Игорь Назаров. Жанна де Арк: «ведьма» Христова. Научно-популярная повесть

ПРОЛОГ

Читатель, дай мне руку, я хочу пригласить тебя в путешествие. Пойдём со мной, я знаю дорогу. Посмотри, где мы с тобой оказались. Видишь величественное здание? Это древний собор Нотр Дам де Реймс. Место коронации всех французских королей.
Да-да, мы во Франции и давай-ка, не теряя времени, пройдём внутрь собора. Он очень тщательно охраняется, но стража нас с тобой не заметит.
Посмотри - под высоченными сорокаметровыми сводами собора собралась огромная, пышно разряженная толпа. Пусть тебя не удивляют наряды этих людей. Взгляни на календарь – мы с тобой попали в 17 июля 1429 года.
Сегодня здесь должны короновать на французский престол дофина Карла де Валуа. То есть должно произойти событие, в реальность которого, хотя бы самую слабую, ещё совсем недавно во всей Европе не верил никто, включая самого дофина Карла.
Никто, кроме одной семнадцатилетней девушки.
Кстати, вот и она. Современники оставили нам запись, как она выглядела в сей знаменательный день. Поэтому мы с вами можем подробно её разглядеть.
На девушке короткая, чуть ниже пояса, мужская куртка из голубого бархата, расшитая золотыми шёлковыми узорами. Между прочим, голубой с золотом – цвета французских королей. Коротко подстриженные тёмные волосы покрывает бархатный берет малинового цвета. На ногах вишнёвые чулки и вишнёвые короткие сапожки. Девушка опоясана поясом с серебряными накладками. На поясе короткий меч в бархатных ножнах вишнёвого цвета.
А какова её внешность? Вот опять свидетельство современника, посланника миланского герцога Филиппо Мария Висконти, присутствовавшего на коронации.

«…Дева сия сложена изящно, у неё чёрные волосы, чёрные глаза, красивая грудь и приятный женский голос. Держится она совершенно по-мужски. В речах высказывает необыкновенную рассудительность. Ест она мало и никогда не пьёт вина. Она ненавидит многолюдные сборища и пиры. Ей очень нравятся дорогие боевые кони и красивое оружие…»

Такова была на пике своей славы Жанна де Арк. Национальная героиня Франции и одна из самых ярких личностей всей истории человечества! Единственная в истории женщина - Верховный Главнокомандующий! Единственная в истории, проделавшая путь от официально признанной ведьмы и еретички до канонизированной святой!
Её жизнь задокументирована так, как не документировалась жизнь ни одного из её современников, за исключением, может быть, римских пап. По крайней мере, о королях той эпохи нам известно гораздо меньше, чем об этой семнадцатилетней девушке. Судите сами: только очевидцами и современниками написаны о Жанне де Арк 22 французских, 8 бургундских и 14 иностранных хроник.
Добавим к этому мемуары её соратников. Ну и, наконец, многотомные материалы двух судебных процессов над ней.
Источников более чем достаточно.
Кстати, именно потому в этой повести вы почти не встретите ни одного вымышленного мною диалога. Все они – живые голоса, донесшиеся до нас сквозь толщу шести столетий. Я выделил их в тексте курсивом. Так что выдумывать что-то от себя не было ни малейшего смысла.
Повесть коснётся только одного эпизода из множества деяний Жанны. Начнём с 12 февраля 1429 года, когда Жанна с небольшим, но отлично вооружённым отрядом соратников отправится в безумно опасное путешествие из города Вокулер на северо-западе Франции на шестьсот километров к юго-западу. В город Шинон. Ко двору дофина Карла.
А закончим спустя три месяца – 8 мая. В момент, когда Жанна одержит победу в одной из самых великих битв Средневековья - битве под Орлеаном - и тем самым поставит себя в один ряд с величайшими полководцами в истории человечества.
Но она не просто «великий полководец» (кстати, великим полководцем называл её сам Наполеон Бонапарт, так что это не только моё мнение), нет, она была кем-то ещё. Но кем?
