Эмилия Шип. Советские будни. В поисках смысла. Повесть ч.5
Зарисовка 10. Искушение
Ясный день. По дороге из церкви взор устремился в голубое небо, где парили легкие золотистые облака. «Как чудно все устроил Господь! Как в некоторые минуты, обращая внимание на окружающее, хочется петь и славословить Бога! Сквозь боль и мрак при соприкосновении с отражением Его Премудрого Замысла как не воспеть Ему и не возрадоваться, поднимаясь над окружающей болью?! Как я жил во тьме и в окружающем мире видел только боль и отчаянье? Тогда причиной этого страдания была страсть – все сжигающая и истребляющая. И когда, по сути, все было хорошо, когда была жива мама, был непьющим отец, я хорошо учился, страсть отнимала у меня жизнь: я не жил, я мучился, руководимый ею; я не видел света, смысла, радости. Точнее, я полагал, что знаю смысл, но он был ложным. «Если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?» Но «и свет во тьме светит, и тьма не объяла его». Эти цитаты относятся и ко мне. Бог привел меня к Себе, несмотря на все мои сопротивления. Сейчас внешние обстоятельства намного хуже, но душа умеет радоваться, обращаясь взором к прекрасному, продуманному миру, созданному так премудро Творцом. И действительно, «вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны». Наверное, многое еще предстоит пережить нашей Родине, чтобы из глубины души, когда мыслимой надежды уже не останется, воззвать к Нему с мольбой о помощи. Как же страшно! Но воин Христов не должен бояться. На все воля Божия. Господь все делает благоразумно. Главное – идти верным путем, путем Православия: в нем единственное спасение. Эх... Как бы найти в себе терпение пережить все до конца...»
Андрей открыл дверь своей комнаты. И снова перед ним сидел пьяный отец. Он уронил голову на руку и что-то бормотал. Души Андрея коснулся гнев: сколько можно?! Сделав над собой усилие, он подошел к столу на кухне. Еды совсем не было, лишь немытая посуда, пустая четушка, на газете – хребет селедки да надкусанная луковица. Теперь придется еще убирать со стола и идти в магазин. «Я мужик, я должен. Он какой-никакой, но мой отец, я должен о нем заботиться». Стиснув зубы, Андрей убрал со стола и пошел за продуктами, вернувшись, стал готовить, благо мама в свое время этому его научила.
– Эй, Андрей, сходи за четушкой.
– Нет.
– Ну че стоит?
– Нет.
– Тогда я сам пойду. Вот пойду, упаду и умру, на твоей совести смерть отца будет. Че молчишь?
Андрей молчал. В душе возрастало желание бросить все и уйти.
– Че молчишь? Ну я тебя Христом Богом прошу! Грех не слушаться отца! Да что ты все молчишь, каналья?! Ты что, оглох?!
Тут отец с неожиданной ловкостью схватил лежащий на столе нож, разорвал обшлаг рубахи и подставил лезвие к вене.
– Если ты не сходишь, за последствия я не отвечаю!
Андрей выскочил из дома. К горлу подступали рыдания. Не хотел срываться, но это оказалось невозможно. Теперь просто надо скрыться. Куда? Да хотя бы в ближайшую рощу. И бежать дальше, дальше. К заводам. Необходимым и ненавистным. Оказавшись недалеко от них, в полном одиночестве, юноша рухнул в высокую траву и затих. Мысль о возвращении домой была невыносимой.
Близилась ночь, рощу накрыли сумерки. Несмотря на холод, хотелось остаться здесь, именно здесь. «Завтра работа, мне на работу. Как я пойду? Говорят, можно настроить сознание и проснуться вовремя». Боль не отступала, она гнездилась в сердце и, казалось, затмевала все, даже самое светлое. «Надо жить дальше, не отчаиваться. Отчаянье – грех». Но от таких мыслей к горлу снова подступали рыдания. «Господи, прости! Я не могу, я не могу сам выйти из этого искушения, вытащи меня!» Он не хотел жаловаться на судьбу, сравнивая ее с жизнью своих уже бывших одноклассников, а единственной возможностью этого не делать оставалось непрестанное взывание к Богу: «Господи, я сам не могу выйти, вытащи меня, пожалуйста, вытащи, пожалуйста, помоги простить...»
