Смышляев Александр Александрович родился в 1952 году в горняцком поселке Темиртау в Горной Шории. По образованию геолог и тележурналист. Работал в геологических экспедициях в Сибири и на Камчатке, с 1989 года — в журналистике. Автор и режиссер телепередач и фильмов о Камчатке, Курильских островах, Чукотке. Автор трех десятков книг. Участник нескольких Курильских историко-географических экспедиций. Работал в геолого-разведочных экспедициях: Томь-Усинской, Янской, Северо-Камчатской и Пенжинской. Лауреат Международной литературной премии «Полярная звезда». Награжден орденом РПЦ Святителя Иннокентия III степени. Член Союза писателей России с
2006 года, член правления СП России. Живет в Петропавловске-Камчатском.
2006 года, член правления СП России. Живет в Петропавловске-Камчатском.
1.
Кто уходил в таежные маршруты, тот знает: идешь на день – бери на два. Бери всего: и патронов, и хлеба, и тушенки. Нести тяжело, зато надежно и голове спокойно: переживать и отвлекаться от главного дела не надо.
Помимо рюкзака с трехдневным запасом пищи и чехлом от спальника, на Сергее висит двустволка, полевая сумка и радиометр, в руках геологический молоток, на поясном ремне короткий патронташ, нож и горный компас. А идти в гору, на вершину гольца Зеленого. И солнце палит, знать, к грозе. Но маршрут необходимо пройти именно сейчас, даже если и дождь хлестанет. Надо попытаться поймать радиоактивную аномалию на севере листа карты, она туда потянулась. Потому что от результата поисков может уже на днях решиться многое: работать им дальше в районе Зеленого или переезжать. А хотелось бы еще здесь покопаться, уж очень много вопросов у геологов накопилось.
Впрочем, вопросы копятся всегда, если хорошо работаешь не только ногами, но и головой. И всегда хочется задержаться. Но начальству, как водится, кроме фактического результата нужен еще и план: и по проходке шурфов, и по шпуровке, и по километражу маршрутов. План – это деньги на будущее: не сделал – урежут, перевыполнил – добавят. Поэтому лучше ходить по мокрой тайге, чем лежать в сухой палатке, пережидая непогоду.
– Серега, напрягись, – настраивал, почти уговаривал его вчера начальник партии Игорь Евдокимов на вечерней радиосвязи. – Ты там один из геологов остался, поэтому вся надежда на тебя. Сергей Полухин вылетит днями, пока он здесь нужен, да и жена у него приболела, но план-то по маршрутам необходим сейчас, в конце месяца. Обойди север, намотай недостающие пятьдесят километров. Глядишь, и аномалию зацепишь, она должна там проявиться по обе стороны гипербазитового массива. Побегай, Серега!
– А шурфы кто документировать будет? – вяло отбивался Сергей, понимая, что это бесполезно. – Горнякам заработок нужен, наряды закрывать пора. Да и план по проходке тоже еще не сделали.
– Я тебе молодую специалистку пришлю, только что к нам поступила, в поселке еще сидит. На шурфы девушку поставишь. А сам иди в маршрут.
Ушел он рано утром, когда лагерь еще спал. Предвидел, что день будет жарким.
Солнце поднималось к зениту, когда Сергей вышел из зоны высокогорного низкорослого кедрача на голую щебенистую предвершину гольца. Теперь можно и отдохнуть, иначе запаришься. Он снял рюкзак и ружье, сел на булыжник, достал фляжку с водой. Здесь гулял ветерок, и потное тело даже через рубашку ощущало его прохладные струи. Далеко внизу, сколько видел глаз, расстилалась млеющая от жары тайга, плотно, сплошным ковром застелившая деревьями и травами мягкие горные увалы и речные долины. И только гольцы, разбросанные по хребту Кузнецкий Алатау, вытянувшемуся прерывистыми гривами с юга на север, от Горной Шории до Мариинской тайги, торчали серыми скалистыми и курумовыми проплешинами здесь и там.
Любимые места, уже на четверть исхоженные ногами геолога Сергея Рыжикова, всегда притягивали его взгляд, он не уставал ими любоваться и теперь уже не мог представить себе, что после окончания горного института мог бы распределиться в какой-нибудь другой регион. Здесь он состоялся как геолог, здесь ему работается всласть.
Неподалеку, на западном склоне гольца, чуть выше границы леса и горной тундры что-то блеснуло, отразив солнечные лучи. Наметанный глаз Сергея уловил эту вспышку. Он достал из рюкзака бинокль. Что это? Какая-то груда камней, а может, металла? Кварц, доломит? Или старый, брошенный автомобиль? Но откуда он здесь, в дикой тайге, вдали от дорог? Надо сходить посмотреть.
Он снова впрягся в свою ношу, прошел около километра на запад и среди буйных горных трав увидел останки самолета. Разбитый фюзеляж, сплюснутый ударом, а затем и снегами, пустые глазницы квадратных окон, фрагменты крыльев со спекшимся, оплавленным от горения металлом и отброшенный метров на сто вниз по склону ржавый двигатель. На фюзеляже видна огромная звезда в круге – облинявшая, но местами еще сохранившая малиновую краску.
«Американец! – удивился Сергей. – Надо же, куда занесло...»
Чуть ниже виднелись колеса, какие-то разрозненные железяки, второй двигатель и куски лопастей от винтов. Характерный нос самолета выдавал в нем «дуглас».
Сергей был озадачен. Что это? Давняя авария? Знают ли о ней? Нет ли в самолете останков летчиков и пассажиров?
Он заглянул через разбитые окна внутрь фюзеляжа, в смятую кабину, внимательно обшарил их взглядом, затем обошел вокруг обломков, осмотрел крылья, ручкой молотка обшарил травы, но человеческих останков не обнаружил. Наверное, разбившийся самолет нашли сразу после аварии, специалисты о нем знают, поэтому никакой сенсации в его находке нет. Да это и хорошо, не нужна ему сейчас сенсация.
Сергей спустился к двигателю. Увидел на нем дюралевую табличку с выбитыми цифрами и латинскими буквами. Молотком сбил табличку, попытался читать: «Райт аэронавтик корпорейшн». Дальше неразборчиво, перевести трудно, много цифр. В самом низу: «Циклон-14» и «Made in USA». Положил табличку в карман рюкзака – вдруг пригодится. Затем достал карту и компас, взял несколько азимутов на видные вершины, поставил на карте точку там, где азимуты сошлись. «Передам по рации на базу, пусть запросят кого надо, проверят».
Вспомнилось, как в прошлом году в маршруте по Тумуясу он наткнулся на человеческий череп. Костей не было, растащили звери, а череп был старый, сквозь рыхлую кость местами проросла трава. Сергей не стал его трогать, а после маршрута сказал о находке начальнику партии.
Тот отмахнулся:
– Здесь постоянно кости находят, особенно черепа. Во время войны в этих местах заключенные строили железную дорогу к марганцевому месторождению. Говорят, побегов было много, терялись в тайге. Да и умирали от тяжелого труда. Так что не удивляйся...
Но как не удивляться? Как привыкнуть к таким находкам? Вот и эта взволновала душу. Кто летел, зачем летел, что стало с пилотами, а возможно, и с пассажирами?
Сергей посидел еще некоторое время возле фюзеляжа разбитого самолета, сожалея о том, что нет фотоаппарата, затем засобирался продолжать маршрут. Сиди не сиди, а надо идти.
Через полчаса поднялся на вершину гольца. Стало понятно, почему он Зеленый: щебень, покрывающий округлую макушку горы, сплошь подернулся зеленым мхом.
Здесь вольно гулял прохладный ветер. Он растрепал и обсушил влажные волосы Сергея, охладил вспотевшее тело. Вид с гольца открывался на всю окрестную тайгу, на все триста шестьдесят градусов. Внизу на юге, на безлесной седловине между Зеленым и соседней безымянной горушкой, белели палатки их лагеря. Если посмотреть в бинокль, то и людей можно увидеть, коль еще не разошлись по работам. Но Сергей не стал доставать бинокль, некогда. Вместо этого открыл сумку и вынул полевую книжку. Сделал запись: «Точка номер один, начало геологического маршрута...»
2.