Все, кто имел с ней дело, в один голос твердят: «В этой девушке что-то было». Это «что-то» я и хочу показать, но объяснить не берусь. Скажу сразу, я не верю в то, что она крестьянка, пастушка из Домреми. Но нет никаких сомнений в том, что:
- в то время в Домреми действительно жила очень благочестивая девушка, дочь уважаемых родителей, которую звали Жаннетта Ромэ;
- что эта Жаннетта в январе 1429 года покинула родное село с целью спасти Францию и больше никогда не вернулась на родину;
- что наша героиня очень сильно хотела, чтобы все считали её именно той самой пропавшей крестьянкой из Домреми, и много в том преуспела;
- что под именем Жаннетты и выдавая себя за неё она появилась в городе Вокулёр, правда, уже через несколько дней стала называть себя – Жанна.
Всё бы ничего, но вот только Жаннетта Ромэ ни при каких условиях не сумела бы делать того, что делала Жанна: управлять боевым конём, носить доспехи, владеть мечом и топором, прекрасно разбираться в стратегии и тактике, управлять артиллерийским огнём…
А сама Жанна, как ниже будет видно, не знала очень многого о жизни Жаннетты Ромэ. По крайней мере два-три раза наша героиня встречалась и беседовала с глазу на глаз с этой наивной крестьяночкой из Домреми, чьё имя и биографию она взяла чуть позднее себе. И этот факт я тоже попробую доказать, опираясь на… дошедшие до нас слова самой Жаннетты.
Не берусь, однако, утверждать, что вместе с именем и биографией Жанна не забрала у этой крестьянки во время их последней встречи и жизнь. Ведь нельзя же было допустить, чтобы Жаннетта вдруг взяла и вернулась домой в тот момент, когда «она» вообще-то воюет под Орлеаном. Так что, может быть, тело Жаннетты Ромэ так и истлело в лесу рядом с Домреми. А может, она закончила свою жизнь в глубокой старости монашкой в каком-нибудь дальнем монастыре.
Жанна кем-то очень долго, возможно, с самого раннего детства готовилась для выполнения той миссии, которую в конце концов осуществила, а осуществив, вдруг вышла из-под контроля и стала очень опасна для всех, включая своих неизвестных нам воспитателей и покровителей.
Кто они были? Неведомо. Но, скорее всего, один из католических орденов. Историк и президент геральдического совета Франции виконт Оскар де Поли полагал, что Жанна, выражаясь современным языком, «проект» ордена францисканцев.
Однако с ещё большим основанием можно считать её «проектом» ордена доминиканцев – «Псов Господних». Ведь доминиканцев мы всё время видим неподалёку от Жанны. В ордене доминиканцев состояли женщины. Да ведь и инквизиция была в те времена полностью в руках доминиканцев. А если учесть, что инквизиция сразу отстранилась от обвинительного процесса Жанны, устроенного англичанами, но зато была инициатором и главным организатором оправдательного процесса Жанны в 1450-56 годах, то задумаешься.
Историк Жак Кордье считает, что Жанна продукт Тевтонского ордена. В обоснование этого он указывает на высочайшее военное искусство Жанны и то, что в путь из Вокулёра в Шинон её снаряжал один из германских герцогов Карл Лотарингский. Он дал ей людей, коней и снаряжение, плюс выделил на дорожные расходы сто золотых ливров. Чтоб размер суммы был понятен читателю, скажу: опытный каменщик в то время зарабатывал от силы 10-15 ливров в год. Рядовой солдат-наёмник - примерно 4-5 ливров в месяц.
В общем, как видим, у историков (во Франции работает целый Институт Жанны де Арк) есть предположение, что Жанна - главный герой некой спецоперации. Я это мнение полностью разделяю. И, в принципе, повесть эту можно было бы назвать «Спецоперация «Пастушка». Если бы… если бы волей-неволей я не пришёл к тому же выводу, что и соратники Жанны: «В этой девушке что-то было».
И это «что-то» не совсем вмещается в привычную картину мира. И, честно говоря, порой закрадывалась ко мне мысль о том, что…
Но… тссс, читатель, мы с тобой отвлеклись, а там, в Реймском соборе, какой-то шум. Давай-ка быстренько вернёмся туда и поглядим, что случилось. А вот что. Когда в собор стали заносить королевские штандарты и знамёна французских полководцев, Жанна остановила процессию и потребовала, чтобы её штандарт внесли первым.
