Теперь мы не были столь притязательны, жареные каштаны показались нам похожими на орешки, сливочное масло и хлеб вместе взятые. Наевшись каштанов, рухнули на постель и заснули. Сон наш был прерывистый и беспокойный. Мы все еще никак не могли решиться на поездку в Помпеи в одиночестве, но и не могли пренебречь такой возможностью. Как мы поедем без знания языка? Мы только второй день в Италии, толком не осмотрелись.
— Ну что, поедем в Помпеи? — сквозь сон спросила Наташа.
Я уже не смогла выразить твердую уверенность, что поедем.
— Пойду, спрошу у портье, как ехать до Помпей, — решительно заявила Наташа и встала с постели.
«Иди, иди, — спроси, только вот на каком языке спросишь?» — посмеялась я про себя. Ни по-итальянски, ни по-английски Наташа не знала ни слова. Из немецкого твердо помнила, я думаю, одну фразу: «Гитлер капут».
Она вернулась довольно быстро, на лице ее играла загадочная, как у Джоконды, улыбка. Не знаю, каким образом, но ей все-таки удалось узнать, как ехать в Помпеи: на поезде два с половиной часа до Неаполя, оттуда на электричке полчаса до Помпей, билет будет стоить около 30 евро (только в один конец), а первый поезд на Неаполь идет в 8 утра. Портье даже сказал ей (написал), на каком автобусе можно доехать до железнодорожного вокзала. Мне стало ясно, что ее улыбка была не загадочной, а победоносной. Я восхитилась и согласилась ехать в Помпеи. А еще я восхитилась вежливыми и внимательными портье отеля «Тритон»: не знающему языка человеку они смогли выдать столько полезной информации.
Однако надо было еще разменять никак не поддающиеся размену пятисотки. Отлежавшись, пошли искать ресторан. Сразу недалеко от отеля я увидела пиццерию:
— Пойдем туда, она попроще и подешевле, наверное. Только не показывай пятисотку, пока не поедим, - предупредила я Наташу.
Официанты, видимо, привыкли к русским посетителям. Услышав русскую речь, молодой официант сказал нам: «Добры вьечер». В меню, к нашему удовольствию, оказалась колонка на русском языке. Мы заказали ровиоли, о которых уже много слышали – итальянские пельмени с сыром другими начинками. Потом выпили по чашке чаю и попросили одну порцию мороженого – попробовать.
— Попроповат, — игриво повторил за нами официант.
Никогда не берите мороженное в пиццериях, оно очень невкусное, с кусками льда, что, может быть, здесь допускается по рецептуре, но у нас считается признаком низкого качества и водянистости. Фабричное же мороженное купленное в лотках или специальных кафе-мороженных, хорошее, как и у нас.
Довольно долго официант собирал сдачу с пятисотки, потом, все-таки принес. Мы сердечно распрощались с ним по-русски, по-итальянски и поспешили в отель. Завтра нам предстояло ехать в Помпеи.
«Если поедете, возьмите свои загранпаспорта», - предупредил нас Володя.
«Хорошо бы еще узнать телефон русского консульства в Риме, — подумала я, — на случай, если потеряемся или в связи с какими-нибудь форсмажорными обстоятельствами».
Помпеи. Утром подошли к автобусной остановке. Мы безнадежно опаздывали на 8-мичасовой поезд в Неаполь. К тому же еще пробегали в поисках билетов на автобус, так как кондукторов в салонах нет – только компостеры. И не в каждом газетном киоске продавались билеты на автобус
На автобусной остановке я увидела чудо итальянского городского автохозяйства. Нашего автобуса уж очень долго не было. «Может, мы не в том месте его ждем?» — подумала я. Подошла к девушке, показала ей бумажку с номером автобуса:
— Синьора, плиз, here?[3]
Она все поняла:
— Yes, four minute[4], — сказала она и кивнула на электронное табло.
На каждой автобусной остановке в Риме стоит столб с небольшим световым табло. На табло бегущей строкой высвечивается расписание всех автобусов, после каждого номера сообщается, через сколько минут автобус прибудет на остановку. То есть автобусы в Италии ходят с такой же точностью, как и поезда!
Билеты на вокзале купили без всяких проблем: мы написали на бумажке город (Napoli +Pompei), желаемое время, количество билетов и передали кассиру бумажку. Он предложил нам ближайшее время, написал цену – и вручил билеты.
Билеты были на чистом итальянском языке: мы не понимали ни какой у нас поезд, ни какой вагон, ни от какой платформы он отходит. Поняли только, что поезд идет в Неаполь в 9.27. Сколько мы не всматривались в буквы – понять ничего не могли. Тогда я подкараулила на перроне человека в форме — служащего вокзала и, с магической фразой: «Синьор, плиз» — сунула ему наши билеты. Он посмотрел на билеты, на расписание и повел к поезду.
Сев в почти пустой вагон, мы почувствовали себя счастливыми, но, как выяснилось очень рано. Я стала рассматривать билеты и поняла, что они разные – один до Неаполя, другой – до Помпей. Еще одного комплекта билетов не было. Поезд уже тронулся. Я пришла в страшное волнение:
— Наташа, мы попались, нам дали только один билет!
Мимо проходил мужчина. В панике я позвала его на помощь.
— Синьор, плиз, tell me, here two ticket or one? [5] — я напрягала все свои скудные знания английского. We in Napoli and in Pompei [6] . — добавила.
Он посмотрел на билеты и сказал, что здесь два билета. Вы не представляете, до чего добрый, и терпеливый был мужчина. Он, видимо, почувствовал наше волнение и говорил очень ласково. Но далее он нам что-то еще стал объяснять. Мы насторожились, но ничего не поняли. «На каком языке вы говорите?» — спросил он нас. На этот вопрос я могла ответить:
— Russian [7] .
Мужчина понял, что на этом языке он нам ничего разъяснить не сможет, он просто поманил нас за собой, и мы доверчиво пошли за ним в другой вагон.
— Он говорил «класс, класс», мы не в тот класс сели, — догадалась Наташа.
Так и было. Добрый попутчик нашел наши места, усадил и распрощался с нами. Мы были ему благодарны.
«Вот придумают же давать один билет на двоих», — сердито думала я про кассиров. Но потом нам и на четверых давали один билет – так у них принято.
