СХВАТКА
Ночью я долго не спал, перед глазами проносились картины завтрашнего дня. Я или он? Когда же задремал, то сразу приснилось, что я дубасил Венькину морду кулаками, а потом он ударом ноги опрокидывал меня. Я даже чувствовал привкус крови во рту и видел эту кровь на грязном снегу. Утром проспал на первый урок. Пришел только на второй. Венька же не появился вплоть до последнего шестого урока. Шестым уроком была математика. Левитин как ни в чем не бывало вошел в класс, сел за стол, спокойно слушал Зою Олеговну, или мне так казалось? В середине урока он написал записку и, не глядя на меня, передал ее. Там было написано: «Надеюсь, не забыл?»
Я ответил: «Нет!»
С каждой минутой мое волнение нарастало. Проигрывать я не имел права, просто не имел, но Венька как-то хвастал, что друг его отца (какой-то Роберт из Литвы) учил его японским единоборствам - смеси дзюдо и каратэ. Чего уж греха таить, идя с ним на открытое единоборство, я сильно рисковал и, честно говоря, опасался его.
На пустыре никого не было. Ситуация как по заказу: дерись не хочу. Я пришел первым, взял в руки пригоршню рыхлого, влажного снега, растер руки, чтобы увеличить приток крови в пальцах и эмоционально как-то подстегнуть себя, глубоко вдохнул несколько раз теплый воздух. Если не получится ударить его как следует, вцеплюсь в лицо, разорву его зубами, оставлю отметину за то, что по его милости Аня навсегда теперь будет помнить о нем, Морозове, как о ничтожестве и никогда уже ничего невозможно будет изменить, никогда… «Все-таки причина в Ане, - подумал тут же. - Эх ты, борец против вредных идей…»
Почти сразу появился Левитин. Он был спокоен, даже весел.
- Ну что, Мороз, и сейчас не передумал?
- Нет.
- Зря. Я тебе вот что хочу сказать: ты упустил возможность, которую многие ждут всю жизнь.
- Какую?
- Быть избранным.
Левитин не спеша скинул пуховик, сбросил шапку, оставшись в одной водолазке, размял пальцы в перчатках.
Я смотрел ему в лицо. Нельзя прятать глаза в такой момент:
- Нет, Левитин, я не возможность упускаю, а камень с души сбрасываю.
Мне хотелось задеть его за живое и как можно больнее, а с другой стороны, я действительно чувствовал сейчас облегчение: я хотя бы заочно исправлял свой позор перед Ней и перед самим собой.
- Ты пророчил нам свободу, - говорю ему, - а свободы не было. Твоя свобода - выдумка для дурачков, которыми мы были. Поначалу.
Левитин впервые как-то странно, очень серьезно посмотрел на меня. Я тоже скинул куртку и шапку, обратил внимание на то, что Венька был в легких туфлях. Он надеялся активно двигаться, что ж, моя задача этого не позволить. На моих же ногах тяжелые ботинки с широкой устойчивой подошвой.
Мы сошлись вплотную. Моего лица касалось возбужденное дыхание Левитина. Глаза Веньки да и мои, наверно, в этот момент ничего не выражали, они были плоскими и пустыми, как бы сосредоточенными внутрь. Все рецепторы сознания готовились к боли, и окружающая действительность, способность мыслить, чувствовать воспринимались как малозначащие вещи. Потом мы разошлись и заняли боевые позиции. То, что произошло в следующую секунду, удивило нас обоих. За его спиной возникли пацаны. Я узнал Северянина и Савина, ну, конечно, и Запашного (отличничек хренов), еще были Бойченко, Лебедев, другие… Всего с десяток человек. Северянин и Савин тоже скинули куртки.
- Ну вот, у нас тут сейчас пройдет открытое заседание Тайного Совета, - сказал Венька. - Мы будем судить отступников.
- Кто кого осудит, мы еще посмотрим!
