Валерий Власов. Штрихи к портрету русского историка Н.И. Костомарова и русского либерализма ч. 2

Тогда правительство Александра II готовилось к отмене крепостного права, и во всех губерниях работали Комитеты по изучению быта крестьян и соблюдению прав всех сословий, что должно было обеспечить максимальную справедливость. И так думала бо̀льшая часть общества.

Однако в это же время под влиянием "передовых" идей, исходящих из Санкт-Петербурга и Москвы, по стране прокатилась волна студенческих беспорядков. Их пустота и полнейшая неконструктивность схожи с требованиями нашей сегодняшней "несистемной" оппозиции, впустую шатающейся по центральным площадям столицы, ничего толком не объясняя, а лишь скандируя: "Прочь!", "Долой!", "Пошел вон!".

Настроения в студенческой среде середины XIX века очень точно показал в своей "Автобиографии" русский историк Н.И. Костомаров, будучи в то время профессором Санкт-Петербургского университета. Николай Иванович пользовался необычайным среди студентов авторитетом: во-первых, как ученый, глубоко знающий историю России, а, во-вторых, вследствие своей биографии, связанной с арестом и ссылкой.

Дело было в Киеве, куда он попал, выиграв конкурс на должность учителя в Первой Киевской гимназии, а окончательно обосновался там, когда к нему 1 февраля 1846 года перебралась матушка. В конце мая его известили, что университет Св. Владимира желает избрать его в преподаватели русской истории вместо недавно умершего Домбравского, но с условием представить Совету ученую лекцию, которую он и прочитал 4 июня. В ней он показал истоки русской нации, связав их с племенами, населявшими до этого Великую Русскую равнину, сославшись при этом на писателей древних времен. Его лекция оказалась настолько богата сведениями, в том числе из древних подлинников, что была принята весьма одобрительно и единогласно. Это был один из самых светлых и памятных дней его жизни.

Всё шло, казалось бы, прекрасно, в ближайшее воскресенье намечалось его венчание с Алиной Леонтьевной. Но, ещё до приезда матушки, Костомарову пришлось жить по разным квартирам у своих товарищей, и как-то незаметно соорганизовался кружок единомышленников, объединенных идеей взаимной общности славянских народов, связанной общей историей, а поэтому и общим будущим в виде федерации государств, наподобие древнегреческих республик или Соединенных Штатов Америки. Изучение славянских языков и литератур ставилось главным делом. Созданному обществу дано было имя Св. Кирилла и Мефодия. В него, кстати, входил и Шевченко Тарас Григорьевич.

Арестовали Костомарова в пятницу, за два дня до назначенного венчания. В итоге приговор: полгода в Петропавловской крепости и ссылка в Саратов. Конечно, это было слишком сурово, но в России всегда судят с учетом острастки и в назидание другим, а поэтому царскими следователями этому безобидному обществу были приписаны черты тайного кружка подпольных революционеров. (Однако со своей невестой, Алиной Леонтьевной, Костомаров все-таки повенчается... через 25 лет, когда будучи в Киеве, зайдя на свою старую квартиру, узнает, что его бывшая невеста уже вдова, имеет троих детей и живет в имении под Киевом. Желание встретиться было взаимное, а Костомаров и не переставал любить свою единственную привязанность в жизни).

Правда, в Саратове он был определен переводчиком при губернском Правлении (с окладом в 350 рублей) и мог свободно заниматься литературной деятельностью и даже писать научные труды, что позволило ему после помилования высочайшим Манифестом, последовавшим за коронацией нового царя, занять кафедру русской истории вместо ушедшего в отставку профессора Устрилова. Однако перед тем, как его утвердили в звании экстраординарного профессора Санкт-Петербургского университета, министр народного просвещения Ковалевский Е.П. на личной встрече заявил, что государю-императору доложили о том, что соискатель написал неблагонамеренную книгу о Стеньке Разине, и он хочет прочесть ее лично. Но всё окончилось благополучно, и император разрешил опальному писателю служение по научной части. Итак, в конце 1859 года Костомаров приступил к чтению лекций в университете. Он был встречен студентами с величайшим энтузиазмом. Число слушателей росло с каждой лекцией, а аудитория всегда была переполнена лицами всякого звания и обоего пола.

Следует обрисовать сложившуюся на тот момент политическую обстановку в России, чтобы понять расклад и расстановку всех сил и настроений в динамично развивающейся стране.

