Работа с правом сна
Согласно приказу Минздрава РСФСР сельскому врачу дежурство в больнице разрешено на дому и с правом сна. Таких привилегий не дано городским врачам. Однако блюсти приказы Министерства здравия и придерживаться льгот сельским врачам не удается. Смешно, но и грустно! Вызывают к больным в любое время суток. Тем более что хирург в единственном числе, и не только в Кузедеевском районе, а во многих. В городе врач отдежурил и домой. Знает, что его заменили. Не все же такие, как Михаил Алексеевич Подгорбунский, кто в любое время может прийти, чтобы посмотреть тяжелого больного, помочь коллегам советом, а то и встать за операционный стол. Любит Михаил Алексеевич делать обходы в выходные дни, когда контроль может быть ослаблен в отношении больных. В понедельник с утра общий обход. Врачи докладывают ему, а он уже в курсе состояния больного.
Когда уезжал на учебу в далекие края, дал себе слово, что если вернусь, то буду день и ночь бороться за здоровье односельчан. Молодо – зелено. Пока слово держу, периодически хватаясь за валидол, и слежу за пульсом. Проявляю к больным бескрайний гуманизм без жалости к себе. Они ведь меня не спрашивают, как я себя чувствую. В истории не помню такого, чтобы больной поинтересовался здоровьем врача. Глупость какая-то. Больной врач? Он обязан всю жизнь и ежеминутно быть здоровым. Считаю, что со всеми обнаруженными в работе недостатками не у других, а прежде всего своими, нужно справляться. Тогда и другие подтянутся. В ситуациях, мешающих работе, а их воз и маленькая тележка, мирного существования в собственном организме не будет. В конечном итоге бунт. Срыв адаптации со всеми печальными последствиями. На войне отмечал часто, что бойцы понимают – врач должен отдохнуть. В мирной жизни такого и близко нет. Выложись и сделай все от тебя возможное, а часто получается, что и невозможное организм врача выдерживает. Привередливых родственников у больного в селе нет. Ты в единственном числе, и ты для них как Бог. Клятву Гиппократа никто спрашивать не будет. Это в городе, если что, то: «Вы давали клятву врача», - и понеслось. У нас народ в труде с утра и до ночи, а не посменно. Ни одного случая не помню за эти годы, чтобы кто-то претензии предъявил. Может, и авторитет меня спасает. Боятся провоцировать медицинских работников грубостью. Понимают, что от меня зависит их жизнь. Чувствую, что народ тянется ко мне с любовью.
Не успел приехать в Кузедеево из Кемерово, а дел навалилось уйма. Заврайздравотделом получил приказ о строительстве хирургического корпуса на 100 коек. Для района это сильно. Завезен рентген-аппарат. Пусть устанавливают. Специалист по диагностике есть – моя жена, которой сообщили, что аппарат скоро установят. Я же вместе с Романовым и Глазыриной выбираем место для строительства хирургического корпуса. Показываю, где нужно строить. Местное начальство беспрекословно согласно. Когда приходит приказ сверху, бросается его выполнять. Деньги на строительство получены. Рабочие есть. Мне остается только следить, чтобы это была не конюшня, а соответствующий санитарным нормам хирургический корпус.
Оперирую много. Выезжаю на фельдшерские пункты. Фельдшера часто меняются. Амбулаторные операции провожу на месте. Жена следует моему примеру по профилактике и раннему выявлению заболеваний. Выбрали ей самую спокойную лошадь для поездок на вызовы к больным. Ию посадят в седло, а потом под многочисленные вскрикивания от боли снимают мужики с лошади. Охи и ахи следуют бесконечно. Еле входит в дом. Ничего страшного. Это наша сибирская медицина. Привыкнуть к верховой езде она не может. Неумолимое время летит незаметно. Больше всего его уходит на экстренную хирургию и травматологию. Вижу, что укрепляется мой авторитет у населения. Доверие растет.
Незаметно наступил 1952 год. Ежегодно, а именно в январе месяце, заведены отчеты главных специалистов районов у главных специалистов области. Ия ездит с годовым отчетом по терапии к Альшиц Саре Самуиловне, а я обязательно посещу Степана Васильевича Беляева. У нас очень увлекательные беседы. Ни с кем так открыто не делился впечатлениями, как с ним.
Обязательно захожу в хирургическое отделение к мудрому Михаилу Алексеевичу Подгорбунскому, чтобы пообщаться с коллегами. Прием теплый. Хирурги всегда найдут друг с другом общий язык. Михаил Алексеевич с первым вопросом ко мне: «Как там Лёня поживает? Ещё бы с ним сходил. У Вас мест глухих много, а с Лёней надежно. Привет ему от меня». Отвечаю, что обязательно передам, и он передаёт и ждёт на рыбалку или охоту на медведя. Понимаю, что Михаилу Алексеевичу не так просто вырваться из клиники, но надо, поскольку душа просит.
6 и 8 июня немного отвлекся от дел насущных, побывав на выездной сессии научного Совета Новосибирского научно-исследовательского института ортопедии и травматологии в Сталинске. Много интересного. Новые знакомства с практикующими травматологами. Более всего сошлись характерами с В. П. Селивановым. Сильный врач в травматологии. Возле него крутятся будущие доктора наук и профессора, впитывая идеи, исходящие от В. Селиванова. У Селиванова, как и Подгорбунского, нет ученой степени, а есть ученое звание. Оба доценты. И оба в идеях, которые воплощают смело в практику. Их идеями и воспользуются более предприимчивые ученики, воплотив материал в кандидатские и докторские диссертации. Думаю, что Подгорбунскому и Селиванову диссертации не нужны. Их авторитет настолько огромен, что хоть академиком стань, но через них не перешагнешь. Хирургом можно быть только от Бога, а не от диссертаций.
Так и мне нужно работать простым хирургом в Кузедеево, оставаясь самим собой. Несколько раз посетил больницу Степан Васильевич Беляев. Во всех направлениях свое слово держит. Привез для операционной и перевязочной новый инструментарий. Сидим у меня дома и едим борщ, который приготовила Ия. Для меня он сладкий. Сварен по украинскому рецепту, а я люблю наши кислые щи. Делаю замечание Ие, а Беляев мне, что к жене придираюсь. Глядим друг другу в глаза и улыбаемся. Мужики! Степан Васильевич рассказывает, сколько сил ему понадобилось, чтобы из Новосибирска ГИДУВ перекинуть в Сталинск. Говорит: «Если бы ты, Костя, знал, как сопротивлялись некоторые знаменитости! Обвинили меня во вредительстве. Я все делал тихо, как в партизанских лесах Белоруссии. Не на того они напали! Решили обхитрить. Да я их хитроумность на сто шагов вперед вижу. Вынашиваю я еще одну полезную и нужную мысль. Вроде всё и на всех уровнях согласовал».
