БЕЛОВСКОЕ МОРЕ
На берегах канала с июльскими водоворотами
Над телескопами удочек замерли рыбаки.
Травы и облака извиваются драконьими воротами,
И небесная голубизна расплёскивает васильки.
Отражения многоэтажек вытягиваются по течению
В подводных травах, зеленовато струясь.
Сквозь органные трубы ГРЭС розовеет вечернее свечение,
И всплескивают лениво – то закат, то язь…
А тогда на моторке твоей – комаре-самолётике –
Мы кружились по морю, врезаясь в клубящиеся облака
Острым носом, разбрызгивая золотистые лютики,
Высматривали для рыбалки заливные луга.
И тихонько с бреднем забредали по пояс в облачность,
И вздрагивали водоросли выстрелами щурят.
Всё заканчивается. Но ничто на Земле не закончилось –
Всё так же, сощурившись, мальчишки на солнце глядят.
И мы говорили о тайнах пространства и времени.
Словно время, размешивали варенье и забывали про чай.
И упивались вымыслами, такими грядуще-древними,
Что тетя Аня просыпалась и говорила дяде: «Кончай…»
А дядя Лёня не слышал – он плавал в открытом Космосе
И руку протягивал: «Саша, давай на Вегу рванем…»
Детская вера золотилась в дяди-Лёнином голосе,
И на комаре-звездолётике мы стартовали вдвоём.
Мы с дядей Лёней верили в победу чистого разума
И в справедливый строй на Марсе у марсиан.
А над Землёй дрожало краснокирпичное зарево,
И содрогались границы пятиконечных стран.
Звёздные войны вели космические чудовища,
Оружием чистой мысли мы отражали их.
Доблесть Добрыни Никитича, смелость Алеши Поповича,
Сила Ильи Муромца – продолжались в живых.
Мы были вестниками вселенной милости
И былинных обычаев – жизнь оставлять врагам,
Чтобы враги одумались и жили по справедливости:
Пашни пахали и целовали жён по утрам.
Так мы ночами осматривали прифронтовую галактику,
Чёрные дыры обезвреживая на Млечном Пути.
И под щитом Ориона натягивали плащ-палатку,
И поджидали братьев по разуму часов до пяти.
Но тётя Аня ранёхонько вставала и выходила на кухоньку –
Прямо к нашей палатке и выключала свет –
И в электрическом вихре сердце внезапно ухало,
И плыли перед глазами радужные вспышки планет.
А тётя Аня выпекала золотистые облака-оладушки
И разливала по чашкам горячий чай с молоком,
А мы с дядей Лёней проваливались в пуховые подушки,
В заоблачный звон колокола, который звонил ни о ком…
На берегах канала с июльскими водоворотами,
Как и четверть века назад, замерли рыбаки,
Травы и облака извиваются драконьими воротами,
И поминальная синева расплёскивает васильки.
Воспоминания, отражаясь, вытягиваются по течению
В подводных травах, зеленовато струясь.
Сквозь органные трубы ГРЭС
Розовеет вечернее свечение,
И всплескивают лениво – то закат, то язь.
КРЕЩЕНЬЕ
Круговращенье льдинок-звёзд
В крещенской полынье –
Ночной горящий кругокрест –
Как раз по мне!
Сожмёт ледяная вода
До самых райских жил –
И вот почувствую тогда,
Как я невольно жил.
Вопьются иглы в икры ног,
И бронхи зазвенят…
И дунет изморозью Бог –
Пронзит до самых пят.
Горящей пробкой – в Оймякон –
Я вылечу на снег –
Ошпарен звёздным кипятком
Крещенский человек.
* * *
Февраль... Какое одиночество!
И март хохочет и знобит.
И ничего уже не хочется,
И вечер звёздами убит.
* * *
Вспорхнула буква на бумагу,
А слово побоялось сесть.
В бору раздымчатую влагу
Паучая лелеет сеть.
Живу на даче и мечтаю
Набрать стихов корзины две…
Сижу, гляжу и коротаю –
Катаю божье в голове.
Листва струится и трепещет,
Горит под солнцем и растёт –
Никто здесь не противоречит,
И всё само произойдет.
ДРОЗД
Дышать в раю – и не сказать ни слова
О чувстве колокольца голубого,
И о пробежке пёстрого дрозда
В густой траве, где спрятана звезда,
Где папоротник стрельчато-резной
Струится, как фонтан, передо мной.
