Татьяна Катрич
На Людмилу Ивановну в середине июня неожиданно свалился отпуск.
Прямо с утра к ней в кабинет ворвалась сотрудница ее отдела Юлька и с порога заголосила:
– Людмила Ивановна, миленькая! Выручайте! Мужа поощрили бесплатной путевкой в Сочи на двоих, в июле! Такой случай раз в жизни бывает!
Людмила Ивановна прервала поток восклицаний:
– Я вас поздравляю. Но я тут при чем? Чем выручить?
– Как чем? У вас одной отпуск в июле, мне больше поменяться не с кем!
– Так… – начала понимать Людмила Ивановна. – Но у меня отпуск тоже распланирован. Мы семьей на Чусовую едем, мне Светка не простит, она на каникулы с женихом приезжает.
– Да забейте вы на эти сплавы, не в вашем возрасте в туристов играть! – выпалила Юлька.
И тут же осеклась под удивленно-возмущенным взглядом начальницы, которая зимой отметила сорокалетие, прекрасно выглядела и про возраст пока не задумывалась.
– Хорошо, Юля, я посоветуюсь с семьей, завтра утром дам ответ, – холодно ответила она.
– Уволюсь к чертям! – проворчала сотрудница под нос, выходя из кабинета и злясь на себя за неосмотрительную реплику.
Людмила Ивановна задумалась. Хороший выход, между прочим, если Юлька по собственному желанию уволится. Самая молодая сотрудница отдела давно вызывала недовольство коллег. Дерзкая, несдержанная, она служила постоянным источником разборок и ссор. Работником была безответственным, причем собственных ошибок никогда не признавала. Начальница устала от этого раздражителя и искала повод, чтобы с Юлькой расстаться. Но уволить молодую мамашу было делом непростым, потому Людмила терпеливо ждала подходящего случая.
Слова Юльки ее не задели: что взять с невоспитанной девицы? К тому же, по правде говоря, туристские замашки родных ей действительно были уже в тягость. Планы на отпуск составляли муж с дочерью; в компании друзей семья должна была отправиться на Урал, чтобы сплавиться на катамаранах по красивейшей, как уверяли все, реке. Муж, веселый компанейский человек, был заядлым туристом, любил побродить по стране с такими же веселыми бородатыми людьми. Они лазили по горам, сплавлялись по рекам, ночевали в палатках и были донельзя довольны такой жизнью. Дочка пошла в отца и от души любила всякую, как она выражалась, «движуху».
По молодости Людмила с радостью присоединялась к мужу, пока лет десять назад не поняла, что ненавидит эти приключения. Но деваться было некуда. Отдыхать одна она не любила, а все друзья и подруги тоже входили в круг любителей романтики. Если удавалось вытащить мужа за рубеж, он и там умудрялся найти место для «активного отдыха». Это дорого обходилось Людмиле: при сплаве по реке Саве в Словении она вывихнула правое плечо, а в Турции получила солнечный удар. И вот сейчас она была поставлена перед выбором: или избавиться от возмутителя спокойствия в отделе, или использовать ситуацию как предлог увильнуть от похода. Ей хотелось отправиться в теплую страну, купаться в синем море и загорать на жарком южном солнце, а не у костра.
«Что с того, что одна? Другие люди ездят, им нравится, хоть отдохну от всех, – уговаривала она себя. – Но, конечно, Светка недовольна будет, хотела родителей с женихом познакомить».
Подумав еще немного, Людмила наконец решилась и мысленно махнула рукой: «Ничего, переживут, им и без меня будет хорошо. А Юлька пусть еще поработает, позже разберусь с ней».
После работы она заглянула в туристическое агентство, и ей с ходу предложили горящую путевку в Испанию. У Людмилы еще не закончилась годовая шенгенская виза, которую они с мужем оформили весной, когда брали круиз вокруг Европы. Лететь нужно уже в субботу, сегодня четверг, но если завтра утром оформить документы и оплатить путевку, можно успеть. Осталось сообщить родным и пережить их разочарование.
Стоически выдержав все разборки с семьей, Людмила договорилась с руководством о переносе отпуска и купила путевку. Весь вечер пятницы она собирала чемодан под неодобрительными взглядами мужа, а в субботу уже сидела в самолете, свободная и пока не верившая своему счастью. Слишком быстро все случилось.
В Барселону прилетели около пяти часов вечера, но пока собрали группу, пока все получили багаж, прошло часа три. Погода не радовала: в середине июня в «знойной» Испании температура была всего четырнадцать градусов. Людмила порадовалась, что взяла с собой куртку, но и в ней основательно продрогла. Из аэропорта Барселоны ехали долго, развозили людей по деревушкам и отелям. Оказалось, что ее деревня Тосса – последний пункт маршрута и едет она туда одна. Сопровождающая вышла вместе с туристами в предпоследнем пункте, сообщив, что в Тоссе ее встретит машина из отеля, потому что там очень узкие улицы и автобус до отеля не проедет.
Стояла глубокая ночь, лил дождь, бушевал штормовой ветер, и Людмила слышала, как шофер громко возмущался, что придется ехать в такую погоду и везти всего одного человека. Она не знала испанского языка, но все и так было понятно. Ехали в кромешной темноте, и оставалось удивляться, как шофер находит путь, и молиться, чтобы огромный автобус не свалился в пропасть. Примерно через полчаса они прибыли в деревню и остановились на площади. Людмила выглянула из автобуса: вокруг была чернильная тьма, только в сотне метров от них горел одинокий фонарь, никаких машин видно не было.
