* * *
Уже достаточно зная систему записи к врачам, в этот же день позвонил в онкодиспансер. Мысленно наивно отводил на ожидание приема недельки две (как раз успел бы забрать результат обследования в «Гранд-Медике»). И был неприятно удивлен, когда предложили приехать аж в начале декабря. Естественно, начал уговаривать регистраторшу посодействовать более скорому решению проблемы. И оказалось, что такая возможность существует – когда кто-то ранее записанный отказывается от приема. Любезная собеседница по имени Зина обещала сообщить, если такое случится. Я продиктовал ей свой номер телефона, подарил красивый комплимент и пообещал преподнести всему коллективу регистраторов свою книгу на память. Зина позвонила в этот же день и предложила дату приезда гораздо ближе, вскоре после того, как будет готов результат в «Гранд-Медике». Замечательно. Есть же отзывчивые люди, без них жить было бы стократ тяжелее. Дай Бог таким людям духовного и физического здоровья.
Результат обследования забрала моя дочка, ей было по пути, она работает в центре города. Но прежде, чем отдать документ мне, они с женой его изучили, ну прямо специалисты-медики! И потом супруга, протягивая мне бумагу, с ехидцей упомянула некоторые мои хвори, выявленные обследованием. Но они оказались не столь уж серьезны, а главное – метастазов в моем теле не обнаружено! Ура-ура! Хотя в глубине души я и так был уверен в этом (или почти уверен). По-моему, это свойственно любому человеку – надеяться на лучшее, иначе жизнь была бы сплошным кошмаром.
На прием к Ольге Михайловне я приехал с запасом времени. Нынче и к ней очередь, в коридоре второго этажа народищу уйма. Да, город наш очень неблагополучен в плане чистоты воздуха, отсюда и онкологические болезни. И хотя КМК почти весь уже ликвидировали, осталось еще немало гадящих и дымящих всякой дрянью предприятий. Что ж, судьба наша такая, и надо без ропота нести свой крест. И совершенствовать системы очистки на всех вредных производствах. Другого пути нет, не можем же мы все, жители города, уехать в другие края, мы любим свой Новокузнецк и будем в нем жить.
В этот раз Ольга Михайловна меня не ощупывала (а жаль), лишь прочитала мою бумагу, написала что-то на бланке и сказала мне быть к тринадцати часам в таком-то кабинете, на консилиуме.
На часах еще не было и десяти. Решил прогуляться и где-нибудь перекусить – возможно, даже напополам, если окажется длинное. Такие каламбурно-шутливые мысли прыгают в голове от хорошего настроения. А поесть надо, я же привык ездить на приемы натощак, и один раз это очень помогло: перед операцией удалось сделать анализ внезапно и быстро, помог пустой желудок; с тех пор в медучреждения еду, держа чрево в голоде.
На улице тепло, идет мокрый снег, он крупными хлопьями тихо опускается на влажный асфальт и мне на лицо, на руки. Прекрасная погода для ноября.
В продовольственном магазине купил два пирожка с печенью и бутылку минеральной воды. Получился то ли поздний завтрак, то ли слабенький ранний обед.
У кабинета в дальнем углу первого этажа, где заседает врачебный консилиум (согласитесь, уже само слово вызывает уважение), народу-у! Но очередь здесь не занимают, вызывают по фамилии. Просидел почти до четырех часов, из народа осталось человек пять. С каждым предыдущим беседовали не коротко, обстоятельно. И потом еще почти все ожидали в коридоре, к ним выходила сестра и что-то объясняла, по доносившимся словам можно было понять, что людям необходимо сдать какие-то анализы. У меня портилось настроение: «Неужели и мне еще делать анализы? Да сколько же можно? Ведь написано в документе – все у меня чисто!» Тем больше была моя радость, когда все завершилось благополучно. В большом кабинете сидело пятеро солидных людей, я вошел и назвал себя. И седовласая докторша, держа в руках мою карточку, добрым, сердечным голосом возвестила:
– Виктор Федорович! Глаз вам удалили хорошо, метастазы в вашем организме не обнаружены, так что живите и радуйтесь. От вас только требуется раз в три месяца являться сюда, к доктору, просто для осмотра.
Из кабинета вышел, почти пританцовывая. Теперь уже окончательно ясно, что беды мои закончились. Надо жить дальше. А как жить? Ну, восстанавливать ориентацию в пространстве, ну, возобновить полноценно забытую было за время болезни литературную работу. Это все само собой.
Но сказано ведь в Евангелии: «Возьми свой крест и иди за Мной».
А разве моя болезнь не есть мой крест?! И я должен нести его без малейшего ропота, с терпением и радостью. А что значит идти за Господом? Надо стараться (очень) жить по Заповедям Господа. И если Спаситель увеличит тяжесть креста, то есть пошлет еще хвори и скорби, то и тогда нельзя позволять себе малодушие и слабость духовную. Я ведь научен, вразумлен своей болезнью полновесно. Надо лишь правильно размыслить и принять все с любовью и благодарностью.
* * *
Одна беда, хвороба моя, отступила, другая, страшнее, ибо не телесная она, а сердечная, все ближе подступает.
Еще с лета заспотыкалась, захромала наша специальная военная операция на Украине. Наши войска оставили Киевскую область, Харьковскую. И тогда сердце болью полнилось. Мы же наших людей покинули, не все ведь смогли уйти с отступающими частями, бросили их на растерзание бандеровцам. И они расстреливали наших, пытали. Никто не смог предусмотреть такого развития событий? Значит, операция готовилась наспех, не глубоко продуманно? И на этом фоне постоянно велись разговоры о перемирии! Стыдно и горько было смотреть и слушать. Бандеровская власть на Украине откровенно над нами издевалась, а мы все проглатывали, утирались после плевков в лицо и опять талдычили о мире. Поведение нашей власти было точно такое, как при Ельцине. Это что, укоренившаяся привычка заискивать перед Америкой сработала? Или в высоких кабинетах остались те, кто строил и управлял колонией на русской земле?
Какие могут быть переговоры с нацистами, кроме подписания акта капитуляции? Ведь сам же Путин назвал украинскую власть нелегитимной, пришедшей в результате государственного переворота. А каково нашим бойцам в окопах слышать эти причитания о мире? Это же удар под дых воюющей армии!
А дальше пошло еще хуже. Оказалось, что численность нашей группировки на Украине недостаточна для победы. И опять никто не понимал, что мобилизацию необходимо было проводить не осенью, а весной. А если понимали высокие чины, почему не доложили Президенту вовремя и почему не настояли на исполнении?
Потом сдали Херсон и его жителей бандерлогам. Опять многие не смогли уйти, те, кто нас поддерживал, и мы знаем, что им уготовано. Снова не просчитали последствия, когда малыми силами занимали Херсонщину. Да, первые месяцы мы и малыми силами многое сделали, но тут большую роль сыграли ополченцы Донбасса и дух наших ребят, мы ошеломили ВСУ и шли вперед на кураже. Но так ведь не может продолжаться долго.
Естественно, сказалось и многоначалие в нашей группировке. А примеров из истории не знали? Нельзя было изучить опыт боевых действий наших соединений времен Великой Отечественной и Афганистана?
Донецк обстреливают каждый день. Душа скорбит, когда показывают кадры гибели стариков и детишек. Не поверю, что у нашей армии нет средств подавления батарей, ведущих огонь по нашим многострадальным городам и поселкам. Но не подавляем или подавляем неудовлетворительно. Почему? Хотим создать у Запада мнение о слабости нашей армии с каким-то стратегическим замыслом? Или жалеем тех жителей, которые проживают в полосе обороны ВСУ? А жителей Донецка не жалко нам? Его скоро в город-призрак превратят, если мы не примем кардинальных мер по защите.
