Олег очень переживал, что не пришлось быть в это время рядом с женой – в полку проходила проверка, и две недели он находился на полётах.
Выручали соседи по общежитию Заикины. Они навещали Лену в роддоме и помогали во всём.
Уже через несколько дней новоиспечённый отец смог обнять Лену и маленькую дочку лично.
- Всё правильно, Олег Анатольевич! - Захмелевший Юра Заикин, обнимал его за плечи. - План полётов верный. Сначала нянька, потом лялька.
И он со звоном чокнулся с раскрасневшимся от удовольствия Олегом.
Олег, выпив бокал, повернулся к Лене:
- И верно, Лен, уж сына не пропущу. Это как пить дать.
- Не пропустишь - не пропустишь. Не позволим. - Лена, замерев от счастья, смотрела на своего мужа влюблёнными глазами.
Заход на посадку аэродрома Хмеймим проходил с моря. Самолёт, медленно снижаясь, достиг береговой линии и потихоньку опускался, пока шасси не коснулись земли. Олег убрал обороты и свернул с взлётной полосы на боковую рулёжку.
Не торопясь, отстегнул ремни, посидел немного в кабине, отходя от перегрузок. Затем приподнялся и выбрался наружу, вдохнув полной грудью свежий воздух.
Саенко стоял рядом с самолётом и наблюдал, как стальные птицы, оторвавшись от земли, делали круги над аэродромом и с раскатистым гулом, расколов небо, уходили в облака.
- Сила! - Он обернулся к Олегу.
- И мощь, - улыбнувшись, добавил тот.
Четвёртый полёт Олег проводил уже с Константином. Саенко, накануне вечером попрощавшись, улетал в Россию.
- «Домой, домой, домой – стучат колёса», - напевал он, разливая по алюминиевым стопкам коньяк. – Понемножку, Олег Анатольевич. - Он смутился, поймав недовольный взгляд Олега.
- Понемножку можно. - Костя Мурахтин тоже смотрел на Олега.
- Что с вами делать, наливай. Только на улицу ни ногой – а то патруль комендантский шарится и днём и ночью. И каждого обнюхать норовит.
Лётчики чокнулись.
- Оставайтесь с Богом, парни! - Саенко смахнул со щеки нежданную слезинку. - Привык я к вам.
- А ты перебирайся к нам, в Липецк.
- Попробую. У вас там Черноземье, тепло, поди, а то достали эти ветра и холода.
- Это точно, я и сам туда пять лет как перевёлся. Перелетали звеном на ремзавод во Ржев. Знакомого встретил. Отношение на перевод помог мне оформить, и переехали всей семьёй. Ты, Николай, координаты свои мне оставь. Поможем? – И Олег обернулся к Косте.
- Конечно, поможем! - Константин хлопнул Саенко по плечу.
- Спасибо, парни. До скорой встречи тогда.
- Ну, повечеряли, теперь отбой в советской армии.
- Есть, командир! - Оба штурмана легли на кровати и вытянулись по стойке смирно…
Очередной полёт проходил нормально, только целеуказания в воздухе им изменили. Отбомбился уже кто-то.
- Восемьдесят третий, я Самара. Приказываю дозаправиться в воздухе.
- Есть дозаправка в воздухе. Координаты заправщика?
- Квадрат 17. От вас 7 минут лёта.
- Самара, я восемьдесят третий, ухожу на дозаправку. – И Олег развернулся, сделав петлю вверх.
Заправщик, массивный и грузный, как нефтеналивной танкер, ждал их в назначенной точке.
- Восемьдесят третий, я Уфа. Дозаправка слева по борту. Поехали.
- Как скажешь, Уфа. Поехали.
Олег снизил обороты, поднял заправочную стойку и начал медленно приближаться к левому крылу заправщика.
На крыле гиганта заморгали три разноцветных фонаря, как на светофоре. Когда красный и зелёный перестали моргать, а загорелся только жёлтый, Олег приготовился.
- Вошёл в жёлтую зону, Уфа.
- Понял тебя.
Из крыла заправщика выехал похожий на полицейский жезл шланг. Такой же чёрно-бело-полосатый, только длинный – метров 50, не меньше. Это чтобы лётчик видел и постоянно регулировал длину. Близко подходить нельзя – шланг перегнётся, отставать тоже нельзя – соскочит, и несколько тонн соляры умоют твой ненаглядный самолёт.
Заправочный шланг с муфтой, похожей на перевёрнутую воронку на конце, потихоньку приближался к стойке самолёта.
Щелчок. Есть захват. Муфта намертво поймала наконечник стойки.
Теперь заправка. Расстояние надо чётко выдерживать до конца заправки, во избежание неприятностей, которые ждали котё нка Гава во дворе. Десять минут, полна коробочка.
- Восемьдесят третий, я Уфа. Заправку закончил. Отчаливай, удачи на дорогах.
- Понял тебя, Уфа. Спасибо за заботу, и тебе не хворать.
Бомбардировщик ушёл влево и лёг на заданный курс.
Сын Александр родился на Дальнем Востоке незадолго до переезда в Липецк. Не обманул Олег – супругу с цветами и «Шампанским» встречал из роддома лично.