Людмила спросила шофера на английском: «Где моя машина?» Тот в ответ выдал длиннющую фразу на испанском, из которой она поняла только то, что он очень зол. Невысокий коренастый испанец бегал по салону и выразительно показывал на дверь, предлагая убраться как можно скорее. Но Людмила не собиралась выходить под дождь и ледяной ветер, туда, где ее никто не встречал. Что она будет там делать? Она даже не представляет, в какой стороне
отель и как до него добраться. И она продолжала в отчаянии твердить по-английски: «Я не понимаю. Я не вижу машину. Где мой отель?»
Но это было бесполезно, шофер ничего не понимал. И явно не хотел понимать. Он даже выставил ее чемодан на улицу – в надежде, что Людмила выскочит за ним, а он благополучно уедет. Но она не поддалась на провокацию, а тащить саму пассажирку из салона водитель не решился. Поняв, что акция не удалась, завел автобус и сделал вид, что уезжает вместе с ней. Людмила осталась на месте: по крайней мере, ее привезут к людям. Поняв, что выкурить туристку не удастся, шофер принялся звонить, при этом орал в телефон во все горло. Это помогло или что-то еще, но вскоре подъехал микроавтобус, в салон зашел высокий приветливый испанец и жестом пригласил следовать за собой. Через пять минут Людмила уже стояла в холле
отеля, и девочка-портье на чистом русском языке объясняла, что здесь были не в курсе прибытия гостьи. Скорее всего, сопровождавший их команду гид просто забыл про ее существование, как только вышел из автобуса.
Контраст между темным холодным автобусом и теплым, залитым ярким светом холлом был так велик, что на ум пришло сравнение автобуса с чистилищем, из которого после долгих мытарств она все же попала в рай. Мысли так захватили Людмилу, что, заполняя карту гостя, она ошиблась в дате рождения. Выходило, что она моложе на десять лет. Исправлять не стала, но ошибка так насмешила, что она от души расхохоталась на весь холл и смеялась не останавливаясь под удивленным взглядом портье.
– Узнаю соотечественницу, – услышала она русскую речь за спиной. – Иностранцы так зара-зительно смеяться не умеют.
Она обернулась и увидела мужчину чуть за тридцать. Улыбаясь, он слегка поклонился и представился:
– Меня зовут Вадим, я из Москвы. В этом
отеле почти нет русских, в основном немцы и испанцы. Поздравляю с прибытием! Нашего маленького полку прибыло.
Людмила в свою очередь представилась и в сопровождении коридорного, который нес за ней чемодан, отправилась в номер. Оказавшись в комнате, быстро приняла горячий душ и упала в огромную двуспальную кровать. А перед тем как уснуть, успела подумать, что Испания встретила ее не очень ласково. С этой мыслью она и проснулась. Вспомнила, как мерзла в автобусе и что бы с ней было, поддайся она на уговоры шофера. К счастью, утро было солнечным, а из окна номера открывался великолепный вид на синее-синее море, все покрытое небольшими лодочками и солнечными сполохами, так что настроение у нее поднялось.
На завтраке за ее столик подсел Вадим, и целую неделю, пока он не уехал, они не расставались. Ему пришлось отправиться в отпуск одному, потому что жена перед поездкой сломала ногу. В связи с травмой турфирма компенсировала ей средства за путевку, а ему в возврате денег отказали. Так он оказался в испанской деревушке в одиночестве, и на него начали охоту две соотечественницы, искательницы приключений. Он старательно избегал их общества, и приезд Людмилы его здорово выручил. К ней он проникся симпатией с первого взгляда, они сразу подружились и проводили вместе все дни. За неделю успели посетить множество экскурсий, включая парк Гауди в Барселоне и музеи Сальвадора Дали. Установившаяся солнечная погода сопутствовала им во всех путешествиях по испанской земле, и Вадим, смеясь, говорил, что Людмила привезла солнце из Сибири, потому что до ее приезда было весьма прохладно.
Она возвращалась с автостанции Тоссы, с той самой площади, на которую приехала ночью неделю назад. Сегодня она проводила Вадима в аэропорт, его время в Испании закончилось. Людмила грустила: за несколько дней она успела привязаться к этому мужчине, ей было легко и весело в его компании, и она знала, что тоже нравится ему. Легкая тоска по несбывшемуся и такому возможному не оставляла ее. Она раздумывала, как было бы здорово дать волю чувствам, поддаться им, и напрасно она этого не сделала, ведь так просто позволить себе немного любви.
«Дикая ты женщина, Людка, – по-свойски обратилась она к себе, – удивляюсь я на твою верность. Тоже мне, комиссарша! Как же это раздражает! Пожалуй, Вадим только и ждал сигнала, разрешения любить, готов был ко всему. Жаждал комиссарского тела. – Она засмеялась своим мыслям неожиданно громко, запрокинув голову, но быстро погасила смех, уловив удивленные взгляды прохожих. – Самому хватило деликатности не проявлять инициативу. Ну и что же, что отношения были бы недолгими, зато накал страстей обеспечен».
Она прервала внутренний монолог, огляделась. Бывая на этой площади, она неизменно вспоминала свое ночное прибытие. Добраться отсюда до отеля даже днем было делом непростым, а идти ночью по лабиринту кривых улочек она и сейчас не рискнула бы. Людмила вышла на набережную и по ней направилась к своему отелю.
«Это ты сейчас такая смелая, когда он далеко и вы больше никогда не встретитесь, – продолжала думать она про себя. – Но вот так, походя, люди и ломают свои жизни, поддавшись мимолетной страсти. А как дальше жить? Обманывать? Я точно не смогу врать Олегу, он сразу почувствует: за двадцать лет мы стали единым целым. Былой любви, может, уже и нет, но мы родные люди».
Представив, что измена случилась и предстоит расставание с мужем, Людмила зажмурилась в ужасе. Потерять его она не могла.