Я оглянулся на голос и ахнул. Ко мне подходил Родион, это он ответил Левитину. И другие пацаны: Семагин Юрка, Антон Сажин, Извеков Серега… Примерно столько же, сколько было рядом с Левитиным. «Откуда пацанам стало известно мое с Венькой намерение, как они нашли нас здесь?» - это была, пожалуй, последняя четкая мысль в моей голове до начала драки. Нет, еще подумалось, что все-таки Левитин где-то ошибся, раз противостояние возникло, а может… может, не он ошибся, а эти его идеи неизбежно рождают в конце концов и несогласных. Только вот надо, чтобы о них люди знали, как можно больше людей. Тогда будет больше несогласных, как здоровых клеток против вируса…
Но вот та сторона рванулась в наступление, я получил сильнейший удар в лицо от Левитина, и снег и все вокруг задрожало. Правый глаз почти сразу перестал видеть, а голова загудела. Покачнувшись и теряя равновесие, я все же успел услышать голос Родиона:
- Славка, у этого козла свинец в перчатке!
Но мне было все равно, я падал навзничь и ничего не ощущал. Прохладный снег обжег и покарябал лицо, я с трудом заставил себя подняться, сплевывая кровь. Все происходящее теперь уже казалось не вполне реальным. Родька сцепился с Левитиным, опрокинул его на снег, начал долбить по лицу кулаками. Вокруг была куча мала, и стоял такой рев, что я не слышал ни одного членораздельного слова, а может, это так ревела кровь в моей башке.
- Родион, я сам, не лезь! - захрипел я, отбросил Родиона и поднял Левитина.
Взял его за перчатку. Под ней был твердый выступ.
- Что, неужели свинец вставил?
- Это еще не тот свинец, которого вы оба заслуживаете, - задыхаясь, ответил Венька и сделал движение в мою сторону.
Но я не дал ему снова ударить меня, нанес удар первым. Венька устоял на ногах, врезал мне под дых, я перестал дышать, но из последних сил, навалившись на него, вцепился мертвой хваткой зубами прямо в лицо, где-то в районе челюсти. Он заорал от боли и, уже лежа на снегу подо мной, ударил меня кулаком в висок. Я сполз в сторону, пытаясь восстановить дыхание. Когда не можешь вдохнуть и выдохнуть это страшно, ничего страшнее нет. Левитин поднялся, но, к моему удивлению, не начал меня пинать… А самый был подходящий момент. Он… побежал. Я услышал обрывки его последних слов:
- Вам двоим… хоть через год, хоть… достану!
Вслед за ним рванула прочь остальная его команда. Вдогонку Родион успел пнуть Запашного по заднице. Крепкий удар получился, брюки лопнули…
Когда все закончилось, мы долго смеялись, пожимая друг другу руки. Я спросил, как парни узнали о драке. Оказывается, Венька проболтался кому-то по телефону в тот же вечер, когда я его проводил из кафе. То же мне, конспиратор. Ну а дальше как по беспроводному телефону пошло - поехало… Родион предложил пойти к нему домой привести себя в порядок. И, действительно, у меня разбито лицо, и наливается огромный синяк, болит кисть, у него на лбу ссадина, и выбит палец на руке. Чтобы дойти до Родькиного дома и не стать при этом по причине своего живописного вида объектом внимания кого-то из руководства школы или преподавателей, нам пришлось под большим углом ее обогнуть. Это посещение его дома было очень кстати, потому что у меня к Родиону появились некоторые вопросы. Кстати, оказалось, что Родион обладает познаниями в плане излечения от травм:
- Первые два-четыре часа - лед, потом - «Быструмгель» или «Троксевазин». У меня есть еще приборчик «Дэнос», током прожварим и порядок - физиолечение на дому. Но сначала лед.
Он забрался в холодильник, натряс из формочек льда, завязал по целлофановому мешку, и мы расположились рядом на его диване. Я спросил осторожно:
- Родька, а кто рассказал Игорю Ивановичу о Тайном Совете?
- Я.
- Зачем?
- Мне стало ясно, что Левитин нас вербует в какую-то дрянь, а все его задумки так, только видимость. А историка и… Аню, не обижайся, мне жалко.
- Ну, знаешь, жертву из него делаем. В сауну ему захотелось с шестнадцатилетней девчонкой!
- Да не было никакой сауны.
- То есть?
- Ну не было!
- А ты почему так уверен, Венька же показывал фотографии?