Проснулся он от сильнейшего холода. Тело дрожало, вокруг царили непроглядная тьма и знакомый удушливый запах. Сразу не поняв, где находится, Андрей вспомнил события прошедшего дня. «Да, сознание, видимо, подстраховалось и разбудило пораньше», – пошутил он про себя. Душевная боль утихла, но не полностью: идти домой совсем не хотелось. Тем не менее, он туда вернулся. В комнате взял полотенце и пошел в душ. Согревшись, плюхнулся на койку, завел будильник и заснул, чтобы утром полным сил вновь пойти на работу – перетаскивать тару. Так он будет утруждать свое тело, стараясь забыть, переступить через боль, которую причинил накануне пьяный отец.
Зарисовка 11. Будни, разукрашенные любовью
Лена после службы зашла к Андрею за книгой. Тот предложил девушке чая, но не успели они сесть за стол, как раздался напористый стук в дверь. У Андрея все внутри оборвалось: вдруг это пьяный отец? Подойдя к двери, он спросил:
Андрей был знаком с Сергеем Петровичем – собутыльником отца, человеком с крутым непредсказуемым характером. Впрочем, с Андреем у них были неплохие отношения: паренек хоть и не давал на водку, зато помогал порой дойти до дома.
– Открывай, Валера, это Петрович!
– Валерия Тимофеевича нет дома!
– Андрюха, ты, что ль?
– Да, Сергей Петрович!
– Открой, Андрюха, дельце есть!
– Какое? Денег я вам не дам!
– Не дашь?
– Нет, Сергей Петрович, не дам, даже не просите!
– Да, вся ваша порода Рикиных такая гадкая! Мелочи жалко, никогда не спасете, не поможете! Что сын, что папаня! Тот еще блудодей! Может, ты с девкой тоже какой там?! Мать умерла, так девок водить можно! А то она строгая была, синий чулок, как Валера говорил, ни бе, ни ме, ни кукареку!
Андрей, не выдержав, открыл дверь, схватил Петровича и начал выволакивать из общей прихожей. Очень хотелось размозжить его голову о стену, но при Лене нельзя было этого делать. Пьяный хам был просто спущен с лестницы. Но когда Андрей вернулся домой, он весь трясся. Упал на колени, уткнулся в пол... Лена приподняла его и обняла.
– Я не должен был так поступать, я же христианин!
– Ты защищал не себя, а честь семьи. Ты молодец.
Через некоторое время ему полегчало. Но отпускать Лену из объятий очень не хотелось. Да и стыдно было своей несдержанности. Лена по-прежнему успокаивая, гладила его по голове, шее, плечам... Хотелось так сидеть вечно. Отдыхать, растворяться в любимой. Казалось, она все поймет и простит. Как настоящая женщина. Как мама когда-то...
Часы тикали. И Андрей теперь впитывал в себя каждое мгновение. Что могло прервать это счастье? Только приход отца, вернувшегося после пьянки. Лена с ним учтиво поздоровалась. Валерий Тимофеевич начал заискивающе улыбаться и даже немного ерничать. Андрей побыстрее вывел девушку на улицу и пошел провожать. Темнело. Многие пары вышли погулять после полуденного зноя. Теперь Андрей не смотрел в уютно горящие окна, нет, он упивался каждым мгновением, проведенным вместе с Леной. Ветви высоких тополей колебал ветер, и, тихо шурша, они дарили прохладу. Их кроны образовывали свод, и весь Кировский превратился в один большой, уютный дом, в центре которого находились Андрей с Леной...
Как же быстро они дошли! Лена пристально смотрела в его глаза, а он в ее, и, казалось, нет ничего прекраснее этого! Но уже окончательно стемнело, и девушке пора было подниматься домой. Он проводил нежным взглядом ее мелькавшую в окнах подъезда фигуру и по сумеречной прохладе пошел обратно. Как хорошо, как легко ему было!
А на следующий день его снова ждала тяжелая работа. В школе он недоучился полгода. Его желание стать историком оказалось несбыточной мечтой. Из-за отца, пропивающего все деньги, пришлось бросить учебу и идти грузчиком на «Прогресс». Да, теперь зарплату можно было тратить самому и покупать все необходимое, но от переноски больших тяжестей часто болело тело. Порой ночью он просыпался оттого, что сводило пальцы. А утром нужно было опять идти на работу – других вариантов просто не существовало.