Я ни в коем случае не обвиняю наших военных, знаю и вижу их горячее желание покончить с бандеровщиной. Скорее всего, где-то в высоких кабинетах сидят люди, которые препятствуют нашей борьбе.
Ведь почему-то сошли на нет все разговоры о трибунале над «азовцами». Их втихаря поменяли на наших пленных. «Азов» – запрещенная в России националистическая организация. И объясняется это желанием сохранить жизни наших пленных! И пленных англичан поменяли! Огромные репутационные потери для России не учли? Мы же обменом англичан на большее количество наших солдат показали им, всему Западу, что жизнь подданного его величества неизмеримо выше жизней русских парней. Те англичане, кого обменяли, могут еще не один раз приезжать убивать русских, а чего им бояться, опять обменяют, если попадутся. Я бы того, кто организовал обмен иностранцев и откровенных нацистов, самого бы обменял на кого-то из наших патриотов, томящихся в застенках СБУ, без права возврата в Россию. По такой логике обмена мы должны были в Великую Отечественную высоких чинов СС, СД и самого Паулюса обменивать каждого на десяток или сотню наших пленных. А по совести ли это? Как должен чувствовать себя воин, узнавший, что его обменяли на «азовца», на котором кровь десятков мирных жителей, и уверенный, что освобожденный нацист убьет еще немало безвинных? Не проклянет ли он доброхотов? Весьма и весьма вероятно.
Жили-прозябали мы все в России тридцать лет в корыстолюбивом изнеженном мире, поэтому и цена земной, физической жизни возросла неизмеримо, неестественно высоко, а дух народа оказался попран. Вот отсюда такие дикие перекосы духовно-нравственные, урон они нам наносят страшный. Надо от них как можно скорее избавляться при помощи Церкви и патриотического воспитания юношества – настоящего, глубокого воспитания, настоянного на русских традициях и русской культуре.
...Не вычистил Президент властные кабинеты от замаскированных врагов, и это очень скверно сказывается на всей нашей операции. Они будут тихо саботировать любые решения, ведущие к победе России.
Не так давно мы все же стали разрушать военные заводы и системы энергоснабжения на Украине. Доколе будем сохранять в целости въезды со стороны Польши, Словакии, Румынии и Молдовы, все мосты, тоннели, железнодорожные узлы? Здесь из внятных объяснений напрашивается всего два. Первое. Российские бизнесмены ведут свои дела с бандеровской властью, им нужны эти транспортные артерии для вывоза через Украину товаров, а бизнесмены эти имеют влияние в правительстве. Мы сейчас даже не знаем точно, на чьем топливе двигается техника ВСУ. Не на нашем ли? Вполне возможно, бандеровские танки, разрушающие домишки в поселках Донбасса зачастую вместе с немощными жителями, заправлены российской соляркой. «Ничего личного, только бизнес!» Мы становимся такими же, как англичане и американцы, которые, воюя против немцев во Второй Мировой войне, им же и продавали оружие и топливо.
И второе. Возможно, стоит задача перемолоть как можно больше западной техники и научить наших бойцов бороться с ней.
Нацистская власть убила Дарью Дугину, подорвала Крымский мост, атаковала наши базы стратегических бомбардировщиков, обстреливает русские города. А мы реагируем, как вялая осенняя лягушка. Но, вероятно, и здесь есть объяснение, а у нас, простых граждан, просто не хватает информации.
А самое ужасное из всего, что Зеленский начал уничтожать Русскую Православную церковь на Украине! Сажают в тюрьму священнослужителей, отбирают наши храмы, церковные ценности. Понятно, украинцы и сами должны защищать свои святыни. Ну, а мы? Разве не наш долг поддерживать и защищать Православие? Фактически военная операция на Украине перерастает в войну против сатанизма. Никакая это не братоубийственная распря между кровными братьями, потому что кровь не имеет значения. Имеет значение вера и дух народа, они определяют исторический путь.
Исходя из этого, Патриарх, по моему убеждению, должен был возвысить свой голос и на весь мир предать анафеме тех, кто уничтожает Православие на Украине. Я уверен, у Патриарха Кирилла достаточно влияния в мире, чтобы остановить гонения. А он молчит. Хотя можно было, скажем, объявить для всех христиан православных в России три дня поста и молитв во избавление от грехов и во избавление от врагов церкви Христовой. Уверен, что результат будет такой, что никто даже не может себе представить. Вспомните библейскую Ниневию, и что там произошло. И наш Президент может так сказать тем, кто за океаном подзуживает и науськивает Зеленского, что их понос прошибет от страха, и гонения враз прекратятся. Но молчат Патриарх и Президент. Не знаю, может, у них есть какие-то высшие соображения для молчания. А отвечать все равно придется, потому что из Украины исходит не просто угроза нашей безопасности и жизни, а угроза нашим душам. Смолчим – погибель вечную себе обретем.
А тут еще вновь начали чувствовать уверенность все родные сопутники частной собственности: мошенники, аферисты, черные риелторы. И снова потянуло дымом от горящих частных интернатов для бедных, опять стали отнимать жилье у стариков. То есть все самое подлое и низкое, что присуще частной собственности, пошло в рост, как раз когда военная операция стала затухать.
Гроза нужна, гроза очистительная, с громом и молниями, чтобы смыло ливнем всю грязь, накопившуюся в России. Грязь не столько материальную, сколько духовную. А война – это и есть гроза.
* * *
Медведев опять замелькал в эфирах, тот самый. Дмитрий Анатольевич, бывший наш Президент и премьер. Уж не готовят ли его в главное кресло страны? Своими текстами он явно хочет смыть негативное впечатление в народе от своего правления. Мы должны забыть его пенсионную реформу, его бессмертные выражения о деньгах и терпении, о том, как он отдал часть Баренцева моря американцам. И то, как он себя вел в начале войны с Грузией в 2008 году. Но это не кануло в Лету.
Нет, мелковат он для должности Президента, тем более в военное время, мелковат умом и духом. И если вспомнить его слова об итогах Великой Отечественной («Мы победили в войне не благодаря Сталину, а вопреки ему»), то возникает законный вопрос: а на кого он сработал таким серьезным высказыванием? Создается четкое убеждение, что не на Россию. Вот и подтверждается его весьма невеликий ум. Почему-то многие, бывшие во властной когорте, но проштрафившиеся, остаются в советниках у Путина, про запас он их, что ли, держит? Там и Фурсенко, бывший министр образования, тот самый, который заявил в свое время, что не нужно нам советское образование, ни к чему оно, нам надо выращивать грамотных потребителей. Он что – тоже надеется вернуться и продолжить свое дело? Не приведи, Господи!
Нет, гроза необходима, чтобы сильно тряхануло всю Россию и вытрясло из душ и сердец человеческих злобу и ненависть, зависть и жадность, гордыню и тщеславие, а взрастило любовь и сострадание, нежность и жертвенность, доброту и щедрость.
Только с этими свойствами мы победим весь кровожадный Запад.
* * *
Вот в таких мыслях пребывал я, сидя за столом над чистым листом бумаги. И вдруг звонок из родной поликлиники: просят приехать к офтальмологу, встать на учет.
Честно говоря, не хочется. Я уже стал отходить от всех больничных хлопот; но приглашают, куда деваться.
Еду, опять регистратура, дают талончик к офтальмологу. Нет, не талончик, просто листок бумажки с номером кабинета врача и часами приема. А на мою просьбу дать именно талон с конкретным временем, вежливо ответили, что мне после операции никакого талона не требуется. Я-то подумал, что имею право зайти вне очереди, но все оказалось обычным лукавством: вроде бы исполнили мою просьбу и одновременно избавились от моих притязаний. Просидел два часа, начиная с полвторого, да еще до этого ждал начала приема, гулял по морозцу и опять ждал (и в этот раз не евши, но, ученый уж, захватил из дома два пирога с капустой и мясом, жевал прямо на стуле, боясь пропустить очередь). Дождался, хотя, честно говоря, закипая от долгого томления (ведь чувствовал себя несколько привилегированным, мне же так сказали в регистратуре), пару раз пытался самочинно проникнуть за заветную дверь, однако мои попытки жестко пересекались бдительной сестрой милосердия и недремлющими обладателями талонов.