Теперь его путь лежал вниз, к северному подножью гольца, в долину реки Кии. Удел геолога – смотреть под ноги. Но как удержаться, чтобы не залюбоваться тайгой! Здесь, у вершины, она свежая, еще весенняя, изумрудно-зеленая с буйно цветущей белой черемухой, с дымчатыми кронами изувеченных ветрами горных кедров. Ковер трав вперемежку с желтыми лютиками, огоньками, медуницами, саранками и марьиным корнем стелется под ногами. На старом пне сидит вертлявый бурундук, попискивает и с удивленным испугом глядит на человека: кто ты, опасен ли мне?
– Спокойно, малыш! – машет ему свободной рукой Сергей. – Не до тебя!
Точка наблюдения номер два. «Склон гольца, покрытый мелкощебенистой россыпью дунитов и перидотитов...»
Пока – ни одной скалки с коренными горными породами, склон закрыт дерном и мелкими обломками дунитов. Радиометр попискивает ровно, стрелка почти не двигается. Не отбивается здесь никакой аномалии, надо искать дайки, а лучше – жилы.
Вскоре травы поднимаются в человеческий рост. Здесь уже лето, июль. Остались наверху кедры, без них взяли свое осинники и ивняки. А вот и медвежья тропа, по которой идти сквозь душные травы одно удовольствие. Только идти надо шумно, не испугать хозяина своим неожиданным появлением, не вызвать агрессию.
Ложе небольшого ручья, к которому привела тропа, выстелено мелкой галькой. Здесь те же дуниты, перемежающиеся с габбро. Но встречается и белый, молочный кварц. Он пустой, без намека обохренности, оруденелости. Все это Сергей записывает в полевой дневник и идет дальше.
Ручей впадает в верховье речки Большой Растай шириной в этом месте всего-то в два шага, но с бурным течением. Речка режет подошву склона гольца вдоль границы дунитового массива, то и дело обнажая соседствующие с ним рассланцованные породы. Сергей решает спускаться по ней, чтобы детально осмотреть обнажения. И до него по Большому Растаю не раз проходили геологи – новокузнечанин Владимир Огнев, мартайгинец Ефим Шпайхер. Кое-где на скалах остались следы сколов от их молотков. Но они работали только молотками, один искал хромиты, возможно, и алмазы, другой золото. Сергей же вооружен еще и радиометром, и знаниями геологии урана, ему нужны радиоактивные руды. Да, массовые, всеобъемлющие поиски урана ведут с некоторых пор все геологические партии страны, но они делают это попутно, на бегу, без особого усердия, как дополнительную нагрузку, мешающую основной цели, а специализированный отряд уранщиков здесь впервые, поэтому Сергею нельзя ошибиться и что-то пропустить.
Речка запрыгала с камня на камень, то и дело образуя небольшие водопады. Опять стала донимать жара и духота. Ноги в болотных сапогах совсем запарились, и Сергей решил устроить небольшой передых. Скинул сапоги, повесил на колышки проветриваться. Портянки раскинул по нагретым солнцем камням. Костер разводить не стал. Напился из реки и надрезал банку сгущенки. Она сытная, на несколько часов хватит.
Конечно, радиоактивную аномалию он здесь, среди основных и ультраосновных пород, вряд ли найдет, но все это надо тщательно задокументировать, чтобы не осталось никаких сомнений. А значит, придется целый день возиться с камнями и скалами, вывернутыми и обнаженными речкой. Геолог Ефим Шпайхер в свое время тоже не нашел здесь золота, но дотошно изучил местность, исходил ее маршрутами. Сергей две производственные геологические практики отработал в отряде Шпайхера в Мартайгинской экспедиции. Они тогда работали недалеко от гольца Зеленого, но ближе к Таскылу, в среднем течении реки Кии, захватывая и ее притоки – от Растая до Шалтыря. Прекрасное было время! А какие практические знания для работы геолога преподал практикантам – а их работало двое – опытный геолог, кандидат наук Ефим Давидович Шпайхер! Сергей не раз с благодарностью вспоминал учителя.
«Даже если маршрут пустой и неинтересный, ничего не дает ни уму ни сердцу, пройди его полностью, не ленись, не пиши догадками, описывай только то, что видишь. Бери образцы любого непонятного тебе камня. В геологии все делается на доверии. Геолог один в маршруте или в забое, его никто не видит, он может написать в дневнике что угодно. Может даже сесть у реки и придумать маршрут, описав его по аналогии с предыдущим, параллельным, вроде бы похожим. Но стыдно будет смотреть на карту с нанесенной тобой ошибкой, твоим враньем, домыслами, нестыковками. Последователи скажут: что за дурак здесь прошел? И пройдут твоим путем снова, чтобы поправить дурака, найти истину. А ты ведь оставишь свою подпись в конце описания маршрута. И будет тебе дурная слава! Не только прижизненная, но и посмертная».
Это напутствие Шпайхера стало для Сергея, пожалуй, основным в работе. Вот и сейчас, обувшись в сухие сапоги, он снова принялся обстукивать молотком и прослушивать радиометром скалы. Пустые скалы. Но осмотреть их обязательно нужно.
В речку впадал небольшой ручей, берущий начало в каровом озере Тихом, заполнившем дно цирка под юго-восточным склоном Зеленого. Сергей вознамерился дойти в этот день хотя бы до озера и заночевать там. Но, пока он увлеченно лазил по скальным выходам вдоль берега реки, западную сторону неба стала закрывать густая черная грозовая туча. Она медленно наползала на голец и, приблизившись к нему, разразилась раскатами грома и сполохами молний.
«Вот и напарило грозу», – уныло подумал Сергей, ища глазами подходящее место для укрытия от дождя.
Едва успел залезть под невысокую, но разлапистую пихтушку, как набежал ветер, растрепал травы, раскачал верхушки деревьев, обдал прохладой разгоряченное тело. И тут же, громыхнув очередным раскатом, черная туча пролилась дождем, вскоре перешедшим в настоящий ливень.
Пихта недолго защищала геолога от падающей с неба воды. Пришлось доставать из рюкзака энцефалитку и надевать на мокрую рубашку. Но и энцефалитка вскоре насквозь промокла, стало зябко, с лица то и дело приходилось мокрой ладонью сбрасывать воду.
А туча, как на грех, словно зацепилась за вершину гольца и не уходила. «Когда ж ты вся выльешься?» – мысленно ругался Сергей, глядя на буйство вздувшейся и вспенившейся реки, помутневшие струи которой все набирали и набирали скорость, сминая прибрежные травы и сгибая тонкие ветки ивняков. Речушка на глазах превращалась в полноводную речку.
Но вскоре напор дождя заметно спал, и лишь отдельные крупные капли продолжали со стуком падать на пропитанную водой тайгу и землю. Туча отцепилась от гольца и стремительно уходила на северо-восток, унося с собой грозу.
Опять Сергею пришлось сушиться. Зато умытая тайга засияла свежей, чистой зеленью, поднявшиеся травы стали изумрудными и поблескивали на солнце оставшимися на них алмазами водяных капель. К тому же ливень прибил мошку и комаров, и голый Сергей с удовольствием подставлял тело набиравшему жар светилу. Да здравствует вольная таежная жизнь! Да здравствует жизнь, просто жизнь!
Сергей почувствовал прилив сил и готовность продолжить работу. Но пока он ждал, когда окончательно высохнет одежда, разложенная на больших округлых камнях.
Тайга вошла в его жизнь еще в детстве. Он родился в семье геологов. Дед работал на приисках, двоюродный дед читал лекции о полезных ископаемых в Томском политехе, отец с матерью искали, затем разведывали железную руду в Горной Шории. Правда, отец вскоре нашел другую любовь и уехал с ней на Кавказ, а Сергей рос у деда на приисках. Воспитывала бабушка, которая разрешала ему подолгу пропадать с друзьями в тайге. Тогда он и узнал, и полюбил тайгу.
Вспомнился рассказ матери о том, как она так же, в геологическом маршруте, после грозы с обильным дождем наткнулась на берегу реки на труп почтальонки, шедшей к ним в партию с большими деньгами. Почтальонка добиралась пешком, привычно несла геологам зарплату, но утонула во взбухшей реке. Видимо, не могла, побоялась бросить тяжелую сумку с деньгами. После грозы вода в реке упала и мертвая женщина оказалась на берегу. Мать не знала, что делать, но, успокоившись, благоразумно решила не трогать ни труп, ни деньги, вернулась в партию и рассказала о находке людям. Потом геологи, получившие долгожданную зарплату, скинулись на похороны почтальонки, а матери в благодарность купили отрез хорошей материи на платье. Рассказывая об этом, мать доставала состарившееся платье из шкафа и любовалась им, пританцовывая. «В нем я и познакомилась тогда с твоим отцом, только что прибывшим к нам в партию. Молодой специалист, с высшим образованием, красавец! Мы сразу стали жить вместе, ведь настоящая любовь – быстрая, а я поверила ему...» Потом радость переходила в обиду за предательство отца, но в конце концов мать справлялась с собой и, махнув рукой, заканчивала: «Это было так давно! Зато у меня остался ты!» И она обнимала юного Сергея и целовала его в щеку. А он думал об отце: какой он, что за человек, чем сейчас занимается, есть ли у него другие дети? Ответов не было, отец никогда не давал о себе знать, и мать полагала, что с ним что-то случилось, его нет в живых.