Лена же окончила десятый класс с золотой медалью. Она следовала своему давнему намерению стать врачом и поступила в мединститут. Плотный график занятий, большой объем задаваемых на дом заданий не давали влюбленным возможности часто видеться, но, когда это происходило, – минуты замирали. И при этом до призыва в армию Андрей так Лену и не поцеловал, не признался ей в любви. Они гуляли по набережной, разным уголкам Кировского, и те из серых превращались в ярко раскрашенные.
После 18-летия, которое Андрей встретил на работе, его призвали в армию. В военкомате его сочли годным. В скором времени новобранец оказался в «учебке». С Леной они регулярно переписывались, их письма были нежными, трогательными, перечитывались по несколько раз. А потом Андрея отправили в Афганистан.
ЧАСТЬ II
ЗАРИСОВКИ ИЗ ЖИЗНИ ВЛЮБЛЕННОЙ
Зарисовка 1. Страшное известие
Лена страшно переживала, смотрела все новости по телевизору. И вот в одной из сухих сводок прозвучала страшная весть. Группа наших десантников попала в засаду, и все героически погибли. Лена знала, что в названном подразделении служил и Андрей.
Все мечты, все надежды разом рухнули. «Андрюша! Как же я без тебя?! – носилось в голове. – Какой же я была дурой, когда не замечала тебя, не отвечала на твою пламенную любовь! Ты пережил много, ты умер на поле брани, я хочу верить, что ты сразу попадешь в рай, но как же я без тебя?!»
Эти мысли не покидали ни на минуту, судорожно сменяя друг друга. И нужно было собрать всю силу воли, чтобы выжить, не умереть вслед за погибшей мечтой о счастливой супружеской жизни. Не хотелось ни есть, ни пить, ни вставать, ни спать, ни разговаривать, ни смотреть вокруг. Хотелось только как-то остановить бег мыслей, начать что-то делать, но голова оставалась зажатой в руках, а мысли – в безудержном беге. Зазвонил телефон. Только он заставил машинально встать, взять трубку.
– Алло. Да, Денис, я знаю... Нет, все нормально.
Дальше говорить было невозможно: горло сковали подступившие рыдания. Ничего не оставалось, как положить трубку. «Ну почему же так, почему?» Лена закрыла ладонями лицо, уткнулась в диван. Рыдания вырвались наружу, сотрясая воздух, но абсолютно ничего не меняя.
Раздался звонок в дверь. Опять автоматически девушка отерла рукой лицо, встала и пошла открывать. Она не удивилась Денису, она уже ничему не могла удивляться. Пришло какое-то опустошение, разорявшее душу, изматывающее до глубины естества и одновременно непробиваемое, несокрушимое. Белое ничего.
– Да, привет. Да, мне очень жаль. Я пока не могу прийти в себя, не знаю пока, как дальше жить.
Денис что-то говорил, но Лена не слышала: она вся была разбита и одновременно собрана в какой-то комок нервов, ошпаренный и на время онемевший.
– Спасибо за готовность помочь. Друзья познаются в беде. Я знаю, Денис.
Время текло параллельно. Оно уходило куда-то вдаль. А Лена оставалась неподвижно устремленной, растворенной в одной мысли, в одном чувствовании. Боль не утихала.
– Да, Денис, спасибо за молитвы. Правда, видимо, они не всегда помогают, – сколько я молилась за Андрея! Но ничего. Бог есть. Просто, видимо, я не умею молиться...
По настоянию Дениса Лена легла на кровать, он взял ее руку и начал читать псалмы. Боль растворялась в знакомых словах: боль чувствовала не только она. Веки постепенно смыкались, и сон, мягко подходя, обволакивал замученное сердце.
Ей снилась белая шуба в виде перины, яркое, но не палящее солнце. В его лучах – Андрей, улыбающийся во весь рот: он махал рукой и говорил что-то, но было плохо слышно. Все более он удалялся к солнцу, вот превратился в точку и совсем исчез из вида. И наступила тьма, Лена как будто куда-то провалилась. Там было тепло, уютно и ничего не видно. И ничего не слышно, лишь удары своего сердца – очень громкие «тук, тук, тук», они нарастали, плавно переливаясь в мерный ритм маятника. Запела кукушка, за ней – петух. Наступило утро: свежее, раннее, прохладное. Под ногами – роса, вдали – предвестие восходящего солнца. Все замолкло.
