
– Позвонил по объявлению, не зная, что это ты его дала?
– Да.
– Грандиозно! – Милку это правда забавляло, она не видела в ситуации никакого трагизма, только интригу.
2
Милана договорилась с Романом встретиться в полдень в кофейне «Итальяно» в центре города. Место это было нелогично дорогим и пафосным, рафинированная публика, как называла этих людей Мила, традиционно и необъяснимо собиралась там лишь по вечерам, днем даже в выходной в маленьком зале кофейни почти никого не было.
Накануне подруги поспорили, какой из назначения такого места встречи следует вывод. Ленка ни разу не слышала от Романа, чтобы он бывал в «Итальяно», поэтому предположила, что любимый мужчина хочет произвести впечатление состоятельного человека. Ей несколько раз назначали эту кофейню в качестве места для интервью гламурные мальчики и девочки города. Милка была уверена, что Роман не хочет, чтобы его видели в кафе с женщиной. В полдень в «Итальяно» их могла рассекретить разве что надменная официантка. Почему-то все официанты в этом заведении были надменными – тут Ленка и Мила сошлись во мнениях.
Милана позвонила Ленке перед входом в кафе и велела спокойно ждать дома. И вот уже третий час Ленка нарезала круги по своей квартирке. Круги получались маленькие, оттого еще более бестолковые и беспокойные. Она не выпускала из рук телефон и каждую секунду ждала звонка. Но неожиданно позвонили в дверь.
На пороге стояла Милана, и вид ее поразил Ленку. И слегка напугал. Во-первых, она была заплаканная, и следы растекшейся туши темнели под глазами. Во-вторых, в руках у нее была бутылка коньяка, хотя обычно подруги ничего крепче мартини не пили.
– Мила, что, всё НАСТОЛЬКО плохо? – помертвевшим голосом спросила Ленка, пропуская гостью в тесную прихожую.
– Не знаю, настолько или нет, Ленуся, но страшно захотелось коньяку.
– А почему ты плакала?!
– Потому что бабы – дуры, Ленуся. И это ужасно, ужасно грустно.
Новость первая была такова: Роман женат. Женат давно, прочно и бездетно. С женой вместе он уже какое-то время не жил, но разводиться не собирался и говорил о ней только как о жене. Жена, по словам Романа, была тяжело больна.
– Думаешь, рак? – спросила Лена, не до конца еще понимая, как ко всему этому относиться.
– Думаю, алкоголизм, - ответила Милана и залпом хлопнула рюмку коньяка.
По словам Романа, жену он ценил и уважал как человека, не любил давно, о разводе не думал никогда. Потому что не мог предать близкого человека – так он объяснил это Миле. Говоря об этом, та иронично и недоверчиво прищурила свои раскосые глаза, и Ленка поняла, что подруга не поверила Роману ни на секунду. Мотивы были другие. Какие – материальные, благородные или еще какие – сейчас было не так уж и важно.
Новость вторая звучала примерно следующим образом: кроме жены у Романа были еще две любовницы – одна безответно любила его, другую беззаветно любил он.
– И кто из них – я? – обалдело спросила Ленка, хотя, конечно, уже понимала, что знает ответ на свой вопрос.
– Ты, Ленуся, та прекрасная женщина, тепло которой необходимо, глаза которой согревают и секс с которой бывает хорош. Ты та женщина, которую он, казалось, полюбил. Но потом понял, что ошибся. А ты уже полюбила его, и эта любовь подпитывает его во дни сомнений, во дни тягостных раздумий… В общем, ты нужна ему, чтобы он знал, что его кто-то любит. Он перед тобой, конечно, виноват.
– Это он так сказал?
– Да, он сказал, – Милка размашисто кивнула, и по этому мотанию головы Ленка поняла, что коньяк на подругу подействовал. – Так и сказал: «Я перед ней, конечно, виноват».
– А та, вторая, она кто?
