Юлия Лавряшина. Серебряный ключ. Роман. Журнальный вариант (окончание) ч. 5

- Я хочу, чтобы этот проект был реализован. И никаких отговорок не принимаю заранее, - губернатор произнёс это таким тоном, что отговорок не могло и возникнуть. Потом, смягчившись, добавил: - Наши внуки тоже пьют эту воду... И обязательно найдите автора!

Когда ошарашенный заместитель удалился, прижав рукопись Морозова к груди, Лёшка просочился сквозь ту стену, к которой прижимался. У него едва хватило сил на то, чтобы выбраться из здания, и, присев за высоким парапетом, скинуть невидимость. Надо было подняться, чтобы позвать девочек, но несколько минут Лёшка просто сидел на снегу, закрыв глаза. Знакомые голоса донеслись сквозь плотную пелену, и с двух сторон кто-то начал поднимать его.

- Простудишься, - расслышал он встревоженный Олин голос. – Нельзя долго сидеть на снегу!

Настя пропела в другое ухо:

- Бедненький! Сколько ж ты энергии потратил…

- Пойдём, пойдём. Здесь кафешка рядом. Мы тебя горячим шоколадом будем отпаивать.

Уже через четверть часа Лёша, придя в себе, вполголоса рассказывал им обо всё, что произошло в кабинете губернатора. И громко прихлёбывал шоколад – уже третью чашку.

- Как вы думаете, он доведёт дело до конца? – Настя переводила беспокойный взгляд с одного лица на другое.

Лёшка умиротворённо улыбнулся:

- Ну а как? У него ведь тоже здесь внуки живут! С Байкала им воду возить, что ли?



****

Ром уже нёс меня к порогу, когда из телевизора донеслось:

- На всех кемеровских предприятиях начинается внедрение новой системы очистки отходов, сбрасываемых в реку…

Дальше я расслышать не успела, потому что пёс терпел из последних сил. Мы с мамой вернулись одновременно, и, разумеется, гулять с собакой выпало мне. Но я и не спорила: поваляться с Ромом в снегу было сплошным удовольствием! Если б не он, разве я позволила бы себе такое? Ни одной девчонке из нашего класса даже в голову не придёт ползать по сугробам самой по себе, а вот с собакой – за милую душу! И никто не назовёт тебя идиоткой и не скажет:

- Здоровая деваха, а ведёшь себя, как детсадовка!

Такое иногда бросал папа в мой адрес, хотя сам никак не мог повзрослеть. Но даже мама перестала колоть его этим, наконец, поняв, что невозможно переделать человека по своей выкройке. Ведь не потребуешь же, чтоб у него ноги сами по себе, безо всякого аппарата Илизарова, стали длиннее сантиметров на десять! Каждый скажет – это выше человеческих возможностей. А вот ждать, чтобы он разлюбил смотреть на звёзды перед сном, только потому, что тебе уже хочется спать, или грызть сосульки, каждому кажется вполне нормальным. Почему?

Мы с Ромом любили сбивать сосульки с козырька подъезда, но грызть их я не решалась, ведь наш дом в самом центре, и по утрам тут такой газ иногда стоял – знаменитый туман Стивена Кинга не сравнится! Особенно в июльскую жару, или, наоборот, в сильный мороз, когда совсем не было ветра. Тогда и газ стелился по веткам деревьев и зависал прямо между ними прозрачными платками, способными удушить целый город. Говорят, в древности частенько именно платки становились орудиями убийства…

- Знаешь, Ром, с рекой у нас, кажется, получилось, - поделилась я, когда мы рысью перебежали двор и замерли возле тополя у гаражей. – Но Кемерово ещё спасать и спасать… Этот город того стоит, правда? Он такой красивый!

Думаю, Ром был согласен со мной, хоть и помалкивал. Он ведь родился здесь, в отличие от меня. Мы с ним помчались дальше, и я вдруг вспомнила о Ксюшке, которая, возможно, не смотрела новости и ничего не знала о том, что идеи её отца начинают работать. Если б нам удалось объяснить это ему… Но пока надо было хоть до его дочери донести радостную весть.