В ожидании чуда
Восходящего солнца
Кристальны звуки
Застыли нежно,
Туманом воздушным
Все ожидает и готовит душу
К принятию света,
Победившего тьму.
И вот оно, чистое, лучезарное, явилось, даря свет, тепло, радость. Раздались звуки нарастающие, неумолкающие, они славили солнце и стремились к нему – все выше и выше.
Лена открыла глаза. Часов десять вечера. Темно. Денис по-прежнему держит ее руку, но уснул. И тут она вспомнила, почему он пришел. Боль ударила по вискам, пронзила сердце. Не в силах сдержаться, она закричала. Денис вскочил и начал ее успокаивать, обнимать, утешать, предлагая вместе помолиться. Лена согласилась. Стало легче. Темнота проникала внутрь, глуша ярко-синий пронзительный цвет боли. Веки отяжелели, и наступил утешительный сон.
Когда она открыла глаза, Денис на кухне готовил яичницу. Мягкий запах наполнял спальню. Лена, удрученная и разбитая, встала.
– Привет. В смысле, доброе утро, – растерянно пробормотал Денис. – А я тебе яичницу сделал.
– Спасибо, – сказала Лена и упала на стул.
Из березовой рощи доносилось пение птиц. Они радостно встречали солнце, новый день. А у девушки на сердце была осенняя ночь с пронизывающим колючим ветром. Ощущалось, что и Денис в растерянности: не знает, что сказать.
– Лена, вот. Покушай, пожалуйста.
Девушка скривила губы в подобие улыбки. Она была благодарна за заботу, но боль по-прежнему властвовала в ее душе.
– Спасибо.
Сделав усилие над собой, она стала есть, абсолютно не чувствуя вкуса. Яичница кончилась, и Лена уставилась взглядом в стоявший напротив дом. Там, на этаж выше, жили женщина с ребенком. По сути, их обиталищем был, скорее, чердак, чем квартира. «Соседи» им помогали. «Вот и Денис мне помогает, – подумала девушка. – Он хочет, чтобы я пережила эту боль. Он действительно любит меня, ведь, зная о моих чувствах к другому, он пытается меня утешить. И, похоже, ему искренне больно. Жаль, что Андрея убили. Но надо жить дальше».
Зарисовка 2. Жизнь семейная
Со временем боль утраты стала утихать. Денис сопровождал Лену везде, старался ее веселить. Она даже начала смеяться.
Однажды Денис предложил погулять по березовой роще возле анилино-красочного завода. Она согласилась, хотя что-то внутри нее противилось этому. Шли по асфальтированной дорожке. По обеим сторонам на земле валялись упавшие ветки старых деревьев, неряшливо разрастался кустарник, в общем, все свидетельствовало о явной запущенности этой рощи по сравнению с двумя ее сестрами в районе. Но именно здесь Денис сделал Лене предложение руки и сердца.
Он сказал, что Лена единственная, кого он любит, а та история с Люсей, про которую она знает от Андрея, – это очень печальная абсурдная ситуация, и случилась она по молодости от большего, чем нужно, употребления спиртного.
– А что, собственно, произошло?
– Как, ты не знаешь?
– Нет, ничего.
– А отчего ты тогда после Пещерки предложила нам расстаться?
– Я поняла, что, встречаясь с тобой, лицемерю, поскольку думаю о другом.
– И Андрей тебе ничего не рассказал?
– Нет, абсолютно.
Денис остановился. Погрузился в свои мысли. Помолчал. Извинился. Снова помолчал. А потом вкратце рассказал, что произошло, и признался, что долгое время обвинял друга в предательстве, так что ему теперь очень стыдно.
– Да, все-таки Андрей был отличным человеком, а я ему не верил, – искренне сказал Денис. – Прости. Но его не вернуть. Может, я хоть немного смогу его заменить? Я буду счастлив! Ты скрасишь мои серые будни, ты наполнишь их смыслом, Лена! Тебя, именно тебя мне всегда не хватает, когда я один. Вспомни наше прошлое, когда мы были вместе. Ты тогда выбрала меня, а не его. Лена, очень тебя прошу, будь со мной! Мы вместе будем вспоминать Андрея. Давай, если у нас родиться сын, назовем его в честь нашего друга, замечательного человека. Лена, пожалуйста, выходи за меня, этим ты сделаешь меня счастливым на всю оставшуюся жизнь! Солнце мое, разгони тучи!