– Я имени не спросила. Да и какая разница. Но так поняла, что это какая-то то ли первая любовь, то ли несостоявшаяся любовь, в общем, та любовь, которая не ржавеет.
– Это тоже он так сказал?
– Нет, это я уже сама.
– И он ее любит?
– Любит.
– Давно?
– Давно и сильно. Сама же знаешь, чем любовь безответнее – тем сильнее.
– А почему не разведется?
– Потому что жена больна. И потому что та, другая, его не любит. И не скрывает. Он для нее, вероятно, тот прекрасный мужчина, тепло которого согревает и секс с которым бывает хорош... В общем, ты, Ленуся, попала даже не в любовный треугольник, а в какой-то любовный квадрат! – Милка становилась всё пьянее, и, несмотря на крах личной жизни, Ленку это смешило, и она хихикала, правда, немного нервно.
– А почему жена пьет?
– Запьешь тут, – Милка заглянула в свою рюмку. – Детей нет. Муж не любит. Она, кстати, не работает. Живет в загородном доме. Одна.
Они помолчали. Ленка смотрела в свою нетронутую рюмку, прислушивалась к себе и с удивлением понимала, что сквозь разрывающее душу серое и огромное разочарование пробивается едва ощутимое облегчение, как весенний одуванчик сквозь асфальт. В голове стало пусто, и даже образовалось что-то вроде сквозняка. Разъедающий мозг вопрос «Почему так?» вдруг испарился, а на его место пока ничего не пришло. Вся новая информация словно уже существовала где-то внутри и сейчас вскрылась, как давний нарыв. Было гадко, отвратительно и очень горько, но удивления она так и не почувствовала.
Многое стало понятно. И неотвечания на звонки. И пропадания на выходные. И эта трагическая загадочность… В носу жарко защипало, хотелось завыть.
– А чего он хотел от тебя, Мила? От меня то есть… От объявления, в общем.
– Избавления, – ответила Милка резко. – Душевного спокойствия. Чтобы другой человек волшебным образом избавил его от чувства вины, от необходимости врать, от всего сумасшедшего дома, в который он сам превратил свою жизнь. Ты понимаешь, Ленуся? Избавления! Минимальными усилиями! Звонком по телефону!
Мила явно начинала кипятиться. Впрочем, это было ей не свойственно, поэтому раздражение выглядело слегка комичным. Но лишь для стороннего наблюдателя. Ленка видела, как все это зацепило и разозлило подругу. А та продолжала монолог отрывистыми фразами, глядя то на Ленку, то на бутылку коньяка, то в окно – и все время немного мимо:
– Сначала он показался мне каким-то излишне трагичным. Форменный Гамлет. И смотрит так пристально, неприятно. И голос тихий, как будто мы на конспиративной квартире. А потом я поняла, что он действительно воспринимает себя как трагического героя. Действительно страдает. И жалеет себя. И это так странно, но у меня как у психолога не возникло к нему сочувствия.
Ленка поражалась, как же она так промахивается с мужиками. Милка видит их сразу и насквозь, а Ленка… Тоже ведь диплом психолога получила, а в людях разбираться не научилась. Вынимающий душу взгляд Романа Милане показался неприятным, завораживающий голос с хрипотцой ей тоже не понравился. И эта загадочность любимого мужчины… Ленка на секунду взглянула на него со стороны и даже усмехнулась – точно, шекспировский герой. Запутал свою жизнь своими руками, а избавления ищет – чужими.
– А что теперь, Мила? На чем вы расстались?
– Я была с ним честна, Ленуся. Я сказала, что душевного покоя я ему не обеспечу, потому что в созданной им ситуации это невозможно. Но потом, – тут Милана пьяно хихикнула, – я не сдержалась и сказала, что постараюсь кое-что сделать для того, чтобы облегчить сложность этой ситуации. И вот сейчас я все тебе рассказала, тем самым, надеюсь, сделала вклад в судьбу Романа. И твою, конечно, Ленуся.