Я же про себя смекаю, что-то еще задумал партизанский хирург. У него мысли тоже впереди него идут! Я свое обещание сдержал. Беляев родился и вырос в Красноярской тайге, а она мало отличается от наших буреломов. Сходили мы к Вениамину Николаевичу Попову в липовую рощу на пасеку. В Красноярской тайге липы нет. Тем более, не пробовал Беляев липового меда. С нами пошли спутники Степана Васильевича, молодые врачи, которых он прихватил с собой из Кемерово.
Кемерово-Кузедеево
IV Всекузбасский съезд врачей проходит в Кемерово 25 – 28 декабря 52 года. Знакомятся активно со мной хирурги. Почтительно удивляются. В журнале «Хирургия» № 1 опубликована моя статья «К вопросу о лечении ранений сердца». На меня смотрят, как на необычное явление в хирургическом мире. В городе никто не делает, а он в селе дерзнул! А ведь первое сшивание раны сердечной мышцы после ножевого ранения я провел еще в 50-ом году, но помалкивал. Моложе был. Побаивался осуждения коллег с важными физиономиями. Знаю, что оперируют они не лучше меня, но мнение о себе у некоторых завышенное. Я, после того, как провел пять успешных операций на сердце, осмелел, и, никому не сказав, послал статью в журнал. Не оправдались слова знаменитого немецкого хирурга прошлого века Т. Бильрота: «Хирург, который зашьет рану сердца, потеряет уважение своих товарищей». Оказывается, операция стала возможной даже не в центре Европы, а в условиях далекого, неизвестного европейцам сибирского села Кузедеево. Однако вижу, что кое-кто завидует. Не люблю я этого проявления человеческой психологии. Тем более, в медицине. Ранее как-то не замечал. Или я молодой был, или в медицине другого склада люди были. Учились друг у друга. Этикет соблюдали.
В начале 1953 года в стране раскрыт очередной «заговор». Дошла очередь и до врачей, на которых обрушились репрессии. Все газеты трубят, что разоблачены «врачи-убийцы». Назвали очередную провокацию «дело врачей». Вспоминаю безвредного Густава Александровича. Все врачи собираются у нас в доме, чтобы услышать важное правительственное сообщение. 5 марта 1953 умер Сталин. Смотрю, что все плачут, кто искренне, а кто наигранно. Мы с мамой молчим. Сын Олег удивительно на нас смотрит. У каждого человека по поводу ухода вождя всех народов свои мысли, которые очень нежелательно высказывать, но тревога у всех, а что будет завтра? Соблюдаем траур, но больных лечить нужно, а не плакать. С кончиной Иосифа Виссарионовича дело врачей растворилось, как будто его и не было. Врачи вновь могут переживать за больных, а не за то, что их завтра черный ворон увезет в небытие. Я не склонен к мистике, но невольно возникают мысли. Сталин запускает против врачей репрессии и погибает в отсутствии врачебной помощи.
В седьмом номере журнале «Советская медицина» опубликована моя статья: «К статистике сельскохозяйственного травматизма», а в методических рекомендациях «Современные достижения хирургии» - описание техники операции в условиях районной Кузедеевской больницы при ранениях сердца.
В мае проходит объединенная сессия Кемеровского хирургического общества и ВОСХИТО по вопросу восстановительной хирургии и лечению инвалидов войны. Наконец-то на государственном уровне организуется ортопедическая помощь инвалидам ВОВ.
Москва
В средине января 1955 года прибыл в Москву на XXVIсъезд хирургов СССР. Слушаю доклады и вижу светил хирургии: Н. Н. Еланского, А. А. Вишневского, Б. В. Петровского, В. Н. Шамова, Е. Н. Мешалкина, А. Н. Филатова, А. Н. Бакулева, Н. Н. Петрова, Б. В. Огнева, Л. К. Богуш, А. Г. Савиных, В. И. Стручкова, Д. А. Арапова, И. В. Бураковского, Н. И. Амосова, Ф. Г. Углова и многих других, представляющих весь свет советской хирургии. Известные на весь мир имена.
Набрался смелости и обратился к академику Николаю Николаевичу Петрову. Сказал, что сибирскому хирургу очень хочется поучиться в его клинике онкологии. Встретил ответ, которого даже не ожидал. Редкой интеллигентности человек отвлекся от знакомых ему знаменитостей и стал разговаривать со мной на равных. Узнал, что я фронтовик и работаю в сибирском селе хирургом. Продолжил беседу и задал много вопросов по проблемам заболеваемости в сельской местности. Мы разговаривали в каком-то особом такте. Диалог с Петровым следовало записать. В итоге он сказал: «Хорошо! Ждите именную путевку, но простите, мы ее пришлем на Ваш Кемеровский отдел здравоохранения. Ждите! У Вас, как я понял, время быстро летит в заботах о больных. До встречи». Николай Николаевич протянул мне руку, и слегка склонив голову, сказал: «Честь имею!». Русский советский академик, а встретишь на улице и пропустишь мимо, не обратив внимания на проходящего мимо простого и опрятного старичка.
На следующий день большой театр. Слушаю «Князя Игоря» А. П. Бородина. Великий композитор Бородин изначально окончил Медико-хирургическую академию. Стал доктором. И сколько их, великих от врачебной специальности пришли в литературу и музыку? Талантливые артисты, как и хирурги, великой страны. В государстве идет всеобщий подъем культуры. Начало небывалого подъёма творчества. Появляются новые личности. Ранее неизвестные имена в музыке, литературе, живописи и, естественно, в медицине. Невиданное наступление на обывателя просвещением – журнал «Здоровье». Для врачей выпускается масса специализированных журналов. Советский народ становится самым читающим на планете. Доставка журналов и газет под строгим контролем работников почты. Могу на свою зарплату без ущерба для семейного бюджета выписать всем членам семьи журналы и газеты. Это очень хорошо. Советская власть дает огромные возможности для самообразования каждому гражданину Великой страны. На родину из столицы добрался успешно.
Ленинград
С января и до начала мая 1956 года нахожусь в Ленинградском институте усовершенствования врачей им. С. М. Кирова. Директор ГИДУВа профессор Блинов Н. И. Институт усовершенствования врачей впервые проводит свой первый хирургический цикл. Занятия проходят в клинике академика Николая Николаевича Петрова. Выдающийся советский онколог. На усовершенствование прибыло 30 врачей из разных регионов России. На базе одной клиники расположены две хирургические кафедры. С нами занимаются 13 преподавателей. Из них 9 профессоров и один академик, т.е. почти на три врача один преподаватель, и один из них профессор. Показатель очень высокого качества обучения.
