бригада Максимова тоже находилась в вынужденном простое, ожидая рабочую погоду.
Мы несколько раз облетели знак в поисках ровной площадки для посадки самолета. Таковой не оказалось, и я скинул вымпел с запиской. В ней я сообщал о том, что завтра мы прилетим в это же время. В том случае, если бригаде требуется помощь, необходимо разжечь один дымный костер. Сигнал следует подать двумя кострами, если все в порядке. Также я настоятельно просил не рисковать, а взвешенно оценить ситуацию и принять решение, стоит ли продолжать работу.
Вернувшись в поселок, я переговорил с местными жителями о том, будет ли возможность при необходимости организовать помощь полевым бригадам. Меня заверили, что окажут всяческое содействие. С пилотом мы неоднократно обсуждали возможность посадки самолета где-нибудь недалеко от полевого лагеря топографов, но он опасался садить машину на еще не уплотненный снежный покров, который мог скрывать ямы и кочки.
На другой день, в то же время, мы поднялись в воздух и взяли курс на Тукалали. Я, признаться, немало волновался и выглядывал из-за спины пилота в надежде разглядеть, какой из сигналов подаст бри-гада.
Подлетая к триангуляционному пункту, самолет пошел на снижение. Я смотрел то вправо, то влево, но дыма нигде не видел.
Самолет сделал полный круг и стал снижаться. Я уже серьезно забеспокоился, но тут мы увидели густой дым из ельника, потом еще один, и еще... Когда мы завершали второй круг, под нами горело уже не менее десятка сигнальных костров. Из чащи выбежал Максимов – его я узнал сразу. Он выстрелил несколько раз и приветствовал нас, подняв ружье двумя руками над головой. К нему присоединились остальные члены бригады: они радостно что-то кричали, подкидывали шапки, кидали друг в друга снежки и дурачились.
«Вот черти!» – смеялся пилот и тоже помахал им рукой, когда мы завершали уже третий круг.
Я понимал радость своих коллег. Преодолев все трудности полевого быта, пройдя несколько сотен километров, они все же добились желаемого результата. Был счастлив и я, приветствуя их из кабины самолета.
Спустя двое суток бригада Максимова в полном составе вернулась в поселок. Василий Дмитриевич рассказал, что работать на последнем триангуляционном пункте было сложнее всего. Знак располагался на значительной возвышенности. Подход к нему осложнялся очень крутым склоном, передвигаться по которому можно было только на четвереньках. Таким же образом приходилось спускаться к подножью, постоянно рискуя сорваться с каменной кручи. При восхождении в таких условиях невозможно было взять с собой сколько-нибудь значительный груз. При постройке сигнала строители доставляли все необходимые материалы наверх с помощью систем полиспастов, блоков и лебедок. Благодаря этому на склоне сформировалось подобие тропы в виде канавы. По профилю этого рва в течение восьми дней Василий Дмитриевич вместе с помощником поднимался на вершину горы. Маршрут этот составлял примерно восемьсот метров. В ожидании рабочей погоды Максимов постоянно находился на пункте, чтобы не пропустить ни одной минуты с хорошей видимостью. Голец был полностью лишен растительности, поэтому не было возможности развести огонь для обогрева и приготовления горячей пищи.
Но наконец все наблюдения были закончены, допуски инструкции выдержаны, и бригада полным составом завалилась спать в своей палатке. Неудивительно, что мы никого не увидели, прилетев в первый раз.
Прочитав мою записку, Максимов решил устроить «салют победы». Из-под снега был нарыт мох, который дает белый густой дым, и приготовлен в качестве топлива для сигнальных костров. Их было двенадцать, располагались они в двадцати метрах друг от друга. При подлете самолета каждый из бригады запалил костер. Так ребята решили отметить свой триумф над силами природы и обстоятельствами.
Я выразил благодарность каждому члену бригады (в составе которой, кстати, была девушка) за проявленное мужество и настойчивость в работе. Не теряя времени, пилот начал перевозить груз прибывшей бригады на базу партии в Нижнеангарск. А я пригласил Василия Дмитриевича для разговора.
7. Устраняем ошибки
На соседнем участке при производстве работ в конце лета был допущен брак. Здесь работала девушка из числа молодых специалистов, которые недавно устроились к нам в экспедицию. Она работала в хороших погодных условиях, однако допустила досадную ошибку. На ее участке имелся один геодезический четырехугольник, и в двух смежных с ним треугольниках оказалась недопустимая невязка с обратным знаком. Вывод простой: один из триангуляционных пунктов подлежит повторному наблюдению.
В Нижнеангарске я уже сделал анализ, вычислив полюсные условия по всем пяти вариантам. В результате расчетов я определил триангуляционный пункт, на котором была допущена ошибка в угловых измерениях. Этот пункт находился в 30 километрах от поселка, а молодой специалист, совершивший оплошность, – на базе экспедиции в Нижнеангарске...
«Все ясно! – сказал Максимов. – Завтра выдвигаемся!» Но мне пришлось остудить его пыл. Я предложил не торопиться, немного отдохнуть, а заодно как следует подготовиться к предстоящему походу.
Я решил нанять из местных жителей двух погонщиков и добраться до триангуляционного пункта на оленьих упряжках. С собой следовало взять запас еды на пять-шесть суток, палатку и разборную металлическую печь, которую я привез с собой. Максимов спорить не стал и принял мое предложение.
На другой день в поселок вернулась бригада Малахова. Несмотря на утомленный вид, ребята были очень рады встрече с коллегами. Мы не могли все поместиться в одном доме, поэтому после совместного ужина на ночлег Малахов со своими людьми перешел в дом соседей.
Я поговорил с двумя каюрами, и они согласились сопроводить нас до необходимого места и обратно. Мы с Максимовым готовились к отъезду, но когда Малахов узнал, что я собираюсь выехать на наблюдения, он искренне возмутился тем, что «начальство заставляют носиться к чертовой бабушке». Спорить с ним было бесполезно, поэтому ранним утром следующего дня уже не я, а Малахов деловито укладывал инструмент, палатку и снедь в нарты. Сборы, впрочем, были недолгие, и парни умчались, поднимая за собой снежный вихрь.
Наш пилот к тому времени уже перевез большую часть груза. Пришло время отправлять людей. Мы планировали закончить переброску оставшегося коллектива за двое суток. К тому же времени я надеялся на возвращение Максимова и Малахова. Надежды мои полностью оправдались: они вернулись на третьи сутки. Их знания и опыт позволили закончить работу в короткий срок. Мое предположение подтвердилось: предыдущий инженер наблюдал не на барабан смежного пункта, а на его фазу, поэтому луч визирования получил отклонение порядка двух секунд угловой дуги. Такие ошибки часто встречаются у молодых специалистов в связи с недостатком у них практических навыков.
Полевые работы 1953 года наконец были закончены, ошибки своевременно обнаружены и устранены благодаря слаженной, грамотной и ответственной работе коллектива нашей экспедиции.
Я получил приказ в течение трех месяцев перебросить всю экспедицию в город Свободный Амурской области.
