- Пойду в другое место,- говорю своей соседке. – Туда, где клюёт.
Я перебираюсь на новое место, ближе к заливчику, где и впрямь время от времени кто-то вылавливает рыбин.
Наконец-то и мой поплавок притопило, и он скрылся под водой. Делаю подсечку. Она слабовата, всё-таки удилище жидкое. Однако чувствую, что есть. Есть! Рыбина упирается под водой, никак не хочет идти к берегу. Я борюсь с нею, удилище пружинит. Взоры соседних рыбаков и рыбачек устремляются на меня.
- Подсачек надо? – оживляется Кристина.
Я молчу и продолжаю единоборство с рыбой. Вдруг сопротивление ослабевает. Рыбина сходит, а мне достаётся голый крючок.
- Сошла... – разочарованно говорит Кристина. Потом сочувственно добавляет: – И у меня уже два раза сорвалась. А папа уже трёх поймал...
- Не моя, – отвечаю я. И, шутя, добавляю где-то вычитанное оправдание: – Она была несъедобной.
Минут через пятнадцать мой поплавок опять плавно пошел под воду. Делаю подсечку на сей раз увереннее и пожёстче. И вот уже, без подсачека, становлюсь обладателем трофея и я. Это – нечто среднее между нашим карасём и карпом. Только почему-то у неё поперечные тёмные полосы, похожие на окунёвые. А плавники – длинный спинной и хвостовой – розовато-прозрачные и покрупнее, чем у наших карасей.. И чешуя жестковатая, напоминает окунёвую. Но всё равно приятно! Граммов на четыреста потянет, не меньше. Я прошу китайца-инструктора заснять меня, запечатлев с пойманной рыбиной.
Опускаю свой улов в сетчатый садок и привязываю его к плотику. Меня стал доставать сосед, неумеха-рыбак, всякий раз после заброса шумно, с бульканьем бросая своё удилище прямо на воду. И, как ни странно, на его крючок время от времени садилась рыба.
Отхожу от него на освободившийся плотик, что у самого входа в заливчик-рукав. На нём – автомобильная шина. Сделав заброс, устанавливаю своё удилище в эту покрышку. И, о, ужас! Вижу внутри покрышки змею. Отпрянув, вдруг обнаруживаю, что это всего лишь шкура, содранная с очковой кобры. Шкура, а всё равно неприятно. Как ни странно, вылавливаю здесь ещё четырёх карпо-карасей. Одного даже граммов на шестьсот.
Поднялся ветерок, стал рябить воду, и клёв прекратился у всех. Я решаюсь сходить и посмотреть плантацию манго, что совсем вплотную подступает к домику инструкторов-охранников. Прохожу мимо открытой кухни, на которой четверо китайцев суетятся, готовя для нас обед. Выглянуло солнышко. Стало как-то повеселее.
Плантация манго. Никогда мне не приходилось ещё вблизи видеть, как растёт этот фрукт. Деревья аккуратными ровными рядками растут на скально-песчаном грунте. Под ними – почти чисто, нет никакой травы. Я осторожно подхожу к одному, другому, боясь случайно наткнуться на змею, трогаю руками свисающие на тонких длинных плодоножках-шпагатинах тяжелые плоды. Они – то совершенно зелёные, то буровато-малиновые, – твёрдые и гладкие, манящие. Не удержавшись от соблазна, срываю парочку крупных плодов, граммов по четыреста. В местах отрыва – на плодах стали проступать липкие слезинки сока, источающие тонкий манговый аромат. Упрятав в тёмный полиэтиленовый пакет оба плода, возвращаюсь к озеру. По пути мне попадаются ещё несколько наших туристов, с пакетами. По тому, как пакеты оттягивают руки, видно, что там не парочка плодов манго, а значительно больше.
Мне становится сначала неловко. Но потом пытаюсь успокоить себя тем, что хотя бы манго привезти домой на показ, если уж рыбу никак не получится. Подхожу к тем плотикам, где начинал рыбачить.
- Ну, и как улов? – интересуюсь у той, что сидела со мной рядышком.
- Четыре рыбы поймала, – отвечает. – А у вас?
- Пять штук, килограмма на два с половиной потянет...
Часа через два после начала рыбалки наступает оживление среди рыбаков. Сфотографировавшись, свой улов отнёс прямо в садке на кухню. Нас приглашают отобедать под крытыми беседками из пальмовых ветвей. Распределяемся на свободные места в беседках. Китайцы – отдельно, в беседках на верхней терраске.
Я устраиваюсь за одним столом с красноярцами, иркутянами и ачинцами. Здесь – четверо мужчин, пять женщин и парочка ребятишек. На общий круглый стол работники кухни приносят несколько бутылок китайской крепкой водки-самогона. И с дюжину запотевших бутылок пива. Тут же – какие-то салаты, жареный рис, сочный разрезанный арбуз. Потом появляется уха, в большой общей фарфоровой супнице.
Плотный мужчина-ачинец лет сорока пяти, Сергей, мой сосед слева, разливает по пластмассовым разовым стаканчикам водку. Произносит тост вроде киношного генерала Иволгина:
- Ну, за рыбалку!
