Здесь, на этом море, в отличие от Южно-Китайского, видно достаточно большое количество пернатой живности. По берегу церемонно вышагивают вороны. Встречаются совершенно белые небольшие цапли, чаще отсиживающиеся на ветвях деревьев. Стайками и по одиночке летают чайки, кучкуясь на море в местах скопления косячков рыбы. Высоко в небе парят орлы, высматривая добычу и бесшумно пикируя за ней. А ещё здесь можно увидеть недалеко от берега крупных дельфинов, резвящихся у поверхности воды и подпускающих к себе смелых пловцов.
Метрах в трёхстах от берега и далее покачиваются на волнах небольшие лодки и катера. То тут, то там виднеются рыбацкие кухтыли-буи, к которым крепятся ставные мелкоячеистые сети и краболовки. Почти на горизонте будто застыли в неподвижности громадины (штук пять или шесть) грузовых и пассажирских лайнеров, держащих путь в порт форта Васко да Гама, что находится на самом мысу залива Мормугао, в который впадает река Зуари. Невдалеке от порта расположен и аэропорт Даболим, куда мы вчера прилетели из Кемерова.
Вода в море ласковая, прозрачная вдали и взбаламученная, пенная, перемешанная с песком у накатной береговой линии. Отплыв от берега метров на пятьдесят, переворачиваешься, ложишься на спину, раскинув ноги и руки, и тебя выталкивает на поверхность, держит, убаюкивает на волнах. А сверху припекает солнышко. Ты – будто в младенческой колыбели, весь в беззаботной неге...
Пляж – это прибрежная часть моря, полоса – метров до ста шириной. Первая – прибойная, метров 15-20 – пологая, бежево-мокрая и гладкая. Выше, за ней, примерно столько же – приливная зона, затапливающаяся всякий раз во время приливов. Песок здесь высыхает, вместе с ним высыхает и соль. Ступая на него босыми ногами, чувствуешь, как он похрустывает и даже поскрипывает, будто снежок сибирский. Третья полоса – участок берега, куда волны доходят, видимо, только во времена сильных штормов. Песок здесь истоптан многими тысячами ног отдыхающих туристов. Тут ряда в три располагаются лежаки с зонтиками от солнца. А дальше, почти до самых зарослей кустарников и деревьев, находится полоса пляжных кафе и ресторанчиков, крытых, потемневшими от времени, солнца и ливней, пальмовыми ветками. Все эти кафе и ресторанчики идут почти сплошняком, вдоль всего пляжного побережья, как бутики на торговых улочках, с промежутками метров в тридцать-пятьдесят.
Вторая и третья полосы пляжного песка так нагреваются в солнечный день, что голая ступня никак не может стерпеть раскалённую массу.
Супермаркет «Лаванда». Обмен валюты. Первые покупки.
Знакомство с окрестностями
Пробыв на море часа два с половиной и получив первую порцию ультрафиолета, пошли обратно. По пути заглянули в супермаркет «Lavanda». Он не так уж и велик и напоминает магазины вроде «Чибиса». На кассе разменяли «наши» первые 100 долларов, получив за них 6 тысяч 50 рупий. И сделали первые покупки на индийской земле.
На полках этого магазина было многое из того, что встречается и у нас: консервы, бакалея, соусы и кетчупы, упаковки с сублимированными макаронными и крупяными изделиями; целые ряды с напитками и водой, молочных продуктов, спиртных напитков, сигарет, сладостей, а также бытовых и хозяйственных товаров.
В нашей корзине оказались: махровое полотенце (для пляжа), салфетки, напитки («кола», «спрайт», «фанта», простая питьевая вода), упаковка свежего хлеба, печенье, сырокопчёная колбаса, свежие помидоры, арбуз, зубные щётки, паста, два бритвенных станка, мыло, шампунь, что-то ещё нужное и необходимое... Ко всему я присовокупил и пол-литровую бутылочку местного рома «Старый монах» (42 градуса крепости), всего-то по 100 рупий (или порядка 50 наших рублей)!
После обеда решил прогуляться. И занесло меня в совершенно иную сторону по улочке от нашего отеля, куда-то вверх, к сопкам. В кварталы бедноты. Прошёлся по двум кривым улочкам. И снова – шок от увиденного. Убогие домишки, прилепившиеся один к другому, часто крытые просто пальмовыми листьями, на опорных четырёх столбах, вместо стен – полиэтиленовые плёнки и какие-то рваные тряпки... И как же тут можно жить, в таких условиях во времена ливней и сезона дождей? Вокруг мусор, грязь, множество ребятни-попрошаек.
- Хэллоу! Как дела? – улыбаются, приветствуя, протягивая грязные и худые ручонки... Раздал несколько рупий, десятками... Увы, всех всё равно не оделить даже мизерными подаяниями...
Нередко встречаются и молодые мамаши с грудничками на руках. Наблюдал, как одна индианка пыталась нарубить дрова из притащенных веток и сучьев подобием топора на длинной ручке. Видимо, в её хижине нет даже электричества, и пища готовится на огне... Повсюду полно бродячих кошек и меланхоличных облезлых собак. Встречаются и не менее меланхоличные бесхозные коровы, с горбами и без... Может быть, беднота хотя бы доит их, получая молоко для младенцев и ребятишек школьного возраста?