И вот, наконец, вошел, куда стремился.
Елена Петровна – не юных лет, немного усталый взгляд поверх очков. Поздоровался, и она мне сказала такое, чего я никак не ожидал услышать. Сразу вспомнилась моя мудрая жена: она-то не поверила, когда я передал ей разговор с Антоном Владимировичем о перспективе получить инвалидность. Мы тогда с супругой даже поспорили. Я-то верил доктору. Ну, не будет же специалист лгать прямо в лицо.
А оказалось, и такое возможно.
Бедный, бедный Антон Владимирович! Как мне его жалко. Если он поступил так сознательно, значит, встал на путь лжи, ведущий и обязательно приводящий к тяжелым душевным травмам и болезням. Не проходит это бесследно для творения Божьего, нет, не проходит. Ибо сказано: ложь есть источник и причина вечной смерти. Это Евангелие. Будем надеяться, что он все же не знал закона об инвалидности по утрате глаза в случае онкологического заболевания.
А тут мне официально заявили, что я имею право на третью группу инвалидности. Имею право! По закону!
Вот и не верь после этого слухам о премиях врачам, которые, если очень корректно выразиться, не доводят до своих пациентов правдивую информацию о полагающихся тем льготах. Хотя и трудно представить, как это реально можно осуществить. Вероятнее всего, есть просто устное пожелание руководства... Плюс в самом процессе воспитания врачей при частной собственности заложено небреженье здоровьем простых людишек.
Елена Петровна спросила, буду ли я оформлять инвалидность. Отчего же нет? Прибавки к пенсии, пожалуй, не будет, но какие-то льготы по оплате жилья и по проезду лишними не станут.
Но, конечно, опять надо собирать документы и сдавать некоторые анализы. А меня при одной мысли об этом бросает в нервную дрожь.
Малость успокоился, когда Елена Петровна перечислила необходимое. Немного. Анализ крови у меня есть, и он действителен (когда его получал, попросил напечатать три экземпляра, как чувствовал, что понадобится). Хуже другое: нужны оригиналы документов из больницы и «Гранд-Медики», не знал же я (и никто не подсказал!), что в онкодиспансер достаточно и копии. А сами документы должны отправиться в Кемерово на комиссию, которая определяет группу инвалидности. Придется ехать в онкологию, просить бумаги; если отдадут, копировать и действовать далее. Еще необходимо написать заявление, медсестра дала бланк. Мало того, к кардиологу как-то надо попасть на консультацию, чувствую, с этим возникнут проблемы.
Утром другого дня спешу в онкодиспансер, трепещу из-за возможных осложнений. Но все получилось очень даже просто и благополучно. Работала как раз та самая Зиночка, которая помогла мне записаться на прием пораньше. Подарил им, всему коллективу регистраторов, а их человека три или четыре, книгу. Подписал. Рады, подходят, благодарят, и мне приятно: возможно, обрел новых читателей. Зина скопировала оригиналы моих документов, отдала их мне, а копии вклеила в мою карточку. Осталось записаться, дождаться и попасть к кардиологу.
Опять еду в свою поликлинику, получаю талон, но, как всегда, к специалистам узкого профиля попасть сразу невозможно. Мне вот сейчас можно отдыхать аж две недели.
Тихий ужас! Что-то не нравится мне это, не нормально это. А что делать?
Вера Николаевна в отпуске, в последнюю встречу она сказала, что уходит на длительный отдых, до февраля. Решаю обратиться к заведующей поликлиникой, несколько лет назад общались с ней, приятная женщина. У кабинета всего пара человек, жду, и вдруг выходит Вера Николаевна. Здороваюсь, отхожу с ней. На вопрос, почему на работе, ответила, что вызвали; выслушав мое объяснение, пригласила зайти к ней, если откажут.
За столом заведующей другая дама, летами много моложе предшественницы, видом и речью приветлива. Выслушала очень внимательно, даже кивая в знак согласия с моими доводами и обаятельно улыбаясь. И ответ был корректный по форме. Но по сути – жесткий отказ.
В поликлинике из двух штатных кардиологов в наличии лишь одна, вторая сидит с больным ребенком. И если она, руководитель, сверх положенного количества больных с талонами будет заставлять доктора принимать еще, то можно лишиться и последнего специалиста, который вполне может заболеть от чрезмерной нагрузки. Вот такое своеобразное обоснование отказа. Обескуражен, иду-бреду по коридору к Вере Николаевне. Зашел, поведал, велено ждать в коридоре. Чего? Кого? Уж надоел я ей, поди, своими бесконечными проблемами. Надо что-то придумать. Помню, кабинет кардиолога где-то рядом. Встал, иду по коридору – и точно, вот он. Рядом на стульях бабка и сударушка годов не старых, но с видом удрученным. Занимаю за ней очередь. И тут вспомнил, что у меня нет с собой карточки. Что делать? Пока думал, бабка юркнула к врачу. Быстро спускаюсь этажом ниже, офтальмолог уже принимает. Объяснив в очереди ситуацию, заскакиваю в кабинет, здороваюсь и прошу врача срочно отдать мне карточку; та без слов подает, мчусь наверх, сажусь, и вскоре вместе с бабусей выходит кардиолог. На вид не злая, худощавое смуглое лицо красиво обрамлено каштановыми прядями, большие модные очки придают ей солидность. Подхожу, обращаюсь:
– Здравы будьте, милостивая государыня, на долгие года.
Такое приветствие всем приятно и настраивает человека на дружелюбное общение. Улыбка заиграла на губах молодой женщины. Быстро, коротко, заранее продуманно обосновываю свою просьбу принять меня всего лишь для консультации. Для убедительности снимаю темные очки. Результат положительный.
– Вот после женщины зайдете, – сказала кардиолог и взяла мою карточку.
Минуты ожидания были тягостны – оттого, что в любой момент мог подойти кто-то с талоном, и мне пришлось бы уступить, хотя уже и карточка моя в кабинете. Но обошлось, зашел. Врач измерила мое давление, что-то написала на бланке, собиралась уже вклеить его в карточку. И вдруг спохватилась, сказала, что мне все же придется сделать какую-то расширенную или углубленную кардиограмму. Но я же вроде это уже делал! Несколько эмоционально стал возражать, чем чуть не испортил все: улыбчивые губы сжались в жесткую полоску. Ну, думаю, надо давать задний ход. Покорно соглашаюсь, беру направление, карточку со все же вклеенным результатом консультации и быстро удаляюсь, пожелав кардиологу всяческих благ в жизни.
Елена Петровна шибко удивилась моему успеху:
– Как это вам удалось попасть к кардиологу?
Я скромно приписал результат счастливой случайности, но при этом повозмущался желанием сердечного доктора отправить меня еще на одно обследование. Елена Петровна начала листать мою медкарту.
– А я видела у вас этот результат. Да, вот он. Ну, все, на днях отправляю ваши документы в Кемерово на комиссию.
– Спасибо вам за участие!
* * *
Еще в начале осени попросил товарища, хорошо владеющего компьютером, найти мне в областном центре клинику, где изготавливают и вставляют искусственные глаза.
Он нашел два адреса: одну частную контору и ту самую больницу имени Беляева, где я обследовался летом. Частную организацию я отбросил сразу, позвонил в регистратуру больницы. Там мне дали номер телефона кабинета, где подбирают и вставляют протезы.