Я позвонила ей на бегу, потому что Ром не понимал смысла неспешных прогулок по морозу. И, задыхаясь ледяным воздухом, попросила минут через десять спуститься вниз. Если честно, просьба моя больше смахивала на распоряжение, но я поняла это, только спрятав трубку. Пёс лихо катил меня вдоль Весенней, как в старой песне – вдоль по Питерской! От мамы я слышала, что это спел великий Фёдор Шаляпин, от голоса которого лопались люстры в концертных залах. Интересно, зрители не боялись ходить на его выступления? Не очень-то приятно, когда на тебя с потолка осколки сыплются… Наверное, он пел так здорово, что это искупало все страхи и неприятности. А я вот даже «В лесу родилась ёлочка» не могу спеть правильно… И Ромке тоже медведь на ухо наступил. Даже страшно представить, какие же у нас дети родятся, если мы когда-нибудь поженимся… А каково им будет иметь родителей – бывших волшебников? Обидно же будет, что они появились на свет уже после того, как мы оба утратили магическую силу…

Каких глупостей я только не передумала, пока добежала до Ксюшиного двора. Она уже топталась у подъезда, дожидаясь меня, но собой радости при встрече не проявила. В школе Ксюшка старалась не замечать меня, и я понимала, как она проклинает себя за то, что раскрыла мне самую страшную свою тайну. Только время могло убедить её в том, что я не сдаю своих. Таких, как Пинчук – запросто! Они большего и не стоят. Но поговорка «ради красного словца не пожалею и отца» - это не про меня. И выдавать Морозову ради того, чтобы сместить её с места лидера и занять его самой, я не собиралась. Но и убеждать её в этом тоже…

- Это кто? - ахнула Ксюша, увидев Рома.

- Мой пёс, - отозвалась я небрежным тоном, хотя в душе у меня до сих пор не умолкали фанфары: «Мой пёс! У меня есть свой пёс!»

Он потянул меня к дереву, и Ксюшка пошла за нами следом.

- Я и не знала, что у тебя доберман, - протянула она с уважением.

Я не стала врать:

- Да он у меня недавно. С тех пор, как моя лошадь умерла.

- Кто?! – вытаращила она глаза. – У тебя ещё и лошадь была?

Она так и уводила меня от главной новости, которую я торопилась ей сообщить, но и не ответить было нельзя. И я быстренько рассказала о нашем конно-спортивном клубе, в котором больше не была с того дня, как… Стараюсь думать: как встретила Рома.

- А с чего это ты его в честь выпивки назвала?

Я прямо опешила. Почему-то до сих пор мне и в голову не приходило, что его имя звучит в точности, как название любимого пиратского пойла. У меня-то в мыслях был Ромка и мой сказочный пёс, друживший с Атенаис… Но я всё же нашлась:

- А чтобы дураков дразнить!

Ксюшка одобрительно кивнула, а я воспользовалась паузой и выдала ей облегчённую версию того, как диссертация её отца попала к губернатору и что из этого вышло. Точнее, ещё начинает выходить, но и это уже – маленькая победа!

Глядя себе под ноги, она слушала тихо-тихо. Потом кашлянула так, точно в горле у неё застрял булькающий комок, и проговорила:

- А я думала, ты только писанулась, что поможешь ему.

- Теперь вам обязательно должны заплатить за внедрение его идей, - убеждённо произнесла я, проглотив её недоверие. – Твоя мама должна выяснить, как получить гонорар. Или как это называется?

- Пускай выясняет, - отмахнулась Ксюшка. – Думаешь, на самом деле мне так нужны деньги?

Я была уверена, что нужны. Но она явно ждала от меня другого ответа. Предоставив ей всё сказать самой, я наклонилась, чтобы погреть Рому уши – они были, как оледеневшие листья какого-то растения. Как знать, возможно, в следующей моей сказке оживут ушки-листья...

- Главное, что козла этого посадят, - мрачно процедила Ксюшка. – И папа, получается, не зря работал… А вдруг его вылечить можно, а? Вот появятся деньги… Без денег-то тебя никто лечить не будет.

Я не была так уверена в этом, но ведь мне и не было ничего известно о психиатрии. Может, и существовали какие-то методы превращения котов обратно в людей. Но это Ксюша с матерью уже могли выяснить и без помощи нашего «Ключа». Мне пора было всерьёз заняться Леной Бондюгиной и до конца понять, что же она за человек.

