Директор-молчун
На КМК мне импонировал Евгений Михайлович Салов. Директор комбината в 1965-1976 годах. Герой Социалистического Труда. Больше 10 лет руководил сложнейшим предприятием. За ним были 50000 (иногда называлась цифра 60 тысяч) трудящихся на заводе и горных предприятиях Сибири. Днем и ночью беспрерывно находились в раскаленном состоянии домны и мартеновские печи, нескончаемой рекой лился горячий металл, превращался в рельсы метро и железных дорог, в стальные опоры мостов и перекрытия цехов.
Сколько видел директора в цехах, на рабочих рапортах, сколько ни слушал его по селектору, ни разу не ощутил разговора на повышенных тонах. Трудные моменты он, наверное, пропускал через себя, сам больше переживал за происходящее, поэтому эмоций на других просто не оставалось. Так и запомнился мне он молчаливым, думающим, анализирующим ситуацию на заводе даже тогда, когда стоял на почетном месте на заводских и городских трибунах, воздвигаемых четыре раза в год. К красным датам календаря 1 Мая и 7 Ноября. То же самое проделывалось 9 Мая и 1 сентября, то есть в День Победы и, по-теперешнему, в День знаний.
Пистолет-пулемет от Чалкова
1975 год. Май. 30-летие Великой Победы. Познакомился, пожалуй, с самым популярным в то время человеком в городе. Им был Александр Яковлевич Чалков с Алтая, в прошлом сталевар первого мартеновского цеха КМК, лауреат Сталинской премии за скоростную выплавку броневого металла. В Новокузнецке и Новосибирске провел с ним и другими ветеранами несколько дней.
В 1943 году Александр Яковлевич передал 25 тысяч рублей в Фонд обороны и попросил изготовить для 22-й гвардейской дивизии сибиряков-добровольцев пистолеты-пулеметы Шпагина (позднее это оружие журналисты часто путали с автоматами Калашникова). Вскоре в дивизию передали 400 стволов, к прикладам которых была прикреплена табличка «Сибиряку от Чалкова». В дивизии Александру Яковлевичу присвоили звание «Почетный гвардеец» и вручили гвардейский знак.
Как он мне по секрету рассказал в 1975 году, госпремия стала для семьи сюрпризом, и частично он потратил ее на шубку для жены. Хотелось сделать ей приятный подарок. А она подарила ему пятерых сыновей. И все они пошли работать на Кузнецкий комбинат. Один из сыновей жил в частном секторе. В его доме накануне 9 Мая собрались все братья с отцом. Посидели за столом.
Душа на алтаре самодеятельности
В Новокузнецке на торжественных мероприятиях металлургов часто исполнялась песня о том, что в мире нет прекрасней красоты, чем красота горячего металла. Она восторженно принималась местной публикой. А ее исполнители – слесарь сортопрокатного цеха КМК Виктор Яркин и начальник доменного цеха Запсиба Альберт Ленский срывали бурные аплодисменты. Еще бы. Их дуэт выступал в Кремлевском Дворце съездов перед делегатами XXV съезда КПСС.
Альберт Иванович Ленский многое сделал для популяризации самодеятельного искусства. Выпускник Московского института стали и сплавов работал начальником доменного цеха, был заведующим отделом промышленности Новокузнецкого горкома КПСС, одно время - заместителем губернатора Кемеровской области. Но свое душевное служение городу он положил на алтарь художественной самодеятельности.
Когда появился Дом творческих союзов, частенько видел Ленского там. Альберт Иванович не отличался снобизмом, но имел собственное суждение по той или иной проблеме, волнующей земляков. Он всегда откликался на просьбы, если они были в рамках его компетенции. От него нельзя было услышать довольно распространенное: «Зачем ты меня напрягаешь?»
К великому сожалению, в профессиональном, то есть металлургическом плане судьба устроила Ленскому суровое испытание. В 1979 году запсибовцы собирались произвести шесть миллионов тонн чугуна, восемь миллионов тонн стали и шесть миллионов тонн проката. Но суровая и снежная зима в конце года порушила их планы. Были сбои в поставках сырья, отказывало оборудование. И словно проклятой оказалась легендарная Домна Запсибовна. После ремонта засыпного аппарата вышел из строя холодильник, в горн попала вода. А в феврале 1980 года прогорела фурма, произошел взрыв. Люди, насколько мне известно, не пострадали. И только в апреле после капитального ремонта домна вышла на обычный режим. Следом комиссия Министерства черной металлургии СССР произвела тщательный разбор «полетов» и освободила Ленского от должности начальника доменного цеха, которую он занимал три года.
Помогли фотографы
Трудно представить Новокузнецк без разливов рек и затоплений улиц. О периодичности наводнений мне неведомо. Они были в 1800, 1821, 1839, 1841, 1853, 1862 и многих других годах. Самому запомнился 1977 год, когда 10 мая уровень воды в Томи достиг 846 сантиметров. К таянию снега в тайге добавился ливень. И поселок Водный оказался затопленным до крыш. Людей спасали на лодках и вывозили в ближайшую школу на сухое место. Вода также пришла на улицы в левобережном районе и, если память не изменяет, на Форштадте в Кузнецком районе, где в прошлом Федор Достоевский прогуливался с женщиной души возвышенной Марией Исаевой.