Тетрадь одиннадцатая
88-я экспедиция, 1954–1961 годы
1. Наши задачи
В соответствии с требованиями правительственного задания Главному управлению геодезии и картографии надлежало выполнить работы по созданию крупномасштабной карты 1:25000 на территории Амурской области и Хабаровского края.
Значительная часть этих работ была возложена на Восточно-Сибирское аэрогеодезическое предприятие. Руководители пяти экспедиций ВостСиб-АГП получили приказ в короткий срок поменять место дислокации и обустроить новые базы в Амурской области.
29-я и 55-я экспедиции перебазировались в поселок Зея, 48-я и 88-я – в город Свободный, а 104-я – в населенный пункт Бомнак. На тот момент начальником 29-й экспедиции был Петр Семенович Попков, а главным инженером – Валентин Маркович Киселев. 55-ю экспедицию возглавляли Всеволод Всеволодович Суходрев и главный инженер Евгений Сергеевич Чулков. Начальником 48-й экспедиции был Иван Андреевич Потейко, главным инженером – Василий Николаевич Белых. Руководство 88-й экспедицией осуществлял я, а Степан Ефимович Зуев являлся главным инженером. 104-ю экспедицию возглавляли Николай Осипович Анищенко и Николай Иванович Субботин.
Значительное увеличение объемов производства вызвало необходимость увеличить и производственные мощности всех экспедиций. Состав инженерно-технических работников вырос на 30–50 процентов, в основном за счет выпускников вузов и техникумов. Внутри предприятия регулярно работали курсы для подготовки техников-строителей триангуляционных пунктов. Увеличивался кадровый состав и за счет рабочих основных и вспомогательных служб. Полевые бригады получили хорошее оснащение и новое оборудование. В экспедициях появились вездеходы, вертолеты.
Забегая вперед, хочу сказать, что все задачи, поставленные правительством, были успешно выполнены. Благодаря самоотверженной работе нескольких тысяч людей получены карты высокой точности и хорошего качества. Спустя время с использованием новых карт были открыты месторождения полезных ископаемых, в короткие сроки возведены горнодобывающие комбинаты, построены дороги, аэродромы, линии электропередачи, освоены территории для сельскохозяйственных нужд. В рамках государственного плана по электрификации и освоению дальневосточных территорий СССР сооружены электростанции на реках Селемдже и Бурее, возведена крупнейшая в регионе Зейская ГЭС, продолжается строительство Байкало-Амурской магистрали.
Нет сомнения, что топографические карты, созданные производственным коллективом Восточно-Сибирского аэрогеодезического предприятия, еще много лет будут приносить пользу для освоения богатств и ресурсов нашей Родины и способствовать улучшению благосостояния советских граждан.
2. Характеристика объекта производства работ
В течение восьми лет 88-я экспедиция постоянно работала в Амурской области. Наши производственные участки находились на территории Верхне-Зейской и Амурско-Зейской равнин, в пределах Свободнинского, Белогорского, Шимановского, Тыгдинского, Мазановского, Селемджинского, Зейского административных районов Амурской области. В Хабаровском крае мы работали на Ургальском участке, который находился в Верхнебурейском районе.
Все объекты размещались в бассейне больших рек: Амура, Зеи, Селемджи, Аргуни, Керби, которые имели бесчисленные притоки. Наличие большого количества рек позволяло широко использовать лодки, оснащенные навесными моторами, без труда ловить разнообразную рыбу, добывать водоплавающую, боровую птицу и таежного зверя.
Всхолмленный рельеф был покрыт смешанным лесом, в котором кроме обычных для Восточной Сибири пород деревьев имеется мелкорослый дуб и черная береза. К особенностям тайги в Амурской области можно отнести большое количество марей, которые образуются в условиях вечной мерзлоты. Мари покрывают все равнины, не имеющие активного стока воды. При этом вечная мерзлота не позволяет паводковым и дождевым водам уходить в земной массив, что способствует сильному увлажнению территории. Равнины оказываются затопленными в летний период, а зимой покрываются слоем льда, достигающим полуметра.
Участки, где нам приходилось работать, были малозаселенными или совсем необжитыми, поэтому дорожная сеть была развита очень слабо. Исключением являлись только приисковые участки треста «Амурзолото», вблизи которых строили и обслуживали автомобильные или вездеходные дороги. Относительно обжитым районом можно признать территорию, где проходила Транссибирская магистраль, вдоль которой располагались поселки и небольшие города.
В целом же условия на Дальнем Востоке мало чем отличались от сибирских: длительная зима, короткое жаркое лето, обильный снежный покров в холодное время и таежный гнус в знойные дни.
3. Кадры экспедиции
К моменту передислокации экспедиции в город Свободный у нас уже сформировался дружный, боеспособный коллектив, готовый выполнять самые сложные задачи.
В сравнении с 1952 годом линейный аппарат нашего предприятия сохранил свой костяк и получил пополнение за счет введения новых должностей. Начальником экспедиции оставался я, главным инженером – Степан Ефимович Зуев. Леонид Дмитриевич Шибико – замполит; Евгений Адамович Ростек – заместитель по АХЧ; Василий Егорович Камнев – главный бухгалтер; Клавдия Ивановна Цепке и Елизавета Ивановна Колодина – бухгалтеры материальной группы; Августа Николаевна Ростек и Нина Николаевна Пониматко – бухгалтеры расчетной группы; Абрам Зиновьевич Котляр – заведующий складом; Владимир Валентинович Михайлов – старший радист, возглавлявший радиослужбу экспедиции; Анна Федоровна Бесфамильных – техник по учету секретной документации и огнестрельного оружия; Василий Егорович Колодин и Андрей Осипович Луканин – начальники строительных партий; Михаил Георгиевич Николаев и Александр Петрович Данилов – начальники геодезических партий; Надежда Павловна Кобянина – инспектор отдела технического контроля.
Впрочем, не обошлось и без потерь. В середине 1954 года экспедицию покинул С. Е. Зуев, которого пригласили на работу в планово-производственный отдел управления ВостСибАГП. Меня раздирали двойственные чувства: с одной стороны, я был рад, что способности инженера Зуева были оценены по достоинству, но вместе с тем было жаль расставаться с другом. По моей рекомендации на его место был назначен Михаил Георгиевич Николаев. Геодезическую партию вместо Николаева возглавил Василий Дмитриевич Максимов.
Приглашение для работы в управлении получил и наш главный бухгалтер В. Е. Камнев. Его заменил прибывший из Иркутска другой товарищ, но в скором времени он, как утративший доверие, был откомандирован обратно. В июле 1954 года бухгалтерию возглавил Тимофей Викторович Пацюра – с ним мы потом почти двенадцать лет проработали без нареканий.
Приятно сознавать, что за годы работы экспедиции в нашем трудовом коллективе выросли и возмужали инженерно-технические работники, которые в дальнейшем с успехом возглавляли другие крупные предприятия ВостСибАГП. Так, М. Г. Николаев через несколько лет получил должность начальника 104-й экспедиции. При этом Максимов опять заменил Николаева и занял должность главного инженера. Шибико возглавил 55-ю геодезическую экспедицию. Б. П. Смыслович был назначен главным инженером 104-й экспедиции, А. И. Ломаев, А. П. Данилов, Р. Д. Терехов, В. С. Малахов, В. Н. Латкин, Г. И. Кузаков в разные годы работали в качестве главных инженеров в 48, 109, 55-й экспедициях.