- Все правильно, только эти фотографии я сам делал по его заданию. А одну, где вывеска «Сауна Зодиак», смонтировал. Ты же знаешь, я фотомонтажом и раньше ради хохмы занимался.
Я от досады отвернулся: как это сразу не пришло в мою голову!
- Ну ты… Все же могло быть совсем по-другому!
Родька ничего не ответил, встал, притащил из кухни чайник.
- Давай лучше чаю попьем и хорошенько покумекаем.
- О чем?
- Как нам историка в школу вернуть. Придется идти к директору, просить. Я расскажу, как делал фотографии…
Мы долго хлебали чай и обсуждали, как воевать за Игоря Ивановича. Потом я спросил Родиона:
- Слушай, что думаешь, Левитин выполнит обещание насчет нас?..
- Вполне возможно, что попытается.
- Ты серьезно?
Родион передал мне несколько книг:
- Вот, это передал мне Игорь Иванович, когда я все ему рассказал. Он попросил обязательно показать ребятам и тебе тоже. Он все равно хорошо к тебе относится.
- А что это за книги?
- Это книги про тайные общества, в том числе и про то, которое пытался Венька создать. Понимаешь, Мороз, тут дело-то непростое. Оказывается, все это не только Венькина фантазия. Все гораздо серьезнее. Мы с тобой вступили в настоящее Тайное Общество, которое существует и оно очень сильно в мире, в стране. Поэтому в Венькины угрозы я верю. Не факт, конечно…
На прощание Родион помимо книг передал мне тюбик с тональным кремом:
- Вот, возьми, чтобы фингала видно не было.
- Мне теперь фингалы не от кого прятать, - сказал я с грустью.
Заболотнов меня сразу понял, только развел руками: тут, мол, дружище, ничего не поделаешь.
* * *
В середине апреля Родиона не стало. Я серьезно. Я так же, как и вы, не могу в это поверить. Официальная причина – передозировка наркотиков. Это показали результаты вскрытия. Хотя раньше за Родионом никто из нас такого греха не замечал. Нет, Венька вроде бы здесь ни при чем, он к этому времени уже был за границей - стопроцентное алиби. Родители ушли с работы, забрали его с собой. В школе говорят, что они чуть ли не жить остались в США. Но тогда кто при чем?
Игорь Иванович в школу не вернулся, несмотря на все усилия мои и Родиона. Он уже работал в другой школе и ничего менять не захотел. Аня перешла в эту же школу. Наверно, они поженятся. А там - жизнь покажет. Я желаю счастья ей, но не ему по известным причинам. Он так и останется для меня всего лишь соперником.
Директора после всей этой истории сняли с работы – результат большого расследования управления образования. Хотя зря они так круто, ведь идея самоуправления сама по себе интересна. Но в итоге в школе все стало по-прежнему. Савин, Северянин, Запашный с той поры как-то потерялись, мы с ними не общаемся, но держатся они вместе, и это странно. Кто знает, может, вновь, через годы, соединит их с Венькой незримая нить тайного братства. Границы, как говорил нам Левитин, не помеха.
В июне, на выпускном вечере я, как и ребята, прощался с юностью, клялся в том, что мы никогда не забудем друг друга, и неожиданно понял: это тоже обряд, но не столько прощания, сколько посвящения во взрослую жизнь, где каждому из нас открывать мир с разных сторон - светлых и темных, учиться распознавать их, эти самые стороны, и делать свой личный выбор, как жить.
Утром я возвращался один домой. С Москвы-реки веяло свежим ветром. Я смотрел на воду, думал о Родионе, о Веньке, об Ане. Сунул руку в карман брюк и… как ошпаренный выдернул ее, зажав в ладони нечто, напоминающее пуговицу. Разжал ладонь и увидел тот самый кулон со змеей. Я же выбросил его, когда проводил Веньку после кафе! Как эта фигня могла снова ко мне попасть? Сердце тревожно заколотилось, я понял: бремя странной клятвы вовсе не сброшено с меня, оно осталось где-то в глубине души. Сразу же вспомнились Венькины слова, те самые, произнесенные в кафе с оттенком превосходства и скрытой угрозы: «Когда я стану Президентом этой страны…» И еще: «Без нас не обходится нигде».