Занесло меня и на рисовую плантацию, поле гектаров на пять, разделенное на квадраты. Часть из этих квадратов стоит неорошаемая, на некоторых квадратах (соток по пять-десять) зеленеют ростки риса. Три или четыре человека вручную, по щиколотку в воде, прореживали и досаживали рисовые всходы. На этом поле-плантации довольно много белых цапель: должно быть, выискивают себе корм – лягушек и змей.
Отель. Ночной визит. О телевидении
Вечером никуда не пошли, даже во дворик отеля. Перекусили легко тем, что осталось от обеда и улеглись спать. Наконец-то под чистые простыни. Уснули. И вдруг посреди ночи – а это было около двенадцати – я просыпаюсь от того, что хлопнула наша входная дверь в номер. И в дверном проёме я увидел мужчину. Индуса. Спросонья я что-то вякнул, разбудил жену. Та, тоже спросонья и с испуга – в визг! Незваный гость, похоже, и сам испугался и пулей вылетел из нашего номера. То ли он дверь перепутал, а я забыл её запереть на замок? То ли ещё что... В общем, сон он нам перебил. Включили телевизор.
Прошёлся по всем 34-м каналам. Все они на индийском или на английском языках. Что отличает индийское телевидение от нашего или китайского? Или, для начала, что у них общего?
Общее, прежде всего, то, что и тут по всем каналам наблюдается засилье рекламы. Вот ведь зараза. Натуральная зараза, даже эпидемия, охватившая весь телевизионный мир. Эта ненавистная реклама повсюду: и в основном кадре, и в бегущей строке, и в нижней части экрана, по две-три строки, наслаиваясь друг на друга – почти половину экрана занимает. Причём, как и у нас, по-бандитски, идёт с отступлением от нижнего края экрана.
Три или четыре канала занимают спортивные передачи. Показывают футбол, волейбол, хоккей на траве и бейсбол.
Художественные фильмы. Хочется напомнить, что Индия занимала в этом виде искусства некогда первое место в мире. Теперь на смену обычным кинофильмам и тут приходят телесериалы. Всё с той же нескончаемой детективно-бытовой мелодрамой. Да ещё и с примесью страшилок-пулялок. И здесь всё тот же Джеки Чан крушит и ломает всё и всех подряд, изучая и применяя национальные индийские боевые искусства. Мелодрамы – с излишне-показными страстями, что проявляется в мимике и жестикуляции героев. При этом диалоги сопровождаются ещё и непременными подстрочниками, на английском языке.
Бросается в глаза быстрая и частая смена кадров и ракурсов съёмок. Кадры в фильмах так и мелькают, как в наших видеоклипах. То же касается и рекламы: частая смена кадров, просто мельтешение какое-то получается, до раздражения.
Развлекательные передачи и здесь присутствуют в довольно большом количестве. Нередко это похоже на наши развлекаловки, типа «Минута славы», «Танцы со звёздами» или что-то в этом роде. Здесь в запросе передачи с танцевальными конкурсами. Также есть жюри (из трёх человек), один или два шоумена. И выступления. Сначала представление человека или коллектива. Затем само выступление – яркое, красочное, слаженное, на довольно высоком уровне. И после него – комментарии членов жюри.
«Новости» и «События» во многом напоминают наши. Правда, нам показалось, здесь затянуто время интервью и монологов интервьюируемых. Кое-что удавалось разгадать по подстрочникам, когда в них попадались узнаваемые слова, имена и названия.
..Дневное недолгое купание и загорание на пляже уже имеет последствие: кожа краснеет и слегка побаливает. А ночью ещё донимают комарики – мелкие, но злые.
22 января. День третий. Утро. Небольшие наблюдения
Проснулись рано, около 6 утра. Ещё темно, но выспались. Как только начало светать, я отправился на балкон, куда поставил столик. Делаю свои записи. Утро свежее, тихое. Ни дуновения ветерка. По нашему баньяну носятся бурундучки. Всё чаще и пронзительнее становятся птичьи посвисты – прямо как у нас, в Сибири, в пробуждающемся ото сна утреннем лесу. Только наши птицы поют иначе – напевнее, голосами повыше и не так настойчиво. Встречаются и ласточки-стрижи, рассевшиеся на проводах или летающие высоко вверху. Кучкуясь по карнизам, временами гугукают голуби. Изредка доносятся одинокие карканья ворон. А вот воробьи здесь не так заметны и вездесущи, как у нас - будто стыдятся кого и не подпускают к себе так близко, как наши, городские.
Часов с восьми утра из кварталов бедноты, куда меня занесло вчера, мимо нашего отеля шествуют школьники, группками по три-пять человек. Мальчики – в тёмно-синих шортах и белых рубашках, девочки – в такого же цвета юбочках и белых кофточках с короткими рукавами. За спинами у всех ранцы, на ногах – кеды или шлёпки на босу ногу.