Результат разговора оказался просто потрясающий. Я-то звонил, чтобы выяснить предварительно, сколько это стоит, и договориться о приезде, когда пройдет полгода после операции. А мне собеседница возмущенно заявила, что если я не хочу потерять саму возможность иметь протез, потому что времени уже прошло немало, то должен приехать как можно скорее.
Опять меня подвели недобросовестные медики! Мне же неоднократно твердили – и в больнице, и еще где-то, то ли в онкодиспансере, то ли в поликлинике – о нежелательности и даже опасности вставления протеза в не зажившую как следует глазницу. Дескать, могут быть негативные последствия в виде натирания или воспаления с последующим нагноением.
Через день уже еду в областной центр. Мне и номера автобусов, троллейбусов дали, на которых смогу добраться до больницы. Доехал, иду по подсказке от остановки, сворачиваю за угол хирургического корпуса и узнаю парковку, где летом дочь ставила машину.
Отметился в регистратуре, нашел на первом этаже дверь с нужной табличкой. Оказывается, и сюда, в это невеселое заведение, очередь. Совсем юный парнишка и молодая чета с грудным ребенком. Отец все время носит малыша на руках, а тот постоянно ревет. Я пытался рассмотреть, у кого из родителей протез, но так и не заметил.
Сначала зашел парнишка, довольно быстро вышел, вот как шустро тут все делают. Потом молодая семья пошла в полном составе, и я удивился: зачем, если только отцу или матери нужна замена глаза, присутствовать всем?
Елена Николаевна, несмотря на возраст заката женской красоты, очень моложава, а по голосу, грудному, мелодичному, я представлял ее вообще молоденькой.
Она несколько раз примеряла мне имитацию глаза, легко и быстро вставляя и вынимая. Улыбнулась, когда я обеспокоенно поинтересовался, как я сам буду с этим управляться; сказала, что быстро научусь.
Пока она подбирала мне протез, я спросил у нее про молодую пару. К моему удивлению, глаз заменили у малыша. У него вскоре после рождения родное око перестало развиваться, стало мешать, его и удалили. И такое в жизни бывает...
В конце концов Елена Николаевна подобрала мне протез, по цвету близкий к моему оставшемуся глазу, меня он тоже удовлетворил. Заплатил за все семь тысяч рублей (это потому, что у меня еще нет инвалидности, а когда будет, смогу раз в год менять глаз бесплатно). Привык я к своему новому органу быстро, буквально через пять минут уже его не чувствовал, как не чувствуются родные глаза.
Доктор довольна результатом, она с удовлетворением заметила, что мое верхнее веко уже начало моргать, как ему и положено. А как она закипела в начале нашей встречи, когда я рассказал о советах, полученных в медицинских кабинетах! Прямо требовала номера телефонов тех, кто давал мне такие рекомендации, уж она выскажет свое мнение об их профессионализме!
Ведь если бы я ждал полгода, веки мои запали бы внутрь, вросли, особенно нижнее, получился бы некрасивый рубец, очень опасный в инфекционном отношении.
Да, не всем медработникам можно верить, и это скверно. Они вредят больным, когда дают советы, не владея нужными для этого знаниями, и тем самым наносят удар по престижу самой гуманной профессии.
...Очки затемненные я прямо в кабинете у Елены Николаевны убрал в сумку с огромным облегчением, надоели они мне до чертиков. Не ожидал такого эффекта от протеза. С пустой глазницей чувствовал себя ущербным, прятал провал на месте глаза темными стеклами, и вообще каждый выход из дома рождал во мне ощущение неуютности. А тут выхожу из больницы и спокойно иду, понимая, что внешне я ничем не отличаюсь от прочих прохожих. Жизнь всегда прекрасна, так что надо жить и трудиться.
Сильно прибавляют доброго настроения и последние события, связанные с нашей борьбой против мирового зла на Украине.
Наши войска плотно закрепились на своих позициях, вкопались, вгрызлись в землю и уже потихоньку начинают освобождать оккупированные укронацистами наши поселки и небольшие городки. Президент побывал в войсках, провел совещание с командирами, а затем, уже в столице, было большое совещание с высшими чинами Министерства обороны, приняты, скорее всего, очень важные решения. Все это очень радует. Как и другие меры по укреплению обороноспособности государства: выросла численность армии на полмиллиона человек; формирование соединений возвращается с принципа американских бригад к исконно русскому: полк, дивизия, армия, фронт; увеличивается состав воздушно-десантных войск и прочее.
Россиюшка наша родная начинает, наконец-то, грозно расправлять плечи. Ну, а там недалеко уж и до размаха – и тогда держись, вражья сила! Верится, очень верится, что близко наше большое наступление, и тогда перестанет этот фигляр Зеленский красоваться, а забьется в бункер (если его не вывезут из Украины или не придушат по приказу его же телохранители). Очень хочется надеяться, что наш народ, проживающий на Украине, скоро начнет отходить от наркотического дурмана, в который его погружали с начала девяностых годов прошлого века, очухается и дойдет до того, что нельзя выбирать главой государства человечка, изображающего игру на пианино гениталиями, это недопустимо, это унижает весь народ, позорит перед всем миром. Ведь понятно же, что на такое способен лишь тот, у кого напрочь отсутствуют какие-либо принципы и моральные устои. И что из такого существа при нужном воздействии очень легко сконструировать кровожадное чудовище. Это и было сделано.
Уроком это должно стать всем странам так называемого демократического мира, горьким уроком, хотя уже во всех уголках Земли понимают, что выборы при капитализме давно превратились в коммерческое шоу с обговоренным и обеспеченным результатом. Это еще один веский довод в пользу придушения у нас капитализма до полузадоха, до существования его не выше сферы обслуживания. Иначе он нам сильно напакостит во время войны: он же кровеносными сосудами соединен с Западом, там его матка, там его все.
* * *
Дома меня ждал сюрприз, который очень мощно подпитал дух мой. Жена показала мне на своем телефоне небольшой видеосюжет, поразивший меня и порадовавший.
Где-то в нашем городе на тротуаре сидит бабушка на раскладном стульчике, в теплой куртке, в шапке и еще в платке поверх нее; за спиной у бабушки газон с жухлой травой, возле ног футляр для гармони и посудина для пожертвований. А сама она играет на гармони и поет. Простое русское старушечье лицо, с недостатком зубов, с морщинками. Вслушиваюсь, всматриваюсь в эту женщину и замираю от восторга. Такая сила любви к Родине звучит в ее голосе, такая убежденность в правоте того, о чем она поет! И сам голос – вроде негромкий, но мощный глубинной полнотой чувства с переливами интонаций – проникает в сердце до самого донышка.
У меня слезы невольно выступили. Несколько раз прослушал, а впечатление не ослабло. Вроде бы и слова немудреные, не шедевр поэзии с точки зрения эстета, а так цепляют что-то в самом нутре человеческом. Запомнил припев и довожу до вас, читатели:
Звонят, звонят колокола,
Кресты стоят над куполами.
Россия-матушка моя
Мы молимся за твою славу.
Но это надо не читать, слушать.
Привезти бы эту бабушку в Кремлевский дворец, посадить на сцену в таком виде, в каком она сидит на тротуаре, и попросить исполнить свою песню, возможно, ею же и сочиненную, без всякого дополнительного музыкального сопровождения. И транслировать это выступление на всю нашу страну и на другие страны, где нас слушают и смотрят.
Уверен, эффект будет ошеломляющим для всего мира – оттого, что почти нигде уже нет искренности, а тут она во всей силе и красоте!
Бабушкина песня сродни песне «Вставай, страна огромная» начала Великой Отечественной войны.
И на Западе думают победить государство, где есть такие бабушки?!
Ну, граждане американские империалисты с прихвостнями, вы очень глубоко заблуждаетесь. И заблуждение это может (и будет) стоить вам так дорого, что даже некому станет подсчитать потери. На том стояли, стоим и будем стоять вечно.
20.01.2023 г.