Ленка поняла и кивнула.
– Ты же все правильно сделаешь? – Милка внимательно посмотрела своими глазами вокруг Ленкиного лица.
Ленка усмехнулась. Лучшая подруга знала ее слабохарактерность и опасалась, что Ленка наступит на горло собственной гордости, даже располагая инсайдерской, так сказать, информацией. Знала, опасалась, но при этом не давила. Чудесная, чудесная пьяная Милка.
– Конечно, Мила, я все правильно сделаю. Не переживай. Пока не знаю, как, но сделаю.
Когда Милану увезло домой такси, на улице уже стемнело, но свет включать не хотелось. В этой мартовской темноте на Ленку навалились те бабьи чувства, от которых она усилием воли отбивалась весь вечер: стало невыносимо жалко себя и захотелось позвонить Роману и разоблачить его, а лучше – поехать и закатить форменную истерику. А еще лучше – застать его с той, другой, любимой. Увидеть своими глазами, закатить ту же истерику, вывести на чистую воду… Или наоборот – молча посмотреть в его глаза, все ему высказать своим взглядом, развернуться и уйти… Пусть мучается еще больше. А вдруг она уйдет, а он поймет, что именно ее любит… что боится потерять… вдруг побежит за ней…
Пропитанные коньяком мысли путались и куда-то несли Ленку, а она не сопротивлялась. Она представляла, как скажет ему: «За что ты со мной так? Почему ты ничего мне сразу не сказал? За что ты меня мучаешь?» Или вот так: «Я же люблю тебя! Никто не любит тебя так, как я, и не полюбит. Почему, ну, почему ты не любишь меня?! Ведь все было так хорошо!» Или совсем просто: «Ты сволочь! Ты просто лживый подонок!!!»
И представляя сцены объяснения с Романом, своих истерик или его покаянных речей, подсознательно Ленка понимала, что все зря. Все зря. Невозможно упрекать человека в том, что он тебя не любит. Можно обвинить его во лжи, но в нелюбви – бессмысленно. Да и тот ли этот человек, любовь которого Ленке нужна? Тот ли это мужчина, на которого можно рассчитывать? Которому можно довериться? Может, он и Гамлет, но она в этой трагедии не хочет быть Офелией. Да и Гамлет мелковат. Странноват. Чересчур лжив. И всё равно, черт возьми, почему же так горько?
Она сидела на подоконнике и смотрела в пустой двор, освещаемый одиноким и тусклым фонарем. Вспоминала их ночи, его слова, его взгляд и его поцелуи – и как бы ставила галку напротив каждого воспоминания: ложь, и это ложь, и это ложь, все ложь.
Потом Ленка легла спать и, конечно, поревела в подушку. И уже засыпая, она начала придумывать стихотворение, но успела придумать только первую строчку: «Снова некого стало любить…» - и провалилась в глубокий, избавляющий от душевной боли сон.
Глава 6
Окончание игры
1
Поздним утром, крася глаза в прихожей, Ленка репетировала важный разговор с главным редактором журнала. Квартальный календарь родного издания на стене неотвратимо показывал 23 марта, а это значит, что через 2 дня веселый апрельский номер должен быть сдан в печать. Выпускающий редактор Людмила Петровна не торопила Лену, поскольку за несколько лет совместной работы привыкла, что та все делает в последний момент, но делает качественно. Но в этот раз Людмила Петровна не знала, что у Лены материала нет. Что ее блестящая идея превратилась в мучительное испытание.
«Карма, – твердила она сама себе, подводя левый глаз привычным и выверенным движением, – карму надо отрабатывать. Карма – дело такое…»
Карма – это еще полбеды. Беда была в том, что о провале эксперимента не знала Оксана Геннадьевна, которой Лена три недели уверенно врала, что все хорошо, все под контролем, и статья будет – все обалдеют!