Так и было сделано. Её белый стяг с вытканной на нём радугой внесли внутрь самым первым. И остальные штандарты вынуждены были расступиться перед ним.
Жанна показала рукой на своё знамя и сказала:
«Оно вынесло тяжесть – ему надлежит и честь»
Потом посмотрела на окружающих так, как только она одна умела. И головы высокородной знати и князей церкви почтительно склонились перед девушкой.
Жанна могла быть довольна. Пусть кланяются и пусть хорошенько осознают - чей на самом деле сегодня триумф.
А ведь всего полгода назад… 12 февраля 1429 года. Раннее утро. Западные ворота Вокулера. Отряд в двадцать человек стоит на выезде из города. Тихо всхрапывают кони. Сыплет с неба снег, и всадники кутаются в шерстяные плащи, из-под которых тускло поблескивают латы.
Во главе отряда Жанна. Рядом стоит, держа за узду её коня, правитель Вокулёра капитан Робер де Бодикур. Старый, опытный вояка.
Совсем недавно он выгнал прочь эту наглую девчонку, появившуюся в его городе откуда ни возьмись и заявившую, что она-де Посланница Божья и идёт спасать Францию. Дай ей сопровождающих и коней! Получила вместо этого затрещину. Не успокоилась. Переманила на свою сторону всех жителей Вокулёра. Побывала в Германии у герцога Карла Лотарингского. Добилась поддержки от него. И немалой поддержки. Убедила, наконец, и самого де Бодикура.
Теперь ей пора в путь. Шестьсот миль, большей частью по вражеской территории. Пройдёт ли? Робер де Бодикур вздыхает, снимает с пояса свой испытанный во многих боях меч и протягивает Жанне:
- Возьми. Пусть принесёт он тебе удачу. - Потом хлопает по крупу коня. - Поезжай, Жанна. И будь, что будет.
Всадники трогаются с места. Гулким эхом отдаётся стук копыт в каменной арке ворот. Путь очень далёк, в город Шинон. Навстречу славе. Навстречу бессмертию.


ГЛАВА 1. Путь в Шинон

Один из спутников Жанны, Бертран Пуланжи, позднее вспоминает об этом безумно рискованном путешествии:
«Повсюду кишели бургундцы и годоны (так французы называли англичан по любимому английскому ругательству God damned – будь я проклят) поэтому нам надо было соблюдать осторожность. Каждую ночь Жанна-Дева ложилась рядом со мной, не снимая плаща и сапог. Я был молод тогда, но, несмотря на сильное желание и телесное влечение, не посмел тронуть Жанну»
Эти строки Пуланжи писал на склоне лет. Поэтому, очевидно, запамятовал, что Жанна не каждую ночь спала с ним. Иногда, по неизвестным соображениям, она устраивалась в одной постели с другим своим телохранителем – Жаном из города Мец. Тот, вспоминая об этом, клянётся, что не только не делал никаких попыток овладеть Жанной, но и желания к тому не испытывал, несмотря на внешнюю привлекательность Девы. В отсутствие желания у Жана из Меца охотно верится, так как сей отважный воин был геем.
У спутников Жанны во время всей этой одиннадцатидневной гонки время от времени возникали сомнения в том, что король не то что Жанне войско даст, но и вообще примет и выслушает их.
Жанна же чувствовала себя вполне уверенно:
«Нас всё время одолевали сомнения, но Жанна повторяла, что не нужно бояться, потому что, когда мы приедем в Шинон, благородный дофин встретит нас с радостным лицом»
На своём пути Жанна совершает несколько очень интересных остановок. Первую из них - уже на второй день. И не где-нибудь, а в доминиканском монастыре Сент-Урбан. Там отряд провёл почти весь день и заночевал. Вообще-то это мужской монастырь, на что спутники указывают Жанне, но девушку это ни в малейшей степени не смущает. Она направляется в обитель, как к себе домой… и её впускают без всяких колебаний.
Эта ночь прошла в комфортных условиях. Дальше скакали почти без отдыха. Прерывая путь только на краткие ночные привалы, отряд пересёк чуть ли не всю Бургундию и Восточную Шампань. Переправился в стороне от мостов через три разлившиеся в весеннем половодье реки. Двигались по бездорожью, в стороне от больших дорог, осторожно обходя не только города, но даже деревни.