Позже Володя сказал нам, что за проезд не в своем классе штрафуют. Но я думаю, что нас бы не оштрафовали: ведь нужно было бы искать переводчика, а может даже звонить русскому консулу (шутка). Нет, на самом деле, когда на обратном пути в Неаполе мы сошли с поезда в подземном переходе и проследовали с незакомпостированными билетами на вокзал (мы не знали, что их нужно было компостировать на перроне, билеты без даты действительны в течение 2-х месяцев, перед посадкой их нужно компостировать) при проверке, контролер было остановил нас. Я стала говорить, мешая английские и немецкие глаголы: « We in Roma, in Napoli, aus Pompei, jetzt» [8] . Контролер махнул рукой, дескать, мол, идите. Но это мы только потом поняли, что нас нужно было задержать и оштрафовать.
И вот мы мчимся в Неаполь. Не сочтите глагол «мчимся» за фигуру красноречия, мы, действительно, мчались, так как кассир продал нам билеты на экспресс. Это, правда, стоило в два раза дороже, но и приехали мы в Неаполь на час раньше. К вящей скорости итальянские строители железных дорог спрямляют дороги тоннелями. Тоннелей очень много, некоторые из них проходят прямо сквозь большие горы. О скорости можно было судить и по тому, что в тоннелях закладывало уши.
Экспресс выскочил из очередного тоннеля и перед нашим взором (кажется, так пишут романтики), так вот, нашему взору открылось море - Средиземное! Правда, между Сардинией и Италией оно называется Тирренским. Погода была мрачноватая, и море волновалось, накатывало на берега волну за волной, гнало белую пену. Но каким оно было красивым! Вместе с быстро меняющейся палитрой неба, оно являло собой удивительную цветовую симфонию.
«Даже если мы не доберемся до Помпей, один вид этого моря уже оправдает поездку», — подумала я.
На вокзале в Неаполе мы поступили так же, как и в Риме: выцепили из толпы служащего в форме, подошли к нему, показали билеты:
— Сеньор, плиз, Помпеи.
И он привел нас к поезду.
Уже в вагоне мы стали высматривать тех, кто едет в Помпеи и главное, вслушиваться, пытаясь различить русскую речь — хорошо бы встретить русских туристов. Но именно сейчас, когда они были так нужны, не было ни одного русского. Супружеская пара недалеко от нас что-то сказала про Помпеи.
— Давай будем их держаться, они в Помпеи едут, — сказала я Наташе и кивнула на супружескую пару.
Мы это сделали зря, так как они, провозившись, последними вышли из вагона, и когда мы за ними пришли на привокзальную площадь, там никого уже не было, кроме таксистов, Не будешь же у таксистов спрашивать, как пройти к Помпеям – они тебе все равно не скажут. Таксисты плотно облепили нас.
— Pompei— twelve [9] .
— Ten [10] , — твердо сказала мадам.
Мы стали посматривать друг на друга и скоро поняли, что нам надо ехать в складчину.
— We — five, and you — five [11] , — предложил синьор.
— Yes [12] , — мы согласились.
От вокзала до древнего города расстояния было в одну автобусную остановку, так что такси мы взяли только по незнанию. Зато в такси у меня состоялся самый содержательный, на какой я только оказалась способна, разговор на английском языке с любознательной супружеской парой.
— Do you speak English? — спросил синьор.
— I speak English very bad, — эту фразу я могла произносить легко.
— German?
—I speak German very bad too [13] .
Собственно этим, кажется, и исчерпывался мой запас английских фраз. Далее он спросил: а откуда вы. О, на этот вопрос я тоже легко могла ответить.
—We are from Russian, from Sibirien [14] .
Синьор чуть задумался.
— It is very cold [15] .
Я радостно закивала
— Yes, yes [16] , —потому что и эту фразу я поняла.
Потом он спросил нас, с какого мы города.
— I am from Kemerovo and my sister from Tomsk [17] .
— Tomsk, Kemerovo, — вдумчиво повторил сеньор.
«О, да я, оказывается, могу болтать по-английски», — с уважением подумала я про себя.
Наташа нетерпеливо толкала меня под локоть: «Про что вы говорите?» Я пересказала ей. «Скажи, что у нас еще снег лежит», — попросила она, явно переоценивая мои знания английского. — «Я не помню, как «снег» по-английски», — призналась я
Наш содержательный разговор был под угрозой срыва.
Синьор сообщил, что они с Майорки.
— Майорка, — повторила я.
Я знала, что Майорка – остров, что у Пикассо есть картина «Женщина с Майорки», что моя подруга из Германии ездила на Майорку отдыхать еще когда была безработной. Но как это все сказать общительному синьору?
— Italian , — сказала я, обнаружив свою полную несостоятельность в области географии.
— No, Spanish
— O, Spanish! [18]
Пытаясь придать иностранный акцент русскому слову? я произнесла:
— Курортен, — дескать мол курортов полно на Майорке. Я надеялась, что по-английски слово «курорт» звучит так же, как и по-русски. Но нет, не прошло, он не понял. Тогда я сказала:
— Туристен.
Это он понял и закивал головой:
— Yes, tourists!
Мы подъехали к Помпеям. На прощание мы научили милую пару прощаться по-русски:
— До свидания.
— Дасвиданя? It is very difficult [19] , — признался синьор, и мы расстались.
Прямо перед входом в комплекс паренек, продающий книги и путеводители на чистом русском языке предложил нам:
— Покупаем книги и путеводители,
«Ну, вот, дорогой соотечественник, где же ты раньше был?» — с симпатией посмотрела я на паренька.
К нам подошел человек с бородкой.
— Топры дьень, — вкрадчиво сказал он нам.
«Как они узнают, что мы русские?» — в который уже раз недоумевали мы с Наташей, при том, что на вид мы сущие татарки или представители каких-нибудь коренных народов Севера.
— Добрый день, — с недоверием ответили мы.
— Как тьела?
— Неплохо.
А как может быть по-другому, если мы сюда все-таки добрались? И тела наши бодры.
Далее он сказал нам какую-то фразу, вроде бы и на русском, но на таком русском, что смысла я не поняла. Наташа же сразу различила в ней слово «гид».
— Гид? — оживилась она.
— Да.
Тут к мужичку еще другие гиды стали подтягиваться, но те, видимо, по-русски даже «добрый день» не могли бы сказать и поэтому ни на что не претендовали.
— Сколько? — тут же перевела Наташа разговор в практическое русло.
Человек с бородкой нарисовал в воздухе цифру восемьдесят.
— Ничего себе, нам вся поездка в Помпеи меньше обойдется, — возмутилась я.
Володя нам потом сказал, что 80 евро за индивидуальную экскурсию – это не много, она стоит больше.