Фотоклуб «Сибирь» зафиксировал то половодье. Удачные кадры сделал Владимир Ефимовский. Первый секретарь горкома партии Николай Спиридонович Ермаков попросил членов клуба напечатать фотографии о бедствии. Они стали вещественными доказательствами в Москве. И центр оказал помощь городу.
Что касается Ермакова, которого А. Г. Тулеев называет в числе немногих своих учителей, то, по моему глубокому убеждению, его роль в развитии Новокузнецка пока еще не в полной мере осознана обществом. Он принадлежит к тем руководителям, которые умели держать Новокузнецк в неослабевающем тонусе. Я не знаток всех его обязанностей. Но частично представляю, чем он занимался, потому что многие положительные подвижки происходили на моих глазах и на глазах моих сверстников.
Николай Спиридонович, обладая отменными хозяйственными навыками, практиковал по сути диковинную вещь - зимнее асфальтирование сибирских дорог. По-моему, тот участок на Кузнецкстроевском проспекте благополучно эксплуатируется и в наши дни. Он отправил в отставку Болотную площадку, Верхнюю и Нижнюю колонии. Пустил троллейбус. Открыл бульвар Героев. А продлив на эскизе улицу Кирова до четырех километров и расширив ее до 130 метров, заложил современнейший микрорайон с удобными для жизни многоэтажками, нормальным соцкультбытом и приступил к обустройству огромной территории, где когда-то рос сорняк выше человеческого роста, а теперь возвышаются красивые небоскребы.
При Ермакове во всеуслышание заявили о Новоильинском районе, новом Абашеве, совершили трудовой подвиг, передвинув на 100 метров Домну Запсибовну, чего не знали в Европе, а, может быть, и в мире. При нем построили на Запсибе стан «450» и организовали регулярные перевозки жидкого чугуна с КМК на Запсиб. Ему низко кланяется местная интеллигенция, получившая Дом творческих союзов.
В те годы журнал «Блокнот агитатора», издававшийся Кемеровским обкомом КПСС, сообщал, что Новокузнецк ежедневно производит 27 тысяч тонн чугуна и 32 тысячи тонн проката. То есть в 50 с лишним раз больше, чем давала металла вся страна в 1920 году. Там же говорилось, что угольщики Орджоникидзевского района Новокузнецка передали в Фонд мира более 170 тысяч рублей.
Сейчас в России много говорится об импортозамещении. На Запсибе с аналогичной задачей справились в 1975-1980 годах, когда из-за рубежа прекратились поставки запасных частей для металлургического оборудования.
Сам видел, руководители города отдыхали мало. Не было речи ни о зимних, ни о летних каникулах. В жарком июле 1975 года Николай Спиридонович вручал ордена и медали отличившимся доменщикам и сталеварам КМК. В начале января 1977 года проводил экономическую конференцию с участием директора Института экономики Сибирского отделения АН СССР Абела Гезевича Аганбегяна.
Тогда, как любитель фотодела, делал для себя кадры с общественных мероприятий. И не только. Однажды в курилке театра металлургов КМК сфотографировал Ермакова с папиросой, хотя и до этого, и после этого думал, что он некурящий.
При Ермакове в Новокузнецке гастролировал лучший джазовый оркестр Японии «Шарс энд Флэтс» Нобуа Хаара, приезжал ансамбль народного танца СССР Игоря Моисеева, новокузнечане слушали песни Льва Лещенко и Аллы Пугачевой, выступал вокально-инструментальный ансамбль Павла Слободкина «Веселые ребята», чьи пластинки выходили 15-миллионными тиражами. Всем знакома их песня «Люди встречаются». Музыканты были на самом деле веселыми. Перед концертом в театре металлургов чекалдыкнули по стаканчику отменного коньячка и провели два отделения на одном дыхании.
В ермаковский период на встречи с трудовыми коллективами в управление железнодорожного транспорта, мартеновский и рельсобалочный цехи КМК приходили иллюзионист Игорь Кио и актер театра на Таганке Владимир Высоцкий, лучшие цирковые артисты Польши, кузбасские поэты Виктор Баянов и Сергей Донбай, Валерий Зубарев и Эдуард Гольцман. Тогда же практиковались выезды художников Кузбасса на промышленные предприятия, а созданные ими картины оставались в фонде музея изобразительных искусств. При полных залах шли гастроли Кемеровского драматического театра имени Луначарского. Это создавало соответствующую эмоциональную атмосферу для актеров. Поэтому нельзя забыть, с какой самоотдачей исполняли свои роли Галина Кузнецова, Виктор Боборыкин, Евгений Шокин.
Пока вспоминаю о них, об их творческих встречах с новокузнечанами, просматриваю в интернете сайт об актерах, режиссерах Кемеровского драматического театра имени Луначарского. А на его страницах вижу пустые квадратики вместо хотя бы черно-белых фотографий Боборыкина и Шокина, игравшего в то время да и в последующие годы выше всяких похвал. Образно говоря, в своих ролях, и этому я был свидетелем, он ходил по стенам и потолку точно та же, как мы – по земле. А у Боборыкина была своя слава. Поэтому на него ходили в театр. Неужели этого никто не помнит? Что же с памятью нашей стало?
