Четверикова Татьяна Георгиевна родилась и выросла в Омске, окончила Литературный институт им. А. М. Горь-
кого (1977, семинар Н. Н. Сидоренко). Работала корреспондентом, заведовала редакцией художественной и детской литературы в Омском книжном издательстве. В 2000–2005 гг. ответственный секретарь омского областного отделения Союза писателей России. Автор 19 поэтических книг для взрослых и детей, лауреат всероссийских и региональных литературных премий. Заслуженный работник культуры РФ. Живет в Омске.
ВЕРБА
В коммуналке то дрязги, то драмы.
А у бабушки – красота!
Выставляют зимние рамы,
Можно нянчить ее кота.
Я его сильней прижимаю.
Вырывается кот, шипит.
...Время медленно движется к маю.
Ставлю прошлое на repeat.
Пусть же вырвется из забвенья
То, что в сердце на самом дне:
Верба... Вербное воскресенье,
Солнце счастья в промытом окне!
* * *
Над городом стрижи – и, значит, дождь.
Не СМС – но все-таки известие.
И пусть не то, которое ты ждешь,
Ведь главное, что ожидаем вместе мы.
Над городом «Стрижи» – в них мощь
страны,
В которую уже почти не верили.
Раскинулась она могучим деревом
В преддверии Победы и весны!
Дождемся!..
* * *
Конфликт ли, кризис, уголь или газ,
Кредиты, котировки и границы...
Да, новости слетаются на нас
Как хищные и бешеные птицы.
Они готовы выклевать мозги.
Да, злоба дня – на то она и злоба,
Чтоб человеку не видать ни зги
Вокруг себя, хоть и глядит он в оба.
Все выключу! Не окликай меня,
Мой друг-компьютер, ухожу поспешно.
Цветет сирень – и это злоба дня,
Хотя не злоба – красота, конечно.
ИРТЫШ
Люблю летних людей, в цветных платьях
и футболках.
Люблю оранжевые поливальные машины,
оставляющие мелкие брызги на моей коже.
Люблю ветер с Иртыша.
Вечный ветер,
даже в сорокаградусную жару
напоминающий, что мы живем в суровом
краю...
Великом краю!
Здесь не всегда уместны
расслабленные ямбы, хотя:
Он треплет клены и березки,
Платки, подолы и прически.
О вечный ветер с Иртыша!
В тебе так много сил и страсти!
Так выметай обиды, страхи,
Суровой Арктикой дыша.
А то – жарою казахстанской.
И очень редко – мягкой лаской
С Оми, от близкой Барабы.
Двух рек ребенок непокорный
Бьет по щекам, вздымает волны
Моей судьбы...
* * *
С каких озер и дальних рек
копилась влага надо мною,
чтоб одичать, пуститься в бег
и захлестнуть шальной волною?
На эту вьюгу из окна
смотреть бы, но душе неймется:
как в юность, бросится она
на дно метельного колодца.
прощусь с привычною стезей,
пусть прошлое в снегу потонет!
И со счастливою слезой
смешаю влагу на ладони...
* * *
«Призыв» – районная газета:
семнадцать лет, мешок идей!..
И та земля, что не воспета
наивной лирою моей.
Поля капусты и пшеницы,
луга люцерны за рекой...
Любой былинке поклониться
пытаюсь глупою строкой.
...И только позже, много позже
я поумнела, чтоб понять,
что ничего-то нет дороже
земли.
Она и вправду мать.
Не хочется в плакат и лозунг,
а хочется обнять березу,
упасть в высокую траву,
чтоб ощутить острей: живу!
Вскормившая нас изначально,
не бросит нас и в день прощальный
Земля...
ВОРОНА
Ворона не ворон.
Она простодушна,
потерянный сыр стал проклятием вечным.
Ну что же – наивна,
ну что же – беспечна
и не грациозна в пространстве воздушном.
И все же люблю эту славную птицу –
идущей по скверу, смотрящей с забора.
Кусочек найдет – поклюет, угостится:
ни суеты тебе, ни nevermor'а.
* * *
О, как люблю я свежие слова
И рифмы, а еще – отсылки к локу.
Жива еще поэзия, жива
В наш агрессивный век, и слава богу!
Не рукопись пускай – печатный текст,
Что долетел ко мне по электронке.
Но автор – он из тех же самых мест,
Где все прозрачно, призрачно и тонко.
Где на Тверском бульваре, 25
Сшибались насмерть в споре о великом...
Седеть не страшно, если только знать:
Не затянуло поле повиликой,
Где вечный Пушкин, где и в наши дни
Пророческое вызревает слово.