3.
Снова сияло солнце, и Сергей продолжал планомерно осматривать и обстукивать скальные обнажения, сплошной грядой выстроившиеся вдоль возвышенного левого борта реки. Когда уставал, спускался к воде и недолго отдыхал. Постепенно он приближался к озеру и, дойдя наконец до травянистого зыбкого берега, с облегчением оглядел окрестности: скалы закончились и только на противоположном берегу озера поднималась в небо голая вертикальная стена каменного цирка, глубоко врезанного в восточный склон гольца Зеленого. Внимательно разглядывая эту неприступную стену, Сергей заметил лестницу, свисавшую с самой верхней точки стены к дну цирка. Ого! Это ж метров под сто! Неужели геологи из отряда Огнева соорудили? Когда ж это было? Давненько, лет двадцать прошло. Наверно, лагерь у них был наверху, а работа – здесь, в цирке, вот и соорудили они лестницу, навесив ее на скалы, чтобы не ходить вкруговую, делая лишние километры.
Тем временем стало вечереть. Здесь, на дне цирка, быстро наступили сумерки, от озера потянуло холодом. «Неуютно будет ночевать», – подумал Сергей, выискивая глазами место для костра. Пришлось уходить от озера к лесу – к дровам. Достав из рюкзака обмотанный запасными портянками легкий топорик, нарубил сухостоя и развел огонь. Затем начал делать нодью, чтобы поджечь ее ночью.
Вскоре стала донимать мошка, пришлось доставать мазь. И все-таки на душе было хорошо, спокойно. Сергей любил часы отдыха у костра после трудового дня. Растянувшись на пихтовых лапках, настеленных у камня, который задерживал тепло разгоревшегося огня, он начал планировать дальнейший маршрут. На восток идти нет смысла, туда потянулись сплошные дуниты и габбро, значит, придется пустым ходом вернуться в верховья ручья и обогнуть голец Зеленый с севера и запада. Наверняка там все закурумлено и задерновано, но пройти надо. Как раз намотается километров пятнадцать. А послезавтра выйти маршрутом к среднему течению Саянзаса и по нему подняться домой, в лагерь. Это еще километров пятнадцать. Да сегодняшние пять. Хорошо! И геологии польза, и плану тоже.
Настала пора подумать о еде. Хотя чего там думать: тушенка с хлебом и пучком тут же сорванной черемши – прекрасный ужин.
Но долго наслаждаться отдыхом Сергею не пришлось. Макушка неба еще отблескивала закатным кумачом, когда ее стала закрывать черная туча. Шла новая гроза, далеко на западе засверкали молнии. Сергей забеспокоился: придется прятаться в лесу, а значит – прощайте, спокойная ночь возле жаркой нодьи и крепкий сон. Но собраться он не успел: дождь хлестанул неожиданно и сильно. Резкий порыв ветра задул костер, разметав пепел и искры. Побросав вещи в рюкзак и подхватив ружье, Сергей побежал в гущу леса, под пихты. Но убежище оказалось ненадежным, вскоре с веток закапало, а там и полилось несколькими ручейками сразу. Молнии яркими прочерками разрывали темное небо, сердито и подолгу рокотал гром. Сергей дважды поменял укрытие, но это не помогло – вскоре он был мокрым до трусов и майки.
Так прошел час, возможно, и больше, но гроза не унималась, туча не уходила, цепко держась за вершину гольца. Ожидание утомляло Сергея, наваливалась усталость, слипались глаза, усилилось беспокойство за нормальный ночлег, когда можно будет по-настоящему отдохнуть, и он стал думать о срочном побеге в лагерь. Почему бы и нет, если воспользоваться лестницей, навешенной на стену цирка? Надо попробовать подняться по ней, и тогда часа через два он уже будет в лагере, успеет обсохнуть и выспаться в своей палатке, а утром продолжит маршрут.
И это реально! Сборы заняли пару минут, и вот уже Сергей быстрым шагом, разбрызгивая воду в накопившихся вокруг лужах, мокрый до нитки, пробирается сквозь тальники по берегу озера к лестнице, высматривая ее при вспышках молнии.
Лестница, это рукотворное сооружение, обнаруженное им здесь, в дикой тайге, вызывала не только удивление, но и восхищение. Оказывается, люди навесили лестницу, сделанную из лиственничного бруса, на кованые металлические клинья, вбитые в скалы, а перекладины из обрезков того же бруса были не просто прибиты к вертикальным стойкам гвоздями, а для надежности еще и перевязаны толстой металлической проволокой. Какая кропотливая работа! Недаром лестница висит уже двадцать лет с момента работы здесь партии геолога Огнева. Висит, не обрушилась!
Сергей с силой дернул лестницу на себя за нижнюю перекладину, проверяя ее надежность. Держит! И почти не шелохнется. И тогда он полез по ней, перебирая мокрыми руками замшелые от времени перекладины. Хорошо, что было темно и он не видел под собой пугающей пропасти с отдаляющимся с каждым шагом каменистым дном. Но вдруг одна из перекладин переломилась под его ногой – он едва удержался, успев повиснуть на руках. И тогда пришел страх. Не хватало еще упасть, разбиться, и ведь никто его там, на дне цирка, никогда не найдет, и лишь через много лет какой-нибудь случайно заглянувший туда человек обнаружит старый череп, через который проросла трава... Да, перспектива... Надо быть осторожным, пробовать каждое движение, чтобы не обвалилась под рукой или ногой очередная подгнившая перекладина. Но если обрушится вся лестница, тогда точно несдобровать. От этой мысли по телу пробежала дрожь. Но испугаться по-настоящему Сергей не успел, так как в нескольких метрах от него в скалу ударила молния. Вспышка ослепила Сергея, полетел веер искр, запахло озоном и жженым камнем. Этого еще не хватало!
И тут молнии стали бить в скалу одна за другой, как будто намереваясь сбросить человека с лестницы. Сергей вспомнил, что геолог Огнев искал хромиты, и он их нашел в обнажении этого цирка, который сложен крепчайшими глубинными гипербазитами, недаром цирк обнажился вертикальной неприступной стеной. Такие каменные массивы выносят с собой из огромных глубин хромитовые руды, магнетит, медь, огнеупоры, поэтому сюда и бьют молнии, поэтому и лежит на склоне гольца разбившийся самолет, влетевший в магнитную аномалию. И лестница понадобилась геологам не для сокращения пути, как подумалось сразу, а для того, чтобы правильно опробовать хромитовую рудную залежь, иначе до нее не добраться.
Догадка объяснила удары молнии в магнитные камни, но не успокоила, а только сильнее напугала Сергея. Но отступать было поздно, как минимум половину пути он уже преодолел. Если бы умел молиться, Сергей обратился бы к Богу, прося защиты. «Лишь бы не в меня, лишь бы не в меня», – мысленно повторял он и тянул дрожащие от усталости руки к очередной перекладине лестницы, чтобы подтянуться еще на ступеньку, затем на следующую, на следующую... Сколько же их?
И тут трухлявые перекладины стали сыпаться под его весом одна за другой. Он уже не опирался на их середину, а ставил ноги на края, рядом с вертикальными брусьями – так надежней, но перекладины все равно ломались, уходя из-под ног, и Сергей опять повисал на руках, выискивая ногами опору, из-за чего и отдыхать пришлось чаще. Чтобы разгрузить уставшие и уже почти не гнущиеся пальцы, он обхватывал лестницу локтевым сгибом одной руки, а другой придерживал намокший, потяжелевший рюкзак, давая отдых плечам. Ливень заливал глаза, и приходилось то и дело сдувать воду с лица или убирать ее касанием лба о лестницу.