Наше предприятие справедливо называли кузницей кадров, а инженерно-технических работников относили к золотому резерву всего управления. Думаю, что этому во многом способствовал стиль руководства, который был принят в 88-й экспедиции. Я всегда доверял людям и предоставлял инженерно-техническим работникам всех уровней инициативу в принятии ответственных решений. Случалось, что при решении производственных задач возникали жаркие споры, но при этом обязательно учитывалось мнение непосредственных исполнителей – руководителей производственных бригад или звеньев. Личная инициатива поощрялась на всех уровнях. От начальников партий и руководителей бригад я никогда не требовал согласования оперативных решений, которые необходимо было принимать исходя из сложившейся обстановки. Инженерно-технические работники получали свободу действий, но несли личную ответственность за общий результат на своем участке.
Таким образом, постоянно улучшая технические навыки, приобретая опыт при самостоятельной организации работ, молодой специалист в короткий срок становился грамотным руководителем. Случались, конечно, ошибки и промахи, но на них всегда указывали старшие товарищи (и не для того, чтобы показать собственное превосходство, а с тем, чтобы исключить их в дальнейшем). Настоящим наставником для молодых специалистов был Василий Егорович Колодин, который охотно делился с ними своим богатым производственным и житейским опытом.
Нельзя не вспомнить техников-строителей, которые занимались самым трудоемким процессом – возведением триангуляционных пунктов. К моменту прибытия на Дальний Восток наши строители уже мастерски освоили технологию постройки сложных и высоких сигналов. Они с удовольствием делились практическими навыками с бригадами строителей других предприятий, для чего при экспедиции были налажены курсы повышения квалификации. Самых грамотных и ответственных рабочих обучали специальности техников-строителей триангуляционных пунктов. В качестве преподавателей выступали наиболее опытные работники экспедиции.
Некоторые строители поступили к нам на работу сразу из мест заключения. Многие не имели никакого образования, семьи и родных. Наша экспедиция стала для таких неприкаянных членов общества настоящей опорой. Они нашли здесь настоящих, верных товарищей, средства к достойному существованию и встали на путь созидательного труда, как миллионы советских граждан.
Здесь я хочу назвать имена прорабов и техников-строителей нашей экспедиции, которые много лет отработали в топографической службе, были настоящими мастерами своего дела.
Инженеры-строители, работавшие с момента формирования 88-й экспедиции: Ефим Алексеевич Беспалов, Василий Григорьевич Головченко, Николай Тимофеевич Романов, Николай Петрович Шакуров, Василий Сергеевич Рыбин, Алексей Егорович Середкин, Владимир Иванович Торопов, Елизар Иванович Худеев, Владимир Анатольевич Гаськов.
Инженеры-строители «второго поколения» нашей экспедиции, поступившие на предприятие в городе Свободном: Владимир Гаврилович Прилепский, Николай Сергеевич Шпак, Семен Абрамович Котляр, Василий Иванович Пониматко, Николай Анатольевич Конзелко, Владимир Михайлович Мошкин, Борис Герасимов, Леонид Сергеев, Иван Соснин, Михаил Кузнецов, Мельников, Ветров, Овечкин.
Свой высокий профессионализм не раз доказывали руководители строительных партий. Ставя перед собой самые высокие цели, они освоили искусство рекогносцировки и передали этот опыт подчиненным. Таким образом, их партии стали ре-
когносцировочно-строительными. В те годы да и теперь далеко не каждая экспедиция может похвастаться таким подразделением. Я с особенной теплотой вспоминаю этих людей, которые не только были высококлассными профессионалами, но и прекрасно разбирались в людях, так как зачастую им приходилось работать с теми, чья жизнь уже была искалечена уголовным прошлым или антисоциальным образом жизни. Нашим руководителям удавалось в короткий срок из разношерстного спецконтингента создавать дисциплинированный трудовой коллектив, выполнявший самые сложные задачи в нелегких условиях.
Особенно хочу отметить двух ветеранов нашей службы, которые по итогам многолетней самоотверженной работы были удостоены правительственных наград, являясь примером для молодых поколений инженеров и рабочих. Это десятники на постройке знаков Андрей Петрович Сурико и Алексей Тимофеевич Емельянов. Честь им и хвала!
Не могу также не вспомнить о начальнике Восточно-Сибирского АГП. В конце 1953 года на эту должность был назначен Виктор Николаевич Биткин, ранее работавший начальником Казанского АГП. Мне посчастливилось работать под руководством этого человека десять лет. Виктор Николаевич – это талантливый инженер, блестящий организатор и смелый руководитель, способный за минуту разрешить любой производственный ребус. Он был всегда прост в общении, очень сдержан и корректен с подчиненными. Вместе с тем являлся весьма требовательным руководителем: не терпел обмана, разгильдяйства, попустительского отношения к делу.
Нельзя не вспомнить и главного инженера ВостСибАГП Владимира Васильевича Крюка, работавшего в этой должности с 1956 по 1965 год. Человек культурный, очень эрудированный, с великолепной памятью и огромной работоспособностью, Владимир Васильевич и теперь является для меня образцом советского инженера. Для разъяснения технических вопросов к нему за помощью обращались не только молодые, но даже опытные специалисты. Для всех он находил время и терпеливо давал разъяснения.
Неоценимую помощь оказывал нам производственно-технический отдел, возглавляемый Георгием Ивановичем Дорогониным. Его заместителем был мой близкий товарищ Степан Ефимович Зуев. Дорогонин и Зуев прекрасно знали нужды производственных подразделений и всегда оперативно реагировали на любые наши вопросы.
Хочу упомянуть также главного бухгалтера ВостСибАГП Алексея Александровича Альбазова. Он стал для меня настоящим наставником в вопросах финансово-хозяйственной деятельности. Перед собой он ставил цель не только контролировать расход материальных ресурсов и денежных потоков, но прежде всего – научить финансовой грамоте технических руководителей.
Таким был коллектив нашего большого предприятия. К сожалению, спустя много лет я уже не помню имен и фамилий многих тружеников, но их лица до сих пор стоят перед моими глазами. Воспоминания о каждом человеке дороги мне, и пусть простят меня те, кого я не упомянул.
4. Организация полевых работ
Наша экспедиция, как и другие, с каждым годом оснащалась все лучше и лучше. Достаточно сказать, что в 1954 году все базы партий и полевые бригады были обеспечены радиостанциями. В те годы лично мной это воспринималось как исполнение несбыточной мечты.
В установленный срок все бригады выходили на связь с руководством своей партии и сообщали о ходе работ. Кроме этого, постоянное наличие радиосвязи положительно сказывалось на морально-психологическом климате в трудовых коллективах. У работников появилась возможность получать известия от близких людей, слушать радиопередачи и мировые новости – это в большой степени облегчало полевой быт.
На базе каждой партии была сформирована вычислительная группа, куда доставлялись журналы выполненных наблюдений пунктов триангуляции и нивелирования третьего класса. Вычислительная группа под руководством опытного инженера производила обработку полевых материалов, и благодаря оперативному контролю обнаруженные ошибки и брак в работе полевых топографов своевременно устранялись.