— Но как бы он нам проводил эту экскурсию, если даже слово «восемьдесят» на русском не мог сказать!?
— Выкрутился бы как-нибудь, — с уверенностью сказал Володя.
Мы отказались от услуг сомнительного гида. У информационной стойки взяли бесплатно план-схему Помпей на итальянском языке и вступили в длинный сводчатый портал, ведущий в древний город.
Помпеи, наверное, один из самых удивительных городов мира: он одновременно и есть, и его нет. Идеально вымощены улицы, зеленеют поля стадионов, в полной сохранности амфитеатры, колодцы, из которых, кажется, только что набирали воду. Повсюду ходят толпы людей. Но вокруг вымощенных дорог стоят только стены, амфитеатры заросли травой, колонны храмов порушены. В помещениях все устелено золой, шлаками.
В некоторых домах внутренние дворы и садики засадили виноградниками. Они зеленеют в древних оградах, которым две тысячи лет. Но ведь именно так и зеленели виноградники и две, и три тысячи лет назад. Этот простой прием порождает удивительный эффект присутствия далекого прошлого. Кое-где веселый плющ заплел древние руины, словно пытаясь их оживить.
В городе есть удивительно поэтические уголки: рощи из высоких и раскидистых средиземноморских сосен, среди которых разбросаны древние артефакты – обломки колонн, ваза от фонтанчика, каменные пьедесталы без статуй.
Сильное впечатление производит некрополь – кладбище. Сохранившиеся бюсты усопших с надеждой смотрят на город, а город тоже умер, некому почтить память предков.
К сожалению, всю сохранившуюся утварь из домов убирали и отвозили в Неаполитанский музей. Лишь кое-где оставили в домах большие остродонные амфоры, которые стоят прислоненными к стене. Фрески закрыли стеклами. Потом стали оставлять в Помпеях найденные предметы, в особенности посуду. На высоких стеллажах под крышей, недалеко от храма Аполлона, лежат сейчас сотни амфор, горшков. Многие из них совершенно целые. Здесь же скульптуры, каменные ванны, саркофаги и даже окаменевшие останки людей.
По нынешним меркам Помпеи – очень маленький городок, там проживало всего 20 тысяч человек. Так вот, на эти 20 тысяч было построено три театра (один из них — огромнейший, размером с современный стадион), две палестры (стадион, место для занятий спортом), одна большая базилика, десяток храмов, четыре бани. И все мощное, каменное, на века. А какие здесь дома! В некоторых насчитывается до 60 комнат! Правда, комнатки очень маленькие и окон нет. Богатые же они были! Возможно, в Помпеях и существовали трущобы – жалкие соломенные лачуги, которые уничтожил Везувий. Но, глядя на каменные кварталы, мощеные дороги в это трудно поверить.
Помпеи – это царство детей. Итальянцы привозят их туда чуть ли не вагонами. С какой завистью мы смотрели на толпы детей с экскурсоводами: им все-все в подробностях рассказывали очень вдохновенные мужчины (в основном мужчины). И можно было задать любой вопрос. Посещение Помпей для них — урок краеведения! Вот счастливчики!
Схема Помпей была составлена очень хорошо: давала ясное представление о том, где стадионы, амфитеатры, храмы, форумы, бани (термы), некрополи. И все это мы обошли, осмотрели, восхитились.
Над Помпеями возвышался совсем безобидный Везувий, поросший густым лесом. И это делало его еще более мирным. Неужели в нем живет вулкан, который учинил здесь столь страшный катаклизм!? Поверить в это было невозможно. Везувий и замечаешь-то не сразу. Но катаклизм в Помпеях в этот день все же случился, напомнив о своенравных силах природы, – после полудня пошел град. А ведь мы были на юге Италии, где уже вовсю цвели розы и виноградники покрылись густой листвой.
Когда шел град с дождем, и мы прятались под громадными соснами и у стен, то с сочувствием вспоминали некоторых туристов, которые приехали в Помпеи в шортах и майках, в босоножках, без колготок и в легких платьях. Надеялись, что они успели добежать до кафе.
Так же, как в Сибири не бывает долго хорошей погоды, так в Италии не бывает долго плохой. Здесь такой благодатный край, что даже дожди, чтобы не омрачать итальянцев, идут в основном ночью. И в Помпеях в этот день дождь не был проливным: он то накрапывал, то усиливался, то переставал. Через каких-нибудь полтора часа ветер разметал свинцовые тучи – и запекло жаркое южное солнце.
Время наше подходило к концу, надо было идти к выходу. Нам казалось, что мы легко вернемся на вокзал: ведь от него до комплекса вела прямая дорога. Покружив по прилегающим улицам, поняли, что потеряли ориентацию. Зато, как пароль, накрепко мы запомнили итальянское слово, обозначающее железнодорожный вокзал: ferraviastanzione [20] . Нам указали направление, совершенно противоположное тому, откуда мы приехали на такси. Там, действительно, был маленький вокзальчик, у перрона стоял поезд. Но это был не тот вокзал, на который мы приехали из Неаполя. Мы спросили у мужчины, указывая на вокзал:
— Сеньор, in Napoli?
— No.
— In Napoli where? [21]
Он махнул рукой куда-то вверх и пошел.
— Ну, что, пойдем искать тот вокзал, на который приехали из Неаполя, — решили мы, и пошли по дороге в обратном направлении.
Но чем дальше мы шли, тем яснее становилось, что дорога эта не та — она уходила в какой-то лес, была безлюдна и вообще больше походила на проселочную. Стало темнеть. На небе вновь сгущались свинцовые тучи. Заметно похолодало. Нам стало не по себе. Ситуация была близка к критической. Я подумала о звонке консулу.
— Слушай, когда мы проходили мимо лавочек, там русский был, — вспомнила я, — он еще окликнул нас по-русски: «Девушки, покупаем сувениры».
— Да, да был — подтвердила Наташа.
— Пойдем к нему и все узнаем.
Окрыленные мы вернулись к лавочкам. Они располагались как раз рядом с этим злополучным вокзальчиком.
— Кто здесь по-русски говорит? — спросили громко у торговцев.
Мужчины о чем-то поговорили, и мы услышали спасительное слово:
— Владимир?
— Да, да, Владимир! — радостно закивали мы, — Yes! Конечно, Владимир!
Они нам сообщили, вернее, показали на пальцах, что Владимир пошел за покупками и сейчас будет.
И вот перед нами появился атлетический красавец Владимир, наш спаситель.
