Дмитрий Филиппенко
* * *
Подземный ветер. Новый горизонт.
Седая пыль ложится по забою.
И загремел по лаве чёрный фронт.
И мужики всегда готовы к бою.
Подземный холод. Жаркие сердца.
Уходит уголь в точку невозврата.
Шахтёр всегда воюет до конца
За Родину, за маму и за брата.
Мой город
В этих местах есть Рыба-шахтёр –
В других местах её нет.
Дмитрий Мурзин
Мой город охраняет чёрный снег,
Так и стоят на страже друг у друга.
Скрипит ночами пепельная вьюга,
Разбрасывая уголь по стране.
Мой город – переполненный забой.
Откашливает пыль и месит сажу.
Но жители про боль свою не скажут.
Привычно всё, и всё само собой.
Мой город словно магистральный штрек,
Где вдоль домов лежат сугробы-штыба.
И по течению плывёт шахтёр как рыба,
Плывёт в воде, где тает чёрный снег.
* * *
Уходит автобус в детство,
В великую нашу страну,
Где бьётся советское сердце
И мы удобряем Луну.
Где кушаем курник на полдник,
И любим физру и изо,
Где тень исчезает в полдень
И слышится вечный зов.
Умеем пломбиром согреться
И с мамою ходим в балет...
Автобус уходит в детство.
Где мой проездной билет?
Советский человек
С батей убираю снег –
Липкий и колючий.
Я – советский человек.
Значит – самый лучший!
У отца болит спина,
У меня – ручонки.
Мимо ходят дотемна
Яркие девчонки.
Покажу им, что силач,
Укротитель снега.
И поманят на дискач
Танцевать и бегать.
Но пока копаю снег –
Липкий и колючий.
Я – советский человек.
Значит – самый лучший!
Снебапад
За окном снебапад.
То ли снег, то ли дождь.
Я опять виноват,
Что меня ты не ждёшь.
Говорил невпопад
И не слушал тебя.
За окном снебапад
На листву октября.
Воет вьюга тоски,
Плачет ливень утрат.
Я пройду вопреки
Сквозь густой снебапад.
В дверь твою постучу,
И простишь у огня.
Снебапад по плечу,
Если любишь меня.
***
Футбольный матч «Заря» – «Динамо».
Шахтёрский ветер в тополях.
На голове моей панама,
И мне четырнадцать. В полях
Уже бушует посевная,
Но на трибунах мужики.
«Заря» футбольная, родная
Порвёт «Динамо» на куски.
Визжат Наташи, Оли, Тани,
И Смертин бьёт, кипит трава.
Но стряхивает мяч Сметанин,
Соринку словно, с рукава.
Соперник наш козырной масти.
Стоят защитники стеной.
И Кобелев, как злобный мастер,
Второй уже кладёт штрафной.
Футбольный матч «Заря» – «Динамо».
Не в нашу пользу счёт – 0-2.
И улетела вдаль панама.
И детства кончилась глава.
* * *
Дмитрию Коржову
Мы расстались с тобою в Белово.
Мы расстались с тобой навсегда.
Но осталось креплённое слово.
И осталась во фляжке вода.
Спят в Териберке полюшко-поле,
Разноцветное море небес.
Без тебя одиноко до боли.
Нужен Мурманску ты позарез.
Между нами креплёное слово.
Не остыла во фляжке вода.
Если звёзды погаснут в Белово –
Над Свердловском не гаснет звезда.
Малиновые дети
Я возвращаюсь в точку невозврата –
В малиновое детство и во двор,
Где до луны футболили ребята,
А после шли гулять в сосновый бор.
На лавочках с девчонками дружили,
Болтали до малиновой росы.
Мы в самом настоящем детстве жили
В посёлке, что у лесополосы.
Запутали нас городские сети.
Но снится детство, катится слеза.
Разъехались малиновые дети.
И вырублена лесополоса.
Поля
На шахтных полях не бывает заметок,
Но очень заметные эти поля.
И запах грибов из бревенчатых клеток.