Образование здесь такое. Начальное (с 1 по 3 классы) – бесплатное для всех. С 4 по 9 класс учатся уже платно. Как поясняла нам гид, платят чисто символически – рупий по сто в месяц. Но не все родители и эту, чисто символическую, сумму могут внести вовремя для оплаты обучения своих детей. Тогда ученики просто оставляют учёбу. После окончаний школы – колледж. И тут обучение платное. В зависимости от выбранной специальности и учебного заведения, оплата за обучение достигает 500 и даже 1000 рупий в месяц. Естественно, такими деньгами располагают далеко не все родители. После колледжа для особо одарённых и обеспеченных: учёба в университете – у себя на Родине или даже за границей. Все школьники изучают в обязательном порядке три языка: английский, хинди и язык штата. Дело в том, что в каждом штате Индии – свой национально-территориальный этнический язык или хотя бы диалект.
Мимо отеля проходят и женщины – в национальных платьях-сари, неся на голове какую-нибудь поклажу – то в виде больших широкогорлых кувшинов ведра на полтора, то огромную вязанку хвороста, то какой-нибудь тюк белья или одежды.
Сразу за небольшим мосточком, в сторону основной улицы Кандолима от нашего отеля – несколько двухэтажных жилых домов. Их дворики опутаны бельевыми верёвками, на которых сушатся застиранные простыни и махровые полотенца – видно, что из недорогих окрестных отелей, возможно, и с нашего. Простыни с полотенцами развешаны даже и на верёвках, натянутых между деревьями вдоль дороги. Проезжие машины и мотоциклы поднимают немало пыли, которая тут же оседает краповым налётом на подсыхающее бельё. Иногда до него добираются и бродячие коровы, собирая на рога и даже жуя, принимая за еду...
Вечер. Ресторан «Фишмаркет» отеля «Фортуна селект реджина»
Ресторан этот едва отыскали, находится он при пятизвёздочном отеле, построенном в виде шестиэтажного здания-каре с просторным двором внутри, большим бассейном и рестораном. Двор, не в пример нашему, отличается чистотой и порядком, благоуханием цветущих кустарников, разноцветной люминисценцией. Днём здесь отдыхают и купаются в бассейне проживающие в этом отеле туристы. Вечером – вместо лежаков и шезлонгов вокруг бассейна выставляются столики со стульями, и двор превращается в открытый ресторан.
Оказывается, этот сегодняшний вечер организован исключительно для русских туристов, из разных отелей городка. Набралось человек сто, не меньше. Девица на русском языке объяснила, что будет представлять сегодняшний вечер, как себя вести, и выдала каждому по талончику – на особое блюдо – лобстера. Всё остальное – по принципу самообслуживания и шведского стола: набирай, что угодно, и ешь, сколько в тебя влезет в течение всего вечера. Официант отвёл к свободному столику. За ним оказалась ещё одна парочка, помоложе нас лет на десять, из города Соликамска Пермской области. Познакомились.
И пошли мы к «развалам» и жаровням. За жаровнями – пяток поваров-индусов, в белых халатах и поварских колпаках. Прямо при тебе, помешивая мутовками, жарят на больших плитах: рыбу, креветки, лобстеры. Набираешь это всё (за исключением лобстера), ещё совершенно горячее и шипящее в масле на свои широкие тарелки и блюда. Беру по жареной рыбе. Одна – похожа на небольшую ставридку, другая – в виде продолговатого филе. Повар прямо с жаровни кладёт мне в тарелку креветки – обычные и королевские. Толмачу ему, мол, не жалей, добавляй ещё... Получил, сколько хотел. Впрочем, мог бы и потом ещё подойти раза три-четыре...
Подался к «развалу» с другими блюдами, гарнирами и соусами с приправами. На длинном столе, метров пятнадцати, в больших шарообразных никелированных ёмкостях (не менее двадцати штук) – еда на выбор. Положил крабов, выбирая клешни и ножки покрупнее, тушеных кальмаров, мидии. Добавил гарниры из риса, ещё чего-то, украсил всё это соусами и нарезками из овощей с репчатым лучком...
Моя тарелка-поднос выглядела поистине гулливеровской по сравнению с тем, что взяла себе Людмила. Просто хотелось хотя бы попробовать, если и не всё, что предлагают, то, по крайней мере, вызывающее аппетит и любопытство.
Приступили к еде. Разделался сначала с рыбой. Так себе, ничего особенного на вкус. А вот креветки мне понравились больше. Собственно, ими-то я и соблазнился да ещё лобстерами – ну, просто хотелось хотя бы узнать, что это за лобстеры?
Жареные креветки аппетитно похрустывали, оставляя после себя лишь головки с усиками. Расправившись с рыбой и креветками, добрался до крабов. Мидии и кальмары были значительно вкуснее.
Несмотря на множество мерцающих разноцветных гирлянд и огоньков, ресторан под открытым небом погрузился в сумрак южной тропической ночи. Далеко вверху тускло поблёскивали звёзды. Запахи цветущей вечерней плумерии, росшей во дворике отеля, дополнялись ароматами специальных благовонных палочек, перемешиваясь с йодистыми запахами от жаровен морепродуктов и расплавленного воска сгоравшей свечи. Посредине каждого столика, зажатая тарелками, стояла в узком подсвечнике сиротливая свеча, пытаясь создать интимную обстановку. За столиками зашушукались, загалдели; раскрепощались – в ожидании обещанного.