— Владимир, мы потерялись, — сразу признались мы ему.
— Вы откуда? — опешил Владимир.
— Из Сибири.
— А зачем сюда приехали?
— В Помпеи, мы туристы.
— А остановились где?
— В Риме. Нам в Рим надо попасть, или хотя бы в Неаполь. Мы приехали сюда совсем на другой вокзал, и не знаем, можно ли с этого вокзальчика попасть в Неаполь. Вернее, мы так поняли, что не ездят оттуда поезда в Неаполь
— С этого вокзала ходят поезда до Неаполя, — успокоил нас Владимир.
— А часто они ходят?
— Очень часто, через 20-30 минут. Садитесь и поезжайте в Неаполь до остановки Гарибальди, запомните, Гарибальди.
— Мы знаем Джузеппе Гарибальди, — с достоинством сказала я.
При этом итальянцы, с интересом следившие за нашим разговором, заулыбались.
— В Неаполе будьте внимательны, очень много уличных хулиганов, которые на мотоциклах сумки срывают. Сумки вот так держите, перед собой, — напутствовал нас Владимир.
Эта была самая приятная встреча с нашим соотечественником в Италии, потому что другие встречи были менее приятны, а точнее сказать, вовсе не приятны.
В поезде «Неаполь—Рим» Наташа вспомнила, что портье говорил ей что-то про цирковую железную дорогу – круговую, то есть, которая идет вокруг Везувия. Значит, мы, действительно, должны были вернуться по другому пути. Я также поняла, почему мужичок на вокзале нам сказал, что нет, не попадем мы в Неаполь. Мы ткнули пальцем на вокзал, а там как раз стоял поезд, который, действительно, не шел в Неаполь. Вот он и сказал «нет».
Прошло три часа – и мы вышли на привокзальную площадь Рима. Было уже поздно и темно.
— Я эту поездку на всю жизнь запомню, — сказала Наташа, — так же как и экзамен по хирургии, который я в университете за тебя сдавала.
На следующий день с утра мы отправились в музеи Ватикана. Очередь в музеи стояла вдоль знаменитой высокой ватиканской стены, отмечающей государственную границу. Хотя мы пришли задолго до девяти, очередь была уже довольно приличная, но двигалась она быстро. Договорились, что отводим на осмотр музеев пять часов и через пять часов встречаемся у выхода.
Мы с сестрой начали с того, что вышли в чудесный внутренний дворик Ватикана, чтобы полюбоваться им, разобраться с путеводителем на английском языке и составить план осмотра. И тут случилась ситуация, из которой я сделала грустный вывод, что русский русскому не товарищ, вернее, русский турист русскому туристу за границей не товарищ.
О надменном, вернее подчеркнуто безразличном отношении русских друг к другу за границей за несколько дней пребывания в Италии я уже составила себе представления и даже поняла психологические корни этого. Наташа проговорилась во Флоренции, что ей не нравится порой, что вокруг так много русских.
— Они мешают тебе чувствовать себя за границей? — догадался Володя. Видимо, ему тоже знакомо было это чувство.
— Да, — честно призналась Наташа, — мешают.
Итак, русские мешают друг другу чувствовать себя за границей. Это, наверное, от того, что пока еще поездка за границу у нас не является чем-то обыденным.
Так вот, мы сидели во внутреннем дворике музея и рассматривали путеводитель по музею на английском языке, в котором ни черта не понимали. Вдруг я услышала русскую речь.
— Русская группа, пойдем за ними, послушаем, — схватила я Наташу за руку.
Во дворике вдоль южной стены стояло много стендов с изображением знаменитого плафона Сикстинской капеллы, расписанного Микеланджело. Экскурсовод подвела группу к одному из них и начала рассказывать об этой работе великого мастера. Дело в том, что в самой капелле нельзя ни фотографировать, ни рассказывать, ни пользоваться диктофоном, поэтому гиды рассказывают об этом шедевре перед началом экскурсии.
Примерно минуты через три мы стали чувствовать на себе неприязненные взгляды.
«Слушали бы лучше про Микеланджело, чем беситься от того, что кто-то бесплатно вместе с ними слушает», — подумала я с раздражением.
Но похоже товарно-денежные отношения уже въелись в поры русских туристов. После того, как мы двинулись к входу, одна дама партийного вида сурово спросила нас:
— А вы откуда?
— Из России.
— А! — сказала она брезгливо.
Ее интонации выражали гораздо больше чем сам возглас: «Откуда еще могут быть такие наглые, которые на халяву хотят получить то, за что мы заплатили валютой». Я думаю, если бы, действительно, человека волновало искусство и трогали бессмертные произведения гениев, и ради этого он пришел бы в музей, повелся бы он на такие мелочные страсти, что вот, кто-то слушает «их экскурсию», да и заметил бы?
Итак, в музеях Ватикана мы вывели первое правило пребывания за рубежом: русские, обходите своих соотечественников стороной, и не мешайте им чувствовать себя за границей.
Мы начали осмотр с античных залов. С Наташей очень интересно ходить по музею. Она любознательна, задает много вопросов, иногда неожиданных. У нее возникают своеобразные трактовки художественных произведений. Мы с увлечением проходили по античным залам часа два.
Как Джоконда в Лувре и Сикстинская мадонна в Дрезденской галерее, самыми знаменитыми шедеврами, шедеврами из шедевров музеев Ватикана являются Станцы (комнаты) Рафаэля и Сикстинская капелла Микеланджело. На них указывают все указатели и туда устремляется поток посетителей.
Никакие фото и видеоизображения не способны передать, даже отдаленное живое впечатление о Сикстинской капелле. Потому что они не могут дать представление об истинных размерах капеллы, о масштабах фигур и их соотношении с архитектурой капеллы. Они не способны в цельности и полноте передать ощущение цвета. Кроме того, в литературе посвященной капелле почти не обращается внимания на чудесные работы других художников, создавшие по фризу замечательные библейские сцены.
Надо сказать, что микеланджеловская роспись алтарной стены капеллы со сценами Страшного суда мне никогда не нравилась. Бог изображен со странными невразумительными жестами. Он не смотрит на людей, он загораживается, отворачивается от них — он их больше не любит и безучастен к судьбе человечества. Богородица изображена в какой-то вычурно-манерной позе. Не понятно, чем она озабочена. Кажется, она просто хочет выйти из игры. Мученики предъявляют Богу орудия своих мучений с напором обманутых вкладчиков – никакого христианского смирения. Все это я отметила и сейчас, при разглядывании подлинника. Но я не могла не восхититься техническим блеском, с каким были исполнены эти росписи, страстностью, с какой мастер воплощал свой замысел. Забываешь, что перед тобой стена — тебя втягивает в эту мистерию.