Только что (18 марта 1856 г.) был подписан Парижский мирный договор по итогам Крымской войны: Россия теряла Бессарабию и право иметь флот и укрепления на Черном море. Учащаются случаи крестьянских волнений, а поэтому во всех слоях общества укрепляется мысль, что лучше отменить крепостное право сверху, чем ждать его отмену снизу. В мае 1856 года тысячи поляков возвращаются из сибирских ссылок на родину (после разгрома восстания 1830-1831гг). А влияние польских настроений в России было велико, и тем более на Украине, где владели землей в основном "паны", а пахали холопы (феномен того времени!) В этом же году (26 августа) выходит манифест о разрешении декабристам вернуться из сибирской ссылки. 1857 год - Герцен и Огарёв начинают издавать в Лондоне журнал "Колокол", орган тогдашней оппозиции, который, однако, читают даже при дворе. В этом же году из Шлиссельбургской крепости освобожден Бакунин (современный Навальный) и отправлен в Сибирь. Немного ранее арестуют и вышлют в Вятку Салтыкова-Щедрина.

Однако для справедливости следует назвать и события с другого, как когда-то говорили, "переднего" края. 1 июня 1856 года основан Хабаровск, 2 ноября 1860 г. - Владивосток, в октябре открыт Мариинский театр, немного позже - Санкт-Петербургская консерватория. Образуется "могучая кучка" выдающихся русских композиторов, выходит поэма Некрасова "Кому на Руси жить хорошо?". В 1851 г. открыта Николаевская железная дорога, и в России начинается промышленный бум. Планомерно развивается русификация Закавказья и славянизация Балкан, лишь ненадолго прерванная "обороной Севастополя".

Вот в таких условиях Костомаров приступает к чтению лекций в университете.

Во-первых, у него расширяется круг его повседневного общения, в который по существу входит вся культурная элита столицы: наука, искусство - из Академии художеств и Московской духовной Академии, ведущие редакторы и издатели, историки и публицисты, большие личности и все преданные душою делу образования и возрождения страны. Сюда можно отнести: Срезнецкого И.И., Сухомлинова М.И., Благовещенского Н.М., Кавелина К.Д., Погодина М.П., Спасовича В.Д., Пынина А.Н., Стасюлевича М.М. и других корифеев русской культуры.

Вступив на кафедру, он решил на первый план в своих лекциях выдвинуть народную жизнь во всех её частных видах, рассказывал о русских инородцах, начав с литовцев и с их древней истории, с реабилитации казаков, опровергнув возникшее тогда мнение (идущее из Польши) о том, что казаки сами по себе были обществом антигосударственным, а душою этого общества была анархия. Он же доказал, что казачество строилось на чисто демократической основе. Всё это он излагает в статьях: "О федеративном начале древней Руси" и "Две русские народности", тем самым вступая в яростную полемику с многочисленными оппонентами, в том числе и заграничными, опровергая лживую пропольскую теорию о неславянском происхождении всего великого русского народа. Сторонники этой теории, к сожалению, были и у нас.

В эти годы он много путешествует: Псков, Ростов, Новгород, Троице-Сергиев и Кирилло-Белозерский монастыри, знакомясь с древними рукописями и греческими переводами.

Интерес слушателей к его лекциям радовал Костомарова, но и обязывал, ибо он видел, что в публике зарождается серьёзная любовь к отечественной истории. И это была не пустая мода.

1861 год начался со смерти Тараса Григорьевича Шевченко (25 февраля), подельника по Кирилло-Мефодиевскому обществу. Поэт лишь несколько дней не дожил до великого торжества всей Руси, о котором только могла мечтать его долгострадальная муза: 5 марта во всех церквях Российской империи прозвучал величайший Манифест об освобождении крестьян от крепостной зависимости. Это была неподдельная, искренняя радость людей всех званий и сословий. Россия свергла с себя постыдное бремя, висевшее над ней в продолжении веков и вступила в новую жизнь свободной православной нацией, имея перед собой задачу - просвещение освобожденного народа. Планы были грандиозные, исполнить не дали!

В такой обнадёживающей обстановке закончился учебный год, дочитывались последние лекции, и Костомаров готовился к давно планируемой заграничной поездке. Напоследок он прочел в Новгороде несколько публичных и давно задуманных лекций в пользу Народного училища. И что характерно, именно в этом училище была башня, в которой по преданию висел вечевой колокол, символ русского народовластия, и помещалась вечевая изба.