Находимся на Первой кафедре клиники. Знакомство с нами Н. Н. Петров начал с лекции по деонтологии в хирургии. Блестящий лектор. Эрудиция огромная. Можно сказать, что мы попали в театр одного актера. Стараюсь записать все мудрые изречения, исходящие от Николая Николаевича: «Хирург должен помнить, что в хирургии, как и вообще в жизни, существуют два способа, чтобы стать выше окружающих. Один из этих способов более трудный, основанный на том, чтобы самому подняться в своих знаниях, в своей технике, в добросовестности к делу. Другой способ более легкий. Он основан на том, чтобы принижать и устрашать людей вокруг себя. Однако только первый способ действительно возвышает человека, делает его более ценным для коллектива! Важность и заносчивость руководителя поощряют низкопоклонство, угодливость и лесть со стороны подчиненных, а где лесть – там обман, а где обман – там плохие условия для исправления ошибок, для истинного прогресса».
Продолжаем слушать Петрова на одном дыхании: «Хирургия для больных, а не больные для хирургии», «Смелость хирурга не должна превышать умелость», «Благодеяния хирурга его больным могут создаваться не только теми операциями, которые он делает, но и теми которые он не делает. Умеет обоснованно от них отказываться, доказывая свою правоту коллегам», «Больной – это всегда человеческая личность со своими сложными переживаниями, а отнюдь не безличный «случай».
На следующий день слушаем лекции по острому перитониту профессора Ракова А. И. Для меня это огромная, порою неразрешимая в запоздалых случаях, проблема в условиях сельской хирургии. Однако и с перитонитом справляемся, но опять же все зависит от времени, а порою самого больного. Его выносливости. Я исполняю роль помощника, когда стараюсь хоть чем-то помочь больному. Чем раньше выставлен диагноз о начале заболевания, тем легче искусно провести операцию, а значит, возрастают гарантии на жизнь. Что нам делать, а об этом хочется кричать, вытянув руки к небу, когда у нас ужасный дефицит лекарств, особенно антибиотиков.
Лекция «Рак молочной железы». Читает, приводя примеры из практики и возможности первичной клинической диагностики, сам академик. С его слов понятно давно нам известное, что, как всегда, ранняя диагностика остается залогом возможного успеха в лечении. Мы это все знаем, но как практически это осуществить и не терять женщин? Тем более, у нас, в сельской местности. У нас не город Ленинград, а тайга с отдаленными поселками.
Николай Николаевич считает, что онкологическое заболевание не приговор. Мы с ним согласны. Всякие случаи были в практике, а вернее, в жизни. Приводит примеры, когда ему приходилось удалять массивные опухоли при наличии метастазов. После радикальной операции вдруг исчезали совершенно неожиданно, подтвержденные гистологическими исследованиями, метастазы. Считает, онкологические заболевания в настоящее время возможно решать хирургическим путем, но современное состояние медицинской науки еще не достигло того уровня, чтобы разобраться с причинами онкологических заболеваний. И эта ситуация печальна для всех, как для врачей, тем более больных. Всему свое время, но это очень долгий и мучительный путь, и просвета в конце этого темного туннеля академик пока не видит. Известная истина, что «надежда умирает последней».
В восторге от лекции по истории отечественной хирургии, которую прочитал профессор В. В. Орнатский. Узнал много нового и неизвестного мне. Великому нашему хирургу Пирогову не сказали, что у него рак языка, а обычная язва. Возможно, он поверил прибывшему знаменитому коллеге из Европы? А вот знаменитому психиатру Вены З. Фрейду, знакомому Г. А. Таубеса, сказали. Он немедленно отреагировал на слова врача: «А кто Вам дал право говорить мне, что у меня рак!» Подводя итог своей лекции, профессор сделал заключение: «Знание прошлого медицины больше, чем какое-либо другое знание, помогает нам избегать уже не раз проделанных ошибок и заблуждений. Чаще вся суть в слове. Кому и как Вы его сказали».
Чем провинился великий Ф. М. Достоевский перед советской властью, что в 30-е годы попал под запрет? Его произведение «Бесы» жгли, а я горжусь, что успел прочитать в библиотеке генерала Паутова, и, пораженный содержанием, ходил к дому Достоевского в Кузнецке, в котором давно живут «посторонние люди». Смотрел на окна и думал. Понял! Кто они, бесы! События того времени давали для меня реальные примеры кровавого разгула бесовщины.
Смотрю знаменитый спектакль Вс. Вишневского «Оптимистическая трагедия». Потрясающие сцены, напоминающие мне трагедии в наших краях. Противостояние женщины-комиссара и вожака анархистов. В роли вожака знаменитый артист Ю. В. Толубеев. Очень правдиво воспринимается. Бесподобна сцена прибытия в отряд матросов-анархистов. Заносят на сцену женщину с оголенным животом, а матросы играют на ней в карты, как будто для них это стол. На весь зал звуки шлепающих по животу карт, которые прилипают к коже. Непременно схожу посмотреть спектакль еще раз. Игра артистов глубоко впечатлила меня. Я ухожу из театра потрясенный увиденными сценами и сочным содержанием, почему-то навязчиво напевая: «Была бы шляпа, пальто из драпа, а остальное трын-трава…»
Посетил военно-медицинский музей. Рассматривая экспонаты, вспоминаю нашу военно-медицинскую доктрину. В музее четко обозначено обоснование маневрирования силами и средствами медицинской службы в действующей армии. Принцип этапной эвакуации и лечения раненых. Богатый материалами музей. Долго стою напротив фотографии военного хирурга С. И. Банайтиса. Вспоминаю Харьков, и как мы, молодые военфаковцы, восторгались Станиславом Иосифовичем, учеником великого патриарха отечественной хирургии В. А. Оппеля, видя на груди Банайтиса орден Красной Звезды. В Харьков он приехал учить нас. Заведовал кафедрой военно-полевой хирургии. Дал нам установочные знания. С ними мы, его ученики, пошли на войну. Сегодня можно читать многотомный труд «Опыт советской медицины в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Наш учитель С. И. Банайтис – главный редактор. К сожалению, его уже нет. Время бежит безжалостно. Кажется, что еще вчера слушал его лекции, звучащие в большом зале Харьковского мединститута.
Перед отъездом из Ленинграда посетил Смольный. Бывший институт благородных девиц. В. И. Ленин организовал в здании, предназначенном для юных женщин, штаб революции. Отсюда он руководил восстанием, и город Петра Великого переименовали в Ленинград.
Сделал выписки из высказываний на лекциях профессоров Ленинграда, которые более всего произвели впечатление своей оригинальностью: «больной с травмой требует такой же экстренности, как при перфоративной язве желудка», «лечат больного не методом, а головой», «перелом не срастается от незнаний врача», «не имей своего мнения, чего сам не делал», «не делай умных операций глупому больному», «не ясен диагноз для среднего врача, то он неясен и профессору», «нужно иметь голову, а не головной конец».