Денис так восторженно и невинно улыбнулся, что Лена не смогла не ответить улыбкой. Она подумала, что ведь и правда, Андрея больше нет, а она никого более не полюбит. Что Дениса она знает давно и хорошо, и он верный друг, а это многое значит. Но, главное, она сделает его жизнь краше! «Пусть хоть один человек станет счастливее благодаря мне. Ведь даже в Библии сказано: когда просят рубашку – отдай и верхнюю одежду».
– Да, Денис, я согласна, – улыбнувшись, сказала Лена.
Денис аж подпрыгнул, подхватил девушку и начал кружить ее, а затем прокричал, что не был так счастлив с детства.
Теперь при встречах он всегда дарил ей цветы. Дома Лена ставила их в вазу. Но все равно на полке продолжал стоять черно-белый фотопортрет Андрея Рикина. И каждый раз, проходя мимо и взглянув на него, Лена останавливалась, вздыхала.
Денис был горазд на выдумки, забрасывал ее восторженными признаниями. Лена старалась сохранять спокойствие, но все же чувствовала растущее к нему расположение. Однако нарастало и беспокойство. Когда Денис уезжал в командировки, она его абсолютно забывала. И, более того, что-то внутри нее очень противилось будущей совместной жизни с этим человеком. Лена пыталась отогнать такие предчувствия возражениями типа «если я не соглашусь, будет только хуже», «другого шанса в виде такого преданного человека не будет». Но самый главный аргумент заключался в том, что она уже дала согласие, а значит, отступать поздно.
Накануне свадьбы ее объял ужас, она очень не хотела выходить замуж. Однако свадьба состоялась. По настоянию Лены, бракосочетание сопровождалась венчанием. Денис, крещеный еще в детстве, не возражал. Во время таинства, держа свечу в руке, Лена старалась убедить себя никогда не изменять обетам, данным Богу, всегда быть терпеливой, верной, всепрощающей. Торжество завершилось всеобщим гулянием. Родители Дениса были итээровцами с соседнего «Прогрессу» «Коммунара». В принципе, уклад в семьях был похожим, за исключением традиции семьи Лены присутствовать на воскресных богослужениях. Но Лена не сомневалась, что влюбленный в нее Денис будет разрешать ей посещать храм.
Вопреки всем предположениям и обещаниям, ссоры начались уже на первой неделе их совместной жизни. Денис требовал внимания, когда Лена молилась; заставлял ее есть скоромную пищу в постные дни. А потом, опасаясь, что она беременна, запретил ей посещать ночные богослужения. Лена была на грани отчаянья. Ради чего она его терпит? Нужно ли это терпение Богу? Может, просто уйти от мужа? Ведь он не дает ей быть христианкой!
Но священник каждый раз успокаивал ее, призывал к терпению и прощению. А затем оказалось, что она действительно беременна. Это известие не обрадовало Лену, скорее, наоборот, огорчило: как они теперь будут жить вместе, да еще и с ребенком, если так часто ссорятся? Денис старался быть с женой помягче, делал все по дому и даже стал ходить с ней в храм – только бы она не печалилась. И действительно, сердце ее начало успокаиваться. Когда она родила мальчика, назвали его, как и договаривались заранее, Андреем.
– Вот вам ваш Азоров Андрей Денисович! – протянули в роддоме молодому отцу небольшой сверток, перехваченный голубой лентой.
– А вам от меня подарки.
И Денис протянул цветы и конфеты – каждому участвовавшему в родах медику. И все были довольны.
Лена вернулась домой. Вместе с младенцем в дом пришло ощущение начала какой-то новой весны.
И первое время все действительно было прекрасно. Денис очень заботился о сыне. Но потом как-то привык, поостыл и переключил больше внимания на друзей-коллег. Все чаще Лена оставалась одна с младенцем. В ее душе накапливались обида и злость. Все чаще она плакала, а когда Денис приходил, была неразговорчивой и неприветливой. Тысячу раз она уже пожалела, что так опрометчиво дала согласие выйти за Дениса. Теперь она могла уже и повысить на него голос. А он все более отдалялся. При этом многие знакомые девушки ей завидовали: повезло же, такой видный супруг – и красивый, и обаятельный. Да еще и перспективный специалист, да еще и не пьет и не гуляет. К тому же его родителям удалось выбить для молодой семьи небольшую квартирку в доме, где жили родители Лены, – и чего ей только неймется?! А она изнемогала и становилась день ото дня раздраженней.