- Ну, как, Елена Прекрасная? Не подвёл я тебя? Все, как и положено: вот муж, - он ткнул в себя пальцем, - вот автомобиль. Домой-то поедем? А ты давай-ка мне сына – не женское это дело - богатырей на руках носить.
- А как же я? – Лена бережно передавала свёрточек с голубыми ленточками мужу. - Это же ты меня обещал всю жизнь на руках носить.
- А я и не отказываюсь. Сейчас домой приедем – передадим парня Алине на воспитание. Я тебя на руки возьму, да так и буду везде носить.
- И на полёты? На полёты тоже?
- Нет, на полёты нельзя, не положено, - смутился Олег.
- Ну, так и быть. Договорились. Раз не положено, значит не положено. Где тут, ты говорил, автомобиль? Поехали домой, родной. Соскучилась по вас – сил нет…
Когда семья перебралась в Липецк, Олег, как и следует её главе, задумался о постройке своего дома. Он всегда мечтал именно о доме. Воспоминания детства будоражили его душу. Такой же бревенчатый, с резными ставнями, как в Косихе.
- Потянем, Лен?
- Конечно, потянем, нас же четверо. Да, Сань?
- Конечно, потянем, пап, как в «Мушкетёрах»: один за всех и все за одного- Саша смотрел на отца снизу вверх. Взгляд у него такой же серьёзный, внимательный, как у матери. Олег вспомнил Усть-Каменогорск и улыбнулся. Затем схватил в охапку жену, дочь и сына и закружил по комнате.
Дети визжали от восторга. Стоп.
- Только, дорогие мои домочадцы, первым делом на участке посадим яблони и груши. Очень уж они мне нравятся. А потом дом строить. Согласны?
Олег и Константин лежали на койках, отдыхая после полётов.
- Спишь, командир?
- Да не спится что-то? Про своих вспомнил. Ты знаешь, я с дочерью люблю уроки делать. Она мне иной раз говорит: пап, да сама я уже. А то, может, вместо меня в школу пойдёшь? Я отвечаю: а что? И пойду, вам, молодым, фору ещё дам. А она смеётся. Был я у них в школе. Мальчонка там один занятный – всё авиацией интересуется.
- Может, он Алиной интересуется больше, а не авиацией?
- Может, и так, - улыбнулся Олег, - но всё равно хороший парнишка, правильный.
- В отпуск ездили в этом году? Или сад-огород закружил?
- Как же! Весь Краснодарский край исколесили. От Сочей до Ейска. На двух машинах. Брат из Казахстана приехал со своей семьёй. Целый месяц куролесили.
- Он у тебя тоже военный?
- Подполковник полиции. У нас с ним пари. Оба мы подполковники, так уговор - кто первым полковника получит, снимается и приезжает в гости, где бы ни находились! Но, думаю, обскачет меня братка, уж такой весь из себя начальник! А сад-огород я тоже люблю. Грешным делом в земле покопаться нравится. Яблоки с кулак – сладкие, как мёд. И соленья на зиму сам закрываю.
- Да ладно!
- Правда. В следующем году в Крым поедем. В этом побоялись на пароме застрять. Ну, давай спать, а то завтра утром вылет. - Олег зевнул.
- Тринадцатый, командир.
- Полёт-то? Ну, это у меня тринадцатый, у тебя-то одиннадцатый. Я в приметы не верю. Вернее, в хорошие верю, а в плохие – нет.
- Ну и ладно. Давай спать, командир.
Сирия. Горы Туркоман.
Джамалу сегодня тоже не спалось. После того как русские самолёты начали бомбить нефтяные караваны, дела пошли совсем плохо. Многие из его отряда сбежали. Денег давно не присылали, да и с боеприпасами начались перебои. Даже пришлось пристрелить пару пойманных дезертиров, но и это не помогало. Отряд таял, как снег весной.
- Джамал, тебя вызывает Большой Брат. – К нему в палатку зашёл один из боевиков.
Он протягивал полевому командиру сотовый телефон с длинной антенной.
Джамал, не торопясь, взял телефон и поднёс к уху.
- Салам, Джамал, - заскрипела трубка.
- А, это ты, Абу-Хайят. И тебе салам. Что плохого хочешь сказать сегодня?
- Почему плохого? На этот раз хорошие вести.
- Последнее время я привыкаю слышать только плохие новости.
- Только не сегодня. Большой Брат сказал, что завтра утром твоим серым волкам придётся поработать. Можно заработать неплохие деньги.
- Что я должен сделать?
- Завтра утром приедут люди с телекамерами. Расставишь их так, чтобы хорошо был виден 43-й квадрат. Примерно между десятью-тридцатью и одиннадцатью часами смотри шоу. И всё. Большой Брат всё сделает сам. Да, и гляди, чтобы с журналистов не упал ни один волос. После со снятым материалом сопроводишь их до турецкой границы.
- Американцы?
- Это не важно. Важно то, что там же, на границе они заплатят тебе 50 тысяч зелени наличными.
- Это хорошие вести, Абу-Хайят, спасибо, брат, я в долгу не останусь.
И Джамал нажал на клавишу сброса.