И все выпивают. Пробую сей напиток и я. А ничего, и впрямь, крепковат. И не очень вонюч, как наша иная неочищенная самогонка. Пить можно. Я накладываю себе в тарелку рис, салаты, закусываю. Народ тянется к ухе. Разливают себе по пиалушкам. Там в довольно постном и жидком бульоне плавают рубленые кусочки курицы и что-то похожее на кусочки рыбы-сайры, с обнажившимися мелкими и тонкими косточками.
- А обещали змеиный супчик, – говорит кто-то из дам.
- Серёга, наливай по второй, – следует команда.
- Ну, под ушицу, – произносит Серёга.
Все поднимают и осушают свои стаканчики. Я же перехожу на местное пиво «Хайнань». А неплохое, весьма неплохое тут пивко! К ухе не притрагиваюсь пока.
- Где супчик-то змеиный? – интересуются наши захмелевшие туристы у китайца, принесшего к столу жареную рыбу.
- Вот там, – показывает он на супницу.
- Разве это из змеи? Там же сплошная курятина...
- Нет, кобра, – уверенно настаивает на своём китаец.
- Да-а-а? – несколько разочарованно произносят наши. – А мы и не поняли...
- Мало выпили, – подключаюсь я.
Я пробую рыбу, видимо выловленную из этого же озера, но не нами. Она жестковата и суховата. И как будто подгоревшая, словно картофельная печёнка на костре. И на вкус тоже не особенно. Даже та сайра, что мы брали на кухонке-барбекю своего отеля, была сочнее и аппетитнее.
А вот шашлыки из свинины на шампурах вполне приличные!
Не хуже оказываются и подкопченные куриные крылышки с окорочками. Я допиваю бутылку пива. Мои застольники уже замахнули по четвёртому разу. Кто-то из женщин затянул песню:
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах...
Со второй строчки ей уже вторят, пока ещё нестройные голоса:
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах...
Подключаюсь к песням и я. С каждой новой у нас получается, как нам кажется, всё лучше и спетее. Мы заводим своим пением даже и соседние столики-беседки. И те уже пытаются подпевать нам, но не так стройно... Часа два длилось наше застолье. Я вторую бутылку пива опустошить успел. И за добавкой, на всех, ходил на кухню-холодильник. Принёс...
В половине третьего нас стали поторапливать к отъезду. А у нас на столе – ещё горы еды нетронутой. Захмелевшие сотоварищи принялись разбирать остатки по своим пакетам. Кое-что прихватил в полиэтиленовый пакетик и я. Даже кусочки кобры из супа, специально для Людмилы. Поймёт ли, что это – змея?
В автобус усаживались возбуждёнными, кое-кого уже и под руки помогали завести. Как ни странно, в основном женщины расслабились. Мужики держались покрепче. По дороге в салоне автобуса по кругу кочевали бутылки с китайской самогонкой. Неоднократно принимались всем автобусом за песняка. Да, русские – есть русские, пусть и за границей...
27 января. День шестой, половинный. Экскурсионный.
Сегодня у нас совмещенная экскурсия – остров обезьян и термальные источники. Вчерашний дождик имеет своё продолжение. Небо с утра затянуто тучами и накрапывает. Есть вероятность, что раздожжится, а у нас на этот случай даже и зонтиков нет.
Как и на рыбалку, отправляемся от нашего ресепшн полупустым экскурсионным автобусом, забирая по пути туристов из других отелей. Набралось человек тридцать пять. Едем сначала всё той же трассой, что и на обзорную экскурсию, и на рыбалку. Мимо нас проносятся уже знакомые корпуса зданий, отелей, студенческого городка. Минуем завод строительных материалов, один тоннель, другой, третий, указатель: «До Хайкоу 245 километров».
Сегодня у нас другой гид, Анзор – парень лет двадцати пяти, высокий, стройный, симпатичный, с заметным кавказским акцентом. Рассказывает нам байки и то, как себя нужно вести – на острове, фуникулёре, термальных источниках. В его лексиконе частенько сквозят словечки «ребята» и «нюанс», хотя явная половина «ребят» по возрасту ему в отцы или матери годится.
Мы с Людмилой на переднем сиденье, с левой стороны, отделённые от водителя пластиковой перегородкой. Отсюда хороший обзор дороги и общей панорамы. Дождинки падают на лобовое стекло автобуса, сгребаемые в стороны очистителем.
Услыхав имя гида, мы с Людмилой реагируем практически одинаково: у неё есть племянник с таким же именем, сын старшей сестры. А отец нашего Анзора – карачаевец.
-А вы откуда родом? – интересуемся, – не с Кавказа?
- Я – землянин, – несколько смутившись, уклоняется от ответа Анзор.
- Да и мы – не инопланетяне, – нахожусь я.
- Просто у меня племянник – тоже Анзор, – подключается Людмила.
- Родился я в Омске. Но тут один нюанс: родители мои – карачаевцы.
- Я так и подумала...
Он сразу же делается приветливее, словно встретил и в самом деле знакомого человека-земляка. Всё, контакт с Анзором у нас налажен.
- Кто подскажет мне, куда мы сегодня едем? – пытается расшевелить туристов наш гид.
- На остров обезьян.
- И на термальные источники.