Фотоклуб «Сибирь» при «Кузнецком рабочем»
Опять-таки при Ермакове пришло доверие к фотоклубу «Сибирь», который я называю фотографической Меккой Кузбасса. Оно пришло в 1978 году после организации в Новокузнецке крупнейшей выставки «Человек и природа». Меня в клуб привел Юрий Романов. Все началось с рассылки объявлений о предстоящем вернисаже. Тема оказалась актуальной. Фотограф «Кузнецкого рабочего» Александр Федорович Санаров не успевал приносить с почтамта пакеты с фотокарточками.
Мне удалось договориться в парткоме КМК о выделении актового зала одного из ЖЭКов в центре города для монтажа выставки. Там закипела работа. Готовили рамки, паспарту, стекла. Подписывали работы. Собирали материал для каталога. Юрий Романов придумал эмблему выставки, которая вошла в мировую классику дизайна. Должен подчеркнуть, что все делалось только на общественных началах.
В выставке приняли участие известные фотографы из Москвы, союзных республик, многих краев и областей Российской Федерации. Листаю каталог выставки, на одной из его страниц указаны города, откуда представлены фотографии: Кемерово, Москва, Вильнюс, Ульяновск, Могилев, Ленинград, Пермь, Омск, Чита, Орел, Тельшай, Каунас. Всего 50 городов. 400 работ. 137 авторов. Выставку посмотрели более 20 тысяч новокузнечан и гостей города. Призы для победителей подготовили мебельная фабрика, цементный и алюминиевый заводы, КМК, Художественный фонд РСФСР.
Фотоклуб «Сибирь» за годы существования провел более 150 выставок. Работы местных фотографов с успехом демонстрировались в Москве, Монине, Запорожье, Норильске, Челябинске, Томске, Новосибирске, Днепропетровске, других городах Российской Федерации и СССР, а также в Болгарии, Германии, Венгрии, США и на Кубе. Авторы фотографий неоднократно становились победителями и призерами престижных международных и республиканских вернисажей. Своеобразие и почерк новокузнецкой фотошколы нельзя с кем-то и с чем-то спутать, да и не с кем сопоставить, так как школа лишена комплекса подражательности и угодничества.
В число увлеченных фотографов Новокузнецка входил генеральный директор компании «Южкузбассуголь» Владимир Лаврик. Очень грустно от того, что тысячи его интересных кадров, сделанных в том числе в зарубежных поездках, после его трагической гибели 13 сентября 2006 года так и не представлены землякам.
Новокузнечане с фотографий посмотрели на Венецию
Особняком стоит имя новокузнецкого фотомастера Николая Бахарева, который не подвержен клубным традициям. Он детдомовец с четырех лет, работал слесарем на КМК, фотографом в службе быта. Стал звездой мировой величины. Среднеформатный дальномерный «Искра-2» с мехами и черно-белой пленкой – любимый фотоаппарат Николая Сергеевича. С ним он бродил по любимым местам. Особое место среди них занимала станция Водная, собиравшая по выходным дням тысячи новокузнечан, желающих провести время в местах первоначально поставленного Кузнецкого острога, искупаться в Кондоме, позагорать, поиграть в волейбол, покататься на водных мотоциклах, катамаранах и лодках, рассчитанных на одного или двух гребцов. Любили сниматься у Бахарева девушки, проживавшие в 11-этажном общежитии около драматического театра имени Серго Орджоникидзе.
Николай Сергеевич показывал жизнь такой, какая она есть, концентрируя в кадре разнообразный антураж, начиная от кроватей с панцирными сетками и заканчивая картинками из цветных советских журналов на стенах, стеклянной тарой на столе или уже опустошенной и стоящей в стороне. Особого уважения заслуживает его умение побуждать людей вести себя перед объективом как в обыденной жизни. Но главное на его фотографиях – лица, рассказывающие обо всем, что есть у человека за душой. Поэтому Бахарева хорошо знают в фотографическом мире.
В 2014 году его творчество Россия представила в самой Венеции, хотя кандидатов на персональную выставку было предостаточно. Николай Бахарев - участник множества международных и российских выставок. Его работы находятся в музейных и частных коллекциях.
Фортуна повернулась ко мне лицом, когда в 1988 году самобытный фотограф показал основной архив – более одной тысячи черно-белых отпечатков. Тогда Николай пригласил нас с фотокорреспондентом АПН Дмитрием Коробейниковым к себе в квартиру в доме № 78 на улице Кирова. Там мы провели несколько часов. Вероятно, немного таких людей, которых Бахарев допустил к своему архиву. Что сказать? У него своя манера, свой почерк. Второго Бахарева нет в плане съемок в местах массового отдыха и в рабочих общежитиях. Николай рассказывал, что заработок его был от печати фотографий тем, кого он запечатлевал. И он старался делать героев красивыми в их понимании. Во время печати с помощью фотоувеличителя, например, делал стройными ноги девчат. А снимки без прикрас Бахарев показывал на фотовыставках.
Здорово, что Николай пробился в число мировых лидеров в своем жанре. С ним я виделся в последнее время несколько раз. Сделал десятка два снимков, где он присутствует. На одном из них получился стилизованный портрет Бахарева, который, как мне представляется, передает его непоседливость и творческую сущность.
Разнообразие фотошкол Новокузнецка дополняет группа «Трива», которая вроде бы доставляла головную боль секретариату горкома партии. Но в эти детали я не посвящен. И говорю об этом исключительно для того, чтобы подтвердить наличие плюрализма, который реально существовал в новокузнецкой творческой среде.