Уже на остатке сил, когда стало казаться, что до конца лестницы добраться не удастся, она вдруг закончилась. «Я последний, кто по ней взобрался», – подумал Сергей, неожиданно нащупав над собой не очередную трухлявую перекладину, а дощатую полку и трос, которым прикрепили лестницу к толстой трубе, вбитой в камни. Он заполз на полку, с облегчением снял с плеч ружье и рюкзак и лег на спину, вытянув уставшие руки вдоль тела. Молнии, бьющие в стену, остались внизу, теперь Сергей видел только их отблески. Но дождь не унимался и, казалось, еще яростнее хлестал пульсирующими от ветра струями по лицу. Но он выбрался! И это главное.
Теперь оставалось только найти силы, чтобы встать и пойти в сторону лагеря.
4.
Из крайней палатки доносились голоса: горняки не спали. Сергей бросил рюкзак и ружье у входа и зашел внутрь. Мокрое тело обдало теплом от натопленной печки. Мужики резались в карты.
– О, Сергей! А мы тебя не ждем сегодня! – удивленно воскликнул горный мастер Трофимыч, блестя очками, отражающими свет керосиновой лампы. – Чего?
– Гроза вспугнула, на гольце жутко что делается, – ответил Сергей, усаживаясь на краешек нар у печки. – Как тут без меня?
– Как раз перед грозой вертолет был, – с готовностью ответил мастер, откладывая карты в сторону. – Молодую геологиню привез, продуктишков немного. Ты извини, но мы палатку девчонке ставить пока не стали, в твоей спит, ты ж сам сказал, что дня на три уходишь.
– Ладно, перебьюсь, на полу посплю, – отмахнулся Сергей. – После дождя снова уйду, маршрут надо закончить. Шурфы как?
– Нормально добиваются, без взрывчатки идем, на кайло. Девчонка документировать будет?
– Да, как подсохнет, отведешь ее на профиль, покажешь. Молоденькая, говоришь?
– Соплячка совсем.
– Тогда смотрите мне, чтоб без шуток с девушкой!
– Серега, ты что? Это ж пустой номер, – развел руками молодой горнорабочий Петро Балук. – Геологиня – это не для нас, это для тебя.
– Но-но! – Сергей показал парню кулак. – Не балуй, Петруха! Чего языком болтать? В картишки вон не прокинься.
– Может, поешь чего? – предложил Трофимыч.
– Нет, устал, пойду с ночлегом придумывать. Пока, мужики!
– Печку мы ей растопили, дров там у тебя еще много! – вдогонку крикнул Трофимыч. – Наверно, подкидывала перед сном.
– Разберусь!
К своей палатке подходил с любопытством, но там было тихо и темно. Зато натоплено.
– Кто здесь? – раздался испуганный девичий голос, как только он зашуршал пологом.
– Это я, Сергей Рыжиков, из маршрута вернулся, – откликнулся Сергей.
– Ой, извините! А меня временно сюда положили. – голос невидимой им в темноте девушки виновато задрожал.
– Ничего, – успокоил ее Сергей, – я найду себе место, у меня ж доски на полу постелены, спальник толстый. Да и уйду я утром снова, так что живи пока здесь. Лампу засвечу?
– Конечно, зачем спрашиваете?
– Тебя же Тоней зовут?
– Да.
– Тогда и меня – просто Сергей, без выканья, мы ж коллеги, геологи, давай по-простому.
– Поняла, извини.
Он зажег лампу и наконец-то увидел девушку. Она лежала в спальнике, выпростав голову с взъерошенной копной светлых волос. В глазах испуганно металось отражение горящего фитиля лампы.
– Может, я лягу на пол? – неуверенно спросила она.
– Перестань, все нормально, спи. Я пошумлю чуть-чуть, печку расшурую, одежду сушить развешу и тоже улягусь. Утром поговорим.
– Хорошо.
Когда он наконец тоже затих в своем спальнике, то понял, что больше не слышит шума дождя и раскатов грома. Похоже, ушла гроза. Надолго ли?
Уснуть сразу не удалось, несмотря на усталость. В голову лезли мысли о девушке. От начальника партии Сергей знал только, что она приехала в экспедицию после Новосибирского университета, геолог. Интересно, одна приехала или с парнем, а то и мужем? Скорее всего, одна, иначе их распределили бы вместе в одну партию.
«Ох, Серега! – мысленно ругнул он себя. – Уже прицениваешься к девчонке, ловелас этакий. Зачем она тебе? Работать надо, девчонки подождут. Вон Полухин – сразу из института приехал с женой и ребенком и теперь вместо поля сидит дома, нянькается, пока жена в больнице лежит. А он, Сергей, без него тут один и в маршруты бегает, и шурфы документирует – хоть разорвись. Хорошо, эту девушку прислали, теперь полегче будет, но ей еще предстоит в курс дела войти, местную геологию изучить и понять».
Он понимал, что еще не насытился любимой работой, геологией.
...Скрип печной дверцы заставил его очнуться и открыть глаза. В палатке светло, у печки на корточках сидит Тоня, разжигает огонь. Лицо вполоборота, носик ровненький, чуть вздернутый, губки ладненькие, мягкие русые волосы рассыпаны по плечам. Оказывается, уже утро!
– Привет! – сонно произнес Сергей, разглядывая девушку.
Не вставая с корточек, она повернулась к нему, улыбка осветила красивое молодое лицо.
– Проснулись. А я тут хозяйничаю.
– Э-э, мы же договорились, что общаемся на «ты», – поправил ее Сергей.
– Извини. Привыкнуть надо. После большого дождя на улице холодно, печь прогорела, я и решила растопить.
– Правильно, сырость в палатке не нужна. Ну, так я встаю?
– Вставай, я выйду.
«Началась семейная жизнь, – усмехнулся он, вылезая из спальника. – Сейчас начнет завтрак предлагать».
Но Тоня завтрака не предложила. Наоборот, извинилась, что ничем не запаслась.
– В поселке только печенья накупила. Даже колбаски хорошей не было, – оправдывалась она.
– Вот и ешь свое печенье. А я пару банок «Завтрака туриста» наверну, мне ж в тайгу бежать.
– А может, один денек подождет тайга? – Она вопросительно смотрела на него. – Сводил бы меня на шурфы, показал, а дальше я сама.
– Горный мастер Трофимыч сводит, я распорядился. А мне некогда, четыре июльских дня осталось, надо по маршрутам километраж намотать. И аномалию, глядишь, подцеплю. Вот смотри...
Он достал из полевой сумки карту, разложил ее на маленьком самодельном столике перед оконцем палатки, стал объяснять девушке задачу, которая стояла перед отрядом. Она понятливо кивала головой.
– Обращай внимание на обохренные породы. Среди дунитов могут альбититы появиться – тоже зацепка для нас. И про радиометр не забывай, без него при нашей специфике никуда. Если в чем засомневаешься, бери образцы, после вдвоем разберемся.
«И все-таки она красавица!» – решил Сергей, украдкой разглядывая Тоню. Небольшого роста, стройная, в обтягивающем грудь и талию сером свитере и узких спортивных брюках, с пепельно-русыми волосами до плеч и с пробором посередине, она притягивала его взгляд и, как он его ни прятал, то и дело ловила его и улыбалась. Конечно же, она знала себе цену.
– Ладно, пойду собираться, – встрепенулся Сергей. – Сразу после радиосвязи уйду. Кстати, возьми себе мой запасной геологический молоток, он на улице, лежит под кедром возле палатки. Рулетка в кармашке палатки, там и горный компас должен быть.
– Компас у меня свой, – ответила Тоня. – С практики остался, подарили.
– Где практику проходила?
– Обе практики – на Камчатке. Туда и после университета хотела поехать, но места при распределении не досталось, на Камчатку и Чукотку только с красными дипломами ребят взяли, а я не дотянула.
– Ничего, Кузнецкий Алатау не хуже, привыкнешь. По мне, так лучше места нет. И партия у нас видишь какая – специализированная, редко кто из молодых просто так к нам попадает! Очень интересная работа, тебе повезло.
Выйдя в восемь утра на связь, Сергей сообщил о найденном американском самолете, передал его координаты.
Тоня стояла за спиной, слушала, смотрела, как он работает с рацией, училась. Самолет ее заинтересовал.
– Позже туда сходим, покажу, – пообещал Сергей. – Все, хозяйничай тут. С горным мастером обязательно найди общий язык, он мужик хороший. Мои шурфовочные пикетажки посмотри, по ним поймешь геологию участка, с категориями пород сама разберешься, а там и я через два, максимум три дня вернусь. На всякий случай я на карте начертил тебе свой предполагаемый маршрут. Не забывай выходить на связь. Живи пока у меня, вернусь – сам поставлю тебе палатку.