Хирургия – это искусство
Приняли бригаду врачей из Кемерово во главе с М. Н. Горбуновой. Очень довольна Мария Нестеровна хирургическим отделением. Спрашивает: «Как Вы, Константин Родионович, умеете в такой чистоте отделение поддерживать? Подобного блеска я во фронтовых госпиталях не видела». Отвечаю: «Мария Нестеровна! Мы же с Вами военные врачи. Фронтовая привычка и четкое исполнение персоналов моих распоряжений. Весь порядок работы хирургического отделения от «А» до «Я» и ответственность каждого сотрудника четко и наглядно обозначены на листах бумаги, которые висят в рамочках при входе в хирургическое отделение. Вторые экземпляры у меня хранятся, а под каждым из них подпись работающего в отделении сотрудника. Обход я начинаю с проверки чистоты и жалоб больных на отношение к ним персонала, а все медицинские сестры и санитарки мною подобраны. Коллектив дружный. В Вашем подчинении, Мария Нестеровна, военный госпиталь был, а там, насколько я знаю, контроль постоянный. Проверки. Вы мне комплементы выдаете, как старший по званию, или как женщина? Если как женщина, то для офицера-мужчины это честь». Мария Нестеровна мило улыбается и тихо произносит: «Капитан медицинской службы Яценко! Разве Вам непонятно, что я как женщина к самому элегантному и опрятному мужчине-хирургу в нашей области не могу быть равнодушной».
Очень полезно мы провели время с заведующей областным отделом здравоохранения. Намотались по фельдшерским пунктам района. Мария Нестеровна выставила оценку «отлично» за мой труд по организации фельдшерских пунктов и этапов эвакуации при различной патологии. Коллеги, районные хирурги будут потом мне говорить, что после посещения Кузедеево у них была Горбунова. Они получили нагоняй, а после этого обещание обязательно послать учиться у К. Р. Яценко в Кузедеево. Наживаю я завистников своей непрерывной работой. Это было, есть и будет. В гражданской жизни еще сложнее, чем на фронте. Однако и там сколько неприятностей испытал из-за зависти человеческой. Но зависть не подлость. Если зависть творческая, инициативная и направлена на то, чтобы лучше сделать, это хорошо, а вот если подставить, особенно мастера есть в бумажных делах, где я ничего не соображаю, как пасквили сочинять.
С. В. Беляев про Кузедеево, наверное, забыл. Занят деятельный человек организацией и открытием Кемеровского медицинского института. По моему мнению, Степан Васильевич совершил и в Кузбассе подвиг. В Сталинске институт усовершенствования врачей, а в Кемерово медицинский институт. Мария Нестеровна считает, что Беляев изначально сделал базу. Выстроил областную больницу на пустыре, и расположатся в корпусах клинические кафедры. Горбунова скромничает, говоря, что у неё масштабы не те, что у Беляева. При этом признается: «Мне бы медучилища достроить по городам, хотя подготовка медиков уже идет в каждом из них». Сегодня средний медицинский персонал и фельдшера на вес золота. Обещала в районном здравотделе прислать при очередном распределении несколько фельдшеров в Кузедеево. В Кузбассе открыты пять учебных заведений для подготовки среднего медицинского персонала. В них есть фельдшерские отделения. По моим подсчетам, сегодня нам нужно не менее 20 фельдшеров. Это минимум, о котором я сказал Марии Нестеровне, а потом поправил на цифру 40. Горбунова смеётся: «Вы! Константин Родионович! Решили всю область оставить без фельдшерской помощи? Я Вашему главному врачу и Романову обещала, что будут фельдшера к лету, но не более 15 человек на Кузедеевский район, а не Кузедеево. Район без фельдшеров, а Вы, уважаемый хирург Яценко, хотите Кузедеево центром образцовой фельдшерской помощи сделать». Мудрая Горбунова обещала не менее 15 человек, а вероятнее всего, что приедут 20. Сложную задачу с кадрами одновременно будем решать и сами, готовя на местах медицинских сестёр. Все молодые врачи обращаются почему-то изначально ко мне, а потом уже идут к главному врачу и в райздравотдел. Начальство вроде бы на меня не обижается. Иногда просит, чтобы я дал оценку личным качествам человека и его способностям. Один на один я подтруниваю над ними, а что же ваша парторганизация не оценивает? Мария Яковлевна мне ответила: «Что Вы, Константин Родионович! В нашей парторганизации больше рабочих, чем врачей, а у Вас такой жизненный опыт». Попадаются врачи, желающие стать хирургами. Беру для испытания к операционному столу держать крючки, а они в обморок заваливаются. Отсылаю работать в терапию, но думаю, что им больше рентгенология или физиотерапия подходит. Называю их про себя курортными врачами. Там им место, а не на кузедеевской земле с больными мужиками и бабами возиться, тем более, детей лечить.
Часто, в основном в весенне-осенний период, посещают врачи из ГИДУВа г. Сталинска. В этом году можно и нужно. Одному тяжело. Периодически боли за грудиной. Перебои в сердце. Привыкнуть к тому, чтобы были боли в сердце, невозможно. На одной из операций чувствовал сильные боли, которые отдают в левое плечо и руку, но операцию закончил. Пришел домой. Наглотался всяких сердечных препаратов. Лежу и жду, когда боли утихнут, а сам думаю, что удалось все-таки отстроить шикарное хирургическое отделение в Кузедеево. Какой уникальный хирургический инструментарий я подобрал за многие годы! Любая клиника позавидует. Вроде боли немного утихли, но перебои сохраняются. Надо идти на амбулаторный прием. Люди ждут. Поднимаюсь и иду с бодрым видом. Русскому офицеру погибнуть в бою честь, но, не показывая страха: «И вечный бой! Покой нам только снится». После войны не помню, чтобы я спокойно спал.
Стал посещать хирургическое отделение кузедеевской больницы заведующий кафедрой хирургии ГИДУВа профессор Фукс Борис Ильич. Его более всего интересует онкология, как впрочем, и меня. Пока у нас огромный и беспросветный провал в этой области медицины, но работаем. В подавляющем большинстве случаев встречаемся с запущенными случаями. Народ, особенно женщины, не идут на профилактические осмотры к специалистам. Борис Ильич организовал онкологическую бригаду. В её составе оперирующий гинеколог. Оповещаем население о приезде специалистов. Приедут, но народ насильно не поведешь к гинекологу и другим специалистам. Слава Богу, хоть наших коллег посмотрят. Иногда обнаруживаю опухоль при кишечной непроходимости. Если есть возможность, то удаляю. Когда вся брюшина в метастазах и они уже в печени, остается только выводить кишку на кожу живота для отхождения кала. Продлить короткую в муках, но жизнь. Много больных, особенно женщин, при малейшем подозрении отправляю в Сталинск в клинику профессора Фукса.