Спасо-Преображенский храм и знамение
В жизни людей белые полосы чередовались с черными. Но духовный подъем брал свое. В начале 2000-х годов познакомился с протоиереем Александром (Пивоваровым), настоятелем Спасо-Преображенского собора, стоящего перед Кузнецкой крепостью. Храм к тому времени уже принял нынешние очертания после жесточайшей разрухи, говорить о которой даже язык не поворачивается. Настолько все было мрачно, когда в 1984 году я решил запечатлеть останки храма на фотопленке для истории.
Но все кардинально изменилось. Батюшка показал трещину, оставшуюся на одной из стен после того, как в советский период пытались стереть строение с лица земли, для чего внутри разводили костры, а потом поливали стены холодной водой. Но они выдержали истязания. Единственная трещина стала достоянием храма и демонстрацией его непоколебимости, как и всей веры.
Тогда же отец Александр сообщил, что пришло знамение, содержащее цветовую гамму храма. Ту, которая присутствует сейчас. Разговор продолжился в строительном вагончике. Настоятель оставался на площадке, потому что впереди у него было еще много неотложных хозяйственных дел. За столиком в плацкартном отсеке батюшка откупорил «Кагор» и провозгласил тост за неуемные труды во славу Господа.
Джазовый маэстро
Джаз-клуб «Геликон» знаю давно. Не раз присутствовал на репетициях музыкантов в Доме творческих союзов и фотографировал это действо еще на черно-белую пленку. А в 2004 году случай свел с его руководителем Анатолием Михайловичем Берестовым, только что издавшим в Новосибирске свою 447-страничную книгу «Романтики джаза» с фотографиями, сделанными моими друзьями-фотографами, в том числе Николаем Бахаревым. Автор написал на книге: «Григорию Шалакину на память. Анатолий Берестов». А затем сыграл увертюру на пианино-карлике. В ответ на этот шаг заслуженного артиста России, почетного работника культуры Кузбасса, руководителя губернаторского коллектива джаз-клуб «Геликон» я написал заметку которая, как мне представляется, дает некоторое представление о музыкальных пристрастиях горожан.
Новокузнецк. 17 июля 2005 года. Миниатюрным пианино времен Великой Отечественной войны пополнился новокузнецкий музей джаза. В этом музее находится единственное в России собрание экспонатов, имеющих непосредственное отношение к становлению джазовой культуры в нашей стране, а также конкретно в Кузбассе и Новокузнецке. Пока доподлинно неизвестно, каким чудом оказался в далекой Сибири и сохранил прекрасное звучание инструмент ленинградской фабрики «Красный Октябрь». Такие маленькие пианино выпускали там по заказу фронтовых концертных бригад. Эта редкостная находка таит в себе большой нравственный заряд, считает организатор, хранитель необычного музея и руководитель губернаторского новокузнецкого джаз–клуба «Геликон» Анатолий Берестов.
Мини-пианино, звучавшее на фронте, зримо связывает военные времена с напряженными кузбасскими буднями в тылу, когда шахтеры самоотверженно рубили уголь под землей, а металлурги варили броневую сталь в большегрузных мартеновских печах, что у специалистов до сих пор считается пределом мастерства. Прекрасно и другое: инструмент не станет простаивать в музее, а будет появляться на сцене джаз–клуба на радость тем, кто одолел фашизм. О музее можно рассказывать бесконечно много. Здесь, например, хранятся афиши джазовых мероприятий, проходивших с 1938 года в разных городах Советского Союза.
Много загадочного хранят старые фотографии, рассказывающие о зарождении джазовых традиций в Новокузнецке. Ведь считалось, что эта музыка в наших краях была под большим запретом. Но, тем не менее, примерно 70 лет назад в единственном тогда звуковом кинотеатре города под пролетарским названием «Коммунар» перед показом фильмов все-таки играл не просто оркестр, а джаз-оркестр. И состоял он из высокообразованных музыкантов — выпускников московской и ленинградской консерваторий, а его солистами были артисты столичных, харьковских и львовских театров. Почетное место в экспозиции отведено саксофону Игоря Бутмана. Всемирно известный музыкант, лауреат Государственной премии России неоднократно давал концерты в Новокузнецке и участвовал в ежегодных традиционных фестивалях, признанных элитой американской культуры, — «Джаз у старой крепости».
Экспонаты музея разнообразны. Своеобразно, в частности, отражают музыкальную тему рисунки на галстуке именитого контрабасиста Виктора Двоскина. Есть в музее вещи, так или иначе связанные с московским биг-бэндом Георгия Гараняна, армянским оркестром Дживана Гаспаряна, квартетом Анатолия Кролла, пианистом Даниилом Крамером.
Новокузнецкие истории с питерским мэтром Давидом Голощекиным и незаурядным барабанщиком Чарли Персипом из США тоже найдем в музейных залах. А сколько любопытных материалов хранит подшивка самиздатовского джазового журнала «Геликон», выходившего во время советской перестройки. Да и сама подготовка, раскрутка журнала среди прогрессивной музыкальной общественности сегодня выглядит, будто детективная история.
По опросу общественного мнения жителей города в 1998 году, Анатолий Берестов был назван «Человеком года» в области культуры и искусства».