В полном объеме была ликвидирована потребность всех партий в лодочных моторах, что значительно облегчило транспортировку необходимых грузов в производственные подразделения, и когда появлялась такая возможность, строительные бригады целиком перевозили с одного объекта работ на другой. В том же 1954 году наша экспедиция получила катер БМК (буксирочно-моторный катер), который с успехом использовался на реках Зее и Селемдже. По совету опытных людей было приобретено и поставлено на баланс предприятия еще одно маломерное судно. Силами механизаторов нашей экспедиции его отремонтировали и оборудовали для длительных походов. После успешных испытаний катеру было присвоено имя «Шторм».
Значительно увеличился автопарк экспедиции, появился даже один мотоцикл с коляской. Для обслуживания и ремонта всего парка техники на базе экспедиции была оборудована ремонтно-слесарная мастерская.
В годы работы на Дальнем Востоке все подразделения экспедиции широко использовали авиацию. Кроме легкомоторных самолетов «Аэрофлот» предоставлял нам вертолеты Ми-2 и Ми-4. Имея вертикальный взлет и посадку, эти летательные аппараты были очень удобны для использования в условиях непроходимой тайги. Однако, несмотря на широкое использование техники, все же в большом количестве для перевозки груза применялся вьючный транспорт: лошади и олени. От воинской части экспедиция получила небольшой табун лошадей, поголовье которого с каждым годом увеличивалось. Для наиболее эффективного использования лошадей мной была подана заявка на приобретение специальных вьючных седел вместо кавалерийских или артиллерийских. Заявка моя была полностью удовлетворена, и теперь на одну лошадь можно было загрузить до семидесяти килограммов груза.
Оленей мы брали в аренду по договорам с местными колхозами. При этом они всегда обслуживались каюром, которого назначали из числа местных жителей. Как правило, это были эвенки. Груз перевозился в потках – вьючных сумках, изготовленных кустарным способом. Один олень мог взять с собой 20–30 килограммов груза. Завьюченных животных связывали между собой длинной веревкой, конец которой каюр брал в руки и вел караван за собой. Оленей связывали между собой таким образом, чтобы равномерно распределить их силу: первым шел самый сильный орон (домашний олень по-эвенкийски), за ним слабее, следом опять сильный и так далее. Длина каравана зависела от рельефа. Двигаясь по равнине, вязали по десять, самое большее двенадцать оленей, а если приходилось штурмовать крутые гольцовые склоны, то караван составлял не более шести оронов.
Каюры также исполняли роль проводников и охотников. Тайга для этих таежных кочевников была родным домом, где они прекрасно ориентировались и всегда выбирали самый рациональный и безопасный маршрут. Дорогу эвенки находили по приметам, известным только им. Не бывало случая, чтобы полевая бригада, сопровождаемая каюром, голодала или страдала от отсутствия воды и тепла. Единственным недостатком при работе с оленями было то, что один орон мог нести на себе не более тридцати килограммов, при этом грузы у строителей зачастую превышали этот вес. В таких случаях каюры сооружали нечто вроде носилок, которые крепили между двух оленей, распределяя нагрузку на каждого.
Нельзя не сказать и о том, что строительные бригады получили новые материалы и оборудование. Их обеспечили металлическими тросами различного диаметра, блоками разной грузоподъемности, в том числе облегченного типа, канатами высокой прочности, джутовой, манильской и капроновой веревкой.
Большое внимание уделялось улучшению быта в походных условиях. Для этого экспедиция получила в достаточном количестве новое снаряжение: облегченные палатки, спальные мешки (ватные, меховые и цигейковые), верблюжьи одеяла, непромокаемые плащи, удобную спецодежду.
Склады нашей экспедиции буквально ломились от разнообразных продуктов, предназначенных для полевых бригад. В большом количестве доставляли консервированное мясо, рыбу, молоко, фрукты и овощи. Нам были предоставлены специальные парашюты и тара для сброса грузов с воздуха, если возникнет такая необходимость. Каждая полевая бригада оснащалась необходимым количеством снаряжения, сигнальными ракетами, охотничьим оружием и боеприпасами к нему.
Перед началом полевого сезона геодезические партии полностью перевооружились, получив новые отечественные инструменты. Такими были: теодолит ОТБ (оптический теодолит большой), обеспечивавший высокую точность угловых измерений; нивелиры НГ и НВ-1 и другие вспомогательные приборы в комплексе с вычислительной техникой.
Для меня было очевидно, что вопросами обеспечения геодезических предприятий занимаются люди, знакомые с полевым бытом и отдающие себе отчет, что каждый инженер должен прежде всего выполнять свою работу, а не решать вопросы выживания в условиях дикой природы.
Таким образом, усилия по обеспечению геодезических экспедиций ВостСибАГП всем необходимым обусловили их высокую производительность на протяжении восьми лет работы в дальневосточной тайге.
5. Коллективная жизнь экспедиции
Наша экспедиция не имела своего жилого фонда, поэтому работники линейного аппарата, прибывшие на постоянное место жительства в город Свободный, вынуждены были снимать жилье у местных жителей. Мне приходилось включаться в решение вопросов расселения сотрудников. Для этого я зачастую обращался к представителям местной власти, чтобы они оказали содействие в размещении прибывших людей. Нам всегда шли навстречу.
Однако далеко не все хозяева жилья вместе с домом или комнатой сдавали в аренду и приусадебный участок, поэтому держать свой огород была возможность не у каждой семьи нашего предприятия. Приходилось опять обращаться к городским властям с просьбой выделить пахотную землю для линейного аппарата экспедиции. С большим энтузиазмом собирались мы всем коллективом и выезжали в поле для посадки картофеля, его прополки и сбора урожая. Эта работа никогда не была в тягость, а всегда приносила большое удовольствие.
База нашей экспедиции имела большую площадь. Здесь была размещена контора, гараж, ремонтная мастерская, радиорубка, столовая. На второй год работы экспедиции в Свободном силами одной из строительных бригад было построено общежитие, закуплена и установлена мебель. Здесь временно размещались сезонные рабочие перед отправкой в полевые подразделения. По инициативе тех же строителей были выделены средства и материалы для постройки бани, которая стала популярна не только среди наших работников, но и у местных жителей.
Спустя год после начала работы в Свободном в коллективе экспедиции появилась традиция широко отмечать день завершения полевого сезона. В первый год этот день отпраздновали стихийно, но в дальнейшем он получил статус культурно-массового мероприятия.
В конце 1955 года нам всем пришлось очень поволноваться за судьбу геодезистов, которые долго не могли вырваться из таежного плена. По рации они сообщили о том, что все работы завершены и бригада полным составом возвращается на базу своей партии. После этого на связь геодезисты больше не выходили. Прошла неделя, еще несколько дней – все сроки уже вышли, а бригада не возвращалась. Организованные поиски с воздуха не дали результата: плотный туман над тайгой ограничивал видимость. Нервное ожидание сменилось тревогой... Наш радист не выходил из рубки и постоянно держал связь с базой геодезической партии, которая являлась постоянным местом дислокации пропавшей бригады.