Ночью я долго не спал, перед глазами проносились картины завтрашнего дня. Я или он? Когда же задремал, то сразу приснилось, что я дубасил Венькину морду кулаками, а потом он ударом ноги опрокидывал меня. Я даже чувствовал привкус крови во рту и видел эту кровь на грязном снегу. Утром проспал на первый урок. Пришел только на второй. Венька же не появился вплоть до последнего шестого урока. Шестым уроком была математика. Левитин как ни в чем не бывало вошел в класс, сел за стол, спокойно слушал Зою Олеговну, или мне так казалось? В середине урока он написал записку и, не глядя на меня, передал ее. Там было написано: «Надеюсь, не забыл?»
Я ответил: «Нет!»
С каждой минутой мое волнение нарастало. Проигрывать я не имел права, просто не имел, но Венька как-то хвастал, что друг его отца (какой-то Роберт из Литвы) учил его японским единоборствам - смеси дзюдо и каратэ. Чего уж греха таить, идя с ним на открытое единоборство, я сильно рисковал и, честно говоря, опасался его.
На пустыре никого не было. Ситуация как по заказу: дерись не хочу. Я пришел первым, взял в руки пригоршню рыхлого, влажного снега, растер руки, чтобы увеличить приток крови в пальцах и эмоционально как-то подстегнуть себя, глубоко вдохнул несколько раз теплый воздух. Если не получится ударить его как следует, вцеплюсь в лицо, разорву его зубами, оставлю отметину за то, что по его милости Аня навсегда теперь будет помнить о нем, Морозове, как о ничтожестве и никогда уже ничего невозможно будет изменить, никогда… «Все-таки причина в Ане, - подумал тут же. - Эх ты, борец против вредных идей…»
Почти сразу появился Левитин. Он был спокоен, даже весел.
- Ну что, Мороз, и сейчас не передумал?
- Нет.
- Зря. Я тебе вот что хочу сказать: ты упустил возможность, которую многие ждут всю жизнь.
- Какую?
- Быть избранным.
Левитин не спеша скинул пуховик, сбросил шапку, оставшись в одной водолазке, размял пальцы в перчатках.
Я смотрел ему в лицо. Нельзя прятать глаза в такой момент:
- Нет, Левитин, я не возможность упускаю, а камень с души сбрасываю.
Мне хотелось задеть его за живое и как можно больнее, а с другой стороны, я действительно чувствовал сейчас облегчение: я хотя бы заочно исправлял свой позор перед Ней и перед самим собой.
- Ты пророчил нам свободу, - говорю ему, - а свободы не было. Твоя свобода - выдумка для дурачков, которыми мы были. Поначалу.
Левитин впервые как-то странно, очень серьезно посмотрел на меня. Я тоже скинул куртку и шапку, обратил внимание на то, что Венька был в легких туфлях. Он надеялся активно двигаться, что ж, моя задача этого не позволить. На моих же ногах тяжелые ботинки с широкой устойчивой подошвой.
Мы сошлись вплотную. Моего лица касалось возбужденное дыхание Левитина. Глаза Веньки да и мои, наверно, в этот момент ничего не выражали, они были плоскими и пустыми, как бы сосредоточенными внутрь. Все рецепторы сознания готовились к боли, и окружающая действительность, способность мыслить, чувствовать воспринимались как малозначащие вещи. Потом мы разошлись и заняли боевые позиции. То, что произошло в следующую секунду, удивило нас обоих. За его спиной возникли пацаны. Я узнал Северянина и Савина, ну, конечно, и Запашного (отличничек хренов), еще были Бойченко, Лебедев, другие… Всего с десяток человек. Северянин и Савин тоже скинули куртки.
- Ну вот, у нас тут сейчас пройдет открытое заседание Тайного Совета, - сказал Венька. - Мы будем судить отступников.
- Кто кого осудит, мы еще посмотрим!