- Всё верно, ребята. Сначала – будет у нас экскурсия на остров обезьян. Значит так, остров этот действительно заселён обезьянами, обитает порядка двух тысяч гуансийских макак. Раньше их тут не было. Их завезли из Индии. Там они являются священными. Нельзя трогать и провоцировать на агрессию обезьян и тут. Такой нюанс, ребята: если вы убьёте макаку, за неё на вас наложат штраф в триста тысяч юаней...
- А если она сама нападёт, в целях самообороны?
- Всё равно нельзя убивать. Она же в несколько раз меньше человека.
- А я слыхала, что в некоторых ресторанах предлагают даже блюдо из мозгов обезьяны, – провоцирует вопросом гида какая-то молоденькая девица.
- Да. Такое блюдо есть. Но вряд ли станете его кушать вы. А знаете, как добывают мозги у обезьяны? Сначала это делали аборигены. Ловили обезьяну и живьём начинали сдавливать её черепную коробку...
- Не надо, хватит! Не хотим дальше слушать, – доносится сразу несколько голосов туристов.
- Ребята, знаете, вообще-то в Китае едят всё, что плавает, кроме подводной лодки. Всё, что летает, кроме самолётов, и всё, что ползает и бегает, кроме танков...
Ровная дорога ведёт всё дальше и дальше. Дождик прекращается. На нашем пути снова какие-то скопления высотных домов, уже освоенных и ещё незаселённых. Рядом с новостроем – кучи строительного мусора из бетона, кирпича и цемента, к тому же размётанных ветром бумажных мешков, полиэтиленовых пакетов и прочей мелочи. Это так не похоже на ухоженные места вокруг наших отелей.
- Ребята, пусть вас это не смущает, мусор тут же уберут, едва начнётся сдача домов и корпусов отелей, такой вот нюанс, – поясняет Анзор.
- Что это за город мы проезжаем? – задаём ему вопрос.
Тот переадресовывает его другому гиду – китайцу.
- Сароха, – отвечает гид-китаец.
- Алоха, – поправляет его Анзор.
Почти вдоль всей трассы нам попадаются столбы, на которых установлены вращающиеся лопасти-ветряки и по паре пластин, каждая размером со столешницу – солнечные батареи.
- Скажите, Анзор, – интересуюсь я, – а электричеством остров каким образом снабжается?
- Наверное, вы уже обратили внимание на столбы – с ветряками и солнечными батареями. Это – один вид источников. Самый маленький. Его используют на освещение и мелкие хозяйственные нужды в труднодоступных районах острова. Другой вид – гидростанция в районе Хайкоу, довольно мощная. Но она лишь обеспечивает электроэнергией саму столицу острова. Ну и третий, основной вид – высоковольтный кабель, с материка.
- А вода? – задаёт вопрос кто-то из туристов.
– С водой тут проблем нет. Своя, вся своя. Горные озёра, более с полутора сотен рек... Экологически чистая водичка, – такой вот нюанс получается, ребята.
- Долго ещё ехать? – доносится из салона.
- К вечеру приедем, – отшучивается гид.- Ребята, сейчас начнётся качка, держитесь.
За большим арбузным полем-бахчой, на котором возлежат повсюду арбузы, как футбольные мячи, мы выезжаем на гравийку, видимо, сокращая объездной путь, и несколько минут нас мотает из стороны в сторону по ухабам.
- Значит так, ребята, я предлагаю вам такой вариант. Сейчас подъезжаем. И, не дожидаясь фуникулёров, переплавляемся на остров на лодках. Тут такой нюанс: в это время подъезжает много автобусов с туристами, и мы можем долго простоять в очереди.
- А как же фуникулёр? – возмущается кто-то из туристов. – Я хочу на фуникулёр.
- А вот обратно, я обещаю вам – фуникулёр. Не возражаете? Возражений нет. Ребята, хочу ещё раз всем вам напомнить, чтобы не терялись на острове, держитесь все меня, кучкой. Там будет очень много других туристов и групп. Предупреждаю: кто потеряется, будет добираться домой сам, – строжится Анзор. – Далее, что касается обезьян. Главное: уберите сразу же все бутылочки с напитками. Оставьте в автобусе все ваши ненужные сумочки с продуктами, конфетами и прочей сладостью. Обезьянки очень чувствительны к запахам. Не держите руки в карманах – могут подумать, что вы там прячете что-то вкусненькое. Лучше при встречах подымайте руки вверх, показывая пустые ладони. И ещё: не глядите обезьянкам прямо в глаза, они могут это воспринять как агрессию с вашей стороны – такой вот нюанс.
Остров обезьян.
Наш автобус останавливается на довольно просторной площади, где уже стоит транспорт десятка других туристических фирм. Мы покидаем салон. Дождика – как и не бывало. Начинает проглядывать солнышко. Площадь довольно ухоженная, обрамлённая какими-то густыми широколистными деревьями-платанами и пальмами вперемежку с цветущими плюмериями и соуганеллиями. Мы фотографируемся. К нам подходят несколько китайцев и просят жестами сфотографироваться вместе с нами. Мы добродушно соглашаемся.