И зреет вокруг ежевика угля.
В воздушном пространстве седом и колючем
Гремит под землею кольчугинский век.
И в этой вселенной крутой и могучей
Умеет работать и жить человек.
Черёмуха
Я перестал тебе писать стихи,
Но думать о тебе не перестал я.
И прихожу, как прежде, на вокзал я,
И отпускаю поездам грехи.
Черёмуха проснулась во дворе,
И ты вернешься рано или поздно.
И зашумят ромашковые звёзды,
И свадьбу нагадают в октябре.
Все наши ссоры – это пустяки.
С черёмухой и яблоня проснётся.
И скорый поезд вырастет из солнца.
И напишу я новые стихи.
Октябрята
Из октябрят меня не исключали,
И потому я добрый человек.
Не знал я горя и не знал печали.
Значок в серванте – словно оберег.
Со мной всегда застенчивая муза,
И потому я с книгами дружу.
Я гражданин Советского Союза.
И если нужно – паспорт покажу.
Друзья с теплом всегда меня встречали.
И провожали только на заре...
Из октябрят меня не исключали.
А значит я – навечно в октябре.
Январь
Январь ворвался тьмою ледяной
В шахтёрский город. Замолчали птицы.
Со смены топал старый и больной
Шахтёр домой – забыться и напиться.
Жена ушла, и дети далеко.
И не звонят, не приезжают в гости.
И по столу ударить кулаком
Так хочется, но не хватает злости.
Звонок раздался в тишине родной.
Звонила дочь, и папа улыбнулся.
И стал счастливым. Старый и больной
Шахтёр уснул – и больше не проснулся.
Чёрный лед
Трещит подземный чёрный лёд
Под натиском железной силы.
Конвейеров река ревёт.
И лишь бы времени хватило
Попить воды, поесть прогресс,
Ведь впереди звенят рекорды.
Всем уголь нужен позарез.
И секций вдумчивые морды
Глядят на ледяной забой,
И позвонками держат звёзды.
А людям хочется домой
И на-гора, на свежий воздух.
Подземный ветер. Новый горизонт.
Седая пыль ложится по забою.
И загремел по лаве чёрный фронт.
И мужики всегда готовы к бою.
Подземный холод. Жаркие сердца.
Уходит уголь в точку невозврата.
Шахтёр всегда воюет до конца
За Родину, за маму и за брата.
Мой город
В этих местах есть Рыба-шахтёр –
В других местах её нет.
Дмитрий Мурзин
Мой город охраняет чёрный снег,
Так и стоят на страже друг у друга.
Скрипит ночами пепельная вьюга,
Разбрасывая уголь по стране.
Мой город – переполненный забой.
Откашливает пыль и месит сажу.
Но жители про боль свою не скажут.
Привычно всё, и всё само собой.
Мой город словно магистральный штрек,
Где вдоль домов лежат сугробы-штыба.
И по течению плывёт шахтёр как рыба,
Плывёт в воде, где тает чёрный снег.
* * *
Уходит автобус в детство,
В великую нашу страну,
Где бьётся советское сердце
И мы удобряем Луну.
Где кушаем курник на полдник,
И любим физру и изо,
Где тень исчезает в полдень
И слышится вечный зов.
Умеем пломбиром согреться
И с мамою ходим в балет...
Автобус уходит в детство.
Где мой проездной билет?
Советский человек
С батей убираю снег –
Липкий и колючий.
Я – советский человек.
Значит – самый лучший!
У отца болит спина,
У меня – ручонки.
Мимо ходят дотемна
Яркие девчонки.
Покажу им, что силач,
Укротитель снега.
И поманят на дискач
Танцевать и бегать.
Но пока копаю снег –
Липкий и колючий.
Я – советский человек.
Значит – самый лучший!
Снебапад
За окном снебапад.
То ли снег, то ли дождь.
Я опять виноват,
Что меня ты не ждёшь.
Говорил невпопад
И не слушал тебя.
За окном снебапад
На листву октября.
Воет вьюга тоски,
Плачет ливень утрат.