Россия-Русь! Храни себя, храни –
Произнесу и помяну Рубцова.
* * *
Между Кембриджем и Бостоном...
А. Габриэль
Между Кембриджем и Бостоном
Нет ни Минска, ни Москвы,
Ни берез, ни снежной простыни,
Ни высокой синевы.
Не отмечен обелисками
Путь: тревожить не должны
Скорбью, каменными списками –
Отголосками войны.
Между Бостоном и Кембриджем
Мостик, птички, благодать...
За такое счастье, веришь ты,
Можно было все отдать.
Ты и отдал, что же бредится
До тоски, до мокрых глаз
То московской гололедицей,
То пузатой бочкой «Квас»?
Да, в «сложившемся и чековом»
Этот бред – скорей забыть!
...Между Пушкиным и Чеховым
Высоко – не ухватить.
* * *
Лучший музыкальный инструмент –
Это лес. В нем столько разных звуков!
Столько перезвонов, перестуков,
Столько перемен в один момент!
Ворон каркнет, скрипнет коростель,
Снова ищет Витю чечевица,
Просит пить смешливая синица,
Соловей звенит – за трелью трель...
Месяц выйдет, солнышко взойдет,
Гром ли грянет или хлынет ливень –
Лес звучит! И нет того счастливей,
Кто его расслышит и поймет.
* * *
Костры, что с юности тревожат,
те, что мечты стократно множат,
спать не пускают до утра...
Да, ваша сущность безыдейна,
как анекдот, стакан портвейна
и в нежность милая игра.
Вы не забылись через годы –
глоток любви, глоток свободы –
не оставляете меня!
Палатки, рюкзаки, гитары
и смех: когда ты станешь старым!..
И блеск, и волшебство огня.
* * *
Володе
Летом такая тоска по детству,
По маминым платьям из крепдешина.
Летом под ливнем можно согреться,
Если он хлещет неудержимо.
Только под небо, под ветер, под ахи
Мамы, пугающей списком последствий.
Как раздувалась твоя рубаха,
Брат мой последний!.. увы, последний.
Я замираю порой на вздохе
И от земли отрываюсь плавно.
Брат мой, как грустно – конец эпохи,
Пусть не великой, но все же славной.
* * *
Страшит природы постоянство,
Всегда одно, всегда одно:
Чем больше тратишь на лекарства,
Тем меньше тратишь на вино.
Уже не в радость старый кореш,
А телевизор все родней.
Природа! С нею не поспоришь,
Как говорят, «на склоне дней».
Аэропорты и вокзалы,
Мельканье дней, мельканье лиц...
Давно все это миновало!
Смотрю в окно, кормлю синиц.
...И распахнутся неба дали,
И слова молвить не смогу...
«А как мы славно зажигали», –
Мелькнет в мозгу...
* * *
Над городом спящим дрожит
Снежинок октябрьская марля...
До Нового года дожить,
А там – и до сумерек марта.
А там – дни рожденья детей.
И снова по кругу, по кругу...
Пусть меньше и встреч, и вестей,
Но осень минувших покруче.
И запахи сводят с ума,
И красок живое движенье:
Смешенье, шуршанье, круженье...
А что в перспективе зима,
Не хочется думать...
* * *
Давай помиримся с тобой,
Поднимемся обид всех выше.
Хоть ты за роковой чертой,
Я верю: ты меня услышишь.
Моя вина, твоя вина
Переплелись – неразделимы.
Все ночи горькие без сна,
Все дни, что понапрасну жгли мы,
Хочу забыть, чтоб вспоминать
Ту нежность, что объединяла
Нас той зимой, когда опять
Тобольск снегами засыпало.
Когда не верилось в весну,
А верилось: зима бессрочна.
...Я обращаюсь в тишину,
Не в пустоту – я знаю точно.
Давай помиримся, чтоб т а м,
Когда мы встретимся, конечно,
Я прочитала по глазам
Ту нежность, и уже навечно.
* * *
Не спрашивай о новостях,
какие новости, my dear?
Вот, правда, двор стоит в цветах,
шафраны расцвели на диво.
А вот девчонка с рюкзаком.
На рюкзаке – такая киска!
Все это говорит о том,
что осень очень-очень близко.
Звонок, урок... И дождь в окно...
А после – снег волшебно-белый.
Тревожит душу лишь одно:
не прекращаются обстрелы.
Там, за грядой Уральских гор,
за Белгородом и Рязанью,
не солнце будит до сих пор,
а взрывы предрассветной ранью.
Какие новости? Я жду,
что под кремлевскою рукою
желанным миром успокоят
ту многолетнюю беду.
И будет день! И в этом дне –
салют, всей радугой сверкая!..