Уже достаточно зная систему записи к врачам, в этот же день позвонил в онкодиспансер. Мысленно наивно отводил на ожидание приема недельки две (как раз успел бы забрать результат обследования в «Гранд-Медике»). И был неприятно удивлен, когда предложили приехать аж в начале декабря. Естественно, начал уговаривать регистраторшу посодействовать более скорому решению проблемы. И оказалось, что такая возможность существует – когда кто-то ранее записанный отказывается от приема. Любезная собеседница по имени Зина обещала сообщить, если такое случится. Я продиктовал ей свой номер телефона, подарил красивый комплимент и пообещал преподнести всему коллективу регистраторов свою книгу на память. Зина позвонила в этот же день и предложила дату приезда гораздо ближе, вскоре после того, как будет готов результат в «Гранд-Медике». Замечательно. Есть же отзывчивые люди, без них жить было бы стократ тяжелее. Дай Бог таким людям духовного и физического здоровья.
Результат обследования забрала моя дочка, ей было по пути, она работает в центре города. Но прежде, чем отдать документ мне, они с женой его изучили, ну прямо специалисты-медики! И потом супруга, протягивая мне бумагу, с ехидцей упомянула некоторые мои хвори, выявленные обследованием. Но они оказались не столь уж серьезны, а главное – метастазов в моем теле не обнаружено! Ура-ура! Хотя в глубине души я и так был уверен в этом (или почти уверен). По-моему, это свойственно любому человеку – надеяться на лучшее, иначе жизнь была бы сплошным кошмаром.
На прием к Ольге Михайловне я приехал с запасом времени. Нынче и к ней очередь, в коридоре второго этажа народищу уйма. Да, город наш очень неблагополучен в плане чистоты воздуха, отсюда и онкологические болезни. И хотя КМК почти весь уже ликвидировали, осталось еще немало гадящих и дымящих всякой дрянью предприятий. Что ж, судьба наша такая, и надо без ропота нести свой крест. И совершенствовать системы очистки на всех вредных производствах. Другого пути нет, не можем же мы все, жители города, уехать в другие края, мы любим свой Новокузнецк и будем в нем жить.
В этот раз Ольга Михайловна меня не ощупывала (а жаль), лишь прочитала мою бумагу, написала что-то на бланке и сказала мне быть к тринадцати часам в таком-то кабинете, на консилиуме.
На часах еще не было и десяти. Решил прогуляться и где-нибудь перекусить – возможно, даже напополам, если окажется длинное. Такие каламбурно-шутливые мысли прыгают в голове от хорошего настроения. А поесть надо, я же привык ездить на приемы натощак, и один раз это очень помогло: перед операцией удалось сделать анализ внезапно и быстро, помог пустой желудок; с тех пор в медучреждения еду, держа чрево в голоде.
На улице тепло, идет мокрый снег, он крупными хлопьями тихо опускается на влажный асфальт и мне на лицо, на руки. Прекрасная погода для ноября.
В продовольственном магазине купил два пирожка с печенью и бутылку минеральной воды. Получился то ли поздний завтрак, то ли слабенький ранний обед.
У кабинета в дальнем углу первого этажа, где заседает врачебный консилиум (согласитесь, уже само слово вызывает уважение), народу-у! Но очередь здесь не занимают, вызывают по фамилии. Просидел почти до четырех часов, из народа осталось человек пять. С каждым предыдущим беседовали не коротко, обстоятельно. И потом еще почти все ожидали в коридоре, к ним выходила сестра и что-то объясняла, по доносившимся словам можно было понять, что людям необходимо сдать какие-то анализы. У меня портилось настроение: «Неужели и мне еще делать анализы? Да сколько же можно? Ведь написано в документе – все у меня чисто!» Тем больше была моя радость, когда все завершилось благополучно. В большом кабинете сидело пятеро солидных людей, я вошел и назвал себя. И седовласая докторша, держа в руках мою карточку, добрым, сердечным голосом возвестила:
– Виктор Федорович! Глаз вам удалили хорошо, метастазы в вашем организме не обнаружены, так что живите и радуйтесь. От вас только требуется раз в три месяца являться сюда, к доктору, просто для осмотра.
Из кабинета вышел, почти пританцовывая. Теперь уже окончательно ясно, что беды мои закончились. Надо жить дальше. А как жить? Ну, восстанавливать ориентацию в пространстве, ну, возобновить полноценно забытую было за время болезни литературную работу. Это все само собой.
Но сказано ведь в Евангелии: «Возьми свой крест и иди за Мной».
А разве моя болезнь не есть мой крест?! И я должен нести его без малейшего ропота, с терпением и радостью. А что значит идти за Господом? Надо стараться (очень) жить по Заповедям Господа. И если Спаситель увеличит тяжесть креста, то есть пошлет еще хвори и скорби, то и тогда нельзя позволять себе малодушие и слабость духовную. Я ведь научен, вразумлен своей болезнью полновесно. Надо лишь правильно размыслить и принять все с любовью и благодарностью.
* * *
Одна беда, хвороба моя, отступила, другая, страшнее, ибо не телесная она, а сердечная, все ближе подступает.
Еще с лета заспотыкалась, захромала наша специальная военная операция на Украине. Наши войска оставили Киевскую область, Харьковскую. И тогда сердце болью полнилось. Мы же наших людей покинули, не все ведь смогли уйти с отступающими частями, бросили их на растерзание бандеровцам. И они расстреливали наших, пытали. Никто не смог предусмотреть такого развития событий? Значит, операция готовилась наспех, не глубоко продуманно? И на этом фоне постоянно велись разговоры о перемирии! Стыдно и горько было смотреть и слушать. Бандеровская власть на Украине откровенно над нами издевалась, а мы все проглатывали, утирались после плевков в лицо и опять талдычили о мире. Поведение нашей власти было точно такое, как при Ельцине. Это что, укоренившаяся привычка заискивать перед Америкой сработала? Или в высоких кабинетах остались те, кто строил и управлял колонией на русской земле?
Какие могут быть переговоры с нацистами, кроме подписания акта капитуляции? Ведь сам же Путин назвал украинскую власть нелегитимной, пришедшей в результате государственного переворота. А каково нашим бойцам в окопах слышать эти причитания о мире? Это же удар под дых воюющей армии!
А дальше пошло еще хуже. Оказалось, что численность нашей группировки на Украине недостаточна для победы. И опять никто не понимал, что мобилизацию необходимо было проводить не осенью, а весной. А если понимали высокие чины, почему не доложили Президенту вовремя и почему не настояли на исполнении?
Потом сдали Херсон и его жителей бандерлогам. Опять многие не смогли уйти, те, кто нас поддерживал, и мы знаем, что им уготовано. Снова не просчитали последствия, когда малыми силами занимали Херсонщину. Да, первые месяцы мы и малыми силами многое сделали, но тут большую роль сыграли ополченцы Донбасса и дух наших ребят, мы ошеломили ВСУ и шли вперед на кураже. Но так ведь не может продолжаться долго.
Естественно, сказалось и многоначалие в нашей группировке. А примеров из истории не знали? Нельзя было изучить опыт боевых действий наших соединений времен Великой Отечественной и Афганистана?
Донецк обстреливают каждый день. Душа скорбит, когда показывают кадры гибели стариков и детишек. Не поверю, что у нашей армии нет средств подавления батарей, ведущих огонь по нашим многострадальным городам и поселкам. Но не подавляем или подавляем неудовлетворительно. Почему? Хотим создать у Запада мнение о слабости нашей армии с каким-то стратегическим замыслом? Или жалеем тех жителей, которые проживают в полосе обороны ВСУ? А жителей Донецка не жалко нам? Его скоро в город-призрак превратят, если мы не примем кардинальных мер по защите.
