Оксана Рокова
* * *
Возможно, этот день последний
Из прошлой жизни, из вчера.
И этот день, приятно летний,
Мне говорит: «Ну, что ж, пора!»
Я тороплюсь, шагаю быстро,
Но иногда замедлю ход:
Меня мгновений жалят искры –
Они порой важней, чем год.
* * *
Я сегодня поливаю небо:
Поднимаю шланг садовый выше,
Чтобы огород засохшим не был,
Чтобы не пылились больше крыши.
Небу тоже хочется щекотки,
И оно дождя дождаться хочет.
Пусть плывут по морю неба лодки
Бледные, а дождь их мой намочит.
Рассыпаясь радугой красивой
Над скамейкой, грядкой с огурцами,
Мне как будто говорит спасибо
Небо – и пушится облаками!
* * *
Мимо пыльных домов, загрустивших статуй,
Облаков, проплывающих белой ватой,
Я иду по проспекту среди футляров –
Человекоавосек, человекомарок.
Мне бы выйти в поле цветов и ягод,
Обнаружить себя не под чьим-то взглядом…
Покормить тёплых птиц со своей ладошки.
Почирикать самой немножко:
«Чик-чирик, чик-чирик, чик-чирик…»
Или это крик?
Замыкаюсь в себе, но гляжу сквозь щель:
Что случилось сейчас вообще?
Я стою по пояс в степной траве.
Мотылёк летит – видно, ищет свет.
Пролетает жук и жужжит в ночи.
Мир настроен жить. И меня лечить.
Будто слышу зов из природных недр:
Прорастает корнем древнейший кедр.
Опадает хрупким осенний лист…
Вот и заморозков дождались.
Перемотка месяцев непогод.
Перемотка кажущихся невзгод.
Я стою в траве. На крыльце утра.
Дили-дон! На работу уже пора.
Здравствуй, Ра!
* * *
Раздеваю комнату как луковицу:
Сверху шелуха бетонных стен.
Окон позолоченные пуговицы
Видели немало разных сцен.
Под бетоном старые проталины
Блёклых роз – обоев лоскуты.
Их сажали, может быть, при Сталине…
Оборвали прошлого цветы.
Дальше слой – обои аккуратные.
Гвоздь в стене, картина на гвозде.
Абажур и тумба прикроватная,
Здесь покой и тишина везде.
В мой эфир рябою кинохроникой,
Создавая образ прошлых лет,
Голоса и песни проникают...
Это правда? Точно или нет?
В колыбели слабое шуршание…
Прежних дней герои не страшат.
Наконец, проснулось счастье раннее –
Слышен нежный лепет малыша.
* * *
Природа замерла, и жаром пышет.
Вдруг – треск! И град, внезапный как бомбёжка,
Июнь дырявит, проминая крыши.
Лишь смотрит из окна спокойно кошка.
Гром-бедолага кашляет надсадно.
Он приболел, ему бы чай с малиной, –
Но сердится и градом бьёт нещадно
Цветы у дома, лужи и машины.
Буян из холодильников небесных
Ледышки-крошки рассыпает всюду…
Ему бы тёплый приложить компресс – но
Сипит громыка: «Отойди, не буду!».
Меняют тучи цвет. И убаюкан
Уставший гром летящими ветрами.
Град на траве, земле. Но нет ни звука…
Горюют клумбы павшими цветами,
И облаков откинув одеяло,
Вернулось солнце в небо городское.
Как от улыбки мамы легче стало –
Всех гладит солнце ласковой рукою!
* * *
Сосны тёплые и пахучие,
Ветки тихо растут в ночи.
Звёзды в купол тайги прикручены.
Мы под небом лежим, молчим.
Водный гул обнимает шёпотом,
Разливаясь в груди теплом.
Просочились сквозь пальцы хлопоты –
Только гул, только мы. Потом
Позаботимся мы о прочем,
Запряжёмся в телегу дней,
Проверяя себя на прочность!
Ночь – Катунь, нас несёт по ней…
* * *
Город, слушай, давай о важном:
Вспомним тех, кто тебя открыл.
Здесь, в Сибири – далекой, страшной
Камень чёрный – озолотил!
Разыскал и поджёг лучиной
Сердце жаркое – на века!
Пусть и впредь оно не остынет,
Продолжает строку строка.
Уголь чёрный – и город юный.
Наш Берёзовский – это ты.
Милый, яркий, немного шумный.