А за ценой у нас в стране
не постоят: страна такая.
кого (1977, семинар Н. Н. Сидоренко). Работала корреспондентом, заведовала редакцией художественной и детской литературы в Омском книжном издательстве. В 2000–2005 гг. ответственный секретарь омского областного отделения Союза писателей России. Автор 19 поэтических книг для взрослых и детей, лауреат всероссийских и региональных литературных премий. Заслуженный работник культуры РФ. Живет в Омске.
ВЕРБА
В коммуналке то дрязги, то драмы.
А у бабушки – красота!
Выставляют зимние рамы,
Можно нянчить ее кота.
Я его сильней прижимаю.
Вырывается кот, шипит.
...Время медленно движется к маю.
Ставлю прошлое на repeat.
Пусть же вырвется из забвенья
То, что в сердце на самом дне:
Верба... Вербное воскресенье,
Солнце счастья в промытом окне!
* * *
Над городом стрижи – и, значит, дождь.
Не СМС – но все-таки известие.
И пусть не то, которое ты ждешь,
Ведь главное, что ожидаем вместе мы.
Над городом «Стрижи» – в них мощь
страны,
В которую уже почти не верили.
Раскинулась она могучим деревом
В преддверии Победы и весны!
Дождемся!..
* * *
Конфликт ли, кризис, уголь или газ,
Кредиты, котировки и границы...
Да, новости слетаются на нас
Как хищные и бешеные птицы.
Они готовы выклевать мозги.
Да, злоба дня – на то она и злоба,
Чтоб человеку не видать ни зги
Вокруг себя, хоть и глядит он в оба.
Все выключу! Не окликай меня,
Мой друг-компьютер, ухожу поспешно.
Цветет сирень – и это злоба дня,
Хотя не злоба – красота, конечно.
ИРТЫШ
Люблю летних людей, в цветных платьях
и футболках.
Люблю оранжевые поливальные машины,
оставляющие мелкие брызги на моей коже.
Люблю ветер с Иртыша.
Вечный ветер,
даже в сорокаградусную жару
напоминающий, что мы живем в суровом
краю...
Великом краю!
Здесь не всегда уместны
расслабленные ямбы, хотя:
Он треплет клены и березки,
Платки, подолы и прически.
О вечный ветер с Иртыша!
В тебе так много сил и страсти!
Так выметай обиды, страхи,
Суровой Арктикой дыша.
А то – жарою казахстанской.
И очень редко – мягкой лаской
С Оми, от близкой Барабы.
Двух рек ребенок непокорный
Бьет по щекам, вздымает волны
Моей судьбы...
* * *
С каких озер и дальних рек
копилась влага надо мною,
чтоб одичать, пуститься в бег
и захлестнуть шальной волною?
На эту вьюгу из окна
смотреть бы, но душе неймется:
как в юность, бросится она
на дно метельного колодца.
прощусь с привычною стезей,
пусть прошлое в снегу потонет!
И со счастливою слезой
смешаю влагу на ладони...
* * *
«Призыв» – районная газета:
семнадцать лет, мешок идей!..
И та земля, что не воспета
наивной лирою моей.
Поля капусты и пшеницы,
луга люцерны за рекой...
Любой былинке поклониться
пытаюсь глупою строкой.
...И только позже, много позже
я поумнела, чтоб понять,
что ничего-то нет дороже
земли.
Она и вправду мать.
Не хочется в плакат и лозунг,
а хочется обнять березу,
упасть в высокую траву,
чтоб ощутить острей: живу!
Вскормившая нас изначально,
не бросит нас и в день прощальный
Земля...
ВОРОНА
Ворона не ворон.
Она простодушна,
потерянный сыр стал проклятием вечным.
Ну что же – наивна,
ну что же – беспечна
и не грациозна в пространстве воздушном.
И все же люблю эту славную птицу –
идущей по скверу, смотрящей с забора.
Кусочек найдет – поклюет, угостится:
ни суеты тебе, ни nevermor'а.
* * *
О, как люблю я свежие слова
И рифмы, а еще – отсылки к локу.
Жива еще поэзия, жива
В наш агрессивный век, и слава богу!
Не рукопись пускай – печатный текст,
Что долетел ко мне по электронке.
Но автор – он из тех же самых мест,
Где все прозрачно, призрачно и тонко.
Где на Тверском бульваре, 25
Сшибались насмерть в споре о великом...
Седеть не страшно, если только знать:
Не затянуло поле повиликой,
Где вечный Пушкин, где и в наши дни
Пророческое вызревает слово.
Россия-Русь! Храни себя, храни –
Произнесу и помяну Рубцова.