Я ни в коем случае не обвиняю наших военных, знаю и вижу их горячее желание покончить с бандеровщиной. Скорее всего, где-то в высоких кабинетах сидят люди, которые препятствуют нашей борьбе.
Ведь почему-то сошли на нет все разговоры о трибунале над «азовцами». Их втихаря поменяли на наших пленных. «Азов» – запрещенная в России националистическая организация. И объясняется это желанием сохранить жизни наших пленных! И пленных англичан поменяли! Огромные репутационные потери для России не учли? Мы же обменом англичан на большее количество наших солдат показали им, всему Западу, что жизнь подданного его величества неизмеримо выше жизней русских парней. Те англичане, кого обменяли, могут еще не один раз приезжать убивать русских, а чего им бояться, опять обменяют, если попадутся. Я бы того, кто организовал обмен иностранцев и откровенных нацистов, самого бы обменял на кого-то из наших патриотов, томящихся в застенках СБУ, без права возврата в Россию. По такой логике обмена мы должны были в Великую Отечественную высоких чинов СС, СД и самого Паулюса обменивать каждого на десяток или сотню наших пленных. А по совести ли это? Как должен чувствовать себя воин, узнавший, что его обменяли на «азовца», на котором кровь десятков мирных жителей, и уверенный, что освобожденный нацист убьет еще немало безвинных? Не проклянет ли он доброхотов? Весьма и весьма вероятно.
Жили-прозябали мы все в России тридцать лет в корыстолюбивом изнеженном мире, поэтому и цена земной, физической жизни возросла неизмеримо, неестественно высоко, а дух народа оказался попран. Вот отсюда такие дикие перекосы духовно-нравственные, урон они нам наносят страшный. Надо от них как можно скорее избавляться при помощи Церкви и патриотического воспитания юношества – настоящего, глубокого воспитания, настоянного на русских традициях и русской культуре.
...Не вычистил Президент властные кабинеты от замаскированных врагов, и это очень скверно сказывается на всей нашей операции. Они будут тихо саботировать любые решения, ведущие к победе России.
Не так давно мы все же стали разрушать военные заводы и системы энергоснабжения на Украине. Доколе будем сохранять в целости въезды со стороны Польши, Словакии, Румынии и Молдовы, все мосты, тоннели, железнодорожные узлы? Здесь из внятных объяснений напрашивается всего два. Первое. Российские бизнесмены ведут свои дела с бандеровской властью, им нужны эти транспортные артерии для вывоза через Украину товаров, а бизнесмены эти имеют влияние в правительстве. Мы сейчас даже не знаем точно, на чьем топливе двигается техника ВСУ. Не на нашем ли? Вполне возможно, бандеровские танки, разрушающие домишки в поселках Донбасса зачастую вместе с немощными жителями, заправлены российской соляркой. «Ничего личного, только бизнес!» Мы становимся такими же, как англичане и американцы, которые, воюя против немцев во Второй Мировой войне, им же и продавали оружие и топливо.
И второе. Возможно, стоит задача перемолоть как можно больше западной техники и научить наших бойцов бороться с ней.
Нацистская власть убила Дарью Дугину, подорвала Крымский мост, атаковала наши базы стратегических бомбардировщиков, обстреливает русские города. А мы реагируем, как вялая осенняя лягушка. Но, вероятно, и здесь есть объяснение, а у нас, простых граждан, просто не хватает информации.
А самое ужасное из всего, что Зеленский начал уничтожать Русскую Православную церковь на Украине! Сажают в тюрьму священнослужителей, отбирают наши храмы, церковные ценности. Понятно, украинцы и сами должны защищать свои святыни. Ну, а мы? Разве не наш долг поддерживать и защищать Православие? Фактически военная операция на Украине перерастает в войну против сатанизма. Никакая это не братоубийственная распря между кровными братьями, потому что кровь не имеет значения. Имеет значение вера и дух народа, они определяют исторический путь.
Исходя из этого, Патриарх, по моему убеждению, должен был возвысить свой голос и на весь мир предать анафеме тех, кто уничтожает Православие на Украине. Я уверен, у Патриарха Кирилла достаточно влияния в мире, чтобы остановить гонения. А он молчит. Хотя можно было, скажем, объявить для всех христиан православных в России три дня поста и молитв во избавление от грехов и во избавление от врагов церкви Христовой. Уверен, что результат будет такой, что никто даже не может себе представить. Вспомните библейскую Ниневию, и что там произошло. И наш Президент может так сказать тем, кто за океаном подзуживает и науськивает Зеленского, что их понос прошибет от страха, и гонения враз прекратятся. Но молчат Патриарх и Президент. Не знаю, может, у них есть какие-то высшие соображения для молчания. А отвечать все равно придется, потому что из Украины исходит не просто угроза нашей безопасности и жизни, а угроза нашим душам. Смолчим – погибель вечную себе обретем.
А тут еще вновь начали чувствовать уверенность все родные сопутники частной собственности: мошенники, аферисты, черные риелторы. И снова потянуло дымом от горящих частных интернатов для бедных, опять стали отнимать жилье у стариков. То есть все самое подлое и низкое, что присуще частной собственности, пошло в рост, как раз когда военная операция стала затухать.
Гроза нужна, гроза очистительная, с громом и молниями, чтобы смыло ливнем всю грязь, накопившуюся в России. Грязь не столько материальную, сколько духовную. А война – это и есть гроза.
* * *
Медведев опять замелькал в эфирах, тот самый. Дмитрий Анатольевич, бывший наш Президент и премьер. Уж не готовят ли его в главное кресло страны? Своими текстами он явно хочет смыть негативное впечатление в народе от своего правления. Мы должны забыть его пенсионную реформу, его бессмертные выражения о деньгах и терпении, о том, как он отдал часть Баренцева моря американцам. И то, как он себя вел в начале войны с Грузией в 2008 году. Но это не кануло в Лету.
Нет, мелковат он для должности Президента, тем более в военное время, мелковат умом и духом. И если вспомнить его слова об итогах Великой Отечественной («Мы победили в войне не благодаря Сталину, а вопреки ему»), то возникает законный вопрос: а на кого он сработал таким серьезным высказыванием? Создается четкое убеждение, что не на Россию. Вот и подтверждается его весьма невеликий ум. Почему-то многие, бывшие во властной когорте, но проштрафившиеся, остаются в советниках у Путина, про запас он их, что ли, держит? Там и Фурсенко, бывший министр образования, тот самый, который заявил в свое время, что не нужно нам советское образование, ни к чему оно, нам надо выращивать грамотных потребителей. Он что – тоже надеется вернуться и продолжить свое дело? Не приведи, Господи!
Нет, гроза необходима, чтобы сильно тряхануло всю Россию и вытрясло из душ и сердец человеческих злобу и ненависть, зависть и жадность, гордыню и тщеславие, а взрастило любовь и сострадание, нежность и жертвенность, доброту и щедрость.
Только с этими свойствами мы победим весь кровожадный Запад.
* * *
Вот в таких мыслях пребывал я, сидя за столом над чистым листом бумаги. И вдруг звонок из родной поликлиники: просят приехать к офтальмологу, встать на учет.
Честно говоря, не хочется. Я уже стал отходить от всех больничных хлопот; но приглашают, куда деваться.
Еду, опять регистратура, дают талончик к офтальмологу. Нет, не талончик, просто листок бумажки с номером кабинета врача и часами приема. А на мою просьбу дать именно талон с конкретным временем, вежливо ответили, что мне после операции никакого талона не требуется. Я-то подумал, что имею право зайти вне очереди, но все оказалось обычным лукавством: вроде бы исполнили мою просьбу и одновременно избавились от моих притязаний. Просидел два часа, начиная с полвторого, да еще до этого ждал начала приема, гулял по морозцу и опять ждал (и в этот раз не евши, но, ученый уж, захватил из дома два пирога с капустой и мясом, жевал прямо на стуле, боясь пропустить очередь). Дождался, хотя, честно говоря, закипая от долгого томления (ведь чувствовал себя несколько привилегированным, мне же так сказали в регистратуре), пару раз пытался самочинно проникнуть за заветную дверь, однако мои попытки жестко пересекались бдительной сестрой милосердия и недремлющими обладателями талонов.