А обещанным было национальное индийское шоу. Конечно же, танцы с песнями. И шоу началось, с танцев. Сюжетных, шутливо-примитивных, темпераментных, экспрессивных. Две девицы и два юноши изображали в танцах и пении сценку из сельской жизни – на переправе какой-то реки. На смену этому номеру появилась дама, разумеется, индианка с сольным танцем.
Ну вот, дошла очередь и до лобстера. Взяв желтый талончик, выданный ещё на входе, отправился я снова к жаровням. Обменял его на горячего, прямо с плиты, этого самого лобстера. Собственно, лобстер – это морской рак, только не с такими большими клешнями, как наши речные раки. А вот передняя его часть и съедобная шейка (задняя половина с широким хвостом) практически такие же, как и у обычных раков, только намного крупнее. Признаться, я ожидал чего-то большего. Не знаю, каковы истинные размеры лобстеров, но этот «мой» лобстер свободно умещался на тарелке-блюде средних размеров. Его общая длина была сантиметров двадцать пять, и шириной – сантиметров семь-восемь. Честно говоря, я ожидал увидеть членистоногое более внушительных размеров.
А есть-то уже и расхотелось. Эх, с него бы надо было начать, с лобстера, – может, тогда бы и смог оценить его по достоинству! Он мне показался не вкуснее натурального креветочного мяса. Разве что побольше, чем в обычной креветке, раза в три-четыре – только и всего... Нет, наверное, всё же надо было с него начать наш сегодняшний ужин. Примем к сведению на будущее: всё экзотическое – только в самом начале и, желательно, натощак...
Индийские танцы и песни сменились музыкой. Сначала европейской, популярной, на английском и французском языках. Пел мужчина-индус, лет сорока, с приятным бархатистым баритоном. Потом и вовсе перешёл на наши русские песни, разогревая рассолодевшую ресторанную публику. Пел на довольно сносном русском, даже исполнил и «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам...». На подиуме ресторана стали появляться танцующие парочки и группки наших туристов. Вечер плавно перерастал в обычные наши русские ресторанные посиделки – со спиртным, хмельной расслабленностью и быстрыми танцами-скачками...
25 января. День экскурсионный, самый насыщенный
Выехали на рассвете, было ещё свежо. Гомонливые и суетливые дневные улочки были почти пустыми, так же, как и трасса. Первым пунктом нашего назначения был Старый Гоа.
Обогнув по касательной Панаджжи, поехали вдоль залива. В это время над водной поверхностью всходило солнце, окрашивая гладь в оранжевые тона. Кое-где были видны квадраты ставных рыбацких сетей и ловушек с немногочисленной пернатой живностью в виде чаек, белых цапель и прибрежных куличков.
Настя как настоящий гид-профессионал вводила нас в курс дела, рассказывая об истории освоения Гоа – сначала арабами, потом португальцами. Как уже говорил ранее, новая история Гоа начинается с 1510 года, когда португальцы всего двумя атаками захватили в заливе устья реки Мандови охраняемую арабами и местными воинами территорию.
Случилось это 25 ноября, на день святой раннехристианской великомученицы Екатерины. Набожные португальцы-католики решили, что им помогла захватить новую землю именно святая Екатерина. И тогда в честь неё они решили возвести на этом месте храм. А вокруг храма, в небольшом отдалении, стали строиться и жилые каменные дома – по подобию архитектуры поздней средневековой Португалии. Дома эти возводились для воинов и купцов, хлынувших из-за моря на эту землю с мягким и тёплым климатом, где никогда не бывает зимы, а урожаи можно собирать по три-четыре раза в году. Одна беда: здесь, на заболоченном побережье, водились в изобилии малярийные комары, от укусов которых приключалась тропическая лихорадка. Случались и эпидемии, сотнями выкашивавшие переселенцев. Тогда наряду со строительством храмов и жилых домов новосёлы стали осушать заболоченные малярийные территории.
И уже в следующем веке Гоа разросся до небывалых размеров. В городе проживало жителей больше, чем в Париже или Лондоне. Он был настолько красив, что его стали называть «Золотой Лиссабон». Появилась даже поговорка: «Кто побывал в Гоа, тому совсем не обязательно видеть Лиссабон!» (столицу Португалии).
В колонии Португалии жизнь покатилась по подобию средневековой страны, расположенной на европейском побережье Атлантики. Как и в Португалии, Гоа не избежал и церковного мракобесия: воинствующего католического миссионерства, гонения на «ведьм» и еретиков, жестоких инквизиций – с сожжением на кострах колдунов и вероотступников...
Наш автобус останавливается на довольно просторной площади. По- утреннему ещё свежо. Лучи солнца оживляют окрестный пейзаж. По левую сторону высятся два больших белокаменных строения. По правую, метрах в трёхстах, – мрачноватое тёмно-бордовое здание, похожее на крепость или даже тюрьму. Практически это всё, что осталось от некогда «Золотого Лиссабона». Три католических храма. В их просторных и ухоженных оградах растут огромные хвойно-лиственный деревья. Это – рейн-три и мохнатые, пихтоподобные араутерии.