Прямо из Новгорода он отбыл в Европу. Уже в начале мая он в Берлине знакомитя со средневековыми постройками, в Нюрнберге с замками и крепостями. Затем Италия с её церквями и соборами, с торжественными богослужениями. Знакомство с Миланом, его галереями, с Ломбардией. Затем Генуя и, наконец, Ницца, уже тогда облюбованная русской публикой. Потом была Пиза, Флоренция. Переехав через Альпы, Костомаров остановился в Женеве, где каждый русский просто обязан посетить Шенгенский замок - одно из чудеснейших мест в Европе, хранящих память об инквизиции, но также и местах, связанных с Жан Жаком Руссо и Байроном. И затем через Баден и Берлин - в Москву. В августе Костомаров уже в столице и больше месяца работает с рукописями в Синодальной библиотеке и в Архиве иностранных дел. 20 сентября возвращается в Санкт-Петербург и на другой день отправляется в университет с целью начать новый курс, но, к удивлению, застает аудиторию почти пустой.

В России начались студенческие волнения, которые Костомарову довелось наблюдать вблизи, изнутри.

В университетском парадном в это время проходит бурная сходка. Студенты выломали дверь, шумно требуя от нового ректора Срезнецкого отменить новые стеснения для студентов. Дело в том, что летом была образована из профессоров комиссия для составления правил, имеющих целью приведение всей студенческой корпорации к определенному порядку. Вот эти правила (ценз для поступления; запрещение сходок; запрещение устраивать в университете концерты, спектакли и литературные вечера; закрытие аудиторий для особ женского пола) и были поводом волнений. Несмотря на аресты, волнения не прекращались, студенты, наоборот, шли на войска, и их забирали сотнями. Петропавловская крепость и тюрьмы в Кронштадте были переполнены.

На другой день сотня демонстрантов приходит на квартиру попечителя университета Филипсона, которого тянет за собой через весь Невский проспект до университета. На следующий день уже новый министр народного просвещения Головнин, заменивший графа Путятина, издает распоряжение о временном закрытии университета, предлагает составить новый университетский Устав, выпускает всех студентов и дозволяет им держать экзамены.

Костомарову довелось принимать экзамены у этих недоучившихся юношей, и он не мог без смеха слушать их ответы. Например, известный впоследствии публицист Писарев не знал, что в России были патриархи, и не мог ответить, где погребены московские цари.

Тогда студентам, как и любым бунтарям в их положении, нужны были уже не знания, а моральная поддержка их требований, хотя уже для многих было ясно, что всё это хорошо не кончится. Но не все могут устоять от магической воли толпы, многих она просто оглушает и ломает.

Костомаров приводит такой пример. В начале марта на Мойке проходил литературный вечер, где с чтением своей статьи "Тысячелетие России" выступил профессор Павлов Платон Васильевич. Перед началом вечера Павлов дал прочесть статью Костомарову. Пробежавши её, Костомаров не заметил ничего, способного обратить неблагосклонное внимание власти. Однако публика встретила его овацией, и ещё много раз его речь прерывалась рукоплесканием на местах, которые могли иметь либеральный смысл и могли подать повод к толкованию в дурном смысле. Для либеральной публики, да ещё в толпе, важным становится не суть и смысл, а эмоциональное возбуждение и "святой" гнев против любых мнений, порядков, любой власти, а часто и здравого смысла. На другой день стало известно, что Павлова арестовали, а затем сослали в Кострому. Студенты-распорядители заволновались и стали ходить по профессорам, требуя прекратить чтение лекций в виде демонстрации протеста. Павлов же пострадал не за суть лекции, а за её тон и антураж, созданный чтением. Тогда студенты-распорядители сильно озлобились против Костомарова, который твердо стоял на продолжении чтения лекций, ибо хорошо знал студентов, которые тянулись к знаниям и были безучастны к призывам тех, для кого занятия уже потеряли смысл.

Костомаров относился к личностям типа Чичерина Б.Н., историка-философа, основоположника русской "государственной школы", готовых трудиться с тем, чтобы менять систему изнутри, через влияние и воспитание элиты, чтобы она сама рождала просвещенных монархов. А это полностью соответствовало и глубинным чувствам русского народа, который мог десятилетиями терпеть, если вдруг попадался неудачный царь: с кем не бывает - дождёмся лучшего. Свобода и справедливость требуют длительных усилий, а не просто: вышел, покричал, и всё свершилось. А насильственные меры - это всегда путь в никуда. Взять хотя бы первое покушение на Александра II Каракозовым П.Д. (а их было восемь!) Император гулял по летнему саду, и лишь вмешательство крестьянина Комиссарова (символично!) спасло жизнь царя. В итоге: благодарственные молебны по всей стране, патриотические манифестации на Дворцовой площади, аресты всех причастных к покушению. Закрытие журналов "Современник" и "Русское слово". Начало отхода от политики реформ. Важные правительственные посты занимают консерваторы, например, министром народного просвещения назначен граф Д. Толстой, бывший обер-прокурор Священного Синода. Этого добивались, господа?