И вот, наконец, вошел, куда стремился.
Елена Петровна – не юных лет, немного усталый взгляд поверх очков. Поздоровался, и она мне сказала такое, чего я никак не ожидал услышать. Сразу вспомнилась моя мудрая жена: она-то не поверила, когда я передал ей разговор с Антоном Владимировичем о перспективе получить инвалидность. Мы тогда с супругой даже поспорили. Я-то верил доктору. Ну, не будет же специалист лгать прямо в лицо.
А оказалось, и такое возможно.
Бедный, бедный Антон Владимирович! Как мне его жалко. Если он поступил так сознательно, значит, встал на путь лжи, ведущий и обязательно приводящий к тяжелым душевным травмам и болезням. Не проходит это бесследно для творения Божьего, нет, не проходит. Ибо сказано: ложь есть источник и причина вечной смерти. Это Евангелие. Будем надеяться, что он все же не знал закона об инвалидности по утрате глаза в случае онкологического заболевания.
А тут мне официально заявили, что я имею право на третью группу инвалидности. Имею право! По закону!
Вот и не верь после этого слухам о премиях врачам, которые, если очень корректно выразиться, не доводят до своих пациентов правдивую информацию о полагающихся тем льготах. Хотя и трудно представить, как это реально можно осуществить. Вероятнее всего, есть просто устное пожелание руководства... Плюс в самом процессе воспитания врачей при частной собственности заложено небреженье здоровьем простых людишек.
Елена Петровна спросила, буду ли я оформлять инвалидность. Отчего же нет? Прибавки к пенсии, пожалуй, не будет, но какие-то льготы по оплате жилья и по проезду лишними не станут.
Но, конечно, опять надо собирать документы и сдавать некоторые анализы. А меня при одной мысли об этом бросает в нервную дрожь.
Малость успокоился, когда Елена Петровна перечислила необходимое. Немного. Анализ крови у меня есть, и он действителен (когда его получал, попросил напечатать три экземпляра, как чувствовал, что понадобится). Хуже другое: нужны оригиналы документов из больницы и «Гранд-Медики», не знал же я (и никто не подсказал!), что в онкодиспансер достаточно и копии. А сами документы должны отправиться в Кемерово на комиссию, которая определяет группу инвалидности. Придется ехать в онкологию, просить бумаги; если отдадут, копировать и действовать далее. Еще необходимо написать заявление, медсестра дала бланк. Мало того, к кардиологу как-то надо попасть на консультацию, чувствую, с этим возникнут проблемы.
Утром другого дня спешу в онкодиспансер, трепещу из-за возможных осложнений. Но все получилось очень даже просто и благополучно. Работала как раз та самая Зиночка, которая помогла мне записаться на прием пораньше. Подарил им, всему коллективу регистраторов, а их человека три или четыре, книгу. Подписал. Рады, подходят, благодарят, и мне приятно: возможно, обрел новых читателей. Зина скопировала оригиналы моих документов, отдала их мне, а копии вклеила в мою карточку. Осталось записаться, дождаться и попасть к кардиологу.
Опять еду в свою поликлинику, получаю талон, но, как всегда, к специалистам узкого профиля попасть сразу невозможно. Мне вот сейчас можно отдыхать аж две недели.
Тихий ужас! Что-то не нравится мне это, не нормально это. А что делать?
Вера Николаевна в отпуске, в последнюю встречу она сказала, что уходит на длительный отдых, до февраля. Решаю обратиться к заведующей поликлиникой, несколько лет назад общались с ней, приятная женщина. У кабинета всего пара человек, жду, и вдруг выходит Вера Николаевна. Здороваюсь, отхожу с ней. На вопрос, почему на работе, ответила, что вызвали; выслушав мое объяснение, пригласила зайти к ней, если откажут.
За столом заведующей другая дама, летами много моложе предшественницы, видом и речью приветлива. Выслушала очень внимательно, даже кивая в знак согласия с моими доводами и обаятельно улыбаясь. И ответ был корректный по форме. Но по сути – жесткий отказ.
В поликлинике из двух штатных кардиологов в наличии лишь одна, вторая сидит с больным ребенком. И если она, руководитель, сверх положенного количества больных с талонами будет заставлять доктора принимать еще, то можно лишиться и последнего специалиста, который вполне может заболеть от чрезмерной нагрузки. Вот такое своеобразное обоснование отказа. Обескуражен, иду-бреду по коридору к Вере Николаевне. Зашел, поведал, велено ждать в коридоре. Чего? Кого? Уж надоел я ей, поди, своими бесконечными проблемами. Надо что-то придумать. Помню, кабинет кардиолога где-то рядом. Встал, иду по коридору – и точно, вот он. Рядом на стульях бабка и сударушка годов не старых, но с видом удрученным. Занимаю за ней очередь. И тут вспомнил, что у меня нет с собой карточки. Что делать? Пока думал, бабка юркнула к врачу. Быстро спускаюсь этажом ниже, офтальмолог уже принимает. Объяснив в очереди ситуацию, заскакиваю в кабинет, здороваюсь и прошу врача срочно отдать мне карточку; та без слов подает, мчусь наверх, сажусь, и вскоре вместе с бабусей выходит кардиолог. На вид не злая, худощавое смуглое лицо красиво обрамлено каштановыми прядями, большие модные очки придают ей солидность. Подхожу, обращаюсь:
– Здравы будьте, милостивая государыня, на долгие года.
Такое приветствие всем приятно и настраивает человека на дружелюбное общение. Улыбка заиграла на губах молодой женщины. Быстро, коротко, заранее продуманно обосновываю свою просьбу принять меня всего лишь для консультации. Для убедительности снимаю темные очки. Результат положительный.
– Вот после женщины зайдете, – сказала кардиолог и взяла мою карточку.
Минуты ожидания были тягостны – оттого, что в любой момент мог подойти кто-то с талоном, и мне пришлось бы уступить, хотя уже и карточка моя в кабинете. Но обошлось, зашел. Врач измерила мое давление, что-то написала на бланке, собиралась уже вклеить его в карточку. И вдруг спохватилась, сказала, что мне все же придется сделать какую-то расширенную или углубленную кардиограмму. Но я же вроде это уже делал! Несколько эмоционально стал возражать, чем чуть не испортил все: улыбчивые губы сжались в жесткую полоску. Ну, думаю, надо давать задний ход. Покорно соглашаюсь, беру направление, карточку со все же вклеенным результатом консультации и быстро удаляюсь, пожелав кардиологу всяческих благ в жизни.
Елена Петровна шибко удивилась моему успеху:
– Как это вам удалось попасть к кардиологу?
Я скромно приписал результат счастливой случайности, но при этом повозмущался желанием сердечного доктора отправить меня еще на одно обследование. Елена Петровна начала листать мою медкарту.
– А я видела у вас этот результат. Да, вот он. Ну, все, на днях отправляю ваши документы в Кемерово на комиссию.
– Спасибо вам за участие!
* * *
Еще в начале осени попросил товарища, хорошо владеющего компьютером, найти мне в областном центре клинику, где изготавливают и вставляют искусственные глаза.
Он нашел два адреса: одну частную контору и ту самую больницу имени Беляева, где я обследовался летом. Частную организацию я отбросил сразу, позвонил в регистратуру больницы. Там мне дали номер телефона кабинета, где подбирают и вставляют протезы.