«Ни одно лицо, покидающее на парашюте
летательный аппарат, терпящий бедствие, не
подвергается нападению в течение своего спуска
на землю»
П.1 ст.42 Протокола
Женевских конвенций 1949 года.
Небо Сирии. Провинция Латакия.
Тринадцатый полёт в прозрачном сирийском небе проходил в штатном режиме. Цели были удачно поражены и одобрены с земли. Оставалось только добраться до базы и отдохнуть.
- Мы где сейчас, штурман? – Олег повернулся к Константину.
- Входим в 43-й квадрат, командир. Вот здесь. - И Костя ткнул пальцем в развёрнутую карту.
Слева по борту встал, покачивая крыльями, военный самолёт Ф-16 С.
На его борту был нарисован красный флажок со звездой и полумесяцем.
Турецкие ВВС. Союзники, мать их. Видать, недалеко граница.
Олег помахал турецкому асу рукой и показал поднятый вверх большой палец. Турецкий лётчик, кивнув в ответ, улыбнулся и, сделав крен влево, зашёл в хвост.
Самолёт потряс страшный удар, в кабине запахло гарью, приборы на доске сошли с ума, они крутились и вертелись в разные стороны. Самолёт начал резко терять высоту и через несколько секунд сорвался в крутое пике.
Олег посмотрел вниз – земля, состоящая из зелёных и рыжих квадратов, стремительно приближалась.
- Катапультируемся, Костя!
- Что?!
- Прыгай! – И, дождавшись пока Константин пулей вылетел вверх, Олег сам нажал на кнопку катапультирования.
Константина бросило вверх и вправо, от резкого толчка закружилась голова и затошнило. Затем над ним, хлопнув, раскрылся белый купол, а он, повернув голову, увидел, как их бомбардировщик плавно, словно в замедленной съёмке прочертил воздух, и, оставив за собой чёрный шлейф, наткнулся на гору и взорвался, подняв вверх столб пламени.
Порыв ветра подхватил Константина и понёс в сторону от гор, где степные завирухи катали по пустынным прогалинам ветки саксаулов.
Перед глазами завертелась вся его жизнь. Как кинолента: Одесская область, посёлок Петровка, здесь он с мамой и папой ходил на демонстрацию. Отец посадил его на плечи, а он, размахивая зелёным шариком, кричит: ура! Германия, где летчиком фронтовой авиации служит его отец. Маленький Костя, зажав в руке букет цветов, идёт в первый класс, а топающая сзади девочка с белыми бантами всё время больно наступает ему на пятки. Челябинское высшее военное училище лётчиков: он стоит в строю и, любуясь на лейтенантские погоны с новенькими блестящими звёздочками, бросает вверх фуражку. Липецк: он уже капитан авиации, возвращается домой после ночных полётов…
Из оцепенения Костю вывело резкое падение. Его протащило по горному склону. Парашют, попав в очередной порыв ветра, набрал воздуха и юзом поехал вверх. Штурмана продолжало тащить по камням и впадинам, а он хватался за землю руками, ломая ногти, и никак не мог остановить этот калейдоскоп. Потом, собрав силы, встал на колени и обеими руками, резко дёрнув стропы вниз, погасил купол. Парашют дёрнулся и обмяк. Костя отстегнул лямки, сел на землю и закрыл голову руками. Затем вскочил на ноги, ощупал себя – вроде цел. И начал карабкаться на сопку, чтобы посмотреть – не видать ли где командира.
А командир в это время качался на стропах. Он не попал в порыв ветра и медленно спускался, уже приглядывая участок, удобный для приземления…
Джамал приложив руку козырьком ко лбу, разглядывал снизу качающегося под белым куполом человека.
- Эй, Назим, ты его видишь? Этого русского?
Назим, сидевший за «зушкой», осклабился: вижу, Джамал!
- Ну-ка сбей мне этого путинского сокола! Большой Брат за это не обидится на нас!
Назим навёл оба ствола на парашютиста и произвёл длинную очередь.
- Аслан, эй, Аслан!
- Да, Джамал! - Один из бандитов подскочил к главарю.
- Свяжись с Хусейном, второй русский приземлился на его территории. Его будут искать. Пусть подготовится к встрече.
- Я понял тебя, Джамал. - Аслан уже доставал из разгрузки переносную радиостанцию.
Джамал повернулся в сторону журналистов.
- Есть кино?
- О’кей, о’кей! – закивали те.
- Ну, тогда в машину, я хочу быстрее получить заработанные мною деньги. Поехали, янки, мои серые волки разберутся здесь без нас.
Армейский джип, хлопнув парой дверей, запылил по горной дороге в сторону турецкой границы.