«А чем виновата жена Вадима? Она любит его, ждет дома со сломанной ногой. Наверное, ей страшно, что он может поддаться искушению и изменить с какой-нибудь симпатичной девицей. Даже если простит, все равно трещины в отношениях не избежать. Разбитую чашку можно склеить, но сделать целой нельзя. Нет, мы поступили правильно. Но все равно печально».
Вдоль набережной располагались отели первой линии, прибрежная полоса была шириной метров двести. Эта каменистая полоса и высокий парапет надежно отделяли отдыхающих и местных жителей от моря. Пляжи были оборудованы специальными выходами и засыпаны песком. Несколько дней назад Людмила заметила чайку, которая сидела на большом плоском камне, точнее на плоской скале. Там отдыхали разные птицы, но эта чайка была на одном месте утром, днем и вечером, никуда не улетая – это выглядело странно. Сегодня чайка привычно сидела на скале. Людмила остановилась и решила понаблюдать за птицей, торопиться все равно было некуда. Вдруг она увидела, что чайка взмахнула крыльями, но улететь не смогла: одно крыло оказалось сломанным. Людмила всполошилась, птицу надо было спасать. Но она не знала, с кем нужно говорить о спасении чайки. Металась по набережной и наткнулась на полицейского, точнее, толстую испанку в форме, равнодушно смотревшую на странную туристку, которая на ломаном английском пытается что-то объяснить. В конце концов она просто отмахнулась от Людмилы, как от назойливой мухи, и поплыла дальше по своим важным полицейским делам. А Людмила, понурившись, отправилась в отель.
Настроение было хуже некуда. После отъезда Вадима она чувствовала себя очень одиноко на чужой земле, а тут еще встреча с птицей со сломанным крылом, и она не знала, как этой птице помочь.
В холле отеля Людмила рассказала про чайку русской девушке-гиду, и та объяснила поведение полицейской:
– Местные не любят больших белых птиц.
– Странно. Почему не любят? У них на набережной даже стела установлена с чайкой!
– Стела установлена для туристов, они возле нее фото делают, а местные относятся к ним примерно так же, как мы к голубям. Вы бы стали беспокоиться о голубе со сломанным крылом у себя в городе?
Людмила созналась, что, пожалуй, не стала бы, но щемящее чувство не покидало. Она не могла отделаться от мысли, что рядом погибает живое существо, а она ничем не может помочь. Вечер был окончательно испорчен, тем более что за ужином «соперницы» смотрели на нее торжествующе: теперь она лишилась кавалера и тоже была одна. С одной стороны, смешно, с другой – неприятно, что ее причислили к отряду охотниц за чужими мужьями.
На следующее утро Людмила отправилась на набережную и оторопела: камень был пуст. Ее чайка, за которую она так переживала весь вечер, исчезла. В голове закружились мысли: чайку могли спасти, недаром она вчера приставала к женщине-полицейскому. Чайка могла перебраться в другое место, хотя передвигаться по таким глыбам ей было бы затруднительно. На всякий случай Людмила прогулялась вдоль набережной, но чайки нигде не было видно. От нечего делать она отправилась бродить по крепости. Поселение было весьма древним: старинная крепость, возвышавшаяся над деревней, была построена еще римлянами. Ходить по руинам было любимым развлечением туристов, сюда даже приезжали на экскурсию из окружающих городков.
Оказавшись в этой стороне, Людмила решила не возвращаться в отель сразу после прогулки, тем более что Вадим как-то показал ей неподалеку маленький, спрятанный между скал пляж, где почти не было народу. Воспользоваться этим пляжем они не успели, постоянно мотаясь по экскурсиям, а теперь времени было хоть отбавляй. До самого обеда она загорала и купалась в прохладном море. Усталая, но довольная, возвращалась в номер, чтобы переодеться, потом собиралась перекусить. Путевка включала полупансион, то есть завтрак и обед или ужин на выбор. Сейчас у нее накопилось много неиспользованных талонов, потому что они с Вадимом предпочитали обедать и ужинать в местных ресторанчиках, в основном тех, которые облюбовали местные завсегдатаи. Теперь талоны пригодились: ходить одной по ресторанам не хотелось, да и кухня в отеле была неплохая.
Проходя мимо знакомой плоской скалы, Людмила привычно бросила взгляд туда, где раньше сидела ее чайка. Птицы на месте не было, и она остановилась у парапета посмотреть на искрящуюся водную гладь, в который раз подивившись ее густой синеве, превосходящей по яркости синеву Черного моря и даже Красного. Неожиданно увидела, как большая белая птица плывет по морю, выбирается на берег и ковыляет на свое законное место. Людмила тихо засмеялась. Чайка плавает за добычей! Людмила надеялась, что охота прошла успешно и птица смогла поймать себе рыбу на обед. Настроение улучшилось, она отправилась в отель, довольная собой и окружающим миром.
Несколько дней прошло спокойно, чайка была на месте, а если отсутствовала, то недолго, потом неизменно возвращалась. Людмила наслаждалась покоем и одиночеством, ей так давно не доводилось бывать наедине с собой. Она стремилась наверстать упущенное время, получить красивый загар и вдоволь наплаваться. Даже занялась дайвингом. В этом месте обитали осьминоги, и народ погружался в не слишком теплые волны, чтобы увидеть их. Под воду отправлялись даже целые группы испанских школьников – покормить осьминогов. Чем не развлечение на каникулах?