Согласно приказу Минздрава РСФСР сельскому врачу дежурство в больнице разрешено на дому и с правом сна. Таких привилегий не дано городским врачам. Однако блюсти приказы Министерства здравия и придерживаться льгот сельским врачам не удается. Смешно, но и грустно! Вызывают к больным в любое время суток. Тем более что хирург в единственном числе, и не только в Кузедеевском районе, а во многих. В городе врач отдежурил и домой. Знает, что его заменили. Не все же такие, как Михаил Алексеевич Подгорбунский, кто в любое время может прийти, чтобы посмотреть тяжелого больного, помочь коллегам советом, а то и встать за операционный стол. Любит Михаил Алексеевич делать обходы в выходные дни, когда контроль может быть ослаблен в отношении больных. В понедельник с утра общий обход. Врачи докладывают ему, а он уже в курсе состояния больного.
Когда уезжал на учебу в далекие края, дал себе слово, что если вернусь, то буду день и ночь бороться за здоровье односельчан. Молодо – зелено. Пока слово держу, периодически хватаясь за валидол, и слежу за пульсом. Проявляю к больным бескрайний гуманизм без жалости к себе. Они ведь меня не спрашивают, как я себя чувствую. В истории не помню такого, чтобы больной поинтересовался здоровьем врача. Глупость какая-то. Больной врач? Он обязан всю жизнь и ежеминутно быть здоровым. Считаю, что со всеми обнаруженными в работе недостатками не у других, а прежде всего своими, нужно справляться. Тогда и другие подтянутся. В ситуациях, мешающих работе, а их воз и маленькая тележка, мирного существования в собственном организме не будет. В конечном итоге бунт. Срыв адаптации со всеми печальными последствиями. На войне отмечал часто, что бойцы понимают – врач должен отдохнуть. В мирной жизни такого и близко нет. Выложись и сделай все от тебя возможное, а часто получается, что и невозможное организм врача выдерживает. Привередливых родственников у больного в селе нет. Ты в единственном числе, и ты для них как Бог. Клятву Гиппократа никто спрашивать не будет. Это в городе, если что, то: «Вы давали клятву врача», - и понеслось. У нас народ в труде с утра и до ночи, а не посменно. Ни одного случая не помню за эти годы, чтобы кто-то претензии предъявил. Может, и авторитет меня спасает. Боятся провоцировать медицинских работников грубостью. Понимают, что от меня зависит их жизнь. Чувствую, что народ тянется ко мне с любовью.
Не успел приехать в Кузедеево из Кемерово, а дел навалилось уйма. Заврайздравотделом получил приказ о строительстве хирургического корпуса на 100 коек. Для района это сильно. Завезен рентген-аппарат. Пусть устанавливают. Специалист по диагностике есть – моя жена, которой сообщили, что аппарат скоро установят. Я же вместе с Романовым и Глазыриной выбираем место для строительства хирургического корпуса. Показываю, где нужно строить. Местное начальство беспрекословно согласно. Когда приходит приказ сверху, бросается его выполнять. Деньги на строительство получены. Рабочие есть. Мне остается только следить, чтобы это была не конюшня, а соответствующий санитарным нормам хирургический корпус.
Оперирую много. Выезжаю на фельдшерские пункты. Фельдшера часто меняются. Амбулаторные операции провожу на месте. Жена следует моему примеру по профилактике и раннему выявлению заболеваний. Выбрали ей самую спокойную лошадь для поездок на вызовы к больным. Ию посадят в седло, а потом под многочисленные вскрикивания от боли снимают мужики с лошади. Охи и ахи следуют бесконечно. Еле входит в дом. Ничего страшного. Это наша сибирская медицина. Привыкнуть к верховой езде она не может. Неумолимое время летит незаметно. Больше всего его уходит на экстренную хирургию и травматологию. Вижу, что укрепляется мой авторитет у населения. Доверие растет.
Незаметно наступил 1952 год. Ежегодно, а именно в январе месяце, заведены отчеты главных специалистов районов у главных специалистов области. Ия ездит с годовым отчетом по терапии к Альшиц Саре Самуиловне, а я обязательно посещу Степана Васильевича Беляева. У нас очень увлекательные беседы. Ни с кем так открыто не делился впечатлениями, как с ним.
Обязательно захожу в хирургическое отделение к мудрому Михаилу Алексеевичу Подгорбунскому, чтобы пообщаться с коллегами. Прием теплый. Хирурги всегда найдут друг с другом общий язык. Михаил Алексеевич с первым вопросом ко мне: «Как там Лёня поживает? Ещё бы с ним сходил. У Вас мест глухих много, а с Лёней надежно. Привет ему от меня». Отвечаю, что обязательно передам, и он передаёт и ждёт на рыбалку или охоту на медведя. Понимаю, что Михаилу Алексеевичу не так просто вырваться из клиники, но надо, поскольку душа просит.
6 и 8 июня немного отвлекся от дел насущных, побывав на выездной сессии научного Совета Новосибирского научно-исследовательского института ортопедии и травматологии в Сталинске. Много интересного. Новые знакомства с практикующими травматологами. Более всего сошлись характерами с В. П. Селивановым. Сильный врач в травматологии. Возле него крутятся будущие доктора наук и профессора, впитывая идеи, исходящие от В. Селиванова. У Селиванова, как и Подгорбунского, нет ученой степени, а есть ученое звание. Оба доценты. И оба в идеях, которые воплощают смело в практику. Их идеями и воспользуются более предприимчивые ученики, воплотив материал в кандидатские и докторские диссертации. Думаю, что Подгорбунскому и Селиванову диссертации не нужны. Их авторитет настолько огромен, что хоть академиком стань, но через них не перешагнешь. Хирургом можно быть только от Бога, а не от диссертаций.
Так и мне нужно работать простым хирургом в Кузедеево, оставаясь самим собой. Несколько раз посетил больницу Степан Васильевич Беляев. Во всех направлениях свое слово держит. Привез для операционной и перевязочной новый инструментарий. Сидим у меня дома и едим борщ, который приготовила Ия. Для меня он сладкий. Сварен по украинскому рецепту, а я люблю наши кислые щи. Делаю замечание Ие, а Беляев мне, что к жене придираюсь. Глядим друг другу в глаза и улыбаемся. Мужики! Степан Васильевич рассказывает, сколько сил ему понадобилось, чтобы из Новосибирска ГИДУВ перекинуть в Сталинск. Говорит: «Если бы ты, Костя, знал, как сопротивлялись некоторые знаменитости! Обвинили меня во вредительстве. Я все делал тихо, как в партизанских лесах Белоруссии. Не на того они напали! Решили обхитрить. Да я их хитроумность на сто шагов вперед вижу. Вынашиваю я еще одну полезную и нужную мысль. Вроде всё и на всех уровнях согласовал».