Совсем рядом с площадью – причалы, с деревянными настилами и перилами-ограждениями. Вот причаливает катер-паром, и мы гуськом по трапу заполняем его палубу, занимая свободные сиденья.
Загруженный катер, урча, отчаливает и везёт нас на тот самый остров обезьян, который отделён от Хайнаня совсем небольшим, всего на полкилометра, проливчиком.
Выгрузившись, снова оказываемся на причале, но уже острова. Тут Анзор наше внимание направляет на небольшой, квадратов на двадцать, глубокий огороженный водоём, в котором лениво плавают, опускаясь ко дну и поднимаясь наверх, огромные, в метр каждая, рыбины. Это – морские окуни, светло-белой и пятнисто-тёмной раскраски.
«Вот такую бы рыбку – да на крючок! – предаюсь мечтаниям. – А то – озеро, карпята или караси...»
К начальному месту экскурсии на острове всех развозят, как и на обзорную гору, на автокарах. По ровной серпантинной асфальтовой дороге мы ещё несколько минут поднимаемся куда-то вверх.
На исходной площадке – уже много туристов. И тут нам впервые попадаются маленькие макаки-обезьянки, серовато-зелёные, с ярко-красными голыми задами. Они бесцеремонно расхаживают между прибывшими на экскурсию – то на четвереньках, то на двух ногах, надеясь заполучить лакомства. Кто-то бросает им сладости, схватив которые, макака-счастливчик тут же пытается скрыться, пока сородичи не отобрали. А вот парочка молодых китайцев, с мороженым-эскимо в руках. Две ближайших обезьянки тут же, махом взлетают к рукам сладкоежек, срывают с палочек мороженое, и под возбуждённые возгласы толпы людей, становятся обладателями вкусных трофеев. Один из туристов нашей группы лишается тёмных блестящих очков, которые, правда, воровка тут же бросила в ближайших зарослях кустарников, и очки удаётся вернуть их владельцу.
Мы попадем в парк, где посредине зелёного газона возвышается скульптура: сидящая обезьяна держит в своих руках человеческий череп, как Гамлет держит череп бедного шута Йорика, размышляя: быть или не быть?! Я пытаюсь сфотографировать Людмилу на фоне этого шедевра, однако солнце в контражуре, слепит глаза и полностью затемняет снимок.
По аллейкам мы продвигаемся вглубь острова, где нам обещают два шоу-представления. Обезьянки, с грустными глазами, повсюду сопровождают нас, в надежде заполучить что-либо. А вот мы проходим мимо обезьяньего «околотка», или тюрьмы. Здесь, за сеточным ограждением, площадью квадратов в пятьдесят «тянут свой срок» обезьянки-зэки, совершившие проступки в отношении туристов, смотрителей либо своих же сородичей. Сидят там с полдюжины «злодеев», на одной воде и горстке риса в день – по три-четыре месяца, – в назидание другим и себе в науку. Поговаривают, что если случаются рецидивы, то уже на третий раз таких «злодеев» усыпляют.
Мы заполняем зрительный зал первой арены, где в каждом из шести секторов по десятку рядов. Всего же сюда набивается до тысячи туристов-зрителей. Здесь обещают комедийное представление на тему супружеской верности в исполнении артистов-макак под руководством дрессировщика.
Пока заполняется зал, на манеже-сцене выстраивается очередь желающих сфотографироваться с обезьянками в руках. Тоже бизнес – довольно прибыльный, за какие-то двадцать-тридцать секунд и щелчок фотоаппарата надо отдать десяток юаней.
Само представление, с комментариями исключительно на китайском языке, длится минут пятнадцать. В течение его обезьянки пытаются надеть друг на друга и даже на своего дрессировщика символ неверности – зелёную шляпу. Китайская публика, как говаривал комик-анекдотчик Пётр Маменко, «неистовствовала!». А нам почему-то было совсем не смешно. Видимо, и юмор тут имеет национальный характер.
Второе шоу – цирковое, уже на другой арене. И снова перед началом, в течение пятнадцати-двадцати минут – малый бизнес: фотографирование желающих с разноцветными крупными попугаями в руках, верхом на пони. А ещё – фокус с зелёным попугаем, который подлетал к держащему в руках купюру в один-два юаня, забирал неуклюжим клювом денежку и улетал к своему хозяину. Пачка таких «пиратских» купюр-пиастров в руках дрессировщика росла прямо на глазах. От желающих подарить свои юани попугаю, а точнее, его владельцу, предварительно сфотографировавшись, не было отбоя.
Между рядами сидящих туристов и тут бродили обезьянки, присаживаясь на скамейки или просто в проходе, грустно, как нищенки подаяние, выпрашивая лакомства.
Цирковое представление длилось минут двадцать. Чего только ни показывали обезьянки: ходили по канатам, кувыркались на кольцах, турнике, бегали на ходулях, ездили верхом на пони, на велосипедах и мотоциклах. Гвоздём программы был номер с козлом-канатоходцем, который взбирался по лесенке на площадочку и далее, по натянутому канату двигался к другому концу. Примерно на середине пути он разворачивался и двигался обратно. На его голове, между рогов, восседала обезьянка, проделывая всевозможные акробатические трюки. Да, вот тут – истинное цирковое искусство! Было за что аплодировать!