Два дерева рейн-три настолько величественны, что для охвата их у основания потребуется не менее пяти человек. Их кроны напоминают огромный раскрытый зонтик. А в переводе рейн-три и означает дословно дождевое (зонтичное) дерево. Тёмно-зелёные араутерии напоминают наши сибирские пихты. Только хвоя их погуще и покороче. И «хвоинки» резные, суховатые, а не гладкие и смолянистые, как у пихт...
Метрах в трёхстах от берега и далее покачиваются на волнах небольшие лодки и катера. То тут, то там виднеются рыбацкие кухтыли-буи, к которым крепятся ставные мелкоячеистые сети и краболовки. Почти на горизонте будто застыли в неподвижности громадины (штук пять или шесть) грузовых и пассажирских лайнеров, держащих путь в порт форта Васко да Гама, что находится на самом мысу залива Мормугао, в который впадает река Зуари. Невдалеке от порта расположен и аэропорт Даболим, куда мы вчера прилетели из Кемерова.
Вода в море ласковая, прозрачная вдали и взбаламученная, пенная, перемешанная с песком у накатной береговой линии. Отплыв от берега метров на пятьдесят, переворачиваешься, ложишься на спину, раскинув ноги и руки, и тебя выталкивает на поверхность, держит, убаюкивает на волнах. А сверху припекает солнышко. Ты – будто в младенческой колыбели, весь в беззаботной неге...
Пляж – это прибрежная часть моря, полоса – метров до ста шириной. Первая – прибойная, метров 15-20 – пологая, бежево-мокрая и гладкая. Выше, за ней, примерно столько же – приливная зона, затапливающаяся всякий раз во время приливов. Песок здесь высыхает, вместе с ним высыхает и соль. Ступая на него босыми ногами, чувствуешь, как он похрустывает и даже поскрипывает, будто снежок сибирский. Третья полоса – участок берега, куда волны доходят, видимо, только во времена сильных штормов. Песок здесь истоптан многими тысячами ног отдыхающих туристов. Тут ряда в три располагаются лежаки с зонтиками от солнца. А дальше, почти до самых зарослей кустарников и деревьев, находится полоса пляжных кафе и ресторанчиков, крытых, потемневшими от времени, солнца и ливней, пальмовыми ветками. Все эти кафе и ресторанчики идут почти сплошняком, вдоль всего пляжного побережья, как бутики на торговых улочках, с промежутками метров в тридцать-пятьдесят.
Вторая и третья полосы пляжного песка так нагреваются в солнечный день, что голая ступня никак не может стерпеть раскалённую массу.
Супермаркет «Лаванда». Обмен валюты. Первые покупки.
Знакомство с окрестностями
Пробыв на море часа два с половиной и получив первую порцию ультрафиолета, пошли обратно. По пути заглянули в супермаркет «Lavanda». Он не так уж и велик и напоминает магазины вроде «Чибиса». На кассе разменяли «наши» первые 100 долларов, получив за них 6 тысяч 50 рупий. И сделали первые покупки на индийской земле.
На полках этого магазина было многое из того, что встречается и у нас: консервы, бакалея, соусы и кетчупы, упаковки с сублимированными макаронными и крупяными изделиями; целые ряды с напитками и водой, молочных продуктов, спиртных напитков, сигарет, сладостей, а также бытовых и хозяйственных товаров.
В нашей корзине оказались: махровое полотенце (для пляжа), салфетки, напитки («кола», «спрайт», «фанта», простая питьевая вода), упаковка свежего хлеба, печенье, сырокопчёная колбаса, свежие помидоры, арбуз, зубные щётки, паста, два бритвенных станка, мыло, шампунь, что-то ещё нужное и необходимое... Ко всему я присовокупил и пол-литровую бутылочку местного рома «Старый монах» (42 градуса крепости), всего-то по 100 рупий (или порядка 50 наших рублей)!
После обеда решил прогуляться. И занесло меня в совершенно иную сторону по улочке от нашего отеля, куда-то вверх, к сопкам. В кварталы бедноты. Прошёлся по двум кривым улочкам. И снова – шок от увиденного. Убогие домишки, прилепившиеся один к другому, часто крытые просто пальмовыми листьями, на опорных четырёх столбах, вместо стен – полиэтиленовые плёнки и какие-то рваные тряпки... И как же тут можно жить, в таких условиях во времена ливней и сезона дождей? Вокруг мусор, грязь, множество ребятни-попрошаек.
- Хэллоу! Как дела? – улыбаются, приветствуя, протягивая грязные и худые ручонки... Раздал несколько рупий, десятками... Увы, всех всё равно не оделить даже мизерными подаяниями...
Нередко встречаются и молодые мамаши с грудничками на руках. Наблюдал, как одна индианка пыталась нарубить дрова из притащенных веток и сучьев подобием топора на длинной ручке. Видимо, в её хижине нет даже электричества, и пища готовится на огне... Повсюду полно бродячих кошек и меланхоличных облезлых собак. Встречаются и не менее меланхоличные бесхозные коровы, с горбами и без... Может быть, беднота хотя бы доит их, получая молоко для младенцев и ребятишек школьного возраста?