В этот момент Ром горделиво застыл у очередного дерева, задрав лапу, а Ксюша внезапно обхватила меня обеими руками. До меня даже не сразу дошло, что это она так обняла…

- Спасибо, Наська, - выдохнула она мне в ухо. – Ты – настоящий друг!

И хоть я не сказала бы, что мы стали друзьями, отрекаться от неё вслух, конечно, не стала. Наверное, ей будет легче от мысли, что в её жизни появился друг. А мне… Ну, как говорится, от меня не убудет! Хотя самый настоящий друг у меня был только один… Взглянув на Рома, я торопливо добавила про себя: «Среди людей! И ещё один замечательный пёс».

Мы с ним уже возвращались домой, когда заметили уснувшего на скамейке парня. За то, что он был пьяный или обкуренный, можно было ручаться, даже не подходя близко: так развалиться на спине, свесив вниз голову, в нормальном состоянии невозможно. Спортивная шапка зависла на самой макушке, а перчаток не было вовсе, и я не смогла пройти мимо, ведь этот дурак мог отморозить себе и руки, и уши.

Натянув ему шапку, я попыталась разбудить его, но он только мычал и ни в какую не просыпался. Моего бедного Рома прямо кривило от резкого запаха спиртного, исходившего от парня, а меня так порадовало, что, по крайней мере, перед нами не наркоман. Это было бы куда хуже… Оставив его в покое, я попыталась найти выход. Прохожих вокруг, как назло не было. Звонить в полицию значило так подставить парня - ещё пожалеет, что не умер… Бежать за папой? Но он терпеть не может всяких алкашей и ни за что не пойдёт, на ночь глядя, спасать одного из них.

В общем, я могла надеяться только на себя. Но перенести человека в тепло с помощью волшебства было мне не под силу, хотя Лёшка рассказывал, что в «Волнорезе» имелся такой невероятный умелец. Может, сочинял… Что же я могу сделать?

Выход придумался. Но он был таким противным, что мне самой стало тошно. И всё же это было лучше, чем дать человеку замёрзнуть на улице. Несколько минут у меня ушло на то, чтобы, пыхтя от натуги, затащить этого дурака на стоявшую рядом со скамьёй урну, в которую был заправлен мешок для мусора, и уложить лицом вниз. Он, конечно, не проснулся и не помог мне, но хоть не сопротивлялся. Когда его тело приняло позицию готовности, я сосредоточилась, направила луч своего волшебного фонаря к его желудку и принялась давить на него.

Ну, что произошло дальше, описывать не хочется. Всё, что этот урод выжрал этим вечером, вытошнило в урну, а я напоследок обдала его иллюзией прохладного, колючего душа. Заметавшись по скамейке, парень вскочил с диким видом, увидел перед собой Рома и шарахнулся в сторону.

- Быстро домой! – приказала я, пока он не очнулся окончательно и не понял, что перед ним не ангел возмездия, а всего лишь девчонка с собакой.

- Ага! – выдохнул он и бросился бежать.

- Надеюсь, он знает, куда идёт, - сказала я Рому, которому моя возня с чужим, дурно пахнущим человеком, была совершенно непонятна.

Но собаки не позволяют себе обсуждать действия хозяев. Я была благодарна Рому за то, что он промолчал.





****

Вот уж не думала, что мне тоже придётся заниматься ориентированием на местности! Но Паппас на занятии объявил, что в воскресенье мы все должны собраться возле Дома литераторов с лыжами, а он уже заказал автобус, который отвезёт нас в бор. Где нас ждёт настоящее приключение!

- Интересно, что он такого придумал? – Лена Бондюгина прикусила колпачок ручки, явно прокручивая в уме варианты.

У меня тоже возникли свои, но Никита Матвеевич заставил нас думать о другом:

- Вы должны разбиться на пары. Выберите человека, которому доверяете абсолютно.

Мы с Леной сразу посмотрели друг на друга, и она спросила:

- Будешь со мной?

- А ты хорошо меня знаешь? – на всякий случай предостерегла я.