А последнее покушение на царя-освободителя, оказавшееся для террористов "удачным", оставило Россию без Конституции, так и оставшейся лежать неподписанной на рабочем столе императора, фактически "единственного в России европейца".

Тогда группа выпущенных из крепости студентов составила план для всех желающих слушать полный курс, а несколько профессоров во главе с Костомаровым согласились читать лекции безо всякого вознаграждения за свой труд. Таким образом, сам по себе возник новый, совершенно свободный университет, открытый для лиц обоего пола всех званий и без всякого официального начальства. Лекции читались в Большом зале городской Думы.

Либералы же способны не только ломать людей под свою идеологию (вседозволенность), но, проявившись достаточно в обществе и создав определенный "градус", немедленно начинают отчаянную борьбу с религией. Любую другую "веру" они не допускают. А их хватке позавидовали бы и большевики.

Так было и во времена Костомарова. Он вспоминает, что как-то после Святой недели к нему явилась странная делегация с требованием объяснить то, что они видели его в день Великой Субботы прикладывающимся к плащанице и причащающимся святых тайн. "Как вы, читающий лекции, пропитанные свободными воззрениями, можете с таким уважением относиться к церковным обрядам, свойственным необразованной толпе?" На что Костомаров ответил: "Если вы, господа, сторонники свободы, то научитесь сами уважать ее для тех мнений, которые вам не нравятся и которых вы опровергнуть положительно научным способом не в состоянии".

Лекции Костомарова имели чисто научный характер, где не было и следа какого-либо либеральничания, что и возмущало верховодов протестующих. Возмущало их и нежелание прекращать лекции даже после ареста Павлова. Это как сегодня: "Почему Хаматова говорит не так, как надо?"

А однажды дело дошло до открытого конфликта. 9 марта, как только Костомаров взошел на кафедру, один из студентов заявил ему, что Костомаров остался единственным из профессоров, кто противится прекратить чтение лекций. А поэтому пришлось принимать соответственное решение при свисте и выкриках. И русский ученый-историк и, главное, гражданин, принял его. Давши время аудитории успокоиться, Костомаров сказал: "Крики и свистки меня не огорчают. Я служу науке, высоко ценю всякую свободу мнения и подчиняюсь только законным действиям, но я не могу сочувствовать этому псевдолиберализму, который пытается насиловать совесть и убеждения других". Выходил Костомаров из аудитории также при сплошном гуле, однако в нем преобладали одобрительные голоса и овации.

К Костомарову приезжал даже Чернышевский Н.Г., но уехал рассерженный, сказав, что постарается «это» решить у министра и генерал-губернатора. Действительно, через несколько дней Костомаров получил от министра извещение об «этом» (прекратить лекции), хотя так и осталось неизвестным, была ли здесь какая-либо роль Николая Гавриловича.

Набирающий силу либерализм всегда отрицательно влияет на устои семьи - основу нации. Это хорошо видно сейчас на примере Европы, да и у нас уже становится настоящим бедствием.

И тогда заболевшая либерализмом российская молодежь очертя голову бросилась в кружки, создавать коммуны, где брак не поощрялся из-за его отсталого эгоизма, когда всем захотелось жить одной большой семьей, где девицы переходили бы от сожития с одним к другому. В эти последствия всегда и выливается либерализм. Если для доброй цели позволить дурные средства, то сама добрая цель превращается во вредную.

Так на почве либерализма у нас в России и зародилось протестное движение, в итоге запутавшее народ. Возникшее на естественном стремлении к лучшему, оно постепенно выродилось в "У нас всё дурно!"

Много дури шло с Запада, долго нашим либералам голову морочил Прудон, затем Ницше, да и своих "талантливых" было хоть отбавляй. Началось с Белинского, затем Чернышевский, Добролюбов, недоучившийся Писарев и масса других, косящихся на Запад, на новые "передовые" теории. Появились народовольцы, которых сами крестьяне сдавали властям, и, наконец, марксисты, отбросив все условности, призвали народ, а точнее "специфические" слои общества, к вооруженной борьбе с властью, а значит, к полному хаосу. Вот так безответственные и с виду безобидные либералы и породили в конце концов поколение безумных фанатиков, отважившихся проводить бесчеловечные эксперименты с целыми народами по «усовершенствованию» рода человеческого, (а громадная страна целых 70 лет шла по пути, созданном в воспаленном сознании "вождей", появившихся в результате эволюционного развития либерализма). Не такой уж он безобидный - это либерализм.