На КМК мне импонировал Евгений Михайлович Салов. Директор комбината в 1965-1976 годах. Герой Социалистического Труда. Больше 10 лет руководил сложнейшим предприятием. За ним были 50000 (иногда называлась цифра 60 тысяч) трудящихся на заводе и горных предприятиях Сибири. Днем и ночью беспрерывно находились в раскаленном состоянии домны и мартеновские печи, нескончаемой рекой лился горячий металл, превращался в рельсы метро и железных дорог, в стальные опоры мостов и перекрытия цехов.
Сколько видел директора в цехах, на рабочих рапортах, сколько ни слушал его по селектору, ни разу не ощутил разговора на повышенных тонах. Трудные моменты он, наверное, пропускал через себя, сам больше переживал за происходящее, поэтому эмоций на других просто не оставалось. Так и запомнился мне он молчаливым, думающим, анализирующим ситуацию на заводе даже тогда, когда стоял на почетном месте на заводских и городских трибунах, воздвигаемых четыре раза в год. К красным датам календаря 1 Мая и 7 Ноября. То же самое проделывалось 9 Мая и 1 сентября, то есть в День Победы и, по-теперешнему, в День знаний.
Пистолет-пулемет от Чалкова
1975 год. Май. 30-летие Великой Победы. Познакомился, пожалуй, с самым популярным в то время человеком в городе. Им был Александр Яковлевич Чалков с Алтая, в прошлом сталевар первого мартеновского цеха КМК, лауреат Сталинской премии за скоростную выплавку броневого металла. В Новокузнецке и Новосибирске провел с ним и другими ветеранами несколько дней.
В 1943 году Александр Яковлевич передал 25 тысяч рублей в Фонд обороны и попросил изготовить для 22-й гвардейской дивизии сибиряков-добровольцев пистолеты-пулеметы Шпагина (позднее это оружие журналисты часто путали с автоматами Калашникова). Вскоре в дивизию передали 400 стволов, к прикладам которых была прикреплена табличка «Сибиряку от Чалкова». В дивизии Александру Яковлевичу присвоили звание «Почетный гвардеец» и вручили гвардейский знак.
Как он мне по секрету рассказал в 1975 году, госпремия стала для семьи сюрпризом, и частично он потратил ее на шубку для жены. Хотелось сделать ей приятный подарок. А она подарила ему пятерых сыновей. И все они пошли работать на Кузнецкий комбинат. Один из сыновей жил в частном секторе. В его доме накануне 9 Мая собрались все братья с отцом. Посидели за столом.
Душа на алтаре самодеятельности
В Новокузнецке на торжественных мероприятиях металлургов часто исполнялась песня о том, что в мире нет прекрасней красоты, чем красота горячего металла. Она восторженно принималась местной публикой. А ее исполнители – слесарь сортопрокатного цеха КМК Виктор Яркин и начальник доменного цеха Запсиба Альберт Ленский срывали бурные аплодисменты. Еще бы. Их дуэт выступал в Кремлевском Дворце съездов перед делегатами XXV съезда КПСС.
Альберт Иванович Ленский многое сделал для популяризации самодеятельного искусства. Выпускник Московского института стали и сплавов работал начальником доменного цеха, был заведующим отделом промышленности Новокузнецкого горкома КПСС, одно время - заместителем губернатора Кемеровской области. Но свое душевное служение городу он положил на алтарь художественной самодеятельности.
Когда появился Дом творческих союзов, частенько видел Ленского там. Альберт Иванович не отличался снобизмом, но имел собственное суждение по той или иной проблеме, волнующей земляков. Он всегда откликался на просьбы, если они были в рамках его компетенции. От него нельзя было услышать довольно распространенное: «Зачем ты меня напрягаешь?»
К великому сожалению, в профессиональном, то есть металлургическом плане судьба устроила Ленскому суровое испытание. В 1979 году запсибовцы собирались произвести шесть миллионов тонн чугуна, восемь миллионов тонн стали и шесть миллионов тонн проката. Но суровая и снежная зима в конце года порушила их планы. Были сбои в поставках сырья, отказывало оборудование. И словно проклятой оказалась легендарная Домна Запсибовна. После ремонта засыпного аппарата вышел из строя холодильник, в горн попала вода. А в феврале 1980 года прогорела фурма, произошел взрыв. Люди, насколько мне известно, не пострадали. И только в апреле после капитального ремонта домна вышла на обычный режим. Следом комиссия Министерства черной металлургии СССР произвела тщательный разбор «полетов» и освободила Ленского от должности начальника доменного цеха, которую он занимал три года.
Помогли фотографы
Трудно представить Новокузнецк без разливов рек и затоплений улиц. О периодичности наводнений мне неведомо. Они были в 1800, 1821, 1839, 1841, 1853, 1862 и многих других годах. Самому запомнился 1977 год, когда 10 мая уровень воды в Томи достиг 846 сантиметров. К таянию снега в тайге добавился ливень. И поселок Водный оказался затопленным до крыш. Людей спасали на лодках и вывозили в ближайшую школу на сухое место. Вода также пришла на улицы в левобережном районе и, если память не изменяет, на Форштадте в Кузнецком районе, где в прошлом Федор Достоевский прогуливался с женщиной души возвышенной Марией Исаевой.