Жанна будто всю жизнь прожила в этих краях. И при этом утверждала, что никогда здесь не бывала, что это её «голоса» ведут отряд.
Наконец самый опасный участок пути, пролегающий по захваченной врагом территории, позади. Впереди город Осер. Последний город на вражеской земле. Сразу за ним уже королевский домен, или «Буржское королевство», как называли тогда ту часть Франции, что оставалась ещё французской.
И тут Жанна неожиданно изменяет своему правилу: идти быстро и тайно. Она направляется прямо в Осер, идёт там в кафедральный собор, слушает мессу, причащается и долго-долго молится.
Полдня за молитвами! А потом срывается с места и стремительно покидает город. Небольшой переход, и отряд уже на дружественной территории. Эту ночь они проведут не на сырой земле у чахлого костерка, как предыдущие, а в тёплых и мягких постелях. Под крышами гостеприимного городка Жьен.
Пусть пока воины спят, а мы с вами подведём некоторый итог прохода Жанны по Бургундии. Вы обратили внимание, что в начале самого опасного отрезка своего пути, в его крайней восточной точке, она довольно долго гостит в мужском(!)монастыре? Потом она исчезает с отрядом в бургундских дебрях. Проходит Бургундию с востока на запад, стараясь не попасться никому на глаза. Но в конце маршрута Жанна выходит из лесов и явно выставляет себя напоказ. Мне кажется, Жанна делает это умышленно. Она хочет, чтобы кто-то увидел её в Осере живой и здоровой. Очень похоже на то, что своими остановками в монастыре в начале пути, а затем в соборе Жанна как бы фиксируется для кого-то в «контрольных точках».
Да, в Осере Жанна ни с кем не общается. Только молится. Но для того, чтобы «считать» сигнал, и не надо непосредственного контакта. Достаточно, чтобы нужные глаза увидели её и сообщили кому надо что-то вроде: «Всё хорошо. Она жива».
Вторая половина пути до Шинона проходит куда более приятно, чем раньше. Отряд теперь не прячется, а идёт открыто. На отдых останавливается в городах. Сытно ест, сладко спит. Правда, скачут быстро, Жанна медленной езды не любит.
Но как бы стремительно ни двигался отряд, слухи о Деве, явившейся спасать Францию, летят ещё быстрее. В осаждённом Орлеане о Жанне узнают раньше, чем при дворе короля в Шиноне. Вот что через двадцать лет после этих событий вспоминает внебрачный брат короля Дюнуа, в то время оборонявший Орлеан:
«Я находился в Орлеане, который осаждали англичане, когда до меня дошли слухи о том, что через город Жьен проехала некая девушка, называемая всеми Девой. Она уверяла, что направляется к благородному дофину, чтобы снять осаду с Орлеана и повести дофина в Реймс для миропомазания. А так как я был королевским наместником и ведал обороной названного города, то послал к королю двух дворян, чтобы получить о сей Деве более полную информацию»
Пусть вас не смущает, что Дюнуа называет здесь Карла то королём, то дофином. Слово «дофин» он вкладывает и в уста Жанны.
И это очень характерный штрих. Из сторонников Карла только Жанна называла его в то время всё ещё дофином. Для всех других он был уже король, но только не для неё. «Голоса» ей сказали, что Карла ещё предстоит короновать, и не где-нибудь, а в Реймсе. Раз коронация, по мнению «голосов», ещё только предстоит, значит, и Карл пока не король.
Звать короля дофином с её стороны дерзко, конечно, но это не первая дерзость, которую мы слышим от «деревенской пастушки», и далеко не последняя.
Дворяне, посланные из Орлеана Дюнуа, прибывают в Шинон значительно раньше Жанны. Но при дворе о появлении на французской земле Девы узнают не от них. Кто-то решил не пускать всё на самотёк (пошлёт Дюнуа гонцов или нет, неведомо же), а подготовить появление Жанны у короля тщательней. И в Шинон приходит предтеча Девы!