До окончания срока путевки оставалось три дня, когда чайка пропала. Она не появилась утром, днем ее тоже не было. Людмила ожидала, что птица появится к вечеру, но этого не случилось. На следующее утро, не найдя чайку на камне и обойдя всю набережную, она поняла, что птица окончательно пропала. Может, не справилась с волнами и утонула, сама стала обедом для крупной рыбы, попала под весло или винт какой-нибудь лодки или катера?.. В общем, больше она не появилась, и Людмила так никогда и не узнала, что случилось с ее нечаянной подругой.
Последний день перед отъездом на родину она просидела на парапете набережной, глядя в море. Нет, она больше не ждала чайку, она думала о себе и своей жизни. Ей не давала покоя внезапно пришедшая мысль: что случится, если она, как чайка, вдруг исчезнет, растворится в морских просторах?
«Если я исчезну – не в далеком, как надеялась, будущем, а прямо сейчас? Кто станет горевать обо мне? – задумалась она и попыталась честно ответить на эти вопросы. – Родители? Конечно, они будут переживать, я их единственная дочь. Но они только что вышли на пенсию и живут друг для друга. Скоро Светка выйдет замуж, родит им правнуков, и эти новые люди заменят меня окончательно в их сердце. Про Светку говорить нечего, у нее любовь, она поглощена ею. Олег? В прошлом году мы отметили двадцатилетний юбилей совместной жизни. Он привык ко мне, как к предмету, который дает комфорт. Немного погорюет, а через полгодика заменит удалой девицей из походной команды, будет счастливо жить с молодой женой. Про работу и говорить нечего. Замша спит и видит, как бы занять кресло начальника отдела, так что мое исчезновение будет подарком для нее. Коллеги? Выпьют за помин души и забудут на следующий день».
Выводы, которые сделала Людмила, повергли ее в панику, такие мысли прежде никогда не приходили ей в голову.
«Я – чайка! – неожиданно пришел в голову образ пропавшей птицы. – Я плыву в житейском море. Исчезну – следа не останется. В моей жизни есть все, что только может желать человек: прекрасный дом, карьера, семья, даже здоровье пока не подводило. Но, боже, как бессмысленна эта жизнь! Что такое любовь для меня? Не помню. Это так давно было, половину жизни назад. Я хочу любить! Хочу, чтобы меня любили! – Людмила смахнула невольную слезу, удивилась и даже рассердилась: – Ты, голубушка, совсем расклеилась на отдыхе, вот что праздность с человеком делает. Тоже мне, Нина Заречная нашлась. Чайка! Придумала ерунду. Хватит нюни распускать! Завтра домой – соберись, тряпка».
Она решительно встала с парапета. Привычка вступила в силу – Людмила начала давать себе задания и планировать, что нужно сделать в последний вечер. Завтра в три часа автобус повезет ее в аэропорт, нужно многое успеть, а у нее даже подарки не куплены!
Но попытка встряхнуть себя и настроить на деловой лад не удалась. Видение чайки, которая одиноко плывет в море, только в этот раз не к берегу, а исчезает вдали, не отпускало. «Далась тебе эта чайка! – в сердцах воскликнула Людмила. – У меня все хорошо! Вернусь домой – мне все обрадуются, и забудется это наваждение».
Но в глубине души она знала: это видение останется с ней навсегда.
Людмила посмотрела по сторонам: мимо спешили люди, им не было дела до русской туристки. Взгляд ее упал на испанку, сидевшую на парапете невдалеке с младенцем на руках. Это была пожилая женщина, и Людмила, проходя мимо, мельком подумала, что бабушка гуляет с внуком.
«Никакой это не внук!» – вдруг пронеслось в голове. Немолодая женщина кормила ребенка грудью!
Людмила резко остановилась и не отрываясь смотрела на испанку, забыв о правилах приличия. Не могла оторвать взгляда – столько нежности и любви было в лице и каждом движении этой женщины.
«Вот! – осенило Людмилу Ивановну. – Вот чего мне не хватает! Я хочу быть матерью, любить свое дитя. Светка так рано родилась. Сейчас она выросла, и я не ощущаю себя матерью этой умной насмешливой девицы. Я хочу сына, тоже хочу бесконечного счастья, такого, какое светится в глазах этой испанки. Вот кому я буду нужна, вот кто будет меня любить и кого буду любить я. Но почему «буду»? Я уже люблю его!»
Слова у Людмилы Ивановны никогда не расходились с делом. Приняв какое-то решение, она делала все, чтобы добиться его выполнения. Правда, вернувшись домой, она ничего не сказала домашним о своих планах. Зато выслушала кучу комплиментов по поводу своего внешнего вида, и у них с мужем начался второй медовый месяц. Олег не мог понять, что изменилось в его жене, но эти изменения ему нравились. Как будто другой человек вернулся из Испании. Вместо деловой, решительной, суховатой женщины средних лет перед ним была молодая, нежная, заботливая, любящая.
Когда он спрашивал, что с ней случилось, отчего такие перемены, она загадочно улыбалась и говорила:
– Просто я поняла, что такое жизнь! – И добавляла: – Наверное, нам солнца не хватает.
К Новому году Людмила объявила семье, что у нее будет ребенок. Сказать, что это был шок, нельзя – это был эффект разорвавшейся бомбы. Муж смущался, он не представлял себя вновь в роли отца; родители ее бунтовали, почувствовав угрозу своей вольной жизни. Больше всех бесновалась Светлана, которую в августе выдали замуж. Мысль, что они могут родить с матерью почти одновременно, приводила ее в ярость. Людмила не спорила с родней, только кротко улыбалась и светилась от счастья.
«Я чайка! – говорила себе Людмила Ивановна, а перед глазами всплывал образ пожилой
испанки с младенцем на руках. – Спасибо тебе!» Она сама не знала, кого благодарит: пропавшую в море чайку, счастливую испанскую мадонну, а может быть, провидение, которое так неожиданно отправило ее в отпуск.