И ушел продолжать маршрут. Пошел обратным порядком: сначала вниз по реке Саянзас, затем на север, чтобы, обогнув по подошве голец Зеленый, вернуться к вчерашней исходной точке на его вершине.
Кто уходил в таежные маршруты, тот знает: идешь на день – бери на два. Бери всего: и патронов, и хлеба, и тушенки. Нести тяжело, зато надежно и голове спокойно: переживать и отвлекаться от главного дела не надо.
Помимо рюкзака с трехдневным запасом пищи и чехлом от спальника, на Сергее висит двустволка, полевая сумка и радиометр, в руках геологический молоток, на поясном ремне короткий патронташ, нож и горный компас. А идти в гору, на вершину гольца Зеленого. И солнце палит, знать, к грозе. Но маршрут необходимо пройти именно сейчас, даже если и дождь хлестанет. Надо попытаться поймать радиоактивную аномалию на севере листа карты, она туда потянулась. Потому что от результата поисков может уже на днях решиться многое: работать им дальше в районе Зеленого или переезжать. А хотелось бы еще здесь покопаться, уж очень много вопросов у геологов накопилось.
Впрочем, вопросы копятся всегда, если хорошо работаешь не только ногами, но и головой. И всегда хочется задержаться. Но начальству, как водится, кроме фактического результата нужен еще и план: и по проходке шурфов, и по шпуровке, и по километражу маршрутов. План – это деньги на будущее: не сделал – урежут, перевыполнил – добавят. Поэтому лучше ходить по мокрой тайге, чем лежать в сухой палатке, пережидая непогоду.
– Серега, напрягись, – настраивал, почти уговаривал его вчера начальник партии Игорь Евдокимов на вечерней радиосвязи. – Ты там один из геологов остался, поэтому вся надежда на тебя. Сергей Полухин вылетит днями, пока он здесь нужен, да и жена у него приболела, но план-то по маршрутам необходим сейчас, в конце месяца. Обойди север, намотай недостающие пятьдесят километров. Глядишь, и аномалию зацепишь, она должна там проявиться по обе стороны гипербазитового массива. Побегай, Серега!
– А шурфы кто документировать будет? – вяло отбивался Сергей, понимая, что это бесполезно. – Горнякам заработок нужен, наряды закрывать пора. Да и план по проходке тоже еще не сделали.
– Я тебе молодую специалистку пришлю, только что к нам поступила, в поселке еще сидит. На шурфы девушку поставишь. А сам иди в маршрут.
Ушел он рано утром, когда лагерь еще спал. Предвидел, что день будет жарким.
Солнце поднималось к зениту, когда Сергей вышел из зоны высокогорного низкорослого кедрача на голую щебенистую предвершину гольца. Теперь можно и отдохнуть, иначе запаришься. Он снял рюкзак и ружье, сел на булыжник, достал фляжку с водой. Здесь гулял ветерок, и потное тело даже через рубашку ощущало его прохладные струи. Далеко внизу, сколько видел глаз, расстилалась млеющая от жары тайга, плотно, сплошным ковром застелившая деревьями и травами мягкие горные увалы и речные долины. И только гольцы, разбросанные по хребту Кузнецкий Алатау, вытянувшемуся прерывистыми гривами с юга на север, от Горной Шории до Мариинской тайги, торчали серыми скалистыми и курумовыми проплешинами здесь и там.
Любимые места, уже на четверть исхоженные ногами геолога Сергея Рыжикова, всегда притягивали его взгляд, он не уставал ими любоваться и теперь уже не мог представить себе, что после окончания горного института мог бы распределиться в какой-нибудь другой регион. Здесь он состоялся как геолог, здесь ему работается всласть.
Неподалеку, на западном склоне гольца, чуть выше границы леса и горной тундры что-то блеснуло, отразив солнечные лучи. Наметанный глаз Сергея уловил эту вспышку. Он достал из рюкзака бинокль. Что это? Какая-то груда камней, а может, металла? Кварц, доломит? Или старый, брошенный автомобиль? Но откуда он здесь, в дикой тайге, вдали от дорог? Надо сходить посмотреть.
Он снова впрягся в свою ношу, прошел около километра на запад и среди буйных горных трав увидел останки самолета. Разбитый фюзеляж, сплюснутый ударом, а затем и снегами, пустые глазницы квадратных окон, фрагменты крыльев со спекшимся, оплавленным от горения металлом и отброшенный метров на сто вниз по склону ржавый двигатель. На фюзеляже видна огромная звезда в круге – облинявшая, но местами еще сохранившая малиновую краску.
«Американец! – удивился Сергей. – Надо же, куда занесло...»
Чуть ниже виднелись колеса, какие-то разрозненные железяки, второй двигатель и куски лопастей от винтов. Характерный нос самолета выдавал в нем «дуглас».
Сергей был озадачен. Что это? Давняя авария? Знают ли о ней? Нет ли в самолете останков летчиков и пассажиров?
Он заглянул через разбитые окна внутрь фюзеляжа, в смятую кабину, внимательно обшарил их взглядом, затем обошел вокруг обломков, осмотрел крылья, ручкой молотка обшарил травы, но человеческих останков не обнаружил. Наверное, разбившийся самолет нашли сразу после аварии, специалисты о нем знают, поэтому никакой сенсации в его находке нет. Да это и хорошо, не нужна ему сейчас сенсация.
Сергей спустился к двигателю. Увидел на нем дюралевую табличку с выбитыми цифрами и латинскими буквами. Молотком сбил табличку, попытался читать: «Райт аэронавтик корпорейшн». Дальше неразборчиво, перевести трудно, много цифр. В самом низу: «Циклон-14» и «Made in USA». Положил табличку в карман рюкзака – вдруг пригодится. Затем достал карту и компас, взял несколько азимутов на видные вершины, поставил на карте точку там, где азимуты сошлись. «Передам по рации на базу, пусть запросят кого надо, проверят».
Вспомнилось, как в прошлом году в маршруте по Тумуясу он наткнулся на человеческий череп. Костей не было, растащили звери, а череп был старый, сквозь рыхлую кость местами проросла трава. Сергей не стал его трогать, а после маршрута сказал о находке начальнику партии.
Тот отмахнулся:
– Здесь постоянно кости находят, особенно черепа. Во время войны в этих местах заключенные строили железную дорогу к марганцевому месторождению. Говорят, побегов было много, терялись в тайге. Да и умирали от тяжелого труда. Так что не удивляйся...
Но как не удивляться? Как привыкнуть к таким находкам? Вот и эта взволновала душу. Кто летел, зачем летел, что стало с пилотами, а возможно, и с пассажирами?
Сергей посидел еще некоторое время возле фюзеляжа разбитого самолета, сожалея о том, что нет фотоаппарата, затем засобирался продолжать маршрут. Сиди не сиди, а надо идти.
Через полчаса поднялся на вершину гольца. Стало понятно, почему он Зеленый: щебень, покрывающий округлую макушку горы, сплошь подернулся зеленым мхом.
Здесь вольно гулял прохладный ветер. Он растрепал и обсушил влажные волосы Сергея, охладил вспотевшее тело. Вид с гольца открывался на всю окрестную тайгу, на все триста шестьдесят градусов. Внизу на юге, на безлесной седловине между Зеленым и соседней безымянной горушкой, белели палатки их лагеря. Если посмотреть в бинокль, то и людей можно увидеть, коль еще не разошлись по работам. Но Сергей не стал доставать бинокль, некогда. Вместо этого открыл сумку и вынул полевую книжку. Сделал запись: «Точка номер один, начало геологического маршрута...»
2.
Теперь его путь лежал вниз, к северному подножью гольца, в долину реки Кии. Удел геолога – смотреть под ноги. Но как удержаться, чтобы не залюбоваться тайгой! Здесь, у вершины, она свежая, еще весенняя, изумрудно-зеленая с буйно цветущей белой черемухой, с дымчатыми кронами изувеченных ветрами горных кедров. Ковер трав вперемежку с желтыми лютиками, огоньками, медуницами, саранками и марьиным корнем стелется под ногами. На старом пне сидит вертлявый бурундук, попискивает и с удивленным испугом глядит на человека: кто ты, опасен ли мне?
– Спокойно, малыш! – машет ему свободной рукой Сергей. – Не до тебя!