Джамал вовремя успел унести ноги, он тогда не знал, что всего через два часа двойка российских штурмовиков разнесёт его лагерь вместе с серыми волками в труху…
Костя Мурахтин очнулся от холода. То ли закемарил, то ли потерял сознание на какое-то время, он и сам не понял. Над сопками сгущались сумерки. От всего пережитого сегодня голова шла кругом, а Костя никак не мог поймать её и поставить на место. Он то резко вставал, готовый действовать, то вновь садился на землю. Вначале надо было выработать план действий. Хотя бы минимальный. Первым делом разобраться, где он, собственно, находится. Но это он знал: хотя карта полётов и осталась в кабине самолёта, он помнил, что их сбили при вхождении в 43-й квадрат. И кто их сбил? Ведь рядом находился турецкий борт! Почему он не предупредил об атаке? Союзники ведь. Или по ним попали средства ПВО Турции? Но в турецкое воздушное пространство они не вторгались. Это он знал точно. Кому же ещё это знать, как не штурману. А может, с земли? ПЗРК? Заметили бы. В конце концов Костя решил отложить решение этой загадки на потом.
Его стало слегка подташнивать от голода и тяжёлых событий. Он начал шарить по карманам разгрузки. Так, чего у нас тут? «НАЗ» (независимый авиационный запас). Вскрыл его и разложил на земле. Не густо: пол-литра воды в пластиковой бутылке, 100 граммов леденцов – добрая половина из которых тут же отправилась по прямому назначению. Нож, коробок водостойких спичек, сухое горючее и ракетница с одной зелёной ракетой..
После Константин бережно достал из бокового кармана АПС (автоматический пистолет Стечкина) и две обоймы, протёр их носовым платком и положил обратно. Как знать – возможно, пригодится, главное - не стрелять очередями.
Бандиты видели, куда он приземлился – могут искать. Костя хлопнул себя по лбу: искать! Наши тоже будут его искать, если уже не ищут. Сколько времени он находится здесь? А сколько вообще сейчас времени? Он поднёс левую руку к глазам. Командирские часы разбились. Время, которое отпечаталось на них: 10.37. Это час, когда самолёт сбили.
Что делать? Оставаться на месте или идти искать командира? Он катапультировался сразу за ним. Стало быть, в радиусе 5-7 километров. Только в какую сторону?
Ссадина на локте саднила. Всё тело ныло. Да, хорошо его по склону протащило. Как только руки-ноги целы остались?
Что-то неприятно ткнуло его в правый бок. Костя, хмурясь, полез рукой в карман разгрузки. Тьфу ты, ёлки-палки! С этого же и надо было начинать. Радиомаяк! Если бы не эта чехарда, точно вспомнил бы! И он, уперев маяк в землю, нажал на красную кнопку активации…
- Есть радиосигнал, товарищ генерал! - Молодая радистка, срываясь на визг, вскочила из-за стола с передатчиком. - Есть! Вот он, миленький!
- Тихо-тихо, не кричи ты так! В каком квадрате?
- Вот здесь, в квадрате 43!
- Слава Богу, хоть один жив. А может, оба – тогда, считай, у ребят второй день рождения сегодня.
В ЦКП после многочасового тягостного затишья даже дышать стало как-то полегче.
Начальник базы уже связывался с командиром охранения.
- Пятый, это первый! Есть радиомаяк – да, да, и слава Богу. Поднимай своих морпехов – две вертушки, в 43-й квадрат. Будете там к утру. Радиосигнал чёткий, за несколько километров до точки присядете и пойдёте пешком, вдруг засада. Пеленг радиосигнала с борта вертушки 1-3 градуса по азимуту.
Константин Мурахтин в это время двигался на юго-запад. Направление он определял по звёздам и по внешним признакам – луна освещала местность довольно прилично. Двигаясь по сопкам, он забирался вначале на вершину, осматривал окрестности, обходил насёлённые пункты или опасные, на его взгляд, места. Везде присматривал лёжки, которые могли пригодиться при внезапном нападении, занять оборону – хотя бы на некоторое время. Пустынные участки проходил короткими перебежками либо по-пластунски – на пузе.
Он и сам удивлялся: почему ничего не боится? Наверное, весь страх остался там - в кабине самолёта.
За 7 километров до точки, из которой исходил радиосигнал, вертушки разделились. Одна полетела прямо на сигнал. Вторая решила обогнуть горный массив и осмотреть – нет ли поблизости крупных отрядов джихадистов.
Здесь-то она и нарвалась на засаду. Бандиты открыли кинжальный огонь из всех стволов, борт был расстрелян, как решето, и сел у подножья горы. Забрав одного двухсотого и трёх человек ранеными, морпехи связались с экипажем первой вертушки и отошли в указанный район.
Штурман Мурахтин услышал звук вертолёта перед самым рассветом. Он тут же затаился, но, увидев бортовые номера, обозначил себя зелёной ракетой. Пригодилась.
К утру о том, что подполковник Олег Пешков погиб, было уже известно всем. Западные журналисты очень оперативно выставили кадры предательской атаки в интернет.
Липецк
Иногда ночью, укутавшись в тёплый пуховый платок, Лена выходит в сад и смотрит на звёзды. Она гладит рукой деревья, которые посадил Олег. Затем подолгу стоит, глядя вверх, и вытирает слёзы, которые катятся и катятся по щекам.
- Где ты, Олежка? Может быть, ты не погиб, а улетел на другую планету? Там нет земли, а только небо. Куда ни кинь взгляд, одно только небо – небо – небо…
Шелестит листва в саду. Падают звёзды. Медленно плывут облака, чтобы через какое-то время пробежать по прозрачному небу Сирии, которое так подвело её Олега…
Выручали соседи по общежитию Заикины. Они навещали Лену в роддоме и помогали во всём.