— Ну что, поедем в Помпеи? — сквозь сон спросила Наташа.
Я уже не смогла выразить твердую уверенность, что поедем.
— Пойду, спрошу у портье, как ехать до Помпей, — решительно заявила Наташа и встала с постели.
«Иди, иди, — спроси, только вот на каком языке спросишь?» — посмеялась я про себя. Ни по-итальянски, ни по-английски Наташа не знала ни слова. Из немецкого твердо помнила, я думаю, одну фразу: «Гитлер капут».
Она вернулась довольно быстро, на лице ее играла загадочная, как у Джоконды, улыбка. Не знаю, каким образом, но ей все-таки удалось узнать, как ехать в Помпеи: на поезде два с половиной часа до Неаполя, оттуда на электричке полчаса до Помпей, билет будет стоить около 30 евро (только в один конец), а первый поезд на Неаполь идет в 8 утра. Портье даже сказал ей (написал), на каком автобусе можно доехать до железнодорожного вокзала. Мне стало ясно, что ее улыбка была не загадочной, а победоносной. Я восхитилась и согласилась ехать в Помпеи. А еще я восхитилась вежливыми и внимательными портье отеля «Тритон»: не знающему языка человеку они смогли выдать столько полезной информации.
Однако надо было еще разменять никак не поддающиеся размену пятисотки. Отлежавшись, пошли искать ресторан. Сразу недалеко от отеля я увидела пиццерию:
— Пойдем туда, она попроще и подешевле, наверное. Только не показывай пятисотку, пока не поедим, - предупредила я Наташу.
Официанты, видимо, привыкли к русским посетителям. Услышав русскую речь, молодой официант сказал нам: «Добры вьечер». В меню, к нашему удовольствию, оказалась колонка на русском языке. Мы заказали ровиоли, о которых уже много слышали – итальянские пельмени с сыром другими начинками. Потом выпили по чашке чаю и попросили одну порцию мороженого – попробовать.
— Попроповат, — игриво повторил за нами официант.
Никогда не берите мороженное в пиццериях, оно очень невкусное, с кусками льда, что, может быть, здесь допускается по рецептуре, но у нас считается признаком низкого качества и водянистости. Фабричное же мороженное купленное в лотках или специальных кафе-мороженных, хорошее, как и у нас.
Довольно долго официант собирал сдачу с пятисотки, потом, все-таки принес. Мы сердечно распрощались с ним по-русски, по-итальянски и поспешили в отель. Завтра нам предстояло ехать в Помпеи.
«Если поедете, возьмите свои загранпаспорта», - предупредил нас Володя.
«Хорошо бы еще узнать телефон русского консульства в Риме, — подумала я, — на случай, если потеряемся или в связи с какими-нибудь форсмажорными обстоятельствами».
Помпеи. Утром подошли к автобусной остановке. Мы безнадежно опаздывали на 8-мичасовой поезд в Неаполь. К тому же еще пробегали в поисках билетов на автобус, так как кондукторов в салонах нет – только компостеры. И не в каждом газетном киоске продавались билеты на автобус
На автобусной остановке я увидела чудо итальянского городского автохозяйства. Нашего автобуса уж очень долго не было. «Может, мы не в том месте его ждем?» — подумала я. Подошла к девушке, показала ей бумажку с номером автобуса:
— Синьора, плиз, here?[3]
Она все поняла:
— Yes, four minute[4], — сказала она и кивнула на электронное табло.
На каждой автобусной остановке в Риме стоит столб с небольшим световым табло. На табло бегущей строкой высвечивается расписание всех автобусов, после каждого номера сообщается, через сколько минут автобус прибудет на остановку. То есть автобусы в Италии ходят с такой же точностью, как и поезда!
Билеты на вокзале купили без всяких проблем: мы написали на бумажке город (Napoli +Pompei), желаемое время, количество билетов и передали кассиру бумажку. Он предложил нам ближайшее время, написал цену – и вручил билеты.
Билеты были на чистом итальянском языке: мы не понимали ни какой у нас поезд, ни какой вагон, ни от какой платформы он отходит. Поняли только, что поезд идет в Неаполь в 9.27. Сколько мы не всматривались в буквы – понять ничего не могли. Тогда я подкараулила на перроне человека в форме — служащего вокзала и, с магической фразой: «Синьор, плиз» — сунула ему наши билеты. Он посмотрел на билеты, на расписание и повел к поезду.
Сев в почти пустой вагон, мы почувствовали себя счастливыми, но, как выяснилось очень рано. Я стала рассматривать билеты и поняла, что они разные – один до Неаполя, другой – до Помпей. Еще одного комплекта билетов не было. Поезд уже тронулся. Я пришла в страшное волнение:
— Наташа, мы попались, нам дали только один билет!
Мимо проходил мужчина. В панике я позвала его на помощь.
— Синьор, плиз, tell me, here two ticket or one? [5] — я напрягала все свои скудные знания английского. We in Napoli and in Pompei [6] . — добавила.
Он посмотрел на билеты и сказал, что здесь два билета. Вы не представляете, до чего добрый, и терпеливый был мужчина. Он, видимо, почувствовал наше волнение и говорил очень ласково. Но далее он нам что-то еще стал объяснять. Мы насторожились, но ничего не поняли. «На каком языке вы говорите?» — спросил он нас. На этот вопрос я могла ответить:
— Russian [7] .
Мужчина понял, что на этом языке он нам ничего разъяснить не сможет, он просто поманил нас за собой, и мы доверчиво пошли за ним в другой вагон.
— Он говорил «класс, класс», мы не в тот класс сели, — догадалась Наташа.
Так и было. Добрый попутчик нашел наши места, усадил и распрощался с нами. Мы были ему благодарны.
«Вот придумают же давать один билет на двоих», — сердито думала я про кассиров. Но потом нам и на четверых давали один билет – так у них принято.
Позже Володя сказал нам, что за проезд не в своем классе штрафуют. Но я думаю, что нас бы не оштрафовали: ведь нужно было бы искать переводчика, а может даже звонить русскому консулу (шутка). Нет, на самом деле, когда на обратном пути в Неаполе мы сошли с поезда в подземном переходе и проследовали с незакомпостированными билетами на вокзал (мы не знали, что их нужно было компостировать на перроне, билеты без даты действительны в течение 2-х месяцев, перед посадкой их нужно компостировать) при проверке, контролер было остановил нас. Я стала говорить, мешая английские и немецкие глаголы: « We in Roma, in Napoli, aus Pompei, jetzt» [8] . Контролер махнул рукой, дескать, мол, идите. Но это мы только потом поняли, что нас нужно было задержать и оштрафовать.