Я же про себя смекаю, что-то еще задумал партизанский хирург. У него мысли тоже впереди него идут! Я свое обещание сдержал. Беляев родился и вырос в Красноярской тайге, а она мало отличается от наших буреломов. Сходили мы к Вениамину Николаевичу Попову в липовую рощу на пасеку. В Красноярской тайге липы нет. Тем более, не пробовал Беляев липового меда. С нами пошли спутники Степана Васильевича, молодые врачи, которых он прихватил с собой из Кемерово.
Кемерово-Кузедеево
IV Всекузбасский съезд врачей проходит в Кемерово 25 – 28 декабря 52 года. Знакомятся активно со мной хирурги. Почтительно удивляются. В журнале «Хирургия» № 1 опубликована моя статья «К вопросу о лечении ранений сердца». На меня смотрят, как на необычное явление в хирургическом мире. В городе никто не делает, а он в селе дерзнул! А ведь первое сшивание раны сердечной мышцы после ножевого ранения я провел еще в 50-ом году, но помалкивал. Моложе был. Побаивался осуждения коллег с важными физиономиями. Знаю, что оперируют они не лучше меня, но мнение о себе у некоторых завышенное. Я, после того, как провел пять успешных операций на сердце, осмелел, и, никому не сказав, послал статью в журнал. Не оправдались слова знаменитого немецкого хирурга прошлого века Т. Бильрота: «Хирург, который зашьет рану сердца, потеряет уважение своих товарищей». Оказывается, операция стала возможной даже не в центре Европы, а в условиях далекого, неизвестного европейцам сибирского села Кузедеево. Однако вижу, что кое-кто завидует. Не люблю я этого проявления человеческой психологии. Тем более, в медицине. Ранее как-то не замечал. Или я молодой был, или в медицине другого склада люди были. Учились друг у друга. Этикет соблюдали.
В начале 1953 года в стране раскрыт очередной «заговор». Дошла очередь и до врачей, на которых обрушились репрессии. Все газеты трубят, что разоблачены «врачи-убийцы». Назвали очередную провокацию «дело врачей». Вспоминаю безвредного Густава Александровича. Все врачи собираются у нас в доме, чтобы услышать важное правительственное сообщение. 5 марта 1953 умер Сталин. Смотрю, что все плачут, кто искренне, а кто наигранно. Мы с мамой молчим. Сын Олег удивительно на нас смотрит. У каждого человека по поводу ухода вождя всех народов свои мысли, которые очень нежелательно высказывать, но тревога у всех, а что будет завтра? Соблюдаем траур, но больных лечить нужно, а не плакать. С кончиной Иосифа Виссарионовича дело врачей растворилось, как будто его и не было. Врачи вновь могут переживать за больных, а не за то, что их завтра черный ворон увезет в небытие. Я не склонен к мистике, но невольно возникают мысли. Сталин запускает против врачей репрессии и погибает в отсутствии врачебной помощи.
В седьмом номере журнале «Советская медицина» опубликована моя статья: «К статистике сельскохозяйственного травматизма», а в методических рекомендациях «Современные достижения хирургии» - описание техники операции в условиях районной Кузедеевской больницы при ранениях сердца.
В мае проходит объединенная сессия Кемеровского хирургического общества и ВОСХИТО по вопросу восстановительной хирургии и лечению инвалидов войны. Наконец-то на государственном уровне организуется ортопедическая помощь инвалидам ВОВ.
Москва
В средине января 1955 года прибыл в Москву на XXVIсъезд хирургов СССР. Слушаю доклады и вижу светил хирургии: Н. Н. Еланского, А. А. Вишневского, Б. В. Петровского, В. Н. Шамова, Е. Н. Мешалкина, А. Н. Филатова, А. Н. Бакулева, Н. Н. Петрова, Б. В. Огнева, Л. К. Богуш, А. Г. Савиных, В. И. Стручкова, Д. А. Арапова, И. В. Бураковского, Н. И. Амосова, Ф. Г. Углова и многих других, представляющих весь свет советской хирургии. Известные на весь мир имена.
Набрался смелости и обратился к академику Николаю Николаевичу Петрову. Сказал, что сибирскому хирургу очень хочется поучиться в его клинике онкологии. Встретил ответ, которого даже не ожидал. Редкой интеллигентности человек отвлекся от знакомых ему знаменитостей и стал разговаривать со мной на равных. Узнал, что я фронтовик и работаю в сибирском селе хирургом. Продолжил беседу и задал много вопросов по проблемам заболеваемости в сельской местности. Мы разговаривали в каком-то особом такте. Диалог с Петровым следовало записать. В итоге он сказал: «Хорошо! Ждите именную путевку, но простите, мы ее пришлем на Ваш Кемеровский отдел здравоохранения. Ждите! У Вас, как я понял, время быстро летит в заботах о больных. До встречи». Николай Николаевич протянул мне руку, и слегка склонив голову, сказал: «Честь имею!». Русский советский академик, а встретишь на улице и пропустишь мимо, не обратив внимания на проходящего мимо простого и опрятного старичка.
На следующий день большой театр. Слушаю «Князя Игоря» А. П. Бородина. Великий композитор Бородин изначально окончил Медико-хирургическую академию. Стал доктором. И сколько их, великих от врачебной специальности пришли в литературу и музыку? Талантливые артисты, как и хирурги, великой страны. В государстве идет всеобщий подъем культуры. Начало небывалого подъёма творчества. Появляются новые личности. Ранее неизвестные имена в музыке, литературе, живописи и, естественно, в медицине. Невиданное наступление на обывателя просвещением – журнал «Здоровье». Для врачей выпускается масса специализированных журналов. Советский народ становится самым читающим на планете. Доставка журналов и газет под строгим контролем работников почты. Могу на свою зарплату без ущерба для семейного бюджета выписать всем членам семьи журналы и газеты. Это очень хорошо. Советская власть дает огромные возможности для самообразования каждому гражданину Великой страны. На родину из столицы добрался успешно.
Ленинград
С января и до начала мая 1956 года нахожусь в Ленинградском институте усовершенствования врачей им. С. М. Кирова. Директор ГИДУВа профессор Блинов Н. И. Институт усовершенствования врачей впервые проводит свой первый хирургический цикл. Занятия проходят в клинике академика Николая Николаевича Петрова. Выдающийся советский онколог. На усовершенствование прибыло 30 врачей из разных регионов России. На базе одной клиники расположены две хирургические кафедры. С нами занимаются 13 преподавателей. Из них 9 профессоров и один академик, т.е. почти на три врача один преподаватель, и один из них профессор. Показатель очень высокого качества обучения.