Уже через несколько дней новоиспечённый отец смог обнять Лену и маленькую дочку лично.
- Всё правильно, Олег Анатольевич! - Захмелевший Юра Заикин, обнимал его за плечи. - План полётов верный. Сначала нянька, потом лялька.
И он со звоном чокнулся с раскрасневшимся от удовольствия Олегом.
Олег, выпив бокал, повернулся к Лене:
- И верно, Лен, уж сына не пропущу. Это как пить дать.
- Не пропустишь - не пропустишь. Не позволим. - Лена, замерев от счастья, смотрела на своего мужа влюблёнными глазами.
Заход на посадку аэродрома Хмеймим проходил с моря. Самолёт, медленно снижаясь, достиг береговой линии и потихоньку опускался, пока шасси не коснулись земли. Олег убрал обороты и свернул с взлётной полосы на боковую рулёжку.
Не торопясь, отстегнул ремни, посидел немного в кабине, отходя от перегрузок. Затем приподнялся и выбрался наружу, вдохнув полной грудью свежий воздух.
Саенко стоял рядом с самолётом и наблюдал, как стальные птицы, оторвавшись от земли, делали круги над аэродромом и с раскатистым гулом, расколов небо, уходили в облака.
- Сила! - Он обернулся к Олегу.
- И мощь, - улыбнувшись, добавил тот.
Четвёртый полёт Олег проводил уже с Константином. Саенко, накануне вечером попрощавшись, улетал в Россию.
- «Домой, домой, домой – стучат колёса», - напевал он, разливая по алюминиевым стопкам коньяк. – Понемножку, Олег Анатольевич. - Он смутился, поймав недовольный взгляд Олега.
- Понемножку можно. - Костя Мурахтин тоже смотрел на Олега.
- Что с вами делать, наливай. Только на улицу ни ногой – а то патруль комендантский шарится и днём и ночью. И каждого обнюхать норовит.
Лётчики чокнулись.
- Оставайтесь с Богом, парни! - Саенко смахнул со щеки нежданную слезинку. - Привык я к вам.
- А ты перебирайся к нам, в Липецк.
- Попробую. У вас там Черноземье, тепло, поди, а то достали эти ветра и холода.
- Это точно, я и сам туда пять лет как перевёлся. Перелетали звеном на ремзавод во Ржев. Знакомого встретил. Отношение на перевод помог мне оформить, и переехали всей семьёй. Ты, Николай, координаты свои мне оставь. Поможем? – И Олег обернулся к Косте.
- Конечно, поможем! - Константин хлопнул Саенко по плечу.
- Спасибо, парни. До скорой встречи тогда.
- Ну, повечеряли, теперь отбой в советской армии.
- Есть, командир! - Оба штурмана легли на кровати и вытянулись по стойке смирно…
Очередной полёт проходил нормально, только целеуказания в воздухе им изменили. Отбомбился уже кто-то.
- Восемьдесят третий, я Самара. Приказываю дозаправиться в воздухе.
- Есть дозаправка в воздухе. Координаты заправщика?
- Квадрат 17. От вас 7 минут лёта.
- Самара, я восемьдесят третий, ухожу на дозаправку. – И Олег развернулся, сделав петлю вверх.
Заправщик, массивный и грузный, как нефтеналивной танкер, ждал их в назначенной точке.
- Восемьдесят третий, я Уфа. Дозаправка слева по борту. Поехали.
- Как скажешь, Уфа. Поехали.
Олег снизил обороты, поднял заправочную стойку и начал медленно приближаться к левому крылу заправщика.
На крыле гиганта заморгали три разноцветных фонаря, как на светофоре. Когда красный и зелёный перестали моргать, а загорелся только жёлтый, Олег приготовился.
- Вошёл в жёлтую зону, Уфа.
- Понял тебя.
Из крыла заправщика выехал похожий на полицейский жезл шланг. Такой же чёрно-бело-полосатый, только длинный – метров 50, не меньше. Это чтобы лётчик видел и постоянно регулировал длину. Близко подходить нельзя – шланг перегнётся, отставать тоже нельзя – соскочит, и несколько тонн соляры умоют твой ненаглядный самолёт.
Заправочный шланг с муфтой, похожей на перевёрнутую воронку на конце, потихоньку приближался к стойке самолёта.
Щелчок. Есть захват. Муфта намертво поймала наконечник стойки.
Теперь заправка. Расстояние надо чётко выдерживать до конца заправки, во избежание неприятностей, которые ждали котё нка Гава во дворе. Десять минут, полна коробочка.
- Восемьдесят третий, я Уфа. Заправку закончил. Отчаливай, удачи на дорогах.
- Понял тебя, Уфа. Спасибо за заботу, и тебе не хворать.
Бомбардировщик ушёл влево и лёг на заданный курс.
Сын Александр родился на Дальнем Востоке незадолго до переезда в Липецк. Не обманул Олег – супругу с цветами и «Шампанским» встречал из роддома лично.
