Роман Сорокин
***
Сегодня мы с тобой большие,
а завтра кончится борьба.
Нас ждёт провинция России
и скандинавская ходьба.
Нам хватит в жизни звёзд и терний.
Мы через них придём туда,
где моцион ежевечерний
и минеральная вода.
Здоровый дух в здоровом теле
отгонит злую скуку прочь,
и мы по разные постели
уйдём не спать в глухую ночь.
Под утро что-нибудь приснится:
то неизвестная река,
то облака Аустерлица,
то над Россией облака.
На завтрак будем из бокалов
пить молоко и тишину.
Для счастья нужно очень мало –
всего лишь выиграть войну.
Всего лишь выстоять у края
и стать сильнее вопреки.
А там уже «не надо рая» –
верните домик у реки,
где будем праздные беседы
вести в ухоженном саду...
Ну и, конечно, День Победы
два раза праздновать в году.
***
Где порвётся киноплёнка,
Там и кончится кино.
На Востоке слишком тонко,
А на Западе темно.
На Востоке больше солнца,
На Восток течёт Янцзы.
Но где тонко, там и рвётся,
Говорили мудрецы.
И на Западе, конечно,
Есть хорошие дела.
Только там почти кромешно:
Мало света и тепла.
Ну, а мы посередине.
Стало быть, закончим путь
Где-нибудь на Украине,
В Запорожье где-нибудь.
Ляжем в острую осоку
Возле берега Днепра,
Пожелав добра Востоку,
Да и Западу – добра.
***
Давай о том, что было там,
где мы оставили равнины:
там возвышался белый храм,
а нынче – серые руины.
Там было время без потерь,
там и часов не наблюдали.
А что теперь? А вот теперь
не надо этой пасторали.
Давно уже не весела,
а тяжела судьба станицы
и древнерусского села
у юго-западной границы.
Давай не будем о войне:
летит салют из преисподней
и разрывается в стране
большой, красивой, новогодней.
Пусть будет истина в вине
игристом или в мандарине.
Давай не будем о войне,
о горе, смерти, Украине.
Она не верила слезам,
но всё равно их проливала.
Давай о том, что будет там,
когда начнётся всё сначала...
***
Тем, кому далёк и дорог
Берег Оредеж-реки,
Будет близок энтомолог
И поэт большой руки.
Нам же – тем, кто не уехал, –
Непонятна их тоска.
Отражает без огре́ха
Берег Оредеж-река,
Где лежит сачок на травке
(Видно, кто-то потерял),
И летает без булавки
Невесомый адмирал.
***
Вот и мы с тобой дошли до точки,
только всё равно не унывай.
Помнишь, танцевали у Опочки
по дороге в чудный Шауляй?
В Шауляе жили недотроги,
я ещё считался выездным.
Ах, Опочка, город по дороге,
почему ты сделался родным?
Помню неизвестный голос зычный –
кто-то разговаривал с отцом:
папа первый паспорт заграничный
тыкал пограничнику в лицо.
А потом мы весело катили
к Балтике холодной и сырой.
Градский пел «как молоды мы были» –
это про две тысячи второй.
Есть на карте памятные точки,
где уже не будешь никогда,
если оттолкнёшься от Опочки,
то увидишь эти города.
Разное предсказывала Ванга,
только предсказаньям вышел срок.
До сих пор у города Паланга
Мы лежим зарытые в песок.
***
В каждом встречном-поперечном
встретишь рай и встретишь ад,
но всегда пиши о вечном,
оставаясь как бы «над».
Всё земное вырви с корнем,
не кричи на злобу дня.
Ты – поэт, пиши о горнем,
ни к чему тебе возня.
На земле сплошные распри,
абстрагируйся от них.
Поезжай на форум АСПИ,
напиши высокий стих
о прекрасной нимфалиде –
однодневном мотыльке.
Пусть предстанет в лучшем виде
мотылёк в твоей строке.
В стороне от круговерти
вознесёшься в мир иной
и расскажешь нам о смерти,
быстротечности земной.
Доверяя Каллиопе,
заберёшься на Парнас
Выше, чем солдат в окопе,
умирающий за нас...
***
Отдайте море древним грекам,
а нам оставьте сотню рек –
мы доплывём по этим рекам
туда, где не был древний грек.
На кораблях краснеют стяги –
серпа и молота союз.
Мы – православные варяги –
плывём «под сенью дружных муз»,
которых выкрали в походе
у древнегреческих богов.
Плывём на корабле-заводе
по производству облаков.
Нет, мы не зевсы, мы другие,
и этих муз не стали б красть,
но для чего они, нагие,
повсюду нам внушали страсть?
Мы оправдаем наши кражи,
отмолим страшные грехи:
построим музам эрмитажи
и сочиним про них стихи.
Зачем им жить среди гомеров
на полувыжженной земле?
Пускай рожают пионеров
на нашем – русском корабле.
Пускай живут, не зная горя,
у берегов большой реки.
А греки пусть живут у моря,
не заплывая за буйки.
***
Какую тему ни бери,
а всё равно придёшь к Донбассу,
поэтому себе не ври –
начни писать об этом сразу.
Стоит плешивый террикон
и терпит солнышко июля.
А чуть поодаль полигон,
и от него шальная пуля
летит к искусственной горе...
вот-вот в неё уткнётся носом.
Я о любви и о добре,
о солнышке рыжеволосом,
о тёмно-синей вышине,
ста градусах по Фаренгейту,
о том, как слышно в тишине
степного жаворонка флейту.
Как хочешь это назови,
Пускай я буду зэт-поэтом! –
Я о добре и о любви.
Все помыслы мои об этом.