Находимся на Первой кафедре клиники. Знакомство с нами Н. Н. Петров начал с лекции по деонтологии в хирургии. Блестящий лектор. Эрудиция огромная. Можно сказать, что мы попали в театр одного актера. Стараюсь записать все мудрые изречения, исходящие от Николая Николаевича: «Хирург должен помнить, что в хирургии, как и вообще в жизни, существуют два способа, чтобы стать выше окружающих. Один из этих способов более трудный, основанный на том, чтобы самому подняться в своих знаниях, в своей технике, в добросовестности к делу. Другой способ более легкий. Он основан на том, чтобы принижать и устрашать людей вокруг себя. Однако только первый способ действительно возвышает человека, делает его более ценным для коллектива! Важность и заносчивость руководителя поощряют низкопоклонство, угодливость и лесть со стороны подчиненных, а где лесть – там обман, а где обман – там плохие условия для исправления ошибок, для истинного прогресса».
Продолжаем слушать Петрова на одном дыхании: «Хирургия для больных, а не больные для хирургии», «Смелость хирурга не должна превышать умелость», «Благодеяния хирурга его больным могут создаваться не только теми операциями, которые он делает, но и теми которые он не делает. Умеет обоснованно от них отказываться, доказывая свою правоту коллегам», «Больной – это всегда человеческая личность со своими сложными переживаниями, а отнюдь не безличный «случай».
На следующий день слушаем лекции по острому перитониту профессора Ракова А. И. Для меня это огромная, порою неразрешимая в запоздалых случаях, проблема в условиях сельской хирургии. Однако и с перитонитом справляемся, но опять же все зависит от времени, а порою самого больного. Его выносливости. Я исполняю роль помощника, когда стараюсь хоть чем-то помочь больному. Чем раньше выставлен диагноз о начале заболевания, тем легче искусно провести операцию, а значит, возрастают гарантии на жизнь. Что нам делать, а об этом хочется кричать, вытянув руки к небу, когда у нас ужасный дефицит лекарств, особенно антибиотиков.
Лекция «Рак молочной железы». Читает, приводя примеры из практики и возможности первичной клинической диагностики, сам академик. С его слов понятно давно нам известное, что, как всегда, ранняя диагностика остается залогом возможного успеха в лечении. Мы это все знаем, но как практически это осуществить и не терять женщин? Тем более, у нас, в сельской местности. У нас не город Ленинград, а тайга с отдаленными поселками.
Николай Николаевич считает, что онкологическое заболевание не приговор. Мы с ним согласны. Всякие случаи были в практике, а вернее, в жизни. Приводит примеры, когда ему приходилось удалять массивные опухоли при наличии метастазов. После радикальной операции вдруг исчезали совершенно неожиданно, подтвержденные гистологическими исследованиями, метастазы. Считает, онкологические заболевания в настоящее время возможно решать хирургическим путем, но современное состояние медицинской науки еще не достигло того уровня, чтобы разобраться с причинами онкологических заболеваний. И эта ситуация печальна для всех, как для врачей, тем более больных. Всему свое время, но это очень долгий и мучительный путь, и просвета в конце этого темного туннеля академик пока не видит. Известная истина, что «надежда умирает последней».
В восторге от лекции по истории отечественной хирургии, которую прочитал профессор В. В. Орнатский. Узнал много нового и неизвестного мне. Великому нашему хирургу Пирогову не сказали, что у него рак языка, а обычная язва. Возможно, он поверил прибывшему знаменитому коллеге из Европы? А вот знаменитому психиатру Вены З. Фрейду, знакомому Г. А. Таубеса, сказали. Он немедленно отреагировал на слова врача: «А кто Вам дал право говорить мне, что у меня рак!» Подводя итог своей лекции, профессор сделал заключение: «Знание прошлого медицины больше, чем какое-либо другое знание, помогает нам избегать уже не раз проделанных ошибок и заблуждений. Чаще вся суть в слове. Кому и как Вы его сказали».
Чем провинился великий Ф. М. Достоевский перед советской властью, что в 30-е годы попал под запрет? Его произведение «Бесы» жгли, а я горжусь, что успел прочитать в библиотеке генерала Паутова, и, пораженный содержанием, ходил к дому Достоевского в Кузнецке, в котором давно живут «посторонние люди». Смотрел на окна и думал. Понял! Кто они, бесы! События того времени давали для меня реальные примеры кровавого разгула бесовщины.
Смотрю знаменитый спектакль Вс. Вишневского «Оптимистическая трагедия». Потрясающие сцены, напоминающие мне трагедии в наших краях. Противостояние женщины-комиссара и вожака анархистов. В роли вожака знаменитый артист Ю. В. Толубеев. Очень правдиво воспринимается. Бесподобна сцена прибытия в отряд матросов-анархистов. Заносят на сцену женщину с оголенным животом, а матросы играют на ней в карты, как будто для них это стол. На весь зал звуки шлепающих по животу карт, которые прилипают к коже. Непременно схожу посмотреть спектакль еще раз. Игра артистов глубоко впечатлила меня. Я ухожу из театра потрясенный увиденными сценами и сочным содержанием, почему-то навязчиво напевая: «Была бы шляпа, пальто из драпа, а остальное трын-трава…»
Посетил военно-медицинский музей. Рассматривая экспонаты, вспоминаю нашу военно-медицинскую доктрину. В музее четко обозначено обоснование маневрирования силами и средствами медицинской службы в действующей армии. Принцип этапной эвакуации и лечения раненых. Богатый материалами музей. Долго стою напротив фотографии военного хирурга С. И. Банайтиса. Вспоминаю Харьков, и как мы, молодые военфаковцы, восторгались Станиславом Иосифовичем, учеником великого патриарха отечественной хирургии В. А. Оппеля, видя на груди Банайтиса орден Красной Звезды. В Харьков он приехал учить нас. Заведовал кафедрой военно-полевой хирургии. Дал нам установочные знания. С ними мы, его ученики, пошли на войну. Сегодня можно читать многотомный труд «Опыт советской медицины в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Наш учитель С. И. Банайтис – главный редактор. К сожалению, его уже нет. Время бежит безжалостно. Кажется, что еще вчера слушал его лекции, звучащие в большом зале Харьковского мединститута.
Перед отъездом из Ленинграда посетил Смольный. Бывший институт благородных девиц. В. И. Ленин организовал в здании, предназначенном для юных женщин, штаб революции. Отсюда он руководил восстанием, и город Петра Великого переименовали в Ленинград.
Сделал выписки из высказываний на лекциях профессоров Ленинграда, которые более всего произвели впечатление своей оригинальностью: «больной с травмой требует такой же экстренности, как при перфоративной язве желудка», «лечат больного не методом, а головой», «перелом не срастается от незнаний врача», «не имей своего мнения, чего сам не делал», «не делай умных операций глупому больному», «не ясен диагноз для среднего врача, то он неясен и профессору», «нужно иметь голову, а не головной конец».