Я перебираюсь на новое место, ближе к заливчику, где и впрямь время от времени кто-то вылавливает рыбин.
Наконец-то и мой поплавок притопило, и он скрылся под водой. Делаю подсечку. Она слабовата, всё-таки удилище жидкое. Однако чувствую, что есть. Есть! Рыбина упирается под водой, никак не хочет идти к берегу. Я борюсь с нею, удилище пружинит. Взоры соседних рыбаков и рыбачек устремляются на меня.
- Подсачек надо? – оживляется Кристина.
Я молчу и продолжаю единоборство с рыбой. Вдруг сопротивление ослабевает. Рыбина сходит, а мне достаётся голый крючок.
- Сошла... – разочарованно говорит Кристина. Потом сочувственно добавляет: – И у меня уже два раза сорвалась. А папа уже трёх поймал...
- Не моя, – отвечаю я. И, шутя, добавляю где-то вычитанное оправдание: – Она была несъедобной.
Минут через пятнадцать мой поплавок опять плавно пошел под воду. Делаю подсечку на сей раз увереннее и пожёстче. И вот уже, без подсачека, становлюсь обладателем трофея и я. Это – нечто среднее между нашим карасём и карпом. Только почему-то у неё поперечные тёмные полосы, похожие на окунёвые. А плавники – длинный спинной и хвостовой – розовато-прозрачные и покрупнее, чем у наших карасей.. И чешуя жестковатая, напоминает окунёвую. Но всё равно приятно! Граммов на четыреста потянет, не меньше. Я прошу китайца-инструктора заснять меня, запечатлев с пойманной рыбиной.
Опускаю свой улов в сетчатый садок и привязываю его к плотику. Меня стал доставать сосед, неумеха-рыбак, всякий раз после заброса шумно, с бульканьем бросая своё удилище прямо на воду. И, как ни странно, на его крючок время от времени садилась рыба.
Отхожу от него на освободившийся плотик, что у самого входа в заливчик-рукав. На нём – автомобильная шина. Сделав заброс, устанавливаю своё удилище в эту покрышку. И, о, ужас! Вижу внутри покрышки змею. Отпрянув, вдруг обнаруживаю, что это всего лишь шкура, содранная с очковой кобры. Шкура, а всё равно неприятно. Как ни странно, вылавливаю здесь ещё четырёх карпо-карасей. Одного даже граммов на шестьсот.
Поднялся ветерок, стал рябить воду, и клёв прекратился у всех. Я решаюсь сходить и посмотреть плантацию манго, что совсем вплотную подступает к домику инструкторов-охранников. Прохожу мимо открытой кухни, на которой четверо китайцев суетятся, готовя для нас обед. Выглянуло солнышко. Стало как-то повеселее.
Плантация манго. Никогда мне не приходилось ещё вблизи видеть, как растёт этот фрукт. Деревья аккуратными ровными рядками растут на скально-песчаном грунте. Под ними – почти чисто, нет никакой травы. Я осторожно подхожу к одному, другому, боясь случайно наткнуться на змею, трогаю руками свисающие на тонких длинных плодоножках-шпагатинах тяжелые плоды. Они – то совершенно зелёные, то буровато-малиновые, – твёрдые и гладкие, манящие. Не удержавшись от соблазна, срываю парочку крупных плодов, граммов по четыреста. В местах отрыва – на плодах стали проступать липкие слезинки сока, источающие тонкий манговый аромат. Упрятав в тёмный полиэтиленовый пакет оба плода, возвращаюсь к озеру. По пути мне попадаются ещё несколько наших туристов, с пакетами. По тому, как пакеты оттягивают руки, видно, что там не парочка плодов манго, а значительно больше.
Мне становится сначала неловко. Но потом пытаюсь успокоить себя тем, что хотя бы манго привезти домой на показ, если уж рыбу никак не получится. Подхожу к тем плотикам, где начинал рыбачить.
- Ну, и как улов? – интересуюсь у той, что сидела со мной рядышком.
- Четыре рыбы поймала, – отвечает. – А у вас?
- Пять штук, килограмма на два с половиной потянет...
Часа через два после начала рыбалки наступает оживление среди рыбаков. Сфотографировавшись, свой улов отнёс прямо в садке на кухню. Нас приглашают отобедать под крытыми беседками из пальмовых ветвей. Распределяемся на свободные места в беседках. Китайцы – отдельно, в беседках на верхней терраске.
Я устраиваюсь за одним столом с красноярцами, иркутянами и ачинцами. Здесь – четверо мужчин, пять женщин и парочка ребятишек. На общий круглый стол работники кухни приносят несколько бутылок китайской крепкой водки-самогона. И с дюжину запотевших бутылок пива. Тут же – какие-то салаты, жареный рис, сочный разрезанный арбуз. Потом появляется уха, в большой общей фарфоровой супнице.
Плотный мужчина-ачинец лет сорока пяти, Сергей, мой сосед слева, разливает по пластмассовым разовым стаканчикам водку. Произносит тост вроде киношного генерала Иволгина:
- Ну, за рыбалку!