Все переломил один абсолютно непредвиденный случай.
В тот день маленькому Андрею исполнился годик. Поздравить малыша приходили бабушки и дедушки – родители Лены и Дениса. А вскоре после того, как они разошлись по домам, в квартире раздался звонок. Лена подумала, что это гости что-то забыли, и открыла дверь, даже не спросив, кто там. На пороге стоял седой коротко стриженный мужчина, лицо его было в шрамах и морщинах. Он смотрел на нее своими пронзительными карими глазами, а потом, широко улыбнувшись, произнес:
– Лена, здравствуй. Похоже, ты меня не узнала!
Тут внутри у нее все оборвалось. И как она могла не узнать его?!
– Андрей, милый мой Андрей! – и она бросилась ему на шею. – Андрей, а я думала, что ты погиб!
Немного угрюмый подошел Денис. Он все слышал и все понял. Протянул руку. Андрей крепко пожал ее.
– Привет, Андрей! – в тоне Дениса явно слышалась горечь. Он извинился, сказал, что ему пора, и вышел из квартиры.
А Лена стояла и не могла насмотреться на Андрея. Все время улыбалась.
– Да, Лена, я живой. Так вышло. Сам не ожидал. Мне твои родители сказали, где ты живешь. Я знаю, что вы женаты, что вашему ребенку сегодня год, поздравляю!
Лена, всхлипывая и улыбаясь одновременно, пыталась все рассказать. Но получалось как-то нескладно и даже не совсем понятно:
– Прости меня, что не дождалась. Я люблю тебя, тебя одного... И буду любить только тебя. Я думала, если просят рубашку, надо отдать и верхнюю одежду, но это сказано не про замужество, не про супружескую любовь. Я не знаю, как быть... Я не могу быть ни с тобой, потому что венчана, и у меня ребенок, ни без тебя – я не мыслю своей жизни без тебя, я очень люблю тебя, тебя, только тебя.
У Андрея навернулись на глаза слезы, на скулах надулись желваки. Он немного отвернулся, взялся за переносицу и проговорил:
– Мне тоже больно, очень больно.
Потом громко выдохнул. Помолчал. Сделал глубокий вдох и продолжил:
– Я дал обет: если останусь жив, то вернусь и непременно встречусь с тобой, поблагодарю тебя за то, что ты первая рассказала мне о Боге, а там будь что будет. Ты замужем. Нельзя строить счастье на смертном грехе и боли других. Я предполагал такое развитие событий и обещал Богу, что в таком случае посвящу себя Ему, тем более что мой отец умер, а жизнь в миру после войны и плена сложно представить. Лена, если так все произошло, значит, так лучше, значит, так лучше спастись.
Он помолчал, словно что-то пристально разглядывая на стене, и продолжил:
– Когда я лежал, истекая кровью, и меня нещадно палило солнце, я думал, что умру, как все мои товарищи. Все вокруг меркло, но я видел тот непрекращающийся свет. Я осознал, что Господь все устроит для спасения. Потом были плен, унижения, издевательства. Я старался терпеть, вспоминая грехопадения своей юности, благодарил за спасение от самоубийства, за жизнь, которую Он подарил мне, за минуты, проведенные с тобой. Господь смирял меня, и я многое начал понимать. Помнишь, благодаря тебе меня спасли от смерти? Это был Божий промысел. Он хотел меня спасти, но я не внял Ему. И то, самое ужасное потрясение – смерть мамы – меня не вразумило, а ввергло лишь в большие искушения. Но и тогда Он меня не оставлял. Лена! Это чудо, что я жив! Он вернул меня к Себе, наставил на путь истины. Я всегда искал, в чем же он – замысловатый смысл жизни. Думал, в любви. Так и есть, в любви. Но то, что я называл любовью, ею не являлось. Ты помнишь, как я страдал от запретного чувства к замужней женщине и называл его любовью? Это же была страсть, классическая в своем проявлении: она не давала покоя, не давала возможности жить. Хотелось смерти, которая казалась избавлением. Но и это был обман. Если бы я тогда умер, то и там, в загробной жизни, эти чувства меня бы палили, одолевали, мучили. Единственное, кто мог спасти меня тогда, – Бог, нужно было только обратиться к Нему, прибегнуть к таинствам, жить по-христиански, но... я так не жил. Да и вообще я не жил тогда, я горел. Это было одним сплошным беспросветным мучением. А любовь, ты сама знаешь из Библии, не приносит боль, не гордится, не ищет своего, всему надеется... Она не может противоречить Богу, Его установлениям... Лена, мои чувства к тебе... Поначалу они тоже были неправильными: я делал из тебя кумира, а сам был идолопоклонником, но потом, уже очищенного страданиями и вразумлением, они вновь коснулись меня... Правда, и это лишь блеклое отражение любви, которое мы сейчас видим. Но если я, если ты, если мы с Божией помощью спасем свои души, то наше душевное родство, наше сильное взаимное чувство и перерастет в настоящую духовную любовь, а мы будем вместе, вместе в раю. Я от всей души желаю тебе главного – быть с Богом, следовать его заповедям. Лена, это должна быть наша последняя встреча. Позволь на прощание взглянуть на малыша.
