*** И когда повстречал я бомжа На каком-то вокзале убогом, Я подумал, что наша душа Точно также смердит перед Богом.
Бог не требует наших молитв. Но лежу пред Тобой распростертый. Это я, изнемогший от битв! Это я — худоцветный и чёрный! Это я, предъявивший права И просящий пощады несмело, Понимаю, что эти слова Может быть, наше главное дело.
* * * Не думая о каждом часе Невольно прожитого дня, В безудержном однообразье Уходит время от меня.
Но разгоняет жизни морок Дитя, рождённое на свет. Последний раз мне будет сорок, Ну, то есть, сорок девять лет.
И если стоит жить на свете Не для стяжания венцов, Нам радость - бабочки и дети И звон прощальных бубенцов.
Нам радость – данная свобода, Господь, творящий естество. И честь достойного ухода Под сень могущества Его.
* * * Мы всегда пребываем вдвоём: Я и ты как жар птица. Как тебе удалось уместиться В тесном теле моём?
Говорят, ты у нас хороша, Из-под рваной рубахи В разудалом славянском размахе Рвёшься к небу, душа?
Говорят, нам с тобой повезло. И порядок понятен, Если мало на совести пятен, Расступается зло.
* * * Слышишь, заводит сверчок Песню на лире запечной. Как бы мир не был жесток, Слово и музыка вечны.
Мы рождены, чтоб пропасть. Канет во мгле бесконечной Слава, богатство и власть. Слово и музыка вечны.
Как же нам жить на земле Просто, неспешно, сердечно? В мире, лежащем во зле, Слово и музыка вечны.
Жизнь поместилась в семь нот. Но в суете быстротечной Всё в этом мире пройдёт. Слово и музыка вечны.
В. Чижевской * * * Поэты не пишут доносы, Что всё здесь не так – вкривь и вкось – Про сложную жизнь, и партвзносы. Уж так на земле повелось.
Как сладко начальству вопросы Подкинуть про то и про сё. Но вот ведь – не пишут доносы Поэты, не пишут, и всё!
Под едкий дымок папиросы, А слово их не воробей, Поэты не пишут доносы. Не пишут они, хоть убей!
Ну, нету у них интереса Вот так расточать словеса. Но можно представить Дантеса, Открывшего миру глаза.
Поэты поют мадригалы. Они поголовно добры. Они посылают сигналы В иные миры.
* * * Я вступлю в борьбу с коварством И останусь невредим Полновластным государством По названию Вадим.
Стану доблестным и мудрым Для того чтоб все враги Знали твёрдо - каждым утром Им вставать не с той ноги.
Я живу во многих лицах - Сам-свобода, сам-тюрьма - Распахну свои границы Вдохновенья и ума.
Укрепиться между строчек Помоги мне, Божий Сын. Истребляют одиночек, Ну, а я-то не один.
И в сражении суровом Среди пепла и огня Я прошу, чтоб только Слово Не оставило меня.
* * * Тёмен язык и обиден, и зол, Если он следует дикой природе. Солнечным светом наполнить глагол Призваны были Кирилл и Мефодий.
Им помогло провиденье само – Вера, смирение, промысел Божий. И обрастало навеки письмо Речью прямой, не на чью непохожей.
Ради спасенья, во имя Христа, Чтоб замолить осквернённое тело, Как мотылёк на огонь, на уста Одушевлённое слово летело.
Каждый теперь в этом племени мог Сквозь воспалённые связки гортани Правильно славить того, кто есть Бог! И называлось то племя славяне.
* * * Предчувствуя скорую встречу, Шатаясь меж улиц и звезд, Находишь соцветие речи, Чей умысел явно не прост.
Ему повинуешься слепо, Повержен зловещей судьбой. Быть может, бездонное небо Опять поделилось с тобой.
Быть может, Оттуда явилась Тончайшая хрупкая нить, Тебе наказав Божью милость На белом листе сохранить.
А может на уровне клетки, Чья суть первобытно чиста, Вложили далёкие предки Свой голос вот в эти уста.
И ночью, когда на досуге Ты в дебри сознанья проник, Очнёшься, услыша в испуге Повисший над джунглями крик.
И хочется дикому детству, Ответствуя, не изменить: Над собственным несовершенством Угрюмо по-волчьи завыть.
* * * Два человека, апрель и январь, Свежесть весенняя, зимняя стужа – Мы сочинили себе календарь, Книгу времён под названием – Ксюша.
Нам удалось средь российских равнин То, что нельзя совершить в одиночку, - Два гороскопа составить в один И получить знак созвездия – дочку.
Соединившись в одно естество, В сладком грехе между адом и раем, Мы сотворили себе божество И по нему свои жизни сверяем.
* * * Кем устрашится естество В преддверье смертного порога? Не остаётся никого На этом свете, кроме Бога.
Всё разлетится в пыль и в прах. Себя здесь не удержит бытом Живущий на Его устах Разноязыким алфавитом.
Чем успокоится душа? Нам всем дано из милосердья Жить вдумчиво и не спеша И предвкушать своё бессмертье.