* * *
Между Кембриджем и Бостоном...
А. Габриэль
Между Кембриджем и Бостоном
Нет ни Минска, ни Москвы,
Ни берез, ни снежной простыни,
Ни высокой синевы.
Не отмечен обелисками
Путь: тревожить не должны
Скорбью, каменными списками –
Отголосками войны.
Между Бостоном и Кембриджем
Мостик, птички, благодать...
За такое счастье, веришь ты,
Можно было все отдать.
Ты и отдал, что же бредится
До тоски, до мокрых глаз
То московской гололедицей,
То пузатой бочкой «Квас»?
Да, в «сложившемся и чековом»
Этот бред – скорей забыть!
...Между Пушкиным и Чеховым
Высоко – не ухватить.
* * *
Лучший музыкальный инструмент –
Это лес. В нем столько разных звуков!
Столько перезвонов, перестуков,
Столько перемен в один момент!
Ворон каркнет, скрипнет коростель,
Снова ищет Витю чечевица,
Просит пить смешливая синица,
Соловей звенит – за трелью трель...
Месяц выйдет, солнышко взойдет,
Гром ли грянет или хлынет ливень –
Лес звучит! И нет того счастливей,
Кто его расслышит и поймет.
* * *
Костры, что с юности тревожат,
те, что мечты стократно множат,
спать не пускают до утра...
Да, ваша сущность безыдейна,
как анекдот, стакан портвейна
и в нежность милая игра.
Вы не забылись через годы –
глоток любви, глоток свободы –
не оставляете меня!
Палатки, рюкзаки, гитары
и смех: когда ты станешь старым!..
И блеск, и волшебство огня.
* * *
Володе
Летом такая тоска по детству,
По маминым платьям из крепдешина.
Летом под ливнем можно согреться,
Если он хлещет неудержимо.
Только под небо, под ветер, под ахи
Мамы, пугающей списком последствий.
Как раздувалась твоя рубаха,
Брат мой последний!.. увы, последний.
Я замираю порой на вздохе
И от земли отрываюсь плавно.
Брат мой, как грустно – конец эпохи,
Пусть не великой, но все же славной.
* * *
Страшит природы постоянство,
Всегда одно, всегда одно:
Чем больше тратишь на лекарства,
Тем меньше тратишь на вино.
Уже не в радость старый кореш,
А телевизор все родней.
Природа! С нею не поспоришь,
Как говорят, «на склоне дней».
Аэропорты и вокзалы,
Мельканье дней, мельканье лиц...
Давно все это миновало!
Смотрю в окно, кормлю синиц.
...И распахнутся неба дали,
И слова молвить не смогу...
«А как мы славно зажигали», –
Мелькнет в мозгу...
* * *
Над городом спящим дрожит
Снежинок октябрьская марля...
До Нового года дожить,
А там – и до сумерек марта.
А там – дни рожденья детей.
И снова по кругу, по кругу...
Пусть меньше и встреч, и вестей,
Но осень минувших покруче.
И запахи сводят с ума,
И красок живое движенье:
Смешенье, шуршанье, круженье...
А что в перспективе зима,
Не хочется думать...
* * *
Давай помиримся с тобой,
Поднимемся обид всех выше.
Хоть ты за роковой чертой,
Я верю: ты меня услышишь.
Моя вина, твоя вина
Переплелись – неразделимы.
Все ночи горькие без сна,
Все дни, что понапрасну жгли мы,
Хочу забыть, чтоб вспоминать
Ту нежность, что объединяла
Нас той зимой, когда опять
Тобольск снегами засыпало.
Когда не верилось в весну,
А верилось: зима бессрочна.
...Я обращаюсь в тишину,
Не в пустоту – я знаю точно.
Давай помиримся, чтоб т а м,
Когда мы встретимся, конечно,
Я прочитала по глазам
Ту нежность, и уже навечно.
* * *
Не спрашивай о новостях,
какие новости, my dear?
Вот, правда, двор стоит в цветах,
шафраны расцвели на диво.
А вот девчонка с рюкзаком.
На рюкзаке – такая киска!
Все это говорит о том,
что осень очень-очень близко.
Звонок, урок... И дождь в окно...
А после – снег волшебно-белый.
Тревожит душу лишь одно:
не прекращаются обстрелы.
Там, за грядой Уральских гор,
за Белгородом и Рязанью,
не солнце будит до сих пор,
а взрывы предрассветной ранью.
Какие новости? Я жду,
что под кремлевскою рукою
желанным миром успокоят
ту многолетнюю беду.
И будет день! И в этом дне –
салют, всей радугой сверкая!..
А за ценой у нас в стране
не постоят: страна такая.