Я назначил совещание, чтобы сформировать поисковые отряды и определить район поиска. Со
Мы несколько раз облетели знак в поисках ровной площадки для посадки самолета. Таковой не оказалось, и я скинул вымпел с запиской. В ней я сообщал о том, что завтра мы прилетим в это же время. В том случае, если бригаде требуется помощь, необходимо разжечь один дымный костер. Сигнал следует подать двумя кострами, если все в порядке. Также я настоятельно просил не рисковать, а взвешенно оценить ситуацию и принять решение, стоит ли продолжать работу.
Вернувшись в поселок, я переговорил с местными жителями о том, будет ли возможность при необходимости организовать помощь полевым бригадам. Меня заверили, что окажут всяческое содействие. С пилотом мы неоднократно обсуждали возможность посадки самолета где-нибудь недалеко от полевого лагеря топографов, но он опасался садить машину на еще не уплотненный снежный покров, который мог скрывать ямы и кочки.
На другой день, в то же время, мы поднялись в воздух и взяли курс на Тукалали. Я, признаться, немало волновался и выглядывал из-за спины пилота в надежде разглядеть, какой из сигналов подаст бри-гада.
Подлетая к триангуляционному пункту, самолет пошел на снижение. Я смотрел то вправо, то влево, но дыма нигде не видел.
Самолет сделал полный круг и стал снижаться. Я уже серьезно забеспокоился, но тут мы увидели густой дым из ельника, потом еще один, и еще... Когда мы завершали второй круг, под нами горело уже не менее десятка сигнальных костров. Из чащи выбежал Максимов – его я узнал сразу. Он выстрелил несколько раз и приветствовал нас, подняв ружье двумя руками над головой. К нему присоединились остальные члены бригады: они радостно что-то кричали, подкидывали шапки, кидали друг в друга снежки и дурачились.
«Вот черти!» – смеялся пилот и тоже помахал им рукой, когда мы завершали уже третий круг.
Я понимал радость своих коллег. Преодолев все трудности полевого быта, пройдя несколько сотен километров, они все же добились желаемого результата. Был счастлив и я, приветствуя их из кабины самолета.
Спустя двое суток бригада Максимова в полном составе вернулась в поселок. Василий Дмитриевич рассказал, что работать на последнем триангуляционном пункте было сложнее всего. Знак располагался на значительной возвышенности. Подход к нему осложнялся очень крутым склоном, передвигаться по которому можно было только на четвереньках. Таким же образом приходилось спускаться к подножью, постоянно рискуя сорваться с каменной кручи. При восхождении в таких условиях невозможно было взять с собой сколько-нибудь значительный груз. При постройке сигнала строители доставляли все необходимые материалы наверх с помощью систем полиспастов, блоков и лебедок. Благодаря этому на склоне сформировалось подобие тропы в виде канавы. По профилю этого рва в течение восьми дней Василий Дмитриевич вместе с помощником поднимался на вершину горы. Маршрут этот составлял примерно восемьсот метров. В ожидании рабочей погоды Максимов постоянно находился на пункте, чтобы не пропустить ни одной минуты с хорошей видимостью. Голец был полностью лишен растительности, поэтому не было возможности развести огонь для обогрева и приготовления горячей пищи.
Но наконец все наблюдения были закончены, допуски инструкции выдержаны, и бригада полным составом завалилась спать в своей палатке. Неудивительно, что мы никого не увидели, прилетев в первый раз.
Прочитав мою записку, Максимов решил устроить «салют победы». Из-под снега был нарыт мох, который дает белый густой дым, и приготовлен в качестве топлива для сигнальных костров. Их было двенадцать, располагались они в двадцати метрах друг от друга. При подлете самолета каждый из бригады запалил костер. Так ребята решили отметить свой триумф над силами природы и обстоятельствами.
Я выразил благодарность каждому члену бригады (в составе которой, кстати, была девушка) за проявленное мужество и настойчивость в работе. Не теряя времени, пилот начал перевозить груз прибывшей бригады на базу партии в Нижнеангарск. А я пригласил Василия Дмитриевича для разговора.
7. Устраняем ошибки
На соседнем участке при производстве работ в конце лета был допущен брак. Здесь работала девушка из числа молодых специалистов, которые недавно устроились к нам в экспедицию. Она работала в хороших погодных условиях, однако допустила досадную ошибку. На ее участке имелся один геодезический четырехугольник, и в двух смежных с ним треугольниках оказалась недопустимая невязка с обратным знаком. Вывод простой: один из триангуляционных пунктов подлежит повторному наблюдению.
В Нижнеангарске я уже сделал анализ, вычислив полюсные условия по всем пяти вариантам. В результате расчетов я определил триангуляционный пункт, на котором была допущена ошибка в угловых измерениях. Этот пункт находился в 30 километрах от поселка, а молодой специалист, совершивший оплошность, – на базе экспедиции в Нижнеангарске...
«Все ясно! – сказал Максимов. – Завтра выдвигаемся!» Но мне пришлось остудить его пыл. Я предложил не торопиться, немного отдохнуть, а заодно как следует подготовиться к предстоящему походу.
Я решил нанять из местных жителей двух погонщиков и добраться до триангуляционного пункта на оленьих упряжках. С собой следовало взять запас еды на пять-шесть суток, палатку и разборную металлическую печь, которую я привез с собой. Максимов спорить не стал и принял мое предложение.
На другой день в поселок вернулась бригада Малахова. Несмотря на утомленный вид, ребята были очень рады встрече с коллегами. Мы не могли все поместиться в одном доме, поэтому после совместного ужина на ночлег Малахов со своими людьми перешел в дом соседей.
Я поговорил с двумя каюрами, и они согласились сопроводить нас до необходимого места и обратно. Мы с Максимовым готовились к отъезду, но когда Малахов узнал, что я собираюсь выехать на наблюдения, он искренне возмутился тем, что «начальство заставляют носиться к чертовой бабушке». Спорить с ним было бесполезно, поэтому ранним утром следующего дня уже не я, а Малахов деловито укладывал инструмент, палатку и снедь в нарты. Сборы, впрочем, были недолгие, и парни умчались, поднимая за собой снежный вихрь.
Наш пилот к тому времени уже перевез большую часть груза. Пришло время отправлять людей. Мы планировали закончить переброску оставшегося коллектива за двое суток. К тому же времени я надеялся на возвращение Максимова и Малахова. Надежды мои полностью оправдались: они вернулись на третьи сутки. Их знания и опыт позволили закончить работу в короткий срок. Мое предположение подтвердилось: предыдущий инженер наблюдал не на барабан смежного пункта, а на его фазу, поэтому луч визирования получил отклонение порядка двух секунд угловой дуги. Такие ошибки часто встречаются у молодых специалистов в связи с недостатком у них практических навыков.
Полевые работы 1953 года наконец были закончены, ошибки своевременно обнаружены и устранены благодаря слаженной, грамотной и ответственной работе коллектива нашей экспедиции.
Я получил приказ в течение трех месяцев перебросить всю экспедицию в город Свободный Амурской области.
Тетрадь одиннадцатая
88-я экспедиция, 1954–1961 годы
1. Наши задачи
В соответствии с требованиями правительственного задания Главному управлению геодезии и картографии надлежало выполнить работы по созданию крупномасштабной карты 1:25000 на территории Амурской области и Хабаровского края.