Лена накрасила второй глаз, взялась за ресницы и, закатив глаза, представляла себе беседу с главным редактором. Собиралась каяться, но без усердия.
На кухонном столе брякнул эсэмэской телефон, но Лена спокойно докрасила глаза, чуть подрумянила скулы, тронула блеском губы. Надела пальто, натянула на свою новую стрижку старый красный берет и только тогда пошла в кухню за мобильником. Сообщение пришло от курирующего моду Вадика Соловьева, что было само по себе странно – Вадик ей писал крайне редко. Стало интересно. Конвертик на экране за долю секунды превратился в три жутких слова: «Биг-Босс умер. Прикинь».
2
Биг-Босса – собственника группы компаний – звали Иван Сергеевич. Ему было чуть за 40, он был моложавым, очень симпатичным и энергичным человеком. «Был», - с трудом соотнесла Ленка в своей голове этот глагол и этого мужчину.
Иван Сергеевич олицетворял Ленкину мечту жизни. Он толково и с любовью руководил своим делом, самодурил в меру, не курил и в пьянстве уличен не был. Зимой катался на горных лыжах в Альпах, летом принимал участие в регате на французской Ривьере, круглогодично ходил в спортзал и по выходным играл с друзьями в футбол. Это был интересный и увлеченный жизнью человек, как казалось Ленке после интервью, которое она брала у хозяина журнала для журнала. Наверное, даже в чем-то идеальный. Впрочем, даже идеального мужика не обошло стороной явление, именуемое в народе «седина в бороду – бес в ребро». Иван Сергеевич два года назад внезапно развелся с женой, умницей и красавицей, с которой жил чуть ли не с окончания школы и родил двоих детей. Жена его создала журнал «Красивая жизнь» и три года вкладывала в него душу, занимая пост главного редактора. И вдруг в одночасье она исчезла, а через пару дней Иван Сергеевич лично представил обалдевшей редакции Оксану-свет-Геннадьевну, просто красавицу, без умницы. Новый руководитель редакции строго и уверенно обводила взглядом своих подчиненных, а Биг-Босс, исполнив свою миссию, попрощался, хлопнул Оксану по аппетитной попке и как ни в чем ни бывало удалился. Стало все понятно, и светлый образ Биг-Босса в глазах Ленки слегка помутнел.
Можно было предположить, что он расшибется на своей спортивной тачке где-нибудь на трассе. Или сломает шею на сложном горнолыжном спуске. Или утонет. Или умрет во время секс-марафона с молодой любовницей. Но невозможно было представить, что этот высокий, крепкий, красивый мужик покинет мир от сердечного приступа в сауне фитнес-центра после утренней тренировки.
Ленка пришла на работу. Во всем здании, принадлежавшем Биг-Боссу и вмещавшем в себя несколько его фирм, стояла гнетущая и какая-то паническая тишина. Администратор Ирочка на стойке внизу плакала, не скрывая слез, и, что уж выглядело совсем фантастичным, сбрасывала звонки без конца орущего на весь холл телефона. Увидев эту картину и услышав захлебывающуюся и обрываемую трель главного офисного телефона, Лена подумала: «Влетит же Ирке!» – но тут же осеклась. Администратора уже отчитать было некому, поэтому она и не пыталась оставаться приветливым лицом и голосом.
На этаже, где располагалась редакция, царило безмолвие, какое случалось только в выходные. Не слышался обычный хохот в кабинете коммерческого отдела, не звонили телефоны, не цокали по кафелю пола шпильки многочисленных нимф журнала «Красивая жизнь».
В Ленкином кабинете сидела только Анечка, глядя чуть припухшими ненакрашенными глазами в компьютерный монитор. На вошедшую она посмотрела растерянно и сказала:
– Лен, ну невозможно же представить… – голос дрогнул, и Анечка расплакалась.
– И не говори, – ответила Лена, прошла к своему столу, бросила сумку на стол и включила компьютер. Хотя зачем включать компьютер и что делать вообще – было непонятно. – Оксана Геннадьевна на месте?