Фотоклуб «Сибирь» зафиксировал то половодье. Удачные кадры сделал Владимир Ефимовский. Первый секретарь горкома партии Николай Спиридонович Ермаков попросил членов клуба напечатать фотографии о бедствии. Они стали вещественными доказательствами в Москве. И центр оказал помощь городу.
Что касается Ермакова, которого А. Г. Тулеев называет в числе немногих своих учителей, то, по моему глубокому убеждению, его роль в развитии Новокузнецка пока еще не в полной мере осознана обществом. Он принадлежит к тем руководителям, которые умели держать Новокузнецк в неослабевающем тонусе. Я не знаток всех его обязанностей. Но частично представляю, чем он занимался, потому что многие положительные подвижки происходили на моих глазах и на глазах моих сверстников.
Николай Спиридонович, обладая отменными хозяйственными навыками, практиковал по сути диковинную вещь - зимнее асфальтирование сибирских дорог. По-моему, тот участок на Кузнецкстроевском проспекте благополучно эксплуатируется и в наши дни. Он отправил в отставку Болотную площадку, Верхнюю и Нижнюю колонии. Пустил троллейбус. Открыл бульвар Героев. А продлив на эскизе улицу Кирова до четырех километров и расширив ее до 130 метров, заложил современнейший микрорайон с удобными для жизни многоэтажками, нормальным соцкультбытом и приступил к обустройству огромной территории, где когда-то рос сорняк выше человеческого роста, а теперь возвышаются красивые небоскребы.
При Ермакове во всеуслышание заявили о Новоильинском районе, новом Абашеве, совершили трудовой подвиг, передвинув на 100 метров Домну Запсибовну, чего не знали в Европе, а, может быть, и в мире. При нем построили на Запсибе стан «450» и организовали регулярные перевозки жидкого чугуна с КМК на Запсиб. Ему низко кланяется местная интеллигенция, получившая Дом творческих союзов.
В те годы журнал «Блокнот агитатора», издававшийся Кемеровским обкомом КПСС, сообщал, что Новокузнецк ежедневно производит 27 тысяч тонн чугуна и 32 тысячи тонн проката. То есть в 50 с лишним раз больше, чем давала металла вся страна в 1920 году. Там же говорилось, что угольщики Орджоникидзевского района Новокузнецка передали в Фонд мира более 170 тысяч рублей.
Сейчас в России много говорится об импортозамещении. На Запсибе с аналогичной задачей справились в 1975-1980 годах, когда из-за рубежа прекратились поставки запасных частей для металлургического оборудования.
Сам видел, руководители города отдыхали мало. Не было речи ни о зимних, ни о летних каникулах. В жарком июле 1975 года Николай Спиридонович вручал ордена и медали отличившимся доменщикам и сталеварам КМК. В начале января 1977 года проводил экономическую конференцию с участием директора Института экономики Сибирского отделения АН СССР Абела Гезевича Аганбегяна.
Тогда, как любитель фотодела, делал для себя кадры с общественных мероприятий. И не только. Однажды в курилке театра металлургов КМК сфотографировал Ермакова с папиросой, хотя и до этого, и после этого думал, что он некурящий.
При Ермакове в Новокузнецке гастролировал лучший джазовый оркестр Японии «Шарс энд Флэтс» Нобуа Хаара, приезжал ансамбль народного танца СССР Игоря Моисеева, новокузнечане слушали песни Льва Лещенко и Аллы Пугачевой, выступал вокально-инструментальный ансамбль Павла Слободкина «Веселые ребята», чьи пластинки выходили 15-миллионными тиражами. Всем знакома их песня «Люди встречаются». Музыканты были на самом деле веселыми. Перед концертом в театре металлургов чекалдыкнули по стаканчику отменного коньячка и провели два отделения на одном дыхании.
В ермаковский период на встречи с трудовыми коллективами в управление железнодорожного транспорта, мартеновский и рельсобалочный цехи КМК приходили иллюзионист Игорь Кио и актер театра на Таганке Владимир Высоцкий, лучшие цирковые артисты Польши, кузбасские поэты Виктор Баянов и Сергей Донбай, Валерий Зубарев и Эдуард Гольцман. Тогда же практиковались выезды художников Кузбасса на промышленные предприятия, а созданные ими картины оставались в фонде музея изобразительных искусств. При полных залах шли гастроли Кемеровского драматического театра имени Луначарского. Это создавало соответствующую эмоциональную атмосферу для актеров. Поэтому нельзя забыть, с какой самоотдачей исполняли свои роли Галина Кузнецова, Виктор Боборыкин, Евгений Шокин.
Пока вспоминаю о них, об их творческих встречах с новокузнечанами, просматриваю в интернете сайт об актерах, режиссерах Кемеровского драматического театра имени Луначарского. А на его страницах вижу пустые квадратики вместо хотя бы черно-белых фотографий Боборыкина и Шокина, игравшего в то время да и в последующие годы выше всяких похвал. Образно говоря, в своих ролях, и этому я был свидетелем, он ходил по стенам и потолку точно та же, как мы – по земле. А у Боборыкина была своя слава. Поэтому на него ходили в театр. Неужели этого никто не помнит? Что же с памятью нашей стало?
