Александра Коржова
Бабье лето
Непогода, как цыганка,
Сорвала с берез сережки.
Громом – хохотом шаманки –
Прогнала бездомных кошек.
Босиком по грязным лужам
Скачет, рассыпая листья.
А старик сентябрь простужен
И рисует мокрой кистью.
Тучи в небе беспросветном.
И асфальта серый глянец.
Ярко-красную беретку.
Ярко-желтый школьный ранец.
Две тонюсеньких косички
И наивный взгляд ребенка.
Словно рыжая лисичка,
Осень – бойкая девчонка –
Пригрозила непогоде
И, сентябрь укутав пледом,
На прощание природе
Подарила бабье лето.
Давай притворимся
Давай притворимся, что все получилось!
Что мы друг для друга хоть что-нибудь
значим.
А эта разлука... Она лишь приснилась.
И нашей любви улыбнулась удача.
Давай притворимся... А впрочем, не нужно.
На лжи не построить великого счастья.
Мы просто с тобой так изысканно дружим,
Друг друга порой разбивая на части.
Надежда
Если дом без очага пуст,
В темноте без фонаря – страх,
Значит, дело у тебя мрак,
Значит, в сердце у тебя грусть.
В темноте моей горит свет.
В тишине моей звучит слог.
Если ты ко мне прийти смог,
Значит, будет новый рассвет.
Письма из прошлого
Бумага все стерпит. Пиши мне, мой друг,
пиши.
О том, как скучаешь, о том, что ждешь
встречи, но...
Я письма твои сохранила в седом трюмо,
Где ключ от замка – тихий стражник чужой
души.
Слова как заложники белой глухой тюрьмы.
Чернила не смыть ни дождем, ни святой
водой.
Минутные чувства с пометкой «навеки твой».
Я знаю всю правду, но я не люблю взаймы.
Бумага все стерпит? И ложь, словно злая
мгла,
Тонюсенькой струйкой нам в души пускает яд.
Вспомнилось вечное: рукописи не горят.
Но письма – все ярче. Я прошлое в них сожгла.
г. Калтан
Оксана Рокова
Алтай
Сосны теплые и пахучие,
Ветки, кисти растут в ночи.
Звезды в купол тайги прикручены.
Мы сердцами с тобой стучим.
Водный гул обнимает шепотом,
Разливаясь в груди теплом.
Просочились сквозь пальцы хлопоты.
Только гул, только мы. Потом
Позаботимся о насущностях,
Запряжемся в телегу дней,
Проверяя себя на прочности.
Ночь – Катунь, нас несет по ней.
И, в ветрах у вершин осмыслия,
Мы к горам припадаем ниц.
От шуршания и бурления
Мы не прячем ни глаз, ни лиц.
Кожа дышит гудящим вечером
И вибрациями тебя.
Навсегда этим днем помечены
Ты, наш сын, и Алтай, и я.
Березовский
Расскажи о себе, наш юный:
Чем живешь и кому ты рад?
Как с утра по дворам бесшумным
Солнца звонкий лучится взгляд.
Как поешь родниковой трелью
У Барзасской тайги родной,
Умывая в своей купели
Всех березовцев в первый зной.
Как шуршат по асфальту шины,
Торопя городской уклад.
Балагуры и семьянины
По делам, как всегда, спешат.
И конечно, давай о важном:
Вспомним тех, кто тебя открыл.
Здесь, в Сибири далекой, страшной,
Камень черный – озолотил!
Разыскал и поджег лучиной
Сердце жаркое – на века.
Пусть и впредь оно не остынет,
Продолжает строку строка.
Уголь черный – и город юный.
Наш Березовский – это ты.
Милый, яркий, немного шумный,
Город счастья и доброты!
г. Березовский
Анастасия Порошина
* * *
Вырастут листья размером с твою
ладонь,
Небо зайдется в безудержной синеве.
Лето поманит желаннейшей из погонь,
Только ему не верь.
Красным и сладким вспыхнет в твоей
горсти
Пестрых ковров земляничных живая дань.