Прямо с утра к ней в кабинет ворвалась сотрудница ее отдела Юлька и с порога заголосила:
– Людмила Ивановна, миленькая! Выручайте! Мужа поощрили бесплатной путевкой в Сочи на двоих, в июле! Такой случай раз в жизни бывает!
Людмила Ивановна прервала поток восклицаний:
– Я вас поздравляю. Но я тут при чем? Чем выручить?
– Как чем? У вас одной отпуск в июле, мне больше поменяться не с кем!
– Так… – начала понимать Людмила Ивановна. – Но у меня отпуск тоже распланирован. Мы семьей на Чусовую едем, мне Светка не простит, она на каникулы с женихом приезжает.
– Да забейте вы на эти сплавы, не в вашем возрасте в туристов играть! – выпалила Юлька.
И тут же осеклась под удивленно-возмущенным взглядом начальницы, которая зимой отметила сорокалетие, прекрасно выглядела и про возраст пока не задумывалась.
– Хорошо, Юля, я посоветуюсь с семьей, завтра утром дам ответ, – холодно ответила она.
– Уволюсь к чертям! – проворчала сотрудница под нос, выходя из кабинета и злясь на себя за неосмотрительную реплику.
Людмила Ивановна задумалась. Хороший выход, между прочим, если Юлька по собственному желанию уволится. Самая молодая сотрудница отдела давно вызывала недовольство коллег. Дерзкая, несдержанная, она служила постоянным источником разборок и ссор. Работником была безответственным, причем собственных ошибок никогда не признавала. Начальница устала от этого раздражителя и искала повод, чтобы с Юлькой расстаться. Но уволить молодую мамашу было делом непростым, потому Людмила терпеливо ждала подходящего случая.
Слова Юльки ее не задели: что взять с невоспитанной девицы? К тому же, по правде говоря, туристские замашки родных ей действительно были уже в тягость. Планы на отпуск составляли муж с дочерью; в компании друзей семья должна была отправиться на Урал, чтобы сплавиться на катамаранах по красивейшей, как уверяли все, реке. Муж, веселый компанейский человек, был заядлым туристом, любил побродить по стране с такими же веселыми бородатыми людьми. Они лазили по горам, сплавлялись по рекам, ночевали в палатках и были донельзя довольны такой жизнью. Дочка пошла в отца и от души любила всякую, как она выражалась, «движуху».
По молодости Людмила с радостью присоединялась к мужу, пока лет десять назад не поняла, что ненавидит эти приключения. Но деваться было некуда. Отдыхать одна она не любила, а все друзья и подруги тоже входили в круг любителей романтики. Если удавалось вытащить мужа за рубеж, он и там умудрялся найти место для «активного отдыха». Это дорого обходилось Людмиле: при сплаве по реке Саве в Словении она вывихнула правое плечо, а в Турции получила солнечный удар. И вот сейчас она была поставлена перед выбором: или избавиться от возмутителя спокойствия в отделе, или использовать ситуацию как предлог увильнуть от похода. Ей хотелось отправиться в теплую страну, купаться в синем море и загорать на жарком южном солнце, а не у костра.
«Что с того, что одна? Другие люди ездят, им нравится, хоть отдохну от всех, – уговаривала она себя. – Но, конечно, Светка недовольна будет, хотела родителей с женихом познакомить».
Подумав еще немного, Людмила наконец решилась и мысленно махнула рукой: «Ничего, переживут, им и без меня будет хорошо. А Юлька пусть еще поработает, позже разберусь с ней».
После работы она заглянула в туристическое агентство, и ей с ходу предложили горящую путевку в Испанию. У Людмилы еще не закончилась годовая шенгенская виза, которую они с мужем оформили весной, когда брали круиз вокруг Европы. Лететь нужно уже в субботу, сегодня четверг, но если завтра утром оформить документы и оплатить путевку, можно успеть. Осталось сообщить родным и пережить их разочарование.
Стоически выдержав все разборки с семьей, Людмила договорилась с руководством о переносе отпуска и купила путевку. Весь вечер пятницы она собирала чемодан под неодобрительными взглядами мужа, а в субботу уже сидела в самолете, свободная и пока не верившая своему счастью. Слишком быстро все случилось.
В Барселону прилетели около пяти часов вечера, но пока собрали группу, пока все получили багаж, прошло часа три. Погода не радовала: в середине июня в «знойной» Испании температура была всего четырнадцать градусов. Людмила порадовалась, что взяла с собой куртку, но и в ней основательно продрогла. Из аэропорта Барселоны ехали долго, развозили людей по деревушкам и отелям. Оказалось, что ее деревня Тосса – последний пункт маршрута и едет она туда одна. Сопровождающая вышла вместе с туристами в предпоследнем пункте, сообщив, что в Тоссе ее встретит машина из отеля, потому что там очень узкие улицы и автобус до отеля не проедет.
Стояла глубокая ночь, лил дождь, бушевал штормовой ветер, и Людмила слышала, как шофер громко возмущался, что придется ехать в такую погоду и везти всего одного человека. Она не знала испанского языка, но все и так было понятно. Ехали в кромешной темноте, и оставалось удивляться, как шофер находит путь, и молиться, чтобы огромный автобус не свалился в пропасть. Примерно через полчаса они прибыли в деревню и остановились на площади. Людмила выглянула из автобуса: вокруг была чернильная тьма, только в сотне метров от них горел одинокий фонарь, никаких машин видно не было.