Точка наблюдения номер два. «Склон гольца, покрытый мелкощебенистой россыпью дунитов и перидотитов...»
Пока – ни одной скалки с коренными горными породами, склон закрыт дерном и мелкими обломками дунитов. Радиометр попискивает ровно, стрелка почти не двигается. Не отбивается здесь никакой аномалии, надо искать дайки, а лучше – жилы.
Вскоре травы поднимаются в человеческий рост. Здесь уже лето, июль. Остались наверху кедры, без них взяли свое осинники и ивняки. А вот и медвежья тропа, по которой идти сквозь душные травы одно удовольствие. Только идти надо шумно, не испугать хозяина своим неожиданным появлением, не вызвать агрессию.
Ложе небольшого ручья, к которому привела тропа, выстелено мелкой галькой. Здесь те же дуниты, перемежающиеся с габбро. Но встречается и белый, молочный кварц. Он пустой, без намека обохренности, оруденелости. Все это Сергей записывает в полевой дневник и идет дальше.
Ручей впадает в верховье речки Большой Растай шириной в этом месте всего-то в два шага, но с бурным течением. Речка режет подошву склона гольца вдоль границы дунитового массива, то и дело обнажая соседствующие с ним рассланцованные породы. Сергей решает спускаться по ней, чтобы детально осмотреть обнажения. И до него по Большому Растаю не раз проходили геологи – новокузнечанин Владимир Огнев, мартайгинец Ефим Шпайхер. Кое-где на скалах остались следы сколов от их молотков. Но они работали только молотками, один искал хромиты, возможно, и алмазы, другой золото. Сергей же вооружен еще и радиометром, и знаниями геологии урана, ему нужны радиоактивные руды. Да, массовые, всеобъемлющие поиски урана ведут с некоторых пор все геологические партии страны, но они делают это попутно, на бегу, без особого усердия, как дополнительную нагрузку, мешающую основной цели, а специализированный отряд уранщиков здесь впервые, поэтому Сергею нельзя ошибиться и что-то пропустить.
Речка запрыгала с камня на камень, то и дело образуя небольшие водопады. Опять стала донимать жара и духота. Ноги в болотных сапогах совсем запарились, и Сергей решил устроить небольшой передых. Скинул сапоги, повесил на колышки проветриваться. Портянки раскинул по нагретым солнцем камням. Костер разводить не стал. Напился из реки и надрезал банку сгущенки. Она сытная, на несколько часов хватит.
Конечно, радиоактивную аномалию он здесь, среди основных и ультраосновных пород, вряд ли найдет, но все это надо тщательно задокументировать, чтобы не осталось никаких сомнений. А значит, придется целый день возиться с камнями и скалами, вывернутыми и обнаженными речкой. Геолог Ефим Шпайхер в свое время тоже не нашел здесь золота, но дотошно изучил местность, исходил ее маршрутами. Сергей две производственные геологические практики отработал в отряде Шпайхера в Мартайгинской экспедиции. Они тогда работали недалеко от гольца Зеленого, но ближе к Таскылу, в среднем течении реки Кии, захватывая и ее притоки – от Растая до Шалтыря. Прекрасное было время! А какие практические знания для работы геолога преподал практикантам – а их работало двое – опытный геолог, кандидат наук Ефим Давидович Шпайхер! Сергей не раз с благодарностью вспоминал учителя.
«Даже если маршрут пустой и неинтересный, ничего не дает ни уму ни сердцу, пройди его полностью, не ленись, не пиши догадками, описывай только то, что видишь. Бери образцы любого непонятного тебе камня. В геологии все делается на доверии. Геолог один в маршруте или в забое, его никто не видит, он может написать в дневнике что угодно. Может даже сесть у реки и придумать маршрут, описав его по аналогии с предыдущим, параллельным, вроде бы похожим. Но стыдно будет смотреть на карту с нанесенной тобой ошибкой, твоим враньем, домыслами, нестыковками. Последователи скажут: что за дурак здесь прошел? И пройдут твоим путем снова, чтобы поправить дурака, найти истину. А ты ведь оставишь свою подпись в конце описания маршрута. И будет тебе дурная слава! Не только прижизненная, но и посмертная».
Это напутствие Шпайхера стало для Сергея, пожалуй, основным в работе. Вот и сейчас, обувшись в сухие сапоги, он снова принялся обстукивать молотком и прослушивать радиометром скалы. Пустые скалы. Но осмотреть их обязательно нужно.
В речку впадал небольшой ручей, берущий начало в каровом озере Тихом, заполнившем дно цирка под юго-восточным склоном Зеленого. Сергей вознамерился дойти в этот день хотя бы до озера и заночевать там. Но, пока он увлеченно лазил по скальным выходам вдоль берега реки, западную сторону неба стала закрывать густая черная грозовая туча. Она медленно наползала на голец и, приблизившись к нему, разразилась раскатами грома и сполохами молний.
«Вот и напарило грозу», – уныло подумал Сергей, ища глазами подходящее место для укрытия от дождя.
Едва успел залезть под невысокую, но разлапистую пихтушку, как набежал ветер, растрепал травы, раскачал верхушки деревьев, обдал прохладой разгоряченное тело. И тут же, громыхнув очередным раскатом, черная туча пролилась дождем, вскоре перешедшим в настоящий ливень.
Пихта недолго защищала геолога от падающей с неба воды. Пришлось доставать из рюкзака энцефалитку и надевать на мокрую рубашку. Но и энцефалитка вскоре насквозь промокла, стало зябко, с лица то и дело приходилось мокрой ладонью сбрасывать воду.
А туча, как на грех, словно зацепилась за вершину гольца и не уходила. «Когда ж ты вся выльешься?» – мысленно ругался Сергей, глядя на буйство вздувшейся и вспенившейся реки, помутневшие струи которой все набирали и набирали скорость, сминая прибрежные травы и сгибая тонкие ветки ивняков. Речушка на глазах превращалась в полноводную речку.
Но вскоре напор дождя заметно спал, и лишь отдельные крупные капли продолжали со стуком падать на пропитанную водой тайгу и землю. Туча отцепилась от гольца и стремительно уходила на северо-восток, унося с собой грозу.
Опять Сергею пришлось сушиться. Зато умытая тайга засияла свежей, чистой зеленью, поднявшиеся травы стали изумрудными и поблескивали на солнце оставшимися на них алмазами водяных капель. К тому же ливень прибил мошку и комаров, и голый Сергей с удовольствием подставлял тело набиравшему жар светилу. Да здравствует вольная таежная жизнь! Да здравствует жизнь, просто жизнь!
Сергей почувствовал прилив сил и готовность продолжить работу. Но пока он ждал, когда окончательно высохнет одежда, разложенная на больших округлых камнях.
Тайга вошла в его жизнь еще в детстве. Он родился в семье геологов. Дед работал на приисках, двоюродный дед читал лекции о полезных ископаемых в Томском политехе, отец с матерью искали, затем разведывали железную руду в Горной Шории. Правда, отец вскоре нашел другую любовь и уехал с ней на Кавказ, а Сергей рос у деда на приисках. Воспитывала бабушка, которая разрешала ему подолгу пропадать с друзьями в тайге. Тогда он и узнал, и полюбил тайгу.
Вспомнился рассказ матери о том, как она так же, в геологическом маршруте, после грозы с обильным дождем наткнулась на берегу реки на труп почтальонки, шедшей к ним в партию с большими деньгами. Почтальонка добиралась пешком, привычно несла геологам зарплату, но утонула во взбухшей реке. Видимо, не могла, побоялась бросить тяжелую сумку с деньгами. После грозы вода в реке упала и мертвая женщина оказалась на берегу. Мать не знала, что делать, но, успокоившись, благоразумно решила не трогать ни труп, ни деньги, вернулась в партию и рассказала о находке людям. Потом геологи, получившие долгожданную зарплату, скинулись на похороны почтальонки, а матери в благодарность купили отрез хорошей материи на платье. Рассказывая об этом, мать доставала состарившееся платье из шкафа и любовалась им, пританцовывая. «В нем я и познакомилась тогда с твоим отцом, только что прибывшим к нам в партию. Молодой специалист, с высшим образованием, красавец! Мы сразу стали жить вместе, ведь настоящая любовь – быстрая, а я поверила ему...» Потом радость переходила в обиду за предательство отца, но в конце концов мать справлялась с собой и, махнув рукой, заканчивала: «Это было так давно! Зато у меня остался ты!» И она обнимала юного Сергея и целовала его в щеку. А он думал об отце: какой он, что за человек, чем сейчас занимается, есть ли у него другие дети? Ответов не было, отец никогда не давал о себе знать, и мать полагала, что с ним что-то случилось, его нет в живых.