С неба звезда сорвется – не упусти...
Только не загадай.
* * *
Застыв в прозрачной немоте,
Мои слова боятся взгляда.
Но встреча неизбежна. Рядом
Со мной твоя ложится тень.
И я перед тобой замру
Звенящим отраженьем речи,
Лучом словесным человечьим,
Заклятьем, разорвавшим круг.
Все, что из немоты рвалось
Навылет – за последней точкой, –
Нездешних птиц живой подстрочник, –
Ты сам прочтешь меня насквозь.
* * *
Ночь наступает, кажется, на века,
Только успел бледный мелькнуть рассвет.
Дрогнет тревожной птахой моя рука,
Крестным знаменьем тебя осенив вослед.
Сердце мое – щитом на твоей груди.
Слезы мои – звездная нить во мгле,
Чтобы вернулся чаянный невредим,
Чтобы во тьме дорогу нашел ко мне.
Сколько путей ни стреножит хищная
хмарь,
Не по земле – по небу проложен след.
Вестником белым я отпущу в январь
Верный, сияющий, крыльями бьющий снег.
г. Челябинск
Арсения Зайцева
* * *
Смотри, смотри, я в синем воздухе плыву,
Обмениваю право на войну
На выцветшие сны твоей подушки,
На поцелуй и спелую хурму.
Я собираю нежные пылинки
С твоих ресниц, с рубашки. И морщинки
На лбу смеются шуткам невпопад,
Когда ношу твои огромные ботинки
На босу ногу. Ты под алый лен
Ладони прячешь (мир уже спасен),
Чтобы согреть сто девять родинок на теле
Моем. Смотри, синицы прилетели,
Я в синем воздухе плыву, а ты влюблен.
* * *
По молочной луне на холсте спины,
Незаметной родинке на ладони,
По бумаге ногтей ты меня запомни,
Белым бедрам, исполненным тишины.
По изгибу сустава ступни моей детской,
По улыбке, скрытой за занавеской,
Ты меня узнай, чтобы все вокруг
Стало вмиг засвеченным и нерезким.
Дай мне руку, шепотом мне напой,
Пусть ложатся пылью на подоконник
Все твои «люблю», иван-чай, шиповник,
Тает снег в груди моей голубой,
Пусть весна по стеклам пускает блики,
Распустились почки на облепихе,
Пусть стригутся кудри в ответ луне.
Слышишь? Голос мой колыбельно-тихий
Будет имя твое целовать во сне.
* * *
Я придумала им цвет глаз и родинки на щеках,
Браслеты из бисера, смех, слишком громкий
шепот.
Как теряют ключи, как выгуливают собак
И на завтрак – орехи, яблоки, мед и творог.
Как за шумом воды в прицельном отсутствии
сна
Я слышу твои колыбельные, подпеваю,
Как пахнет нарциссом кудрявая голова,
А темноволосая – иван-чаем.
Как зовут их медово-детские голоса
Меня самым знакомым именем во вселенной.
Все, что я умею, – ежедневные чудеса
Поддержания равновесия переменных.
Все, что я умею, – придумать и записать,
И что выйдет из-под руки – то сбудется.
Мне восемьдесят восемь, тебе – девяносто
пять,
И мы каждое утро смеемся, ворчим, целуемся.
г. Томск
Юрий Дубатов
Ностальгия
По Красному Октябрю
Ухожу в поседевшую осень
По зазимку, в конце октября
Ветер листья вдогонку наносит
Облетевшего календаря.
Они жмутся у края дороги
И у ног потемневших стволов,
Отодвинулись тихо тревоги
За площадки соседних дворов.
И мне чудится: будет веселье,
Транспаранты и флаги алеть,
Мы в колоннах пройдемся артелью,
Под баян будем песенки петь,
Громогласные слушать призывы –
Про страну и советский народ,
А ушедшие все еще живы,
И мы рвемся куда-то вперед.
Отошло, отшумело все это,
Лишь морозец в конце октября.
И сжимается сердце поэта:
Неужели все было зазря?..