И вот мы мчимся в Неаполь. Не сочтите глагол «мчимся» за фигуру красноречия, мы, действительно, мчались, так как кассир продал нам билеты на экспресс. Это, правда, стоило в два раза дороже, но и приехали мы в Неаполь на час раньше. К вящей скорости итальянские строители железных дорог спрямляют дороги тоннелями. Тоннелей очень много, некоторые из них проходят прямо сквозь большие горы. О скорости можно было судить и по тому, что в тоннелях закладывало уши.
Экспресс выскочил из очередного тоннеля и перед нашим взором (кажется, так пишут романтики), так вот, нашему взору открылось море - Средиземное! Правда, между Сардинией и Италией оно называется Тирренским. Погода была мрачноватая, и море волновалось, накатывало на берега волну за волной, гнало белую пену. Но каким оно было красивым! Вместе с быстро меняющейся палитрой неба, оно являло собой удивительную цветовую симфонию.
«Даже если мы не доберемся до Помпей, один вид этого моря уже оправдает поездку», — подумала я.
На вокзале в Неаполе мы поступили так же, как и в Риме: выцепили из толпы служащего в форме, подошли к нему, показали билеты:
— Сеньор, плиз, Помпеи.
И он привел нас к поезду.
Уже в вагоне мы стали высматривать тех, кто едет в Помпеи и главное, вслушиваться, пытаясь различить русскую речь — хорошо бы встретить русских туристов. Но именно сейчас, когда они были так нужны, не было ни одного русского. Супружеская пара недалеко от нас что-то сказала про Помпеи.
— Давай будем их держаться, они в Помпеи едут, — сказала я Наташе и кивнула на супружескую пару.
Мы это сделали зря, так как они, провозившись, последними вышли из вагона, и когда мы за ними пришли на привокзальную площадь, там никого уже не было, кроме таксистов, Не будешь же у таксистов спрашивать, как пройти к Помпеям – они тебе все равно не скажут. Таксисты плотно облепили нас.
— Pompei— twelve [9] .
— Ten [10] , — твердо сказала мадам.
Мы стали посматривать друг на друга и скоро поняли, что нам надо ехать в складчину.
— We — five, and you — five [11] , — предложил синьор.
— Yes [12] , — мы согласились.
От вокзала до древнего города расстояния было в одну автобусную остановку, так что такси мы взяли только по незнанию. Зато в такси у меня состоялся самый содержательный, на какой я только оказалась способна, разговор на английском языке с любознательной супружеской парой.
— Do you speak English? — спросил синьор.
— I speak English very bad, — эту фразу я могла произносить легко.
— German?
—I speak German very bad too [13] .
Собственно этим, кажется, и исчерпывался мой запас английских фраз. Далее он спросил: а откуда вы. О, на этот вопрос я тоже легко могла ответить.
—We are from Russian, from Sibirien [14] .
Синьор чуть задумался.
— It is very cold [15] .
Я радостно закивала
— Yes, yes [16] , —потому что и эту фразу я поняла.
Потом он спросил нас, с какого мы города.
— I am from Kemerovo and my sister from Tomsk [17] .
— Tomsk, Kemerovo, — вдумчиво повторил сеньор.
«О, да я, оказывается, могу болтать по-английски», — с уважением подумала я про себя.
Наташа нетерпеливо толкала меня под локоть: «Про что вы говорите?» Я пересказала ей. «Скажи, что у нас еще снег лежит», — попросила она, явно переоценивая мои знания английского. — «Я не помню, как «снег» по-английски», — призналась я
Наш содержательный разговор был под угрозой срыва.
Синьор сообщил, что они с Майорки.
— Майорка, — повторила я.
Я знала, что Майорка – остров, что у Пикассо есть картина «Женщина с Майорки», что моя подруга из Германии ездила на Майорку отдыхать еще когда была безработной. Но как это все сказать общительному синьору?
— Italian , — сказала я, обнаружив свою полную несостоятельность в области географии.
— No, Spanish
— O, Spanish! [18]
Пытаясь придать иностранный акцент русскому слову? я произнесла:
— Курортен, — дескать мол курортов полно на Майорке. Я надеялась, что по-английски слово «курорт» звучит так же, как и по-русски. Но нет, не прошло, он не понял. Тогда я сказала:
— Туристен.
Это он понял и закивал головой:
— Yes, tourists!
Мы подъехали к Помпеям. На прощание мы научили милую пару прощаться по-русски:
— До свидания.
— Дасвиданя? It is very difficult [19] , — признался синьор, и мы расстались.
Прямо перед входом в комплекс паренек, продающий книги и путеводители на чистом русском языке предложил нам:
— Покупаем книги и путеводители,
«Ну, вот, дорогой соотечественник, где же ты раньше был?» — с симпатией посмотрела я на паренька.
К нам подошел человек с бородкой.
— Топры дьень, — вкрадчиво сказал он нам.
«Как они узнают, что мы русские?» — в который уже раз недоумевали мы с Наташей, при том, что на вид мы сущие татарки или представители каких-нибудь коренных народов Севера.
— Добрый день, — с недоверием ответили мы.
— Как тьела?
— Неплохо.
А как может быть по-другому, если мы сюда все-таки добрались? И тела наши бодры.
Далее он сказал нам какую-то фразу, вроде бы и на русском, но на таком русском, что смысла я не поняла. Наташа же сразу различила в ней слово «гид».
— Гид? — оживилась она.
— Да.
Тут к мужичку еще другие гиды стали подтягиваться, но те, видимо, по-русски даже «добрый день» не могли бы сказать и поэтому ни на что не претендовали.
— Сколько? — тут же перевела Наташа разговор в практическое русло.
Человек с бородкой нарисовал в воздухе цифру восемьдесят.
— Ничего себе, нам вся поездка в Помпеи меньше обойдется, — возмутилась я.
Володя нам потом сказал, что 80 евро за индивидуальную экскурсию – это не много, она стоит больше.
— Но как бы он нам проводил эту экскурсию, если даже слово «восемьдесят» на русском не мог сказать!?
— Выкрутился бы как-нибудь, — с уверенностью сказал Володя.