- Ну, как, Елена Прекрасная? Не подвёл я тебя? Все, как и положено: вот муж, - он ткнул в себя пальцем, - вот автомобиль. Домой-то поедем? А ты давай-ка мне сына – не женское это дело - богатырей на руках носить.
- А как же я? – Лена бережно передавала свёрточек с голубыми ленточками мужу. - Это же ты меня обещал всю жизнь на руках носить.
- А я и не отказываюсь. Сейчас домой приедем – передадим парня Алине на воспитание. Я тебя на руки возьму, да так и буду везде носить.
- И на полёты? На полёты тоже?
- Нет, на полёты нельзя, не положено, - смутился Олег.
- Ну, так и быть. Договорились. Раз не положено, значит не положено. Где тут, ты говорил, автомобиль? Поехали домой, родной. Соскучилась по вас – сил нет…
Когда семья перебралась в Липецк, Олег, как и следует её главе, задумался о постройке своего дома. Он всегда мечтал именно о доме. Воспоминания детства будоражили его душу. Такой же бревенчатый, с резными ставнями, как в Косихе.
- Потянем, Лен?
- Конечно, потянем, нас же четверо. Да, Сань?
- Конечно, потянем, пап, как в «Мушкетёрах»: один за всех и все за одного- Саша смотрел на отца снизу вверх. Взгляд у него такой же серьёзный, внимательный, как у матери. Олег вспомнил Усть-Каменогорск и улыбнулся. Затем схватил в охапку жену, дочь и сына и закружил по комнате.
Дети визжали от восторга. Стоп.
- Только, дорогие мои домочадцы, первым делом на участке посадим яблони и груши. Очень уж они мне нравятся. А потом дом строить. Согласны?
Олег и Константин лежали на койках, отдыхая после полётов.
- Спишь, командир?
- Да не спится что-то? Про своих вспомнил. Ты знаешь, я с дочерью люблю уроки делать. Она мне иной раз говорит: пап, да сама я уже. А то, может, вместо меня в школу пойдёшь? Я отвечаю: а что? И пойду, вам, молодым, фору ещё дам. А она смеётся. Был я у них в школе. Мальчонка там один занятный – всё авиацией интересуется.
- Может, он Алиной интересуется больше, а не авиацией?
- Может, и так, - улыбнулся Олег, - но всё равно хороший парнишка, правильный.
- В отпуск ездили в этом году? Или сад-огород закружил?
- Как же! Весь Краснодарский край исколесили. От Сочей до Ейска. На двух машинах. Брат из Казахстана приехал со своей семьёй. Целый месяц куролесили.
- Он у тебя тоже военный?
- Подполковник полиции. У нас с ним пари. Оба мы подполковники, так уговор - кто первым полковника получит, снимается и приезжает в гости, где бы ни находились! Но, думаю, обскачет меня братка, уж такой весь из себя начальник! А сад-огород я тоже люблю. Грешным делом в земле покопаться нравится. Яблоки с кулак – сладкие, как мёд. И соленья на зиму сам закрываю.
- Да ладно!
- Правда. В следующем году в Крым поедем. В этом побоялись на пароме застрять. Ну, давай спать, а то завтра утром вылет. - Олег зевнул.
- Тринадцатый, командир.
- Полёт-то? Ну, это у меня тринадцатый, у тебя-то одиннадцатый. Я в приметы не верю. Вернее, в хорошие верю, а в плохие – нет.
- Ну и ладно. Давай спать, командир.
Сирия. Горы Туркоман.
Джамалу сегодня тоже не спалось. После того как русские самолёты начали бомбить нефтяные караваны, дела пошли совсем плохо. Многие из его отряда сбежали. Денег давно не присылали, да и с боеприпасами начались перебои. Даже пришлось пристрелить пару пойманных дезертиров, но и это не помогало. Отряд таял, как снег весной.
- Джамал, тебя вызывает Большой Брат. – К нему в палатку зашёл один из боевиков.
Он протягивал полевому командиру сотовый телефон с длинной антенной.
Джамал, не торопясь, взял телефон и поднёс к уху.
- Салам, Джамал, - заскрипела трубка.
- А, это ты, Абу-Хайят. И тебе салам. Что плохого хочешь сказать сегодня?
- Почему плохого? На этот раз хорошие вести.
- Последнее время я привыкаю слышать только плохие новости.
- Только не сегодня. Большой Брат сказал, что завтра утром твоим серым волкам придётся поработать. Можно заработать неплохие деньги.
- Что я должен сделать?
- Завтра утром приедут люди с телекамерами. Расставишь их так, чтобы хорошо был виден 43-й квадрат. Примерно между десятью-тридцатью и одиннадцатью часами смотри шоу. И всё. Большой Брат всё сделает сам. Да, и гляди, чтобы с журналистов не упал ни один волос. После со снятым материалом сопроводишь их до турецкой границы.
- Американцы?
- Это не важно. Важно то, что там же, на границе они заплатят тебе 50 тысяч зелени наличными.
- Это хорошие вести, Абу-Хайят, спасибо, брат, я в долгу не останусь.
И Джамал нажал на клавишу сброса.