Откинув на бок рыжую чёлку, она улыбнулась:

- Я тебя чувствую.

«Ещё очко в её пользу, - сделала я зарубку в памяти. – Без интуиции в нашем деле никак… Надо, конечно, последить за ней. Но пока что лучше неё, я никого не нашла для нашего «Ключа». И ей всего тринадцать! Куча времени впереди».

Дело было вовсе не в том, что Лена мне просто нравилась. И даже не в том, что глаза у неё были голубые, как у Ромки… Меня убедили её рассказы, которые обсуждали на прошлом занятии. В них было столько жёсткой правды и горечи о нашей подростковой жизни, как будто Лена была сиротой и росла на улице. Но отец у неё точно имелся, я видела, как он забирал её после занятий на машине – они жили в Кировском районе. Красивом, но жутко загазованном. Олина Радуга была против него райским местом, хоть оба района находились на правом берегу. Только Рудничный район на горе, а Кировский - в низине, и вся гадость, растворённая в воздухе, оседала именно там.

Конечно, я согласилась пуститься в приключение, придуманное Паппасом, на пару с Леной. Мы и в автобусе сели с ней вместе, продолжая гадать, в чём же заключается игра. Когда нас в «началке» возили классом на экскурсии или в театр, вопрос - кто с кем сядет? - становился целой проблемой! Это обсуждалось недели за две до поездки, с ревностью, обидами и слезами, которые теперь даже смешно вспоминать. Подумаешь, проехать часок на соседних сиденьях – это ж не в вечной дружбе поклясться!

Оглянувшись на Паппаса, который сидел ряда на два позади нас, и прикинув, что он не услышит, Лена спросила:

- Что Никита Матвеевич сказал? Он же прочитал твою повесть?

- Сказал… Что у меня слишком много разговоров и мало событий. Почти ничего не происходит. Это плохо. И ещё всякое… Что подростковый сленг проскакивает, а это неуместно… И что волшебница абстрактного мира не может использовать всякие древнерусские выражения. Он сразу понял, что я их где-то подслушала.

- И где?

Ей действительно было интересно, я видела это. А то некоторые задают вопрос, а сами уткнуться в свой смартфон, и ты отвечаешь как будто себе самому. Это полноценный разговор, по их мнению?! А Лена смотрела на меня.

- У нас гардеробщица в школе такие словечки выдаёт, - призналась я. – Паппас говорит, что вообще-то это правильно – собирать интересную речь и всё такое. Только использовать её надо уместно. Моя Волшебница не могла так говорить. Ну, ещё кое к чему придрался…

Но тут Лена со мной не согласилась:

- Он не придирается, а советует, как лучше. Ты потом сама поймёшь, что он прав.

- Не знаю… Я с ним поспорила.

- А я не решилась, - вздохнула Лена и привычным жестом поправила рыжую чёлку. – Хотя мне тоже обидно было, что он цепляется. А через месяц перечитала – да он во всём прав оказался! У него хорошее чутьё, потому он и руководит студией. Не все это умеют.

- А в бор он вас часто вывозит?

- Да первый раз! Может, это ты его вдохновила?

Из меня сразу полезла «актриска»:

- О да! Я действую на мужчин магически! Они тут же бросаются исполнять все мои тайные желания!

Лена рассмеялась:

- Каким ты забавным голоском умеешь говорить!

- Я ещё и не то умею, - пробормотала я под нос. – Значит, таких игр у вас до сих пор не было?

- При мне – нет. Я вообще давно в бору не была, - с огорчением призналась она. – На выходные столько задают – еле успеваю сделать. Нет, чтоб дали время отдохнуть! А то одно название – выходные, а пашешь больше, чем в будни. Чем учителя думают?

- Не хотят, чтоб мы расслаблялись, - поддержала я. – В некоторых школах даже на каникулы кучу всего задают.

- А вам нет?

Оказывается, мне здорово повезло со школой! Вот про такое и говорят: всё познаётся в сравнении.

- А с родителями вы в бор не ездите? – начала я разведку. – Они у тебя лыжи не любят?

Несколько секунд Лена молча смотрела в дрожащую спинку переднего сиденья, потом, решившись, глубоко вздохнула, точно перед прыжком:

- У меня их нет. Родителей. Меня дядя воспитывает, он мой опекун.