Занесло меня и на рисовую плантацию, поле гектаров на пять, разделенное на квадраты. Часть из этих квадратов стоит неорошаемая, на некоторых квадратах (соток по пять-десять) зеленеют ростки риса. Три или четыре человека вручную, по щиколотку в воде, прореживали и досаживали рисовые всходы. На этом поле-плантации довольно много белых цапель: должно быть, выискивают себе корм – лягушек и змей.
Отель. Ночной визит. О телевидении
Вечером никуда не пошли, даже во дворик отеля. Перекусили легко тем, что осталось от обеда и улеглись спать. Наконец-то под чистые простыни. Уснули. И вдруг посреди ночи – а это было около двенадцати – я просыпаюсь от того, что хлопнула наша входная дверь в номер. И в дверном проёме я увидел мужчину. Индуса. Спросонья я что-то вякнул, разбудил жену. Та, тоже спросонья и с испуга – в визг! Незваный гость, похоже, и сам испугался и пулей вылетел из нашего номера. То ли он дверь перепутал, а я забыл её запереть на замок? То ли ещё что... В общем, сон он нам перебил. Включили телевизор.
Прошёлся по всем 34-м каналам. Все они на индийском или на английском языках. Что отличает индийское телевидение от нашего или китайского? Или, для начала, что у них общего?
Общее, прежде всего, то, что и тут по всем каналам наблюдается засилье рекламы. Вот ведь зараза. Натуральная зараза, даже эпидемия, охватившая весь телевизионный мир. Эта ненавистная реклама повсюду: и в основном кадре, и в бегущей строке, и в нижней части экрана, по две-три строки, наслаиваясь друг на друга – почти половину экрана занимает. Причём, как и у нас, по-бандитски, идёт с отступлением от нижнего края экрана.
Три или четыре канала занимают спортивные передачи. Показывают футбол, волейбол, хоккей на траве и бейсбол.
Художественные фильмы. Хочется напомнить, что Индия занимала в этом виде искусства некогда первое место в мире. Теперь на смену обычным кинофильмам и тут приходят телесериалы. Всё с той же нескончаемой детективно-бытовой мелодрамой. Да ещё и с примесью страшилок-пулялок. И здесь всё тот же Джеки Чан крушит и ломает всё и всех подряд, изучая и применяя национальные индийские боевые искусства. Мелодрамы – с излишне-показными страстями, что проявляется в мимике и жестикуляции героев. При этом диалоги сопровождаются ещё и непременными подстрочниками, на английском языке.
Бросается в глаза быстрая и частая смена кадров и ракурсов съёмок. Кадры в фильмах так и мелькают, как в наших видеоклипах. То же касается и рекламы: частая смена кадров, просто мельтешение какое-то получается, до раздражения.
Развлекательные передачи и здесь присутствуют в довольно большом количестве. Нередко это похоже на наши развлекаловки, типа «Минута славы», «Танцы со звёздами» или что-то в этом роде. Здесь в запросе передачи с танцевальными конкурсами. Также есть жюри (из трёх человек), один или два шоумена. И выступления. Сначала представление человека или коллектива. Затем само выступление – яркое, красочное, слаженное, на довольно высоком уровне. И после него – комментарии членов жюри.
«Новости» и «События» во многом напоминают наши. Правда, нам показалось, здесь затянуто время интервью и монологов интервьюируемых. Кое-что удавалось разгадать по подстрочникам, когда в них попадались узнаваемые слова, имена и названия.
..Дневное недолгое купание и загорание на пляже уже имеет последствие: кожа краснеет и слегка побаливает. А ночью ещё донимают комарики – мелкие, но злые.
22 января. День третий. Утро. Небольшие наблюдения
Проснулись рано, около 6 утра. Ещё темно, но выспались. Как только начало светать, я отправился на балкон, куда поставил столик. Делаю свои записи. Утро свежее, тихое. Ни дуновения ветерка. По нашему баньяну носятся бурундучки. Всё чаще и пронзительнее становятся птичьи посвисты – прямо как у нас, в Сибири, в пробуждающемся ото сна утреннем лесу. Только наши птицы поют иначе – напевнее, голосами повыше и не так настойчиво. Встречаются и ласточки-стрижи, рассевшиеся на проводах или летающие высоко вверху. Кучкуясь по карнизам, временами гугукают голуби. Изредка доносятся одинокие карканья ворон. А вот воробьи здесь не так заметны и вездесущи, как у нас - будто стыдятся кого и не подпускают к себе так близко, как наши, городские.
Часов с восьми утра из кварталов бедноты, куда меня занесло вчера, мимо нашего отеля шествуют школьники, группками по три-пять человек. Мальчики – в тёмно-синих шортах и белых рубашках, девочки – в такого же цвета юбочках и белых кофточках с короткими рукавами. За спинами у всех ранцы, на ногах – кеды или шлёпки на босу ногу.
Образование здесь такое. Начальное (с 1 по 3 классы) – бесплатное для всех. С 4 по 9 класс учатся уже платно. Как поясняла нам гид, платят чисто символически – рупий по сто в месяц. Но не все родители и эту, чисто символическую, сумму могут внести вовремя для оплаты обучения своих детей. Тогда ученики просто оставляют учёбу. После окончаний школы – колледж. И тут обучение платное. В зависимости от выбранной специальности и учебного заведения, оплата за обучение достигает 500 и даже 1000 рупий в месяц. Естественно, такими деньгами располагают далеко не все родители. После колледжа для особо одарённых и обеспеченных: учёба в университете – у себя на Родине или даже за границей. Все школьники изучают в обязательном порядке три языка: английский, хинди и язык штата. Дело в том, что в каждом штате Индии – свой национально-территориальный этнический язык или хотя бы диалект.