Мы отказались от услуг сомнительного гида. У информационной стойки взяли бесплатно план-схему Помпей на итальянском языке и вступили в длинный сводчатый портал, ведущий в древний город.
Помпеи, наверное, один из самых удивительных городов мира: он одновременно и есть, и его нет. Идеально вымощены улицы, зеленеют поля стадионов, в полной сохранности амфитеатры, колодцы, из которых, кажется, только что набирали воду. Повсюду ходят толпы людей. Но вокруг вымощенных дорог стоят только стены, амфитеатры заросли травой, колонны храмов порушены. В помещениях все устелено золой, шлаками.
В некоторых домах внутренние дворы и садики засадили виноградниками. Они зеленеют в древних оградах, которым две тысячи лет. Но ведь именно так и зеленели виноградники и две, и три тысячи лет назад. Этот простой прием порождает удивительный эффект присутствия далекого прошлого. Кое-где веселый плющ заплел древние руины, словно пытаясь их оживить.
В городе есть удивительно поэтические уголки: рощи из высоких и раскидистых средиземноморских сосен, среди которых разбросаны древние артефакты – обломки колонн, ваза от фонтанчика, каменные пьедесталы без статуй.
Сильное впечатление производит некрополь – кладбище. Сохранившиеся бюсты усопших с надеждой смотрят на город, а город тоже умер, некому почтить память предков.
К сожалению, всю сохранившуюся утварь из домов убирали и отвозили в Неаполитанский музей. Лишь кое-где оставили в домах большие остродонные амфоры, которые стоят прислоненными к стене. Фрески закрыли стеклами. Потом стали оставлять в Помпеях найденные предметы, в особенности посуду. На высоких стеллажах под крышей, недалеко от храма Аполлона, лежат сейчас сотни амфор, горшков. Многие из них совершенно целые. Здесь же скульптуры, каменные ванны, саркофаги и даже окаменевшие останки людей.
По нынешним меркам Помпеи – очень маленький городок, там проживало всего 20 тысяч человек. Так вот, на эти 20 тысяч было построено три театра (один из них — огромнейший, размером с современный стадион), две палестры (стадион, место для занятий спортом), одна большая базилика, десяток храмов, четыре бани. И все мощное, каменное, на века. А какие здесь дома! В некоторых насчитывается до 60 комнат! Правда, комнатки очень маленькие и окон нет. Богатые же они были! Возможно, в Помпеях и существовали трущобы – жалкие соломенные лачуги, которые уничтожил Везувий. Но, глядя на каменные кварталы, мощеные дороги в это трудно поверить.
Помпеи – это царство детей. Итальянцы привозят их туда чуть ли не вагонами. С какой завистью мы смотрели на толпы детей с экскурсоводами: им все-все в подробностях рассказывали очень вдохновенные мужчины (в основном мужчины). И можно было задать любой вопрос. Посещение Помпей для них — урок краеведения! Вот счастливчики!
Схема Помпей была составлена очень хорошо: давала ясное представление о том, где стадионы, амфитеатры, храмы, форумы, бани (термы), некрополи. И все это мы обошли, осмотрели, восхитились.
Над Помпеями возвышался совсем безобидный Везувий, поросший густым лесом. И это делало его еще более мирным. Неужели в нем живет вулкан, который учинил здесь столь страшный катаклизм!? Поверить в это было невозможно. Везувий и замечаешь-то не сразу. Но катаклизм в Помпеях в этот день все же случился, напомнив о своенравных силах природы, – после полудня пошел град. А ведь мы были на юге Италии, где уже вовсю цвели розы и виноградники покрылись густой листвой.
Когда шел град с дождем, и мы прятались под громадными соснами и у стен, то с сочувствием вспоминали некоторых туристов, которые приехали в Помпеи в шортах и майках, в босоножках, без колготок и в легких платьях. Надеялись, что они успели добежать до кафе.
Так же, как в Сибири не бывает долго хорошей погоды, так в Италии не бывает долго плохой. Здесь такой благодатный край, что даже дожди, чтобы не омрачать итальянцев, идут в основном ночью. И в Помпеях в этот день дождь не был проливным: он то накрапывал, то усиливался, то переставал. Через каких-нибудь полтора часа ветер разметал свинцовые тучи – и запекло жаркое южное солнце.
Время наше подходило к концу, надо было идти к выходу. Нам казалось, что мы легко вернемся на вокзал: ведь от него до комплекса вела прямая дорога. Покружив по прилегающим улицам, поняли, что потеряли ориентацию. Зато, как пароль, накрепко мы запомнили итальянское слово, обозначающее железнодорожный вокзал: ferraviastanzione [20] . Нам указали направление, совершенно противоположное тому, откуда мы приехали на такси. Там, действительно, был маленький вокзальчик, у перрона стоял поезд. Но это был не тот вокзал, на который мы приехали из Неаполя. Мы спросили у мужчины, указывая на вокзал:
— Сеньор, in Napoli?
— No.
— In Napoli where? [21]
Он махнул рукой куда-то вверх и пошел.
— Ну, что, пойдем искать тот вокзал, на который приехали из Неаполя, — решили мы, и пошли по дороге в обратном направлении.
Но чем дальше мы шли, тем яснее становилось, что дорога эта не та — она уходила в какой-то лес, была безлюдна и вообще больше походила на проселочную. Стало темнеть. На небе вновь сгущались свинцовые тучи. Заметно похолодало. Нам стало не по себе. Ситуация была близка к критической. Я подумала о звонке консулу.
— Слушай, когда мы проходили мимо лавочек, там русский был, — вспомнила я, — он еще окликнул нас по-русски: «Девушки, покупаем сувениры».
— Да, да был — подтвердила Наташа.
— Пойдем к нему и все узнаем.
Окрыленные мы вернулись к лавочкам. Они располагались как раз рядом с этим злополучным вокзальчиком.
— Кто здесь по-русски говорит? — спросили громко у торговцев.
Мужчины о чем-то поговорили, и мы услышали спасительное слово:
— Владимир?
— Да, да, Владимир! — радостно закивали мы, — Yes! Конечно, Владимир!
Они нам сообщили, вернее, показали на пальцах, что Владимир пошел за покупками и сейчас будет.
И вот перед нами появился атлетический красавец Владимир, наш спаситель.
— Владимир, мы потерялись, — сразу признались мы ему.
— Вы откуда? — опешил Владимир.
— Из Сибири.
— А зачем сюда приехали?
— В Помпеи, мы туристы.
— А остановились где?
