Александр Ярощук. Золото Еловой пади. Приключенческая повесть.

Олег

Открылась дверь, и в дом неслышной тенью проник мой племянник Олег. Его вид мне сразу не понравился. Отечное лицо, нервные движения, бегающие глаза.
– Олег, что с тобой?
Несчастный сел к столу и уставился на меня.
– Батяня, помоги, я умираю! – взмолился он.
С детства он зовет меня батяней.
Олег, сын моего старшего брата Алексея, в восемнадцать лет уже был конченым наркоманом. Незаметно для нас за несколько месяцев он пристрастился к наркотикам, а когда спохватились, было уже поздно. Умный, красивый, крепкий парень погибал на наших глазах. Ничто не помогало: ни увещевания родителей, ни обращения к врачам. Все было впустую. Кроме того, проявился самый страшный спутник наркомана – клептомания. Олег крал все подряд: деньги, вещи, продукты. И все ради одного – уколоться.
– Олег, у меня спиртного нет, ты же должен помнить: я уже шесть лет как не пью. Хотя постой...
Из жалости к бедняге я залез в шкафчик и нашел бутылку с остатками водки, на которой жена настаивала лечебные травы. Вылил в стакан и подал Олегу. Тот жадно проглотил.
– Ну что, полегчало?
Племянник отрицательно покачал головой. И тут меня позвала жена – помочь спустить соленья в погреб.
– Олег, побудь здесь. Вернусь – что-нибудь придумаем, – сказал я и вышел.
Быстро выполнил работу и поспешил назад. Олег сидел, вцепившись в край стола, вот-вот свалится на пол. Руки тряслись, изо рта пузырилась пена, синюшное лицо, глаза кровавые навыкат. Он силился что-то произнести, но лишь мычал невнятно. Такого мне еще не приходилось видеть.
– Мать, – крикнул я жене, – беги к Алексею! Олег умирает!
Принялся хлопать его по щекам, тряс за грудки – ничего не помогало, в сознание парень так и не приходил. Я вспомнил, что в шкафчике есть нашатырь, кинулся к нему. И увидел на полке почти пустую бутылку с настойкой веха. Олег выпил ее, а это уже смертельно! Надо срочно спасать!
Сначала вливал в него молоко, а когда оно закончилось – теплый чай. Как же его рвало! Зато после этого мой пациент стал подавать признаки жизни. Тут и прибежал Алексей.
– Зачем ты его спасаешь?! – закричал он. – Пусть сдохнет эта сволочь! Он всех уже достал! Мне стыдно из-за него появляться в поселке, обворовал почти всю родню! Каждый раз, когда кто-нибудь подходит ко мне поздороваться, я жду: вот сейчас он скажет, что мой сын у него что-то украл. Ты представляешь весь этот стыд? Я уже сам хотел его прибить, как Тарас Бульба!
– Знаешь, брат, ты в своем доме можешь делать с ним все что угодно, но в моем его смерти не допущу! А где ты раньше был? Не видел, куда твой парень катится? Олег прекрасно учился, занимался спортом, и вдруг – наркоман! Как же так, брат?
– Что ты меня укоряешь? С себя я вину не снимаю. Но ты же знаешь, какая работа у дальнобойщика: неделю, а то и две в рейсе. Приедешь, день отоспишься, на второй – машину подготовишь, а если сменщика нет, то и снова в рейс. Мать знала, но скрывала, все думала, что само собой рассосется. Не рассосалось. Когда украшения спер из дома и унес ее новую норковую шубу, вот тогда она и взвыла, и все рассказала мне!..
Олегу полегчало: ушла синева с лица, перестала бить дрожь. Мы уложили его в постель, где измученный парень и заснул. Долго сидели за столом, обсуждая нашу беду. Наконец я предложил самое действенное, на мой взгляд, решение. Сначала брат не соглашался, но потом, поразмыслив, поддержал меня:
– Пусть будет по-твоему, я тоже другого варианта просто не вижу!

К вечеру Олег был в состоянии и говорить, и слушать нас.