Значительная часть этих работ была возложена на Восточно-Сибирское аэрогеодезическое предприятие. Руководители пяти экспедиций ВостСиб-АГП получили приказ в короткий срок поменять место дислокации и обустроить новые базы в Амурской области.
29-я и 55-я экспедиции перебазировались в поселок Зея, 48-я и 88-я – в город Свободный, а 104-я – в населенный пункт Бомнак. На тот момент начальником 29-й экспедиции был Петр Семенович Попков, а главным инженером – Валентин Маркович Киселев. 55-ю экспедицию возглавляли Всеволод Всеволодович Суходрев и главный инженер Евгений Сергеевич Чулков. Начальником 48-й экспедиции был Иван Андреевич Потейко, главным инженером – Василий Николаевич Белых. Руководство 88-й экспедицией осуществлял я, а Степан Ефимович Зуев являлся главным инженером. 104-ю экспедицию возглавляли Николай Осипович Анищенко и Николай Иванович Субботин.
Значительное увеличение объемов производства вызвало необходимость увеличить и производственные мощности всех экспедиций. Состав инженерно-технических работников вырос на 30–50 процентов, в основном за счет выпускников вузов и техникумов. Внутри предприятия регулярно работали курсы для подготовки техников-строителей триангуляционных пунктов. Увеличивался кадровый состав и за счет рабочих основных и вспомогательных служб. Полевые бригады получили хорошее оснащение и новое оборудование. В экспедициях появились вездеходы, вертолеты.
Забегая вперед, хочу сказать, что все задачи, поставленные правительством, были успешно выполнены. Благодаря самоотверженной работе нескольких тысяч людей получены карты высокой точности и хорошего качества. Спустя время с использованием новых карт были открыты месторождения полезных ископаемых, в короткие сроки возведены горнодобывающие комбинаты, построены дороги, аэродромы, линии электропередачи, освоены территории для сельскохозяйственных нужд. В рамках государственного плана по электрификации и освоению дальневосточных территорий СССР сооружены электростанции на реках Селемдже и Бурее, возведена крупнейшая в регионе Зейская ГЭС, продолжается строительство Байкало-Амурской магистрали.
Нет сомнения, что топографические карты, созданные производственным коллективом Восточно-Сибирского аэрогеодезического предприятия, еще много лет будут приносить пользу для освоения богатств и ресурсов нашей Родины и способствовать улучшению благосостояния советских граждан.
2. Характеристика объекта производства работ
В течение восьми лет 88-я экспедиция постоянно работала в Амурской области. Наши производственные участки находились на территории Верхне-Зейской и Амурско-Зейской равнин, в пределах Свободнинского, Белогорского, Шимановского, Тыгдинского, Мазановского, Селемджинского, Зейского административных районов Амурской области. В Хабаровском крае мы работали на Ургальском участке, который находился в Верхнебурейском районе.
Все объекты размещались в бассейне больших рек: Амура, Зеи, Селемджи, Аргуни, Керби, которые имели бесчисленные притоки. Наличие большого количества рек позволяло широко использовать лодки, оснащенные навесными моторами, без труда ловить разнообразную рыбу, добывать водоплавающую, боровую птицу и таежного зверя.
Всхолмленный рельеф был покрыт смешанным лесом, в котором кроме обычных для Восточной Сибири пород деревьев имеется мелкорослый дуб и черная береза. К особенностям тайги в Амурской области можно отнести большое количество марей, которые образуются в условиях вечной мерзлоты. Мари покрывают все равнины, не имеющие активного стока воды. При этом вечная мерзлота не позволяет паводковым и дождевым водам уходить в земной массив, что способствует сильному увлажнению территории. Равнины оказываются затопленными в летний период, а зимой покрываются слоем льда, достигающим полуметра.
Участки, где нам приходилось работать, были малозаселенными или совсем необжитыми, поэтому дорожная сеть была развита очень слабо. Исключением являлись только приисковые участки треста «Амурзолото», вблизи которых строили и обслуживали автомобильные или вездеходные дороги. Относительно обжитым районом можно признать территорию, где проходила Транссибирская магистраль, вдоль которой располагались поселки и небольшие города.
В целом же условия на Дальнем Востоке мало чем отличались от сибирских: длительная зима, короткое жаркое лето, обильный снежный покров в холодное время и таежный гнус в знойные дни.
3. Кадры экспедиции
К моменту передислокации экспедиции в город Свободный у нас уже сформировался дружный, боеспособный коллектив, готовый выполнять самые сложные задачи.
В сравнении с 1952 годом линейный аппарат нашего предприятия сохранил свой костяк и получил пополнение за счет введения новых должностей. Начальником экспедиции оставался я, главным инженером – Степан Ефимович Зуев. Леонид Дмитриевич Шибико – замполит; Евгений Адамович Ростек – заместитель по АХЧ; Василий Егорович Камнев – главный бухгалтер; Клавдия Ивановна Цепке и Елизавета Ивановна Колодина – бухгалтеры материальной группы; Августа Николаевна Ростек и Нина Николаевна Пониматко – бухгалтеры расчетной группы; Абрам Зиновьевич Котляр – заведующий складом; Владимир Валентинович Михайлов – старший радист, возглавлявший радиослужбу экспедиции; Анна Федоровна Бесфамильных – техник по учету секретной документации и огнестрельного оружия; Василий Егорович Колодин и Андрей Осипович Луканин – начальники строительных партий; Михаил Георгиевич Николаев и Александр Петрович Данилов – начальники геодезических партий; Надежда Павловна Кобянина – инспектор отдела технического контроля.
Впрочем, не обошлось и без потерь. В середине 1954 года экспедицию покинул С. Е. Зуев, которого пригласили на работу в планово-производственный отдел управления ВостСибАГП. Меня раздирали двойственные чувства: с одной стороны, я был рад, что способности инженера Зуева были оценены по достоинству, но вместе с тем было жаль расставаться с другом. По моей рекомендации на его место был назначен Михаил Георгиевич Николаев. Геодезическую партию вместо Николаева возглавил Василий Дмитриевич Максимов.
Приглашение для работы в управлении получил и наш главный бухгалтер В. Е. Камнев. Его заменил прибывший из Иркутска другой товарищ, но в скором времени он, как утративший доверие, был откомандирован обратно. В июле 1954 года бухгалтерию возглавил Тимофей Викторович Пацюра – с ним мы потом почти двенадцать лет проработали без нареканий.
Приятно сознавать, что за годы работы экспедиции в нашем трудовом коллективе выросли и возмужали инженерно-технические работники, которые в дальнейшем с успехом возглавляли другие крупные предприятия ВостСибАГП. Так, М. Г. Николаев через несколько лет получил должность начальника 104-й экспедиции. При этом Максимов опять заменил Николаева и занял должность главного инженера. Шибико возглавил 55-ю геодезическую экспедицию. Б. П. Смыслович был назначен главным инженером 104-й экспедиции, А. И. Ломаев, А. П. Данилов, Р. Д. Терехов, В. С. Малахов, В. Н. Латкин, Г. И. Кузаков в разные годы работали в качестве главных инженеров в 48, 109, 55-й экспедициях.