«Ни одно лицо, покидающее на парашюте
летательный аппарат, терпящий бедствие, не
подвергается нападению в течение своего спуска
на землю»
П.1 ст.42 Протокола
Женевских конвенций 1949 года.
Небо Сирии. Провинция Латакия.
Тринадцатый полёт в прозрачном сирийском небе проходил в штатном режиме. Цели были удачно поражены и одобрены с земли. Оставалось только добраться до базы и отдохнуть.
- Мы где сейчас, штурман? – Олег повернулся к Константину.
- Входим в 43-й квадрат, командир. Вот здесь. - И Костя ткнул пальцем в развёрнутую карту.
Слева по борту встал, покачивая крыльями, военный самолёт Ф-16 С.
На его борту был нарисован красный флажок со звездой и полумесяцем.
Турецкие ВВС. Союзники, мать их. Видать, недалеко граница.
Олег помахал турецкому асу рукой и показал поднятый вверх большой палец. Турецкий лётчик, кивнув в ответ, улыбнулся и, сделав крен влево, зашёл в хвост.
Самолёт потряс страшный удар, в кабине запахло гарью, приборы на доске сошли с ума, они крутились и вертелись в разные стороны. Самолёт начал резко терять высоту и через несколько секунд сорвался в крутое пике.
Олег посмотрел вниз – земля, состоящая из зелёных и рыжих квадратов, стремительно приближалась.
- Катапультируемся, Костя!
- Что?!
- Прыгай! – И, дождавшись пока Константин пулей вылетел вверх, Олег сам нажал на кнопку катапультирования.
Константина бросило вверх и вправо, от резкого толчка закружилась голова и затошнило. Затем над ним, хлопнув, раскрылся белый купол, а он, повернув голову, увидел, как их бомбардировщик плавно, словно в замедленной съёмке прочертил воздух, и, оставив за собой чёрный шлейф, наткнулся на гору и взорвался, подняв вверх столб пламени.
Порыв ветра подхватил Константина и понёс в сторону от гор, где степные завирухи катали по пустынным прогалинам ветки саксаулов.
Перед глазами завертелась вся его жизнь. Как кинолента: Одесская область, посёлок Петровка, здесь он с мамой и папой ходил на демонстрацию. Отец посадил его на плечи, а он, размахивая зелёным шариком, кричит: ура! Германия, где летчиком фронтовой авиации служит его отец. Маленький Костя, зажав в руке букет цветов, идёт в первый класс, а топающая сзади девочка с белыми бантами всё время больно наступает ему на пятки. Челябинское высшее военное училище лётчиков: он стоит в строю и, любуясь на лейтенантские погоны с новенькими блестящими звёздочками, бросает вверх фуражку. Липецк: он уже капитан авиации, возвращается домой после ночных полётов…
Из оцепенения Костю вывело резкое падение. Его протащило по горному склону. Парашют, попав в очередной порыв ветра, набрал воздуха и юзом поехал вверх. Штурмана продолжало тащить по камням и впадинам, а он хватался за землю руками, ломая ногти, и никак не мог остановить этот калейдоскоп. Потом, собрав силы, встал на колени и обеими руками, резко дёрнув стропы вниз, погасил купол. Парашют дёрнулся и обмяк. Костя отстегнул лямки, сел на землю и закрыл голову руками. Затем вскочил на ноги, ощупал себя – вроде цел. И начал карабкаться на сопку, чтобы посмотреть – не видать ли где командира.
А командир в это время качался на стропах. Он не попал в порыв ветра и медленно спускался, уже приглядывая участок, удобный для приземления…
Джамал приложив руку козырьком ко лбу, разглядывал снизу качающегося под белым куполом человека.
- Эй, Назим, ты его видишь? Этого русского?
Назим, сидевший за «зушкой», осклабился: вижу, Джамал!
- Ну-ка сбей мне этого путинского сокола! Большой Брат за это не обидится на нас!
Назим навёл оба ствола на парашютиста и произвёл длинную очередь.
- Аслан, эй, Аслан!
- Да, Джамал! - Один из бандитов подскочил к главарю.
- Свяжись с Хусейном, второй русский приземлился на его территории. Его будут искать. Пусть подготовится к встрече.
- Я понял тебя, Джамал. - Аслан уже доставал из разгрузки переносную радиостанцию.
Джамал повернулся в сторону журналистов.
- Есть кино?
- О’кей, о’кей! – закивали те.
- Ну, тогда в машину, я хочу быстрее получить заработанные мною деньги. Поехали, янки, мои серые волки разберутся здесь без нас.
Армейский джип, хлопнув парой дверей, запылил по горной дороге в сторону турецкой границы.
Джамал вовремя успел унести ноги, он тогда не знал, что всего через два часа двойка российских штурмовиков разнесёт его лагерь вместе с серыми волками в труху…
Костя Мурахтин очнулся от холода. То ли закемарил, то ли потерял сознание на какое-то время, он и сам не понял. Над сопками сгущались сумерки. От всего пережитого сегодня голова шла кругом, а Костя никак не мог поймать её и поставить на место. Он то резко вставал, готовый действовать, то вновь садился на землю. Вначале надо было выработать план действий. Хотя бы минимальный. Первым делом разобраться, где он, собственно, находится. Но это он знал: хотя карта полётов и осталась в кабине самолёта, он помнил, что их сбили при вхождении в 43-й квадрат. И кто их сбил? Ведь рядом находился турецкий борт! Почему он не предупредил об атаке? Союзники ведь. Или по ним попали средства ПВО Турции? Но в турецкое воздушное пространство они не вторгались. Это он знал точно. Кому же ещё это знать, как не штурману. А может, с земли? ПЗРК? Заметили бы. В конце концов Костя решил отложить решение этой загадки на потом.