В нём рыбки золотые – им не лень –
Порхают лучезарно целый день.
И дрозд поскачет – как с передовой:
– Долой царя! Помещиков долой!
Таков мой рай. И скачет пёстрый дрозд
Во весь нечеловеческий свой рост!
ВОТ И КОНЧИЛОСЬ ЛЕТО
Вот и кончилось лето
Жёлтой каплей листка.
Паутинка ответа
Сквозит у виска.
Время позднего света,
В белых брюках – июнь.
В одуванчик рассвета
Рассмейся и дунь.
У тебя за спиною
Затаился вопрос…
И кипит надо мною
Ниагара волос.
Я задену рукою
Эти струи огня –
Ты с ответной тоскою
Поглядишь на меня.
Вот и кончилось лето,
Что ещё я смогу?
В золотых сандалетах
Я по листьям бегу…
– Вот и кончилось лето, –
Я тебе прошепчу –
Никакого ответа
От тебя не хочу.
Никакого ответа –
Только жёлтый листок…
Это кончилось лето –
Наискосок…
* * *
Я – Есть!
Я – Крест.
Я – вдруг
Очнулся в довселенном лоне.
В четыре лепестка на небосклоне
Я солнечный раздвинул Круг!
Я – Есть!
Я – Крест.
Я – неделим отныне.
Я – муравьями звёзд ползу по глине,
Как будто удираю от невест!
Я – Есть!
Я – Крест –
Невесть откуда взялся…
Я в тысячах мужчин. Я в капельках воды.
Я вспыхивал в просторах бороды,
Я в геометрии античной расплескался.
Я – Есть!
Я – Весть –
Ник игло-солнечной пылинки.
Я – вновь торю заросшие тропинки
До наших Журавлинских мест.
Я – Есть!
Я – Крест
В державном православном храме.
Я задыхаюсь: есть ли Кто над нами?
И понимаю: Я – и – Есть.
Я – Есть!
Я – Крест
Из довселенной Яви.
Там Мать с Отцом… И Я воскликнуть вправе:
– Отец и Мать,
Воистину,
Я – Есть!
Памяти дяди Лёни
На берегах канала с июльскими водоворотами
Над телескопами удочек замерли рыбаки.
Травы и облака извиваются драконьими воротами,
И небесная голубизна расплёскивает васильки.
Отражения многоэтажек вытягиваются по течению
В подводных травах, зеленовато струясь.
Сквозь органные трубы ГРЭС розовеет вечернее свечение,
И всплескивают лениво – то закат, то язь…
А тогда на моторке твоей – комаре-самолётике –
Мы кружились по морю, врезаясь в клубящиеся облака
Острым носом, разбрызгивая золотистые лютики,
Высматривали для рыбалки заливные луга.
И тихонько с бреднем забредали по пояс в облачность,
И вздрагивали водоросли выстрелами щурят.
Всё заканчивается. Но ничто на Земле не закончилось –
Всё так же, сощурившись, мальчишки на солнце глядят.
И мы говорили о тайнах пространства и времени.
Словно время, размешивали варенье и забывали про чай.
И упивались вымыслами, такими грядуще-древними,
Что тетя Аня просыпалась и говорила дяде: «Кончай…»
А дядя Лёня не слышал – он плавал в открытом Космосе
И руку протягивал: «Саша, давай на Вегу рванем…»
Детская вера золотилась в дяди-Лёнином голосе,
И на комаре-звездолётике мы стартовали вдвоём.
Мы с дядей Лёней верили в победу чистого разума
И в справедливый строй на Марсе у марсиан.
А над Землёй дрожало краснокирпичное зарево,
И содрогались границы пятиконечных стран.
Звёздные войны вели космические чудовища,
Оружием чистой мысли мы отражали их.
Доблесть Добрыни Никитича, смелость Алеши Поповича,
Сила Ильи Муромца – продолжались в живых.
Мы были вестниками вселенной милости
И былинных обычаев – жизнь оставлять врагам,
Чтобы враги одумались и жили по справедливости:
Пашни пахали и целовали жён по утрам.
Так мы ночами осматривали прифронтовую галактику,
Чёрные дыры обезвреживая на Млечном Пути.
И под щитом Ориона натягивали плащ-палатку,
И поджидали братьев по разуму часов до пяти.