Ребенок лежал в кроватке, в одной ручке зажав погремушку, и улыбался во сне. Из глаз Андрея потекли слезы.
– Какой милый. Как зовут?
– Андрей. Назвали в честь тебя.
– Ясно. Воспитывай его в Боге. Будь счастлива. Поддерживай семью. Уважай Дениса, жалей его, и это положительно скажется на всем. И на мальчике. Андрее.
Имя он произнес с нежностью и улыбкой. Затем протянул свой шершавый, израненный палец и коснулся нежной детской ручонки.
– Прощай, милый тезка, может, еще когда-нибудь увидимся.
– Андрюша, скажи, как мне жить без тебя?! – не выдержав, вскрикнула Лена.
– Сначала боль будет одолевать. Но ты ее не слушай. Делай, что должна делать, заботься о ближних. Когда выйдешь из декрета, устройся в больницу или поликлинику, старайся помочь каждому – делай все, что в твоих силах, но помни – последнее за Богом, и Он решит, какова судьба человека. Ходи в церковь, исповедуйся и причащайся регулярно. Это все поможет. А время с расстоянием лечат. И благодари Бога. Боль утихнет. Помни, главное – угодить Богу, а Он все устроит. Лена, спасибо тебе за все, прости меня и прощай.
Он громко выдохнул, развернулся и пошел. А она села в коридоре, уставилась в одну точку и не могла отвести от нее взгляд – та будто притягивала и гипнотизировала. Краем глаза Лена видела, как вернулся Денис, прошел в комнату, а она все сидела и смотрела. Через несколько часов Денис подошел, взял ее на руки и отнес на кровать.
Темнело. Часы отстукивали каждую секунду, подобно сердцу. Медленно она погружалась в сон. Тяжелый и безотрадный. А когда ночью она несколько раз просыпалась, часы все отстукивали мерно каждый свой шаг. Как военный, вернувшийся домой и не нашедший своей невесты...
Наступило утро. По привычке Денис поцеловал супругу в лоб. А затем крепко обнял и прижался головой к ее шее. Было видно, что он очень переживает. Лена тоже его обняла. Оба молчали. Денису пора было уходить. Он заглянул в глаза Лены, долго всматривался в них, потом растерянно улыбнулся и ушел. Через некоторое время проснулся Андрюша, заплакал. Лена стала его успокаивать, а еще нужно было его покормить, а еще навести порядок в квартире после вчерашнего... Теперь она уже не замечала стука часов.
Пришел Денис, поужинал. Он был очень внимателен и нежен. Об общем друге никто за вечер не проронил ни слова. Жизнь возвращалась в привычную колею...
После декретного отпуска Лена вышла на работу – устроилась в поликлинику. Она стала хорошим врачом, стараясь унять не только телесную, но и душевную боль приходящих к ней пациентов. Ведь нередко у них были разбитые, изломанные судьбы...
А потом молодой семье дали большую квартиру в другом районе города – Центральном, в очень длинном доме. Он не отличался архитектурными изысками, зато жилье было удобнее и просторнее, а район чище, без опасных и вредных производств.
И дальше все шло своим чередом. День сменял ночь, а ночь – день. Лена старалась во всем следовать советам Андрея. И действительно, ей становилось легче. А маленький Андрюша рос. Он был одновременно послушным и общительным, оптимистично настроенным и рассудительным. Будто от каждого из родителей он взял только лучшие качества.