– Все, сынок, покуролесил, и хватит, – объявил Алексей. – Завтра дядя отвезет тебя на лечение в санаторий.
– Какой еще санаторий?
– Для наркозависимых больных.
– Я – больной? Никуда я не поеду! – огрызнулся Олег.
– Ты еще не понял, что сегодня чуть не сдох? Если бы не дядька, то тебе бы уже лежать в ящике! Больше тебя такого я не намерен терпеть. Выбирай: или я тебя придушу, или пролечишься еще раз! – раздражаясь, подытожил Алексей.
– Я лучше сам повешусь, чем поеду лечиться. Ты знаешь, как там и чем лечат?
– Достаточно того, что это знаешь ты. А насчет повеситься – нет проблем. Я тебе даже помогу. Вдруг что-то у тебя пойдет не так, еще сорвешься, покалечишься и останешься инвалидом. Инвалид, наркоман – два в одном флаконе, это уже перебор.
– Спасибо тебе, батя, за заботу. Век не забуду.
– Для собственного сына – ничего не жалко! Так что к утру будь готов!
– Ладно, согласен, – выдавил из себя Олег.
– Еще бы кто спрашивал твоего согласия! Соберешь одежду и захватишь теплые вещи.
– Так еще же тепло!
– Да, середина августа, еще не холодно, но отправляю тебя на два месяца. Там будешь ходить в походы по памятным местам и теплая одежда тебе будет кстати.
При упоминании братом «памятных» мест я криво усмехнулся. Действительно, я запомнил те места навсегда!
– Батя, как называется санаторий? – поинтересовался Олег.
– Еловая падь.
– Завтра с утра и выезжаем, – добавил уже я.
Едва они ушли, я на машине поехал закупать продукты. Муку, крупу, макароны, растительное масло, три килограмма соли, спички – все с расчетом на два месяца проживания одного человека. Кроме всего прочего взял медицинскую аптечку, а в охотничьем магазине – полмешка банок пороха и патронов.
– А куда столько пороха и патронов? – удивилась знакомая продавщица.
– На всю артель, – не моргнув глазом ответил я.
– Слушай, Паша, привези мне соболюшку на шапку. Хорошо заплачу, – зашептала она.
– Если попадется, то обязательно, – пообещал я.
С утра моя снаряженная в дальнюю дорогу машина уже стояла у двора Алексея. Олег вышел с баулом, и они с отцом без задержки разместились в салоне.
– Ну, брат, с богом! – произнес Алексей.
И мы тронулись в путь.

Санаторий

К вечеру прибыли в маленький городишко. Нашли гостиницу, переночевали и двинулись дальше. Через четыре часа езды по едва заметной проселочной дороге добрались до глухой деревни Кудимово, где жили только староверы. Это одно из немногих оставшихся в Сибири поселений потомков раскольников, не принявших реформу православной церкви патриарха Никона.
Более пяти лет я не был здесь, а в Кудимове немногое изменилось. Те же низкие ограды из жердей, дома без телевизионных антенн, отсутствие автомобилей. Только количество домов уменьшилось. Зато у каждого двора одна-две телеги. Впечатление такое, будто время здесь застыло навсегда. Но нет, заметил я и элементы цивилизации, проникшие в поселок: во дворе Никодима, моего старого знакомого, стояла разобранная сенокосилка, а в соседнем дворе яростно визжала бензопила, вгрызаясь в податливую древесину. Выходит, правы те, кто утверждает: чем ближе староверы к обычному населению, тем мягче установки старой веры.
– Батя, неужели здесь находится санаторий?
– Нет, сынок, до него мы еще не доехали.
– Перед тем как выехать, я посмотрел в интернете: нет такого санатория! – выпалил Олег.
–Ты по Кемеровской области смотрел?
– Ну да.
– А он в Красноярском крае.
Да, заимка, куда мы направлялись, находилась в Красноярском крае. А сейчас мы подъехали к знакомому подворью. Я вышел из машины, поздоровался с шагнувшим навстречу хозяином, и мы с ним отошли в сторонку.