Профессор теологии Жан Эро, очевидец явления предтечи, рассказывает такую историю: некая женщина по имени Марианна из Авиньона за три дня до прибытия Жанны, откуда ни возьмись, появилась в Шиноне (тщательно охраняемом, кстати сказать) и стала громко и экзальтированно всем рассказывать о своих видениях, в которых она видела разорения и беды Франции. А потом, дескать, она увидела доспехи и оружие. Испытав ужас, Марианна подумала, что ей предложат взять оружие и надеть доспехи. Но глас Божий громогласно сказал ей, чтобы она не боялась, ибо эти латы наденет и это оружие возьмёт в руки не она, а та, что идёт за ней. Дева-Спасительница! Смутив, таким образом, умы обитателей Шинона (умы, надо сказать, крайне суеверные, как и положено в Средневековье) Марианна исчезла из замка так же таинственно, как и появилась.
А вскоре некий гонец, представившийся «посланцем Девы», привёз письмо от Жанны дофину Карлу. И, со слов мэтра Эро, все пришли к твёрдому убеждению, что Жанна и есть Дева. Само письмо не сохранилось, но спрошенная о нём на судебном процессе Жанна передала его содержание. Вот как это зафиксировано в протоколе её допроса:
«Кажется, в этом письме говорилось, что она узнает своего короля среди всех прочих».
Впрочем, на суде Жанна отказалась принести присягу в том, что будет говорить судьям только правду, поэтому врала им много и охотно. Так что, может в том письме и совсем другое говорилось. Впрочем, это неважно. Важно: откуда именно Жанна направила это письмо в Шинон. А отправила она его из города Фьербуа, что в двадцати километрах от Шинона. Промчав за 11 дней шестьсот километров, Жанна как вкопанная остановилась рядом со своей целью. Зачем? Будьте уверены, причины были – без веской причины эта мудрая девушка ничего не делала.
Одна из них нам известна. Это - аббатство Сент-Катрин де Фьербуа – аббатство Святой Екатерины, если по-русски. С давних пор существовало поверье, что Святая Екатерина оказывает покровительство военнопленным. Поэтому те, чьи родственники оказывались в плену, заказывали молебны именно в этом аббатстве. А освобождённые пленники благодарность приносили в дар Святой Екатерине (читай: аббатству) оружием и доспехами.
Всё это делало аббатство в Фьербуа довольно доходным и неплохо вооружённым. Там Жанна и разбивает на несколько дней свой последний перед встречей с дофином походный лагерь. Не в городе, а в самом аббатстве, тоже мужском, кстати говоря.
Позднее мы с вами ещё вернёмся туда и увидим, что эти два дня Жанна потратила не зря.
В городе и в аббатстве Жанна появилась в сопровождении только двух своих спутников. Куда она отправила остальных? Зачем? Что они делали эти несколько дней? Это остаётся тайной. Может, всё дело в следующей загадке: а когда именно Жанна прибыла-таки в Шинон?
Уже упомянутые выше Бертран Пуланжи и Жан из Меца, опрошенные отдельно друг от друга, называют дату прибытия Жанны в Шинон - 23 февраля. И сама Жанна называла её на, а вот Хроники царствования Карла Седьмого и записки его секретаря Алена Шартье указывают, что Жанна появилась в Шиноне только 6 марта. 9 дней разницы!
Что это? Чья-то ошибка в датировке? Память кого-то подвела или переписчик ошибся? Или Жанне и её телохранителям хочется скрыть, что и где они делали в эти девять дней между 23 февраля и 6 марта? Не знаю. Но, как бы то ни было, а перед самым Шиноном отряд Жанны вдруг рассыпается по округе, чтобы вновь собраться вместе, когда Жанна по известным только ей признакам определяет: время встречи с дофином пришло. И она едет в Шинон.
23 ли февраля, или 6 марта, однако Жанна во главе своего небольшого, но уже спаянного испытаниями отряда прибывает
в Шинон около полудня, и уже вечером её приняли при дворе.

ГЛАВА 2. При дворе

Чтобы от этого словосочетания «при дворе» у вас не возникло в воображении нечто вроде Версаля времён Людовика Четырнадцатого, полагаю, стоит немного рассказать, что же это был за «двор».