Наше предприятие справедливо называли кузницей кадров, а инженерно-технических работников относили к золотому резерву всего управления. Думаю, что этому во многом способствовал стиль руководства, который был принят в 88-й экспедиции. Я всегда доверял людям и предоставлял инженерно-техническим работникам всех уровней инициативу в принятии ответственных решений. Случалось, что при решении производственных задач возникали жаркие споры, но при этом обязательно учитывалось мнение непосредственных исполнителей – руководителей производственных бригад или звеньев. Личная инициатива поощрялась на всех уровнях. От начальников партий и руководителей бригад я никогда не требовал согласования оперативных решений, которые необходимо было принимать исходя из сложившейся обстановки. Инженерно-технические работники получали свободу действий, но несли личную ответственность за общий результат на своем участке.
Таким образом, постоянно улучшая технические навыки, приобретая опыт при самостоятельной организации работ, молодой специалист в короткий срок становился грамотным руководителем. Случались, конечно, ошибки и промахи, но на них всегда указывали старшие товарищи (и не для того, чтобы показать собственное превосходство, а с тем, чтобы исключить их в дальнейшем). Настоящим наставником для молодых специалистов был Василий Егорович Колодин, который охотно делился с ними своим богатым производственным и житейским опытом.
Нельзя не вспомнить техников-строителей, которые занимались самым трудоемким процессом – возведением триангуляционных пунктов. К моменту прибытия на Дальний Восток наши строители уже мастерски освоили технологию постройки сложных и высоких сигналов. Они с удовольствием делились практическими навыками с бригадами строителей других предприятий, для чего при экспедиции были налажены курсы повышения квалификации. Самых грамотных и ответственных рабочих обучали специальности техников-строителей триангуляционных пунктов. В качестве преподавателей выступали наиболее опытные работники экспедиции.
Некоторые строители поступили к нам на работу сразу из мест заключения. Многие не имели никакого образования, семьи и родных. Наша экспедиция стала для таких неприкаянных членов общества настоящей опорой. Они нашли здесь настоящих, верных товарищей, средства к достойному существованию и встали на путь созидательного труда, как миллионы советских граждан.
Здесь я хочу назвать имена прорабов и техников-строителей нашей экспедиции, которые много лет отработали в топографической службе, были настоящими мастерами своего дела.
Инженеры-строители, работавшие с момента формирования 88-й экспедиции: Ефим Алексеевич Беспалов, Василий Григорьевич Головченко, Николай Тимофеевич Романов, Николай Петрович Шакуров, Василий Сергеевич Рыбин, Алексей Егорович Середкин, Владимир Иванович Торопов, Елизар Иванович Худеев, Владимир Анатольевич Гаськов.
Инженеры-строители «второго поколения» нашей экспедиции, поступившие на предприятие в городе Свободном: Владимир Гаврилович Прилепский, Николай Сергеевич Шпак, Семен Абрамович Котляр, Василий Иванович Пониматко, Николай Анатольевич Конзелко, Владимир Михайлович Мошкин, Борис Герасимов, Леонид Сергеев, Иван Соснин, Михаил Кузнецов, Мельников, Ветров, Овечкин.
Свой высокий профессионализм не раз доказывали руководители строительных партий. Ставя перед собой самые высокие цели, они освоили искусство рекогносцировки и передали этот опыт подчиненным. Таким образом, их партии стали ре-
когносцировочно-строительными. В те годы да и теперь далеко не каждая экспедиция может похвастаться таким подразделением. Я с особенной теплотой вспоминаю этих людей, которые не только были высококлассными профессионалами, но и прекрасно разбирались в людях, так как зачастую им приходилось работать с теми, чья жизнь уже была искалечена уголовным прошлым или антисоциальным образом жизни. Нашим руководителям удавалось в короткий срок из разношерстного спецконтингента создавать дисциплинированный трудовой коллектив, выполнявший самые сложные задачи в нелегких условиях.
Особенно хочу отметить двух ветеранов нашей службы, которые по итогам многолетней самоотверженной работы были удостоены правительственных наград, являясь примером для молодых поколений инженеров и рабочих. Это десятники на постройке знаков Андрей Петрович Сурико и Алексей Тимофеевич Емельянов. Честь им и хвала!
Не могу также не вспомнить о начальнике Восточно-Сибирского АГП. В конце 1953 года на эту должность был назначен Виктор Николаевич Биткин, ранее работавший начальником Казанского АГП. Мне посчастливилось работать под руководством этого человека десять лет. Виктор Николаевич – это талантливый инженер, блестящий организатор и смелый руководитель, способный за минуту разрешить любой производственный ребус. Он был всегда прост в общении, очень сдержан и корректен с подчиненными. Вместе с тем являлся весьма требовательным руководителем: не терпел обмана, разгильдяйства, попустительского отношения к делу.
Нельзя не вспомнить и главного инженера ВостСибАГП Владимира Васильевича Крюка, работавшего в этой должности с 1956 по 1965 год. Человек культурный, очень эрудированный, с великолепной памятью и огромной работоспособностью, Владимир Васильевич и теперь является для меня образцом советского инженера. Для разъяснения технических вопросов к нему за помощью обращались не только молодые, но даже опытные специалисты. Для всех он находил время и терпеливо давал разъяснения.
Неоценимую помощь оказывал нам производственно-технический отдел, возглавляемый Георгием Ивановичем Дорогониным. Его заместителем был мой близкий товарищ Степан Ефимович Зуев. Дорогонин и Зуев прекрасно знали нужды производственных подразделений и всегда оперативно реагировали на любые наши вопросы.
Хочу упомянуть также главного бухгалтера ВостСибАГП Алексея Александровича Альбазова. Он стал для меня настоящим наставником в вопросах финансово-хозяйственной деятельности. Перед собой он ставил цель не только контролировать расход материальных ресурсов и денежных потоков, но прежде всего – научить финансовой грамоте технических руководителей.
Таким был коллектив нашего большого предприятия. К сожалению, спустя много лет я уже не помню имен и фамилий многих тружеников, но их лица до сих пор стоят перед моими глазами. Воспоминания о каждом человеке дороги мне, и пусть простят меня те, кого я не упомянул.
4. Организация полевых работ
Наша экспедиция, как и другие, с каждым годом оснащалась все лучше и лучше. Достаточно сказать, что в 1954 году все базы партий и полевые бригады были обеспечены радиостанциями. В те годы лично мной это воспринималось как исполнение несбыточной мечты.
В установленный срок все бригады выходили на связь с руководством своей партии и сообщали о ходе работ. Кроме этого, постоянное наличие радиосвязи положительно сказывалось на морально-психологическом климате в трудовых коллективах. У работников появилась возможность получать известия от близких людей, слушать радиопередачи и мировые новости – это в большой степени облегчало полевой быт.
На базе каждой партии была сформирована вычислительная группа, куда доставлялись журналы выполненных наблюдений пунктов триангуляции и нивелирования третьего класса. Вычислительная группа под руководством опытного инженера производила обработку полевых материалов, и благодаря оперативному контролю обнаруженные ошибки и брак в работе полевых топографов своевременно устранялись.