Результат разговора оказался просто потрясающий. Я-то звонил, чтобы выяснить предварительно, сколько это стоит, и договориться о приезде, когда пройдет полгода после операции. А мне собеседница возмущенно заявила, что если я не хочу потерять саму возможность иметь протез, потому что времени уже прошло немало, то должен приехать как можно скорее.
Опять меня подвели недобросовестные медики! Мне же неоднократно твердили – и в больнице, и еще где-то, то ли в онкодиспансере, то ли в поликлинике – о нежелательности и даже опасности вставления протеза в не зажившую как следует глазницу. Дескать, могут быть негативные последствия в виде натирания или воспаления с последующим нагноением.
Через день уже еду в областной центр. Мне и номера автобусов, троллейбусов дали, на которых смогу добраться до больницы. Доехал, иду по подсказке от остановки, сворачиваю за угол хирургического корпуса и узнаю парковку, где летом дочь ставила машину.
Отметился в регистратуре, нашел на первом этаже дверь с нужной табличкой. Оказывается, и сюда, в это невеселое заведение, очередь. Совсем юный парнишка и молодая чета с грудным ребенком. Отец все время носит малыша на руках, а тот постоянно ревет. Я пытался рассмотреть, у кого из родителей протез, но так и не заметил.
Сначала зашел парнишка, довольно быстро вышел, вот как шустро тут все делают. Потом молодая семья пошла в полном составе, и я удивился: зачем, если только отцу или матери нужна замена глаза, присутствовать всем?
Елена Николаевна, несмотря на возраст заката женской красоты, очень моложава, а по голосу, грудному, мелодичному, я представлял ее вообще молоденькой.
Она несколько раз примеряла мне имитацию глаза, легко и быстро вставляя и вынимая. Улыбнулась, когда я обеспокоенно поинтересовался, как я сам буду с этим управляться; сказала, что быстро научусь.
Пока она подбирала мне протез, я спросил у нее про молодую пару. К моему удивлению, глаз заменили у малыша. У него вскоре после рождения родное око перестало развиваться, стало мешать, его и удалили. И такое в жизни бывает...
В конце концов Елена Николаевна подобрала мне протез, по цвету близкий к моему оставшемуся глазу, меня он тоже удовлетворил. Заплатил за все семь тысяч рублей (это потому, что у меня еще нет инвалидности, а когда будет, смогу раз в год менять глаз бесплатно). Привык я к своему новому органу быстро, буквально через пять минут уже его не чувствовал, как не чувствуются родные глаза.
Доктор довольна результатом, она с удовлетворением заметила, что мое верхнее веко уже начало моргать, как ему и положено. А как она закипела в начале нашей встречи, когда я рассказал о советах, полученных в медицинских кабинетах! Прямо требовала номера телефонов тех, кто давал мне такие рекомендации, уж она выскажет свое мнение об их профессионализме!
Ведь если бы я ждал полгода, веки мои запали бы внутрь, вросли, особенно нижнее, получился бы некрасивый рубец, очень опасный в инфекционном отношении.
Да, не всем медработникам можно верить, и это скверно. Они вредят больным, когда дают советы, не владея нужными для этого знаниями, и тем самым наносят удар по престижу самой гуманной профессии.
...Очки затемненные я прямо в кабинете у Елены Николаевны убрал в сумку с огромным облегчением, надоели они мне до чертиков. Не ожидал такого эффекта от протеза. С пустой глазницей чувствовал себя ущербным, прятал провал на месте глаза темными стеклами, и вообще каждый выход из дома рождал во мне ощущение неуютности. А тут выхожу из больницы и спокойно иду, понимая, что внешне я ничем не отличаюсь от прочих прохожих. Жизнь всегда прекрасна, так что надо жить и трудиться.
Сильно прибавляют доброго настроения и последние события, связанные с нашей борьбой против мирового зла на Украине.
Наши войска плотно закрепились на своих позициях, вкопались, вгрызлись в землю и уже потихоньку начинают освобождать оккупированные укронацистами наши поселки и небольшие городки. Президент побывал в войсках, провел совещание с командирами, а затем, уже в столице, было большое совещание с высшими чинами Министерства обороны, приняты, скорее всего, очень важные решения. Все это очень радует. Как и другие меры по укреплению обороноспособности государства: выросла численность армии на полмиллиона человек; формирование соединений возвращается с принципа американских бригад к исконно русскому: полк, дивизия, армия, фронт; увеличивается состав воздушно-десантных войск и прочее.
Россиюшка наша родная начинает, наконец-то, грозно расправлять плечи. Ну, а там недалеко уж и до размаха – и тогда держись, вражья сила! Верится, очень верится, что близко наше большое наступление, и тогда перестанет этот фигляр Зеленский красоваться, а забьется в бункер (если его не вывезут из Украины или не придушат по приказу его же телохранители). Очень хочется надеяться, что наш народ, проживающий на Украине, скоро начнет отходить от наркотического дурмана, в который его погружали с начала девяностых годов прошлого века, очухается и дойдет до того, что нельзя выбирать главой государства человечка, изображающего игру на пианино гениталиями, это недопустимо, это унижает весь народ, позорит перед всем миром. Ведь понятно же, что на такое способен лишь тот, у кого напрочь отсутствуют какие-либо принципы и моральные устои. И что из такого существа при нужном воздействии очень легко сконструировать кровожадное чудовище. Это и было сделано.
Уроком это должно стать всем странам так называемого демократического мира, горьким уроком, хотя уже во всех уголках Земли понимают, что выборы при капитализме давно превратились в коммерческое шоу с обговоренным и обеспеченным результатом. Это еще один веский довод в пользу придушения у нас капитализма до полузадоха, до существования его не выше сферы обслуживания. Иначе он нам сильно напакостит во время войны: он же кровеносными сосудами соединен с Западом, там его матка, там его все.
* * *
Дома меня ждал сюрприз, который очень мощно подпитал дух мой. Жена показала мне на своем телефоне небольшой видеосюжет, поразивший меня и порадовавший.
Где-то в нашем городе на тротуаре сидит бабушка на раскладном стульчике, в теплой куртке, в шапке и еще в платке поверх нее; за спиной у бабушки газон с жухлой травой, возле ног футляр для гармони и посудина для пожертвований. А сама она играет на гармони и поет. Простое русское старушечье лицо, с недостатком зубов, с морщинками. Вслушиваюсь, всматриваюсь в эту женщину и замираю от восторга. Такая сила любви к Родине звучит в ее голосе, такая убежденность в правоте того, о чем она поет! И сам голос – вроде негромкий, но мощный глубинной полнотой чувства с переливами интонаций – проникает в сердце до самого донышка.
У меня слезы невольно выступили. Несколько раз прослушал, а впечатление не ослабло. Вроде бы и слова немудреные, не шедевр поэзии с точки зрения эстета, а так цепляют что-то в самом нутре человеческом. Запомнил припев и довожу до вас, читатели:
Звонят, звонят колокола,
Кресты стоят над куполами.
Россия-матушка моя
Мы молимся за твою славу.
Но это надо не читать, слушать.
Привезти бы эту бабушку в Кремлевский дворец, посадить на сцену в таком виде, в каком она сидит на тротуаре, и попросить исполнить свою песню, возможно, ею же и сочиненную, без всякого дополнительного музыкального сопровождения. И транслировать это выступление на всю нашу страну и на другие страны, где нас слушают и смотрят.
Уверен, эффект будет ошеломляющим для всего мира – оттого, что почти нигде уже нет искренности, а тут она во всей силе и красоте!
Бабушкина песня сродни песне «Вставай, страна огромная» начала Великой Отечественной войны.
И на Западе думают победить государство, где есть такие бабушки?!
Ну, граждане американские империалисты с прихвостнями, вы очень глубоко заблуждаетесь. И заблуждение это может (и будет) стоить вам так дорого, что даже некому станет подсчитать потери. На том стояли, стоим и будем стоять вечно.
20.01.2023 г.
Назад |