Меня прямо в жар кинуло: ну надо же – по самому больному! Но Лена уже улыбнулась:

- Да ничего, я ещё маленькой была, когда они сгорели. В нашем же доме и сгорели. Ночью замкнуло что-то, и пожар начался. Говорят, они даже не проснулись, так в постели их и нашли… А я в тот день у бабушки была и уцелела. Потом она тоже умерла, только дядя остался.

- И как он? – спросила я с опаской: мне показалось, что её голос леденеет, когда она произносит это короткое слово.

Но Лена отозвалась равнодушно:

- Ничего. Один раз я, правда, сбежала от него. Из-за собаки… Я привела её домой с улицы, а он выгнал. У него квартира в Кировском возле ДК, знаешь? Сталинка. Ну, почти, как у вас. Он сказал, что в таких квартирах собак не держат.

- А мы держим…

- Правда? – обрадовалась она. – А какая у тебя?

- Доберман. Я его тоже с улицы привела.

- Вот видишь, - вздохнула Лена. – У тебя нормальные родители. Повезло! А он не разрешил… И я решила уйти вместе с ней. Тогда лето было, не страшно сбегать. Мы с ней целый день провели на берегу, я даже шалаш соорудила. А вечером дядя нас нашёл…

Внезапно оборвав себя, она дёрнула «молнию» на чёрном кожаном рюкзачке:

- Хочешь леденец? Меня иногда укачивает в автобусе, так я набрала с собой.

«Чего-то она не договаривает», - отметила я, сунув в рот «Барбарис». Можно было, конечно, силой заставить Лену сказать правду, но мне не хотелось испытывать своё волшебство на подруге. Когда начнёт доверять мне полностью, сама расскажет. А если нет…

Секунду поколебавшись – не огорчу ли её ещё больше? – я всё же начала вслух вспоминать, как увидела Рома. И о смерти Ракеты тоже рассказала, чтобы Лена не думала, будто ей одной достались все горести мира. Хотя родители – не лошадь, это понятно…

- И как ты не побоялась подойти к доберману? – восхитилась Лена.

- А что в нём страшного?

- Но он же был без намордника! Совершенно незнакомый пёс… А если бы голову отхапал?

Я просто ушам своим не поверила:

- Ну, с чего бы? Я ж не орала на него и не пряталась! Палкой не махала. Когда ведёшь себя по-человечески, такая умная собака на тебя в жизни не бросится!

Отведя взгляд, Лена чуть слышно призналась:

- А меня чуть не порвала одна… Правда, это не добер был – кавказец.

- Правда?! А что ты ему сделала?

- Ему – ничего. Он охранял территорию, а я туда залезла.

У меня зародились недобрые подозрения:

- Зачем?

- Посмотреть, - она бросила на меня недоверчивый взгляд. – Мне сказали, что там детей голодом морят…

Я так и подскочила:

- В смысле?! Каких детей?

- Больных. Там психоневрологический интернат. На Чкалова, знаешь? Он не один у нас, в другом вроде всё нормально. В такие интернаты родители малышей сдают со всякими заболеваниями… Ну, знаешь: с ДЦП или умственно отсталых. А у девчонки одной из нашей школы бабушка туда санитаркой устроилась работать… Пенсии-то маленькие, подработать решила. Но как посмотрела, какие там ужасы творятся, так и сбежала оттуда. Дети, говорит, реально с голоду помирают!

- И она просто сбежала? Не поубивала всех этих воспитателей?

- Как бы она их поубивала, ты что? – Лена криво усмехнулась. – Потом до самой смерти в тюрьме сидела бы…

Я вспомнила о главном:

- А ты-то зачем туда полезла?

- Решила про них написать. Думала, может, Паппас поможет в какой-нибудь газете напечатать, и тогда все узнают о том, что там творится. Но мне надо было своими глазами увидеть, понимаешь? Вдруг та девчонка наврала всё? Бабушку её, может, за пьянство уволили или ещё за что… А она в отместку наговорила на администрацию. Всякое бывает.

- Сильно тебя пёс покусал?