Людмила спросила шофера на английском: «Где моя машина?» Тот в ответ выдал длиннющую фразу на испанском, из которой она поняла только то, что он очень зол. Невысокий коренастый испанец бегал по салону и выразительно показывал на дверь, предлагая убраться как можно скорее. Но Людмила не собиралась выходить под дождь и ледяной ветер, туда, где ее никто не встречал. Что она будет там делать? Она даже не представляет, в какой стороне
отель и как до него добраться. И она продолжала в отчаянии твердить по-английски: «Я не понимаю. Я не вижу машину. Где мой отель?»
Но это было бесполезно, шофер ничего не понимал. И явно не хотел понимать. Он даже выставил ее чемодан на улицу – в надежде, что Людмила выскочит за ним, а он благополучно уедет. Но она не поддалась на провокацию, а тащить саму пассажирку из салона водитель не решился. Поняв, что акция не удалась, завел автобус и сделал вид, что уезжает вместе с ней. Людмила осталась на месте: по крайней мере, ее привезут к людям. Поняв, что выкурить туристку не удастся, шофер принялся звонить, при этом орал в телефон во все горло. Это помогло или что-то еще, но вскоре подъехал микроавтобус, в салон зашел высокий приветливый испанец и жестом пригласил следовать за собой. Через пять минут Людмила уже стояла в холле
отеля, и девочка-портье на чистом русском языке объясняла, что здесь были не в курсе прибытия гостьи. Скорее всего, сопровождавший их команду гид просто забыл про ее существование, как только вышел из автобуса.
Контраст между темным холодным автобусом и теплым, залитым ярким светом холлом был так велик, что на ум пришло сравнение автобуса с чистилищем, из которого после долгих мытарств она все же попала в рай. Мысли так захватили Людмилу, что, заполняя карту гостя, она ошиблась в дате рождения. Выходило, что она моложе на десять лет. Исправлять не стала, но ошибка так насмешила, что она от души расхохоталась на весь холл и смеялась не останавливаясь под удивленным взглядом портье.
– Узнаю соотечественницу, – услышала она русскую речь за спиной. – Иностранцы так зара-зительно смеяться не умеют.
Она обернулась и увидела мужчину чуть за тридцать. Улыбаясь, он слегка поклонился и представился:
– Меня зовут Вадим, я из Москвы. В этом
отеле почти нет русских, в основном немцы и испанцы. Поздравляю с прибытием! Нашего маленького полку прибыло.
Людмила в свою очередь представилась и в сопровождении коридорного, который нес за ней чемодан, отправилась в номер. Оказавшись в комнате, быстро приняла горячий душ и упала в огромную двуспальную кровать. А перед тем как уснуть, успела подумать, что Испания встретила ее не очень ласково. С этой мыслью она и проснулась. Вспомнила, как мерзла в автобусе и что бы с ней было, поддайся она на уговоры шофера. К счастью, утро было солнечным, а из окна номера открывался великолепный вид на синее-синее море, все покрытое небольшими лодочками и солнечными сполохами, так что настроение у нее поднялось.
На завтраке за ее столик подсел Вадим, и целую неделю, пока он не уехал, они не расставались. Ему пришлось отправиться в отпуск одному, потому что жена перед поездкой сломала ногу. В связи с травмой турфирма компенсировала ей средства за путевку, а ему в возврате денег отказали. Так он оказался в испанской деревушке в одиночестве, и на него начали охоту две соотечественницы, искательницы приключений. Он старательно избегал их общества, и приезд Людмилы его здорово выручил. К ней он проникся симпатией с первого взгляда, они сразу подружились и проводили вместе все дни. За неделю успели посетить множество экскурсий, включая парк Гауди в Барселоне и музеи Сальвадора Дали. Установившаяся солнечная погода сопутствовала им во всех путешествиях по испанской земле, и Вадим, смеясь, говорил, что Людмила привезла солнце из Сибири, потому что до ее приезда было весьма прохладно.
Она возвращалась с автостанции Тоссы, с той самой площади, на которую приехала ночью неделю назад. Сегодня она проводила Вадима в аэропорт, его время в Испании закончилось. Людмила грустила: за несколько дней она успела привязаться к этому мужчине, ей было легко и весело в его компании, и она знала, что тоже нравится ему. Легкая тоска по несбывшемуся и такому возможному не оставляла ее. Она раздумывала, как было бы здорово дать волю чувствам, поддаться им, и напрасно она этого не сделала, ведь так просто позволить себе немного любви.
«Дикая ты женщина, Людка, – по-свойски обратилась она к себе, – удивляюсь я на твою верность. Тоже мне, комиссарша! Как же это раздражает! Пожалуй, Вадим только и ждал сигнала, разрешения любить, готов был ко всему. Жаждал комиссарского тела. – Она засмеялась своим мыслям неожиданно громко, запрокинув голову, но быстро погасила смех, уловив удивленные взгляды прохожих. – Самому хватило деликатности не проявлять инициативу. Ну и что же, что отношения были бы недолгими, зато накал страстей обеспечен».
Она прервала внутренний монолог, огляделась. Бывая на этой площади, она неизменно вспоминала свое ночное прибытие. Добраться отсюда до отеля даже днем было делом непростым, а идти ночью по лабиринту кривых улочек она и сейчас не рискнула бы. Людмила вышла на набережную и по ней направилась к своему отелю.
«Это ты сейчас такая смелая, когда он далеко и вы больше никогда не встретитесь, – продолжала думать она про себя. – Но вот так, походя, люди и ломают свои жизни, поддавшись мимолетной страсти. А как дальше жить? Обманывать? Я точно не смогу врать Олегу, он сразу почувствует: за двадцать лет мы стали единым целым. Былой любви, может, уже и нет, но мы родные люди».
Представив, что измена случилась и предстоит расставание с мужем, Людмила зажмурилась в ужасе. Потерять его она не могла.