И все выпивают. Пробую сей напиток и я. А ничего, и впрямь, крепковат. И не очень вонюч, как наша иная неочищенная самогонка. Пить можно. Я накладываю себе в тарелку рис, салаты, закусываю. Народ тянется к ухе. Разливают себе по пиалушкам. Там в довольно постном и жидком бульоне плавают рубленые кусочки курицы и что-то похожее на кусочки рыбы-сайры, с обнажившимися мелкими и тонкими косточками.
- А обещали змеиный супчик, – говорит кто-то из дам.
- Серёга, наливай по второй, – следует команда.
- Ну, под ушицу, – произносит Серёга.
Все поднимают и осушают свои стаканчики. Я же перехожу на местное пиво «Хайнань». А неплохое, весьма неплохое тут пивко! К ухе не притрагиваюсь пока.
- Где супчик-то змеиный? – интересуются наши захмелевшие туристы у китайца, принесшего к столу жареную рыбу.
- Вот там, – показывает он на супницу.
- Разве это из змеи? Там же сплошная курятина...
- Нет, кобра, – уверенно настаивает на своём китаец.
- Да-а-а? – несколько разочарованно произносят наши. – А мы и не поняли...
- Мало выпили, – подключаюсь я.
Я пробую рыбу, видимо выловленную из этого же озера, но не нами. Она жестковата и суховата. И как будто подгоревшая, словно картофельная печёнка на костре. И на вкус тоже не особенно. Даже та сайра, что мы брали на кухонке-барбекю своего отеля, была сочнее и аппетитнее.
А вот шашлыки из свинины на шампурах вполне приличные!
Не хуже оказываются и подкопченные куриные крылышки с окорочками. Я допиваю бутылку пива. Мои застольники уже замахнули по четвёртому разу. Кто-то из женщин затянул песню:
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах...
Со второй строчки ей уже вторят, пока ещё нестройные голоса:
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах...
Подключаюсь к песням и я. С каждой новой у нас получается, как нам кажется, всё лучше и спетее. Мы заводим своим пением даже и соседние столики-беседки. И те уже пытаются подпевать нам, но не так стройно... Часа два длилось наше застолье. Я вторую бутылку пива опустошить успел. И за добавкой, на всех, ходил на кухню-холодильник. Принёс...
В половине третьего нас стали поторапливать к отъезду. А у нас на столе – ещё горы еды нетронутой. Захмелевшие сотоварищи принялись разбирать остатки по своим пакетам. Кое-что прихватил в полиэтиленовый пакетик и я. Даже кусочки кобры из супа, специально для Людмилы. Поймёт ли, что это – змея?
В автобус усаживались возбуждёнными, кое-кого уже и под руки помогали завести. Как ни странно, в основном женщины расслабились. Мужики держались покрепче. По дороге в салоне автобуса по кругу кочевали бутылки с китайской самогонкой. Неоднократно принимались всем автобусом за песняка. Да, русские – есть русские, пусть и за границей...
27 января. День шестой, половинный. Экскурсионный.
Сегодня у нас совмещенная экскурсия – остров обезьян и термальные источники. Вчерашний дождик имеет своё продолжение. Небо с утра затянуто тучами и накрапывает. Есть вероятность, что раздожжится, а у нас на этот случай даже и зонтиков нет.
Как и на рыбалку, отправляемся от нашего ресепшн полупустым экскурсионным автобусом, забирая по пути туристов из других отелей. Набралось человек тридцать пять. Едем сначала всё той же трассой, что и на обзорную экскурсию, и на рыбалку. Мимо нас проносятся уже знакомые корпуса зданий, отелей, студенческого городка. Минуем завод строительных материалов, один тоннель, другой, третий, указатель: «До Хайкоу 245 километров».
Сегодня у нас другой гид, Анзор – парень лет двадцати пяти, высокий, стройный, симпатичный, с заметным кавказским акцентом. Рассказывает нам байки и то, как себя нужно вести – на острове, фуникулёре, термальных источниках. В его лексиконе частенько сквозят словечки «ребята» и «нюанс», хотя явная половина «ребят» по возрасту ему в отцы или матери годится.
Мы с Людмилой на переднем сиденье, с левой стороны, отделённые от водителя пластиковой перегородкой. Отсюда хороший обзор дороги и общей панорамы. Дождинки падают на лобовое стекло автобуса, сгребаемые в стороны очистителем.
Услыхав имя гида, мы с Людмилой реагируем практически одинаково: у неё есть племянник с таким же именем, сын старшей сестры. А отец нашего Анзора – карачаевец.
-А вы откуда родом? – интересуемся, – не с Кавказа?
- Я – землянин, – несколько смутившись, уклоняется от ответа Анзор.
- Да и мы – не инопланетяне, – нахожусь я.
- Просто у меня племянник – тоже Анзор, – подключается Людмила.
- Родился я в Омске. Но тут один нюанс: родители мои – карачаевцы.
- Я так и подумала...
Он сразу же делается приветливее, словно встретил и в самом деле знакомого человека-земляка. Всё, контакт с Анзором у нас налажен.
- Кто подскажет мне, куда мы сегодня едем? – пытается расшевелить туристов наш гид.
- На остров обезьян.
- И на термальные источники.