Поморщившись, как будто до сих пор испытывала боль, Лена потёрла ногу:

- За икру хватанул. Я ещё с забора слезть не успела… Хорошо, у меня сил хватило обратно перелезть! А то он меня порвал бы на клочки…

- Так ты теперь боишься собак?

Но она помотала головой:

- Пёс ведь свой долг выполнял, правильно? Как говорится, ничего личного!

…Как выяснилось в самом конце игры, это оказалось очень кстати. Целый час мы носились по бору, разгадывая шифры, придуманные нашим руководителем, и находя всё новые подсказки. И мне понравилось, что Лена не стремилась выиграть любой ценой и даже первой бросилась вытаскивать из заснеженного оврага нечаянно улетевших туда мальчишек. Правда, они ещё и недовольны остались… Мы их тянули наверх с помощью лыжных палок, за которые те уцепились, а они орали, что и без нас выбрались бы в два счёта. Мне так и хотелось стряхнуть Вадика на дно! Но я-то обязана была ему помочь, а вот Лена вытягивала Кирюху добровольно, и это значило куда больше. Она ведь не принимала на себя обязательств помогать ребятам, попавшим в беду.

Одно было хорошо: мы разогрелись, как следует, пока их тащили, а то я уже подмерзать начала с непривычки. Мама вообще не хотела пускать меня сегодня в лес, ведь уличный градусник показывал с утра минус пятнадцать, что для ноября очень даже прилично. Но слова «литературная студия» производили на неё магическое действие! Она как-то призналась, что поэты кажутся ей небожителями. Правда, я-то сочиняла прозу…





****

В последнем задании было написано:

А на востоке зимними проказами

Начертанные тайны приоткроются.

Царевна Севера, царевна синеглазая

На шее носит знаковые кольца…

Лена вслух прочла записку, извлечённую из скрюченного сухого листка, зависшего на голом дереве.

- Ему не лень было всё в стихи зашифровывать? Или поручил кому-то? Стихи-то так себе…

- Так это ж не всерьёз, для игры, - вступилась Настя. – Такие ещё называют «датскими» - их по какому-нибудь случаю сочиняют. В свой сборник он эти стихи не включит, понятно.

И осторожно потрогала сам листок:

- Интересно… А если б его сорвал ветер? Мы так и не получили бы последнее задание?

Потом пригляделась к черенку:

- Да он клеем залит! Вот почему держится… Ну, Паппас и хитрый! А как подготовился! Каждой паре свой маршрут придумать, это ж сколько фантазии надо!

Лена помахала запиской:

- Я так понимаю, нужно идти на восток.

Вытащив из кармана компас, который Никита Матвеевич велел взять всем без исключения, она определила, где утром встало солнце. Сейчас оно поднялось уже слишком высоко, чтобы можно было ориентироваться по нему.

Насте вдруг вспомнилось:

- Я давно хотела спросить, что у него за фамилия – Паппас?

- Говорят, греческая.

- Да ладно?! Он – настоящий грек?

- Ну, не древний, конечно. Но, наверное, греческая кровь в нём есть. Мне вот другое интересно: про какую синеглазую царевну он пишет? Почему не намекнул, сколько до неё идти?

Стянув рукавичку, Настя подышала на кончики пальцев:

- Значит, мимо не пройдём. Пошли, а то я опять коченеть начала!

Лена сунула записку с компасом в карман и побежала за Настей следом. Её ничуть не задевало, что иногда подруга, которая была младше на год, брала на себя роль лидера да так уверенно, точно имела на это право. Отчасти было даже спокойней от того, что ей самой не приходится принимать решения, ведь Лена никогда не рвалась в командиры. Она привыкла отвечать за себя и действовать самостоятельно. Подруги у неё были только в школе, но домой их Лена не приглашала – дядя был человеком нелюдимым и не любил гостей. И от неё требовал, чтобы после школы она шла домой, а не болталась по улицам.

Её реальностью стала маленькая комната, в которой Лена поселила любимые книги и повесила фотографию родителей. Здесь стояло фортепиано, на котором она играла в основном внепрограммные вещи, и дядю это, к счастью не раздражало. Она подбирала на слух песни, которые ей нравились, и, устраивая концерты себе самой, чувствовала, как уплывает в солнечную страну мерных приливов, где жили улыбчивые дельфины. Ей виделось, как они вместе плавают ночами в звёздном море и захлёбываются счастьем, которого Лена никогда не знала.