По сути дела, это был кочевой табор. В постоянном страхе, ежедневно ожидая вторжения англичан или бургундцев, дофин Карл всё время перемещался по своим землям из замка в замок. Зимой он откочёвывал на юг, а когда становилось теплее – переезжал ближе к Луаре. Как половцы, право слово!
В этом году Карл выбрал для своего летнего «кочевья» Шинон.
Тоскливая безнадёга и ожидание близкого конца, царящие в королевском доме, стали чуть ли не физически ощутимыми после того как англичане, начав новое наступление, захватили все города по течению Луары за исключением Орлеана. Поэтому двор, и раньше не склонный к строгости нравов и благочестию, теперь погрузился в нескончаемые оргии и вакханалии. Пьянство, азартные игры, самый грубый и самый утончённый разврат - вот что творилось при дворе дофина круглосуточно.
Придворные, даже очень знатные, не гнушались выезжать на самый банальный грабёж округи, когда у них заканчивались деньги. Они бы, конечно, и в казну залезли, но в ней-то было пусто.
Дофин, не имеющий возможности, разумеется, выходить на большую дорогу, жил в царственной нищете. Даже колыбель для своего первенца он был вынужден просить в долг.
А буквально перед приездом Жанны и вовсе случилось нечто, ни на что в истории Франции более не похожее. Сапожник отобрал у короля сапоги! За долги. Ну ладно, не у короля - у дофина. Но всё же.
История сохранила имя отважного сапожника – мэтр Жак. Он сшил королю сапоги. Ждал-ждал оплаты, а её нет. Тогда Жак пришёл в замок, почтительно поклонился Карлу, забрал сапоги, завернул их в рогожу, ещё раз почтительно поклонился и ушёл.
Так что Жанну дофин Карл встречал в сапогах, которые дал ему на время архиепископ Реймский Реньо де Шартр. Прямо скажем, что со стороны архиепископа было очень благородным поступком - дать Карлу поносить сапоги. Ведь ещё совсем недавно Карлу пришлось выкупать архиепископа из плена.
Нет-нет, в плен почтенного клирика захватили не англичане и не бургундцы. Свои! Артур де Ришмон - коннетабль Франции (это нечто вроде министра обороны) взял да и приказал схватить его и бросить в темницу. Наверно, деньги не поделили. Де Шартр - он же не только архиепископ Реймский был, но ещё и канцлер Франции. В этой должности он где-то и перешёл дорожку коннетаблю. И Карл был вынужден выкупать канцлера у своего же коннетабля, который после этого стал фактическим правителем того, что осталось от Франции.
Но ненадолго…
В том змеином клубке, что представлял собой тогда двор, расслабляться нельзя было ни на минуту. Де Ришмон имел неосторожность позволить себе это, и возмездие не заставило себя ждать. Артур де Ришмон приблизил к себе некоего Жоржа ла Треймуля. Ну, а тот, осмотревшись и освоившись, втёрся в доверие к дофину и к архиепископу. Потом эта троица совместными усилиями низвергла всемогущего коннетабля и отправила его в изгнание. Коннетаблем стал Жорж ла Треймуль.
Правда, эта победа не обошлась без потерь. Вместе с низвергнутым коннетаблем ушли и его воины, а это полторы тысячи закалённых в боях рубак. Так что дофин лишился воинов, как после хорошей битвы.
Всего через пару месяцев, когда Жанна, овеянная славой орлеанской победы, будет обладать огромной властью, она вернёт Артура де Ришмона вместе с его отрядом и приблизит бывшего коннетабля к себе. Это, разумеется, не добавило любви к Жанне среди приближённых дофина.
Ну, а что же сам дофин? Что представлял собой этот человек?
В момент встречи с Жанной Карлу было 26 лет. Это был очень хилый человек с неуверенной, крадущейся походкой и затравленным, бегающим взглядом.
Двенадцатый ребёнок сумасшедшего отца и распутной матери - Карл был не уверен даже в законности собственного рождения, а не то что в законности его притязания на престол. Он был скрытен, лжив, коварен, недоверчив, но очень хорошо образован. Великолепно знал несколько языков, историю и географию. Вот только в тот момент меньше всего Франция нуждалась в историке и географе на престоле. Нужен был воин, а воином-то Карл и не был.