Фотоклуб «Сибирь» при «Кузнецком рабочем»
Опять-таки при Ермакове пришло доверие к фотоклубу «Сибирь», который я называю фотографической Меккой Кузбасса. Оно пришло в 1978 году после организации в Новокузнецке крупнейшей выставки «Человек и природа». Меня в клуб привел Юрий Романов. Все началось с рассылки объявлений о предстоящем вернисаже. Тема оказалась актуальной. Фотограф «Кузнецкого рабочего» Александр Федорович Санаров не успевал приносить с почтамта пакеты с фотокарточками.
Мне удалось договориться в парткоме КМК о выделении актового зала одного из ЖЭКов в центре города для монтажа выставки. Там закипела работа. Готовили рамки, паспарту, стекла. Подписывали работы. Собирали материал для каталога. Юрий Романов придумал эмблему выставки, которая вошла в мировую классику дизайна. Должен подчеркнуть, что все делалось только на общественных началах.
В выставке приняли участие известные фотографы из Москвы, союзных республик, многих краев и областей Российской Федерации. Листаю каталог выставки, на одной из его страниц указаны города, откуда представлены фотографии: Кемерово, Москва, Вильнюс, Ульяновск, Могилев, Ленинград, Пермь, Омск, Чита, Орел, Тельшай, Каунас. Всего 50 городов. 400 работ. 137 авторов. Выставку посмотрели более 20 тысяч новокузнечан и гостей города. Призы для победителей подготовили мебельная фабрика, цементный и алюминиевый заводы, КМК, Художественный фонд РСФСР.
Фотоклуб «Сибирь» за годы существования провел более 150 выставок. Работы местных фотографов с успехом демонстрировались в Москве, Монине, Запорожье, Норильске, Челябинске, Томске, Новосибирске, Днепропетровске, других городах Российской Федерации и СССР, а также в Болгарии, Германии, Венгрии, США и на Кубе. Авторы фотографий неоднократно становились победителями и призерами престижных международных и республиканских вернисажей. Своеобразие и почерк новокузнецкой фотошколы нельзя с кем-то и с чем-то спутать, да и не с кем сопоставить, так как школа лишена комплекса подражательности и угодничества.
В число увлеченных фотографов Новокузнецка входил генеральный директор компании «Южкузбассуголь» Владимир Лаврик. Очень грустно от того, что тысячи его интересных кадров, сделанных в том числе в зарубежных поездках, после его трагической гибели 13 сентября 2006 года так и не представлены землякам.
Новокузнечане с фотографий посмотрели на Венецию
Особняком стоит имя новокузнецкого фотомастера Николая Бахарева, который не подвержен клубным традициям. Он детдомовец с четырех лет, работал слесарем на КМК, фотографом в службе быта. Стал звездой мировой величины. Среднеформатный дальномерный «Искра-2» с мехами и черно-белой пленкой – любимый фотоаппарат Николая Сергеевича. С ним он бродил по любимым местам. Особое место среди них занимала станция Водная, собиравшая по выходным дням тысячи новокузнечан, желающих провести время в местах первоначально поставленного Кузнецкого острога, искупаться в Кондоме, позагорать, поиграть в волейбол, покататься на водных мотоциклах, катамаранах и лодках, рассчитанных на одного или двух гребцов. Любили сниматься у Бахарева девушки, проживавшие в 11-этажном общежитии около драматического театра имени Серго Орджоникидзе.
Николай Сергеевич показывал жизнь такой, какая она есть, концентрируя в кадре разнообразный антураж, начиная от кроватей с панцирными сетками и заканчивая картинками из цветных советских журналов на стенах, стеклянной тарой на столе или уже опустошенной и стоящей в стороне. Особого уважения заслуживает его умение побуждать людей вести себя перед объективом как в обыденной жизни. Но главное на его фотографиях – лица, рассказывающие обо всем, что есть у человека за душой. Поэтому Бахарева хорошо знают в фотографическом мире.
В 2014 году его творчество Россия представила в самой Венеции, хотя кандидатов на персональную выставку было предостаточно. Николай Бахарев - участник множества международных и российских выставок. Его работы находятся в музейных и частных коллекциях.
Фортуна повернулась ко мне лицом, когда в 1988 году самобытный фотограф показал основной архив – более одной тысячи черно-белых отпечатков. Тогда Николай пригласил нас с фотокорреспондентом АПН Дмитрием Коробейниковым к себе в квартиру в доме № 78 на улице Кирова. Там мы провели несколько часов. Вероятно, немного таких людей, которых Бахарев допустил к своему архиву. Что сказать? У него своя манера, свой почерк. Второго Бахарева нет в плане съемок в местах массового отдыха и в рабочих общежитиях. Николай рассказывал, что заработок его был от печати фотографий тем, кого он запечатлевал. И он старался делать героев красивыми в их понимании. Во время печати с помощью фотоувеличителя, например, делал стройными ноги девчат. А снимки без прикрас Бахарев показывал на фотовыставках.
Здорово, что Николай пробился в число мировых лидеров в своем жанре. С ним я виделся в последнее время несколько раз. Сделал десятка два снимков, где он присутствует. На одном из них получился стилизованный портрет Бахарева, который, как мне представляется, передает его непоседливость и творческую сущность.
Разнообразие фотошкол Новокузнецка дополняет группа «Трива», которая вроде бы доставляла головную боль секретариату горкома партии. Но в эти детали я не посвящен. И говорю об этом исключительно для того, чтобы подтвердить наличие плюрализма, который реально существовал в новокузнецкой творческой среде.