Некоторым спасением от одиночества, которое только усиливалось от мёртвого общения в Сети, для неё стали занятия литературной студии. Там Лена точно попадала в другой мир – умных, талантливых ребят, которые умели спорить, не хватая за грудки. А потом появилась Настя Ильина, и жизнь вообще стала прекрасна! Ничего, что дядя сам привозил и увозил её, ведь он действительно волновался, как бы Лена «не попала в историю». Дважды она не послушалась его, и едва осталась жива. И оба раза в её жизнь ворвались собаки…

Она вспомнила это, как только увидела привязанную к сосне синеглазую хаски. Царевну Севера. Длинный поводок уже несколько раз обмотался вокруг ствола, видно, собаке не сиделось на месте. Остановившись, как вкопанная, Лена тяжело перевела дух: хаски. Опять хаски.

Ничего не заметив, Настя, скинув лыжи, бросилась к собаке, радостно приветствовавшей их. Через несколько секунд они уже обнимались и валялись по снегу, и Настя кричала, хохоча во весь голос:

- Что ты там встала? Иди скорей! Меня уже доедают!

- Наверное, записка у неё в ошейнике, - отозвалась Лена издали.

Вывернувшись, Настя встала коленями прямо на снег и приказала строгим голосом:

- Сидеть! Вот хорошо! Умная собака, красивая собака…

«Красивая, - у Лены так сдавило сердце, что потемнело в глазах. – Она была такой красивой…»

Обшарив ошейник, Настя издала вопль ликования:

- Нашла.

Но, развернув, разочарованно протянула:

- Ты не поверишь… Здесь одна только буква «Х». Или икс? Что это может значить? Хаски? Ну, хаски мы и так нашли, а что дальше? Да что ты там встала?

И вдруг вскочила, точно ощутив боль, мешавшую ей говорить. Настя уже бежала к ней, а Лене хотелось только одного: спрятаться ото всех, зарыться в глубокий снег и пролежать там до весны в полном оцепенении. Медведям же удаётся… А весной и голубая льдинка, впившаяся ей в сердце, тоже может растаять.

- Что случилось? – тормоша, Настя заглядывала ей в глаза. – Ты собаку испугалась? Она – добрая, она тебя не тронет.

- Нет! – дёрнулась Лена. - Вот ещё… Ничего не случилось. Наверно, устала просто.

- До автобуса дойдёшь?

И сама покачала головой:

- Не дойдёшь. Знаешь что? Тебе нужно посидеть чуть-чуть.

- На чём? – Лена огляделась. – Тут не скамейки, ни бревна.

Настя рванула её за руку:

- А вон – пень! Садись скорей. И закрой глаза. Только не открывай их, пока я не скажу.

Опустившись на пень, Лена покосилась на подругу с подозрением:

- Что ты задумала?

- Да ничего особенного. Плечи тебе помассирую, это здорово расслабляет.

- Я знаю. Но у тебя же руки замёрзли.

- Вот и разогреются как раз!

Лена послушно закрыла глаза и почувствовала, как Настины пальцы мягко сдавили её мышцы. Странные возникли ощущения… Вроде Настя и не касалась головы, а тепло под волосами разлилось такое, точно кто-то огромный ласково дохнул её на макушку. Оно стекло вниз и мягко обволокло сердце, избавив от той острой ледышки, что вонзилась от одного лишь взгляда хаски…

- Хаски, - вдруг неожиданно для себя всхлипнула Лена. – Это была хаски…

- Та собака, с которой ты сбежала из дома? – кажется, Настя ничуть не удивилась.

- Она была так похожа на эту! Такая же красивая и весёлая…

- Что он с ней сделал? Твой дядя… Что он сделал?

- Застрелил.

Настины руки судорожно сжались, но она сумела справиться с собой и спокойно спросила:

- У него есть пистолет?

Лена помотала головой. По её щекам всё ещё бежали слёзы, которые она вытирала рукавичкой.

- Охотничье ружьё. У него есть разрешение.