Но тётя Аня ранёхонько вставала и выходила на кухоньку –
Прямо к нашей палатке и выключала свет –
И в электрическом вихре сердце внезапно ухало,
И плыли перед глазами радужные вспышки планет.
А тётя Аня выпекала золотистые облака-оладушки
И разливала по чашкам горячий чай с молоком,
А мы с дядей Лёней проваливались в пуховые подушки,
В заоблачный звон колокола, который звонил ни о ком…
На берегах канала с июльскими водоворотами,
Как и четверть века назад, замерли рыбаки,
Травы и облака извиваются драконьими воротами,
И поминальная синева расплёскивает васильки.
Воспоминания, отражаясь, вытягиваются по течению
В подводных травах, зеленовато струясь.
Сквозь органные трубы ГРЭС
Розовеет вечернее свечение,
И всплескивают лениво – то закат, то язь.
КРЕЩЕНЬЕ
Круговращенье льдинок-звёзд
В крещенской полынье –
Ночной горящий кругокрест –
Как раз по мне!
Сожмёт ледяная вода
До самых райских жил –
И вот почувствую тогда,
Как я невольно жил.
Вопьются иглы в икры ног,
И бронхи зазвенят…
И дунет изморозью Бог –
Пронзит до самых пят.
Горящей пробкой – в Оймякон –
Я вылечу на снег –
Ошпарен звёздным кипятком
Крещенский человек.
* * *
Февраль... Какое одиночество!
И март хохочет и знобит.
И ничего уже не хочется,
И вечер звёздами убит.
* * *
Вспорхнула буква на бумагу,
А слово побоялось сесть.
В бору раздымчатую влагу
Паучая лелеет сеть.
Живу на даче и мечтаю
Набрать стихов корзины две…
Сижу, гляжу и коротаю –
Катаю божье в голове.
Листва струится и трепещет,
Горит под солнцем и растёт –
Никто здесь не противоречит,
И всё само произойдет.
ДРОЗД
Дышать в раю – и не сказать ни слова
О чувстве колокольца голубого,
И о пробежке пёстрого дрозда
В густой траве, где спрятана звезда,
Где папоротник стрельчато-резной
Струится, как фонтан, передо мной.
В нём рыбки золотые – им не лень –
Порхают лучезарно целый день.
И дрозд поскачет – как с передовой:
– Долой царя! Помещиков долой!
Таков мой рай. И скачет пёстрый дрозд
Во весь нечеловеческий свой рост!
ВОТ И КОНЧИЛОСЬ ЛЕТО
Вот и кончилось лето
Жёлтой каплей листка.
Паутинка ответа
Сквозит у виска.
Время позднего света,
В белых брюках – июнь.
В одуванчик рассвета
Рассмейся и дунь.
У тебя за спиною
Затаился вопрос…
И кипит надо мною
Ниагара волос.
Я задену рукою
Эти струи огня –
Ты с ответной тоскою
Поглядишь на меня.
Вот и кончилось лето,
Что ещё я смогу?
В золотых сандалетах
Я по листьям бегу…
– Вот и кончилось лето, –
Я тебе прошепчу –
Никакого ответа
От тебя не хочу.
Никакого ответа –
Только жёлтый листок…
Это кончилось лето –
Наискосок…
* * *
Я – Есть!
Я – Крест.
Я – вдруг
Очнулся в довселенном лоне.
В четыре лепестка на небосклоне
Я солнечный раздвинул Круг!
Я – Есть!
Я – Крест.
Я – неделим отныне.
Я – муравьями звёзд ползу по глине,
Как будто удираю от невест!
Я – Есть!
Я – Крест –
Невесть откуда взялся…
Я в тысячах мужчин. Я в капельках воды.
Я вспыхивал в просторах бороды,
Я в геометрии античной расплескался.
Я – Есть!
Я – Весть –
Ник игло-солнечной пылинки.
Я – вновь торю заросшие тропинки
До наших Журавлинских мест.
Я – Есть!
Я – Крест
В державном православном храме.
Я задыхаюсь: есть ли Кто над нами?
И понимаю: Я – и – Есть.
Я – Есть!
Я – Крест
Из довселенной Яви.
Там Мать с Отцом… И Я воскликнуть вправе:
– Отец и Мать,
Воистину,
Я – Есть!