Хирургия – это искусство
Приняли бригаду врачей из Кемерово во главе с М. Н. Горбуновой. Очень довольна Мария Нестеровна хирургическим отделением. Спрашивает: «Как Вы, Константин Родионович, умеете в такой чистоте отделение поддерживать? Подобного блеска я во фронтовых госпиталях не видела». Отвечаю: «Мария Нестеровна! Мы же с Вами военные врачи. Фронтовая привычка и четкое исполнение персоналов моих распоряжений. Весь порядок работы хирургического отделения от «А» до «Я» и ответственность каждого сотрудника четко и наглядно обозначены на листах бумаги, которые висят в рамочках при входе в хирургическое отделение. Вторые экземпляры у меня хранятся, а под каждым из них подпись работающего в отделении сотрудника. Обход я начинаю с проверки чистоты и жалоб больных на отношение к ним персонала, а все медицинские сестры и санитарки мною подобраны. Коллектив дружный. В Вашем подчинении, Мария Нестеровна, военный госпиталь был, а там, насколько я знаю, контроль постоянный. Проверки. Вы мне комплементы выдаете, как старший по званию, или как женщина? Если как женщина, то для офицера-мужчины это честь». Мария Нестеровна мило улыбается и тихо произносит: «Капитан медицинской службы Яценко! Разве Вам непонятно, что я как женщина к самому элегантному и опрятному мужчине-хирургу в нашей области не могу быть равнодушной».
Очень полезно мы провели время с заведующей областным отделом здравоохранения. Намотались по фельдшерским пунктам района. Мария Нестеровна выставила оценку «отлично» за мой труд по организации фельдшерских пунктов и этапов эвакуации при различной патологии. Коллеги, районные хирурги будут потом мне говорить, что после посещения Кузедеево у них была Горбунова. Они получили нагоняй, а после этого обещание обязательно послать учиться у К. Р. Яценко в Кузедеево. Наживаю я завистников своей непрерывной работой. Это было, есть и будет. В гражданской жизни еще сложнее, чем на фронте. Однако и там сколько неприятностей испытал из-за зависти человеческой. Но зависть не подлость. Если зависть творческая, инициативная и направлена на то, чтобы лучше сделать, это хорошо, а вот если подставить, особенно мастера есть в бумажных делах, где я ничего не соображаю, как пасквили сочинять.
С. В. Беляев про Кузедеево, наверное, забыл. Занят деятельный человек организацией и открытием Кемеровского медицинского института. По моему мнению, Степан Васильевич совершил и в Кузбассе подвиг. В Сталинске институт усовершенствования врачей, а в Кемерово медицинский институт. Мария Нестеровна считает, что Беляев изначально сделал базу. Выстроил областную больницу на пустыре, и расположатся в корпусах клинические кафедры. Горбунова скромничает, говоря, что у неё масштабы не те, что у Беляева. При этом признается: «Мне бы медучилища достроить по городам, хотя подготовка медиков уже идет в каждом из них». Сегодня средний медицинский персонал и фельдшера на вес золота. Обещала в районном здравотделе прислать при очередном распределении несколько фельдшеров в Кузедеево. В Кузбассе открыты пять учебных заведений для подготовки среднего медицинского персонала. В них есть фельдшерские отделения. По моим подсчетам, сегодня нам нужно не менее 20 фельдшеров. Это минимум, о котором я сказал Марии Нестеровне, а потом поправил на цифру 40. Горбунова смеётся: «Вы! Константин Родионович! Решили всю область оставить без фельдшерской помощи? Я Вашему главному врачу и Романову обещала, что будут фельдшера к лету, но не более 15 человек на Кузедеевский район, а не Кузедеево. Район без фельдшеров, а Вы, уважаемый хирург Яценко, хотите Кузедеево центром образцовой фельдшерской помощи сделать». Мудрая Горбунова обещала не менее 15 человек, а вероятнее всего, что приедут 20. Сложную задачу с кадрами одновременно будем решать и сами, готовя на местах медицинских сестёр. Все молодые врачи обращаются почему-то изначально ко мне, а потом уже идут к главному врачу и в райздравотдел. Начальство вроде бы на меня не обижается. Иногда просит, чтобы я дал оценку личным качествам человека и его способностям. Один на один я подтруниваю над ними, а что же ваша парторганизация не оценивает? Мария Яковлевна мне ответила: «Что Вы, Константин Родионович! В нашей парторганизации больше рабочих, чем врачей, а у Вас такой жизненный опыт». Попадаются врачи, желающие стать хирургами. Беру для испытания к операционному столу держать крючки, а они в обморок заваливаются. Отсылаю работать в терапию, но думаю, что им больше рентгенология или физиотерапия подходит. Называю их про себя курортными врачами. Там им место, а не на кузедеевской земле с больными мужиками и бабами возиться, тем более, детей лечить.
Часто, в основном в весенне-осенний период, посещают врачи из ГИДУВа г. Сталинска. В этом году можно и нужно. Одному тяжело. Периодически боли за грудиной. Перебои в сердце. Привыкнуть к тому, чтобы были боли в сердце, невозможно. На одной из операций чувствовал сильные боли, которые отдают в левое плечо и руку, но операцию закончил. Пришел домой. Наглотался всяких сердечных препаратов. Лежу и жду, когда боли утихнут, а сам думаю, что удалось все-таки отстроить шикарное хирургическое отделение в Кузедеево. Какой уникальный хирургический инструментарий я подобрал за многие годы! Любая клиника позавидует. Вроде боли немного утихли, но перебои сохраняются. Надо идти на амбулаторный прием. Люди ждут. Поднимаюсь и иду с бодрым видом. Русскому офицеру погибнуть в бою честь, но, не показывая страха: «И вечный бой! Покой нам только снится». После войны не помню, чтобы я спокойно спал.
Стал посещать хирургическое отделение кузедеевской больницы заведующий кафедрой хирургии ГИДУВа профессор Фукс Борис Ильич. Его более всего интересует онкология, как впрочем, и меня. Пока у нас огромный и беспросветный провал в этой области медицины, но работаем. В подавляющем большинстве случаев встречаемся с запущенными случаями. Народ, особенно женщины, не идут на профилактические осмотры к специалистам. Борис Ильич организовал онкологическую бригаду. В её составе оперирующий гинеколог. Оповещаем население о приезде специалистов. Приедут, но народ насильно не поведешь к гинекологу и другим специалистам. Слава Богу, хоть наших коллег посмотрят. Иногда обнаруживаю опухоль при кишечной непроходимости. Если есть возможность, то удаляю. Когда вся брюшина в метастазах и они уже в печени, остается только выводить кишку на кожу живота для отхождения кала. Продлить короткую в муках, но жизнь. Много больных, особенно женщин, при малейшем подозрении отправляю в Сталинск в клинику профессора Фукса.