«А чем виновата жена Вадима? Она любит его, ждет дома со сломанной ногой. Наверное, ей страшно, что он может поддаться искушению и изменить с какой-нибудь симпатичной девицей. Даже если простит, все равно трещины в отношениях не избежать. Разбитую чашку можно склеить, но сделать целой нельзя. Нет, мы поступили правильно. Но все равно печально».
Вдоль набережной располагались отели первой линии, прибрежная полоса была шириной метров двести. Эта каменистая полоса и высокий парапет надежно отделяли отдыхающих и местных жителей от моря. Пляжи были оборудованы специальными выходами и засыпаны песком. Несколько дней назад Людмила заметила чайку, которая сидела на большом плоском камне, точнее на плоской скале. Там отдыхали разные птицы, но эта чайка была на одном месте утром, днем и вечером, никуда не улетая – это выглядело странно. Сегодня чайка привычно сидела на скале. Людмила остановилась и решила понаблюдать за птицей, торопиться все равно было некуда. Вдруг она увидела, что чайка взмахнула крыльями, но улететь не смогла: одно крыло оказалось сломанным. Людмила всполошилась, птицу надо было спасать. Но она не знала, с кем нужно говорить о спасении чайки. Металась по набережной и наткнулась на полицейского, точнее, толстую испанку в форме, равнодушно смотревшую на странную туристку, которая на ломаном английском пытается что-то объяснить. В конце концов она просто отмахнулась от Людмилы, как от назойливой мухи, и поплыла дальше по своим важным полицейским делам. А Людмила, понурившись, отправилась в отель.
Настроение было хуже некуда. После отъезда Вадима она чувствовала себя очень одиноко на чужой земле, а тут еще встреча с птицей со сломанным крылом, и она не знала, как этой птице помочь.
В холле отеля Людмила рассказала про чайку русской девушке-гиду, и та объяснила поведение полицейской:
– Местные не любят больших белых птиц.
– Странно. Почему не любят? У них на набережной даже стела установлена с чайкой!
– Стела установлена для туристов, они возле нее фото делают, а местные относятся к ним примерно так же, как мы к голубям. Вы бы стали беспокоиться о голубе со сломанным крылом у себя в городе?
Людмила созналась, что, пожалуй, не стала бы, но щемящее чувство не покидало. Она не могла отделаться от мысли, что рядом погибает живое существо, а она ничем не может помочь. Вечер был окончательно испорчен, тем более что за ужином «соперницы» смотрели на нее торжествующе: теперь она лишилась кавалера и тоже была одна. С одной стороны, смешно, с другой – неприятно, что ее причислили к отряду охотниц за чужими мужьями.
На следующее утро Людмила отправилась на набережную и оторопела: камень был пуст. Ее чайка, за которую она так переживала весь вечер, исчезла. В голове закружились мысли: чайку могли спасти, недаром она вчера приставала к женщине-полицейскому. Чайка могла перебраться в другое место, хотя передвигаться по таким глыбам ей было бы затруднительно. На всякий случай Людмила прогулялась вдоль набережной, но чайки нигде не было видно. От нечего делать она отправилась бродить по крепости. Поселение было весьма древним: старинная крепость, возвышавшаяся над деревней, была построена еще римлянами. Ходить по руинам было любимым развлечением туристов, сюда даже приезжали на экскурсию из окружающих городков.
Оказавшись в этой стороне, Людмила решила не возвращаться в отель сразу после прогулки, тем более что Вадим как-то показал ей неподалеку маленький, спрятанный между скал пляж, где почти не было народу. Воспользоваться этим пляжем они не успели, постоянно мотаясь по экскурсиям, а теперь времени было хоть отбавляй. До самого обеда она загорала и купалась в прохладном море. Усталая, но довольная, возвращалась в номер, чтобы переодеться, потом собиралась перекусить. Путевка включала полупансион, то есть завтрак и обед или ужин на выбор. Сейчас у нее накопилось много неиспользованных талонов, потому что они с Вадимом предпочитали обедать и ужинать в местных ресторанчиках, в основном тех, которые облюбовали местные завсегдатаи. Теперь талоны пригодились: ходить одной по ресторанам не хотелось, да и кухня в отеле была неплохая.
Проходя мимо знакомой плоской скалы, Людмила привычно бросила взгляд туда, где раньше сидела ее чайка. Птицы на месте не было, и она остановилась у парапета посмотреть на искрящуюся водную гладь, в который раз подивившись ее густой синеве, превосходящей по яркости синеву Черного моря и даже Красного. Неожиданно увидела, как большая белая птица плывет по морю, выбирается на берег и ковыляет на свое законное место. Людмила тихо засмеялась. Чайка плавает за добычей! Людмила надеялась, что охота прошла успешно и птица смогла поймать себе рыбу на обед. Настроение улучшилось, она отправилась в отель, довольная собой и окружающим миром.
Несколько дней прошло спокойно, чайка была на месте, а если отсутствовала, то недолго, потом неизменно возвращалась. Людмила наслаждалась покоем и одиночеством, ей так давно не доводилось бывать наедине с собой. Она стремилась наверстать упущенное время, получить красивый загар и вдоволь наплаваться. Даже занялась дайвингом. В этом месте обитали осьминоги, и народ погружался в не слишком теплые волны, чтобы увидеть их. Под воду отправлялись даже целые группы испанских школьников – покормить осьминогов. Чем не развлечение на каникулах?
До окончания срока путевки оставалось три дня, когда чайка пропала. Она не появилась утром, днем ее тоже не было. Людмила ожидала, что птица появится к вечеру, но этого не случилось. На следующее утро, не найдя чайку на камне и обойдя всю набережную, она поняла, что птица окончательно пропала. Может, не справилась с волнами и утонула, сама стала обедом для крупной рыбы, попала под весло или винт какой-нибудь лодки или катера?.. В общем, больше она не появилась, и Людмила так никогда и не узнала, что случилось с ее нечаянной подругой.