г. Кемерово
Бабье лето
Непогода, как цыганка,
Сорвала с берез сережки.
Громом – хохотом шаманки –
Прогнала бездомных кошек.
Босиком по грязным лужам
Скачет, рассыпая листья.
А старик сентябрь простужен
И рисует мокрой кистью.
Тучи в небе беспросветном.
И асфальта серый глянец.
Ярко-красную беретку.
Ярко-желтый школьный ранец.
Две тонюсеньких косички
И наивный взгляд ребенка.
Словно рыжая лисичка,
Осень – бойкая девчонка –
Пригрозила непогоде
И, сентябрь укутав пледом,
На прощание природе
Подарила бабье лето.
Давай притворимся
Давай притворимся, что все получилось!
Что мы друг для друга хоть что-нибудь
значим.
А эта разлука... Она лишь приснилась.
И нашей любви улыбнулась удача.
Давай притворимся... А впрочем, не нужно.
На лжи не построить великого счастья.
Мы просто с тобой так изысканно дружим,
Друг друга порой разбивая на части.
Надежда
Если дом без очага пуст,
В темноте без фонаря – страх,
Значит, дело у тебя мрак,
Значит, в сердце у тебя грусть.
В темноте моей горит свет.
В тишине моей звучит слог.
Если ты ко мне прийти смог,
Значит, будет новый рассвет.
Письма из прошлого
Бумага все стерпит. Пиши мне, мой друг,
пиши.
О том, как скучаешь, о том, что ждешь
встречи, но...
Я письма твои сохранила в седом трюмо,
Где ключ от замка – тихий стражник чужой
души.
Слова как заложники белой глухой тюрьмы.
Чернила не смыть ни дождем, ни святой
водой.
Минутные чувства с пометкой «навеки твой».
Я знаю всю правду, но я не люблю взаймы.
Бумага все стерпит? И ложь, словно злая
мгла,
Тонюсенькой струйкой нам в души пускает яд.
Вспомнилось вечное: рукописи не горят.
Но письма – все ярче. Я прошлое в них сожгла.
г. Калтан
Оксана Рокова
Алтай
Сосны теплые и пахучие,
Ветки, кисти растут в ночи.
Звезды в купол тайги прикручены.
Мы сердцами с тобой стучим.
Водный гул обнимает шепотом,
Разливаясь в груди теплом.
Просочились сквозь пальцы хлопоты.
Только гул, только мы. Потом
Позаботимся о насущностях,
Запряжемся в телегу дней,
Проверяя себя на прочности.
Ночь – Катунь, нас несет по ней.
И, в ветрах у вершин осмыслия,
Мы к горам припадаем ниц.
От шуршания и бурления
Мы не прячем ни глаз, ни лиц.
Кожа дышит гудящим вечером
И вибрациями тебя.
Навсегда этим днем помечены
Ты, наш сын, и Алтай, и я.
Березовский
Расскажи о себе, наш юный:
Чем живешь и кому ты рад?
Как с утра по дворам бесшумным
Солнца звонкий лучится взгляд.
Как поешь родниковой трелью
У Барзасской тайги родной,
Умывая в своей купели
Всех березовцев в первый зной.
Как шуршат по асфальту шины,
Торопя городской уклад.
Балагуры и семьянины
По делам, как всегда, спешат.
И конечно, давай о важном:
Вспомним тех, кто тебя открыл.
Здесь, в Сибири далекой, страшной,
Камень черный – озолотил!
Разыскал и поджег лучиной
Сердце жаркое – на века.
Пусть и впредь оно не остынет,
Продолжает строку строка.
Уголь черный – и город юный.
Наш Березовский – это ты.
Милый, яркий, немного шумный,
Город счастья и доброты!
г. Березовский
Анастасия Порошина
* * *
Вырастут листья размером с твою
ладонь,
Небо зайдется в безудержной синеве.
Лето поманит желаннейшей из погонь,
Только ему не верь.
Красным и сладким вспыхнет в твоей
горсти
Пестрых ковров земляничных живая дань.