– Павел, порох привез? – первым делом спросил Никодим.
– Да помню, помню твою беду. И не только порох, но и патроны. Вам на всю деревню хватит. Дед, зарегистрируй уже свою берданку в милиции, получи разрешение, и никаких проблем с боеприпасами не будет.
– Так у меня никаких документов сроду не было: ни на ружье, ни даже паспорта.
– А как же с пенсией?
– Да никак. Нам от вашей власти ничего не надо.
– На охоту еще ходишь?
– Изредка. Только прогуляться, а ружье в основном разве от лихих людей.
– И часто бывают?
– Случается, – уклончиво ответил Никодим. – А ты, Павел, никак опять в Еловую падь направляешься? Снова бандиты покоя не дают?
– Хуже, наркомания одолела. Хотим хоть там отсидеться.
– Водка, табак, а теперь и наркотики – вот что дал вам прогресс.
– Не ворчи, дед Никодим. Лучше скажи: у кого взять лошадей?
– Две моих возьми, а третью я приведу от соседа. Как-то зимой наведывался туда, в Еловую падь. Жива избушечка, хорошую хоромину твой дед изладил. Да, вот еще что. Когда в следующий раз поедешь, не забудь захвати с десяток батареек для радиоприемника.
– Да не забыл я, просто думал, что у вас уже давно телевидение имеется.
– Это не телевидение, а рассадник зла и блуда.
– Но приемник-то слушаешь?
– Иногда. А то прошлый раз и революцию проспали. Василий! – закричал он сыну. – Сходь в тайгу, приведи зараз коней!
Оседлали лошадей, навьючили поклажей. И вот тогда, когда я достал из багажника карабин и передал его Алексею, Олег заметно занервничал:
– А это зачем?
– На всякий случай. Дорога дальняя, да по тайге. А твой отец – отменный стрелок, – ответил я.
И Олег заплакал. Скорее всего, он понял, что такое Еловая падь. У нас в родне порой звучало название этой заимки, где я в девяностых годах скрывался от бандитов. Но он не вникал в суть по малолетству, а вот теперь, видать, вспомнил.
– Батяня, – обратился он ко мне, – вы меня везете убивать?
– Да ты что? Мы везем тебя на лечение!
– Я от вас дорогой сбегу!
– Сынок, и не вздумай, – сказал Алексей и, передернув затвор карабина, дослал патрон в патронник.
Олег присмирел, но в глазах его еще долго блестели слезы.
Когда мы тронулись, Никодим осенил нас двуперстным крестом.

Сначала путь наш пролегал по лесной проторенной дороге, затем она плавно перешла в тропу, а через несколько километров вообще исчезла. Дальше двигались по известным только мне ориентирам, главным из которых служила речка Медянка. Пришлось пересекать ее вброд раз пять, а в одном месте даже прошли по руслу несколько километров. И несмотря на то что я много раз хаживал здесь, частенько сбивались с нужного направления. Как все вокруг изменилось за каких-то пять лет!
Ранняя осень – замечательное время! Яркие краски, кругом изобилие ягод, особенно много малины, да такой сладкой, что не оторваться. Как раз в это время и жирует на ней медведь.
Но мы ехали ни на что не обращая внимания. Мрачные, почти не разговаривали друг с другом, и каждый думал о своем. Осознавали ли мы с братом всю меру ответственности, намереваясь оставить Олега один на один с тайгой? Конечно, осознавали. Но он сам не оставил нам выбора.
Изредка я вглядывался в лицо Олега, с беспокойством ожидая проявления признаков ломки, однако пока ничего не было заметно. Он ехал безучастный ко всему, ритмично покачиваясь в седле в такт шагу лошади, будто в дремоте. То ли еще не окончательно увяз в этом смертельном болоте, то ли на него «положительно» подействовало отравление вехом. Хоть бы довезти его до места без приключений!