Его стало слегка подташнивать от голода и тяжёлых событий. Он начал шарить по карманам разгрузки. Так, чего у нас тут? «НАЗ» (независимый авиационный запас). Вскрыл его и разложил на земле. Не густо: пол-литра воды в пластиковой бутылке, 100 граммов леденцов – добрая половина из которых тут же отправилась по прямому назначению. Нож, коробок водостойких спичек, сухое горючее и ракетница с одной зелёной ракетой..
После Константин бережно достал из бокового кармана АПС (автоматический пистолет Стечкина) и две обоймы, протёр их носовым платком и положил обратно. Как знать – возможно, пригодится, главное - не стрелять очередями.
Бандиты видели, куда он приземлился – могут искать. Костя хлопнул себя по лбу: искать! Наши тоже будут его искать, если уже не ищут. Сколько времени он находится здесь? А сколько вообще сейчас времени? Он поднёс левую руку к глазам. Командирские часы разбились. Время, которое отпечаталось на них: 10.37. Это час, когда самолёт сбили.
Что делать? Оставаться на месте или идти искать командира? Он катапультировался сразу за ним. Стало быть, в радиусе 5-7 километров. Только в какую сторону?
Ссадина на локте саднила. Всё тело ныло. Да, хорошо его по склону протащило. Как только руки-ноги целы остались?
Что-то неприятно ткнуло его в правый бок. Костя, хмурясь, полез рукой в карман разгрузки. Тьфу ты, ёлки-палки! С этого же и надо было начинать. Радиомаяк! Если бы не эта чехарда, точно вспомнил бы! И он, уперев маяк в землю, нажал на красную кнопку активации…
- Есть радиосигнал, товарищ генерал! - Молодая радистка, срываясь на визг, вскочила из-за стола с передатчиком. - Есть! Вот он, миленький!
- Тихо-тихо, не кричи ты так! В каком квадрате?
- Вот здесь, в квадрате 43!
- Слава Богу, хоть один жив. А может, оба – тогда, считай, у ребят второй день рождения сегодня.
В ЦКП после многочасового тягостного затишья даже дышать стало как-то полегче.
Начальник базы уже связывался с командиром охранения.
- Пятый, это первый! Есть радиомаяк – да, да, и слава Богу. Поднимай своих морпехов – две вертушки, в 43-й квадрат. Будете там к утру. Радиосигнал чёткий, за несколько километров до точки присядете и пойдёте пешком, вдруг засада. Пеленг радиосигнала с борта вертушки 1-3 градуса по азимуту.
Константин Мурахтин в это время двигался на юго-запад. Направление он определял по звёздам и по внешним признакам – луна освещала местность довольно прилично. Двигаясь по сопкам, он забирался вначале на вершину, осматривал окрестности, обходил насёлённые пункты или опасные, на его взгляд, места. Везде присматривал лёжки, которые могли пригодиться при внезапном нападении, занять оборону – хотя бы на некоторое время. Пустынные участки проходил короткими перебежками либо по-пластунски – на пузе.
Он и сам удивлялся: почему ничего не боится? Наверное, весь страх остался там - в кабине самолёта.
За 7 километров до точки, из которой исходил радиосигнал, вертушки разделились. Одна полетела прямо на сигнал. Вторая решила обогнуть горный массив и осмотреть – нет ли поблизости крупных отрядов джихадистов.
Здесь-то она и нарвалась на засаду. Бандиты открыли кинжальный огонь из всех стволов, борт был расстрелян, как решето, и сел у подножья горы. Забрав одного двухсотого и трёх человек ранеными, морпехи связались с экипажем первой вертушки и отошли в указанный район.
Штурман Мурахтин услышал звук вертолёта перед самым рассветом. Он тут же затаился, но, увидев бортовые номера, обозначил себя зелёной ракетой. Пригодилась.
К утру о том, что подполковник Олег Пешков погиб, было уже известно всем. Западные журналисты очень оперативно выставили кадры предательской атаки в интернет.
Липецк
Иногда ночью, укутавшись в тёплый пуховый платок, Лена выходит в сад и смотрит на звёзды. Она гладит рукой деревья, которые посадил Олег. Затем подолгу стоит, глядя вверх, и вытирает слёзы, которые катятся и катятся по щекам.
- Где ты, Олежка? Может быть, ты не погиб, а улетел на другую планету? Там нет земли, а только небо. Куда ни кинь взгляд, одно только небо – небо – небо…
Шелестит листва в саду. Падают звёзды. Медленно плывут облака, чтобы через какое-то время пробежать по прозрачному небу Сирии, которое так подвело её Олега…
Назад |