- Убивать собак?

- Он сказал…

Она судорожно втянула воздух и только тогда смогла закончить фразу:

- Что если я ещё хоть раз ослушаюсь его… Он и меня также.

- Пусть только попробует, ублюдок! – процедила Настя сквозь зубы.

Не поворачиваясь, Лена тихо сказала:

- Слушай. Это я в Сети нашла, не знаю, кто автор…

Всё чаще с неба слышу лай,

Он сыплется, как звёздный дождик.

Собаки попадают в рай,

И там нас ищут безнадёжно.

И, свесив чуткие носы,

Они по райским кущам бродят,

И почему, не знают псы,

Своих хозяев не находят…

Собачий бог не виноват.

Он, как умеет, с ними лает.

Они безгрешны и про ад

По чистоте своей не знают.

И не возьмут последний след

Своих хозяев безутешных.

Но даже там, где горя нет,

Они за нас страдают, грешных…

Больше она ничего не успела добавить – ветер донёс чей-то крик. Девочки разом обернулись и увидели бегущего к ним Паппаса. От бурной радости хаски уже чуть не кувыркалась на поводке и повизгивала.

- Это его собака, - догадалась Настя. – А я надеялась, что ничья, и ты…

- Нет! - испугалась Лена, угадав её мысли. – Второй раз я всё равно не стала бы рисковать.

Помолчав, Настя только покорно опустила голову.

- Девчонки, что случилось? – задыхаясь, выкрикивал Никита Матвеевич.

На нём не было лыж, и он проваливался в снег по колено. Если б не повисший в морозном воздухе разговор, наверняка обе расхохотались бы, глядя, как неловко прыгает по снегу их руководитель. Но сейчас они смотрели на него, не замечая ничего. Им виделись остекленевшие голубые глаза и расплывающееся красное пятно.

- Почему не возвращаетесь? – присев, Паппас быстро потрогал их ноги. – Никто ничего не сломал?

- Даже лыжи целы, - отозвалась Настя, первой пришедшая в себя.

А Лена сумела взглянуть на собаку:

- Это ваша хаски? Почему вы никогда о ней не говорили?

Задумчиво посмотрев на собаку, Никита с недоумением развёл руками:

- Сам не знаю. Хаська, в общем-то, единственное родное мне существо.

- Её зовут Хаська?

- Тебя это чем-то смущает?

- Ничем не смущает… А жены у вас нет? – удивилась Настя.

- Нет. И детей нет. И родителей. Сиротинушка я…

Он пропел это с таким надрывом, что вынудил их засмеяться. От нетерпения собака нарезала ещё несколько кругов возле сосны, и едва не удавилась поводком. Паппас бросился ей на помощь, а Лена, воспользовавшись моментом, сжала Настину руку:

- Но ты никому?

- Могла бы и не спрашивать! – фыркнула Настя и побежала к Паппасу: - Никита Матвеевич, а что значит эта буква «Х»? Мы так и не поняли!

- Главное, вы добрались до неё, - серьёзно заметил он, с трудом высвободив собаку. – Остальное узнаете в Доме литераторов. Пошли, девчонки, мы возвращаемся к цивилизации.





****

Воскресенье мы провели просто фантастически! Если б не Ленкина история о собаке, которую убил её дядя… Но я заставила себя не думать об этом до поры, до времени, ведь собаку было уже не спасти. А вот за этим ненормальным дядей придётся приглядывать, чтобы ещё на кого-нибудь не начал охоту...

Теперь главное было убедить ребят принять Лену в нашу команду. Но я была уверена, что они согласятся со мной, когда узнают, как она лазила через забор и пострадала от кавказской овчарки, чтобы помочь больным детям. Было бы справедливо, если на помощь к ним мы пришли бы уже с нею вместе. Разве это нельзя засчитать ей в качестве проверки?

Вернувшись в город, мы ворвались в большую комнату, где проходили заседания нашей литературной студии, и Паппас велел всем пяти парам игроков сложить слово из найденных нами букв. Догадались мы не сразу, но всё же получили – АРХИВ. И уставились на него во все глаза. Лица у всех были красные после беготни по лесу и оттого почти незнакомые. Мы переглядывались и пожимали плечами.