Анечка помотала головой и вытерла слезы.
– Не представляю, каково ей сейчас.
«Да, Оксане, уже заказавшей свадебное платье в одном из американских интернет-магазинов и полностью придумавшей праздничное оформление ресторана, не позавидуешь», – подумала Ленка. В том, что «Красивая жизнь» закончила свое существование вместе с Биг-Боссом, она не сомневалась.
Эту догадку подтвердил коммерческий директор Дима. На его мониторе был открыт сайт с вакансиями. Дима искал работу.
– Думаешь, закроют нас? – вместо приветствия спросила Ленка, стоя в дверях маленького, но уютного и дорого обставленного кабинета.
– Без сомнения, – едва взглянув на вошедшую, спокойно ответил Дима. – Мы – имиджевое предприятие. Журнал жил, потому что Биг-Боссу так хотелось. Это не бизнес, это игрушка.
– Реклама же продается, – пыталась возразить Ленка, мотнув головой в сторону кабинета за стеной, где обитали три менеджера по рекламе.
– Я тебя умоляю, Лена, – усмехнулся коммерческий директор, продолжая смотреть в монитор. – Ты взрослая, умная женщина, ты же все понимаешь. Вообще, между нами говоря, я удивляюсь, как и зачем ты здесь так долго сидишь?
– А ты? – парировала взрослая, умная женщина.
– Согласен, – вздохнул Дима и наконец поднял на Ленку глаза. – Считай, это нам с тобой пинок такой. Пора изменить свою жизнь. А мужика жалко, конечно. 45 лет – это не возраст…
– Странно, что ты сказал про «изменить свою жизнь».
– Почему?
– Просто я думаю об этом последний месяц.
– Ну, вот видишь, как оно все складывается. Удачно, – Дима помолчал и добавил. – Прости меня, Господи.
3
Похороны Биг-Босса отложили на несколько дней, чтобы успела вернуться из-за границы его бывшая жена с детьми, и назначили на 1 апреля. В этом была непостижимая ирония и трагедия. Первоапрельские похороны. Ленка решила не ходить на прощание в траурный зал и поехала сразу на кладбище. Трясясь в маршрутке, она со стыдом понимала, что переживает не только потому, что сейчас будет хоронить молодого, красивого и успешного мужчину, но и потому, что на похоронах, скорее всего, встретит Романа.
Выйдя на остановке, Лена сразу увидела огромное скопление дорогих машин и толпу людей. Серое небо висело над головой. Дул холодный, но пахнущий весной ветер. Березы вдалеке прощально махали Биг-Боссу голыми ветвями.
Гроб поставили около прямоугольной ямы, вокруг него выстроились близкие и родные. Лена стояла поодаль и смотрела на все, как кинофильм, силясь поверить в происходящее. Внутренне сжавшись, она набралась храбрости и посмотрела на тело. Иван Сергеевич лежал… красивый. Только это слово Лена смогла подобрать. Спокойное лицо, чистый, открытый лоб, легкий румянец и даже полуулыбка – вот такой лежал в гробу мужчина. «Как можно хоронить такого не похожего на мертвеца человека?» – думала Ленка. И еще она думала: надо учиться жить. Как-то надо учиться жить, чтобы жить долго. Чтобы вырастить детей и помочь им вырастить внуков. Чтобы дожить до дома в деревне, гостиной с камином и креслом-качалкой. Казалось бы, Биг-Босс жил идеальной жизнью, занимался спортом, следил за здоровьем, но все равно ушел рано и многого не успел. Значит – и это неправильный путь? Как же надо жить? Как же это – жить правильно?
Возле гроба стояла невысокая красивая женщина в черной норковой шубке и черном платке. Лицо ее было бледным и осунувшимся, большие серые глаза - влажными, но она не плакала. Бывшая жена Ивана Сергеевича, Ленка успела с ней поработать. Рядом с ней горевали их дети – мальчик-подросток и еще совсем маленькая девочка. Сын смотрел в землю. Дочка шмыгала красным носом, то ли сейчас заплачет, то ли вот-вот успокоится.