Я оглянулся на голос и ахнул. Ко мне подходил Родион, это он ответил Левитину. И другие пацаны: Семагин Юрка, Антон Сажин, Извеков Серега… Примерно столько же, сколько было рядом с Левитиным. «Откуда пацанам стало известно мое с Венькой намерение, как они нашли нас здесь?» - это была, пожалуй, последняя четкая мысль в моей голове до начала драки. Нет, еще подумалось, что все-таки Левитин где-то ошибся, раз противостояние возникло, а может… может, не он ошибся, а эти его идеи неизбежно рождают в конце концов и несогласных. Только вот надо, чтобы о них люди знали, как можно больше людей. Тогда будет больше несогласных, как здоровых клеток против вируса…
Но вот та сторона рванулась в наступление, я получил сильнейший удар в лицо от Левитина, и снег и все вокруг задрожало. Правый глаз почти сразу перестал видеть, а голова загудела. Покачнувшись и теряя равновесие, я все же успел услышать голос Родиона:
- Славка, у этого козла свинец в перчатке!
Но мне было все равно, я падал навзничь и ничего не ощущал. Прохладный снег обжег и покарябал лицо, я с трудом заставил себя подняться, сплевывая кровь. Все происходящее теперь уже казалось не вполне реальным. Родька сцепился с Левитиным, опрокинул его на снег, начал долбить по лицу кулаками. Вокруг была куча мала, и стоял такой рев, что я не слышал ни одного членораздельного слова, а может, это так ревела кровь в моей башке.
- Родион, я сам, не лезь! - захрипел я, отбросил Родиона и поднял Левитина.
Взял его за перчатку. Под ней был твердый выступ.
- Что, неужели свинец вставил?
- Это еще не тот свинец, которого вы оба заслуживаете, - задыхаясь, ответил Венька и сделал движение в мою сторону.
Но я не дал ему снова ударить меня, нанес удар первым. Венька устоял на ногах, врезал мне под дых, я перестал дышать, но из последних сил, навалившись на него, вцепился мертвой хваткой зубами прямо в лицо, где-то в районе челюсти. Он заорал от боли и, уже лежа на снегу подо мной, ударил меня кулаком в висок. Я сполз в сторону, пытаясь восстановить дыхание. Когда не можешь вдохнуть и выдохнуть это страшно, ничего страшнее нет. Левитин поднялся, но, к моему удивлению, не начал меня пинать… А самый был подходящий момент. Он… побежал. Я услышал обрывки его последних слов:
- Вам двоим… хоть через год, хоть… достану!
Вслед за ним рванула прочь остальная его команда. Вдогонку Родион успел пнуть Запашного по заднице. Крепкий удар получился, брюки лопнули…
Когда все закончилось, мы долго смеялись, пожимая друг другу руки. Я спросил, как парни узнали о драке. Оказывается, Венька проболтался кому-то по телефону в тот же вечер, когда я его проводил из кафе. То же мне, конспиратор. Ну а дальше как по беспроводному телефону пошло - поехало… Родион предложил пойти к нему домой привести себя в порядок. И, действительно, у меня разбито лицо, и наливается огромный синяк, болит кисть, у него на лбу ссадина, и выбит палец на руке. Чтобы дойти до Родькиного дома и не стать при этом по причине своего живописного вида объектом внимания кого-то из руководства школы или преподавателей, нам пришлось под большим углом ее обогнуть. Это посещение его дома было очень кстати, потому что у меня к Родиону появились некоторые вопросы. Кстати, оказалось, что Родион обладает познаниями в плане излечения от травм:
- Первые два-четыре часа - лед, потом - «Быструмгель» или «Троксевазин». У меня есть еще приборчик «Дэнос», током прожварим и порядок - физиолечение на дому. Но сначала лед.
Он забрался в холодильник, натряс из формочек льда, завязал по целлофановому мешку, и мы расположились рядом на его диване. Я спросил осторожно:
- Родька, а кто рассказал Игорю Ивановичу о Тайном Совете?
- Я.
- Зачем?
- Мне стало ясно, что Левитин нас вербует в какую-то дрянь, а все его задумки так, только видимость. А историка и… Аню, не обижайся, мне жалко.
- Ну, знаешь, жертву из него делаем. В сауну ему захотелось с шестнадцатилетней девчонкой!
- Да не было никакой сауны.
- То есть?
- Ну не было!
- А ты почему так уверен, Венька же показывал фотографии?