Спасо-Преображенский храм и знамение
В жизни людей белые полосы чередовались с черными. Но духовный подъем брал свое. В начале 2000-х годов познакомился с протоиереем Александром (Пивоваровым), настоятелем Спасо-Преображенского собора, стоящего перед Кузнецкой крепостью. Храм к тому времени уже принял нынешние очертания после жесточайшей разрухи, говорить о которой даже язык не поворачивается. Настолько все было мрачно, когда в 1984 году я решил запечатлеть останки храма на фотопленке для истории.
Но все кардинально изменилось. Батюшка показал трещину, оставшуюся на одной из стен после того, как в советский период пытались стереть строение с лица земли, для чего внутри разводили костры, а потом поливали стены холодной водой. Но они выдержали истязания. Единственная трещина стала достоянием храма и демонстрацией его непоколебимости, как и всей веры.
Тогда же отец Александр сообщил, что пришло знамение, содержащее цветовую гамму храма. Ту, которая присутствует сейчас. Разговор продолжился в строительном вагончике. Настоятель оставался на площадке, потому что впереди у него было еще много неотложных хозяйственных дел. За столиком в плацкартном отсеке батюшка откупорил «Кагор» и провозгласил тост за неуемные труды во славу Господа.
Джазовый маэстро
Джаз-клуб «Геликон» знаю давно. Не раз присутствовал на репетициях музыкантов в Доме творческих союзов и фотографировал это действо еще на черно-белую пленку. А в 2004 году случай свел с его руководителем Анатолием Михайловичем Берестовым, только что издавшим в Новосибирске свою 447-страничную книгу «Романтики джаза» с фотографиями, сделанными моими друзьями-фотографами, в том числе Николаем Бахаревым. Автор написал на книге: «Григорию Шалакину на память. Анатолий Берестов». А затем сыграл увертюру на пианино-карлике. В ответ на этот шаг заслуженного артиста России, почетного работника культуры Кузбасса, руководителя губернаторского коллектива джаз-клуб «Геликон» я написал заметку которая, как мне представляется, дает некоторое представление о музыкальных пристрастиях горожан.
Новокузнецк. 17 июля 2005 года. Миниатюрным пианино времен Великой Отечественной войны пополнился новокузнецкий музей джаза. В этом музее находится единственное в России собрание экспонатов, имеющих непосредственное отношение к становлению джазовой культуры в нашей стране, а также конкретно в Кузбассе и Новокузнецке. Пока доподлинно неизвестно, каким чудом оказался в далекой Сибири и сохранил прекрасное звучание инструмент ленинградской фабрики «Красный Октябрь». Такие маленькие пианино выпускали там по заказу фронтовых концертных бригад. Эта редкостная находка таит в себе большой нравственный заряд, считает организатор, хранитель необычного музея и руководитель губернаторского новокузнецкого джаз–клуба «Геликон» Анатолий Берестов.
Мини-пианино, звучавшее на фронте, зримо связывает военные времена с напряженными кузбасскими буднями в тылу, когда шахтеры самоотверженно рубили уголь под землей, а металлурги варили броневую сталь в большегрузных мартеновских печах, что у специалистов до сих пор считается пределом мастерства. Прекрасно и другое: инструмент не станет простаивать в музее, а будет появляться на сцене джаз–клуба на радость тем, кто одолел фашизм. О музее можно рассказывать бесконечно много. Здесь, например, хранятся афиши джазовых мероприятий, проходивших с 1938 года в разных городах Советского Союза.
Много загадочного хранят старые фотографии, рассказывающие о зарождении джазовых традиций в Новокузнецке. Ведь считалось, что эта музыка в наших краях была под большим запретом. Но, тем не менее, примерно 70 лет назад в единственном тогда звуковом кинотеатре города под пролетарским названием «Коммунар» перед показом фильмов все-таки играл не просто оркестр, а джаз-оркестр. И состоял он из высокообразованных музыкантов — выпускников московской и ленинградской консерваторий, а его солистами были артисты столичных, харьковских и львовских театров. Почетное место в экспозиции отведено саксофону Игоря Бутмана. Всемирно известный музыкант, лауреат Государственной премии России неоднократно давал концерты в Новокузнецке и участвовал в ежегодных традиционных фестивалях, признанных элитой американской культуры, — «Джаз у старой крепости».
Экспонаты музея разнообразны. Своеобразно, в частности, отражают музыкальную тему рисунки на галстуке именитого контрабасиста Виктора Двоскина. Есть в музее вещи, так или иначе связанные с московским биг-бэндом Георгия Гараняна, армянским оркестром Дживана Гаспаряна, квартетом Анатолия Кролла, пианистом Даниилом Крамером.
Новокузнецкие истории с питерским мэтром Давидом Голощекиным и незаурядным барабанщиком Чарли Персипом из США тоже найдем в музейных залах. А сколько любопытных материалов хранит подшивка самиздатовского джазового журнала «Геликон», выходившего во время советской перестройки. Да и сама подготовка, раскрутка журнала среди прогрессивной музыкальной общественности сегодня выглядит, будто детективная история.
По опросу общественного мнения жителей города в 1998 году, Анатолий Берестов был назван «Человеком года» в области культуры и искусства».
Назад |