Город угольной широты!
Возможно, этот день последний
Из прошлой жизни, из вчера.
И этот день, приятно летний,
Мне говорит: «Ну, что ж, пора!»
Я тороплюсь, шагаю быстро,
Но иногда замедлю ход:
Меня мгновений жалят искры –
Они порой важней, чем год.
* * *
Я сегодня поливаю небо:
Поднимаю шланг садовый выше,
Чтобы огород засохшим не был,
Чтобы не пылились больше крыши.
Небу тоже хочется щекотки,
И оно дождя дождаться хочет.
Пусть плывут по морю неба лодки
Бледные, а дождь их мой намочит.
Рассыпаясь радугой красивой
Над скамейкой, грядкой с огурцами,
Мне как будто говорит спасибо
Небо – и пушится облаками!
* * *
Мимо пыльных домов, загрустивших статуй,
Облаков, проплывающих белой ватой,
Я иду по проспекту среди футляров –
Человекоавосек, человекомарок.
Мне бы выйти в поле цветов и ягод,
Обнаружить себя не под чьим-то взглядом…
Покормить тёплых птиц со своей ладошки.
Почирикать самой немножко:
«Чик-чирик, чик-чирик, чик-чирик…»
Или это крик?
Замыкаюсь в себе, но гляжу сквозь щель:
Что случилось сейчас вообще?
Я стою по пояс в степной траве.
Мотылёк летит – видно, ищет свет.
Пролетает жук и жужжит в ночи.
Мир настроен жить. И меня лечить.
Будто слышу зов из природных недр:
Прорастает корнем древнейший кедр.
Опадает хрупким осенний лист…
Вот и заморозков дождались.
Перемотка месяцев непогод.
Перемотка кажущихся невзгод.
Я стою в траве. На крыльце утра.
Дили-дон! На работу уже пора.
Здравствуй, Ра!
* * *
Раздеваю комнату как луковицу:
Сверху шелуха бетонных стен.
Окон позолоченные пуговицы
Видели немало разных сцен.
Под бетоном старые проталины
Блёклых роз – обоев лоскуты.
Их сажали, может быть, при Сталине…
Оборвали прошлого цветы.
Дальше слой – обои аккуратные.
Гвоздь в стене, картина на гвозде.
Абажур и тумба прикроватная,
Здесь покой и тишина везде.
В мой эфир рябою кинохроникой,
Создавая образ прошлых лет,
Голоса и песни проникают...
Это правда? Точно или нет?
В колыбели слабое шуршание…
Прежних дней герои не страшат.
Наконец, проснулось счастье раннее –
Слышен нежный лепет малыша.
* * *
Природа замерла, и жаром пышет.
Вдруг – треск! И град, внезапный как бомбёжка,
Июнь дырявит, проминая крыши.
Лишь смотрит из окна спокойно кошка.
Гром-бедолага кашляет надсадно.
Он приболел, ему бы чай с малиной, –
Но сердится и градом бьёт нещадно
Цветы у дома, лужи и машины.
Буян из холодильников небесных
Ледышки-крошки рассыпает всюду…
Ему бы тёплый приложить компресс – но
Сипит громыка: «Отойди, не буду!».
Меняют тучи цвет. И убаюкан
Уставший гром летящими ветрами.
Град на траве, земле. Но нет ни звука…
Горюют клумбы павшими цветами,
И облаков откинув одеяло,
Вернулось солнце в небо городское.
Как от улыбки мамы легче стало –
Всех гладит солнце ласковой рукою!
* * *
Сосны тёплые и пахучие,
Ветки тихо растут в ночи.
Звёзды в купол тайги прикручены.
Мы под небом лежим, молчим.
Водный гул обнимает шёпотом,
Разливаясь в груди теплом.
Просочились сквозь пальцы хлопоты –
Только гул, только мы. Потом
Позаботимся мы о прочем,
Запряжёмся в телегу дней,
Проверяя себя на прочность!
Ночь – Катунь, нас несёт по ней…
* * *
Город, слушай, давай о важном:
Вспомним тех, кто тебя открыл.
Здесь, в Сибири – далекой, страшной
Камень чёрный – озолотил!
Разыскал и поджёг лучиной
Сердце жаркое – на века!
Пусть и впредь оно не остынет,
Продолжает строку строка.
Уголь чёрный – и город юный.
Наш Берёзовский – это ты.
Милый, яркий, немного шумный.
Город угольной широты!