В дверь твою постучу, И простишь у огня. Снебапад по плечу, Если любишь меня.
***
Футбольный матч «Заря» – «Динамо». Шахтёрский ветер в тополях. На голове моей панама, И мне четырнадцать. В полях
Уже бушует посевная, Но на трибунах мужики. «Заря» футбольная, родная Порвёт «Динамо» на куски. Визжат Наташи, Оли, Тани, И Смертин бьёт, кипит трава. Но стряхивает мяч Сметанин, Соринку словно, с рукава.
Соперник наш козырной масти. Стоят защитники стеной. И Кобелев, как злобный мастер, Второй уже кладёт штрафной.
Футбольный матч «Заря» – «Динамо». Не в нашу пользу счёт – 0-2. И улетела вдаль панама. И детства кончилась глава.
* * * Дмитрию Коржову
Мы расстались с тобою в Белово. Мы расстались с тобой навсегда. Но осталось креплённое слово. И осталась во фляжке вода.
Спят в Териберке полюшко-поле, Разноцветное море небес. Без тебя одиноко до боли. Нужен Мурманску ты позарез.
Между нами креплёное слово. Не остыла во фляжке вода. Если звёзды погаснут в Белово – Над Свердловском не гаснет звезда.
Малиновые дети
Я возвращаюсь в точку невозврата – В малиновое детство и во двор, Где до луны футболили ребята, А после шли гулять в сосновый бор.
На лавочках с девчонками дружили, Болтали до малиновой росы. Мы в самом настоящем детстве жили В посёлке, что у лесополосы.
Запутали нас городские сети. Но снится детство, катится слеза. Разъехались малиновые дети. И вырублена лесополоса.
Поля
На шахтных полях не бывает заметок, Но очень заметные эти поля. И запах грибов из бревенчатых клеток. И зреет вокруг ежевика угля.
В воздушном пространстве седом и колючем Гремит под землею кольчугинский век. И в этой вселенной крутой и могучей Умеет работать и жить человек.
Черёмуха
Я перестал тебе писать стихи, Но думать о тебе не перестал я. И прихожу, как прежде, на вокзал я, И отпускаю поездам грехи.
Черёмуха проснулась во дворе, И ты вернешься рано или поздно. И зашумят ромашковые звёзды, И свадьбу нагадают в октябре.
Все наши ссоры – это пустяки. С черёмухой и яблоня проснётся. И скорый поезд вырастет из солнца. И напишу я новые стихи.
Октябрята
Из октябрят меня не исключали, И потому я добрый человек. Не знал я горя и не знал печали. Значок в серванте – словно оберег.
Со мной всегда застенчивая муза, И потому я с книгами дружу. Я гражданин Советского Союза. И если нужно – паспорт покажу. Друзья с теплом всегда меня встречали. И провожали только на заре... Из октябрят меня не исключали. А значит я – навечно в октябре.
Январь
Январь ворвался тьмою ледяной В шахтёрский город. Замолчали птицы. Со смены топал старый и больной Шахтёр домой – забыться и напиться.
Жена ушла, и дети далеко. И не звонят, не приезжают в гости. И по столу ударить кулаком Так хочется, но не хватает злости.
Звонок раздался в тишине родной. Звонила дочь, и папа улыбнулся. И стал счастливым. Старый и больной Шахтёр уснул – и больше не проснулся.
Чёрный лед
Трещит подземный чёрный лёд Под натиском железной силы. Конвейеров река ревёт. И лишь бы времени хватило Попить воды, поесть прогресс, Ведь впереди звенят рекорды. Всем уголь нужен позарез. И секций вдумчивые морды Глядят на ледяной забой, И позвонками держат звёзды. А людям хочется домой И на-гора, на свежий воздух.