Две пожилые женщины были совершенно одинаковые на лицо. Ленка никогда их не видела, но догадалась, что это мама и тетка Ивана Сергеевича, все в конторах знали, что у мамы Биг-Босса есть сестра-близнец и что они вдвоем вырастили его. Они рыдали и голосили.
Навзрыд плакали незнакомые, дорого одетые женщины. Одиноко страдала Оксана Геннадьевна, в сером пальто, которое, как показалось Ленке, продувается насквозь, без шапки и без перчаток. Ветер растрепал ее длинные светлые волосы, но она этого не замечала. Посиневшими от холода руками Оксана держала маленький черный клатч. На сером лице выделялись накрашенные ярко-красным губы. «Наверное, так любил Биг-Босс», – невольно подумала Ленка, глядя на эти губы, казавшиеся чужими на лице девушки. Оксана Геннадьевна не выглядела плачущей, слезы просто катились из глаз к подбородку. Ленка поневоле залюбовалась этим красивым и, как ей впервые показалось, настоящим и живым лицом.
Потом говорились речи. Люди подходили к гробу прощаться. Две старушки упали на тело и долго гладили лицо, что-то приговаривая. Бывшая жена наклонилась к его уху и что-то сказала, как будто он мог услышать, а затем поцеловала в губы. Ленка подошла и погладила мертвого человека по волосам, глядя на свою руку, а не на него. «Спи спокойно, Биг-Босс», – сказала она. Оксана не подошла прощаться, а когда гроб начали опускать в яму и две старухи взвыли: «Сынок!!!» – она закрыла лицо руками и так стояла до тех пор, пока его не закопали.
Когда Ленка в одиночестве ковыляла к выходу с кладбища, ее нагнал Роман. Взял под руку, словно ударил током, сказал близко к уху, отчего по спине прокатилась волна мурашек:
– Привет, малыш!
– Привет, – без эмоций в голосе смогла отозваться Ленка.
– Ужасно, правда?
– Правда.
– Он ведь всего на несколько лет старше меня.
– Да.
Они какое-то время шли молча. Потом Роман сказал:
– Завтра вечером я свободен. Приезжай ко мне.
За несколько секунд, что Ленка молчала, в ее голове пронеслись десятки вариантов ответа. Хотелось согласиться, наплевав на собственную гордость и на то, что всего несколько дней назад рассказала Милка. При этом хотелось тут же спросить его, любимого мужчину, неужели это все правда и за что он так с ней. Одновременно было страшное желание разреветься и разораться, что она все знает, что он сволочь и что дальше так продолжаться не может… Или можно было спросить что-то вроде: «А куда же делась твоя любимая женщина?» Или сказать: «Лучше съезди к жене, она же так больна!» И тут же возник в голове Дима, сказавший про волшебный пинок и про то, что пора изменить свою жизнь. И все равно – очень хотелось согласиться. Прижаться. Раствориться. Забыть.
Ленка остановилась и посмотрела Роману в глаза. Глаза были холодные, хотя смотрели, как всегда, прямо и по-родному.
– Рома, – сказала она тихо. – Я думаю, нам пора расстаться.
– Почему? – он на самом деле удивился, одна бровь поднялась и сломанно изогнулась.
«Потому что ты обманщик и скотина!!!» – захотелось заорать ему прямо в лицо. Но она тихо, спокойно и – неожиданно для себя – соврала:
– Потому что я тебя больше не люблю.
Высвободила свой локоть из его руки и пошла дальше одна. Хотелось уйти гордой и легкой походкой, чтобы он запомнил ее прямую спину навсегда, но на тонком льду ноги разъезжались в стороны, то одно, то другое колено предательски уходило назад. Ленка затылком чувствовала удивленный взгляд любимого мужчины, и ей было почти все равно, что он навсегда запомнит ее неуклюжей, чуть не падающей, ковыляющей к воротам кладбища после первоапрельских похорон.