Сегодня мы с тобой большие,
а завтра кончится борьба.
Нас ждёт провинция России
и скандинавская ходьба.
Нам хватит в жизни звёзд и терний.
Мы через них придём туда,
где моцион ежевечерний
и минеральная вода.
Здоровый дух в здоровом теле
отгонит злую скуку прочь,
и мы по разные постели
уйдём не спать в глухую ночь.
Под утро что-нибудь приснится:
то неизвестная река,
то облака Аустерлица,
то над Россией облака.
На завтрак будем из бокалов
пить молоко и тишину.
Для счастья нужно очень мало –
всего лишь выиграть войну.
Всего лишь выстоять у края
и стать сильнее вопреки.
А там уже «не надо рая» –
верните домик у реки,
где будем праздные беседы
вести в ухоженном саду...
Ну и, конечно, День Победы
два раза праздновать в году.
***
Где порвётся киноплёнка,
Там и кончится кино.
На Востоке слишком тонко,
А на Западе темно.
На Востоке больше солнца,
На Восток течёт Янцзы.
Но где тонко, там и рвётся,
Говорили мудрецы.
И на Западе, конечно,
Есть хорошие дела.
Только там почти кромешно:
Мало света и тепла.
Ну, а мы посередине.
Стало быть, закончим путь
Где-нибудь на Украине,
В Запорожье где-нибудь.
Ляжем в острую осоку
Возле берега Днепра,
Пожелав добра Востоку,
Да и Западу – добра.
***
Давай о том, что было там,
где мы оставили равнины:
там возвышался белый храм,
а нынче – серые руины.
Там было время без потерь,
там и часов не наблюдали.
А что теперь? А вот теперь
не надо этой пасторали.
Давно уже не весела,
а тяжела судьба станицы
и древнерусского села
у юго-западной границы.
Давай не будем о войне:
летит салют из преисподней
и разрывается в стране
большой, красивой, новогодней.
Пусть будет истина в вине
игристом или в мандарине.
Давай не будем о войне,
о горе, смерти, Украине.
Она не верила слезам,
но всё равно их проливала.
Давай о том, что будет там,
когда начнётся всё сначала...
***
Тем, кому далёк и дорог
Берег Оредеж-реки,
Будет близок энтомолог
И поэт большой руки.
Нам же – тем, кто не уехал, –
Непонятна их тоска.
Отражает без огре́ха
Берег Оредеж-река,
Где лежит сачок на травке
(Видно, кто-то потерял),
И летает без булавки
Невесомый адмирал.
***
Вот и мы с тобой дошли до точки,
только всё равно не унывай.
Помнишь, танцевали у Опочки
по дороге в чудный Шауляй?
В Шауляе жили недотроги,
я ещё считался выездным.
Ах, Опочка, город по дороге,
почему ты сделался родным?
Помню неизвестный голос зычный –
кто-то разговаривал с отцом:
папа первый паспорт заграничный
тыкал пограничнику в лицо.
А потом мы весело катили
к Балтике холодной и сырой.
Градский пел «как молоды мы были» –
это про две тысячи второй.
Есть на карте памятные точки,
где уже не будешь никогда,
если оттолкнёшься от Опочки,
то увидишь эти города.
Разное предсказывала Ванга,
только предсказаньям вышел срок.
До сих пор у города Паланга
Мы лежим зарытые в песок.
***
В каждом встречном-поперечном
встретишь рай и встретишь ад,
но всегда пиши о вечном,
оставаясь как бы «над».
Всё земное вырви с корнем,
не кричи на злобу дня.
Ты – поэт, пиши о горнем,
ни к чему тебе возня.
На земле сплошные распри,
абстрагируйся от них.
Поезжай на форум АСПИ,
напиши высокий стих
о прекрасной нимфалиде –
однодневном мотыльке.
Пусть предстанет в лучшем виде
мотылёк в твоей строке.
В стороне от круговерти
вознесёшься в мир иной
и расскажешь нам о смерти,
быстротечности земной.
Доверяя Каллиопе,
заберёшься на Парнас
Выше, чем солдат в окопе,
умирающий за нас...
***
Отдайте море древним грекам,
а нам оставьте сотню рек –
мы доплывём по этим рекам
туда, где не был древний грек.
На кораблях краснеют стяги –
серпа и молота союз.
Мы – православные варяги –
плывём «под сенью дружных муз»,
которых выкрали в походе
у древнегреческих богов.
Плывём на корабле-заводе
по производству облаков.
Нет, мы не зевсы, мы другие,
и этих муз не стали б красть,
но для чего они, нагие,
повсюду нам внушали страсть?
Мы оправдаем наши кражи,
отмолим страшные грехи:
построим музам эрмитажи
и сочиним про них стихи.
Зачем им жить среди гомеров
на полувыжженной земле?
Пускай рожают пионеров
на нашем – русском корабле.
Пускай живут, не зная горя,
у берегов большой реки.
А греки пусть живут у моря,
не заплывая за буйки.
***
Какую тему ни бери,
а всё равно придёшь к Донбассу,
поэтому себе не ври –
начни писать об этом сразу.
Стоит плешивый террикон
и терпит солнышко июля.
А чуть поодаль полигон,
и от него шальная пуля
летит к искусственной горе...
вот-вот в неё уткнётся носом.
Я о любви и о добре,
о солнышке рыжеволосом,
о тёмно-синей вышине,
ста градусах по Фаренгейту,
о том, как слышно в тишине
степного жаворонка флейту.
Как хочешь это назови,
Пускай я буду зэт-поэтом! –
Я о добре и о любви.
Все помыслы мои об этом.