В истории есть традиционное представление о первой встрече Жанны с дофином. Сцена эта настолько яркая и красивая, что перекочевала без малейших изменений из исторических трудов на страницы художественной литературы и на киноэкраны. И, право слово, она того стоит. Напомним её вкратце.
Для встречи Жанны в залитом светом факелов и свечей тронном зале Шинона собрались все придворные числом несколько сотен человек. Сам же Карл, желая испытать Деву, скрылся среди толпы. На трон посадили подставную фигуру.
Жанна, войдя в зал, ничуть не смутилась видом роскошно одетой, знатной толпы и сразу поняла, что сидящий на троне человек - не тот. Услышав предложение найти дофина самостоятельно, Жанна, поискав глазами среди придворных, уверенно указала на Карла, чем привела в восторг, смешанный со страхом, как самого Карла, так и его приближённых.
Но так ли всё было на самом деле? Например, в так называемой «Чёрной книге» Жанна просит показать ей дофина. К ней дважды выводят подставное лицо, и дважды Жанна отвергает его. На третий раз вышел дофин, и Жанна сразу же его узнала.
А вот присутствовавшие при встрече камергер и медик дают нам совсем иную картину. Их показания очень кратки. Камергер Рауль де Гокур:
«Я находился в Шиноне, когда она прибыла туда, и видел, как она предстала перед его королевским величеством и советом. Я слышал её слова: «Светлейший сеньор дофин, меня послал бог, дабы помочь вам и вашему королевству». Увидев и выслушав её, король, чтобы лучше быть осведомлённым о том, кто она такая, распорядился передать её под надзор Гильома Белье, своего дворецкого, бальи Труа и моего наместника в Шиноне, чья супруга была известна своим благочестием. Затем он повелел, чтобы Жанну обследовали клирики, прелаты и доктора, дабы выяснить, должно ли и можно ли верить тому, что она говорит».

Медик Реньо Тьерри:
«Я видел Жанну, когда она предстала перед королём в Шиноне, и слышал, как она сказала, что её послал бог к благородному дофину, чтобы снять осаду с Орлеана и повести короля в Реймс для коронации и миропомазания»
Вот и всё. Куда-то исчезает и тронный зал, забитый придворной знатью, и дофин, прячущийся среди толпы.
А появляется просто деловое заседание Королевского Совета, в котором всего-то-навсего десяток человек. И дофин никуда не прячется, да и Жанне, чтобы опознать Карла среди десятка седовласых советников, совсем не требуется ни особая проницательность, ни помощь свыше. Это, конечно, если бы вообще, вопреки всякому этикету, Жанну не представили дофину, чем сразу же ясно указали самой Жанне на то, кто здесь кто. А её, надо полагать, всё же представили.
Так что всё было, как видим, намного скучнее, деловитее и проще. Да и действительно, мыслимое ли дело, чтобы дофин, теряя остатки своего авторитета среди придворных, вдруг стал бы трусливо прятаться от какой-то девчонки? Зачем это ему? Устроить испытание Жанне? Дескать - если её и правда бог послал, то она, конечно, укажет на короля, где бы он ни скрылся. Но ведь, решись Карл и впрямь на такое, это было бы испытание не столько Жанне, сколько самому Карлу. А ну как Жанна ошибётся и впрямь примет подставку за дофина? Что скажут окружающие? Что это подставная Дева, мошенница и проходимка, раз не смогла различить настоящего короля? А может, они скажут совсем наоборот? Скажут, что король не настоящий и действительно не имеет никаких прав на престол, раз даже Дева не указала на него.
Ну и зачем это всё Карлу было бы надо? Незачем. Этого и не было. А было вот что. Карл принял Жанну там, где и должно принимать подобных гостей, на заседании Королевского Совета. Он никуда не прятался и не пытался вводить Жанну в заблуждение. Состоялся короткий, как и положено при первой аудиенции, разговор, и дофин распорядился начать расследование данного дела.
Скучновато, зато правдиво.
Хотя постойте! Мы совсем забыли ещё про одного свидетеля. Да про какого! Про саму Жанну! Ведь она тоже рассказывала на суде о своей первой встрече с дофином. Ну и как же было дело, со слов Жанны?