3.
Снова сияло солнце, и Сергей продолжал планомерно осматривать и обстукивать скальные обнажения, сплошной грядой выстроившиеся вдоль возвышенного левого борта реки. Когда уставал, спускался к воде и недолго отдыхал. Постепенно он приближался к озеру и, дойдя наконец до травянистого зыбкого берега, с облегчением оглядел окрестности: скалы закончились и только на противоположном берегу озера поднималась в небо голая вертикальная стена каменного цирка, глубоко врезанного в восточный склон гольца Зеленого. Внимательно разглядывая эту неприступную стену, Сергей заметил лестницу, свисавшую с самой верхней точки стены к дну цирка. Ого! Это ж метров под сто! Неужели геологи из отряда Огнева соорудили? Когда ж это было? Давненько, лет двадцать прошло. Наверно, лагерь у них был наверху, а работа – здесь, в цирке, вот и соорудили они лестницу, навесив ее на скалы, чтобы не ходить вкруговую, делая лишние километры.
Тем временем стало вечереть. Здесь, на дне цирка, быстро наступили сумерки, от озера потянуло холодом. «Неуютно будет ночевать», – подумал Сергей, выискивая глазами место для костра. Пришлось уходить от озера к лесу – к дровам. Достав из рюкзака обмотанный запасными портянками легкий топорик, нарубил сухостоя и развел огонь. Затем начал делать нодью, чтобы поджечь ее ночью.
Вскоре стала донимать мошка, пришлось доставать мазь. И все-таки на душе было хорошо, спокойно. Сергей любил часы отдыха у костра после трудового дня. Растянувшись на пихтовых лапках, настеленных у камня, который задерживал тепло разгоревшегося огня, он начал планировать дальнейший маршрут. На восток идти нет смысла, туда потянулись сплошные дуниты и габбро, значит, придется пустым ходом вернуться в верховья ручья и обогнуть голец Зеленый с севера и запада. Наверняка там все закурумлено и задерновано, но пройти надо. Как раз намотается километров пятнадцать. А послезавтра выйти маршрутом к среднему течению Саянзаса и по нему подняться домой, в лагерь. Это еще километров пятнадцать. Да сегодняшние пять. Хорошо! И геологии польза, и плану тоже.
Настала пора подумать о еде. Хотя чего там думать: тушенка с хлебом и пучком тут же сорванной черемши – прекрасный ужин.
Но долго наслаждаться отдыхом Сергею не пришлось. Макушка неба еще отблескивала закатным кумачом, когда ее стала закрывать черная туча. Шла новая гроза, далеко на западе засверкали молнии. Сергей забеспокоился: придется прятаться в лесу, а значит – прощайте, спокойная ночь возле жаркой нодьи и крепкий сон. Но собраться он не успел: дождь хлестанул неожиданно и сильно. Резкий порыв ветра задул костер, разметав пепел и искры. Побросав вещи в рюкзак и подхватив ружье, Сергей побежал в гущу леса, под пихты. Но убежище оказалось ненадежным, вскоре с веток закапало, а там и полилось несколькими ручейками сразу. Молнии яркими прочерками разрывали темное небо, сердито и подолгу рокотал гром. Сергей дважды поменял укрытие, но это не помогло – вскоре он был мокрым до трусов и майки.
Так прошел час, возможно, и больше, но гроза не унималась, туча не уходила, цепко держась за вершину гольца. Ожидание утомляло Сергея, наваливалась усталость, слипались глаза, усилилось беспокойство за нормальный ночлег, когда можно будет по-настоящему отдохнуть, и он стал думать о срочном побеге в лагерь. Почему бы и нет, если воспользоваться лестницей, навешенной на стену цирка? Надо попробовать подняться по ней, и тогда часа через два он уже будет в лагере, успеет обсохнуть и выспаться в своей палатке, а утром продолжит маршрут.
И это реально! Сборы заняли пару минут, и вот уже Сергей быстрым шагом, разбрызгивая воду в накопившихся вокруг лужах, мокрый до нитки, пробирается сквозь тальники по берегу озера к лестнице, высматривая ее при вспышках молнии.
Лестница, это рукотворное сооружение, обнаруженное им здесь, в дикой тайге, вызывала не только удивление, но и восхищение. Оказывается, люди навесили лестницу, сделанную из лиственничного бруса, на кованые металлические клинья, вбитые в скалы, а перекладины из обрезков того же бруса были не просто прибиты к вертикальным стойкам гвоздями, а для надежности еще и перевязаны толстой металлической проволокой. Какая кропотливая работа! Недаром лестница висит уже двадцать лет с момента работы здесь партии геолога Огнева. Висит, не обрушилась!
Сергей с силой дернул лестницу на себя за нижнюю перекладину, проверяя ее надежность. Держит! И почти не шелохнется. И тогда он полез по ней, перебирая мокрыми руками замшелые от времени перекладины. Хорошо, что было темно и он не видел под собой пугающей пропасти с отдаляющимся с каждым шагом каменистым дном. Но вдруг одна из перекладин переломилась под его ногой – он едва удержался, успев повиснуть на руках. И тогда пришел страх. Не хватало еще упасть, разбиться, и ведь никто его там, на дне цирка, никогда не найдет, и лишь через много лет какой-нибудь случайно заглянувший туда человек обнаружит старый череп, через который проросла трава... Да, перспектива... Надо быть осторожным, пробовать каждое движение, чтобы не обвалилась под рукой или ногой очередная подгнившая перекладина. Но если обрушится вся лестница, тогда точно несдобровать. От этой мысли по телу пробежала дрожь. Но испугаться по-настоящему Сергей не успел, так как в нескольких метрах от него в скалу ударила молния. Вспышка ослепила Сергея, полетел веер искр, запахло озоном и жженым камнем. Этого еще не хватало!
И тут молнии стали бить в скалу одна за другой, как будто намереваясь сбросить человека с лестницы. Сергей вспомнил, что геолог Огнев искал хромиты, и он их нашел в обнажении этого цирка, который сложен крепчайшими глубинными гипербазитами, недаром цирк обнажился вертикальной неприступной стеной. Такие каменные массивы выносят с собой из огромных глубин хромитовые руды, магнетит, медь, огнеупоры, поэтому сюда и бьют молнии, поэтому и лежит на склоне гольца разбившийся самолет, влетевший в магнитную аномалию. И лестница понадобилась геологам не для сокращения пути, как подумалось сразу, а для того, чтобы правильно опробовать хромитовую рудную залежь, иначе до нее не добраться.
Догадка объяснила удары молнии в магнитные камни, но не успокоила, а только сильнее напугала Сергея. Но отступать было поздно, как минимум половину пути он уже преодолел. Если бы умел молиться, Сергей обратился бы к Богу, прося защиты. «Лишь бы не в меня, лишь бы не в меня», – мысленно повторял он и тянул дрожащие от усталости руки к очередной перекладине лестницы, чтобы подтянуться еще на ступеньку, затем на следующую, на следующую... Сколько же их?
И тут трухлявые перекладины стали сыпаться под его весом одна за другой. Он уже не опирался на их середину, а ставил ноги на края, рядом с вертикальными брусьями – так надежней, но перекладины все равно ломались, уходя из-под ног, и Сергей опять повисал на руках, выискивая ногами опору, из-за чего и отдыхать пришлось чаще. Чтобы разгрузить уставшие и уже почти не гнущиеся пальцы, он обхватывал лестницу локтевым сгибом одной руки, а другой придерживал намокший, потяжелевший рюкзак, давая отдых плечам. Ливень заливал глаза, и приходилось то и дело сдувать воду с лица или убирать ее касанием лба о лестницу.
Уже на остатке сил, когда стало казаться, что до конца лестницы добраться не удастся, она вдруг закончилась. «Я последний, кто по ней взобрался», – подумал Сергей, неожиданно нащупав над собой не очередную трухлявую перекладину, а дощатую полку и трос, которым прикрепили лестницу к толстой трубе, вбитой в камни. Он заполз на полку, с облегчением снял с плеч ружье и рюкзак и лег на спину, вытянув уставшие руки вдоль тела. Молнии, бьющие в стену, остались внизу, теперь Сергей видел только их отблески. Но дождь не унимался и, казалось, еще яростнее хлестал пульсирующими от ветра струями по лицу. Но он выбрался! И это главное.