- Всё верно, ребята. Сначала – будет у нас экскурсия на остров обезьян. Значит так, остров этот действительно заселён обезьянами, обитает порядка двух тысяч гуансийских макак. Раньше их тут не было. Их завезли из Индии. Там они являются священными. Нельзя трогать и провоцировать на агрессию обезьян и тут. Такой нюанс, ребята: если вы убьёте макаку, за неё на вас наложат штраф в триста тысяч юаней...
- А если она сама нападёт, в целях самообороны?
- Всё равно нельзя убивать. Она же в несколько раз меньше человека.
- А я слыхала, что в некоторых ресторанах предлагают даже блюдо из мозгов обезьяны, – провоцирует вопросом гида какая-то молоденькая девица.
- Да. Такое блюдо есть. Но вряд ли станете его кушать вы. А знаете, как добывают мозги у обезьяны? Сначала это делали аборигены. Ловили обезьяну и живьём начинали сдавливать её черепную коробку...
- Не надо, хватит! Не хотим дальше слушать, – доносится сразу несколько голосов туристов.
- Ребята, знаете, вообще-то в Китае едят всё, что плавает, кроме подводной лодки. Всё, что летает, кроме самолётов, и всё, что ползает и бегает, кроме танков...
Ровная дорога ведёт всё дальше и дальше. Дождик прекращается. На нашем пути снова какие-то скопления высотных домов, уже освоенных и ещё незаселённых. Рядом с новостроем – кучи строительного мусора из бетона, кирпича и цемента, к тому же размётанных ветром бумажных мешков, полиэтиленовых пакетов и прочей мелочи. Это так не похоже на ухоженные места вокруг наших отелей.
- Ребята, пусть вас это не смущает, мусор тут же уберут, едва начнётся сдача домов и корпусов отелей, такой вот нюанс, – поясняет Анзор.
- Что это за город мы проезжаем? – задаём ему вопрос.
Тот переадресовывает его другому гиду – китайцу.
- Сароха, – отвечает гид-китаец.
- Алоха, – поправляет его Анзор.
Почти вдоль всей трассы нам попадаются столбы, на которых установлены вращающиеся лопасти-ветряки и по паре пластин, каждая размером со столешницу – солнечные батареи.
- Скажите, Анзор, – интересуюсь я, – а электричеством остров каким образом снабжается?
- Наверное, вы уже обратили внимание на столбы – с ветряками и солнечными батареями. Это – один вид источников. Самый маленький. Его используют на освещение и мелкие хозяйственные нужды в труднодоступных районах острова. Другой вид – гидростанция в районе Хайкоу, довольно мощная. Но она лишь обеспечивает электроэнергией саму столицу острова. Ну и третий, основной вид – высоковольтный кабель, с материка.
- А вода? – задаёт вопрос кто-то из туристов.
– С водой тут проблем нет. Своя, вся своя. Горные озёра, более с полутора сотен рек... Экологически чистая водичка, – такой вот нюанс получается, ребята.
- Долго ещё ехать? – доносится из салона.
- К вечеру приедем, – отшучивается гид.- Ребята, сейчас начнётся качка, держитесь.
За большим арбузным полем-бахчой, на котором возлежат повсюду арбузы, как футбольные мячи, мы выезжаем на гравийку, видимо, сокращая объездной путь, и несколько минут нас мотает из стороны в сторону по ухабам.
- Значит так, ребята, я предлагаю вам такой вариант. Сейчас подъезжаем. И, не дожидаясь фуникулёров, переплавляемся на остров на лодках. Тут такой нюанс: в это время подъезжает много автобусов с туристами, и мы можем долго простоять в очереди.
- А как же фуникулёр? – возмущается кто-то из туристов. – Я хочу на фуникулёр.
- А вот обратно, я обещаю вам – фуникулёр. Не возражаете? Возражений нет. Ребята, хочу ещё раз всем вам напомнить, чтобы не терялись на острове, держитесь все меня, кучкой. Там будет очень много других туристов и групп. Предупреждаю: кто потеряется, будет добираться домой сам, – строжится Анзор. – Далее, что касается обезьян. Главное: уберите сразу же все бутылочки с напитками. Оставьте в автобусе все ваши ненужные сумочки с продуктами, конфетами и прочей сладостью. Обезьянки очень чувствительны к запахам. Не держите руки в карманах – могут подумать, что вы там прячете что-то вкусненькое. Лучше при встречах подымайте руки вверх, показывая пустые ладони. И ещё: не глядите обезьянкам прямо в глаза, они могут это воспринять как агрессию с вашей стороны – такой вот нюанс.
Остров обезьян.
Наш автобус останавливается на довольно просторной площади, где уже стоит транспорт десятка других туристических фирм. Мы покидаем салон. Дождика – как и не бывало. Начинает проглядывать солнышко. Площадь довольно ухоженная, обрамлённая какими-то густыми широколистными деревьями-платанами и пальмами вперемежку с цветущими плюмериями и соуганеллиями. Мы фотографируемся. К нам подходят несколько китайцев и просят жестами сфотографироваться вместе с нами. Мы добродушно соглашаемся.