«Когда я вошла в комнату, где находился король, то сказала ему, что хотела бы пойти на войну с англичанами»
Всё!
На вопрос, как же она узнала короля, Жанна ответила так, как обычно отвечала на вопросы суда.
«Я не помню»

ИНТЕРЛЮДИЯ ПЕРВАЯ: О пророчествах и Деве на белом коне

«Разве вы не слышали пророчество, что Франция будет погублена женщиной и возрождена Девой из пределов Лотарингии?» - так сказала мне Жаннетта, и я вспомнила это и было поражена. После этого я и многие другие поверили в неё»
Это говорила Екатерина Ле Рое о своём разговоре с Жанной.
«Разве не было предсказано, что Франция будет погублена женщиной и возрождена Девой?» - спрашивает Жанна у Бодекура.

«Разве вы не слышали пророчества…» - многие свидетели вспоминают, что во время первой встречи с ними Жанна именно этими словами начинала беседу с ними.
Да, слышали, слышали!
Действительно, за несколько лет до появления Жанны на кровавой сцене Столетней войны пророчество «Женщина погубила – Дева спасёт» начинает из уст в уста ходить по всей Франции.
В другом варианте пророчество звучит так:
«Се Дева грядет по спинам лучников»
Или иначе:
«Дева выйдет из дубового леса и проскачет на белом коне по спинам лучников»
Как видим, пророчество, несколько туманно, но враг Девы указан максимально ясно – лучники, основная сила английской армии.
Пророчество это приписывают не христианскому святому, а колдуну
- Мерлину, жившему, по легендам, в 4-5 веках в Шотландии. Но Мерлин, персонаж героических баллад, больше для простонародья.
А требуется, чтобы все слои населения пророчеством прониклись.
Поэтому среди интеллектуалов тогдашней Франции пророчество ходит за более авторитетным для них авторством Беды Достопочтенного, англо-саксонского философа и провидца, жившего в конце седьмого века. В таком варианте оно звучит несколько по-другому.
«Из дубового леса выйдет Дева и принесёт бальзам для ран. Она возьмёт крепости и своим дыханием иссушит источники зла. Она прольёт слёзы жалости, и острова наполнятся ужасным криком. Она будет убита оленем с десятью рогами, четыре из которых будут нести золотые короны, а шесть других превратятся в рога буйвола и произведут небывалый шум на Британских островах. Тогда придёт в движение Датский лес и вскрикнет человеческим голосом: «Приди, Камбрия, и присоедини к себе Корнуэлл!»
Хорошо написано, не правда ли? Всё так грозно и туманно, но в то же время и про Деву, и про Британские острова, которые из-за Девы наполнятся ужасным криком, сказано вполне определенно, без всяких туманов. В последнем предложении упоминается некая Камбрия. По понятиям тех времён – это местность, откуда франки пришли в Галлию (теперешнюю Францию). Ну, а Корнуэлл - это Англия. Хорош призыв к захвату Англии. Очень уместный, когда англичане в Париже и под Орлеаном.
Пророчества эти тем быстрее ходили из уст в уста и тем сильнее ложились французам на душу, чем хуже у них были дела. К моменту появления Жанны они как раз шли хуже некуда. Наверно, поэтому спасителем Франции в пророчестве выступает не мужчина – рыцарь, а девушка. Кто-то очень хорошо учёл глубокое разочарование французов в своих мужчинах-защитниках. В то, что мужчина спасёт Францию, уже не поверила бы ни одна живая душа, сколько ни запускай пророчеств. Все были уверены, что спасти Францию может только чудо. Народ жаждал чуда и поверить в него мог только в том случае если совершать его будет персонаж воистину чудесный – обычная девушка с необычными способностями.
Англичанам, конечно, эти пророчества тоже были прекрасно известны. И весьма их смущали и тревожили. Англичане-то ведь были такие же средневековые люди, как и французы, а значит, более чем охотно верили всяким предсказаниям. Тем более – предсказаниям своего достопочтенного земляка Мерлина. Легко представить, что начало твориться в британских умах и сердцах, когда они узнали - Дева из Пророчества явилась во плоти!