Наконец к обеду второго дня нашего путешествия скальные гряды, сжимавшие последние несколько километров русло реки, расступились, образуя широкую долину, и я увидел вдали, на противоположном лысом склоне, огромную кривую сосну. Жива старушка! А ведь лет ей, пожалуй, под двести. Но вид уже изменился: словно гигантским ножом ровнехонько срезали верхушку. Это ж сколько она приняла на себя ударов молний? Время и здесь дает о себе знать... Итак, мы добрались. Это и есть наша заповедная Еловая падь! Через пару часов мы уже продирались сквозь заросли кустарника к заимке.
Вот оно, мое пристанище, в котором я вынужденно коротал целое лето. Наш с Алексеем отец и дед давным-давно срубили избушку в такой глуши для своих охотничьих нужд. И разве могли они знать, что через много лет заимка эта послужит спасением мне, а теперь, возможно, и моему племяннику, их внуку и правнуку? Избушка как бы присела, стала ниже ростом, но до сих пор еще была крепка и надежна.
– Алексей, подай-ка сюда карабин, – попросил я.
И по пади разнеслось, отразившись от гористых склонов, эхо выстрелов.
– Ты это зачем? – удивленно спросил Алексей.
– Пусть зверье знает, что вернулись хозяева заимки!
...Потребовалось целых два дня, чтобы привести жилище в порядок. Олег не дурак, понял, что мы с братом не изменим своего решения, и теперь равнодушно наблюдал за нашими хлопотами.
В первую очередь занялись крышей. Толь, которым раньше была покрыта избушка поверх бревенчатого потолка, весь распался. Мы заменили его привезенным с собой толстым полиэтиленом, а сверху еще обложили дерном. Затем поправили топчаны, подремонтировали столик, за которым завтракали, обедали и ужинали. Расчистили участок вокруг заимки, прорубили дорожку, ведущую к речке, оборудовали склад для продуктов. Соорудили навес. Восстановили печурку. Особое внимание уделили двери: поставили мощные навесы, закрепили надежный кованый крюк, чтобы изнутри Олег мог запереться и чувствовать себя в безопасности.
– Все, сынок, живи наедине с природой и лечись свежим лесным воздухом! Это и будет твой санаторий, – сказал Алексей. – Через два месяца мы вернемся за тобой.
– Батя, оставь карабин! – взмолился Олег.
– Нет, сын, еще случайно застрелишься. Тебе будет достаточно топора и ножа.
– А если медведь? Сами-то карабин с собой взяли, а мне топор!
– Постой, – вмешался я, – чуть не забыл. Специально взял для тебя. – И передал ему аптечку, а также с десяток новогодних хлопушек. – Выстрелишь в морду, и медведь от страха сдохнет. А если серьезно, то здесь постоянной охотой медведи так запуганы, что, учуяв тебя, обойдут как можно дальше. Когда я был здесь, ни одного не видел. Да и волков здесь нет. Так что не дрейфь. Запомни, Олег: самый страшный зверь в тайге – это человек.
Тайком от брата, когда тот отошел к реке за водой, я сунул Олегу несколько упаковок анальгина. На всякий случай...
Прощание не затянулось. Всем было не по себе. Олег не мог сдержать слез и просил не оставлять его, но отец был неумолим. Видать, так натерпелся, что дальше некуда.
– Чего раскис? – сказал он сыну. – Будь мужчиной, это тебе не деньги у матери из кошелька тырить!
...Минула неделя. Вечером ко мне зашел Алексей.
– Паша, поехали съездим на заимку, проведаем Олега.
– Ты что? Рано. Он не только еще не вылечился, у него даже ломка не прошла.
– Не могу ждать. Только о нем и думаю. Как он там, в тайге, один-одинешенек?
– Ты лучше скажи мне: как мать?
– Она действительно думает, что тот в санатории. Очень надеется на благополучный исход. Иначе, наверно, с ума бы сошла.
– Пусть пройдет хотя бы месяц, вот тогда и поедем.
– Жестокий ты, Паша. А все потому, что нет у тебя своих детей. Вот когда будут, намучаешься с ними, тогда и поймешь меня.
– Зря ты так. Да мне твой Олег как сын дорог! Все, решили и давай больше об этом не будем!