Мимо отеля проходят и женщины – в национальных платьях-сари, неся на голове какую-нибудь поклажу – то в виде больших широкогорлых кувшинов ведра на полтора, то огромную вязанку хвороста, то какой-нибудь тюк белья или одежды.
Сразу за небольшим мосточком, в сторону основной улицы Кандолима от нашего отеля – несколько двухэтажных жилых домов. Их дворики опутаны бельевыми верёвками, на которых сушатся застиранные простыни и махровые полотенца – видно, что из недорогих окрестных отелей, возможно, и с нашего. Простыни с полотенцами развешаны даже и на верёвках, натянутых между деревьями вдоль дороги. Проезжие машины и мотоциклы поднимают немало пыли, которая тут же оседает краповым налётом на подсыхающее бельё. Иногда до него добираются и бродячие коровы, собирая на рога и даже жуя, принимая за еду...
Вечер. Ресторан «Фишмаркет» отеля «Фортуна селект реджина»
Ресторан этот едва отыскали, находится он при пятизвёздочном отеле, построенном в виде шестиэтажного здания-каре с просторным двором внутри, большим бассейном и рестораном. Двор, не в пример нашему, отличается чистотой и порядком, благоуханием цветущих кустарников, разноцветной люминисценцией. Днём здесь отдыхают и купаются в бассейне проживающие в этом отеле туристы. Вечером – вместо лежаков и шезлонгов вокруг бассейна выставляются столики со стульями, и двор превращается в открытый ресторан.
Оказывается, этот сегодняшний вечер организован исключительно для русских туристов, из разных отелей городка. Набралось человек сто, не меньше. Девица на русском языке объяснила, что будет представлять сегодняшний вечер, как себя вести, и выдала каждому по талончику – на особое блюдо – лобстера. Всё остальное – по принципу самообслуживания и шведского стола: набирай, что угодно, и ешь, сколько в тебя влезет в течение всего вечера. Официант отвёл к свободному столику. За ним оказалась ещё одна парочка, помоложе нас лет на десять, из города Соликамска Пермской области. Познакомились.
И пошли мы к «развалам» и жаровням. За жаровнями – пяток поваров-индусов, в белых халатах и поварских колпаках. Прямо при тебе, помешивая мутовками, жарят на больших плитах: рыбу, креветки, лобстеры. Набираешь это всё (за исключением лобстера), ещё совершенно горячее и шипящее в масле на свои широкие тарелки и блюда. Беру по жареной рыбе. Одна – похожа на небольшую ставридку, другая – в виде продолговатого филе. Повар прямо с жаровни кладёт мне в тарелку креветки – обычные и королевские. Толмачу ему, мол, не жалей, добавляй ещё... Получил, сколько хотел. Впрочем, мог бы и потом ещё подойти раза три-четыре...
Подался к «развалу» с другими блюдами, гарнирами и соусами с приправами. На длинном столе, метров пятнадцати, в больших шарообразных никелированных ёмкостях (не менее двадцати штук) – еда на выбор. Положил крабов, выбирая клешни и ножки покрупнее, тушеных кальмаров, мидии. Добавил гарниры из риса, ещё чего-то, украсил всё это соусами и нарезками из овощей с репчатым лучком...
Моя тарелка-поднос выглядела поистине гулливеровской по сравнению с тем, что взяла себе Людмила. Просто хотелось хотя бы попробовать, если и не всё, что предлагают, то, по крайней мере, вызывающее аппетит и любопытство.
Приступили к еде. Разделался сначала с рыбой. Так себе, ничего особенного на вкус. А вот креветки мне понравились больше. Собственно, ими-то я и соблазнился да ещё лобстерами – ну, просто хотелось хотя бы узнать, что это за лобстеры?
Жареные креветки аппетитно похрустывали, оставляя после себя лишь головки с усиками. Расправившись с рыбой и креветками, добрался до крабов. Мидии и кальмары были значительно вкуснее.
Несмотря на множество мерцающих разноцветных гирлянд и огоньков, ресторан под открытым небом погрузился в сумрак южной тропической ночи. Далеко вверху тускло поблёскивали звёзды. Запахи цветущей вечерней плумерии, росшей во дворике отеля, дополнялись ароматами специальных благовонных палочек, перемешиваясь с йодистыми запахами от жаровен морепродуктов и расплавленного воска сгоравшей свечи. Посредине каждого столика, зажатая тарелками, стояла в узком подсвечнике сиротливая свеча, пытаясь создать интимную обстановку. За столиками зашушукались, загалдели; раскрепощались – в ожидании обещанного.
А обещанным было национальное индийское шоу. Конечно же, танцы с песнями. И шоу началось, с танцев. Сюжетных, шутливо-примитивных, темпераментных, экспрессивных. Две девицы и два юноши изображали в танцах и пении сценку из сельской жизни – на переправе какой-то реки. На смену этому номеру появилась дама, разумеется, индианка с сольным танцем.