С неба звезда сорвется – не упусти...
Только не загадай.
* * *
Застыв в прозрачной немоте,
Мои слова боятся взгляда.
Но встреча неизбежна. Рядом
Со мной твоя ложится тень.
И я перед тобой замру
Звенящим отраженьем речи,
Лучом словесным человечьим,
Заклятьем, разорвавшим круг.
Все, что из немоты рвалось
Навылет – за последней точкой, –
Нездешних птиц живой подстрочник, –
Ты сам прочтешь меня насквозь.
* * *
Ночь наступает, кажется, на века,
Только успел бледный мелькнуть рассвет.
Дрогнет тревожной птахой моя рука,
Крестным знаменьем тебя осенив вослед.
Сердце мое – щитом на твоей груди.
Слезы мои – звездная нить во мгле,
Чтобы вернулся чаянный невредим,
Чтобы во тьме дорогу нашел ко мне.
Сколько путей ни стреножит хищная
хмарь,
Не по земле – по небу проложен след.
Вестником белым я отпущу в январь
Верный, сияющий, крыльями бьющий снег.
г. Челябинск
Арсения Зайцева
* * *
Смотри, смотри, я в синем воздухе плыву,
Обмениваю право на войну
На выцветшие сны твоей подушки,
На поцелуй и спелую хурму.
Я собираю нежные пылинки
С твоих ресниц, с рубашки. И морщинки
На лбу смеются шуткам невпопад,
Когда ношу твои огромные ботинки
На босу ногу. Ты под алый лен
Ладони прячешь (мир уже спасен),
Чтобы согреть сто девять родинок на теле
Моем. Смотри, синицы прилетели,
Я в синем воздухе плыву, а ты влюблен.
* * *
По молочной луне на холсте спины,
Незаметной родинке на ладони,
По бумаге ногтей ты меня запомни,
Белым бедрам, исполненным тишины.
По изгибу сустава ступни моей детской,
По улыбке, скрытой за занавеской,
Ты меня узнай, чтобы все вокруг
Стало вмиг засвеченным и нерезким.
Дай мне руку, шепотом мне напой,
Пусть ложатся пылью на подоконник
Все твои «люблю», иван-чай, шиповник,
Тает снег в груди моей голубой,
Пусть весна по стеклам пускает блики,
Распустились почки на облепихе,
Пусть стригутся кудри в ответ луне.
Слышишь? Голос мой колыбельно-тихий
Будет имя твое целовать во сне.
* * *
Я придумала им цвет глаз и родинки на щеках,
Браслеты из бисера, смех, слишком громкий
шепот.
Как теряют ключи, как выгуливают собак
И на завтрак – орехи, яблоки, мед и творог.
Как за шумом воды в прицельном отсутствии
сна
Я слышу твои колыбельные, подпеваю,
Как пахнет нарциссом кудрявая голова,
А темноволосая – иван-чаем.
Как зовут их медово-детские голоса
Меня самым знакомым именем во вселенной.
Все, что я умею, – ежедневные чудеса
Поддержания равновесия переменных.
Все, что я умею, – придумать и записать,
И что выйдет из-под руки – то сбудется.
Мне восемьдесят восемь, тебе – девяносто
пять,
И мы каждое утро смеемся, ворчим, целуемся.
г. Томск
Юрий Дубатов
Ностальгия
По Красному Октябрю
Ухожу в поседевшую осень
По зазимку, в конце октября
Ветер листья вдогонку наносит
Облетевшего календаря.
Они жмутся у края дороги
И у ног потемневших стволов,
Отодвинулись тихо тревоги
За площадки соседних дворов.
И мне чудится: будет веселье,
Транспаранты и флаги алеть,
Мы в колоннах пройдемся артелью,
Под баян будем песенки петь,
Громогласные слушать призывы –
Про страну и советский народ,
А ушедшие все еще живы,
И мы рвемся куда-то вперед.
Отошло, отшумело все это,
Лишь морозец в конце октября.
И сжимается сердце поэта:
Неужели все было зазря?..
г. Кемерово