В полном объеме была ликвидирована потребность всех партий в лодочных моторах, что значительно облегчило транспортировку необходимых грузов в производственные подразделения, и когда появлялась такая возможность, строительные бригады целиком перевозили с одного объекта работ на другой. В том же 1954 году наша экспедиция получила катер БМК (буксирочно-моторный катер), который с успехом использовался на реках Зее и Селемдже. По совету опытных людей было приобретено и поставлено на баланс предприятия еще одно маломерное судно. Силами механизаторов нашей экспедиции его отремонтировали и оборудовали для длительных походов. После успешных испытаний катеру было присвоено имя «Шторм».
Значительно увеличился автопарк экспедиции, появился даже один мотоцикл с коляской. Для обслуживания и ремонта всего парка техники на базе экспедиции была оборудована ремонтно-слесарная мастерская.
В годы работы на Дальнем Востоке все подразделения экспедиции широко использовали авиацию. Кроме легкомоторных самолетов «Аэрофлот» предоставлял нам вертолеты Ми-2 и Ми-4. Имея вертикальный взлет и посадку, эти летательные аппараты были очень удобны для использования в условиях непроходимой тайги. Однако, несмотря на широкое использование техники, все же в большом количестве для перевозки груза применялся вьючный транспорт: лошади и олени. От воинской части экспедиция получила небольшой табун лошадей, поголовье которого с каждым годом увеличивалось. Для наиболее эффективного использования лошадей мной была подана заявка на приобретение специальных вьючных седел вместо кавалерийских или артиллерийских. Заявка моя была полностью удовлетворена, и теперь на одну лошадь можно было загрузить до семидесяти килограммов груза.
Оленей мы брали в аренду по договорам с местными колхозами. При этом они всегда обслуживались каюром, которого назначали из числа местных жителей. Как правило, это были эвенки. Груз перевозился в потках – вьючных сумках, изготовленных кустарным способом. Один олень мог взять с собой 20–30 килограммов груза. Завьюченных животных связывали между собой длинной веревкой, конец которой каюр брал в руки и вел караван за собой. Оленей связывали между собой таким образом, чтобы равномерно распределить их силу: первым шел самый сильный орон (домашний олень по-эвенкийски), за ним слабее, следом опять сильный и так далее. Длина каравана зависела от рельефа. Двигаясь по равнине, вязали по десять, самое большее двенадцать оленей, а если приходилось штурмовать крутые гольцовые склоны, то караван составлял не более шести оронов.
Каюры также исполняли роль проводников и охотников. Тайга для этих таежных кочевников была родным домом, где они прекрасно ориентировались и всегда выбирали самый рациональный и безопасный маршрут. Дорогу эвенки находили по приметам, известным только им. Не бывало случая, чтобы полевая бригада, сопровождаемая каюром, голодала или страдала от отсутствия воды и тепла. Единственным недостатком при работе с оленями было то, что один орон мог нести на себе не более тридцати килограммов, при этом грузы у строителей зачастую превышали этот вес. В таких случаях каюры сооружали нечто вроде носилок, которые крепили между двух оленей, распределяя нагрузку на каждого.
Нельзя не сказать и о том, что строительные бригады получили новые материалы и оборудование. Их обеспечили металлическими тросами различного диаметра, блоками разной грузоподъемности, в том числе облегченного типа, канатами высокой прочности, джутовой, манильской и капроновой веревкой.
Большое внимание уделялось улучшению быта в походных условиях. Для этого экспедиция получила в достаточном количестве новое снаряжение: облегченные палатки, спальные мешки (ватные, меховые и цигейковые), верблюжьи одеяла, непромокаемые плащи, удобную спецодежду.
Склады нашей экспедиции буквально ломились от разнообразных продуктов, предназначенных для полевых бригад. В большом количестве доставляли консервированное мясо, рыбу, молоко, фрукты и овощи. Нам были предоставлены специальные парашюты и тара для сброса грузов с воздуха, если возникнет такая необходимость. Каждая полевая бригада оснащалась необходимым количеством снаряжения, сигнальными ракетами, охотничьим оружием и боеприпасами к нему.
Перед началом полевого сезона геодезические партии полностью перевооружились, получив новые отечественные инструменты. Такими были: теодолит ОТБ (оптический теодолит большой), обеспечивавший высокую точность угловых измерений; нивелиры НГ и НВ-1 и другие вспомогательные приборы в комплексе с вычислительной техникой.
Для меня было очевидно, что вопросами обеспечения геодезических предприятий занимаются люди, знакомые с полевым бытом и отдающие себе отчет, что каждый инженер должен прежде всего выполнять свою работу, а не решать вопросы выживания в условиях дикой природы.
Таким образом, усилия по обеспечению геодезических экспедиций ВостСибАГП всем необходимым обусловили их высокую производительность на протяжении восьми лет работы в дальневосточной тайге.
5. Коллективная жизнь экспедиции
Наша экспедиция не имела своего жилого фонда, поэтому работники линейного аппарата, прибывшие на постоянное место жительства в город Свободный, вынуждены были снимать жилье у местных жителей. Мне приходилось включаться в решение вопросов расселения сотрудников. Для этого я зачастую обращался к представителям местной власти, чтобы они оказали содействие в размещении прибывших людей. Нам всегда шли навстречу.
Однако далеко не все хозяева жилья вместе с домом или комнатой сдавали в аренду и приусадебный участок, поэтому держать свой огород была возможность не у каждой семьи нашего предприятия. Приходилось опять обращаться к городским властям с просьбой выделить пахотную землю для линейного аппарата экспедиции. С большим энтузиазмом собирались мы всем коллективом и выезжали в поле для посадки картофеля, его прополки и сбора урожая. Эта работа никогда не была в тягость, а всегда приносила большое удовольствие.
База нашей экспедиции имела большую площадь. Здесь была размещена контора, гараж, ремонтная мастерская, радиорубка, столовая. На второй год работы экспедиции в Свободном силами одной из строительных бригад было построено общежитие, закуплена и установлена мебель. Здесь временно размещались сезонные рабочие перед отправкой в полевые подразделения. По инициативе тех же строителей были выделены средства и материалы для постройки бани, которая стала популярна не только среди наших работников, но и у местных жителей.
Спустя год после начала работы в Свободном в коллективе экспедиции появилась традиция широко отмечать день завершения полевого сезона. В первый год этот день отпраздновали стихийно, но в дальнейшем он получил статус культурно-массового мероприятия.
В конце 1955 года нам всем пришлось очень поволноваться за судьбу геодезистов, которые долго не могли вырваться из таежного плена. По рации они сообщили о том, что все работы завершены и бригада полным составом возвращается на базу своей партии. После этого на связь геодезисты больше не выходили. Прошла неделя, еще несколько дней – все сроки уже вышли, а бригада не возвращалась. Организованные поиски с воздуха не дали результата: плотный туман над тайгой ограничивал видимость. Нервное ожидание сменилось тревогой... Наш радист не выходил из рубки и постоянно держал связь с базой геодезической партии, которая являлась постоянным местом дислокации пропавшей бригады.
Я назначил совещание, чтобы сформировать поисковые отряды и определить район поиска. Со