— В Риме. Нам в Рим надо попасть, или хотя бы в Неаполь. Мы приехали сюда совсем на другой вокзал, и не знаем, можно ли с этого вокзальчика попасть в Неаполь. Вернее, мы так поняли, что не ездят оттуда поезда в Неаполь
— С этого вокзала ходят поезда до Неаполя, — успокоил нас Владимир.
— А часто они ходят?
— Очень часто, через 20-30 минут. Садитесь и поезжайте в Неаполь до остановки Гарибальди, запомните, Гарибальди.
— Мы знаем Джузеппе Гарибальди, — с достоинством сказала я.
При этом итальянцы, с интересом следившие за нашим разговором, заулыбались.
— В Неаполе будьте внимательны, очень много уличных хулиганов, которые на мотоциклах сумки срывают. Сумки вот так держите, перед собой, — напутствовал нас Владимир.
Эта была самая приятная встреча с нашим соотечественником в Италии, потому что другие встречи были менее приятны, а точнее сказать, вовсе не приятны.
В поезде «Неаполь—Рим» Наташа вспомнила, что портье говорил ей что-то про цирковую железную дорогу – круговую, то есть, которая идет вокруг Везувия. Значит, мы, действительно, должны были вернуться по другому пути. Я также поняла, почему мужичок на вокзале нам сказал, что нет, не попадем мы в Неаполь. Мы ткнули пальцем на вокзал, а там как раз стоял поезд, который, действительно, не шел в Неаполь. Вот он и сказал «нет».
Прошло три часа – и мы вышли на привокзальную площадь Рима. Было уже поздно и темно.
— Я эту поездку на всю жизнь запомню, — сказала Наташа, — так же как и экзамен по хирургии, который я в университете за тебя сдавала.
На следующий день с утра мы отправились в музеи Ватикана. Очередь в музеи стояла вдоль знаменитой высокой ватиканской стены, отмечающей государственную границу. Хотя мы пришли задолго до девяти, очередь была уже довольно приличная, но двигалась она быстро. Договорились, что отводим на осмотр музеев пять часов и через пять часов встречаемся у выхода.
Мы с сестрой начали с того, что вышли в чудесный внутренний дворик Ватикана, чтобы полюбоваться им, разобраться с путеводителем на английском языке и составить план осмотра. И тут случилась ситуация, из которой я сделала грустный вывод, что русский русскому не товарищ, вернее, русский турист русскому туристу за границей не товарищ.
О надменном, вернее подчеркнуто безразличном отношении русских друг к другу за границей за несколько дней пребывания в Италии я уже составила себе представления и даже поняла психологические корни этого. Наташа проговорилась во Флоренции, что ей не нравится порой, что вокруг так много русских.
— Они мешают тебе чувствовать себя за границей? — догадался Володя. Видимо, ему тоже знакомо было это чувство.
— Да, — честно призналась Наташа, — мешают.
Итак, русские мешают друг другу чувствовать себя за границей. Это, наверное, от того, что пока еще поездка за границу у нас не является чем-то обыденным.
Так вот, мы сидели во внутреннем дворике музея и рассматривали путеводитель по музею на английском языке, в котором ни черта не понимали. Вдруг я услышала русскую речь.
— Русская группа, пойдем за ними, послушаем, — схватила я Наташу за руку.
Во дворике вдоль южной стены стояло много стендов с изображением знаменитого плафона Сикстинской капеллы, расписанного Микеланджело. Экскурсовод подвела группу к одному из них и начала рассказывать об этой работе великого мастера. Дело в том, что в самой капелле нельзя ни фотографировать, ни рассказывать, ни пользоваться диктофоном, поэтому гиды рассказывают об этом шедевре перед началом экскурсии.
Примерно минуты через три мы стали чувствовать на себе неприязненные взгляды.
«Слушали бы лучше про Микеланджело, чем беситься от того, что кто-то бесплатно вместе с ними слушает», — подумала я с раздражением.
Но похоже товарно-денежные отношения уже въелись в поры русских туристов. После того, как мы двинулись к входу, одна дама партийного вида сурово спросила нас:
— А вы откуда?
— Из России.
— А! — сказала она брезгливо.
Ее интонации выражали гораздо больше чем сам возглас: «Откуда еще могут быть такие наглые, которые на халяву хотят получить то, за что мы заплатили валютой». Я думаю, если бы, действительно, человека волновало искусство и трогали бессмертные произведения гениев, и ради этого он пришел бы в музей, повелся бы он на такие мелочные страсти, что вот, кто-то слушает «их экскурсию», да и заметил бы?
Итак, в музеях Ватикана мы вывели первое правило пребывания за рубежом: русские, обходите своих соотечественников стороной, и не мешайте им чувствовать себя за границей.
Мы начали осмотр с античных залов. С Наташей очень интересно ходить по музею. Она любознательна, задает много вопросов, иногда неожиданных. У нее возникают своеобразные трактовки художественных произведений. Мы с увлечением проходили по античным залам часа два.
Как Джоконда в Лувре и Сикстинская мадонна в Дрезденской галерее, самыми знаменитыми шедеврами, шедеврами из шедевров музеев Ватикана являются Станцы (комнаты) Рафаэля и Сикстинская капелла Микеланджело. На них указывают все указатели и туда устремляется поток посетителей.
Никакие фото и видеоизображения не способны передать, даже отдаленное живое впечатление о Сикстинской капелле. Потому что они не могут дать представление об истинных размерах капеллы, о масштабах фигур и их соотношении с архитектурой капеллы. Они не способны в цельности и полноте передать ощущение цвета. Кроме того, в литературе посвященной капелле почти не обращается внимания на чудесные работы других художников, создавшие по фризу замечательные библейские сцены.
Надо сказать, что микеланджеловская роспись алтарной стены капеллы со сценами Страшного суда мне никогда не нравилась. Бог изображен со странными невразумительными жестами. Он не смотрит на людей, он загораживается, отворачивается от них — он их больше не любит и безучастен к судьбе человечества. Богородица изображена в какой-то вычурно-манерной позе. Не понятно, чем она озабочена. Кажется, она просто хочет выйти из игры. Мученики предъявляют Богу орудия своих мучений с напором обманутых вкладчиков – никакого христианского смирения. Все это я отметила и сейчас, при разглядывании подлинника. Но я не могла не восхититься техническим блеском, с каким были исполнены эти росписи, страстностью, с какой мастер воплощал свой замысел. Забываешь, что перед тобой стена — тебя втягивает в эту мистерию.