Я пройду вопреки
Сквозь густой снебапад.
В дверь твою постучу,
И простишь у огня.
Снебапад по плечу,
Если любишь меня.
***
Футбольный матч «Заря» – «Динамо».
Шахтёрский ветер в тополях.
На голове моей панама,
И мне четырнадцать. В полях
Уже бушует посевная,
Но на трибунах мужики.
«Заря» футбольная, родная
Порвёт «Динамо» на куски.
Визжат Наташи, Оли, Тани,
И Смертин бьёт, кипит трава.
Но стряхивает мяч Сметанин,
Соринку словно, с рукава.
Соперник наш козырной масти.
Стоят защитники стеной.
И Кобелев, как злобный мастер,
Второй уже кладёт штрафной.
Футбольный матч «Заря» – «Динамо».
Не в нашу пользу счёт – 0-2.
И улетела вдаль панама.
И детства кончилась глава.
* * *
Дмитрию Коржову
Мы расстались с тобою в Белово.
Мы расстались с тобой навсегда.
Но осталось креплённое слово.
И осталась во фляжке вода.
Спят в Териберке полюшко-поле,
Разноцветное море небес.
Без тебя одиноко до боли.
Нужен Мурманску ты позарез.
Между нами креплёное слово.
Не остыла во фляжке вода.
Если звёзды погаснут в Белово –
Над Свердловском не гаснет звезда.
Малиновые дети
Я возвращаюсь в точку невозврата –
В малиновое детство и во двор,
Где до луны футболили ребята,
А после шли гулять в сосновый бор.
На лавочках с девчонками дружили,
Болтали до малиновой росы.
Мы в самом настоящем детстве жили
В посёлке, что у лесополосы.
Запутали нас городские сети.
Но снится детство, катится слеза.
Разъехались малиновые дети.
И вырублена лесополоса.
Поля
На шахтных полях не бывает заметок,
Но очень заметные эти поля.
И запах грибов из бревенчатых клеток.
И зреет вокруг ежевика угля.
В воздушном пространстве седом и колючем
Гремит под землею кольчугинский век.
И в этой вселенной крутой и могучей
Умеет работать и жить человек.
Черёмуха
Я перестал тебе писать стихи,
Но думать о тебе не перестал я.
И прихожу, как прежде, на вокзал я,
И отпускаю поездам грехи.
Черёмуха проснулась во дворе,
И ты вернешься рано или поздно.
И зашумят ромашковые звёзды,
И свадьбу нагадают в октябре.
Все наши ссоры – это пустяки.
С черёмухой и яблоня проснётся.
И скорый поезд вырастет из солнца.
И напишу я новые стихи.
Октябрята
Из октябрят меня не исключали,
И потому я добрый человек.
Не знал я горя и не знал печали.
Значок в серванте – словно оберег.
Со мной всегда застенчивая муза,
И потому я с книгами дружу.
Я гражданин Советского Союза.
И если нужно – паспорт покажу.
Друзья с теплом всегда меня встречали.
И провожали только на заре...
Из октябрят меня не исключали.
А значит я – навечно в октябре.
Январь
Январь ворвался тьмою ледяной
В шахтёрский город. Замолчали птицы.
Со смены топал старый и больной
Шахтёр домой – забыться и напиться.
Жена ушла, и дети далеко.
И не звонят, не приезжают в гости.
И по столу ударить кулаком
Так хочется, но не хватает злости.
Звонок раздался в тишине родной.
Звонила дочь, и папа улыбнулся.
И стал счастливым. Старый и больной
Шахтёр уснул – и больше не проснулся.
Чёрный лед
Трещит подземный чёрный лёд
Под натиском железной силы.
Конвейеров река ревёт.
И лишь бы времени хватило
Попить воды, поесть прогресс,
Ведь впереди звенят рекорды.
Всем уголь нужен позарез.
И секций вдумчивые морды
Глядят на ледяной забой,
И позвонками держат звёзды.
А людям хочется домой
И на-гора, на свежий воздух.