Глава 7
Клиент последний. Александр
1
Апрель был потрачен на поиски нового места работы. Лена читала газеты и сайты с вакансиями, как беллетристику – с интересом, но с полным ощущением, что к ее реальной жизни все написанное имеет весьма посредственное отношение. Журналисты были не нужны. Нужны были швеи, повара, флористы, продавцы и сотни менеджеров по продажам. Или даже тысячи. Ленка уже начинала всерьез задумываться, чтобы пойти вот таким менеджером. Чем они занимаются, она примерно представляла. Но гораздо более привлекательным казался путь уборщицы или мойщицы посуды в ресторане у дома. Моешь себе – полы или тарелки – и думаешь о своем. Не врешь, не юлишь, ничего не придумываешь из того, что придумывать не хочешь. Мечта, а не работа. Но смелости позвонить по телефону с такими вакансиями у Ленки и не нашлось. Вместо этого она написала смс всем знакомым, работающим в газетах, журналах и на сайтах. Написала, что ищет работу.
Лишь одно сообщение из этой рассылки оказалось более-менее перспективным. Бывшая одногруппница Лера, работавшая ответственным секретарем в городской газете, позвонила и сказала, что у них в редакции как раз есть вакансия. Лена собралась за 15 минут и приехала в крошечную редакцию в старом центре города. Газете «Город» требовался корреспондент, причем нужда была хронической: из четырех, нужных по штатному расписанию, в издании трудилось только двое. Это были два мужичка предпенсионного возраста, которых Ленка помнила еще со студенческих времен – они уже тогда работали в газете «Город». Мужички были матерыми журналистами, неопрятными и перманентно страдающими с похмелья. Ничего особенного от этого звонка Леры Ленка и не ждала, но, увидев в сумраке коридора полинялое лицо одного из «матерых», мгновенно простилась с остатками надежды.
Собеседовал ее главный редактор газеты – относительно молодой человек с тонкими, постоянно дергающимися губами и высоким лбом, который сверху был окаймлен неуместной для мужчины его возраста челкой, а снизу – толстой оправой очков. Новый человек был на самом деле ему не нужен, потому что он ожидал, что газета вот-вот отвалится наконец от городского бюджета и тихо исчезнет. Но кто-то настойчивый в мэрии все выделял и выделял средства на то, чтобы «Город» влачил жалкое существование, не умирая окончательно.
– Зарплата – десять. Премия очень редко, читай – никогда, – зловеще сказал главный редактор в лицо Елене и прищурился, выжидая.
Лена, уже понявшая, что ловить тут нечего, решила все же немного поболтать и сделала такой вид, мол, ну а что, нормальная зарплата.
– А объем работы какой?
Главред был неприятно удивлен. И раздражен.
– Девушка, наша газета когда-нибудь была у вас в руках? – с максимальной ироничностью спросил он, откидываясь в довольно дорогом, кстати, кресле.
– Конечно, - Ленка, вживаясь в образ полной дурочки, мелко закивала. – Я ее регулярно читаю. Очень интересно! И чувствуется качественная журналистика – такая редкость в наше время!
– Какой может быть объем в еженедельной газете на четыре полосы, одна из которых занята объявлениями и кроссвордом? – вопрос был задан с интонациями школьной задачки по арифметике.
Для небольшой редакции объем достаточно серьезный. Но при этом – не внушающий ничего, кроме скуки. Ленка вдруг устала и начала засыпать, невыносимо захотелось зевнуть прямо в лицо редактору. Но она сдержалась, кое-как ответила еще на пару раздраженных вопросов, попрощалась и вышла из кабинета. Поблуждав по сумеречному коридору, нашла кабинет Леры, пропахший плохим кофе и плохим табаком.