Ну вот, дошла очередь и до лобстера. Взяв желтый талончик, выданный ещё на входе, отправился я снова к жаровням. Обменял его на горячего, прямо с плиты, этого самого лобстера. Собственно, лобстер – это морской рак, только не с такими большими клешнями, как наши речные раки. А вот передняя его часть и съедобная шейка (задняя половина с широким хвостом) практически такие же, как и у обычных раков, только намного крупнее. Признаться, я ожидал чего-то большего. Не знаю, каковы истинные размеры лобстеров, но этот «мой» лобстер свободно умещался на тарелке-блюде средних размеров. Его общая длина была сантиметров двадцать пять, и шириной – сантиметров семь-восемь. Честно говоря, я ожидал увидеть членистоногое более внушительных размеров.
А есть-то уже и расхотелось. Эх, с него бы надо было начать, с лобстера, – может, тогда бы и смог оценить его по достоинству! Он мне показался не вкуснее натурального креветочного мяса. Разве что побольше, чем в обычной креветке, раза в три-четыре – только и всего... Нет, наверное, всё же надо было с него начать наш сегодняшний ужин. Примем к сведению на будущее: всё экзотическое – только в самом начале и, желательно, натощак...
Индийские танцы и песни сменились музыкой. Сначала европейской, популярной, на английском и французском языках. Пел мужчина-индус, лет сорока, с приятным бархатистым баритоном. Потом и вовсе перешёл на наши русские песни, разогревая рассолодевшую ресторанную публику. Пел на довольно сносном русском, даже исполнил и «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам...». На подиуме ресторана стали появляться танцующие парочки и группки наших туристов. Вечер плавно перерастал в обычные наши русские ресторанные посиделки – со спиртным, хмельной расслабленностью и быстрыми танцами-скачками...
25 января. День экскурсионный, самый насыщенный
Выехали на рассвете, было ещё свежо. Гомонливые и суетливые дневные улочки были почти пустыми, так же, как и трасса. Первым пунктом нашего назначения был Старый Гоа.
Обогнув по касательной Панаджжи, поехали вдоль залива. В это время над водной поверхностью всходило солнце, окрашивая гладь в оранжевые тона. Кое-где были видны квадраты ставных рыбацких сетей и ловушек с немногочисленной пернатой живностью в виде чаек, белых цапель и прибрежных куличков.
Настя как настоящий гид-профессионал вводила нас в курс дела, рассказывая об истории освоения Гоа – сначала арабами, потом португальцами. Как уже говорил ранее, новая история Гоа начинается с 1510 года, когда португальцы всего двумя атаками захватили в заливе устья реки Мандови охраняемую арабами и местными воинами территорию.
Случилось это 25 ноября, на день святой раннехристианской великомученицы Екатерины. Набожные португальцы-католики решили, что им помогла захватить новую землю именно святая Екатерина. И тогда в честь неё они решили возвести на этом месте храм. А вокруг храма, в небольшом отдалении, стали строиться и жилые каменные дома – по подобию архитектуры поздней средневековой Португалии. Дома эти возводились для воинов и купцов, хлынувших из-за моря на эту землю с мягким и тёплым климатом, где никогда не бывает зимы, а урожаи можно собирать по три-четыре раза в году. Одна беда: здесь, на заболоченном побережье, водились в изобилии малярийные комары, от укусов которых приключалась тропическая лихорадка. Случались и эпидемии, сотнями выкашивавшие переселенцев. Тогда наряду со строительством храмов и жилых домов новосёлы стали осушать заболоченные малярийные территории.
И уже в следующем веке Гоа разросся до небывалых размеров. В городе проживало жителей больше, чем в Париже или Лондоне. Он был настолько красив, что его стали называть «Золотой Лиссабон». Появилась даже поговорка: «Кто побывал в Гоа, тому совсем не обязательно видеть Лиссабон!» (столицу Португалии).
В колонии Португалии жизнь покатилась по подобию средневековой страны, расположенной на европейском побережье Атлантики. Как и в Португалии, Гоа не избежал и церковного мракобесия: воинствующего католического миссионерства, гонения на «ведьм» и еретиков, жестоких инквизиций – с сожжением на кострах колдунов и вероотступников...
Наш автобус останавливается на довольно просторной площади. По- утреннему ещё свежо. Лучи солнца оживляют окрестный пейзаж. По левую сторону высятся два больших белокаменных строения. По правую, метрах в трёхстах, – мрачноватое тёмно-бордовое здание, похожее на крепость или даже тюрьму. Практически это всё, что осталось от некогда «Золотого Лиссабона». Три католических храма. В их просторных и ухоженных оградах растут огромные хвойно-лиственный деревья. Это – рейн-три и мохнатые, пихтоподобные араутерии.
Два дерева рейн-три настолько величественны, что для охвата их у основания потребуется не менее пяти человек. Их кроны напоминают огромный раскрытый зонтик. А в переводе рейн-три и означает дословно дождевое (зонтичное) дерево. Тёмно-зелёные араутерии напоминают наши сибирские пихты. Только хвоя их погуще и покороче. И «хвоинки» резные, суховатые, а не гладкие и смолянистые, как у пихт...