- Все правильно, только эти фотографии я сам делал по его заданию. А одну, где вывеска «Сауна Зодиак», смонтировал. Ты же знаешь, я фотомонтажом и раньше ради хохмы занимался.
Я от досады отвернулся: как это сразу не пришло в мою голову!
- Ну ты… Все же могло быть совсем по-другому!
Родька ничего не ответил, встал, притащил из кухни чайник.
- Давай лучше чаю попьем и хорошенько покумекаем.
- О чем?
- Как нам историка в школу вернуть. Придется идти к директору, просить. Я расскажу, как делал фотографии…
Мы долго хлебали чай и обсуждали, как воевать за Игоря Ивановича. Потом я спросил Родиона:
- Слушай, что думаешь, Левитин выполнит обещание насчет нас?..
- Вполне возможно, что попытается.
- Ты серьезно?
Родион передал мне несколько книг:
- Вот, это передал мне Игорь Иванович, когда я все ему рассказал. Он попросил обязательно показать ребятам и тебе тоже. Он все равно хорошо к тебе относится.
- А что это за книги?
- Это книги про тайные общества, в том числе и про то, которое пытался Венька создать. Понимаешь, Мороз, тут дело-то непростое. Оказывается, все это не только Венькина фантазия. Все гораздо серьезнее. Мы с тобой вступили в настоящее Тайное Общество, которое существует и оно очень сильно в мире, в стране. Поэтому в Венькины угрозы я верю. Не факт, конечно…
На прощание Родион помимо книг передал мне тюбик с тональным кремом:
- Вот, возьми, чтобы фингала видно не было.
- Мне теперь фингалы не от кого прятать, - сказал я с грустью.
Заболотнов меня сразу понял, только развел руками: тут, мол, дружище, ничего не поделаешь.
* * *
В середине апреля Родиона не стало. Я серьезно. Я так же, как и вы, не могу в это поверить. Официальная причина – передозировка наркотиков. Это показали результаты вскрытия. Хотя раньше за Родионом никто из нас такого греха не замечал. Нет, Венька вроде бы здесь ни при чем, он к этому времени уже был за границей - стопроцентное алиби. Родители ушли с работы, забрали его с собой. В школе говорят, что они чуть ли не жить остались в США. Но тогда кто при чем?
Игорь Иванович в школу не вернулся, несмотря на все усилия мои и Родиона. Он уже работал в другой школе и ничего менять не захотел. Аня перешла в эту же школу. Наверно, они поженятся. А там - жизнь покажет. Я желаю счастья ей, но не ему по известным причинам. Он так и останется для меня всего лишь соперником.
Директора после всей этой истории сняли с работы – результат большого расследования управления образования. Хотя зря они так круто, ведь идея самоуправления сама по себе интересна. Но в итоге в школе все стало по-прежнему. Савин, Северянин, Запашный с той поры как-то потерялись, мы с ними не общаемся, но держатся они вместе, и это странно. Кто знает, может, вновь, через годы, соединит их с Венькой незримая нить тайного братства. Границы, как говорил нам Левитин, не помеха.
В июне, на выпускном вечере я, как и ребята, прощался с юностью, клялся в том, что мы никогда не забудем друг друга, и неожиданно понял: это тоже обряд, но не столько прощания, сколько посвящения во взрослую жизнь, где каждому из нас открывать мир с разных сторон - светлых и темных, учиться распознавать их, эти самые стороны, и делать свой личный выбор, как жить.
Утром я возвращался один домой. С Москвы-реки веяло свежим ветром. Я смотрел на воду, думал о Родионе, о Веньке, об Ане. Сунул руку в карман брюк и… как ошпаренный выдернул ее, зажав в ладони нечто, напоминающее пуговицу. Разжал ладонь и увидел тот самый кулон со змеей. Я же выбросил его, когда проводил Веньку после кафе! Как эта фигня могла снова ко мне попасть? Сердце тревожно заколотилось, я понял: бремя странной клятвы вовсе не сброшено с меня, оно осталось где-то в глубине души. Сразу же вспомнились Венькины слова, те самые, произнесенные в кафе с оттенком превосходства и скрытой угрозы: «Когда я стану Президентом этой страны…» И еще: «Без нас не обходится нигде».
Назад |