Теперь оставалось только найти силы, чтобы встать и пойти в сторону лагеря.
4.
Из крайней палатки доносились голоса: горняки не спали. Сергей бросил рюкзак и ружье у входа и зашел внутрь. Мокрое тело обдало теплом от натопленной печки. Мужики резались в карты.
– О, Сергей! А мы тебя не ждем сегодня! – удивленно воскликнул горный мастер Трофимыч, блестя очками, отражающими свет керосиновой лампы. – Чего?
– Гроза вспугнула, на гольце жутко что делается, – ответил Сергей, усаживаясь на краешек нар у печки. – Как тут без меня?
– Как раз перед грозой вертолет был, – с готовностью ответил мастер, откладывая карты в сторону. – Молодую геологиню привез, продуктишков немного. Ты извини, но мы палатку девчонке ставить пока не стали, в твоей спит, ты ж сам сказал, что дня на три уходишь.
– Ладно, перебьюсь, на полу посплю, – отмахнулся Сергей. – После дождя снова уйду, маршрут надо закончить. Шурфы как?
– Нормально добиваются, без взрывчатки идем, на кайло. Девчонка документировать будет?
– Да, как подсохнет, отведешь ее на профиль, покажешь. Молоденькая, говоришь?
– Соплячка совсем.
– Тогда смотрите мне, чтоб без шуток с девушкой!
– Серега, ты что? Это ж пустой номер, – развел руками молодой горнорабочий Петро Балук. – Геологиня – это не для нас, это для тебя.
– Но-но! – Сергей показал парню кулак. – Не балуй, Петруха! Чего языком болтать? В картишки вон не прокинься.
– Может, поешь чего? – предложил Трофимыч.
– Нет, устал, пойду с ночлегом придумывать. Пока, мужики!
– Печку мы ей растопили, дров там у тебя еще много! – вдогонку крикнул Трофимыч. – Наверно, подкидывала перед сном.
– Разберусь!
К своей палатке подходил с любопытством, но там было тихо и темно. Зато натоплено.
– Кто здесь? – раздался испуганный девичий голос, как только он зашуршал пологом.
– Это я, Сергей Рыжиков, из маршрута вернулся, – откликнулся Сергей.
– Ой, извините! А меня временно сюда положили. – голос невидимой им в темноте девушки виновато задрожал.
– Ничего, – успокоил ее Сергей, – я найду себе место, у меня ж доски на полу постелены, спальник толстый. Да и уйду я утром снова, так что живи пока здесь. Лампу засвечу?
– Конечно, зачем спрашиваете?
– Тебя же Тоней зовут?
– Да.
– Тогда и меня – просто Сергей, без выканья, мы ж коллеги, геологи, давай по-простому.
– Поняла, извини.
Он зажег лампу и наконец-то увидел девушку. Она лежала в спальнике, выпростав голову с взъерошенной копной светлых волос. В глазах испуганно металось отражение горящего фитиля лампы.
– Может, я лягу на пол? – неуверенно спросила она.
– Перестань, все нормально, спи. Я пошумлю чуть-чуть, печку расшурую, одежду сушить развешу и тоже улягусь. Утром поговорим.
– Хорошо.
Когда он наконец тоже затих в своем спальнике, то понял, что больше не слышит шума дождя и раскатов грома. Похоже, ушла гроза. Надолго ли?
Уснуть сразу не удалось, несмотря на усталость. В голову лезли мысли о девушке. От начальника партии Сергей знал только, что она приехала в экспедицию после Новосибирского университета, геолог. Интересно, одна приехала или с парнем, а то и мужем? Скорее всего, одна, иначе их распределили бы вместе в одну партию.
«Ох, Серега! – мысленно ругнул он себя. – Уже прицениваешься к девчонке, ловелас этакий. Зачем она тебе? Работать надо, девчонки подождут. Вон Полухин – сразу из института приехал с женой и ребенком и теперь вместо поля сидит дома, нянькается, пока жена в больнице лежит. А он, Сергей, без него тут один и в маршруты бегает, и шурфы документирует – хоть разорвись. Хорошо, эту девушку прислали, теперь полегче будет, но ей еще предстоит в курс дела войти, местную геологию изучить и понять».
Он понимал, что еще не насытился любимой работой, геологией.
...Скрип печной дверцы заставил его очнуться и открыть глаза. В палатке светло, у печки на корточках сидит Тоня, разжигает огонь. Лицо вполоборота, носик ровненький, чуть вздернутый, губки ладненькие, мягкие русые волосы рассыпаны по плечам. Оказывается, уже утро!
– Привет! – сонно произнес Сергей, разглядывая девушку.
Не вставая с корточек, она повернулась к нему, улыбка осветила красивое молодое лицо.
– Проснулись. А я тут хозяйничаю.
– Э-э, мы же договорились, что общаемся на «ты», – поправил ее Сергей.
– Извини. Привыкнуть надо. После большого дождя на улице холодно, печь прогорела, я и решила растопить.
– Правильно, сырость в палатке не нужна. Ну, так я встаю?
– Вставай, я выйду.
«Началась семейная жизнь, – усмехнулся он, вылезая из спальника. – Сейчас начнет завтрак предлагать».
Но Тоня завтрака не предложила. Наоборот, извинилась, что ничем не запаслась.
– В поселке только печенья накупила. Даже колбаски хорошей не было, – оправдывалась она.
– Вот и ешь свое печенье. А я пару банок «Завтрака туриста» наверну, мне ж в тайгу бежать.
– А может, один денек подождет тайга? – Она вопросительно смотрела на него. – Сводил бы меня на шурфы, показал, а дальше я сама.
– Горный мастер Трофимыч сводит, я распорядился. А мне некогда, четыре июльских дня осталось, надо по маршрутам километраж намотать. И аномалию, глядишь, подцеплю. Вот смотри...
Он достал из полевой сумки карту, разложил ее на маленьком самодельном столике перед оконцем палатки, стал объяснять девушке задачу, которая стояла перед отрядом. Она понятливо кивала головой.
– Обращай внимание на обохренные породы. Среди дунитов могут альбититы появиться – тоже зацепка для нас. И про радиометр не забывай, без него при нашей специфике никуда. Если в чем засомневаешься, бери образцы, после вдвоем разберемся.
«И все-таки она красавица!» – решил Сергей, украдкой разглядывая Тоню. Небольшого роста, стройная, в обтягивающем грудь и талию сером свитере и узких спортивных брюках, с пепельно-русыми волосами до плеч и с пробором посередине, она притягивала его взгляд и, как он его ни прятал, то и дело ловила его и улыбалась. Конечно же, она знала себе цену.
– Ладно, пойду собираться, – встрепенулся Сергей. – Сразу после радиосвязи уйду. Кстати, возьми себе мой запасной геологический молоток, он на улице, лежит под кедром возле палатки. Рулетка в кармашке палатки, там и горный компас должен быть.
– Компас у меня свой, – ответила Тоня. – С практики остался, подарили.
– Где практику проходила?
– Обе практики – на Камчатке. Туда и после университета хотела поехать, но места при распределении не досталось, на Камчатку и Чукотку только с красными дипломами ребят взяли, а я не дотянула.
– Ничего, Кузнецкий Алатау не хуже, привыкнешь. По мне, так лучше места нет. И партия у нас видишь какая – специализированная, редко кто из молодых просто так к нам попадает! Очень интересная работа, тебе повезло.
Выйдя в восемь утра на связь, Сергей сообщил о найденном американском самолете, передал его координаты.
Тоня стояла за спиной, слушала, смотрела, как он работает с рацией, училась. Самолет ее заинтересовал.
– Позже туда сходим, покажу, – пообещал Сергей. – Все, хозяйничай тут. С горным мастером обязательно найди общий язык, он мужик хороший. Мои шурфовочные пикетажки посмотри, по ним поймешь геологию участка, с категориями пород сама разберешься, а там и я через два, максимум три дня вернусь. На всякий случай я на карте начертил тебе свой предполагаемый маршрут. Не забывай выходить на связь. Живи пока у меня, вернусь – сам поставлю тебе палатку.
И ушел продолжать маршрут. Пошел обратным порядком: сначала вниз по реке Саянзас, затем на север, чтобы, обогнув по подошве голец Зеленый, вернуться к вчерашней исходной точке на его вершине.
| Далее