Последний день перед отъездом на родину она просидела на парапете набережной, глядя в море. Нет, она больше не ждала чайку, она думала о себе и своей жизни. Ей не давала покоя внезапно пришедшая мысль: что случится, если она, как чайка, вдруг исчезнет, растворится в морских просторах?
«Если я исчезну – не в далеком, как надеялась, будущем, а прямо сейчас? Кто станет горевать обо мне? – задумалась она и попыталась честно ответить на эти вопросы. – Родители? Конечно, они будут переживать, я их единственная дочь. Но они только что вышли на пенсию и живут друг для друга. Скоро Светка выйдет замуж, родит им правнуков, и эти новые люди заменят меня окончательно в их сердце. Про Светку говорить нечего, у нее любовь, она поглощена ею. Олег? В прошлом году мы отметили двадцатилетний юбилей совместной жизни. Он привык ко мне, как к предмету, который дает комфорт. Немного погорюет, а через полгодика заменит удалой девицей из походной команды, будет счастливо жить с молодой женой. Про работу и говорить нечего. Замша спит и видит, как бы занять кресло начальника отдела, так что мое исчезновение будет подарком для нее. Коллеги? Выпьют за помин души и забудут на следующий день».
Выводы, которые сделала Людмила, повергли ее в панику, такие мысли прежде никогда не приходили ей в голову.
«Я – чайка! – неожиданно пришел в голову образ пропавшей птицы. – Я плыву в житейском море. Исчезну – следа не останется. В моей жизни есть все, что только может желать человек: прекрасный дом, карьера, семья, даже здоровье пока не подводило. Но, боже, как бессмысленна эта жизнь! Что такое любовь для меня? Не помню. Это так давно было, половину жизни назад. Я хочу любить! Хочу, чтобы меня любили! – Людмила смахнула невольную слезу, удивилась и даже рассердилась: – Ты, голубушка, совсем расклеилась на отдыхе, вот что праздность с человеком делает. Тоже мне, Нина Заречная нашлась. Чайка! Придумала ерунду. Хватит нюни распускать! Завтра домой – соберись, тряпка».
Она решительно встала с парапета. Привычка вступила в силу – Людмила начала давать себе задания и планировать, что нужно сделать в последний вечер. Завтра в три часа автобус повезет ее в аэропорт, нужно многое успеть, а у нее даже подарки не куплены!
Но попытка встряхнуть себя и настроить на деловой лад не удалась. Видение чайки, которая одиноко плывет в море, только в этот раз не к берегу, а исчезает вдали, не отпускало. «Далась тебе эта чайка! – в сердцах воскликнула Людмила. – У меня все хорошо! Вернусь домой – мне все обрадуются, и забудется это наваждение».
Но в глубине души она знала: это видение останется с ней навсегда.
Людмила посмотрела по сторонам: мимо спешили люди, им не было дела до русской туристки. Взгляд ее упал на испанку, сидевшую на парапете невдалеке с младенцем на руках. Это была пожилая женщина, и Людмила, проходя мимо, мельком подумала, что бабушка гуляет с внуком.
«Никакой это не внук!» – вдруг пронеслось в голове. Немолодая женщина кормила ребенка грудью!
Людмила резко остановилась и не отрываясь смотрела на испанку, забыв о правилах приличия. Не могла оторвать взгляда – столько нежности и любви было в лице и каждом движении этой женщины.
«Вот! – осенило Людмилу Ивановну. – Вот чего мне не хватает! Я хочу быть матерью, любить свое дитя. Светка так рано родилась. Сейчас она выросла, и я не ощущаю себя матерью этой умной насмешливой девицы. Я хочу сына, тоже хочу бесконечного счастья, такого, какое светится в глазах этой испанки. Вот кому я буду нужна, вот кто будет меня любить и кого буду любить я. Но почему «буду»? Я уже люблю его!»
Слова у Людмилы Ивановны никогда не расходились с делом. Приняв какое-то решение, она делала все, чтобы добиться его выполнения. Правда, вернувшись домой, она ничего не сказала домашним о своих планах. Зато выслушала кучу комплиментов по поводу своего внешнего вида, и у них с мужем начался второй медовый месяц. Олег не мог понять, что изменилось в его жене, но эти изменения ему нравились. Как будто другой человек вернулся из Испании. Вместо деловой, решительной, суховатой женщины средних лет перед ним была молодая, нежная, заботливая, любящая.
Когда он спрашивал, что с ней случилось, отчего такие перемены, она загадочно улыбалась и говорила:
– Просто я поняла, что такое жизнь! – И добавляла: – Наверное, нам солнца не хватает.
К Новому году Людмила объявила семье, что у нее будет ребенок. Сказать, что это был шок, нельзя – это был эффект разорвавшейся бомбы. Муж смущался, он не представлял себя вновь в роли отца; родители ее бунтовали, почувствовав угрозу своей вольной жизни. Больше всех бесновалась Светлана, которую в августе выдали замуж. Мысль, что они могут родить с матерью почти одновременно, приводила ее в ярость. Людмила не спорила с родней, только кротко улыбалась и светилась от счастья.
«Я чайка! – говорила себе Людмила Ивановна, а перед глазами всплывал образ пожилой
испанки с младенцем на руках. – Спасибо тебе!» Она сама не знала, кого благодарит: пропавшую в море чайку, счастливую испанскую мадонну, а может быть, провидение, которое так неожиданно отправило ее в отпуск.