Хищный профиль и черные косы под хусткой, И до смерти не тронула их седина. Мои корни в Волыни. Не очень я русский... Я бы съездил туда, если бы не война.
Не поеду к древлянам за памятью предков, Они схватят меня и привяжут к сосне, Словно Рюрика сына. И, взяв сигаретку, Всё припомнят они обязательно мне.
Прадед долгих три года за морем батрачил, И долАры копил, лес валя в КанадА. Эта скупость моя от него, не иначе, Хоть и фамилия пишется Сигида.
Эта скупость, и чёрствость, тупое упрямство, Волыняки – упрямые словно волы. Хуторская хитринка и прищур крестьянства, Что колхоз, что панЫ, – не хотим кабалы.
Сила Нации крепнет в селе и в деревне. Пехотинцы растут, как бурьян, в хуторах. Эту старую мудрость, доступную древним, Их потомки наивные бросили в прах.
Сила Нации портится и увядает В мегаполисах, в дыме больших городов. Не воспроизводится. Всё заменяет Урожай демографии южных садов.
Ничего не осталось. Заброшен очаг. И стоит на кургане последний Кипчак.
Проклятие пассионарности
Вы мните, пассионарность – Лучший для Вас комплимент. Как правило, это – вульгарность. И Вы для них – инструмент.
Опять истории ветер В наших степях подул. Поверьте, для тех и этих Вы – циркуль и мультитул. Шахид или Белый Арий, Разбойник-головорез, Расходник-пассионарий Доставлен с Али-Экспресс.
Идей великих фрагменты Или поднять деньжат... Сломанные инструменты На свалке давно лежат.
Ломаем копья и сабли... Кто же, исподтишка, Нам подложили грабли Из Южинского кружка
Мамлеев, профессор Дугин, Проханов и Головин Мечтали о Кали-Юге Пассионарных лавин.
Последняя Аватара, Или Джихада волна. Видно, им слаще нектара Ядерная война.
Похоть и жажда власти, Первоисточник – пассьон. Скалят гиены пасти, Взывая к рэволюсьон.
Гнилым, оккультным экстазом Пахнет идейный тлен... Разум, холодный разум, Лишь он поднимет с колен.
Рифейский Дэстриэ
Он на снабженья острие, В пустыни и пампасы Рифейский, верный дэстрие Везёт боеприпасы.
Везёт и в грязевой прилив, И в бурю, и в морозы, Он в путь идёт, неприхотлив, По Via Dolorosa.
Высокий болевой порог, И не комфортный просто. Он торит путь, как носорог, Ревущий и трёхосный. И этот шестиногий зверь, Могучий и солярный, Спасал и раньше, и теперь От гибели коварной.
Поводья конь в галопе рвёт, И так же, трёхмостовый, Он клич свой боевой ревёт, В Поход идя Крестовый.
Пленяет юных дев алмаз, И блеск их ослепляет. Пленяет юношей «КамАЗ», Комфортом соблазняет.
Но я их точно не пойму, Не подниму забрала. И не предам я потому Любимого «Урала».
Зверобои Прерий Приазовья
Елене Заславской
Отбросим пафосные штампы Про НАТО, БРИКС и Русский Мир. Мы все – Натаниэли Бампо. Мы защищаем свой фронтир.
Мы – трапперы, мы – зверобои. Здесь, в ДНР и ЛНР, Мы – белой голытьбы ковбои, А каждый третий – браконьер.
Недаром красные мундиры Нас унтерменшами зовут. Убиты наши командиры, И службы мы несём хомут.
Потомки молодогвардейцев, Однажды сброшенных в забой, Нужны в войне против индейцев... Не так ли, Джонни, мой ковбой?
И мы быкам хвосты крутили, И в прериях пасли коров. Отпор укропу-чикатиле Бывал жесток, бывал суров.
Да, с нас порой снимали скальпы, С врагов снимали скальпы мы... О том слагали висы скальды, Те, что ушли в край вечной тьмы. Мы не нужны в салонах светских И в спальнях дорогих квартир; Для зверобоев постсоветских – Ночь, техника, БК, фронтир.
Хлеб и Кровь
Кто хочет хлеба, пусть готовится к войне, Пускай построит ров, сторожевые башни. И бдительность врага в любезной болтовне Он должен усыпить, свои удобрив пашни.
Знай, плоть твоих врагов – полезней, чем навоз. Их падаль для полей послужит удобреньем. Хлеб, кровь, вода и плоть – лишь цепь метаморфоз, Что связывает вновь Творца с его твореньем.
Мы каждый год сей груз на сапогах несём, В сезон дождей, когда, скользя по жиже липкой, Ныряем в грязеснег, в тот самый чернозём, Тропою проходя опасною и хлипкой.
Приют в сырой земле здесь обретал тевтон, Когда разинул рот на свежий сдобный бублик; Поляк или румын получат свой батон, Они – лишь перегной непризнанных республик...
Соратник! Наводись, проверь и заряжай. Сегодня и сейчас ты – жнец. Твой саван – чёрен. Скорее собери богатый урожай, Солому отделив от крупных, спелых зёрен!
Троя с Микенами
Орды восточные Трою с Микенами, Всё, что построено нами, возьмут. Барби цветные с их сладкими Кенами Сменят расистов и белых зануд.
Мобилизацией классовой, массовой Юнгер угрюмый нас в книге пугал; Мир одноразовый – домик пластмассовый, Где во главе – ассирийский Нергал.
Семьи распались и стали, как атомы, Словно фрагменты мозаик в руке: Люди – рабы для жрецов с зиккуратами, Дети их – топливо в медном быке.
Бросили библиотеки домашние, Всё на помойку. Бессмысленный хлам! Люди воздвигли капище с башнями, Чтоб поклониться козлам и ослам.
Трою с Микенами ближневосточные Орды займут, приумножив стада. Мысли холодные, злые и точные: Счастливы те, кто не знают стыда!
Доширак Инвиктус
Среди бури, натиска и мрака, Посреди баталий, ретирад, Только три пакета доширака Выручали нас, о мой камрад!
Мы, назло предателям и тварям, Чей злой дрон пасёт нас вдалеке, Доширак торжественно заварим В маленьком и старом котелке.
Потекут беседы о домашнем, Про солянки, суп харчо, борщи... Это всё осталось в дне вчерашнем, Тут еду попробуй поищи.
От де Голля и до Жак Ширака Всё мельчают гордые пайки... Завари пакетик доширака! Выживи ублюдкам вопреки!