Отстегала колючими розгами Вьюга-стужа любимые сосны И усыпала снежными гроздьями, Укротив свою дурость несносную.
Мы идём по волшебному кругу, По тропинкам старинного бора, Озаряем улыбкой друг друга, Комплиментом, усмешкой, задором.
Незнакомки и наши знакомцы Нам кивают небрежно и лестно: Все мы пестованные питомцы Непорочного русского леса.
Здесь царит несказанное братство, Бор тому круговая порука. Слава богу, ещё улыбаться Мы умеем, встречая друг друга.
В ГРОЗУ
Грозу ничто не предвещало: Холодный, мелкий, нудный дождь Накрыл тяжёлым покрывалом И птичий гомон, и галдёж. Мне хмурый день казался пыткой, Но место я облюбовал, И под разлапистою пихтой Свою одёжку выжимал.
Гром грянул глухо, беспричинно За буераком, вдалеке, Как будто выстрелила шина На перегруженном ЗИЛке.
Потом с ума как будто спятил Поднаторевший дровосек, И необъятную в обхвате Он сухостоину рассек.
Запахло жареным и дымом, Я неожиданно вспотел, Мой чуб взъерошивался дыбом, Затылок одеревенел.
А был неробкого десятка, Познавший всякого сполна. Душа вдруг оказалась в пятках, Как будто заячья она.
И гром и молния прицельно Тайгу пронзали и меня, И я метался в эпицентре Стихии водной и огня. Я падал ниц, сражённый лютой Гремучей молнии стрелой... И времена великой смуты Сгущались вроде надо мной.
Пар многотонной бочки Вытеснил тепловоз. Сын престарелой дочки Воинов перерос,
Тех, кто в смертельной схватке Горло ломал врагу, Юную девку Файку, Взявшую кочергу.
Жерло печи, лопата, Тендер и уголёк. Файка родилась хватом, Девушка – огонёк.
В копоти, в смраде, в гуле, В пепле, в смоле, в золе: Тяготы не согнули Женщину на земле. Свет излучает робкий Бабушка много лет, От паровозной топки – Тот несказанный свет.
*** Лето вкалывает и празднует, С жиру бесится и мытарится. Собираю клубнику красную, И надеюсь, что всем достанется.
Вот присяду на рыжем холмике, Отдохну от жары и усталости, Побесился я, вот и полноте, Вновь по свету пойду мытариться.
А поля и луга и пастбища Снова станут тайгой дремучею. Мне пора отдыхать на кладбище, И чего я себя так мучаю.
*** Берёза не приемлет пустырей, Забытых пастбищ, брошенных покосов; Их засевает порослью своей И сорняком несметных дикоросов.
Как будто мстит за весь лесоповал, За девственность, за лешего и зверя. Тайгу зазря мой пращур корчевал, В счастливое грядущее поверив.
На хлебной ниве зреет борщевик, Заполонил всю пашню без изъяна... На родине воскреснет ли мужик – Великий Зодчий, Праведник, Хозяин?!