Совсем рядом с площадью – причалы, с деревянными настилами и перилами-ограждениями. Вот причаливает катер-паром, и мы гуськом по трапу заполняем его палубу, занимая свободные сиденья.
Загруженный катер, урча, отчаливает и везёт нас на тот самый остров обезьян, который отделён от Хайнаня совсем небольшим, всего на полкилометра, проливчиком.
Выгрузившись, снова оказываемся на причале, но уже острова. Тут Анзор наше внимание направляет на небольшой, квадратов на двадцать, глубокий огороженный водоём, в котором лениво плавают, опускаясь ко дну и поднимаясь наверх, огромные, в метр каждая, рыбины. Это – морские окуни, светло-белой и пятнисто-тёмной раскраски.
«Вот такую бы рыбку – да на крючок! – предаюсь мечтаниям. – А то – озеро, карпята или караси...»
К начальному месту экскурсии на острове всех развозят, как и на обзорную гору, на автокарах. По ровной серпантинной асфальтовой дороге мы ещё несколько минут поднимаемся куда-то вверх.
На исходной площадке – уже много туристов. И тут нам впервые попадаются маленькие макаки-обезьянки, серовато-зелёные, с ярко-красными голыми задами. Они бесцеремонно расхаживают между прибывшими на экскурсию – то на четвереньках, то на двух ногах, надеясь заполучить лакомства. Кто-то бросает им сладости, схватив которые, макака-счастливчик тут же пытается скрыться, пока сородичи не отобрали. А вот парочка молодых китайцев, с мороженым-эскимо в руках. Две ближайших обезьянки тут же, махом взлетают к рукам сладкоежек, срывают с палочек мороженое, и под возбуждённые возгласы толпы людей, становятся обладателями вкусных трофеев. Один из туристов нашей группы лишается тёмных блестящих очков, которые, правда, воровка тут же бросила в ближайших зарослях кустарников, и очки удаётся вернуть их владельцу.
Мы попадем в парк, где посредине зелёного газона возвышается скульптура: сидящая обезьяна держит в своих руках человеческий череп, как Гамлет держит череп бедного шута Йорика, размышляя: быть или не быть?! Я пытаюсь сфотографировать Людмилу на фоне этого шедевра, однако солнце в контражуре, слепит глаза и полностью затемняет снимок.
По аллейкам мы продвигаемся вглубь острова, где нам обещают два шоу-представления. Обезьянки, с грустными глазами, повсюду сопровождают нас, в надежде заполучить что-либо. А вот мы проходим мимо обезьяньего «околотка», или тюрьмы. Здесь, за сеточным ограждением, площадью квадратов в пятьдесят «тянут свой срок» обезьянки-зэки, совершившие проступки в отношении туристов, смотрителей либо своих же сородичей. Сидят там с полдюжины «злодеев», на одной воде и горстке риса в день – по три-четыре месяца, – в назидание другим и себе в науку. Поговаривают, что если случаются рецидивы, то уже на третий раз таких «злодеев» усыпляют.
Мы заполняем зрительный зал первой арены, где в каждом из шести секторов по десятку рядов. Всего же сюда набивается до тысячи туристов-зрителей. Здесь обещают комедийное представление на тему супружеской верности в исполнении артистов-макак под руководством дрессировщика.
Пока заполняется зал, на манеже-сцене выстраивается очередь желающих сфотографироваться с обезьянками в руках. Тоже бизнес – довольно прибыльный, за какие-то двадцать-тридцать секунд и щелчок фотоаппарата надо отдать десяток юаней.
Само представление, с комментариями исключительно на китайском языке, длится минут пятнадцать. В течение его обезьянки пытаются надеть друг на друга и даже на своего дрессировщика символ неверности – зелёную шляпу. Китайская публика, как говаривал комик-анекдотчик Пётр Маменко, «неистовствовала!». А нам почему-то было совсем не смешно. Видимо, и юмор тут имеет национальный характер.
Второе шоу – цирковое, уже на другой арене. И снова перед началом, в течение пятнадцати-двадцати минут – малый бизнес: фотографирование желающих с разноцветными крупными попугаями в руках, верхом на пони. А ещё – фокус с зелёным попугаем, который подлетал к держащему в руках купюру в один-два юаня, забирал неуклюжим клювом денежку и улетал к своему хозяину. Пачка таких «пиратских» купюр-пиастров в руках дрессировщика росла прямо на глазах. От желающих подарить свои юани попугаю, а точнее, его владельцу, предварительно сфотографировавшись, не было отбоя.
Между рядами сидящих туристов и тут бродили обезьянки, присаживаясь на скамейки или просто в проходе, грустно, как нищенки подаяние, выпрашивая лакомства.
Цирковое представление длилось минут двадцать. Чего только ни показывали обезьянки: ходили по канатам, кувыркались на кольцах, турнике, бегали на ходулях, ездили верхом на пони, на велосипедах и мотоциклах. Гвоздём программы был номер с козлом-канатоходцем, который взбирался по лесенке на площадочку и далее, по натянутому канату двигался к другому концу. Примерно на середине пути он разворачивался и двигался обратно. На его голове, между рогов, восседала обезьянка, проделывая всевозможные акробатические трюки. Да, вот тут – истинное цирковое искусство! Было за что аплодировать!